Все началось с вечеринки

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– О, черт, с вами все в порядке?

Аня встрепенулась, сообразив, что причиной окутавшей ее удушливой темноты была не потеря сознания, а одетая в черное девочка, приземлившаяся прямо ей на голову.

– Господи, я очень сожалею... Вы сильно пострадали? – спросила она писклявым от страха голосом.

Аня попыталась ответить, но смогла лишь беззвучно пошевелить губами. Она лежала на траве, в нескольких сантиметрах от вымощенной острыми камнями дорожки. Боже мой! Еще немного, и она ударилась бы о них головой.

– Вы сломали что-нибудь? – Потрясенная, но явно не пострадавшая девочка вскочила на ноги, ее голубые глаза с ярко накрашенными ресницами казались огромными на мертвенно-бледном лице.

– Нет... не думаю... – с трудом прохрипела Аня, которой, наконец, удалось втянуть немного воздуха.

Она увидела яркую ссадину на руке и почувствовала острую боль в локтевом суставе. Остальные части тела вроде бы не пострадали, хотя от звона в голове было трудно собраться с мыслями, чтобы понять, все ли с ней с порядке.

– Думаю, все хорошо... просто... немного ошарашена... – дрожащим голосом произнесла Аня.

– Зачем вы это сделали – я ведь могла убить вас!

Аня в изумлении смотрела на сердитое лицо, обрамленное черными с золотистыми кончиками волосами, вопреки законам гравитации торчащими вверх, с крупной сережкой в носу и двумя поменьше в ушах.

– Чтобы ты... не убилась, – между свистящими вздохами проговорила она, защищаясь от нападения. В другое время она бы изумилась перемене ролей.

– Да-а, мне достанется, – недовольно проговорила девочка. Аня хотела сесть, но та ее удержала. – Нет! Не двигайтесь. Я пойду за помощью...

Аня вдруг вспомнила, где она.

– Нет-нет, я в порядке... – слабо возразила она.

В подтверждение своих слов она пошевелила пальцами.

– Ждите! – Юный голосок, прежде тонкий от страха, теперь обрел природную хрипловатость и неожиданную для столь юного возраста властность. – Черт возьми, не надо так спешить! Пожалуйста, не пытайтесь встать, пока я не найду кого-нибудь, кто мог бы помочь. Я не хочу, чтобы вы умерли из-за меня. Я еще слишком молода, чтобы мучиться угрызениями совести всю оставшуюся жизнь!

Через мгновение она уже мчалась к задней двери, подпрыгивая и стаскивая по пути кроссовки. Наверное, она думает, что босиком быстрее?

Дышать все еще было тяжело. Аня попыталась подняться, но у нее закружилась голова.

Ей показалось, что не прошло и минуты, когда девочка вновь появилась. На этот раз не одна.

– Что за... – Скотт Тайлер смолк на полуслове, наклонившись к Ане. В темный брюках и рубашке с открытым воротом он выглядел моложе и раскованнее, чем в своих элегантных костюмах. – Господи, что вы с собой сделали? – пробормотал он, торопливо обегая взглядом ее тело. Через его плечо Аня увидела его племянников Шона и Саманту, лица которых заметно вытянулись, когда они ее узнали. – Что вы здесь делаете? – продолжил Скотт. – Я не заметил, чтобы ваша машина останавливалась перед домом.

– Я... пришла пешком, – ответила Аня.

– Вы гуляли и стукнулись головой о камни? – спросил он, ощупывая ее затылок.

– Нет, я... – Аня заметила, что спасенная ею девочка умоляюще смотрит на нее. – Я упала, – неловко докончила она.

Девочка прижала руки к сердцу в знак благодарности.

– Смотреть надо под ноги, – нахмурив черные брови, пробормотал Скотт Тайлер. Темная прядь волос упала ему на лоб.

– Камни на дорожке неровные, – вмешалась виновница происшествия.

– Я рассматривала дом, – честно призналась Аня. Она нервно сглотнула, почувствовав его руки на своих плечах, затем на боках и ребрах. – Что вы делаете? – возмутилась девушка.

