Все по-настоящему

Наклоняюсь и целую его.

– Мне тоже.

Слышу, как неподалеку от нас какая-то женщина вздыхает о «первой любви». Ага, уверена,

мы отвратительны. Я бы тоже не смогла вынести собственного вида.

Определившись со стулом, мы отправляемся исследовать магазин, выбирая самые странные

и идиотские вещи. Джетт заставляет меня примерить самый уродливый свитер, который когда-

либо выходил из-под вязальной машинки. Он болотного цвета с раскиданными тут и там

оранжевыми шарами и огромной безобразной кошачьей мордой на спине. Я, в свою очередь,

всучиваю ему не менее уродливый свитер, который выглядит так, словно его мог бы носить

Билл Косби8, если бы сидел на ЛСД. Мы фотографируем друг друга на телефоны, и в итоге

берем оба кошмарика на случай приглашения на Вечеринку Уродливых Свитеров, которые

постоянно устраивает народ в кампусе.

8 Билл Косби – американский актер, режиссер, продюсер, сценарист, музыкант и политический активист.

66

Кроме этого, Джетт уговаривает меня взять керамическую чашку в виде бегущего медведя.

Звучит неплохо, но она настолько неудачно расписана, и глаза настолько большие и криво

нарисованные, что медведь косит на оба глаза.

– Тебе его не жалко? Он сидит здесь, и никто его не любит, – надувает губы Джетт, взяв

медведя в руки.

С этими надутыми губами он может уговорить меня на все, что угодно. Что угодно.

В отместку заставляю его согласиться на подставку для зонтиков, разрисованную

резвящимися в лужах свинками.

– Каждому нужна подставка для зонтиков. Знаешь же поговорку?

– Какую?

– Что каждому нужна подставка для зонтиков.

Джетт качает головой, но все равно ее берет. Прежде чем мы успеем потратить деньги,

которых у нас нет, на вещи, которые нам не нужны, Джетт берет свитера и подставку, а я – стул

и чашку-медведя, и мы направляемся к кассе.

Втискивать стул в его машину очень весело, но у нас наконец-то выходит. Захлопывая

багажник, Джетт улыбается.

– Что такое? – спрашиваю я.

– Ничего. Я просто… счастлив.

– Я тоже.

– Ты делаешь меня счастливым.

– Аналогично.

У меня в животе зарождается какое-то чувство, немного похожее на страх. Но мне не

страшно. О том, что касается счастья, я говорю правду. Я не смеялась так много и не была

такой… свободной не помню уже сколько времени. Возможно, это не так уж и хорошо.

Пытаюсь не обращать внимания на это чувство, пока Джетт выезжает с парковки,

одновременно ища на радио хорошую станцию. Наконец он останавливает свой выбор на той,

которая обещает: «Мы крутим почти все». Играет песня «Панк-рок-принцесса» группы

«Something Corporate». Обожаю ее, и, похоже, Джетт тоже, потому что он начинает

выстукивать ритм на руле.

Возвращаемся ко мне в квартиру. Джетт вносит стул, а я нахожу местечко для чашки-

медведя. Не могу дождаться, чтобы услышать реакцию Хейзл. Она, наверное, прикажет мне от

нее избавиться. У моей соседки какой-то необъяснимый страх перед неодушевленными

предметами, которые выглядят как живые. Например, она до жути боится кукол. Типа они

оживут и убьют ее во сне или вроде того. Ага, знаю, но у всех свои причуды.

Джетт ставит стул и садится на него.

– Идеально.

Сгребаю несколько ручек из той кучи, что разбросаны по всей квартире, и засовываю их в

чашку-медведя. Надеюсь, Хейзл не слишком испугается.

– Брр, мне еще домашку делать, – вздрагиваю я.

Мне по-прежнему предстоит кое-что выучить перед контрольной.

– Домашка – отстой, – заявляет он и похлопывает себя по колену.

Принимаю его приглашение и сажусь, а он обнимает меня за талию. Раньше я переживала,

что раздавлю его, но он, похоже, не возражает.

– Согласна. Но сделать ее надо.

Джетт вздыхает и кладет голову мне на плечо.

– Мне, наверное, стоит поехать домой и посмотреть, как там Хавьер. Убедиться, что он

добрался до кровати и не вырубился на капоте машины прямо на подъездной дорожке.

Чуть не надуваю губы, поняв, что мы расстанемся, но сдерживаюсь.

– Так что, увидимся вечером? – спрашиваю я, сделав вид, что нет ничего особенного в том,

что мне придется провести без него несколько часов.

Ну правда, в этом не должно быть ничего особенного. Я могу прожить без него. Просто… не

хочу.

Я больше не знаю, кто я такая.

– Напишу тебе SMS перед приходом. Принесу пиццу.

67

Джетт одаривает меня быстрым поцелуем, и мне хочется еще, но я отстраняюсь и отпускаю

его.

68

Глава 12

Как Джетт и предполагал, на следующей неделе я получаю за контрольную девяносто

четыре балла. Хейзл же не выдерживает соседства с чашкой-медведем на кухне и часа, заставив

меня засунуть ее в ящик и стребовав клятву, что я никогда не буду доставать ее оттуда по

ночам. У моей соседки наступают тяжелые времена, и однажды она возвращается с занятий с

таким измученным видом, что я не могу этого не заметить.

– Налить тебе кофе?

Хейз бросает сумку у дверей, падает на стул и начинает биться головой об стол.

– Напомни, почему я хотела стать адвокатом?

Ставлю перед ней кружку с дымящимся кофе, и Хейзл поднимает голову.

– Потому что ты потрясающе смотришься в узкой юбке и любишь указывать людям, что

делать.

Она смотрит на меня и отхлебывает кофе, вздыхая от удовольствия.

– И то, и другое может быть правдой, но это не единственные причины. Просто я так

чертовски устала, что даже не помню, каково это – не чувствовать усталости.

В последнее время она не очень хорошо со мной обращалась, но Хейз поддерживала меня,

когда рядом больше никого не было, и этого ничто не изменит. И я могу контролировать свое к

ней отношение. Убить ее добротой.

– Пей. Потом я приготовлю тебе обед, и мы посмотрим кино. Сама выберешь, какое. Я

помассажирую тебе ноги, а ты сможешь рассказать мне обо всем, о чем захочешь, и я ни слова

не скажу о парне, с которым встречаюсь, или о чем-либо, с ним связанным. Сегодня у нас вечер

без пенисов.

Хейзл наконец выдавливает улыбку и допивает кофе.

– Спасибо, Шен. – Она встает и обнимает меня. – Ты лучшая.

– Так что у меня ощущение, будто я окружена идиотами. Им элементарно все равно.

Сомневаюсь, что они вообще когда-нибудь станут юристами. Вероятно, просто транжирят

папенькины денежки, чтобы убить время, прежде чем влиться в семейный бизнес. Тьфу!

Ненавижу людей!

Хейзл вытаскивает из моих рук правую ногу и протягивает мне левую. Выдавливаю на руки

еще немного увлажняющего крема и продолжаю массаж. Некоторые люди не в состоянии

прикасаться к ногам других, но я не из таких.

– Большинство из них просто ужасны.

– Ага. Однако иногда ужасными могут быть и хорошие люди, – говорю я, посылая ей

многозначительный взгляд.

– Иногда могут.

Хейзл приканчивает чили, которое я для нее приготовила, и ставит миску на кофейный

столик. По телевизору о чем-то бормочет «Телеведущий». Хейз закуривает сигарету, пообещав

мне, что она выкурит «всего одну, чтобы снять напряжение». Это ее ночь, так что я ничего не

говорю. А еще не спрашиваю, знает ли она что-нибудь о том, как девчонки наседали на меня по

поводу Джетта. Этого разговора никогда не было.

– Мне очень нужно заняться сексом, – совершенно неожиданно заявляет Хейз. – То, что у

тебя постоянно есть секс, заставляет меня постоянно его хотеть.

Ну да. Потому что у меня есть постоянный секс.

– Это что, намек, чтобы я купила тебе вибратор? Моим я тебе пользоваться не позволю. Мы

близки, но не НАСТОЛЬКО.

Это просто отвратительно.

69

– Да нет, я не прошу тебя одолжить мне свой вибратор. Пластик мне не подходит. Мне

нужен горячий потный мужик. Просто какой-нибудь парень, который схватит и трахнет меня.

Немного старого доброго животного траха без затей. Понимаешь?

Ага, потому что я сама беспрерывно именно этим и занимаюсь.

– Почему бы тебе просто не пойти в бар и не выбрать там кого-нибудь?

Если подобное годится для меня, то годится и для нее.

– Я с этим завязала. Большинство парней слишком пьяны, чтобы сделать свое дело, или

просто плохи в этом. Я же хочу мужчину, который сможет меня удовлетворить. Кого-то, кто

знает, как заниматься любовью и как надавить на все нужные кнопки. Джетт, наверное, к этому

времени уже нашел все твои кнопки.

Произнеся последнюю фразу, Хейзл посылает мне почти сердитый взгляд.

– Ага, он хорош. – Я умудряюсь сказать это так, чтобы мои слова прозвучали одновременно

скрытно и мечтательно, словно мне просто не хочется делиться подробностями, потому что это

все испортит. – Но я о нем не говорю. Предполагалось, что у нас будет вечер без пенисов.

– Ничего не могу с собой поделать. Мне в жизни нужен какой-нибудь пенис. Хотя это очень

мило. Мне кажется, будто я тебя вечность не видела. Кто ж знал, что когда я заберу у тебя

ключи и прикажу с кем-нибудь перепихнуться, ты найдешь такого парня, как Джетт? Я за тебя

безумно счастлива, Шен. Он, похоже, хороший парень, но мне так жаль насчет того, как ты с

ним познакомилась.

– Он действительно хороший парень.

Она даже понятия не имеет. Последние ее слова я не комментирую.

– Мне хочется найти такого, как он. Только чтобы мясца было побольше.

Ну вот, снова начались разговоры о мясе.

– Я буду поглядывать по сторонам.

– А как насчет соседа Джетта? Хавьер. Ох, мне нравится даже просто произносить его имя.

Оно так сексуально звучит. Хавьер. Хавьер.

Смотрю на Хейзл. Она может пойти и переспать с кем ее душеньке угодно, но я бы

посоветовала ей держаться от Хавьера подальше, несмотря на его сексуальное имя. От таких,

как он, одни неприятности. Чтобы понять это, мне вовсе не нужен большой опыт в любовных

отношениях. Такие парни, как Хавьер, появляются в твоей жизни, ломают ее, а потом исчезают

так же быстро, как пришли, а тебе остается только собирать осколки. По крайней мере,

пообщавшись с ним, я пришла к выводу, что он именно такой.

Хави немного напоминает мне брата, а я прекрасно помню, как он обращался со своими

девушками. После расставания они оставались просто раздавленными. Я не говорю, что Хавьер

плохой. Он просто вот такой. Шаровой таран в обличье человека.

– Это всего лишь один из вариантов, – вздыхает Хейзл. – Но на этот раз я, наверное, буду

более придирчива в выборе. Слишком часто я в прошлом обжигалась.

Правда? В прошлом году у нас в квартире был просто парад снующих туда-сюда парней.

Однажды я даже видела, как ночью пришел один чувак, а наутро ушел совершенно другой. Все

еще пытаюсь это осознать.

– Возможно, это неплохой план.

Мы начинаем трепаться о других вещах, и вскоре Хейзл засыпает. Выбираюсь из-под нее,

укрываю ее одеялом и иду мыть посуду. Боже, надеюсь, она будет держаться от Хавьера

подальше.

– Ты по мне скучал? – спрашиваю я вечером, как надоедливая, приставучая девушка, когда

мы ложимся в кровать.

Джетт смеется.

– Совсем немного. Хавьер даже близко не такой красивый, как ты, и волосы у него не такие

мягкие.

Что ж, так оно и есть по обоим пунктам.

70

Рассказываю ему о Хейзл.

– Ну, она не единственная заинтересованная сторона. Он тоже о ней спрашивал. Вот только

проблема Хави в том, что его внимания хватает ненадолго – максимум до тех пор, пока он не

кончит, – а потом он пускается на поиски следующей девушки.

Джетт поглаживает меня по волосам.

– Вообще-то это отвратительно, – говорю я.

Он вздыхает.

– Понимаю, его поведение не из лучших, но Хавьер – неплохой парень, честно. Он столько

для меня сделал, не знаю, где бы я оказался без него. Какое-то время Хави оставался моим

единственным другом, когда рядом больше никого не было. Мне кажется, я никогда с ним за

это не расплачусь, поэтому никогда его не брошу. Его лучшую сторону, которую он

продолжает очень тщательно ото всех скрывать. Образ, который он создал для публики, для

него крайне важен.

Ничего себе!

– Тебе завтра надо работать?

Джетт только-только устроился на работу в кафе. Очевидно, дизайн веб-сайтов не приносит

достаточно денег, чтобы платить за учебу.

Я никогда не расспрашивала его о семье, кроме того первого раза, когда он показал мне

портрет сестры. Учитывая, что Джетт не говорит о родителях, могу только предположить, что

они умерли. Вероятно, какой-нибудь трагический несчастный случай. Мне даже думать об этом

больно, и я хочу, чтобы он разделил эту боль со мной. Тогда я смогла бы его обнять и

позаботиться о нем. Но Джетт не хочет об этом говорить, а я не хочу на него давить. Вообще-то

это не мое дело. Я всего лишь его Липовая Девушка. Не настоящая.

Но мне хочется задать ему какой-нибудь личный вопрос, поэтому решаю спросить о чем-

нибудь другом.

– Что означают твои татуировки?

Нежно провожу пальцем по хвосту красного дракона на руке Джетта. Умираю от желания

узнать все-все о татушках, но не хочется совать нос не в свое дело.

– Они означают множество вещей, и я не уверен, что могу по-настоящему выразить словами,

что конкретно. Мое тело – только мое, и я могу делать с ним, что заблагорассудится. Ну вот я и

решил при помощи чернил покрыть его драконами и разными другими вещами. Это имеет хоть

какой-то смысл?

Да. Да, имеет.

– Могу я на них посмотреть?

