Всего лишь полностью раздавлен

6

– Ты издеваешься, – заявил Уилл, подаваясь вперед, чтобы отнять у меня баскетбольный мяч. – Нельзя настолько плохо играть.

Сказал вице-капитан баскетбольной команды. Я надеялся, что товарищам по игре он оказывал побольше поддержки в плохие дни.

Я отпрыгнул в сторону, пытаясь вести мяч, но случайно ударил в воздух, потому что мяч потерял высоту отскока.

– Клянусь, что нет! – возразил я. – Эти навыки – полностью врожденные. Я бы не смог так притворяться.

Уилл устремился ко мне, и я бросился на мяч, закрывая его своим телом.

– Пока еще моя очередь. А сейчас – перерыв!

– Ты потерял свои привилегии.

– Нельзя дискриминировать меня, потому что я отстойно играю, Уилл.

– Я могу делать все что захочу, здесь мой дом. Иди сюда, давай. – И он хлопнул в ладоши, а я выпрямился, все еще держа мяч. – Хорошо. Можем вернуться к ведению позже. Ты умеешь управляться с пасом?

– Ты спрашиваешь меня, могу ли я управляться с шарами, Уилл? – Я ухмыльнулся, а он ринулся вперед, чтобы выхватить мяч из моей хватки. – Ладно, прости! Это было ужасно. Я сосредоточусь. Пожалуйста, объясни, как делать пас.

Не успел Уилл понять, была ли моя невозмутимость серьезной, как из-за угла дома вышел его отец.

– Эй, вы двое! Я еду в магазин. Есть особые пожелания для сегодняшнего гриля?

Уилл воспользовался тем, что я отвлекся, и вернул себе мяч. Вырвал его прямо из моих рук. Родители этого парня так и не научили его играть по правилам.

– А можно сегодня сделать гамбургеры, пап? – спросил он.

– Конечно. А что насчет тебя, Олли?

Уилл бросил на меня косой предупреждающий взгляд. Я знал, что он означал. «Даже не думай о том, чтобы сказать “сосиски”». Я чуть так и не сделал, просто чтобы увидеть его реакцию. Но в итоге передумал. Двусмысленности нас смешили, когда мы были одни, но окажется совсем не так смешно, если его отец что-то заподозрит и запретит сыну видеться со мной до конца лета.

– Гамбургеры – отличный выбор, мистер Таварис.

Мистер Таварис попытался воспроизвести звук взведенного затвора (что прозвучало не слишком круто) и показал нам пальцы-пистолеты.

Я повернулся к Уиллу и с улыбкой покачал головой.

– Ты всегда ждешь от меня самого плохого.

– Потому что я тебя знаю.

– Детали, мелкие детали.

Уилл пожал плечами, оглянулся и бросил мяч назад над головой. Он влетел прямо в корзину. Я не смог удержаться от радостного возгласа, по-настоящему впечатленный.

– Ничего себе! Супер!

– Стой, он попал в корзину?

– Конечно!

– Серьезно? Чистая случайность. – Он обернулся, рассекая кулаком воздух. – Смотри, какой этот парень скромняга.

– У меня слишком маленькие пальцы, – пожаловалась Криста, растопырив ладошку (пальцы смахивали на лучи морской звезды) над грифом.

Я повернулся на корточках, чтобы посмотреть. С одной стороны, в чем-то она права. Пальчики были тонкими и короткими, маленькими паучьими лапками. В лучшем случае у нее после нескольких аккордов начнутся убийственные судороги. Но с другой стороны, я видел, как четырехлетка на шоу «Эллен»[8] идеально сыграл песню Карлоса Сантаны[9], поэтому на самом деле Криста уже отставала на несколько лет.

Я не мог заставить себя объяснить маленькой кузине, что ее слабая сила воли позорила нашу семью и сама Эллен такими темпами никогда не пригласит ее в студию. Поэтому я просто я взял гриф вместе с ней.

– Поставь один палец сюда на пятую струну. Помнишь, где она? Отлично. А теперь этот, – я взял ее средний палец и поднял его, – сюда на шестую. А его я буду держать здесь. Помнишь, какая это струна?

– Первая.

– Молодец, правильно. А теперь, как думаешь, ты сможешь ударить по струнам?

– Слишком далеко, Олли. Лучше сам сделай.