Но его руки уже отправились вниз, по бедрам, спускаясь все ниже и ниже к ногам.

– Перестаньте извиваться, – недовольно проворчал он.

– Щекотно, – пожаловалась она и залилась краской, встретившись с ним взглядом. Догадался ли он, что она лжет?

– Ну что ж, по крайней мере ясно, что вы не страдаете потерей ощущений, – сухо сказал он. – К тому же румянец говорит о быстроте реакции.

– У меня просто дыхание сбилось, – объяснила она и прикрыла рукой глубокий вырез, тем самым невольно обратив его внимание на свою желтую вязаную кофточку.

– Вы похожи на поникший лютик, – пробормотал он, – прижатый долу летним ветерком.

Он что, намекает, что она слабачка? Каково бы ему было, порази его живой снаряд?

– Если вы посторонитесь, я встану, – ворчливо проговорила она.

Она начала приподниматься на локтях, но Скотт не сдвинулся с места. С нахмуренным видом он изучал ссадину на ее руке.

– Похоже, это был не просто ветерок. Но от лежания на сырой земле вам определенно не будет пользы.

К Аниному изумлению, он подсунул руки ей под спину и, легко встав на ноги, поднял ее и понес в дом. Девочки, перешептываясь, поплелись следом.

– Отпустите меня... вы не можете так меня нести... – Аня уперлась в плечо несущего ее мужчины.

– Почему? Уж не думаете ли вы, что мне не хватит сил на такую пушинку, как вы?

Она чувствовала, как играют мускулы у него на груди, пока он без всяких усилий нес ее на руках. Он даже не запыхался, когда поднимался по ступенькам на крыльцо.

– Я прекрасно могу передвигаться сама...

– Но без падений дело явно не обойдется.

Он вошел в холл. За его спиной послышалось приглушенное хихиканье.

– Ты только что перенес ее через порог, дядя Скотт, – сообщила ему Саманта Монро многозначительным голосом.

– Сомневаюсь, чтобы мисс Адамс была сейчас способна хоть на миг возомнить себя невестой, – осадил он племянницу. – Приготовь миску горячей воды с дезинфицирующим средством и немного ватных тампонов, ладно, Сэм? И попроси миссис Ли приготовить чай. У этой девицы в голове только замужество. – В голосе Скотта послышалось раздражение. – Только и думает, как бы поймать себе парня.

– Судя по тому, что я видела в школе, многие парни ухлестывают за ней, – возразила Аня. – Мысли о замужестве у Саманты носят оборонительный характер. Даже пятнадцатилетние мальчики понимают, что хорошеньким девочкам, полным сентиментальных грез о свадьбе, хочется серьезных отношений, и они не станут тратить время на случайного ухажера.

– А меня еще называют циником, – пробормотал он, глядя на женщину, которую держал на руках.

Она вздернула подбородок.

– Неужели? – делано удивилась она, широко распахнув глаза цвета неба в дождливый день.

– Злюка, – пробормотал он, неся ее по широкому коридору.

– А я думала, что я лютик, – парировала она.

– Лютики – без когтей. Надеюсь, этот акт милосердия не пробудил в вашей душе желание выскочить замуж? – насмешливо спросил он.

– Скорее, манию убийства, – ответила она, вспомнив о цели своего визита. – Отпустите меня.

– Всему свое время.

Бывшая столовая была приспособлена под кабинет, а в соседней комнате она заметила нечто такое, от чего у нее округлились глаза.

– У вас есть пианино! – воскликнула она.

– Что вас так удивляет? – сухо произнес Скотт. – Вы считаете, что в моем доме не может быть пианино?

Ее щеки покрылись красноречивым румянцем.

– А, понятно... вы наслушались своей болтливой кузины. Будем считать, что это просто предмет интерьера или инструмент наигрывания шлягеров. Решайте сами, что больше оскорбляет хороший вкус.

Неужели он считает ее снобом?

– По правде сказать, Кейт едва ли удостоила вас словом, – отрезала она. Да и то только когда ее спросили напрямую.

Его глаза сверкнули, словно он прочитал ее мысли.

– Какая жалость, – произнес он, льстиво улыбаясь и опустив ее на низкую кушетку с кремовой обивкой.