Я не прошу его раздеться, но выглядит так, словно прошу. Джетт очень долго на меня

смотрит, а потом выпускает меня из объятий и садится, чтобы было удобнее стащить майку

через голову. Ощущение, будто я слышу барабанную дробь, прежде чем он опускает майку и

поворачивается ко мне лицом, чтобы я смогла его разглядеть. Отклоняюсь назад, чтобы

окинуть взглядом полную картину.

Потрясающе. Он потрясающий. У меня перехватывает дыхание, и я не знаю, как снова

начать дышать.

Красный дракон, завиваясь спиралью, занимает почти всю грудь Джетта, весь такой

когтистый и пышущий огнем. Потоки бурлящей воды берут свое начало позади дракона на

левой стороне правого плеча Джетта и полностью покрывают всю руку. Мой взгляд следует за

рисунком и наконец останавливается на утлой лодочке, качающейся на волнах бушующего

моря. Осторожно протянув ладонь, поглаживаю пальцем суденышко, которое швыряет туда-

сюда в этом хаосе, и понимаю, что оно значит – Джетту даже не надо ничего объяснять.

Он напряженно ждет моего вердикта. Не понимает, что уже получил мое полное одобрение.

– Красиво.

Он красивый.

Продолжаю водить пальцем по барашкам волн, и Джетт поворачивается, чтобы я смогла

рассмотреть его спину и синего дракона. Тот менее насыщенного цвета, чем красный. Более

мирный и спокойный. Огонь и вода. Инь и Янь.

Я могла бы сидеть и смотреть на Джетта целый день, но чувствую себя неудобно, пожирая

его глазами.

71

– Можешь одеться, если хочешь.

Звучит как-то странно, так что я отвожу глаза. Джетт пристально смотрит на меня через

плечо.

Немного помолчав, он натягивает майку, и я мысленно прощаюсь с драконами и волнами.

Как для парня, Джетт слишком скромный, или, может, он просто пытается держаться в рамках

наших Липовых Отношений. У него это выходит гораздо лучше, чем у меня.

В моей голове эти рамки, хоть мы и прописали их попунктно, становятся все более

размытыми. Я имею в виду, что вот на правило о случайных контактах мы, например,

откровенно забили, потому что спим вместе каждую ночь. И мне нравится, что он называет

меня принцессой, когда мы наедине. И каждый день происходит еще миллион других мелких

нарушений, на которые я совершенно не обращаю внимания, потому что мне уже все равно. Я

слишком наслаждаюсь жизнью в ранге Липовой Девушки.

– Спасибо, что поделился этим со мной. У меня такое чувство, будто я должна показать тебе

свои татуировки, но у меня ни одной нет.

Джетт снова ложится рядом со мной, только теперь на живот и опираясь на локти.

– Тогда расскажи мне что-нибудь. То, о чем больше никто не знает.

Отвожу взгляд от его лица и начинаю разглядывать потолок. Ну, кое-что я бы могла ему

рассказать, но все мои подруги знают, что я девственница, так что это все же не в счет. Слава

богу.

И о чем же мне ему рассказать? Только не то, о чем мне стыдно вспоминать. Что-нибудь

такое, что заставит его посчитать меня очаровательной и, может, даже ощутить желание снова

снять майку. Если первое вполне вероятно, то второе вряд ли. О, придумала.

– Ладно, когда мне было семь лет, я была безумно влюблена в Бэтмена. Я смотрела мультики

и фильмы о нем даже чаще, чем мой брат.

Кажется, я никогда не говорила Джетту, что у меня есть брат. Ой, ну и ладно!

– Короче, я была одержима Бэтменом. Больше всего на свете я мечтала о футболке Бэтмена с

летучей мышью на груди. У брата такая была, но он прятал ее и издевался надо мной, а я ему

жутко завидовала, поэтому умоляла маму купить мне еще одну. Но мама заявила, что девочки

не носят футболок Бэтмена. Да, знаю. Именно поэтому я не разговариваю с родителями. Она

купила мне футболку с одной из Диснеевских принцесс. Та, конечно, была красивая, но мне-то

хотелось футболку Бэтмена. Поэтому я решила, что заполучу ее любой ценой. В следующий

раз, когда мама взяла меня в магазин одежды, все закончилось тем, что я спряталась за

вешалками и подождала, пока она на что-то отвлеклась, а потом рванула в мальчиковый отдел,

схватила футболку, забежала в туалет, оборвала зубами ценник, надела ее под свою футболку и

вышла обратно как ни в чем не бывало. Тогда еще не придумали тех этикеток, которые могли

бы поднять вой на выходе. А может, их не было именно в том магазине. Весь следующий месяц

я носила эту футболку под другой моей одеждой. Каждый божий день. Никто ничего не

заметил, но я не могла положить футболку в стирку, так что спрятала ее на дне ящика в комоде.

Возможно, она до сих пор там лежит.

Дурацкая история, и не такая уж классная, но это одна из тех вещей, о которых, как мне

иногда кажется, никто не в курсе.

– Так что вот. Теперь ты знаешь, что я клептоманка, укравшая футболку Бэтмена.

Джетт широко улыбается, обхватывает мое лицо ладонями и целует меня.

– Ты самая милая клептоманка, которую я когда-либо встречал. И я никому не расскажу.

Твоя тайна умрет со мной, принцесса.

– Клянешься?

– Вот те крест, – отвечает он, рисуя на груди большой крест. Прямо на красном драконе.

Надеюсь, дракон тоже сохранит мой секрет.

72

Глава 13

– За середину пути, – провозглашает Джетт тост за ланчем ровно две недели спустя после

начала нашей затеи.

Мне не хотелось преувеличивать значение этой даты – я считала, что единственная

одержимо считаю дни и часы.

– За две недели успешных Липовых Отношений. Как ощущения? – спрашиваю я, чокаясь с

ним пластиковым стаканчиком.

– По-моему, пока все идет хорошо. Хавьер от меня отстал, и квартира у тебя лучше, чем у

меня. Да и готовишь ты вкуснее.

– Только если дело не касается начос.

– Что есть, то есть. В приготовлении начос я крут.

– И в рисовании. Тут ты меня за пояс заткнешь. И в оригами. Его ты тоже первоклассно

делаешь. И, по-моему, врешь ты тоже лучше меня.

Он точно врет лучше меня. Доказано не раз.

– Зато ты лучше делаешь вафли. И выбираешь стулья. И крадешь футболки Бэтмена. Кстати

говоря, у меня для тебя кое-что есть. Что-то вроде подарка на годовщину.

Он достает из рюкзака какой-то сверток, завернутый, будто подарок, в университетскую

газету.

– Прости за обертку. У меня кроме тонкой бумаги для оригами ничего нет, а с ней ничего не

вышло. Я хотел склеить листки скотчем, но… Неважно. Оставался выбор между газетой и

туалетной бумагой. Мне показалось, что туалетную бумагу ты вряд ли оценишь.

– Угадал.

Беру у Джетта сверток и медленно его разворачиваю. Не хочу уподобляться ребенку,

разрывая обертку в клочья. Внутри оказывается какая-то черная и мягкая штука, и до меня

довольно быстро доходит, что это.

– Ну ты и придурок, – выдыхаю я, разворачивая футболку Бэтмена.

Она как раз моего размера. Должно быть, он порылся в моих ящиках с одеждой или

посмотрел ярлыки на других моих футболках.

– Хочешь сказать, что ничего мне не приготовила на годовщину? Разве девчонки не обожают

всю эту ерунду?

Поднимаю взгляд от футболки и понимаю, что Джетт шутит. Надеюсь, что шутит.

– Я не знала, что мы дарим друг другу подарки. Надо было предупредить меня заранее. По-

моему, надо добавить это в правила. Когда кто-то собирается купить другому подарок, то

должен его предупредить, чтобы получить подарок в ответ.

– Но это же убьет всю прелесть сюрприза. К тому же, мне ничего не надо. – Глупость какая.

Все любят подарки. – И ты купила мне стул. Это все, что мне нужно.

Это правда. Я купила ему стул. Так что, может, это и считается.

– Тебе нравится? – спрашивает Джетт.

– Да я ее обожаю! И никогда в жизни не сниму.

– Ну что, теперь у тебя есть футболка с эмблемой Бэтмена, и ты будешь постоянно носить ее

под одеждой?

Понимаю, что он перефразирует цитату из «Дрянных девчонок», и мне это безумно

нравится.

– Бэтмен врезал мне по лицу. Это было круто!9

Мы хором смеемся, и я прижимаю футболку к груди. Обязательно надену ее, как только

доберусь домой, и спать сегодня буду в ней.

– А теперь о менее веселых делах. Мне кажется, пора обсудить, как мы собираемся со всем

этим покончить. По-моему, лучше сделать это на людях, чтобы произвести максимальное

впечатление и показать, что пути назад уже нет. Ты как считаешь?

От резкой смены темы у меня начинает кружиться голова.

9 Еще одна перефразированная цитата из «Дрянных девчонок».

73

Я не желаю обсуждать наш разрыв. Мне хочется оттянуть этот момент как можно дольше, но

в глубине души я понимаю, что нам надо все спланировать. Если мы не сможем убедительно

разыграть конец отношений, то во всей этой затее не будет никакого смысла.

– Ага, звучит здорово.

Нет. Звучит ужасно. Ненавижу споры. Всеми силами их избегаю, даже если это означает, что

ко мне относятся, как к куску дерьма. Но ведь это не по-настоящему. Это Липовая Ссора. Я

справлюсь.

– Думаю, я могу ляпнуть какую-нибудь глупость, и ты расстроишься, а потом мы

поругаемся, и ты со мной порвешь. Я хочу, чтобы ты вышла из этой ситуации победителем.

Чувствую еще одну волну дурноты вместе с внезапно накрывшей меня депрессией по поводу

нашего Липового Разрыва. Как я смогу сказать ему «прощай»?

– Тебе вовсе не обязательно это делать. Я могу сказать что-нибудь ужасное. Спишу все на

ПМС, а ты начнешь со мной ругаться, и тогда я все равно с тобой порву. Из-за ПМС.

Это на самом деле сработает. Круг замкнется.

– Нет, по-моему, придурком должен оказаться я. Хочу дать тебе кучу поводов покритиковать

меня в кругу подруг. Наверное, мне стоит начать вести себя как козел уже сейчас, чтобы это не

стало для всех полной неожиданностью. До разрыва нам надо хотя бы пару раз поругаться. Ну

понимаешь, чтобы все выглядело поубедительней.

А он об этом размышлял. Много. Я же пыталась избегать мыслей о разрыве как можно

дольше. Знаю, что Джетт прав, но не хочу, чтобы он это говорил. Мне хочется, чтобы он

говорил о футболке Бэтмена, или о своих татуировках, или еще о чем-нибудь таком.

– Звучит… звучит неплохо, – говорю я и сглатываю, потому что в горле пересохло. – И

когда, по твоему мнению, нам следует поссориться в первый раз?

Надо все распланировать и постараться сделать так, чтобы споры случились на виду у

людей. Не знаю, то ли стоит написать сценарий, то ли пускай все происходит само собой? Или

достаточно будет говорить обычные вещи и просто сделать вид, что мы ссоримся? Понятия не

имею, как все это делается. В Липовых Отношениях я полный отстой. Я словно девушка,

которая взялась дрессировать щенка, а потом не может с ним расстаться, когда приходит время

отдать его будущим хозяевам.

Вот только Джетт гораздо сексуальнее щенка. Щенки вообще не сексуальны. Ну, не должны

такими казаться, если ты нормальный человек. Хотя, вероятно, где-то на свете живут

извращенцы, которые западают на щенков.

– Может, потренируемся? – спрашивает Джетт, возвращая меня к теме нашего разговора.

– Что, прямо сейчас?

Не хочу я этого делать.

– Да, прямо сейчас. Ну почему с тобой всегда так сложно?

Джетт подмигивает мне, хотя говорит очень громко, и тон его можно назвать каким угодно,

но только не шутливым. Сглотнув застывший в горле комок, я подыгрываю ему.

– А почему ты все время пытаешься все контролировать?

Мой голос эхом разносится по комнате, несколько человек оборачиваются и пялятся на нас.

Джетт повышает голос.

– Я вовсе не пытаюсь все контролировать. Мне просто кажется, что нам надо спокойно и

здраво все обсудить.

Ого, а он хорош! Если бы я ничего не знала, то решила бы, что мы действительно спорим.

– Ну вот, опять двадцать пять! Ты все время так говоришь, будто я сумасшедшая.

Хватаю поднос и несусь к бакам для мусора, не забыв отложить в сторону, а затем вернуть

на поднос столовые приборы и чашку, чтобы их потом помыли.

Джетт следует за мной по пятам.

– Не смей вот так от меня уходить! – кричит он до того громко, что почти все разговоры в

зале замолкают.

Грозный голос Джетта звучит немного страшновато.

Решив, что надо отработать номер по полной программе, резко оборачиваюсь.

– Что хочу, то и делаю! Я тебе не принадлежу!

С этими словами стремительно возвращаюсь к нашему столику, хватаю свою сумку и

вылетаю из кафе. На душе какое-то очень приятное чувство, хоть это все и не по-настоящему.

74

Никогда раньше ни на кого не кричала на людях. Это вроде как повышает самооценку. Мне

хочется подпрыгнуть или совершить еще что-нибудь сумасшедшее. Так я и делаю.

– И что это было? – спрашивает Джетт у меня за спиной.

– Победный прыжок по поводу того, что мой долбанутый парень наконец-то получил по

заслугам. И все это на глазах у других, между прочим. Так что это был мой победный прыжок.

Мне стоило бы вздернуть вверх кулак, как в «Клубе «Завтрак».

– Да, стоило бы. Судя по всему, он полный кретин. Надеюсь, ты его бросишь.

Джетт прислоняется к стене здания.

Я серьезно киваю.

– Есть такой план.

И тут мы одновременно улыбаемся и заходимся в хохоте.

– По-моему, у нас неплохо получилось, а? – спрашиваю я.

– Я бы дал нам «Оскар». Да кто такая эта Мэрил?

– Никогда о ней не слышала, – отвечаю я. – Но вообще-то нам не стоит оскорблять Мэрил.

Она невероятная.

Джетт тут же соглашается и меняет тон.

– У меня такое чувство, что за подобные мысли мы загремим в ад. Я беру свои слова назад,

Мэрил! – выкрикивает он в небо.

