Всё пошло прахом

Глава 1

Этот отпуск Алиса планировала давно. Она так мечтала побывать в Санкт-Петербурге, а теперь и лучшая подруга, переехавшая туда, звала. Алиса сидела перед компьютером, совмещая обед с просмотром билетов. Обрамленная книжными стеллажами, она хотела отдохнуть среди живых людей и зданий, а не историй из книг. Придя в библиотеку на временную работу, так и осталась. Читать любила, а потом мероприятия дали проводить с посетителями, и временное стало постоянным.

Авиабилеты были, только хотелось бы подешевле. Можно попробовать подождать акций, только не Москва, из Красноярска редко скидки делают, вот в столице – другое дело. Была ни была, закажет, вдруг раскупят, а у неё всё по полочкам расписано. Улыбаясь, выудила из сумочки паспорт и, раскрыв, положила на столешнице перед собой. Ввод данных занял от силы пару минут. Она ещё раз сверилась с документом, всегда была боязнь, что ошибётся в одной цифре – и всё, деньги улетят в никуда. Немного волнуясь, она переместила курсор мышки на кнопку «оплатить», когда телефон завибрировал.

«Римма Леонидовна» высветился абонент, и Алиса на секунду задумалась, кто это вообще. Внезапно брови её полезли наверх, потому что память выдала невысокую старушку с седым пучком волос на затылке, одетую, по обыкновению, в цветастый халат с оторванной верхней пуговицей. Она всегда приветливо встречала Алису, когда та находила в себе силы зайти в гости к тётке, а девушка, здороваясь с соседкой, сожалела, что не она приходится родственницей, а сварливая сухопарая тётка Алевтина.

Алевтина Михайловна была родной и единственной сестрой отца, которого не стало несколько лет назад. С той поры и пришлось Алисе проведывать тётку раз в две недели, и на каждую встречу девушка шла, как на каторгу.

Личная жизнь Алевтины так и не сложилась, хотя Алиса даже не представляла себе человека, согласившегося бы провести не то что всю жизнь, а хотя бы вечер в компании этой женщины, потому что общение с ней всегда - дело нелёгкое, ведь она была постоянно всем недовольна.

- Алиса! - вскрикивала она, отставляя кружку с чаем. - Ты хочешь меня сварить?! – и демонстративно обмахивала приоткрытый рот веером, который отчего-то всегда был под рукой. – Слишком горячий, - поджимала она губы, смотря с прищуром. – Это мать тебя науськала меня извести, признавайся?!

Можно было не отвечать, Алевтина Михайловна всё равно не ждала ответов, зная их наперёд.

- Конечно! Все вы ждёте моей смерти, - в довершении говорила она, хотя, кто такие все, Алиса так не могла взять в толк, потому что, кроме племянницы и невестки у Алевтины Михайловны никого не было, и они с матерью явно ничего такого не ждали.

Приготовь Алиса напиток похолоднее, тётка не преминет сказать.

- Ты б туда ещё льда положила. И вообще, убери свой чай и свари кофею.

Алиса пыталась улыбаться и стараться угодить родственнице, потому что была так воспитана, но внутри себя материлась, конечно, не без того. С детства родители прививали хорошие манеры: уступать место пожилым и беременным, переводить нуждающихся через дорогу, здороваться с соседями и знакомыми, уважать старость, даже если она такая. Вторым пунктом в списке терпения была трёхкомнатная квартира, которую тётка всякий раз, когда Алиса приходила к ней, та обещала отписать приюту бездомных животных.

Подарки на праздники по обыкновению подвергались критике.

- Ну и куда мне твой шарф? – хмыкала Алевтина, вертя в руках кремовый палантин. – В таком только в последний путь отправляться, - придирчиво осматривала она себя в зеркало. - Зря только деньги потратила.

- Мне приятно делать подарки, - пыталась улыбаться Алиса, пробиваясь через стальную стену брюзжания.

- Это потому, что деньги сейчас просто зарабатывать! – уверенно отвечала тётка. – Знаешь, как мне тяжело было? – смотрела она пристально на племянницу, ища сочувствия, и заводила свою шарманку в который раз. Только знала Алиса, что всю жизнь тётка бухгалтером проработала. Подворовывала, на квартиру накопила, а иначе как жильё купить. И зачем ей три комнаты, Алиса понять не могла, но тётка пользовалась всеми.

- Ну, давайте заберу, если не нравится, - предлагала Алиса.

- Ещё чего! – хмыкала та, презрительно глядя в сторону племянницы. – Мои подарки другим передаривать, а я как бедная родственница?! Ну уж нет! Небось нарочно такие цвета выбираешь, чтоб мне не нравилось, - прятала в свои многочисленные закрома. – Сама решу, куды деть.

- Так вам ничего не нравится, - закатывала глаза Алиса.

- Разговорчивая больно. Говорю бледнит меня твой платок, значит, так оно и есть.

- А чёрный темнит, - не выдерживала Алиса.

- Не умничай! Не умеешь подарки дарить, не берись. Он же от души идти должон, - прикладывала она руки к сердцу. – А у тебя…

- А у меня?

Алевтина Михайловна махала рукой, не собираясь продолжать.

- Ты когда мне генеральную уборку сделаешь? – интересовалась потом, и Алиса удивлённо хлопала глазами. – Я человек пожилой, у меня на пыль аллергия, - приложила она руку к груди, а потом покашляла для пущей убедительности. Отец рассказывал, как сестра хотела стать актрисой, но ничего у неё из этого не вышло. Только не видели её режиссёры сейчас, как она играла для одного зрителя!

- У меня планы на следующий выходной, - пожимала Алиса плечами.

- А мне тут задыхайся, да? – хмыкала тётка, строя обиженную особу.

- Что-нибудь придумаю, - сокрушённо соглашалась Алиса.

Она ловила себя на мысли, что ей бывает даже жаль тётку. Тяжело быть вечно недовольным, столько сил тратится на негатив.

Еще одной ужасной чертой характера Алевтины был принцип «рубить правду-матку».

- Ты так постарела, - пыталась разглядеть Алевтина Михайловна морщины на лице племянницы. – Кремом пользуешься? – интересовалась она, поправляя тканевую маску на лице. – У тебя же 35+?

- Мне двадцать пять, - вздыхала Алиса, понимая, что тётка помнит любую мелочь, но нарочно путает возраст всякий раз, когда дело касается внешности. Кто знает, какие мысли бурлили в её голове, призывая повышать количество лет одной и уменьшать другой.

- Да? – удивляла она так, что можно было поверить в искренность её эмоций. - Выглядишь старше, - делала она вывод, начиная вспоминать, какой красивой была в молодости. А в довершении ко всему говорила.

- Если я тебе этого не скажу, кто ж скажет? – разводила тётка руками, будто без сказанного до этого было невозможно обойтись.

- Ну и не ходи к ней, - говорила мать, когда Алиса возвращалась домой, будто выжатый лимон. На пятидневке так не выматывается, как после трёх часов в тёткином обществе. – Бог с этой квартирой.

- Не могу, - грустно вздыхала Алиса, смотря в окно. – Одинокая она, может, потому и вредная такая, что любви нет, ласки. Озлобилась.

- Да всегда она такая была, - машет мать рукой. – Характер свой смирить так и не смогла или не захотела, видимо проще над людьми издеваться, чем задуматься над тем, как живёт. Помню, когда с отцом твоим расписывались, у неё жених был, ну как жених. Три свидания и сбежал.

И вот сейчас Алиса смотрела на «Римму Леонидовну», заставляющую телефон вибрировать, пока указательный палец правой руки завис над кнопкой мыши.