Все места, где я плакала

3. Остановка автобуса № 37

Полагаю, я должна рассказать об этом.

Ты наверняка не уделял внимание особому проекту в колледже. Слишком занят, раздражая людей и разрушая их жизни, заставляя меня любить и ненавидеть тебя одновременно. Но я обратила внимание на проект, потому что мне совершенно нечего больше делать, ведь моя жизнь пуста, в ней есть только отчаяние. Две недели назад, перед каникулами, нас созвали на ассамблею в аудитории колледжа. Это не было обязательным к посещению, так что многие забили, включая тебя. Ханна и Джек были там, держались за руки и игнорировали меня. Я сидела в первом ряду и гадала, сколько еще тут протяну до того, как убегу рыдать в туалет.

На сцену поднялся мистер Дженкинс, наш декан, хотя я никогда его раньше не видела. Он ведет основы изучения, и никто не ходит на эту нудятину.

– Всем привет, – поздоровался мужчина. – Спасибо, что пришли, особенно после обеда. Среди учителей мы зовем это время «часом колдовства».

Он засмеялся собственной шутке. Мне хотелось повернуться налево и закатить глаза, но там никто не сидел, потому что у меня больше не было друзей. Мой круг общения можно было представить как перекати-поле на пустой улице.

– Короче, – продолжил мистер Дженкинс, – у меня есть хорошие новости. Я только что узнал, что наш колледж был выбран среди других для участия в абсолютно новом проекте для музея Виктории и Альберта, – он сделал паузу, чтобы дать нам восхититься этой новостью. Никакого восторга мы не чувствовали. – Ну-у-у! Проект называется «Карта воспоминаний», это очень интересно…

И знаешь что, Риз? Это реально было очень интересно, даже с нудными объяснениями Дженкинса! Музей хотел коллекцию воспоминаний о разных местах. И они собирались начать с нашей крошечной части страны у черта на рогах.

– Подумайте над этим, – сказал мистер Дженкинс, возбужденно вышагивая по сцене, – подумайте обо всех воспоминаниях, которые у вас есть. Обо всех торжествах, проведенных здесь, о студентах, которые сидели раньше на ваших местах. Это новое событие в ваших жизнях. Возможно, именно оно станет той самой точкой, которую вы нанесете на карту воспоминаний.

Риз, у нас так много воспоминаний. И они везде, за каждым углом. Как призраки, замирают в своих точках и ждут, пока кто-нибудь не пройдет мимо и не разбудит их. Мы проходим через таких призраков каждый день и каждый час, даже не подозревая о событиях, разыгравшихся здесь. Одна скамейка на смотровой площадке может хранить сотни воспоминаний. Кто-то прекратил на ней свои отношения; у другой пары здесь случился первый поцелуй; кто-то думал тут о самоубийстве; кому-то позвонили сообщить потрясающую новость, когда этот кто-то сидел на старых досках… Мы оставляем позади себя эхо наших жизней. И именно в этих событиях заинтересован музей. Они хотят, чтобы мы выбрали определенные места в нашем городе и записали анонимные воспоминания для этой выставки.

– Разумеется, наш колледж согласился помочь, – сказал мистер Дженкинс, заговорщицки потирая ладони. – Уверен, что многие студенты захотят поделиться своими воспоминаниями о нашем крае.

Уже догадался, Риз? Ты ведь довольно умный – точнее, всегда ведешь себя так. Словно умнее меня, умнее учителей, умнее кого угодно. Так что ты наверняка уже все понял. Я делаю карту воспоминаний. О тебе и всех тех местах, где плакала из-за тебя. Это будет больно, очень больно, но я не могу придумать больше ничего, что помогло бы мне разобраться с этим бардаком в душе. Это единственная надежда, дорога к свободе, и я хватаюсь за этот шанс обеими руками – не отпущу, пока не разберусь во всем. Давай назовем это «психогеографией» или терапией, да хоть эпилогом.

Я собираюсь пройти по всем местам в надежде, что это поможет. Потому что не понимаю тебя. Ты не звонил и не писал с нашей вчерашней встречи в столовой. С того момента, как сказал, что скучаешь. Я подскакиваю всякий раз, когда мне кажется, что телефон вибрирует от входящих – но их нет.

Прошлой ночью опять не спалось. Вместо этого я опять и опять прокручивала в голове твои слова, воображая всевозможные сценарии развития событий. Как ты внезапно очутишься под моими окнами и скажешь, что все это было лишь ошибкой. И обнимешь меня, поцелуешь, расскажешь, как все у нас хорошо. Как будешь снова настойчиво меня добиваться, завалишь подарками и любовью. Как все вернется на круги своя и останется так навсегда. И ничего не испортится, как в прошлый раз.

А все реально испортилось.