Он снова заставляет меня рассмеяться и останавливаюсь я, лишь когда Джетт меня целует.

Большинство наших поцелуев в последнее время были сладкими, мягкими, застенчивыми.

Этот – совсем другой.

Джетт берет мой рот под контроль, его губы и язык требуют от меня большего, требуют всю

меня без остатка. О, ладно, это что-то новенькое. Но заканчивается все так же быстро, как

начинается. Джетт шарахается от меня, словно сам поражен тем, что сделал. Я же… Я не знаю,

что чувствую в этот самый момент.

– Мне надо на лекции, – выдавливает Джетт и уходит, оставив меня с горящими губами,

своим вкусом у меня во рту и в совершенном раздрае.

Это что, был поцелуй примирения? В этом все дело?

Мне в самом деле следует ссориться с ним почаще.

Направляюсь на парковку к машине, как вдруг кто-то хватает меня за руку. В голове тут же

проносится мысль, что во время ознакомительной лекции мне стоило прислушаться к тем, кто

советовал носить с собой перцовый баллончик и свисток против насильников.

А потом я слышу голос:

– Привет, блондиночка. Давай-ка немного пообщаемся.

И я оказываюсь лицом к лицу с Хавьером.

– У меня рука немеет.

Вообще-то я почти не сомневаюсь, что на руке останутся вмятины – с такой-то хваткой.

Хави переводит взгляд на свою ладонь и отпускает меня, однако кивком головы показывает,

чтобы я следовала за ним. Закатываю глаза, но все же иду. Мы сворачиваем за угол, где народу

чуть поменьше.

Хавьер останавливается и снова поворачивается ко мне.

– Я могу чем-нибудь помочь? – интересуюсь я.

Он достает из кармана сигарету с зажигалкой и закуривает. Понятия не имела, что он курит.

Никогда раньше не видела его с сигаретой.

– Я пытался бросить, но не выдержал. Неважно, я просто хотел поговорить с тобой о Джетте.

Скрещиваю руки на груди. Я правда не понимаю, куда он клонит.

– И что ты хотел сказать?

Это действительно не его дело, но, наверное, именно это самое лучшее в друзьях. Хейзл,

вероятно, поступила бы точно так же. В сущности, я не сомневаюсь, что она так и сделала бы.

75

– Я просто подумал, что нам стоит пообщаться, раз уж у вас двоих теперь все так серьезно.

Джетт… слушай, он мой лучший друг, и я за ним приглядываю. Он мне как брат, пусть у нас и

разные родители. Я просто хотел убедиться, что ты знаешь об этом.

– Это что, какая-то таинственная угроза?

– Нет-нет, не угроза. Просто даю тебе понять, что приглядываю за ним, и если что-нибудь

случится, я встану на его сторону. Ты просто… будь с ним осторожна. Он многое пережил, и

мне очень не понравится смотреть, как он страдает.

Вот эта последняя часть звучит очень похоже на угрозу.

– Я не собираюсь причинять ему боль.

О, ничего хорошего из этого не выйдет. Хавьер меня откровенно напугал. Он же может

сломать мне челюсть двумя своими мускулистыми пальцами. Наверное, именно поэтому Джетт

хочет сделать вид, что в разрыве виноват он. Тут я со своим Липовым Парнем спорить не

собираюсь.

– Я вижу. Честно, я рад, что он встретил такую, как ты, Шеннон. Ты вроде милая девушка, и

он по-настоящему счастлив.

Хави выбрасывает сигарету в урну и достает из кармана жвачку.

– Просто не испогань все, – бросает он и, похлопав меня по плечу, уходит.

Я сползаю вниз по стене. Это просто чертова катастрофа.

Этим вечером я работаю, но никак не могу прекратить нервничать, а Амелии рядом нет, и

поговорить не с кем. Но когда я выхожу из банка, кое-кто ждет меня у моей машины,

прислонившись к собственному автомобилю. Вернее к тому, что он считает автомобилем. Мне

кажется, присяжные все еще сомневаются.

– Что ты здесь делаешь? – интересуюсь я.

Я не видела его с тех пор, как мы «поссорились» и «помирились». А еще я не рассказала ему

о нашей беседе с Хавьером. Не уверена, стоит ли. Все время сомневаюсь. Я имею в виду,

Хавьер не просил меня не говорить об этом Джетту, но мне кажется, он не хотел бы, чтобы тот

обо всем узнал.

М-да. Дилемма.

– Я решил сводить мою Липовую Девушку на настоящий ужин. Поехали.

Джетт открывает для меня дверцу. Похоже, он не шутит, и это меня слегка пугает.

– Ух ты, футболка Бэтмена и приглашение на ужин. Чем я это заслужила?

Он пожимает плечами.

– Мне просто было не по себе после ссоры. Даже если она была ненастоящая. Я не знал, что

почувствую все настолько реально.

– Понимаю. Ситуация окажется по-настоящему странной, когда нам придется сделать это

перед всеми, и это будет еще реальнее. – Или… неважно.

Джетт включает радио, он как-то слишком молчалив.

– Что-то не так? – спрашиваю я, и у меня сводит живот.

Я чувствую, что после моей беседы с Хавьером что-то произошло, отчего Джетт стал таким

странным. Но не знаю, собирается ли он мне об этом рассказывать.

– Нет, мне просто хотелось тебя увидеть, и я проголодался, ну и подумал, что нам стоит

сходить поужинать. Вот и все.

Я на такое не куплюсь.

– Ага, я бы поверила, если бы ты не вел себя так таинственно, а кроме того Хавьер приходил

сегодня поговорить со мной о тебе.

Джетт вполголоса чертыхается, и я понимаю, что он о визите Хавьера понятия не имел. Что

ж. Собственно, существовал только один способ об этом узнать.

– И что же он сказал?

– Просто предупредил меня, что если я заставлю тебя страдать, он найдет меня, выпотрошит

и скормит мне собственные внутренности, – с серьезным видом отвечаю я.

76

– Шеннон, не шути так. Что он сказал?

Супер, я только что все испортила. Надо было держать рот на замке.

– Он просто заявил, что надеется, мол, я тебя не обижу, и что ты много пережил, и что он за

тобой присматривает.

– Но не рассказал ничего конкретного?

Джетт в панике. Весь этот разговор дал обратный эффект.

– Да нет. Он говорил в общем и целом.

У Джетта явно есть какая-то тайна, и он не хочет, чтобы я о ней узнала. А может, даже

несколько тайн. Но это не новость. Не могу же я расстраиваться из-за того, что он не хочет мне

открыться. Ведь я не его девушка.

– Все в порядке, Джетт. Я понимаю, что есть какие-то вещи, которые ты считаешь личными,

но можешь не волноваться. Захочешь рассказать – расскажешь, не захочешь – не надо. Я не

собираюсь выбивать из тебя правду или злиться на тебя. Я не такая.

Джетт вздыхает и сворачивает к пиццерии.

– Прости меня за все.

Не понимаю, за что он извиняется. За то, что хранит свои секреты? За Хавьера? За

случившуюся ранее «ссору»? Ему не помешало бы говорить конкретнее.

Мы заходим внутрь, садимся за столик и заказываем напитки. Лишь после этого Джетт

решается нарушить молчание.

– Я знаю, что ты не ладишь с родителями. Большинство людей хотя бы изредка упоминает о

разговорах с родственниками, но не ты.

Погодите-ка, теперь мы говорим обо мне? Я ничего не понимаю, но решаю не протестовать.

– Да, с родителями у меня отношения не очень. В смысле, я люблю их, без вопросов, но они

мне не то чтобы нравятся. Между нами нет почти ничего общего. Они любят выпить пивка,

посмотреть гонки «НАСКАР», посплетничать о том, о сем, ну и поругаться на ровном месте с

теми, кто гораздо старше и, соответственно, опытнее их.

Вздыхаю и продолжаю:

– Ни отец, ни мать даже школу не закончили и частенько посмеивались надо мной, когда я

корпела над домашними заданиями. Братец мой точно такой же, если не считать того, что он

занялся выращиванием марихуаны. Странно, но родители его в этом поддержали. Веришь ли,

он живет у них в подвале, выращивает травку и смотрит фильмы с Уиллом Феррелом. Никто из

них не понимает, как можно хотеть учиться дольше, чем требуется, или зачем вообще кто-то

читает книжки. Не могу рядом с ними находиться. Не могу и не буду. Как только у меня

появилась возможность оттуда свалить, я так и сделала, и теперь возвращаюсь туда, только

когда без этого никак.

Так, ладненько, я не собиралась выкладывать ему всю эту ерунду, но слова вроде как сами

срывались с языка. К нашему столику приближается официантка, и до нас доходит, что мы

даже не обдумали заказ. Джетт просит ее дать нам еще минутку. Кажется, он собирался

заговорить, но вместо этого спрашивает, чего мне хочется. Состояние тревожного ожидания

меня убивает.

– Э-э, все равно. Того же, что и ты.

– Большая пицца с беконом нормально звучит?

– Да, вполне.

Джетт поглощен изучением меню. Он избегает разговоров о том, что его беспокоит, что бы

это ни было, а значит, это что-то плохое. Не понимаю, что общего со всем этим имеют мои

проблемы с родителями, но готова это выяснить.

Официантка возвращается, и Джетт заказывает пиццу, а я добавляю к заказу салат. Мне надо

съесть что-то, хотя бы отдаленно напоминающее здоровую пищу. Когда официантка снова

уходит, я кладу руки на стол и отпиваю содовой.

Джетт рассматривает стол, потом закрывает глаза, а когда снова открывает – поднимает

взгляд на меня.

– Родители растили меня в строгости. Ну, по-настоящему жестко. Мое детство совершенно

отличалось от твоего. Хотя папа с мамой и приехали в эту страну, и им здесь нравится, но они

почти не сомневаются, что все американское – зло. Все, начиная с телевизионных шоу и

заканчивая одеждой. В попытке помешать нам попасть под «влияние» они даже решили, что

77

сами будут учить нас с сестрой. Я понимал, что они пытались привить нам традиционные

ценности, просто делали это совершенно неправильно, подавляя своим контролем. Мне

частенько снились кошмары, что если я посмотрю американский фильм, мой мозг сгниет и

потечет из ушей.

Джетта передергивает, и я действительно не знаю, что сказать. Его рассказ совершенно

отличается от того, что я ожидала услышать, и теперь мне надо все это переварить.

– Вот так я и прожил большую часть своей жизни. Но потом мне исполнилось шестнадцать,

и я получил водительские права. Я все еще учился дома, но мне позволили выезжать в магазин

за продуктами и посылали с другими поручениями. Они составляли для меня график, знали,

куда я собираюсь и сколько это может занять времени, так что в действительности у меня не

было возможности куда-нибудь выбраться. Но я начинал осознавать, что больше не хочу так

жить. Родители называли это «подростковым бунтом», «истериками» и твердили, что я «позорю

семью», но мне всего лишь хотелось ходить в кино и делать то, что делают все остальные. Я

люблю свою культуру, но не понимаю, почему не могу быть и японцем, и американцем

одновременно. Ладно, опустим лишние подробности. Однажды вечером я сидел у окна, хотя

родители давным-давно велели мне отправляться спать, а неподалеку была вечеринка. Родители

соседского парня уехали, и он воспользовался их отсутствием. И вот я сидел там, слушал

музыку, которую мне запрещали слушать, смех и крики веселящихся людей, а потом тихонько

спустился вниз и вышел из дома прямо через парадную дверь. В ту ночь я встретил Хави. Это

была его вечеринка.

Да, в это я могу поверить.

– А дальше я начал еще сильнее бунтовать, слушать музыку «Something Corporate» и других

групп, смотреть запрещенные фильмы, а потом все только ухудшилось. Я наделал массу

ошибок. Ничего незаконного, ну или, по крайней мере, ничего такого, на чем бы меня поймали.

Но я вылетел из школы. Это одна из причин, почему я сношу все выходки Хави. Он всегда

помогал мне выпутываться изо всяких передряг. Ну а когда мои родители узнали обо всем, что

я натворил, они выгнали меня из дома. Сказали, что я плохо влияю на сестру и покрыл позором

их имя. Поэтому я снял квартиру вместе с Хави.

Твою. Налево. Мои родители, конечно, говорили мне всякие ужасные вещи, но я даже

представить не могла, чтобы отец или мать заявили нечто подобное своему ребенку. Тем более

Джетту.

– Короче, я собрался с мыслями, сдал экзамены и получил аттестат, а потом приехал сюда,

так что вот. Боже, их обоих, наверное, удар бы хватил, если бы они узнали, что я обо всем этом

тебе рассказываю, но я не видел родителей и сестры четыре года. Ни телефонных звонков, ни

открыток, ни встреч. Они сказали, что мне больше никогда не будут рады в их доме, и это еще

до того, как я набил татуировки. Я несколько раз проезжал мимо – на каникулы я приезжаю в

наш городок и живу у Хави, – но у меня духу не хватает постучать в дверь собственного дома.

Мне просто… Мне хотелось бы увидеться с сестрой. Не желаю, чтобы она думала, что я ее

забыл.

Официантка выбирает именно этот момент, чтобы принести нам заказ. Я не могу отвести

взгляд от пиццы, словно она сможет дать мне ответы, в которых я так нуждаюсь. Может, в этой

ситуации вообще лучше помолчать. Джетт ждет.

– Это совсем не то, о чем я думала. Не знаю, что сказать. Мне казалось, что мое детство было

ужасным, но я, по крайней мере, могу поехать домой и увидеться с родителями. Я сбежала от

них, но вовсе не так, как ты. Мне так жаль, и я думаю, что ты очень-очень храбрый, учитывая

все, что ты сделал.

Тянусь через стол, стараясь не обжечься о противень с пиццей, и беру его за руки. Ну какого

лешего между нами этот дурацкий стол?

– Не такой уж я и храбрый. Я бунтовал против родителей. Мало кто назвал бы это храбрым

поступком.

Боже, какая чушь. Встаю и пересаживаюсь к Джетту на диванчик, а потом обнимаю его

одной рукой и целую в щеку.

– Ты потрясающий, Джетт Нгуен. Никогда в себе не сомневайся.

Он обнимает меня, прижимает к себе как можно крепче и дарит ответный поцелуй в

макушку.

