Все возможные если…

5.

В полной тишине мы медленно бредем по темному пляжу. Песок под ногами приятно холодит кожу, ветер на берегу бьет в спину и путает волосы. Платье вьется по ногам, и мне приходится его придерживать. Запах соли тут сильнее, тьма гуще. Над нами бриллиантовая россыпь звезд и бледная тень луны.

Крис садится на песок и я следую за ним. Моя рука еще хранит тепло его ладони и я тру ее, будто она зудит. Время идет, а Крис все смотрит на темную морскую гладь невидящим взглядом, и молчит.

– Ты в порядке? – наконец, спрашиваю я.

Кристерт кивает. В кронах пальм за спиной шепчет ветер.

– Слышал, тебе предложили новую должность. Согласишься?

– Это то, о чем ты хочешь поговорить? Моя работа?

Он пожимает плечами, вроде как соглашаясь, но я все равно медлю. На самом деле у меня нет ответа, но я покорно начинаю разъяснять причины своих сомнений. Времени на раздумья осталось не так много. Я говорю, Крис кивает, но совершенно очевидно, что он не слышит ни слова. Его взгляд по прежнему устремлен в ночь, в то место, где темное море встречается с темным небом. Наконец, сдавшись, я замолкаю и какое-то время между нами только шелест ветра.

– Я не хочу лезть тебе в душу. Ты вообще не обязан мне что-то рассказывать, ведь мы едва знакомы, – я нахожу в темноте его плечо и легонько сжимаю его, просто чтобы показать, что я рядом. – Но я выслушаю тебя, если ты хочешь. И возможно, тебе станет легче.

Крис тяжело вздыхает и безвольно опускает голову. Горько усмехается и этот звук, такой резкий в мягкой тишине летней ночи, тревожно вибрирует между нами.

– Просто расскажи, – мягко настаиваю я.

– Это так странно… – голос у него глухой, незнакомый. – Я не помнил весь год, а сегодня посмотрел на календарь и…

У Кристера был брат двумя годами младше – Арвис. Его имя он произносит таким голосом, что у меня мороз по коже.

– Он всегда торопился жить. Словно знал… – Крис говорит так тихо, что я придвигаюсь ближе, боясь не услышать. – Прошлой весной, он сдал на права и купил мотоцикл. Такой довольный был! Мама вся извелась, ворчала на него без передышки. И не зря…

Год назад, в этот самый день, Арвис погиб в нелепом происшествии на дороге: остановился помочь женщине с заменой колеса. Ехавший по трассе водитель грузовика не заметил предупредительного аварийного знака и на предельной скорости сбил парня, пока тот возился с домкратом. Протащил его чуть не километр по раскаленному асфальту, пока сообразил, но тогда было уже поздно.

– Я не помню похорон, совсем. Наверное, так боялся что навечно запомню брата бледным и холодным, словно кусок пластика, что память просто стерла тот проклятый день.

Крис резко проводит ладонью по лицу и сцепляет пальцы в замок на затылке. Рассказывает, как за пол года их отец из румяного весельчака, с коллекцией анекдотов на все случаи жизни, превратился в седого чужака, облаченного в линялым спортивный костюм. Как сам Крис лежал ночью, прислушиваясь к шаркающим шагам на кухне и приглушенным всхлипам. Как поблекло, посерело мамино лицо. Как все развалилось, расклеилось и он сбежал, едва представилась возможность. И как это мучает его – то, что он бросил родителей справляться без него.

Выговорившись, он замолкает.

На востоке теплеет тонкой полосой рассвет. Я смотрю на Криса в туманном свете крадущегося утра. Мы двое – лишь темные фигуры на холодном песке. Он кажется совсем другим сейчас – растерянным и подавленным, но, в тоже время, более реальным. Не беспечный шутник с ленивой улыбкой. Этот Крис уязвим, словно, открытая рана, и я хочу прикоснуться к нему, как-то утешить. Но в горле стоит тугой ком и мне нечего сказать. Ветер путается в волосах, глаза жжет.

– Ты пугаешь меня, – вдруг говорит он.

– Почему? – спрашиваю я, а сама думаю что и он меня пугает, чертовски сильно. Настолько, что, порой, в его присутствии мои ладони делаются влажными и липкими, а дыхание перехватывает.

– Потому, что могу рассказать тебе то, в чем мне страшно признаться даже самому себе. С тобой легко говорить. С тобой хорошо…

Он опускает на меня взгляд и воздух между нами меняется, по коже искрами бежит электричество. Крис склоняет голову, придвигается ближе. Сейчас его глаза темные, с золотыми бликами. Они манят, словно таинственные огни эльфов в тумане над топями, зовут сладкой песнью. Дыхание у меня перехватывает, колени делаются слабыми.