Так что я сижу здесь, на третьем месте. Плакала тут после нашего первого свидания. Ты не знаешь об этом. А до меня только сейчас начинает доходить, почему это произошло тогда. Мне казалось таким странным – разрыдаться после, несомненно, лучшего вечера в моей жизни. Но я разрыдалась.

Сейчас я должна сидеть на уроке по психологии, но не могу заставить себя идти туда. Уже почти дошла до колледжа, но не смогла смириться с отсутствием каких-либо сообщений от тебя, поэтому повернулась, пришла сюда и сидела теперь, жалея себя, на остановке автобуса № 37. На постерах уже сменился репертуар кинотеатров, и реклама новой зубной пасты обещает справиться со всеми жизненными проблемами. Но это то же самое место. Место номер три. Где, даже после лучшего вечера в моей жизни, ты все равно заставил меня плакать.

Риз очень старался для того первого свидания.

Колледж был именно таким ужасным, как я себе и представляла в тот понедельник после конкурса талантов. Все улыбались, проходя мимо, ободряюще кричали вслед. Я была на радаре каждого – мой личный кошмар. К счастью, лил дождь, так что спрятаться под зонтом и притвориться, что меня не существует, не составило труда. Немного опоздала из-за этих увиливаний от внимания толпы, но в классе все было еще хуже: все встали с мест и зааплодировали, как только я появилась в дверях.

– А вот и она, наша суперзвезда! – крикнул Алистар, но я уже плюхнулась на место рядом с Ханной, игнорируя его.

– Я просила их не создавать столько шума, говорила, что тебе это не понравится, – прошептала Ханна.

Я только сгорбилась на стуле и смотрела в пол, ожидая окончания аплодисментов.

– Так, сегодня у нас особенный день, – сказал Алистар, – потому что Риз Дэвис наконец-то смог найти, где находится наш класс.

Я резко подняла голову при упоминании его имени. Он сидел напротив меня. Вежливо приподнял шляпу в приветствии, а у меня только рот открылся от удивления.

– Рад быть здесь, – ответил он Алистару, глядя при этом на меня.

– Мы очень рады, что ты нашел время для своих обязательных занятий, – засмеялся Алистар. Я внезапно поняла, что Риз был тем самым студентом, который так и не дошел до класса в первый день семестра. – Кстати, говоря об обязательном: нам надо поговорить о курсе основ обучения. Потому что еще даже октябрь не наступил, а вы все уже прогуливаете.

Риз сидел и смотрел на меня весь урок, демонстрируя невероятный спектр улыбок. То это была козырная усмешка красавчика, то чуть заметная романтичная улыбка, то гордая усмешка в ответ на мое удивление. Иногда он корчил рожи. И всякий раз, когда я поднимала глаза, ловила на себе его взгляд. Он ни разу не отвел его. Мое сердце билось со скоростью триллион ударов в минуту, и желудок выплясывал кульбиты из-за такого пристального внимания. Под свитером снова медленно расползалась красная сыпь и начинала чесаться. Я уже настраивалась на неизбежность разговора после занятия, репетируя в голове фразы, которые скажу ему. «Не ожидала тебя тут встретить»? Или, может, пошутить, что он снова меня преследует?

Так что я была шокирована, увидев, как он убегает из кабинета сразу же после окончания урока. Я потрясла головой в недоумении: вдруг мне все это привиделось?

– Ты куда испарилась вчера? – спросила меня Ханна, пока мы собирались. – Написала, что пошла домой, но так и не раскрыла никаких деталей.

– А ты сама где была? – Я попыталась ускользнуть от ответа, вспомнив ее комментарий по поводу Риза. – Вас с Джеком и след простыл.

Она вздохнула и откинула волосы за плечо.

– О, да, кстати, об этом. У нас же сейчас окно? Пойдем кофе попьем? Я бы хотела услышать твое мнение по кое-какому поводу. Знаешь же, что со стороны виднее?

Я кивнула и притворилась, что меня совсем не ранило сравнение с посторонним человеком. Мы быстро дошли до «Бо Джанглс», стараясь поскорее уйти из-под ливня и не потерять зонтики в борьбе с ветром. Внутри был лишь один свободный столик, рядом с запотевшим окном.

– Кинь сумки на стол, я пока закажу нам кофеина, – сказала Ханна.

Я втиснулась на стул и успела положить сумку на стол за секунду до другой посетительницы с ребенком. Бросив на нее извиняющийся взгляд, я уставилась в окно, стараясь не думать о поведении Риза. Мне что, просто показалось, будто он смотрит на меня? Почему он ушел, так ничего и не сказав? Я чувствовала напряжение во всем теле, странную нервозность, какой раньше со мной не случалось. Хотела, чтобы его отношение ко мне было очевидным, чтобы можно было сразу понять – я ему нравлюсь. Хотя сама не знала пока, нравится ли он мне. Я же все еще любила Алфи. И было глупо так сходить с ума от знаков внимания первого попавшегося парня.