78

– Я так рад, что мы встретились, Шеннон Трэверс. Говорят, на все есть свои причины,

однако я всегда считал это ерундой, потому что сплошь и рядом происходят ужасные вещи,

которые не имеют никакого смысла. Но у меня такое чувство, что мне суждено было встретить

тебя в том кафе.

Я чувствую то же самое.

– Спасибо, что поделился со мной своей историей. Ты не обязан был, но мне приятно, что ты

это сделал, и не переживай, что я кому-то проболтаюсь. Я буду свято хранить твою тайну.

– Да мне даже в голову не приходило, что ты кому-нибудь расскажешь. Я тебе доверяю,

принцесса.

Джетт наконец-то улыбается, и мое сердце снова начинает трепетать.

Чем больше я узнаю о Джетте и чем больше времени с ним провожу, тем страшнее мне

представлять, какой станет моя жизнь, когда все это закончится.

– Мы сможем остаться друзьями? После всего? Я имею в виду, после того как пройдет

достаточно времени, пока я буду горевать о твоей потере и проклинать твое существование?

Еще предполагались разрывание на мелкие клочки его рисунков и пожелание ему заразиться

остроконечными кондиломами10. Ну, по крайней мере так делали в фильмах.

– У нас есть еще немного времени. Давай пока не ставить на нас крест.

Он откидывает волосы с моего плеча.

– Меньше двух недель. Не так уж и долго.

Похоже, Джетт не расположен сейчас это обсуждать. Он продолжает ласкать мои волосы, но

я больше не чувствую той близости, которая установилась между нами несколько минут назад,

когда он рассказывал мне о своих родителях. Может, физически он и рядом, но эмоционально

закрылся. Теперь моя очередь вздыхать. Встаю и возвращаюсь на свой диванчик. Мы молча

начинаем есть.

В следующий раз мы нарушаем тишину, лишь чтобы поспорить о том, кто будет оплачивать

счет, и я позволяю ему победить.

10 Остроконечные кондиломы – венерическое заболевание.

79

Глава 14

– Ты должна надеть это сегодня вечером для Джетта, – заявляет Хейзл.

Мы только что вернулись домой после шоппинга с девчонками, где я прикупила кружевную

маечку мятного цвета и шорты в тон. Все лучше, чем безумный кожаный прикид, в который

они пытались меня засунуть. Бр-р-р!

– Может, и надену, а может, и надену, – подмигиваю я ей.

– Ты должна рассказать мне, как ему это нравится. Я хочу деталей. Ты зажимаешь все

подробности своей сексуальной жизни, а значит, либо вы занимаетесь какими-то

извращениями, и ты не хочешь об этом рассказывать, либо все не так уж и прекрасно.

А может, я просто не хочу делиться такими личными вещами? Почему не рассматривается

такой вариант?

– Ни то, ни другое. Возможно, мне просто кажется, что не стоит делиться чем-то настолько

интимным и что это касается только нас двоих.

Хейзл подозрительно прищуривается.

– То есть все плохо. Он слишком маленький? Или слишком быстро кончает? А может, у него

инструмент кривоватый?

Понятия не имею, как ответить хоть на один из поставленных вопросов. Кроме разве что

первого. После того как его, м-м, орган, неоднократно прижимался к моей ноге, я поняла, что

он не маленький. У меня не так уж и много опыта в измерении пенисов, но я точно знаю, что он

не маленький. Вообще-то ощущение, что он до ужаса большой. Я даже рада, что мне не надо

умещать его внутри себя. Благослови господь счастливицу, которая его заполучит.

Это звучит так странно.

А еще у меня почти нет сомнений в отсутствии кривоватости. Думаю, подобные нюансы я

бы тоже уловила.

– В его инструменте и исполнении нет никаких изъянов. У него все в порядке. У нас все в

порядке. Я вполне удовлетворена.

Собственно, учитывая, сколько времени я провожу с Джеттом, и как он меня… назовем это

за неимением лучшего термина «заводит», мне вроде как приходится сдерживать свои желания.

Я по возможности урываю для себя время, когда принимаю душ, но мой бедный вибратор в

последнее время совершенно заброшен. Я запрятала его как можно глубже под кровать, так что

если только Джетт не нырнет туда и не станет специально его искать, то никогда не найдет. А

не то состоялась бы миленькая неловкая беседа, которую мне совсем не хотелось бы вести.

– Как скажешь, – нараспев отвечает Хейзл.

Ну и пожалуйста. Моя липовая сексуальная жизнь не ее ума дело.

– А как насчет тебя? Никого пока не нашла для перепихона?

Скрещиваю пальцы в надежде, что она не скажет «Хавьера».

Закатив глаза, она направляется к кофеварке.

– Теперь, когда у тебя есть секс, ты можешь понять, как хреново, когда его нет. Клянусь,

если я в ближайшее время с кем-нибудь не трахнусь, то слечу с катушек и кого-нибудь прибью.

Хейзл вставляет новый фильтр и наливает воду.

– Детка, ничем не могу помочь. Не думаю, что обязанности соседки и подруги заходят так

далеко.

Она посылает мне сердитый взгляд.

– Я бы никогда тебя об этом не попросила. Я в такие игры не играю.

Как и я.

– Позаботься о себе сама.

Лично мне так и следует поступить. Вернее, так я обычно делала до того, как у меня

появился бойфренд…

– Это не то же самое. Мне нужен парень. Мне требуется визуальная симуляция.

Ну, она могла бы в любой момент посмотреть порно, но я знаю, что предложи я ей это, она

просто найдет еще какое-нибудь оправдание.

80

– Тогда почему бы тебе не пойти куда-нибудь и не сделать что-нибудь по этому поводу, если

для тебя это такая проблема?

Меня немного утомило ее нытье. Но в то же время мне не хочется наблюдать за парадом

лузеров, снующих туда-сюда по нашей квартире. Самая натуральная дилемма.

– Возможно, я так и сделаю.

Звучит одновременно как угроза и как вызов. Здорово. Игнорирую ее реплику и бормочу

что-то о домашке – совершенно не хочется продолжать этот разговор. Мне и правда надо

позаниматься, так что ухожу к себе в комнату, включаю музыку и сажусь писать курсовую.

Хейзл приносит мне кофе с мускатным орехом и корицей, и я ей за это благодарна.

Время до момента, когда я снова увижу Джетта, движется слишком медленно, и когда я

заканчиваю курсовую, у меня в запасе еще целый час. Можно было бы начать делать что-

нибудь другое, но мне очень хочется выбраться из квартиры.

Меня осеняет одна идея, так что я хватаю ключи, сажусь в машину и еду в торговый центр.

По соседству с ним расположено несколько магазинчиков, которые обслуживают

исключительно студентов, в том числе музыкальный-магазин-дробь-кофейня, в котором после

обеда и по вечерам периодически устраивают живые шоу. Черт, добавьте к этому пиво – и это

привлечет претенциозных хипстеров из колледжа быстрее, чем вы успеете сказать: «Я любил

его еще до того, как это стало мейнстримом». Обычно я избегаю это местечко, но там продается

кое-что, нужное мне, поэтому я бросаю вызов толпе народу с телефонами за пятьсот баксов,

разглагольствующих с важным видом о нехватке воды в странах третьего мира, и, пригнув

голову, направляюсь к отделу компакт-дисков.

В том, чтобы подарить кому-то подарочную карту айтюнс нет ничего романтического, так

что я просматриваю диски, пока не нахожу то, что хотела. Выскакиваю из магазина как можно

быстрее и еду в колледж. На то, чтобы найти место на парковке, уходит целая вечность, а мне

же еще надо упаковать подарок. Из того, что есть в машине, подходят только пакет из-под

пончиков и счет за мобильный телефон. Останавливаю свой выбор на первом и иду в кафе, что

в библиотеке, чтобы взять нам кофе и выпечку. У них есть канноли11. ДЖЕКПОТ! Покупаю

шесть штук, потому что сама точно захочу не меньше трех, а если я съем три, то будет только

справедливым взять столько же для Джетта. А возможно, я съем четыре, а Джетту достанутся

две.

Ну ладно, одну трубочку я съедаю через две секунды после покупки, так что их остается

только пять. Поэтому приходится съесть еще одну, чтобы осталось четное количество. Блин,

пора ехать к Джетту.

– У тебя что-то на лице, – говорит Джетт, прежде чем я успеваю вставить хоть слово.

Черт! Застукана с размазанной по лицу начинкой канноли. Пытаюсь вытереться, но Джетт

качает головой.

– Кое-что пропустила. Вот здесь.

Он подходит ближе и стирает крем пальцем (бли-и-ин, не могу удержаться, чтобы не

посчитать это сексуальным), а потом вдруг высовывает язык и использует его вместо пальцев.

Я непроизвольно ахаю, в то время как Джетт улыбается, видя мое возмущение, дарит мне

быстрый поцелуй и произносит:

– Надеюсь, это была глазурь или что-то вроде того.

– Ну, тебе стоило бы спросить об этом, прежде чем облизывать мое лицо, идиот, – заявляю я,

задыхаясь.

– Возможно. Может, нам надо добавить это к списку? Не лизать лицо Липовой Девушки, не

спросив прежде, чем именно оно измазано?

– По-моему, хорошая мысль. Привет.

Приподнимаюсь на цыпочки, чтобы снова его поцеловать. Не могу удержаться.

– Привет, – отвечает Джетт, обхватив мое лицо ладонями и нежно поглаживая щеки

большими пальцами.

Черт, как же я рада его видеть. И судя по всему, это взаимно.

11 Канноли – традиционный сицилийский десерт, представляющий собой вафельную хрустящую трубочку, наполненную

начинкой из сыра маскарпоне, взбитого творога или рикотты с добавлением различных сиропов (чаще со вкусом ванили или

шоколада), вина марсалы или розовой воды.

81

– А я тебе что-то принесла, – сообщаю я, помахав пакетом из-под пончиков с завернутым в

него диском.

В другой руке у меня кулек с канноли и все остальное. Приходится пристроить стаканы с

кофе на рядом стоящий столик.

– Не стоило этого делать, – замечает Джетт, отпуская мое лицо и отступая назад, так что

теперь я могу сунуть ему сверток.

Сажусь и достаю еще одну канноли.

Джетт вытаскивает диск и поворачивает его, чтобы посмотреть на обложку. Это «Ухожу

через окно» группы «Something Corporate». Я заметила, как ему нравятся эти ребята, когда мы

слушали радио, а потом он снова упомянул о них, когда рассказывал о своей семье.

– Я решила, что ты должен иметь возможность слушать свободу. Даже если свобода иногда

звучит немного по-эмовски.

Джетт не отрывает взгляда от диска, и я никак не могу прочитать, что написано у него на

лице. Ой-ой.

– Спасибо, – тихо говорит он.

Начинаю есть свою канноли, давая ему время справиться с эмоциями.

– Пожалуйста, – отвечаю я с полным ртом, хватая салфетку. – Мелочь, конечно, но я просто

подумала, что он должен у тебя быть, даже если у тебя уже есть один.

– Это… действительно нечто особенное, Шеннон. Просто супер!

Он поднимает взгляд от диска и дарит мне такую душераздирающую улыбку, что я чуть не

плачу.

– Тебе правда нравится?

– Правда. Жалко, что у меня в машине нет CD-плеера.

Точно. Я и забыла, что в этой хреновине, которую он зовет машиной, нет ничего подобного.

Там даже кассетного магнитофона нет, вот какая она зашибенная.

– Тебе в самом деле нужна новая тачка, и не только для того, чтобы слушать именно этот

диск, – заявляю я, приканчивая канноли.

Джетт кладет диск и начинает пить кофе.

– Я не могу себе это позволить. Когда родители выгнали меня, они оборвали все связи. Если

бы я не получил стипендию и Хави и его семья мне не помогали, я бы жил в коробке на улице.

Боже, даже представить не могу. Он слишком молод, чтобы иметь дело с подобным дерьмом.

Да, у меня схожая ситуация, но по крайней мере, если бы я попала в настоящую переделку,

родители бы мне помогли. Брат дал бы мне своих марихуанистых денег, мама предложила бы

устроить меня на работу в любой фаст-фуд или ресторан, где она на тот момент работала бы, а

отец попенял бы, мол, вот что я получаю за то, что пошла в колледж, вместо того чтобы сразу

после школы устроиться на работу, после чего начал бы запихивать долларовые купюры мне в

сумочку или в карманы джинсов.

– Не пришлось бы тебе жить в коробке на улице. Я бы этого не допустила. Ты мог бы

переехать ко мне.

Как только у меня вырываются эти слова, я вдруг понимаю, что это правда. Он и так

практически живет со мной вместе, так что в этом не было бы ничего особенного. Разве что

Джетту не хватило бы места для его барахла. Вот тут могла бы возникнуть проблема.

– Ну, нам не придется об этом задумываться, если только с Хави не случится какая-нибудь

беда.

Он улыбается, но, как по мне, не очень искренне.

– Короче, мне кажется, мы должны поссориться сегодня вечером, – говорит он, после того

как я протягиваю ему канноли.

Ну вот, этого я и боялась. По какой-то причине Хавьер решил, что все мы должны собраться

в их с Джеттом квартире за большим восхитительным несемейным ужином.

Я считаю, что это просто оправдание, чтобы учинить мне допрос в присутствии Джетта. А

может, приударить за Хейзл. А может, заполучить человека, который накормит его домашней

едой, поскольку я «вызвалась» готовить. Мне вроде как пришлось это сделать, поскольку они

принимают нас у себя дома, так что я чувствую себя обязанной. Эх!

Будут только я, Джетт, Хавьер и Хейзл, но я непреклонно заявила, что это НЕ двойное

свидание, и Хейзл со мной согласилась. Она не ходит на свидания. Ну то есть вообще. Хейз

82

считает, что свидание – это серьезно, мол, оно нужно, чтобы узнать будущего суженого, а она

даже близко не готова это сделать, так что прямо сейчас просто «развлекается и наслаждается

молодостью». Я ее не осуждаю.

Я решила сделать лимонно-чесночные тортеллини с цыпленком, салат «Цезарь» и торт на

десерт. Лучше бы Хавьеру понравилось, потому что ничего лучше он не получит. А еще Джетт

согласился помочь, хотя и сказал, что никогда в жизни не готовил тортеллини. По крайней

мере, он хочет попробовать.