– Дай мне! – перебил Дилан.

Он сидел на полу возле кровати и играл на айпаде в какую-то игру со свиньями. Настоящий ребенок двадцать первого века. Я должен был понимать: он следил за тем, что мы с Кристой вытворяли с гитарой. Если Криста что-то делала, то Дилан тоже хотел это попробовать. К счастью для рассудка остальных членов семьи, девочка была не против того, чтобы потакать брату. Пару раз я даже заставал ее за тем, как она смотрела на него, пока он спал (в такие моменты у нее становилось слегка безумное выражение лица) и шептала: «Спи крепко, Анна». Я решил, что малышка играла в «Холодное сердце», поэтому ничего не спрашивал. Кстати, я втайне боялся, что она ответит нечто пугающее, например: «Анна – девочка, которая жила здесь сто лет назад, и сейчас она спит рядом с Диланом».

Я просто хочу сказать, что посмотрел достаточно фильмов ужасов, чтобы относиться к детям со здоровым недоверием.

– Сложи пальцы вот так и сыграй, Дил, – объяснила Криста.

Мальчишка послушался и, если честно, у него получилось не так уж и плохо. Возможно, я возлагал надежды по поводу шоу «Эллен» не на того ребенка.

– Круто, ребята. Так звучит аккорд G7.

Криста расплылась в улыбке. Можно было бы подумать, что она отыграла концерт в зале с полностью распроданными местами.

– Можешь сыграть еще раз ту песню? Пожалуйста!

– Какую?

– В которой поется: «Да-а-да-да-а-да-да-да».

К сожалению, вокальные способности Кристы тоже были под вопросом, поэтому я ничего не понял. Я пожал плечами, пока Дилан рассеянно тренькал на гитаре.

– Я… забыл ее.

Криста вздохнула, словно я был самым большим придурком, какого ей довелось встретить в своей жизни. О нет, теперь она так и считает.

– Ту, со всеми аккордами. – Ясно, ту самую. Теперь-то все понятно. – Ты показал мне С, потом А-минор, а потом у меня не получался G, и ты сказал, что покажешь его сегодня.

Внезапно меня осенило. Она говорила не о песне, а о последовательности, которую я сочинил на днях, пока присматривал за детьми, которые плескались в ванне. Я взял гитару и сыграл то, что вспомнил, одновременно объясняя:

– Это С… А-минор… F… и G7, который вы только что сыграли.

Криста подскочила и начала вертеться кругами, и ее тугие кудри взлетели за спиной.

– Похоже на «Отпусти и забудь»![10]

По-моему, не совсем. Нет.

– Точно, я тоже это слышу.

Зачем мы врем детям?

Я продолжал играть последовательность, и Криста притворилась, что сбрасывает воображаемую перчатку, а Дилан тоже принялся кружиться. Не успела Криста начать петь, что она наверняка и хотела, как дверь распахнулась и на пороге появилась тетя Линда. Я даже не слышал, как все вернулись домой. Невозможно предсказать, сколько я буду сидеть с детьми, пока Линда посещает больницу. Иногда тетя вместе с дядей Роем была дома через полчаса, а порой я получал сообщение с данными ее кредитной карты и просьбой заказать доставку китайской еды. Вот поэтому я и начал оставлять гитару здесь. Я понял, что могу заняться чем-то продуктивным, если моя смена затягивается.

– Привет, жевуны, – сказала она, обнимая Дилана и подхватывая его на руки. – Почему вы до сих пор не спите?

– Это интересная история, – произнес я, позволяя Кристе взять гитару. – Я забежал в ванную на одну секунду, клянусь, максимум на десять. А когда я вышел, четверть банки «Нутеллы» магически исчезла.

– Магически исчезла? – повторила тетя Линда, поднимая брови.

Дилан и Криста избегали смотреть на мать.

– Магически, – подтвердил я. – Знаю, эти двое совершенно ни при чем, потому что они сами мне так сказали, а они никогда бы не стали врать. И вот что самое смешное, тетя Линда! После того как я смыл всю «Нутеллу» с их лиц, у них вдруг появилась куча энергии. Почти как если бы они съели целую гору сахара.

– Весьма загадочно, – проговорила Линда, опуская Дилана на пол. У нее, похоже, сбилось дыхание просто от того, что она держала его на руках. – И я уверена, «Нутелла» на их щеках тоже была совпадением.