– О мой бог, как же я жаждала этот кофе весь урок! – Ханна со стуком поставила наши чашки на стол. – Классно, что ты согласилась прийти со мной, спасибо.

– Не стоит. – Я взяла ложку и стала выводить ею круги на пене латте.

Ждала начала ее рассказа. Все тихони это знают – если ты просто сидишь и ждешь, рано или поздно с тобой начинают разговаривать. Люди стремятся наполнить тишину словами и поэтому иногда рассказывают даже что-то личное или секретное.

Ханна сделала большой глоток, проверила телефон, еще раз глотнула кофе. Поставив чашку на стол, сообщила:

– В общем, после конкурса Джек признался, что я ему нравлюсь.

Я молчала, ожидая продолжения.

Ханна внимательно всмотрелась в мое лицо. Видимо, что-то в нем выдало мою причастность к его признанию.

– Ты знала? О мой бог! Что он тебе сказал?

Я запаниковала, не желая предавать его. Словно почувствовав это, Ханна легонько похлопала меня по руке.

– Не волнуйся, он же уже признался мне в своих чувствах. Так что ты не выдашь мне никаких его секретов.

– Ну ладно. Тогда ты уже все знаешь. Не думала, что он действительно признается тебе в тот же вечер… – Я взяла свою кружку и посмотрела на Ханну. – А тебе он нравится?

– Да я не знаю!

– Хм, окей… Это ничего, что ты еще не уверена, но…

– Думаю, что он мне нравится, – перебила она. – Но, типа… это же Джек! Джек!

Я кивнула.

– Все правильно, это Джек.

Она захихикала и тепло улыбнулась мне.

– Я не знаю, что точно чувствую. Немного напугана, немного растеряна. Поэтому и хотела с тобой поговорить. Ты же, ну, не ходила с нами всю жизнь в школу, так что не знаешь многих деталей, которые кажутся такими важными, когда на самом деле это полная чепуха. Ты новенькая и нейтральна ко всему происходящему, а если судить по твоим песням, то еще и мудра… – Я покраснела и она увидела это. – БОЖЕ, как же трудно тебя хвалить!

– Извини.

– Да забей. Просто помоги мне. Что делать?

Я откинулась на спинку стула.

– Так, тогда давай начнем сначала: он тебе действительно нравится?

– Да… нет… – выдавила из себя Ханна и глубоко вздохнула. – Не знаю я. Мы же дружили целую вечность.

– И?

– Ну, разве это не разрушит нашу дружбу? А что, если я буду недостаточно любить его, потому что раньше он был просто другом?

На меня нахлынули мысли об Алфи. Я вспомнила все те же переживания, через которые прошли мы и с которыми сейчас боролась Ханна. Важность нашей дружбы, волнения о неоправданном риске, переживания из-за поцелуев – вдруг это будет ощущаться как что-то неправильное?

– Ты не будешь уверена на все сто, пока не поцелуешь его, – сказала я с видом эксперта. – Так и узнаешь. Будешь думать либо «О боги, фу, ты же мне как брат», либо «Пожалуйста, никогда не вынимай свой язык из моего рта, и неважно, если мы умрем от голода!»

Она захохотала и запрокинула голову, отчего ее волосы взметнулись, а потом рассыпались по столу перед нами; одна прядь попала в кофе. Затем Ханна серьезно посмотрела на меня.

– А что, если это будет плохо? Что дальше? Будет странным дружить после такого.

Я прикусила губу.

– Если будет плохо, то, скорее всего, не тебе одной. Он это тоже почувствует. Тогда вы посмеетесь, скажете: «Ха, это было фигово!» – и переживете.

– Откуда ты так много знаешь об этом? – сощурила глаза Ханна.

Настал мой черед тяжело вздыхать.

– Со мной это тоже случалось, – призналась я, – был один парень, дома в Шеффилде. Он был моим лучшим другом, а потом мы сошлись.

– А потом… – У Ханны распахнулись глаза от понимания происходящего.

– А потом я переехала сюда, и мы решили расстаться.

Она сочувственно сжала мою руку.

– Блин, Амели, мне так жаль. Вроде как понимала, что тебе трудно из-за переезда, но не подозревала, что ты еще и парня оставила там.

– У нас был план, – ответила я, чувствуя ком в горле и подступающие слезы. И внезапно остро ощутила желание поделиться с ней своей историей, болью, которую испытывала и о которой не могла поговорить с ним. – Мы оба постараемся поступить в Манчестерский университет. У них есть хорошие курсы музыки для меня и курсы химии для него. Так что нам нужно только прожить так два года, потому что мы оба решили, что отношения на расстоянии все только испортят. Не то чтобы мы можем влюбиться в кого-то другого. Так что нужно только продержаться… – Я запнулась, размышляя, как в этот план вписывался Риз с его улыбками. – Ну, мне казалось, что это наш план. Я не получала от Алфи сообщений уже целую вечность. Он наверняка нашел кого-то другого. И мы просто обманывали сами себя.