– Наверное, это хорошая мысль, – говорю я, хотя сердце разрывается от отчаяния. – К тому

времени, как мы закончим орать «Прекрасно!», об этом станет известно всем моим подругам.

Уж в чем можно положиться на Хейзл, так это в посвящении всех остальных в любовную

драму, чтобы подруги смогли обсудить, что делать по этому поводу, как вмешаться и каким-

нибудь образом улучшить ситуацию, в то же время ухудшая ее. Она действует из лучших

побуждений. Я так думаю.

– И из-за чего мы поругаемся? – спрашивает Джетт.

Ну ладно. Несмотря на мое нежелание ссориться, я на самом деле написала список тем, о

которых мы можем затеять свару, и принесла его с собой. Я работала над ним на переменах или

когда мне становилось безумно скучно во время занятий.

– Ты составила список?

– Ну, мы же написали список, когда все это начинали. Вот я и подумала, что закончить мы

тоже должны списком. Хорошо, пункт первый: тебе не нравится моя прическа.

Да, знаю, отстойный вариант.

– Но мне нравится твоя прическа.

– Пункт второй: у нас разногласия по поводу того, что место женщины на кухне.

Джетт поднимает руки вверх, словно я приставила к его голове пистолет.

– Ого. Этой темы я касаться не буду. Мне ни за что не подобрать правильных слов.

– Пункт третий: ты считаешь меня толстой.

Это пункт вызывает у Джетта дикий хохот. Не понимаю, что в этом такого смешного.

Сердито гляжу на него поверх списка.

– И это весело, потому что?..

– Потому что я никогда в жизни не назову тебя или любую девушку толстой. Даже если она

такой будет. Это первое правило взаимоотношений с любой женщиной. Кроме того так

поступают одни уроды. Так что нет. Что там следующее?

Беру еще одну канноли. Кто же знал, что мы начнем ссориться о том, из-за чего нам

поссориться?

– Пункт четвертый: тебе не нравится, что я разговариваю во сне.

– Но ты не разговариваешь во сне.

– Я в курсе, но ведь могла бы. А у тебя с этим могли бы возникнуть проблемы. Затем я могу

распсиховаться, а потом это может оказаться одной из тех вещей, которые начинаются с

пустяка, после чего одно цепляется за другое, и мы уже просто выкрикиваем все, что в голову

взбредет – и бум! Ссора.

По моему опыту, конфликты почти всегда начинаются с какой-нибудь мелочи, но эта мелочь

на самом деле всего лишь симптом каких-то более серьезных проблем, о которых мы просто не

хотим говорить.

– Ладно, думаю, с этим я могу согласиться. Что у тебя там еще?

Протягиваю ему список, и какое-то время мы ухахатываемся над ним, одновременно

приканчивая канноли, а потом остальную вкуснятину, что я прикупила.

– У тебя слишком много свободного времени, Шен, – замечает Джетт, возвращая мне список.

– Ну не могу же я проводить все свободное время, покоряя интернет и создавая шедевры из

бумаги.

Бросаю в него скомканную в шарик салфетку, и он быстро наклоняется.

– О, я вот еще о чем подумал. Если мы поссоримся, то тебе не придется оставаться на ночь.

Черт, это мне как-то в голову не приходило. Не могу я спать одна! Не то чтобы я не провела

почти двадцать один год жизни, засыпая и просыпаясь в одиночестве, но я же не знала, что

теряю.

83

– Или же у меня, возможно, получится дождаться, пока Хави заснет, и потихоньку

выскользнуть из дома, а потом уйти утром, прежде чем проснется Хейзл.

Благослови его боже!

– О! ИЛИ ты можешь прийти ко мне, и ночью мы помиримся. Если ты понимаешь, о чем я.

Уверена, он понимает.

– Да. То, что нужно. Ладно, значит, договорились. Слушай, мне надо обратно на работу, так

что увидимся через два часа. Тебе точно ничего не надо привезти?

– Нет-нет. У меня все есть. Хейзл собирается отправиться со мной по магазинам, а потом мы

приедем. Повеселимся, – говорю я, показывая оба больших пальца.

– Точно, – соглашается Джетт, поднимаясь и целуя меня. – Спасибо за канноли, принцесса.

Нарушитель правил. Целую его в ответ и прощаюсь.

Не представляю, как переживу эту Липовую Ссору, но, по крайней мере, могу предвкушать,

как Джетт приедет после этого, чтобы «помириться». Это единственная нормальная часть

предстоящего кошмара. Кроме того, это поможет мне подготовиться к нашему настоящему

разрыву. Вот только тогда у меня не получится заползти той же ночью в кровать вместе с

Джеттом.

Ладно, не буду об этом думать.

84

Глава 15

– Я все правильно делаю?

Отодвигаюсь от кастрюли с кипящей водой, куда как раз собиралась бросать тортеллини.

Джетт натирает сыр для салата и выглядит так, словно никогда в жизни терки не видел. Бедный

мальчик.

– Ты такой дилетант, – заявляет Хавьер. Сам он в это время крошит чеснок и работает, как

профессионал.

Он меня ужасно порадовал, когда согласился на это, потому что я резать чеснок

НЕНАВИЖУ. Запах вечно впитывается в кожу и потом не выветривается несколько дней.

Отвратительно.

– Нет, неправильно, – говорю я, оставляя воду для пасты и направляясь спасать Джетта. –

Марта Стюарт сто процентов отвела бы тебя за садовый сарай и отшлепала меццалуной.

Забираю у моего Липового Парня сыр и переворачиваю, чтобы показать, как правильно его

тереть.

– Что еще, к черту, за меццалуна?

– Это такой изогнутый нож, которым можно нарезать всякие вещи. В форме полумесяца.

Меццалуна по-итальянски значит «полумесяц», – отвечает Хавьер, прежде чем я успеваю

вставить хоть слово.

Какого фига?

– А что? Время от времени я посматриваю кулинарные шоу.

Я В ШОКЕ. Никогда не видела, чтобы он что-нибудь готовил.

– Хавьер – парень многих талантов, – заявляет Джетт, разглядывая терку с таким видом,

словно она собирается его укусить. Ну, «уничтожительницей костяшек» просто так не назовут.

Качаю головой и возвращаюсь к пасте. Хейзл выбежала за пармезаном – я о нем напрочь

забыла.

Стук в дверь возвещает о ее возвращении. Она входит и протягивает сыр на вытянутых

руках, как Рафики Симбу в «Короле Льве». Мы хлопаем и склоняемся перед ее величием.

– Спасибо, Хейз, – говорю я, забирая упаковку сыра и кладя ее на стойку вместе с

остальными продуктами.

– Помощь нужна?

Хейзл подходит ко мне сзади, кладет подбородок на плечо и заглядывает в стоящие на печке

кастрюли и сковородки, над которыми я колдую. Зуб даю, в последний раз ее чистили в районе

Второй мировой войны. Об этом я позже позабочусь. Ну, или кто-то другой, потому что мы с

Джеттом собираемся поссориться.

– М-м, не могла бы ты закончить с цыпленком? Просто налей на тот противень немного

масла и следи, чтобы не сгорел.

Для Хейзл задание в самый раз. Я раньше думала, что люди, которые не умеют готовить,

просто лентяи и хотят, чтобы за них всю работу делали другие, но потом я познакомилась с

Хейзл и поняла, что умение готовить – это такой же навык, как любой другой: одни в нем

сильны, другие – нет.

Каким-то образом, с моей помощью, Хейзл умудряется не сжечь цыпленка, а паста просто

идеальна – лимона и чеснока в ней как раз столько, сколько нужно, но не слишком много.

Парни трудятся не покладая рук, и не успеваю я оглянуться, как обед сервирован, и мы садимся

за стол, уставленный разномастными тарелками (на некоторых даже пивные логотипы есть).

Посреди ужина Джетт слегка толкает меня ногой под столом, пока Хавьер и Хейзл

напропалую флиртуют друг с другом.

– Ты вчера ночью разговаривала во сне, – беззаботно, словно невзначай, говорит Джетт.

– Понятия не имею, о чем ты, – как и договорено, отвечаю я.

– Ты болтала и болтала. Не думала сходить к кому-нибудь по этому поводу? Это вроде как

нервирует.

Как по мне, очевидно, что он лжет. Господи, надеюсь, Хавьер не догадается.

85

– Ну прости, пожалуйста, что мои неконтролируемые разговоры во сне тебя беспокоят.

Может, тогда не стоит приходить ко мне, если тебе это не нравится?

Пытаюсь вложить в мои слова как можно больше яда и ощущение такое, словно я сама его

наглоталась. Хреново.

– Слушай, не надо так психовать, я же просто сказал.

Хейзл с Хавьером молча наблюдают за словесным пинг-понгом между мной и Джеттом. Не

уверена, кто из нас побеждает. В данной ситуации ощущение, что никто.

– Да мне пофиг. Я по горло сыта тем, что ты меня вечно критикуешь. Если тебе не нравится,

как я сплю, ТОГДА НЕ СПИ СО МНОЙ.

Я вскакиваю, швыряю «салфетку» (на самом деле это просто бумажное полотенце) и

бросаюсь за сумочкой.

– Извините, я сейчас не в состоянии это выслушивать, – говорю я надтреснутым от эмоций

голосом, и мне даже не приходится притворяться.

Слезы, стоящие в глазах, тоже очень настоящие. Не могу даже смотреть на Джетта, пока

хватаю пальто и хлопаю дверью. Слышу, как следом выбегает Хейзл, пытаясь меня догнать.

Подбегаю к машине и всхлипываю.

БОЖЕ, это оказалось сложнее, чем я думала, а ведь все было не всерьез. Ссориться с

Липовым Парнем просто ужасно, доложу я вам. Даже когда ссора липовая. Ощущения у меня

вполне настоящие. Очень настоящие. Настолько настоящие, что перехватывает дыхание и

слезы наворачиваются.

– Какого хрена, Шен? Что это было? У тебя что, биполярное расстройство, а я этого никогда

не замечала? Или у тебя самый сильный случай ПМС в истории?

Если бы.

– Я просто сейчас не в состоянии его терпеть. Он вел себя как придурок, и я не собираюсь с

этим мириться.

Открываю дверь и швыряю сумочку на сидение. Пора включить свои артистические

способности на всю катушку. Одно дело липово поссориться. И совсем другое – заставить

лучшую подругу и соседку по комнате поверить в это, при том что она тебя прекрасно знает.

– Ну, думаю, мне надо быть с тобой откровенной и сказать, что ты вела себя с ним как

засранка. Парень просто пошутил, а ты все неправильно восприняла. Кстати, а он-то почему за

тобой не бежит?

Хейзл оглядывается назад, косясь на окна и двери Джетта.

– Пофиг! Ты со мной или нет? Я просто хочу домой. – Бренчу ключами.

– Да, конечно. Можем ехать. Я просто, м-м, хочу прихватить кое-что из еды, если ты не

против.

Ну да, бросить тут всю эту пасту и салат и правда как-то отстойно. И торт. Господи боже,

торт.

– Торт захвати, – бурчу я. – Он мне понадобится.

Час спустя мы с Хейзл, вооружившись вилками, нацеливаемся на торт-эклер. Звучит гораздо

претенциознее, чем есть на самом деле. По существу это просто выложенное слоями галетное

печенье с начинкой из ванильного пудинга, залитое сверху огромным количеством шоколадной

глазури. Очень вкусно и просто идеально, когда ты в депрессии по поводу Липовой Ссоры с

Липовым Парнем.

– Я думала у вас, ребята, все так хорошо идет. Ты казалась счастливой. Просто не понимаю.

Вонзаю вилку в торт и отправляю кусочек в рот. Я очень хочу его съесть, но еще больше

хочу, чтобы Хейзл перестала болтать. Мне не хочется об этом разговаривать, так что я ей так и

говорю.

– Ладно, хорошо. Не говорим об этом.

Она опускает вилку и включает телевизор. Хорошо. Это меня отвлечет.

86

Или нет. Первый же канал, который включает Хейз, транслирует «Дрянных девчонок». Ну и

каковы, черт бы их побрал, шансы на это?

– Переключи, – выкрикиваю я, и Хейзл, бросив на меня удивленный взгляд, делает, как я

прошу.

Пропустив все новостные и спортивные каналы (у меня не то настроение), она доходит до

канала, который крутит старые телесериалы. Идет «Предоставьте это Биверу». Хейзл

останавливается, и мне даже не приходится ничего ей говорить. Может, мы и очень разные, но

странное увлечение сериалами вроде этого у нас общее. Мамочки с идеальными прическами,

пылесосящие на каблуках, идеальные дети, еда, едва уловимое женоненавистничество. О,

старые добрые времена.

– По-моему, ее прическа даже торнадо выдержит, – замечает Хейзл, пока миссис Кливер

сервирует еще один идеальный ужин.

– Знаешь, мне всегда было интересно, не крутили ли Эдди Хаскелл и миссис Кливер тайный

роман. Он всегда отвешивал ей комплименты, а она вроде как флиртовала с ним. Но с другой

стороны, в пятидесятых секса не было, так что этого никогда бы не случилось.

– Это сделало бы сериал гораздо интереснее. Спорим, про них писали фанфики?

– Согласна.

Мы приговариваем половину торта, пока Бив в очередной раз пытается выпутаться из

неприятной ситуации. Серия заканчивается, и все хорошо. Просто супер. Есть что-то

успокаивающее в подобных сериалах. Ты точно знаешь, что должно произойти, и к концу дня

все оказывается хорошо.

– Я хочу фартук, – заявляю я, когда начинается следующая серия.

– Подарю тебе его на день рождения.

Ставлю блюдо с тортом на стол. Я наелась, но все еще дерьмово себя чувствую. А

предполагалось, что торт все исправит.

– Ты по-прежнему не хочешь об этом говорить? – спрашивает Хейзл.

– Не-а.

Она пожимает плечами и поворачивается к телевизору.

Хейзл рано уходит спать, чему я очень рада. Я остаюсь в гостиной, бездумно переключаю

каналы и жду Джетта. Каждые пару минут проверяю телефон, ожидая сообщение. Наверное, я

могла бы написать ему первой, но мне страшно.