Не обращая внимания на протесты Ани, он положил ее на диван и освободил от ботинок.

Саманта осторожно внесла в комнату миску с горячей водой и аптечку.

Зазвонил телефон, и девочка тут же схватила трубку.

– А, привет, Биван... Да, это я... А, ничего особенного, болтаюсь без дела... Ну, не знаю... Энджи с Сарой хотели пойти на пляж...

Она вышла из комнаты, и насущные проблемы подростковой жизни напрочь вытеснили у нее из головы небольшое происшествие.

Ане пришлось вынести еще одно скрупулезное изучение ее шишек и ссадин. Трудно было представить, что Скотт Тайлер может быть так нежен, подумала она, не сводя глаз с его ловких пальцев.

– У вас очень чувствительная кожа, – сказал он, наклеив пластырь и проведя пальцем по нежной, гладкой, как шелк, коже на внутренней стороне ее руки.

– Мистер Тайлер...

– Да, мисс Адамс?

Интонация, с которой он произнес ее имя, заставила ее почувствовать нелепость прежней манеры обращения.

– Вам лучше называть меня Скотт. Женщина должна обращаться по имени к тому, кто перенес ее через порог дома. А вы крепче, чем кажетесь.

– По-моему, вы согласились с тем, что внешность обманчива, Скотт, – сказала она.

– Удивительно, что у вас нет ссадин на ладонях. Обычно при падении инстинктивно вытягивают руки...

Но Анины руки тянулись вверх, чтобы поймать девочку, которая теперь вертелась на другом конце кушетки, переводя беспокойный взгляд с одного на другого.

– Странно, но у вас, кажется, и здесь синяк.

Он чуть коснулся покрасневшей кожи над вырезом кофточки. Откуда ему было знать, что это след от коленки. К счастью, обладательница коленки отвлекла его прежде, чем он успел заметить реакцию Ани на его нежнейшее поглаживание.

– Могу я чем-нибудь помочь? – спросила девочка. – Или я тут лишняя?

К удивлению Ани, Скотт на миг растерялся.

– Можно приготовить чай? – пришла к нему на помощь Аня. – Мне бы не помешало выпить чего-нибудь.

Скотт, внезапно расслабившись, провел рукой по волосам:

– Неплохая мысль. Не могла бы ты попросить поднос у миссис Ли и принести его сюда? И кстати, унеси это, – добавил он, подавая ей использованную миску с водой. – И, будь добра, Петра, поставь ботинки мисс Адамс на подставку для обуви.

– Здорово, ничего не скажешь! Теперь все на меня навалили, – закатив глаза, посетовала девочка.

Теперь уже Скотт усмехнулся.

– Ты же сама просила. Сомневаюсь, что просто из вежливости, потому что этим ты не можешь похвастать.

– Я могу быть и вежливой, – прозвучало в ответ.

– Так, может, продемонстрируешь свои манеры? Представишься мисс Адамс как полагается?

Наступило молчание.

– Мисс Адамс, это моя четырнадцатилетняя дочь, Петра Конрой. Мисс Адамс – учитель истории.

– Да-а, Шон так и сказал. Привет, мисс Адамс.

Петра явно наслаждалась изумлением, прозвучавшим в невнятном приветствии Ани. Когда девочка, одарив ее широкой улыбкой, вышла из комнаты, Аня поняла, почему та сняла кроссовки, когда бежала за помощью. Потому что босые ноги бесшумно ступают по деревянному полу. Можно было тихо взлететь по деревянной лестнице и нарочито громко протопать обратно. У девочки недюжинный природный ум и сноровка, подумала она. Интересно, в кого бы это? Наверное, в того, кто передал ей эти глаза цвета незабудки.

– У вас есть дочь? – не удержалась она от вопроса. – Не знала, что вы были... – Она смолкла, закусив губу.

– Женат? Нет. Вам известно, что большинство ваших учеников из неполных семей?

– Мне это известно, – отвергла Аня критику. – Я имела в виду, что не слышала о том, что у вас есть дети...