– Мне так жаль, Амели, – искренне пожалела меня Ханна, – я даже представить себе не могу, как это тяжело.

– Хватит, а то снова разревусь. И я все еще не отошла от того кошмара, когда рыдала перед всем колледжем.

– Да не волнуйся ты. Об этом уже никто и не помнит, кроме тебя самой. – Она отвернулась к окну, за которым лил дождь. Ее лицо снова приняло серьезное выражение. – Но это стоило того? С Алфи? Ну, если бы вы не стали встречаться, тебе было бы легче переезжать сюда?

На самом деле она спрашивала больше о Джеке, чем об Алфи, но ее вопрос все равно запал в душу. Я молчала целую минуту, уставившись на поднимающийся от чашки пар. Стоило ли оно того?

– Конечно, стоило, – наконец смогла выдавить я. Вспоминая все те замечательные моменты, что мы пережили, радость от осознания наших чувств, скромные первые поцелуи, которые чувствовались так правильно и легко; возможность всегда быть рядом с лучшим другом, с которым вы еще и можете обжиматься. – Сейчас это больно. Но все равно вы-то с Джеком не собираетесь разъезжаться на сотни километров друг от друга.

– Это правда, – кивнула она, – хотя мы же оба будем поступать на вышку через два года…

Это заставило меня улыбнуться.

– Так ты уже думаешь о будущем. Он и правда тебе нравится.

Ее румянец подтвердил мои слова.

– Просто поцелуй его, – еще раз сказала я, – и там уже посмотришь, что делать дальше.

– Окей, так и сделаю.

Ханна решительно поставила свою чашку на стол; стало ясно, что она последует моему совету. Я недолго ее знала, но уже понимала, что эта девчонка из тех людей, которые всегда выполняют намеченное. Я была рада за нее и грустила из-за себя. Они с Джеком были моими единственными друзьями тут, и Лив тоже крепко сдружилась с народом из класса фотографии, проводя все свое время в темных комнатах и проявляя снимки своего пупка. Я же снова оставалась одна.

Ханна сменила тему.

– Так, а что там у тебя с мэром Кретинвилла, Ризом Дэвисом? – спросила она, заставляя меня подавиться кофе.

– Что?

– Ходят слухи, что вы ушли вместе в пятницу. И сегодня он пялился на тебя весь урок.

– Что? – повторила я, стараясь выиграть время.

– Ну, официальная история такова… – Ханна наклонилась над столом, глядя на меня; ее губы неодобрительно скривились. – Когда ты была на сцене, Риз сообщил всем, что ты офигенна и он хочет с тобой познакомиться. Потом кто-то увидел, как вы уходите вместе вечером и он несет твою гитару. Пожалуйста, скажи мне, что ничего не было! Он не из хороших парней, Амели.

Я покачала головой, пытаясь переварить эти новости. Он действительно так сказал? От этого у меня внутри все перевернулось.

– А что с ним не так?

– Да все! Например, он думает, что его группа будет следующей Queen или Radiohead. И у него раньше была толпа подружек, но он никогда не относился к ним хорошо. А после расставания Риз называет их шизанутыми.

– Правда?

– Честное слово. Будь осторожна. Я понимаю, он выглядит неплохо, но, в конце-то концов, эта ужасная шляпа должна тебе о нем что-то сказать.

– А мне она очень даже нравится.

– Боги… Пожалуйста, Амели! Я же с тобой хотела подружиться именно из-за твоей адекватности. Не разубеждай меня в ней.

– Эй, я просто сказала, что мне нравится шляпа! Да и вообще, не было ничего. Он меня просто проводил. Я все равно сейчас думаю только об Алфи…

– Вот и молодец. Так, теперь о важном: как мне подступиться к Джеку с поцелуями?

Мы смеялись и продолжали сидеть там до тех пор, пока кофе не был выпит до конца и не пришлось возвращаться на занятия. Дождь полил еще сильнее, заставляя нас визжать от ощущения мокрых колготок и сапогов. Я зашла в музыкальный корпус, отряхивая зонт и пытаясь отжать платье. Было что-то поразительно веселое в прогулке под ливнем, и я чувствовала себя до наивного радостно, пока шла к классу музыки, оставляя за собой лужи.

Риз, ты ждал меня у класса, если помнишь.

Он снова приподнял шляпу и прислонился к стене, согнув одно колено, – выглядел чертовски круто.

– Опять ты. – Я улыбнулась, мой радостный настрой все еще придавал мне уверенности.