– Чистым совпадением.

Тетя Линда обменялась со мной заговорщическим взглядом. Она не сердилась, но я чувствовал себя виноватым, потому что не постарался усерднее уложить детей вовремя. Ее глаза были опухшими и красными, и морщины на лице выделялись сильнее обычного.

– Ладно, ребята, пора спать, – заявил я, вставая. – Серьезно.

– Все в порядке, Олли, дальше я сама, – заметила Линда. – Рой отвезет тебя домой. Ты и так здесь слишком долго пробыл.

– Я и не против, правда, – ответил я. – Мне понадобится минут пять. Вы даже куртку снять не успеете, а я уже их уложу.

Вот оно. Сегодня было двадцать семь градусов. Никто в трезвом уме не облачился бы в куртку в такую погоду, но тете Линде, похоже, в последнее время всегда требовалась верхняя одежда. Сарафаны, из которых она практически никогда не вылезала, когда я был маленьким, теперь были сосланы вглубь шкафа.

Тетя Линда задумалась. Она точно хотела принять мое предложение. Поэтому я начал выполнять привычную рутину по укладыванию детей спать. «Эй, Криста, быстрее надевай пижаму. Ты не будешь спать в этой рубашке. Дил, возьми свое чи-чи». Его чи-чи являлось какой-то потрепанной, шерстяной, наполненной бактериями вещью, которую он везде носил с собой для моральной поддержки.

Наверное, для Дилана она была чем-то вроде игрушечного животного, но для меня она больше смахивала на кошмар, воплощенный в реальность. Каждому свое.

Дети сделали то, что им сказали. Как я говорил, они оказались почти святыми. Тетя Линда однажды заметила, что они не всегда так хорошо себя вели. Думаю, они почувствовали, что ей нужен был перерыв.

Линда прервала долгое молчание:

– Ладно, тогда я заварю чай. Спасибо, Олли. Ты мне всегда помогаешь.

– Все в порядке.

Она улыбнулась и прислонилась головой к дверному косяку.

– Я слышала, как ты играл. Я рада, что ты не бросил. Ты очень талантливый.

– Не совсем, мне просто это нравится. Но спасибо.

Даже говоря это, я понимал, что похож на Джульетт.

– Мама, Олли научил меня, как играть на гитаре «Отпусти и забудь», – раздался приглушенный голос Кристы, натягивающей через голову пижаму.

Тетя Линда бросила на меня напуганный и одновременно охотничий взгляд. Она тоже была сыта «Холодным сердцем» по горло.

«Я не учил, клянусь», – произнес я одними губами, быстро мотая головой.

Меня спас Дилан, вернувшийся со своим чи-чи, которого он, вероятно, нашел в буфете рядом с банкой «Нутеллы». Тетя Линда ушла на кухню, и я продолжил выполнять ночную рутину, проверив, нет ли под кроватью монстров (причем я даже не делал попыток пошутить по поводу реальной угрозы в лице чи-чи), и прочитав одну и ту же книжку из пятидесяти слов с картинками примерно пятьдесят раз.

Дилан отключился первым. У Кристы были закрыты глаза, и я думал, что мне пора отмечать время окончания смены. Я уже почти добрался до двери, когда до меня донеслось:

– Олли?

Так близко, но все же…

– Да?

– Когда к нам еще раз придет Уилл?

Черт. Слышать его имя – это словно оказаться на краю скалы. Если ты готов, вреда не будет. А если нет, то тебя застают врасплох – бам! – и ты полетел. Внезапно, как ни странно, мне захотелось излить душу. Тому, кто меня поймет. Кто знал, как близки мы были все лето. Чтобы мне не казалось, что я все это, черт возьми, вообразил. Но я понимал, что из семилетки не получится идеальное доверенное лицо для романтических вопросов, поэтому подавил желание. На корню.

– Уилл живет не здесь, а у озера, помнишь? Мы больше не сможем с ним увидеться.

– А-а-а. – Криста перевернулась на бок. – Тебе грустно?

Я выдавил улыбку.

– Иногда нам удается дружить с кем-то совсем недолго. Поэтому всегда надо делать эту дружбу запоминающейся.

– Понятно. Спокойной ночи, Олли.

Спокойной ночи.