– Ребенок, и не скажу, что есть. Петра с самого рождения живет с мамой в Австралии, – сказал он, усаживаясь в кресло напротив.

– О, – произнесла она, не зная, что сказать. – Наверное, вы были очень молоды, когда она родилась.

– Мне было восемнадцать. Она была зачата, когда я был еще школьником.

Заметив ее вытянувшееся лицо, Скотт усмехнулся.

– Нет, я не бросил се мать беременной. Лорне было тридцать, и она сама приняла решение завести ребенка и растить его одной.

Облегчение промелькнуло в лице у Ани.

– В чем дело? Разве это не соответствует представлению, что у вас сложилось обо мне?

– Я... просто трудно представить вас... на вторых ролях, – запинаясь, проговорила она.

– Всем приходится где-то набираться опыта, – сказал он, и в какой-то момент ей показалось, что ему непременно захочется узнать, где она набралась своего. В любом случае, ее скудный опыт не представлял интереса для Скотта Тайлера.

– Хотите сказать, что вы были... – Покраснев, она не договорила. Это не ее дело. И как ей пришло в голову лезть с такими личными вопросами к едва знакомому человеку?

– Девственником? – явственно произнес он, наслаждаясь ее смущением. – Физически, пожалуй, нет, но эмоционально это произошло со мной впервые.

– Вы были влюблены в нее?

– Мне льстило внимание взрослой, привлекательной и умной женщины, – избежал он прямого ответа.

– В-вам часто удавалось видеться с дочерью? – заикаясь от волнения, спросила она.

– Ни разу с самого детства. Так хотела Лорна. Она просила меня не вмешиваться в жизнь ребенка.

Он пожал плечами, увидев, что она собирается возразить.

– Мне было восемнадцать... что я знал о жизни? Мне предстояло учиться четыре года в юридической школе. Денег не хватало. Я не был готов к отцовству – она права...

Аня не сомневалась, что дело было не только в этом; просто он слишком легкомысленно ко всему относился.

– А что Петра делает здесь? Что-то случилось с се матерью?

– Нет, она решила, что пора познакомиться со своим биологическим отцом. Поругавшись с Лорной, она сбежала из дому, прыгнула в самолет и появилась на прошлой неделе у моих дверей.

– Боже правый!

– Поговорив с Лорной, мы решили, раз уж так получилось, пусть Петра поживет здесь несколько недель, познакомится с родственниками по отцовской линии. Главное, чтобы она не пропустила занятий в школе. Она может оказаться в вашем классе, вот я и подумал, что вам не помешает немного узнать о ней.

– Речь обо мне, пап? – Петра, вальсируя, внесла поднос и поставила на кофейный столик.

– О ком же еще? Здесь только о тебе и говорят, – сухо ответил отец. Он взглянул на поднос и выгнул брови. – Три чашки? Ты собралась пить с нами чай? Если тотчас отправишься в свою комнату, мы прибавим только... – он взглянул на свои часы, – еще полчаса к сроку твоего заключения.

– Но папа... я же спасала человека.

Заметив нахмуренные брови Ани, Петра смутилась.

– Ладно, ладно, – поспешно проговорила она. – Но это несправедливо. Я всего лишь высказала Шону свое мнение о его пустоголовых друзьях.

– Такие выражения я привык слышать в тюрьме, а не за собственным обеденным столом. А бросать тарелки – это уж никуда не годится! В моем доме – мои порядки, Петра, и не думаю, что посидеть пару часов на воздухе – чрезмерное наказание. Почему бы тебе не почитать книжку о Новой Зеландии? Это пригодится тебе на следующей неделе в школе. Может, ты нальешь мисс Адамс чаю, пока я схожу за книгой?

Когда за отцом закрылась дверь, Петра торопливо заговорила:

– Спасибо, что не выдали меня!

Она налила чай в две чашки, пододвинула одну Ане, другую, положив сахар, поставила напротив пустого стула.

Пытаясь скрыть улыбку, Аня наблюдала за этим трогательным проявлением заботы.

– Ты меня здорово провела, – тем не менее проворчала она. – Но в следующий раз этот номер не пройдет. Ты могла если не разбиться, то на всю жизнь остаться инвалидом, а отец бы казнил себя за то, что не уследил за тобой.