– Ну как, пойдешь со мной на свидание? – спросил он, не обращая внимания на студентов, протискивавшихся мимо него к двери.

– Пока я иду только на музыку, – засмеялась я, чувствуя себя еще более легкомысленной теперь, когда мне каким-то волшебным образом удалось стать такой девушкой, которую парни вроде Риза ждут возле классов. Предупреждение Ханны тихонько жужжало у меня в голове, немного приглушая мою радость от встречи с ним.

– Я же сказал, никакого давления. Просто хочу узнать тебя получше.

– Подумаю об этом. – Я направилась к двери в класс.

– Как насчет просто кофе?

Моя улыбка стала еще шире.

– Я сказала, что подумаю.

На музыке мои мысли летали где-то очень далеко. Я постукивала ручкой по столу, думая о Ризе и Алфи, о Джеке с Ханной, о быстро меняющейся жизни. С трудом могла сконцентрироваться на лекции миссис Кларк о музыкальной композиции, вместо этого размышляя о словах Ханны и гадая, могу ли верить ее суждениям о Ризе. У меня не было причины не верить ей. Но у меня также не было причины не верить Ризу. И я не чувствовала такого притяжения к Ханне, в то время как он притягивал меня посильнее магнита.

– Амели? Можно тебя на пару слов? – обратилась ко мне миссис Кларк после звонка.

– Да? – Я все еще пыталась выжать последние капли из кардигана, который так и не просох за время занятия.

– Еще раз поздравляю с твоим успехом в пятницу.

Мое лицо среагировало как обычно, показав широкий спектр цветов, в итоге сливающихся в пунцовый румянец.

– Ха-ха, тебе стоит научиться принимать похвалу, – улыбнулась она, – потому что на этих выходных мне уже поступило много запросов на тебя.

Внутри все перевернулось.

– Каких запросов?

Ее улыбка стала еще шире.

– Ну, двое студентов спросили, не интересует ли тебя совместная работа по сочинению песен. Плюс среди слушателей в пятницу был рекрутер. Она заинтересована в сотрудничестве с тобой для разных местных выступлений. Чтобы ты у нас стала более известной.

– Правда? – Я заикалась, пальцы свело от напряжения, хотелось прыгать на месте и одновременно кричать: «ВСЕ ПРОПАЛО-О-О!», потому что много выступлений означало много людей и возвращение моей боязни сцены.

– Я тебе потом отправлю все детали. Просто хотела убедиться, что ты одобряешь эту идею. Очень волнительно, не так ли? Я с первого занятия заметила твой талант.

Снова прозвенел звонок, и толпа студентов ввалилась в класс. А мне нужно было телепортироваться в противоположную часть колледжа на урок английского.

– В общем, извини, что задержала. Если нужна моя помощь в подготовке к выступлениям или в чем-либо еще, обращайся.

Заикаясь, я выдавила из себя слова благодарности и побрела прочь из класса на нетвердых ногах.

Выступления.

Совместная работа.

Уголки моих губ непроизвольно приподнялись в улыбке. Моя любовь к пению всегда так или иначе побеждала все другие проблемы.

Ну, раньше побеждала.

Больше мы с Ризом в тот день не встречались. Я чувствовала себя немного дерганой и переходила от класса к классу с надеждой, что он будет ждать меня у дверей. И всякий раз наступало разочарование, когда его там не оказывалось. Меня стали одолевать сомнения, что я оттолкнула его, не соглашаясь на свидание сразу. Ведь, если верить Ханне, вокруг него всегда было много девушек, так что он мог с легкостью переключиться на кого-то менее неуверенного. И мне приходилось напоминать себе об Алфи и нашем обещании, гадая, что со мной вообще такое.

Эмоции сменялись примерно так:

Нервозность.

Волнение.

Разочарование.

Облегчение.

Беспокойство.

Вина.

Нервозность.

…И так весь чертов день. Я отключилась во время ланча, пока Ханна делала вид, что не смотрит на Джека, а Джек притворялся, что не разглядывает ее. День прошел, а я так и не увидела Риза снова. Старалась убедить саму себя, что так все и должно быть, но все равно стало грустно.

«Все хорошо, – говорила я себе, – тебе не нужно ни на кого отвлекаться. Что насчет Алфи? Ты все равно не хочешь встречаться с кем-то, кто постоянно носит такую глупую шляпу».

Я представила, что Алфи может подумать о Ризе. Боже, он бы возненавидел эту шляпу. Сам Алфи всегда носил только джинсы, футболки и кроссовки. Для него даже переодевание в шорты летом было чем-то маловероятным.

У ворот я обняла Ханну на прощание, прошептала ей на ухо: «Лови момент для поцелуев» – и ушла, оставив краснеть от смущения. Закинув сумку на плечо, кивнула проходившим мимо людям, которые улыбнулись мне и поздравили с победой в конкурсе, а затем зашагала к дому.