Мне страшно, что он использует стоп-слово. Ни за что не поверю, что для Джетта все это

того стоит. С таким же успехом он может покончить со всем прямо сейчас.

Наконец около одиннадцати приходит сообщение.

«На горизонте все чисто?»

Подкрадываюсь к комнате Хейзл и прикладываю ухо к двери. До меня доносится ее тихое

глубокое дыхание, но я слушаю пару минут, просто чтобы убедиться наверняка. Ага, она в

отключке.

«Приходи».

Иду на кухню и завариваю два чая, один – в кружке-медведе для него. А еще переодеваюсь в

мятно-зеленый комплект, правда сверху надеваю халат, который купила в том же магазине,

чтобы не ходить по кухне разряженной в кружева. Это было бы немного странно. И холодно.

«Я тут».

87

Торопливо иду к двери и очень медленно ее открываю. Сердце колотится как ненормальное

при виде Джетта в толстовке и шортах.

– Привет, – шепчу я, прислонившись к двери.

– Привет, – отвечает он, засунув руки в карман толстовки. – Можно мне войти? Тут вроде

как холодно.

– О, да.

Отступаю, чтобы дать ему пройти, и как можно тише закрываю за ним дверь.

– По-моему, Хейзл спит, но, наверное, нам лучше пойти в мою комнату.

Хватаю чашки с чаем и на цыпочках иду к себе. Вход в спальню Хейзл из гостиной, а в мою

– из кухни, так что они достаточно далеко друг от друга, чтобы Хейз нас не услышала. Слава

богу.

Закрываю дверь, и Джетт садится на кровать. Протягиваю ему кружку-медведя и сажусь

рядом, подтянув колени к подбородку и примостив на них свою чашку.

Джетт начинает первым.

– Хреново это все, Шен.

– Абсолютно. Что было после моего ухода?

Он отхлебывает чаю, прежде чем ответить.

– Хави хотел, чтобы я отправился за тобой, и мне пришлось делать вид, что я не хочу. Потом

он назвал меня козлом, ушел и так не вернулся. А потом я приехал сюда. Я очень-очень

сожалею о том, что тебе сказал. Знаю, что это неправда, но все равно сожалею.

Толкаю своим плечом его.

– Все в порядке. Я же в курсе, что ты это не всерьез, и я не настолько обидчива.

Господи, ну я и врушка.

– Хорошо. Так мы можем уже помириться? Медведю в самом деле хочется это узнать.

Джетт приподнимает кружку, и я смеюсь.

– Да, конечно. Да, мы помирились.

Ставлю чашку на комод и забираю у него медведя.

– Здорово, – говорит Джетт и привлекает меня к себе для нежного поцелуя.

Ну, по крайней мере, вначале он предполагался нежным. Но потом я открываю рот, и каким-

то образом в поцелуе начинают участвовать наши языки, и прежде чем я успеваю что-либо

осознать, халат спадает с моих плеч, губы распухают и пульсируют, а мои голова и рот полны

Джеттом.

Он отрывается от меня и отодвигается, чтобы рассмотреть мой наряд. Теперь он сидит на

краю кровати, а я стою у него между ног.

– Что это на тебе?

До этого дня все мои пижамы были достаточно целомудренными. Сейчас он видит больше

моего оголенного тела, чем когда-либо.

– Это я сегодня купила. Тебе… тебе нравится?

Руки Джетта опускаются с моих плеч, едва касаясь кожи. Они движутся вниз по бокам,

скользя прямо по кружевам, а потом перемещаются мне на живот.

– Да, – отвечает Джетт, сглотнув и не отводя от меня глаз. – Да, нравится.

Его ладони большие и теплые, и они заставляют пульсировать все мое тело. И судя по его

шортам, я не единственная здесь взволнована.

– Джетт… – начинаю я, но он меня перебивает.

– Проницательный, – шепчет он.

88

Глава 16

Джетт убирает руки, встает и пытается меня обойти. Хватаю его за руку, желая остановить,

но он смотрит на меня с такой болью во взгляде, что я его отпускаю.

Бросив на меня еще один, последний взгляд, он закрывает дверь моей спальни, и я слышу,

как открывается и захлопывается входная дверь.

У меня подкашиваются ноги. К счастью, сзади оказывается кровать, иначе я рухнула бы на

пол.

О. Боже.

На мгновение я подумала, что мы… А потом он…

Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Напугав меня до смерти, рядом вдруг вибрирует

телефон.

«Мне жаль».

Два слова. Которые ничегошеньки не объясняют. Ни того, что между нами произошло, ни

того, почему он ушел. Ни того, зачем он использовал стоп-слово.

Так что в ответ шлю ему короткий вопрос.

«Почему?»

Кладу телефон на кровать и жду.

Жду двадцать минут. Чай уже давно остыл, и кружка-медведь сердито зыркает на меня, так

что я разворачиваю ее другой стороной, чтобы медведь перестал меня осуждать.

Жду еще полчаса и понимаю, что он не собирается мне отвечать. Так что выключаю свет и

ложусь спать.

В холоде и одиночестве.

– Просыпайся!

Прямо мне в лицо врезается что-то мягкое, и я открываю глаза.

– Ты еще не проснулась? – орет Хейзл.

Господи Боже!

– Теперь проснулась, – стону я.

Почти всю ночь я металась и крутилась в кровати, пытаясь дотянуться до чего-то

непонятного, но так и не сумев это найти. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что к

чему.

– Подъем! Мы теряем время.

Что за фигню она несет? Сегодня воскресенье. В воскресенье мы никуда не торопимся.

– Ненормальная, – бурчу я, пытаясь натянуть на голову одеяло, но Хейзл сдергивает его с

меня, прыгает на кровать и вплотную приближает свое лицо к моему.

– Мы собираемся заставить тебя забыть о проблемах с парнем, и начнем прямо сейчас.

Вставай же!

Прислушавшись, понимаю, что за дверью есть кто-то еще. Серьезно, что, черт побери,

происходит?

– Она уже встала? – доносится через дверь крик Кэсс.

– Почти, – орет в ответ Хейзл.

Поверить не могу.

89

– Давай же, проснись и пой. Ну, по крайней мере, проснись. Петь не обязательно. Можешь

вообще не петь, если не хочешь, просто ВСТАВАЙ.

Она снова шмякает меня подушкой по лицу, и моему терпению приходит конец.

Выхватываю у нее подушку и наношу ответный удар.

– Вот это моя девочка! – восклицает Хейз, вытягивая меня за руку из постели.

На мне все тот же кружевной комплект. Опустив на него глаза, я невольно вспоминаю

прошлую ночь, а я не хочу ее вспоминать. Хейзл сует мне халат, и я надеваю его, постаравшись

прикрыть все кружева. Потом она тащит меня в кухню, и неприятные открытия продолжаются.

В одну руку мне всучивают пенопластовый стаканчик с кофе, в другую – пончик.

Вся банда в сборе, и все такие бодрые, что аж зубы сводит, но на лицах у всех написано

беспокойство. Господи, ощущение, будто кто-то умер.

– Не тормози, – приказывает Хейзл, хлопая в ладоши прямо у меня над ухом.

УБИЛА БЫ! Но вместо этого прихлебываю кофе и чавкаю пончиком.

Либо они хором решили собраться и развеселить меня, кто как может, либо Хейзл им

позвонила и тайно все это спланировала. Когда она успела – понятия не имею. Может, прошлой

ночью, пока я думала, что она спит, Хейз строчила SMS?

Заканчиваю завтрак под бдительными взорами подруг. Меня не покидает легкое ощущение,

словно я в зоопарке. Мне просто хочется, чтобы они вели себя как обычно, но, похоже, я

слишком многого прошу.

– Ладно, скажите уже кто-нибудь что-нибудь, или я отправляюсь обратно в кровать, –

говорю я, резко поставив чашку на стойку.

– Мы решили, что тебя не помешает немного подбодрить, раз уж ты впервые поссорилась с

парнем, – наконец поясняет Кэсс. Остальные кивают как китайские болванчики.

– Девчонки, мы просто поссорились.

Ну по крайней мере именно так все и было, прежде чем произнеслось стоп-слово. Понятия

не имею, как все будет теперь. В смысле, это что, КОНЕЦ? Совсем?

Мне надо поговорить с Джеттом. Не думаю, что SMS чем-то помогут. Надо сделать это с

глазу на глаз. Но, наверное, придется отложить встречу, пока эти сучки не продемонстрируют

мне весь набор запланированных развлечений.

– Ох, милая, – вздыхает Джордин, еще сильнее, чем обычно, растягивая слова. Похоже, эта

особенность проявляется, когда наша южанка кого-то утешает.

Она стискивает меня в объятиях. Надо отдать Джордин должное, обниматься она мастерица.

Должно быть, это у южанок в крови, как и успокаивающий голос.

Обнимаю ее в ответ, но расклеиваться не собираюсь. Уж точно не до тех пор, пока не узнаю

все наверняка.

Видимо, для того, чтобы избавиться от сердечной боли, нужно пойти в косметический салон

и пропитаться химикатами по самую макушку, пока тебе делают маникюр, потом сходить в

кино с максимально возможным количеством парней с обнаженной грудью в минуту, а потом

во время ланча нажраться от пуза. Не то чтобы мне не нравилось всем этим заниматься, но

когда эти развлечения мешают мне увидеться с Джеттом, они меня возмущают. Совсем

немножко.

Я пытаюсь веселиться, но выходит как-то не очень. Девчонки стараются как могут, заставляя

меня смеяться и подыскивая новых парней, чтобы помочь мне «его забыть».

– Самый быстрый способ кого-то забыть – заменить его кем-то другим. Особенно учитывая

то, что он был твоим первым. Ну знаешь. Если все не наладится, – заявляет Дейзи.

– Да мы просто поссорились, – повторяю я.

Девчонки переглядываются с грустными лицами, словно я брежу.

– Ну, ты начала с ним встречаться при не самых лучших обстоятельствах, – замечает Кэсс.

Ага, и чья это вина? Окидываю подруг сердитым взглядом, и у них хватает совести виновато

потупиться.

90

– Мы… – начинает Хейзл, обводит рукой всю честную компанию и вздыхает. – Мы тут

разговаривали. Много. И чувствуем себя последними засранками. То, как мы забрали твои

ключи и заставили познакомиться с Джеттом… Это было неправильно, и нам очень жаль. Всем

нам. Ты так расстроилась, когда с ним поссорилась, и мы чувствуем свою ответственность.

Девчонки кивают в унисон.

Складываю руки на груди. Эти слова следовало сказать давным-давно. А сейчас вроде как

слегка поздновато. И теперь, когда они извиняются, я понимаю, как сильно меня все это

напрягало в последнее время, и как старательно я закрывала на это глаза, пытаясь не раздувать

конфликт. Вот что происходит, когда позволяешь проблеме усугубляться слишком долго.

И тут меня прорывает.

– О, так теперь вам жаль? Спасибо, на хрен, большое. Какое счастье, что вам жаль ТЕПЕРЬ,

когда ПОЕЗД УЖЕ УШЕЛ. В первую очередь, этого вообще не должно было произойти!

Предполагалось, что вы мои гребаные подруги, а вы обращались со мной, как с дерьмом. С

меня хватит!

Ярость, тихо тлевшая во мне с той самой ночи, прорывается наружу, и если я не уйду, то еще

много всего выскажу.

Поэтому пулей вылетаю из кафе, схватив по дороге ключи и сумочку. Я добилась, чтобы они

разрешили мне поехать на собственной машине, в надежде, что смогу сбежать и поехать к

Джетту.

– Не шути со мной, – предупреждаю я машину, поворачивая ключ в зажигании, и мотор

оживает.

– Вот-вот, так я и думала.

Рванув с места, под аккомпанемент визга колес покидаю парковку и понимаю, что мне

некуда ехать. Опять. Мои гребаные тупые подружки снова это сделали. Руки, лежащие на руле,

начинают дрожать, и глаза застилают слезы. Сворачиваю на обочину, пока никого не убила, и

тянусь за сумочкой, чтобы убедиться, что маленький подарок, приготовленный для Джетта, по-

прежнему на месте. Это мелочь, правда, но надеюсь, что для него это будет что-то значить.

Добравшись в конце концов до квартиры Джетта, стучу в дверь, и мне открывает Хавьер.

Прищурившись, он осматривает меня с ног до головы.

– Вернулась, значит.

Боже, как бы он мне сейчас не врезал. Должно быть, Хави замечает ужас, написанный на

моем лице, потому что он опускает голову и, клянусь, начинает ржать.

М-м, что? Меньше всего я ожидала такой реакции. Не прекращая смеяться, Хавьер

отступает.

– Ты правда думала, что я куплюсь на ваше вчерашнее представление? Заходи давай.

Он распахивает дверь, и я неуверенно проскальзываю мимо него.

– Что? Не понимаю, о чем ты?

Мой голос звучит как-то совсем неубедительно.

– Серьезно, кончай придуриваться, – говорит Хавьер, обняв меня за талию. – Попытка

неплохая, но я знаю Джетта, и знаю, что он бы никогда такого не сказал, тем более на людях.

Так что зря старалась, детка.

– Где он? – спрашиваю я, игнорируя его тираду.

Хавьер, кажется, наконец-то замечает, что я в отвратительном состоянии, вся в слезах и

соплях. Надо было перед уходом из кафе захватить коробку с носовыми платками. Но тогда я

об этом как-то не подумала.

– Мне просто надо было куда-то пойти.

Чувствую, что еще чуть-чуть – и слезы снова потекут рекой, но подавляю желание

разрыдаться.

– Ну конечно.

91

Похлопав меня по плечу, Хави проводит меня в гостиную и усаживает на диван. Одно

хорошо – я уже его не боюсь.

Никогда не видела Хавьера таким серьезным. ВПЕРВЫЕ В ЖИЗНИ он не знает, что сказать.

Ха, кто бы мог подумать, что плачущие девушки заставляют Хави терять дар речи?

– Извини. Не беспокойся. Я просто посижу тут, пока не вернется Джетт. Можешь заниматься

своими делами.

– К черту дела! – заявляет Хавьер и, метнувшись в ванную, возвращается с коробкой

бумажных носовых платков, а затем бросается к холодильнику и достает бутылку виски и

стопку.

