Всего один раз (СИ)

19/2

А дальше случается чудо – иного слова я подобрать не могу. На глазах Вероничка из Стервеллы превращается в милую Белоснежку с добрыми восторженными глазами олененка Бэмби. На губах расцветает обворожительная улыбка.

Я никогда не видела, чтобы наша главбух кому-то улыбалась. Вот Так улыбалась! Нежно, женственно, сладко. Словно увидела своего принца, который пришел спасать ее от злого дракона и по сценарию она обязана влюбить его в себя.

У меня челюсть отваливается от удивления. От ее тайных актерских способностях, потому как глядя на нее Такую даже я проникаюсь умилением.

– Александр Егорович, добрый день! – щебечет она радостно. – Я вас все утро пытаюсь выловить. Вы мне очень нужны!

И снова этот взгляд – ласковый, приторный, заигрывающий. Не зная Веронику можно и впрямь поверить, что она одуванчик полевой, ромашка садовая.

– Вы знаете, так сложно работать в коллективе, где никто не хочет ничего делать, никто не выполняет свои обязанности. Я попросила передать, что у меня дело срочной важности, что мне нужно вас увидеть как можно скорее, а получила ответ, что я не в операционной! Представляете? Помимо того, что мне пришлось ждать – молодые голубки тут не могли наворковаться во время рабочего дня, – мне еще и нахамили. Я, конечно, девушка вежливая, но любому терпению рано или поздно приходит конец, – с воодушевлением жалуется новорожденная Белоснежка.

У меня челюсть падает еще ниже. Это же надо было все так нагло переврать! Перевернуть все с ног на голову, насочинять ерунды и обелить себя любимую.

Перевожу взгляд на Алекса и его сопровождающих. У биг босса каменное лицо, а вот девчонки рядом с ним довольно ухмыляются. Самое обидное, что я никому из них никогда не делала ничего плохого, не переходила дорогу, поэтому и повода так открыто злорадствовать, по идее, у них быть не должно. Но они торжествуют, как будто действительно в сговоре со Стервеллой.

Снова смотрю на Алекса. Лицо каменного идола – то ли злится, то ли ему безразлично. А вот мне не все равно. Еще пару дней назад я сходила с ума в его объятиях, таяла от его поцелуев, и пусть у нас нет будущего и мы договорились об этом не вспоминать, но мне важно, чтобы у него обо мне осталось положительное мнение. Чтобы он меня уважал! Не знаю почему, но важно. Поэтому я решаю не молчать.

– Вероника Андреевна, вам никто не хамил. О каких голубках идет речь я тоже не поняла.

– Моя хорошая, – ласково улыбается Белоснежка, водя пальцем в воздухе, – тут везде камеры и все перечисленное мною можно легко подтвердить. Я, в отличии от некоторых, дорожу своим рабочим местом и репутацией.

– Обязательно проверим, – цедит Алекс таким тоном, что становится понятно – кому-то из нас точно прилетит.

Я успеваю выдохнуть с облегчением, потому как видео с камер как раз и докажет мою невиновность, как Вероника тычет пальцем в сторону коридора и громко произносит:

– Вот, посмотрите, я же говорила.

Все синхронно оборачиваются, дружно смотря на Антона, который в этот момент катит мне кресло.

Да ёлы-палы, лес густой! Он не мог притащить его в другое время?! Почему именно сейчас?

– Видите? Они и до этого зависали здесь вместо того, чтобы работать.

– Добрый день, – удивленно тянет ничего не понимающий Антоха.

Останавливается, замечая неудобную паузу.

– Я кресло Анжелике обещал. Ей поставили какое-то старое, оно сыпется, а у нас свободное без дела стоит, – оправдывается он в ответ на немой вопрос нескольких пар глаз.

Я мысленно матерюсь. Вовремя ты, Антош, как будто специально ждал, подгадывал.

– Спасибо, – благодарю нехотя парня.

Не закатывать же при всех глаза и истерику. Встаю, отодвигая в сторону свою ретро-мебель и освобождая место для Антохиного кресла.

– Согласен, его пора на свалку, – наблюдая за моими действиями, отзывается Алекс. – Спасибо вам?..

– Антон Борисович, – напоминает айтишник.

– Антон Борисович, – эхом повторяет Алекс. – Спасибо, что печетесь о коллегах, но впредь постарайтесь решать такие вопросы вне рабочего времени. А вы, Вероника, – разворачивается он к Белоснежке, – подождите меня тут. Я вызову вас, как освобожусь.

Он кивает Оле с Таней и скрывается с ними в кабинете.

– Ну что, допрыгалась, борзая? – с видом победительницы улыбается мне Стервелла. – Советую писать заявление по собственному желанию, пока тебя не выперли с позором. Отсчет пошел.