Вот он. У поворота к аллее. Шляпа, улыбка, плечом опирается на столб. Я встала как вкопанная, как персонаж в мультиках, который резко тормозит перед крутым обрывом.

– Какая неожиданная встреча, – сказал он, украв мою реплику.

Я захихикала как идиотка.

– Ты преследуешь меня?

– Только в романтическом плане, ничего противозаконного.

– Разве не мне решать это?

– Прости, тогда мне пора. – И он стал уходить, серьезно.

Разумеется, я окликнула его:

– Подожди!

Он точно знал, что я это сделаю.

– Так мне проводить тебя снова?

Я опять стала хихикать и попыталась хотя бы притвориться, что немного держу ситуацию под контролем.

– Раз уж ты настаиваешь… – Я глубоко вздохнула, словно это была ужасная идея.

– Давай понесу твою сумку. – Он взял ее, не дождавшись моего согласия. Мне это показалось скорее романтичным, нежели чем-то архаичным и снисходительным. Мы же уже определились, что я идиотка.

– Ты правда скучаешь по дому? – внезапно спросил он, пока мы шли по мокрому асфальту, покрытому опавшими листьями.

– А почему ты спрашиваешь?

– Просто я ведь постоянно смотрю на тебя… чисто романтически, ничего криминального, разумеется… И ты всегда выглядишь так, будто хочешь сбежать отсюда.

Я коснулась рукой своего лица, шокированная, что мои чувства были настолько очевидными.

«Или он тебя на самом деле понимает, – подумала я. – Может, это ваша связь».

– Я действительно скучаю по дому. Тут все настолько другое, словно в совершенно чужой стране.

– А что так сильно отличается?

Я все ему рассказала. Эта история длилась долго, мы успели дойти до моей многоэтажки, сели там на все еще влажный парапет. Я рассказала ему, что отличался не только акцент, но и многое другое. Тут было меньше места. Везде очереди – что в кофейнях, что на дорогах.

– В Шеффилде можно было разговаривать с кем угодно, – продолжала я, болтая ногами, – даже когда заказываешь такси или ждешь официанта в кафе, ты спокойно можешь общаться с персоналом или посетителями. Все друг друга называют «душечками» или «котиками», и это все очаровательно, правда. Чувствуешь, словно ты со всеми дружишь. А здесь никто ни с кем не разговаривает… А, и все врезаются друг в друга… – Я вздохнула. В Шеффилде, когда кто-то идет тебе навстречу, вы оба уступаете друг другу дорогу. А здесь все как в Голодных играх! У меня на руках уже синяки появились от того, как меня сшибают своими плечами и сумками.

Он внимательно слушал меня и согласно кивал. Сказал, что тоже замечал эти вещи, но никогда не складывал их воедино.

– У тебя настоящий талант к повествованию, – сообщил Риз. – Я-то думал, это только в песнях, но сейчас слушаю и… Очень мудро рассуждаешь обо всем. Кажется, словно это уже восьмая жизнь, которую ты живешь среди нас, простых смертных.

Я зарделась от его похвалы, а он смотрел на меня с таким восхищением, что не поверить его словам было невозможно. Может, у меня действительно есть такой талант. Может, я и правда очень умна для своих лет… Нет ничего более опьяняющего, чем смотреть на себя через призму чьих-то любящих глаз. Это сводит с ума, подкашивает ноги, да и просто классно. Я могла загорать в лучах его хвалебных речей.

Но все равно отнекивалась от комплиментов, потому что они продолжали вгонять меня в краску.

– Ну, даже если это и правда, то мой талант бесполезен у такого стеснительного человека, как я.

Он протянул руку, словно хотел убрать прядь волос с моего лица, но остановился и улыбнулся.

– А мне нравится, что ты скромная. Не поверишь, я такой же…

Я захохотала.

– Эй, это чистая правда! Я скромный!

– Вокалист группы? Который поджидает девушек у их классов? Скромный?

– Так и есть! К тому же я могу сказать все то же и о тебе, – заспорил он. – Ты играешь соло сама. Так что не особо скромная, так ведь?

– Да, но я чуть не умерла, пока выступала.

– И я тоже чуть не умер там. А потом второй раз – от смущения, пытаясь познакомиться с тобой тем вечером. И когда стоял у твоего класса. И уж точно сейчас, когда поджидал тебя на улице. И… – Он снова протянул руку и в этот раз сделал то, что хотел, – убрал выбившуюся прядь волос мне за ухо. Я закрыла глаза на секунду, сохраняя в памяти это ощущение. – И сейчас помираю от одного разговора с тобой. Не могу объяснить это, ты просто заставляешь меня постоянно нервничать, Амели. Но знакомство с тобой стоит всех переживаний.

Это бред.

Мысль пронеслась в голове, не задерживаясь.