Наполнив стопку, он протягивает ее мне.

– Выпей, – требует Хави.

Смотрю на него так, словно на голове у парня выросла еще одна конечность. Беру стопку,

мои руки по-прежнему немного трясутся. Никогда раньше не пила чистый виски, но сейчас

самое подходящее время, так что, откинув голову назад, опорожняю стопку в три глотка.

Само собой, я закашливаюсь. Боже, ощущение, будто я бензина глотнула. Чуть не

захлебываюсь, разбрызгивая алкоголь во все стороны, и Хавьер протягивает мне салфетку,

чтобы вытереть лицо. Задыхаюсь от надсадного кашля, и он стучит меня по спине.

– Пробирает до самых печенок. Здорово, правда?

Вообще-то не очень. Но когда я наконец обретаю способность дышать, мне действительно

становится чуть-чуть лучше. Самую малость. Хави подает мне стакан воды, и я осушаю его до

последней капли.

– Хочешь об этом поговорить? Потому что советчик из меня никакой, но выслушать я могу.

Похоже, выбора у меня нет. Я могла бы написать сообщение Амелии, но тогда пришлось бы

объяснять ей всю эту ситуацию с Джеттом, а Хавьеру уже все известно.

– Мои подруги – кретинки, – еще раз высморкавшись, начинаю я.

Это довольно-таки емко описывает положение дел. Хавьер наливает еще одну стопку, но на

этот раз выпивает ее сам. Он приговаривает виски одним глотком, даже не поперхнувшись.

– Ага, Джетт посвятил меня во все подробности.

Ну, Джетт и сам НЕ В КУРСЕ всех подробностей, но я решаю не возражать.

– Мне просто надоело, что они ведут себя со мной так, словно я достойна лишь жалости. Они

должны хотеть со мной дружить, потому что со мной весело тусоваться, потому что у нас

много общего и потому что мы заботимся друг о друге. А дружить с кем-то, потому что тебе

его жалко… Хуже причины для дружбы не придумаешь. Хуже просто некуда.

Кажется, я начинаю чувствовать опьянение. Лицо раскраснелось, и живот немного горит.

Мне почти хочется пропустить еще стопочку, но если я выпью еще одну, то уж точно не смогу

доехать до дома. Если вообще захочу туда ехать.

– Тогда почему ты до сих пор с ними дружишь? Забей на этих сучек.

Легко сказать, трудно сделать.

– Это не так просто. Кроме них у меня никого нет.

– А как же я? И Джетт?

Хави ничего не спрашивает о моей семье, из чего я делаю вывод, что Джетт, вероятно,

поделился с ним моими семейными проблемами.

– Этого мало. Хейзл была моей лучшей подругой, когда рядом со мной не осталось никого.

Даже семьи. А она поддержала меня. И остальные тоже. Они всегда были готовы мне помочь.

– И что? Наступает момент, когда «готовности помочь» уже недостаточно. Какой смысл за

них держаться, если они будут так плохо к тебе относиться?

Я знаю, что он прав. Знаю.

– Ну, я только что на них наорала и даже пару раз послала.

Рассмеявшись, Хавьер наливает мне еще одну стопку. Выпиваю залпом, но все равно

закашливаюсь, поперхнувшись.

– Неплохое начало, блондиночка. Мы еще вытащим на свет божий твою внутреннюю сучку.

Тебе надо вести себя посамоувереннее. Не позволяй вытирать об себя ноги.

Хлопнув меня по спине, он выпивает еще виски.

Для человека, утверждавшего, что советчик из него никакой, Хави неплохо справляется.

– А ты не такой уж и придурок, как я думала, – замечаю я, откинувшись на диване.

92

Мне в самом деле не мешало бы пойти умыться.

– Никому не говори. Пусть это будет нашей маленькой тайной, – подмигивает мне Хави и

поднимается, чтобы унести бутылку со стопками на кухню.

– О-о-ох! – стону я, потирая лицо ладонями. Оно все еще липкое от слез.

– О, все не так плохо, как тебе кажется. Ты можешь найти новых подруг. Так уж случилось,

что я знаю несколько очень славных юных леди, с которыми ты могла бы подружиться.

– М-м, вроде той девушки в платье, которую мы в тот раз потеряли в баре?

– Виктории? Нет, точно не ее. Она не очень славная.

Это мягко сказано, как по мне. Не то чтобы я в самом деле знала о ней хоть что-нибудь

помимо того, что она гуляла с Хавьером и носила то, м-м, платье.

– Джетт должен вот-вот вернуться. Хочешь остаться?

– Думаю, план именно такой. Вещей у меня тут вполне достаточно, так что я могу остаться.

Теперь, когда мы покончили с выпивкой, а я – со слезами, Хавьер выглядит так, словно не

знает, что со мной делать. Ухожу умываться, а закончив, понимаю, что пришел Джетт. Он

вполголоса разговаривает с Хавьером, и я оставляю воду включенной, чтобы они не поняли, что

я их слышу.

В дверь ванной стучат.

– Шен? Ты в порядке?

Поворачиваю кран и открываю дверь. Благодаря выпитому алкоголю мир подернулся

приятной смутной дымкой. Все уже не кажется таким ужасным, и я даже начинаю

задумываться, с чего мне было так расстраиваться.

– Да, со мной уже все хорошо.

У Джетта убитый вид. Даже его ирокез безвольно и безжизненно висит. Помню, однажды я

видела фильм о китах. Там упоминалось, что у тех, которые вырастают в неволе, опускается

спинной плавник. Словно их дух сломлен. Так вот, сейчас Джетт похож на тех китов.

Он раскрывает мне объятия, и я обнимаю его в ответ. Принюхавшись, Джетт отклоняется и

смотрит на меня.

– Ты пьяна?

– Пока нет. Но еще парочка стопок – и буду. Это все Хави виноват.

Погладив его по голове, направляюсь обратно в гостиную. И врезаюсь в диван.

– О боже! – бросается ко мне Джетт, чтобы поддержать.

– О-ох!

Этот диван меня ненавидит, зуб даю.

– Ну, кажется, это знак, что мне пора сваливать отсюда к чертовой матери, и именно это я

прямо сейчас и собираюсь сделать. Звоните, если что-нибудь будет нужно. Увидимся, Мэрил.

Пропускаю мимо ушей его подколку по поводу Мэрил, потому что слишком сосредоточена

на Джетте.

– Извини, что я пришла, но мои подруги… – Я по-прежнему до ужаса на них зла, так что

даже предложение закончить не могу. – И я не могла допустить, чтобы все закончилось

прошлой ночью. Поговори со мной, пожалуйста, – прошу я, доставая из сумочки подарок.

Это журавлик, сделанный из блокнотного листка. Я даже нарисовала у него на крылышках

эмблему Бэтмена. Глупо, знаю, но ничего другого мне в голову не пришло.

Протягиваю журавлика, лежащего в ладонях, Джетту. Он опускает на бумажную птичку

взгляд и, изменившись в лице, принимает ее у меня.

– Мне очень жаль, Шеннон. Я просто… Ночью на меня что-то нашло, я запаниковал и

сбежал. Я все думал, как бы тебе позвонить и все исправить, но не знал, что сказать. Мне очень-

очень жаль.

– Так это не конец?

Он по-прежнему не сводит взгляда с журавлика.

– Нет, не конец, – отвечает мой Липовый Парень. – Мы можем закончить через полторы

недели. Что тут сложного? – с коротким смешком добавляет он.

Точно. Что тут сложного?

93

Глава 17

Теперь, когда Хавьер посвящен в нашу тайну, давление на меня немного уменьшилось. А

еще я не возражаю против его присутствия, когда я с Джеттом. Проведя с Хави некоторое

время, я поняла, что он ведет себя так не напоказ, а на самом деле такой и есть. И теперь, начав

нормально ко мне относиться, он, кажется, стал даже ЕЩЕ БОЛЕЕ открытым. Если это

возможно.

– Так Хавьер не купился на ссору?

Мы с Джеттом сидим на диване и доедаем оставшийся после вчерашнего вечера салат.

Тортеллини мы уже приговорили.

– Ага, но мне он ничего не сказал, пока я не вернулся после… После того как воспользовался

стоп-словом. Но да, он понял, что это была липа. Так что я, м-м, все ему выложил.

– Все?!

Нет, понятно, что у него не было другого выхода, но все-таки. Я не в восторге.

– Слушай, у меня не оставалось выбора. Что я должен был ему говорить?

– Я злюсь не из-за того, что ты сказал Хавьеру. Просто меня бесит, что мы оказались

недостаточно убедительными.

– Это не твоя вина. Наверное, нам не стоило затевать ссору в его присутствии. Хави

слишком хорошо меня знает. Он сказал, что ни капли нам не поверил. А с Хейзл как прошло?

– Да вроде хорошо. Похоже, она проглотила все, даже не поперхнувшись. Чтобы помочь мне

прийти в себя, девчонки потащили меня в спа-салон.

Показываю ему свеженький маникюр, черный в желтую крапинку. Надеюсь, он увидит в

этом дань уважения Бэтмену.

– Пока мы развлекались, они умудрились окончательно меня достать. Поэтому я на них

наорала и примчалась сюда.

– Мило.

Джетт берет обе мои ладони в свои руки. Одно легкое прикосновение – и мне тут же

становится лучше. Ощущение, будто я вдыхаю прохладный свежий воздух, – меня это

моментально успокаивает.

Джетт не отпускает мои ладони, и сердце трепещет. Ах, как же мне с ним хорошо. Словно

нам суждено быть вместе. Сжимаю его руки, и он отвечает мне тем же.

– Я скучала, – говорю я, опустив взгляд на наши соединенные ладони.

– Я тоже скучал. Знаю, прошло всего несколько часов, но это было ужасно. Так что не могли

бы мы просто стереть то сказанное мною слово и сделать вид, что я ничего не говорил?

– И как же ты собираешься стереть эти несколько часов? – спрашиваю я.

Как только слова слетают с языка, до меня доходит, о чем он, должно быть, подумает. Я

совсем не это имела в виду. На секунду его глаза расширяются.

– Я не то хотела… – Я замолкаю. – Тебе уже следовало бы понять, что держать язык за

зубами и не болтать глупости, похоже, выше моих сил.

Джетт трясет головой, словно хочет прочистить мозги.

– Так далеко я бы не зашел. Но по-моему, нам надо обняться и прекратить спор.

Он отпускает мои ладони и распахивает руки. Бросаюсь ему на шею, и мы валимся на диван,

опрокинувшись через подлокотник. Джетт стискивает меня в крепких объятиях, а я его.

Поднимаю голову и вижу его улыбку.

– Я соскучилась, – выпаливаю я.

– И я соскучился.

Само собой, мы только что уже это говорили, но подобное стоит того, чтобы повторить.

Джетт чмокает меня в лоб, и я с него слезаю. Осталась неделя, и нам придется со всем

покончить.

– И что теперь? – интересуюсь я.

– Иди сюда, принцесса, у тебя выдался тяжелый день.

Он подхватывает меня на руки, относит в свою спальню и укладывает на кровать.

94

– Давай просто проведем тут остаток ночи, хорошо?

– Конечно, – отвечаю я, откинувшись на подушку.

– Никуда не уходи, – просит мой Липовый Парень, а потом бегом бросается в гостиную и

возвращается с альбомом для рисования.

Поворачиваюсь к нему, но Джетт прикрикивает на меня, жестами показывая, чтобы я

вернулась на место.

– Ты собираешься меня рисовать?

– Именно. Так что лежи и не шевелись.

Он опирается на комод и пытается найти оптимальное положение. Затем подходит ко мне,

убирает прядь волос и немного передвигает сначала руку, а потом ногу. Чувствую себя куском

глины. Когда его удовлетворяет то, что он видит, Джетт включает свет и переставляет лампу.

– Господи, ты скоро закончишь?

– Последний штрих.

Он берет одного из журавликов и кладет мне на плечо, словно тот случайно туда

приземлился.

– А теперь не шевелись.

– И что будет, если я чихну? Или захочу в туалет?

– Ничего хорошего. Так что терпи.

– Слушаюсь, мистер Важная Шишка, – сердито гляжу я на своего Липового Парня.

– Прекрати, – грозится он в ответ.

Показываю ему язык, но остаюсь лежать на месте. Джетт вздыхает, а потом приступает к

работе.

– Знаешь, это так напоминает тот эпизод из «Титаника». Только я одета. И корабль не тонет,

и вообще.

Он бросает на меня быстрый взгляд и снова опускает глаза на бумагу.

– Вообще-то корабль затонул после рисования с обнаженной натуры. Так что две эти вещи

не очень-то между собой связаны.

– Ты видел «Титаник»? Не много я знаю парней, которые смогли выдержать его до конца.

– Слушай, пока я жил дома, мне запрещали вообще что-либо смотреть, так что,

освободившись, я начал засматриваться ВСЕМ ПОДРЯД. Включая «Титаник».

Я снова фыркаю. Интересно, что еще Джетт видел. Я уже собираюсь спросить его об этом,

но он шикает на меня. Сейчас все кажется безумно веселым, и сдерживать хихикание очень

тяжело. Дурацкий виски.

– Ты можешь не шевелиться? – в конце концов не выдерживает Джетт, но сам не может

сдержать смеха.

Доводить его гораздо веселее, чем лежать и не двигаться. Но постепенно я расслабляюсь и

просто наблюдаю за тем, как он работает. Целый день могла бы это делать.

Все вокруг затихает и успокаивается, как вдруг дверь в комнату с грохотом распахивается.

– Твой долбаный телефон разрывается из-за звонков ее чертовых подружек. Ого! Надеюсь, я

ничему не мешаю, – увидев, чем мы занимаемся, останавливается Хави.

Ну, ничем таким мы и не занимаемся. Все могло бы быть гораздо хуже.

– Мы как раз собирались изнасиловать друг друга, – заявляю я, как только он

разворачивается, чтобы уйти из комнаты. – Хочешь посмотреть? – Виски заставляет меня

болтать невесть что.

Хави поднимает руки вверх.

– Не-е-е-ет, спасибо.

Джетт берет у него телефон, и Хави закрывает дверь.

– Ни хрена себе! Не понимаю, откуда твои подруги узнали мой номер, но они ВСЕ звонили

мне и прислали несколько сообщений с вопросом, не знаю ли я, где ты.