– Я хотела сбежать только для того, чтобы доказать, что могу это сделать. Но как только выбралась из комнаты, я поняла, что это дурацкая затея, но забраться обратно не смогла, поэтому решила, что будет лучше спуститься пониже. А звать на помощь было глупо, не хотелось скандала. Мне и вправду очень жаль, что так получилось.

– Все же надо было позвать на помощь, – сказала Аня.

– Да, легко вам говорить, – в словах девочки была неоспоримая истина.

Когда ее отец появился с книгой, Петра тотчас же удалилась.

– Не сомневаюсь, что она даже ее не откроет, – проворчал он, присаживаясь и беря чашку в руки.

– Петра уже позаботилась об этом, – предупредила Аня, заметив, что Скотт зачерпнул еще одну ложку сахара.

– Почему же вы не остановили меня? – раздраженно спросил он.

– Извините, не успела, – сухо ответила она. – Не знала, что это входит в мои обязанности. А потом, может, вы любите послаще, – добавила она любезным тоном, потягивая чай без сахара.

Он отставил переслащенный чай на поднос и налил себе другую чашку, положив только одну ложку сахара. Затем устроился в кресле и пристально оглядел се.

– Итак, чему обязан? Или вы просто гуляли и решили заглянуть поболтать по-соседски? – иронично поинтересовался хозяин дома.

– Вам прекрасно известно, чем вызван мой визит.

– Правда? – Он неотрывно смотрел на край своей чашки.

– Речь идет о вашем звонке Марку Рэнсому. Вы и не подумали связаться со мной и выслушать мою версию происшедшего. Я надеялась, что вы заставите Шона рассказать правду. Но вместо этого вы пожаловались в школу...

– Я пытался связаться с вами, чтобы предупредить о своих намерениях, но не смог дозвониться, – возразил он.

Аня вспомнила, что неаккуратно положила трубку после разговора с Кейт. Но это не оправдывает его действий. Она с раздражением поставила чашку на столик.

– Вы хотели сообщить, что собираетесь меня оклеветать? Марк едет ко мне, а я даже не знаю, какие обвинения он бросит мне в лицо!

Она с удовлетворением заметила, что он помрачнел.

– Что вы ему сказали? Вы хотя бы представляете, что наделали?

– Успокойтесь...

– Успокойтесь! – Она была в ярости. – Речь идет о моей карьере!

Он отмахнулся.

– Я прекрасно понимаю, что сделал. Не было никаких жалоб на вас или ваше поведение. Я просто сообщил Рэнсому – в виде дружеского одолжения, – что мой племянник без моего согласия устроил вечеринку, что здесь было полно учеников школы с недозволенными спиртными напитками и что и вы оказались здесь, забирая двух участниц вечеринки...

– ...и щеголяла в нижнем белье, – с горечью договорила она за него.

Он говорил все тем же серьезным, ровным голосом:

– О состоянии вашей одежды – или отсутствии оной – речь не зашла. Я сказал, что Шон наказан как следует, – к счастью, у него весьма смутные воспоминания о вечеринке...

– К счастью для Шона?

Его губы сжались.

– Для вас обоих. Он помнит только, что вы ругали его и что его вырвало. А потом – полное затмение. Он даже не помнит моего появления, не говоря уже о своих словах или состоянии вашей одежды...

Аня облегченно вздохнула.

– Так зачем же вам понадобилось докладывать Марку?

– Потому что слухи очень быстро распространяются, – начал объяснять он. – Шон утверждает, что вечеринка предназначалась только для его друзей-регбистов и их подружек, но об этом стало известно в школе, и количество гостей резко увеличилось.

Скотт протянул ей чашку, Аня машинально сделала несколько глотков и почувствовала, как горячая жидкость растапливает нервный комок в горле.

– Мне вчера несколько раз звонили родители участников вечеринки. Прежде чем я предупредил Шона попридержать язык, он уже разболтал друзьям, что вы застукали его с «роскошной телкой», а те рассказали своим приятелям, а те – своим и т. д. Наверняка найдутся и те, кто видел вас, когда вы приехали на вечеринку и принялись бродить повсюду...