Это и было самым настоящим бредом. Он вел себя так, словно влюблялся, хотя даже не знал меня толком. Мы один раз разговаривали. Но послушала ли я свою мысль? Этот тонкий голосок в подсознании? Этот проблеск рациональности? Который здраво рассуждал, что «быть такого не может, он ведь тебе не так сильно и нравится, скорее, тебя привлекает то, как сильно нравишься ему ты»?

Совершенно очевидно, что эти сомнения тоже были проигнорированы.

Потому что иначе я не сидела бы на этой обшарпанной остановке, прогуливая занятия. И не проверяла бы телефон каждые десять секунд.

Вместо этого я осталась сидеть там, и мы говорили о вселенной и обо всем в ней. А на следующий день, после занятий, он снова стоял там, прислонившись к забору в переулке; я улыбнулась, и мы пошли в ногу, точно так же. И каждый обед в течение следующей недели, когда Риз безраздельно властвовал над кафетерием, шутил со своей группой и ерошил волосы Роба, он всегда ловил мой взгляд и ухмылялся. Или случайно натыкался на меня в коридоре, поднимал руки и говорил «прости» под рычание Ханны.

Она и не заметила, как он подсунул мне записку в первый раз. Я притворилась, что мне нужно пойти в туалет, заперлась в кабинке и развернула сложенную бумажку. От волнения я даже порадовалась, что уже сижу на унитазе.

Когда я могу пригласить тебя на свидание?

Я рассмеялась, почувствовав, как внутри все перевернулось, и, улыбнувшись, прижала записку к груди. Потом хранила ее в своей сумке, сложенную вместе с другой, которую он вручил мне перед уроком музыки. В ней было написано:

Я не могу перестать думать о тебе.

Я обнаружила, только не сразу, что мои мысли были совсем не об Алфи и не о том, как сильно я скучала по нему; вместо этого в моей голове крепко засел Риз. Я перечитывала его записки и чувствовала, как все внутри теплеет. Слова никогда не теряли своей силы. Каждый раз мне казалось, что я читаю их впервые.

Он хочет пойти со мной на свидание.

Он не может перестать думать обо мне.

Этот парень. Этот великолепный, чувствительный, популярный, талантливый парень, который может заполучить любую… Он хочет тебя, Амели. Разве это не смешно? Разве это не самая сумасшедшая мысль? Разве это не то, что каждая девушка хочет, но никогда не получает? Это происходит с тобой, Амели. Должно быть, ты все-таки особенная. Потому что он сам особенный и думает, что вы похожи. Если ты согласишься встретиться с ним, то это вполне может стать началом чего-то невероятного. Ведь он действительно смотрит тебе прямо в душу.

Я продержалась всего пять дней.

Мы шли домой вместе в пятницу, ровно через неделю после шоу талантов, никуда не торопясь. Остановились, чтобы полюбоваться красивыми листьями, переливающимися первыми осенними красками, и, указывая на жирных белок, поделились друг с другом своими лучшими воспоминаниями о зиме.

– Возвращаться домой насквозь промокшим и стоять потом у камина, – начал Риз.

– Ветви деревьев, украшенные рождественскими огнями.

– Рождество! Боже мой, The Pogues[2]. Fairytale of New York – моя любимая песня! Я слушаю ее круглый год.

– Я тоже!

Риз взял меня за руку. Наконец он дотронулся до меня как следует – крепко держа мою ладонь, переплетая наши пальцы. Когда мы подошли к моему дому, он повернулся и взял меня за другую руку, так что мы замкнули круг.

– Ну?

– Ну…

– Одна маленькая птичка начирикала мне, что тебя пригласили играть в The Cube, – сказал он.

Мои нервы звенели, как колокольчик над входной дверью.

– Да! – бросилась ко мне миссис Кларк тем утром, едва дыша от восторга. – Нам еще никогда не удавалось заставить их принять хотя бы одного из наших студентов!

– А что это за куб такой? – все, что я смогла спросить, не понимая значения этого события. Судя по всему, это был самый большой местный мюзик-холл.

– Это невероятно! – восхитился Риз.

– Я буду на разогреве у The Contenders. И как у первого выступающего, у меня в зале будет от силы пять человек, которые понятия не имеют, кто я такая, и только терпят меня, чтобы остаться в первом ряду до конца выступлений.

Он улыбнулся.

– Мне нравится, как ты скромничаешь.

Я смущенно опустила глаза.

– Не скромничаю, а просто реально смотрю на вещи.

Когда снова подняла глаза, Риз разглядывал меня так пристально, что, клянусь богом, я почувствовала себя голой.

– Пожалуйста, сходи со мной на свидание, – мягко попросил он. – Мы оба знаем, что между нами что-то есть. Дай нам шанс.