Он показывает мне экран телефона, и я закатываю глаза.

– Я забыла телефон, когда вылетала из дома.

– Ну и что ты думаешь делать по этому поводу?

Вообще-то мне наплевать.

– Просто напиши им, что со мной все в порядке, но не говори, что ты со мной, иначе они

примчатся сюда.

95

Я по-прежнему не желаю их видеть. И общаться с ними тоже не желаю.

– Ладно. Если ты именно этого хочешь.

Он явно думает, что я должна ему возразить, но они не его подруги. Ну или бывшие подруги.

Если только что-то вдруг радикально не изменится, с ними покончено.

– Именно этого я и хочу. А теперь давай ты вернешься к рисованию, – предлагаю я, ложась

обратно, пока он отсылает SMS.

Джетт поднимает на меня взгляд, но все же выключает и откладывает телефон.

– Как скажешь, Мона Лиза.

Пока Джетт рисует, я засыпаю и прихожу в себя, только когда он вытаскивает из-под меня

одеяла. Я что-то бормочу сквозь сон, но он успокаивает меня и укладывает в постель.

Через несколько часов просыпаюсь со слегка побаливающей головой. Я одна в кровати

Джетта. Где его носит, черт подери? Встаю и шарю в своих вещах в поисках чего-нибудь,

чтобы можно было переодеть джинсы. Натягиваю широкую футболку и дырявые шорты и

ковыляю в гостиную. Джетт лежит на диване в майке и боксерах.

– Пойдем в кровать, – пихаю я его.

Он открывает глаза и, моргая, фокусирует на мне взгляд.

– Теперь нам необязательно это делать, раз Хави в курсе.

– Я не хочу спать в одиночестве и спорить тоже не желаю, так что просто пойдем в постель,

придурок.

Хватаю его за руку и тяну. Джетт встает и следует за мной в спальню. Подталкиваю его к

кровати, он залезает к стенке, и я забираюсь вслед за ним.

Так гораздо лучше.

Не проходит и минуты, как я снова засыпаю.

96

Глава 18

– Дай посмотреть! – требую я на следующее утро, после того как мы с Джеттом

просыпаемся.

Мне гораздо лучше. Слава богу, головная боль прошла. Нам надо на лекции, но я ни за что

сегодня туда не пойду. Ничего не получится. До сегодняшнего дня я НИ РАЗУ не прогуливала.

Всегда думала, что те, кто так поступают, плевать хотели на свое образование и не ценят тех

денег, которые идут на оплату обучения, но сегодня мне нужен перерыв. Всего один день.

Джетт соглашается с моим планом гораздо легче, чем я предполагала, но отказывается

показывать мне рисунок, который сделал вчера ночью.

– Ну покажи! – ною я, опустив голову ему на плечо.

– Он еще не готов. Покажу, когда доделаю.

Он взъерошивает мне волосы, приводя их в еще больший хаос по сравнению с тем

беспорядком, который был у меня на голове, когда я проснулась.

– Козел. Ну и что мы тогда сегодня будем делать, если ты не собираешься показывать мне

рисунок?

– Есть у меня парочка идей. А ты чего хочешь?

– Надо придумать что-нибудь веселое. Что-нибудь, чем мы обычно не занимаемся. Можем

куда-нибудь пойти. Тогда меньше шансов, что мои подружки нарисуются здесь в поисках меня.

А еще я собираюсь надеть новую футболку Бэтмена. – В прошлый раз я оставила ее здесь.

– Ты совершенно точно можешь надеть свою футболку, – улыбается Джетт. Помолчав пару

секунд, он продолжает: – Ты уверена, что не хочешь с ними встретиться?

– Да, абсолютно уверена.

– Я понимаю, почему ты не хочешь их прощать.

Он начинает приглаживать мои волосы, которые буквально секунду назад привел в полный

беспорядок.

– Дело не совсем в прощении. А в том, чтобы они поняли, что не могут так со мной

обращаться. Или вообще с кем-либо. Никто не должен чувствовать себя так, как заставляли

меня чувствовать они. И в первую очередь я злюсь потому, что вообще позволила этому

случиться. Мне давно следовало положить всему этому конец. Но ситуация ухудшалась

постепенно, а они были моими подругами. С ума можно сойти, если вдуматься, что сходит с

рук людям, которые нам дороги.

Я больше злюсь даже не на них, а на себя. Я никогда не считала себя «тряпкой», но

позволяла подругам вытирать об себя ноги да еще и оправдывала их. Они обращались так со

мной, потому что я им позволяла.

Ну, теперь с этим дерьмом покончено.

– Мне кажется, нам надо сделать что-нибудь плохое. Не то чтобы незаконное. Но может,

просто слегка нарушить парочку правил, – предлагаю я.

– Ну хорошо. Значит, нарушаем правила. Давай, отправляйся в душ.

– Зачем? От меня что, плохо пахнет?

Наморщив нос, Джетт кивает. У меня мелькает мысль, а не сунуть ли его лицо себе в

подмышку, но я все же передумываю.

Выйдя из душа и одевшись в ванной, я уж точно пахну чем-то очень вкусненьким.

Открываю дверь и вижу Джетта, сидящего на диване с двумя пакетами из фаст-фуда.

– Завтрак возьмем с собой. Давай, принцесса, время не ждет.

Не представляю, как он успел одеться, уложить волосы и сбегать за завтраком, пока я была в

душе, но у меня ощущение, что к этому каким-то боком может быть причастен Хавьер. Кстати

о Хави: его не видно и не слышно.

– Ну давай, пошли, – хватает меня Джетт за руку и тащит на улицу. – Наверное, нам лучше

взять твою машину. Я же знаю, что мою ты терпеть не можешь.

– Нет-нет. Сегодня у нас день экстрима, поехали на твоей.

– День экстрима. Мне нравится.

97

Джетт открывает мне дверцу машины, и я ныряю внутрь. Заглядываю в пакеты с едой. В

одном, похоже, круассаны с сосисками, яичницей и сыром и картофельные оладьи, а в другом –

два стаканчика кофе.

– Я добавил корицы и мускатного ореха, – с улыбкой добавляет он.

– Спасибо, Липовый Парень.

Достаю один из сэндвичей и протягиваю Джетту. Он тут же засовывает его в рот, после чего

заводит машину и выруливает с парковки.

– Ну ладно, – произносит он, откусив и прожевав кусок круассана, пока я чавкаю своим

сэндвичем. Он сочный и сказочно вкусный – то, что надо. – У меня куча почерпнутых из

фильмов идей для сегодняшнего дня. Так что они не оригинальные, но типа как отпадные.

Вытаскиваю стаканчики с кофе и вставляю в держатели для чашек. Стаканы слегка

раскачиваются, и кофе выплескивается на пол. Почти не сомневаюсь, что Джетту все равно.

Более того, он давит на газ и ускоряет ход.

– Это первое правило, которое мы нарушаем. Превышение скорости. Ох, черт, копы!

Джетт бьет по тормозам и снижает скорость до допустимой.

– Неплохая попытка, – подкалываю я. Он все еще продолжает посматривать на полицейский

автомобиль в зеркало заднего вида.

Мне, в отличие от Джетта, машину копов не видно, но он продолжает придерживаться

ограничения по скорости, даже когда мы выезжаем на шоссе. Я приканчиваю первый сэндвич и

берусь за второй, одновременно держа бутерброд Джетта так, чтобы моему Липовому Парню

было удобно откусывать по кусочку – у него ведь обе руки заняты.

Мы доедаем завтрак как раз к тому времени, как Джетт сворачивает с шоссе и въезжает в

какой-то городок. Хотя он совсем недалеко от колледжа, я тут никогда не была. Джетт едет по

главной улице, беспрестанно оглядываясь и бормоча что-то себе под нос.

– Ага! – восклицает он, резко сворачивая на боковую улочку и заезжая на стоянку.

Оглядываю стоящее рядом кирпичное здание. Библиотека. Я по-прежнему не въезжаю, что у

него на уме.

– Пошли!

Мой Липовый Парень вылазит из машины, дожидается, пока я тоже выйду, а потом хватает

меня за руку и бегом припускает к библиотеке. Мы взлетаем по ступенькам и врываемся внутрь

сквозь двойные двери.

– Притормози!

У меня же ноги короткие.

– Не могу, – отвечает он и снова срывается на бег к немалому удивлению женщины, сидящей

за столиком у входа.

– Простите! – выкрикиваю я, пока Джетт тащит меня за собой к лестнице.

Мы бегом поднимаемся наверх. Добравшись до балкона, с которого открывается вид на

холл, Джетт останавливается. Внутри библиотека очень красивая. Она немного напоминает мне

замок в «Красавице и Чудовище»: много дерева и повсюду красные ковры и лампы.

– Что мы здесь делаем?

– Нарушаем правила, – шепчет Джетт. – Ты ведь знаешь, что в библиотеке нельзя кричать?

– Ага, – шепотом отвечаю я.

– Ну, мы собираемся забить на это правило, а потом смыться.

Опускаю взгляд вниз. Еще рано, поэтому в библиотеке немного посетителей: несколько

человек у шкафов с книгами да пара-тройка – за компьютерами. Кроме женщины, сидящей у

входа, никто не замечает, что мы на них смотрим.

– Готова? – спрашивает мой Липовый Парень. Его глаза сияют от предвкушения.

– А что мы будем кричать?

– Как насчет наших стоп-слов?

Мне очень-очень не хочется орать это в библиотеке, но какого черта? Я слишком зажата. И

прекрасно это осознаю. Может, мне просто надо слегка расслабиться.

– Раз, – шепчу я.

– Два, – подхватывает он.

– Три, – хором заканчиваем мы.

– Проницательный!

98

– Некрофилия!

На меня тут же нападает неудержимое хихиканье, и Джетт, схватив за руку, тянет меня за

какие-то стеллажи с книгами.

– Поверить не могу, что мы это сделали, – шепчу я.

До нас доносятся шаги с лестницы, и у меня появляется предчувствие, что нас отсюда

вышвырнут. Джетт прикладывает палец к губам, и мы прячемся за стеллажами от женщины,

которая сидела при входе, а теперь разыскивает нас, пробираемся в обход нее к лестнице, а

потом стремглав сбегаем вниз и вылетаем наружу. Несколько человек пялятся на нас, и я машу

им рукой, пока мы несемся к машине Джетта, словно только что грабанули библиотеку. Да,

знаю, мы ведем себя по-детски, но иногда так здорово впасть в детство.

Забравшись в машину, мы пытаемся отдышаться. Рванув с места в карьер, Джетт под

аккомпанемент визга шин вылетает с парковки и возвращается на шоссе. Тут на нас нападает

безудержный приступ хохота.

– Джетт, это было так тупо.

– Знаю. Но я решил, что нам стоит начать с глупых поступков и продвигаться дальше к

отпадным.

– Отличный план.

У меня живот болит от смеха. Джетт снова давит на газ на пути к следующему пункту

назначения.

– Знаю, это твой день, но могу я кое-что предложить?

– Ты же не хочешь вернуться в библиотеку и станцевать на балконе?

– Нет, Джадд Нельсон, я не о том. Я предлагаю пойти в мебельный магазин, запрыгнуть на

одну из кроватей и вздремнуть. Давай, будет весело.

Его скептический взгляд меня совсем не обнадеживает.

– Ладно, мы это сделаем, но только если будем все снимать на телефон.

В конце концов мы фотографируемся ВЕЗДЕ. Когда спим в кровати в мебельном магазине,

когда гоняем на картах, когда расхаживаем с важным видом в глупых шапках, когда идем в

книжный магазин и беспорядочно переставляем книжки на полках, когда покупаем билеты в

кинотеатр на один фильм, а прокрадываемся на другой. Кроме того, мы проносим с собой на

сеанс ланч, куда входят несколько сэндвичей с курицей, картошка фри и две банки с содовой. Я

уже давно так не веселилась. Так давно, что даже думать об этом не хочется. А еще мы повсюду

оставляем журавликов, и их тоже фотографируем.

Меня не волнуют ни мои подруги, ни их мнение обо мне, ни занятия, ни семья – вообще

ничего. Есть только мы с Джеттом. Мы молоды и развлекаемся на всю катушку.

Я понимаю еще кое-что, когда мы сидим в кино и поедаем картошку друг друга.

Он мне небезразличен. Очень. Не уверена, можно ли назвать это любовью, но мои чувства

весьма к этому близки. Ну или по крайней мере, они ближе к любви, чем все, что я когда-либо

прежде испытывала.

Этот случай как раз из тех, когда нужна лучшая подруга, но я сейчас со своими не

разговариваю, так что приходится держать все в себе, пока мы с Джеттом возвращаемся к нему.

Мы собираемся остаться у него на ночь, а Хави хочет с нами поужинать. Джетт не вспоминал о

моих подругах весь день, но я понимаю, что должна хотя бы сказать им, где я. Будто они не

знают.

Джетт помогает мне донести купленные продукты до квартиры, и Хавьер радостно нас

приветствует.

– Так-так-так. Великолепная парочка вернулась. Как прошел день?

Он откидывается на спинку дивана и поигрывает бровями.

– Ну, мы ограбили банк, купили наркотики, а потом продали их, после чего украли конфеты

у детишек и угнали и взорвали парочку автомобилей. День вышел насыщенным, правда? –

оборачиваюсь я к Джетту, но тот только смотрит на меня и не говорит ни слова.

Хави хохочет.

– Ты мне нравишься. Можешь зависнуть тут, когда закончится этот маленький спектакль.

Почему бы тебе не рассказать обо всем подругам? Или кто они тебе теперь. Я имею в виду, к

чему продолжать этот цирк? Ясно же, что вы двое не хотите Липовых Отношений.

Что? О чем он?

99

Смотрю на Джетта, но он буравит Хави сердитым взглядом. По-моему, я что-то упускаю.

Что-то важное.

– На этом я собираюсь заткнуться, – заявляет Хави.

Он выхватывает у Джетта пакеты с покупками и, громко напевая, направляется в кухню, а я

поворачиваюсь к Джетту.

– Не хочешь объяснить?

– Нет, – резко и зло отвечает мой Липовый Парень.

Я всего пару раз прежде слышала этот его тон, но после всех нарушенных нами сегодня