– О нет... – До Ани начало доходить, как она влипла.

– Поверьте мне, в этом я дока: лучше рассказать все самому, чем стать жертвой чужих сплетен. Ни к чему, чтобы думали, будто мы что-то скрываем. Только мы с вами знаем, что произошло в той спальне, и если будем говорить одно и то же, то проблем не будет. Извините, что не посоветовался с вами, но нужно было опередить слухи, которые могли бы вам повредить.

Положиться на него? Аня сделала еще один глоток. Да, выбор у нее не велик. И слова его звучат вполне разумно.

– Ну что ж...

До девушки вдруг дошло, что она упустила самое важное. Она выпрямилась.

– Значит, вы признаете, что я говорила правду? Что вы ошибались на мой счет?

– Не станете же вы винить меня... В общем, да, я был не прав, – с трудом признал он.

– И вы берете назад все оскорбительные слова, которые наговорили мне...

Скотт хитро улыбнулся.

– Боюсь, я не готов идти на попятную до конца. Может, напомните, что я говорил?

Да, и повторить все смутившие ее слова! Аня закашлялась. Неожиданно Скотт подался вперед и, недвусмысленно смотря на нее, вкрадчиво заговорил:

– Я сожалею. Надеюсь, вы примете мои искренние извинения за то, что я опрометчиво не поверил слову дамы...

– Ловко сработано, – заметила она, стараясь не выдать свое волнение.

Он рассмеялся.

– Вы странный человек.

– Я рада, что вы, наконец, поняли это.

– Тогда не стоит волноваться по поводу нового испытания...

«Испытанием» оказались извинения крайне подавленного Шона Монро, с трудом выдавившего из себя несколько общих слов, не лишенных, однако, некоторой язвительности.

– Не помню, что я такое наделал, но, по словам дяди Скотта, вел себя как несносный мальчишка, а потому мне, видно, надо извиниться за это... и что бы там еще ни было... и спасибо, что помогли, когда мне было плохо...

Аня не стала продлевать его мучения и приняла извинения. В глазах Шона не было и намека на ухмылку, а значит, он действительно ничего не помнил.

– Весьма разумно с вашей стороны было дать ему понять, что он выставил себя в глупом свете, – заметила она Скотту, когда его племянник вышел. – Может, впредь постарается держать себя в руках.

– Может быть. Он хочет стать профессиональным регбистом, и у него есть к тому способности, но не знаю, хватит ли ему характера. Его беда в том, что он вошел в роль суперзвезды и думает, что так будет всегда.

Скотт проводил Аню до двери.

– Шон расстроен, что ему придется две недели сидеть дома, и он пропустит тренировки. Наверно, вы считаете, что это слишком мягкое наказание?

– Честно говоря, я думаю, вы правильно делаете, что не перегибаете палку, – заметила она. – За исключением, пожалуй... – она немного замешкалась, – за исключением тех случаев, когда речь идет о наркотиках...

Лицо Скотта заметно помрачнело.

– Не беспокойтесь, мы с ним разобрались с этим. Я склонен ему поверить, что это случилось только однажды, потому что он боится потерять спортивную форму. Но его родителям – все же, когда они вернутся, нужно обратить на это внимание.

Установившееся между ними взаимопонимание чуть было не разрушилось, когда Скотт не позволил Ане идти домой пешком, несмотря на се уверения, что она полностью оправилась после маленького происшествия. Он заставил девушку согласиться с тем, что он отвезет се домой.

Оказавшись с ним в машине, она почувствовала еще большее волнение от его присутствия. Аню беспокоила мысль, что ему, пожалуй, захочется зайти к ней домой. Она не смогла бы просто так отказать Скотту, но ясно, что стоит лишь ему побывать в ее доме, как его образ, и без того не дающий ей покоя, еще прочнее отпечатается в се сознании.

Однако, к се облегчению и разочарованию одновременно, он просто высадил ее у ворот, как она и просила, и посоветовал в беседе с Марком постараться быть непринужденной и удивленной, а не злой и шокированной.