И я обнаружила, что наклоняюсь вперед, а мой рот шепчет ответ без какого-либо когнитивного участия с моей стороны:

– Ладно. Я пойду с тобой на свидание.

Его глаза так сильно сощурились от улыбки, что почти исчезли.

– В эти выходные я встречаюсь с отцом, но как насчет понедельника? Это самое раннее, когда я могу.

– Значит, в понедельник.

– Ты какая-то дерганая, – заметила мама за полчаса до того, как Риз должен был зайти за мной. Она опустилась на кухонный стул и вздохнула, снимая туфли на высоких каблуках.

– Она такая с тех пор, как пришла из колледжа, – ответил за меня папа. – Но не говорит мне, почему. И правда, с чего бы ей нам что-то рассказывать? Мы же не создали ее, не кормили, не нянчили, не дали ей все в этой жизни. – Он готовил ужин и на мгновение оставил сковородку, чтобы нежно обнять меня за плечи.

Я подняла голову и улыбнулась ему.

– Просто встречаюсь с друзьями, пойдем перекусить вместе, – солгала я. – Ты же знаешь, я нервничаю, когда выхожу гулять с людьми.

– И все же мы никогда не сможем запереть тебя и твою гитару в этой квартире. Нам повезло.

Я закатила глаза и прикусила язык, чтобы не съязвить что-нибудь. Моя музыкальная практика внезапно стала проблемой после целой жизни, когда она никому не мешала. Там, в Шеффилде, у меня был маленький симпатичный сарайчик в глубине сада. Папа даже оклеил его коробками из-под яиц для звукоизоляции и сделал табличку, на которой было написано: «Тут творится волшебство». Я жила в этом сарае. Обычно тайком водила туда друзей поздно ночью. Мы с Алфи даже потеряли там девственность. Потом он пошутил, что это та самая магия, которую я создаю, прежде чем получил затрещину. Тогда он поймал мою руку, а потом мы завернулись в потрепанное одеяло и по очереди говорили «люблю тебя» до самого утра. Теперь мои родители были поражены тем, сколько времени я проводила с гитарой. Старалась бренчать так тихо, как только могла, и больше шепча, чем напевая, но все равно вынуждала папу стучать в хлипкую стену с просьбой «потише, милая».

Мама сняла вторую туфлю и застонала, потирая стопу.

– Ну что ж, надеюсь, ты хорошо проведешь время, – сказала она. – Ты выглядишь очень мило. Это новое платье?

Я кивнула и покраснела. Секонд-хенды вокруг были прекрасными. Как будто никто не покупал ничего подержанного. Я нашла платье от очень крутой фирмы, и оно было куда более смелым, чем обычно. Красное в мелкий белый горошек. Ни один из моих «бабушкиных» кардиганов не подходил к нему, поэтому я надела его с кожаной курткой и даже нанесла немного тинта на губы, того самого, который получила на Рождество в прошлом году и которым никогда не пользовалась.

– Ты накрасилась, – поразился папа, как будто я разрисовала все лицо маркером.

– Это просто бальзам для губ. – От смущения мое лицо стало такого же цвета, что и платье, и губы.

– О-о-о-о, в компании сегодня будет мальчик? – спросил он девичьим голосом, макая деревянную ложку в соус, чтобы попробовать его.

– Быть того не может, – ответила за меня мама. – Она все еще по уши влюблена в Алфи.

Я вскочила, чуть не опрокинув стул. Ее комментарий вызвал новое цунами вины. Неужели я изменяю своему парню? Как я могла ужасно скучать по нему и одновременно хотеть пойти на свидание с Ризом? Что это значит? Как бы я себя чувствовала, если бы знала, что Алфи собирается пойти на свидание с кем-то другим? Чертовски паршиво – вот как. Так какого черта я делаю это с ним? Но Алфи не писал мне уже целую неделю… так что, возможно, он уже и забыл про меня. И если он смог это сделать, то и я тоже. Но, о боже, я скучаю по нему! Так по нему скучаю… Я должна все отменить. Почему иду на это дурацкое свидание с кем-то, кого едва знаю? Хотя мне так хочется пойти…

Я заставила себя улыбнуться и подхватила стул, прежде чем он с грохотом опрокинулся.

– Да. Все еще сохну по Алфи.

Я пошла в свою комнату, чтобы еще раз проверить, как выгляжу. Да. Точно так же, как и пять минут назад.

Алфи Алфи Алфи.

Риз Риз Риз.

– Что же мне делать? – спросила я у зеркала. – Что мне, черт возьми, делать?

В этот момент в моей сумке зажужжал телефон, и я мгновенно приняла решение. Если это Алфи, то отменяю свидание. Это был бы знак от Вселенной, и ему следовало бы довериться. Если это Риз, я пойду с ним и посмотрю, куда это меня приведет, и не буду чувствовать вину.

Я полезла в сумку и достала телефон.