Всем сердцем ваша

Глава 12

В антракте внимание лорда Манстера к собеседнице возросло до неприличия. Он не только продолжал называть ее Лорел, но и добавлял ласковое «милая Лорел», «прелестная Лорел». Она была рада короткой передышке, когда тот ушел, чтобы принести ей пунш и блюдо с марципанами, но быстро вернулся и уселся рядом с ней так близко, что она чувствовала его дыхание, смешанное с резким запахом алкоголя.

Все это можно было бы перетерпеть, если бы он захотел продолжить их беседу. Ей очень хотелось побольше узнать о его мечте «изменить мир». Что он имел в виду? Ограничивались ли его цели научными достижениями и улучшением жизни общества или в них входило и свержение монархии? Когда он говорил о бесполезности традиций, какое-то раздражение, звучавшее в его тоне, подтверждало ее подозрение, что далеко не альтруизм был основой его амбиций.

Обида на свою кузину?

У Лорел больше не было возможности расспросить его в фойе, ибо в стоявшем там шуме можно было расслышать лишь громкие замечания. При первой предоставившейся возможности она сбежала.

Поставив бокал и блюдо на поднос проходившего мимо лакея, она сказала:

— Лорд Манстер, по-моему, леди Харкорт сейчас нужен кавалер.

— Называйте меня Д-джордж, пожалуйста.

— Но, лорд Манстер, мы едва ли настолько хорошо знаем друг друга. — Она указала в другую сторону фойе. — Ну разве вы не видите, что леди Харкорт стоит там одна.

— Я н-не вижу ее.

— Около колонны. Кажется, лорд Харкорт оставил ее, а это нехорошо. Пожалуйста, извините меня.

— Н-но…

Лорел круто повернулась и быстро влилась в толпу, поглотившую и отрезавшую ее от бурно протестующего лорда Манстера. Она тоже потеряла из виду леди Харкорт, и когда добралась до колонны, ее там не было. Наконец она увидела леди Харкорт, поднимавшуюся по лестнице вместе с леди Девонли и миссис Уитфилд. Чтобы избежать общества лорда Манстера, Лорел поспешила к ним.

Она так и не догнала их; слишком много людей преграждали ей дорогу, а один из них даже заставил ее застыть от изумления, ступив одной ногой на верхнюю ступеньку. Чуть выше ее по лестнице поднимался Эйдан с двумя стройными молодыми блондинками, висевшими на нем. Они были одеты по последней моде и так поразительно похожи, что могли быть только сестрами, едва достигшими совершеннолетия. Их смех перекрывал общий шум, и когда Лорел, прищурившись, посмотрела на них, одна из сестер повернула свое ангельское личико к Эйдану и прикоснулась пальчиком к нижней губе самым соблазнительным образом.

Лорел почувствовала себя до отвращения несчастной, и боль заполнила пустоту в ее груди. Подхватив юбки, ничего не видя перед собой, она поспешила уйти, надеясь, что он не увидел ее. А если увидел, то не заметил слез, затуманивших ее глаза.

Спустя несколько минут она остановилась, ибо огни в театре погасли и коридор опустел. Оглядевшись, она не увидела ничего, что было бы ей знакомо: ни ковровой дорожки под ногами, ни дамасского шелка на стенах. Даже форма светильников отличалась от той, которую, как она запомнила, они имели у ложи лорда и леди Девонли. Не зашла ли она слишком далеко?

Она повернулась и пошла обратно. Из-за задернутых бархатных занавесок доносились негромкие голоса тех, кто уже вернулся на свои места. Лорел приближалась к повороту, когда кто-то появился из-за угла прямо перед ней. Плащ с капюшоном отбрасывал причудливые тени.

Она ахнула, а незнакомец в ту же минуту остановился. Он стоял в нескольких ярдах от нее, его лицо оставалось в тени, и лишь виднелись тускло поблескивающие глаза. Когда он сдвинул назад капюшон, она испугалась.

Она заглушила охватившую ее тревогу. Просто этот человек спешил найти свое место, как и она сама.

— Извините меня, сэр. — Она попыталась обойти его.

Он шагнул в сторону, преграждая ей дорогу.

— Симона? — хриплым шепотом произнес он. Он добавил еще несколько слов, которые показались ей французскими. Он подошел ближе, и Лорел мельком заметила черты его лица — крючковатый нос, тонкие губы, выступающий подбородок. От взгляда его черных глаз у нее пробежали по спине мурашки. Она отступила на шаг.

— Простите, я плохо говорю по-французски. Вы заблудились?

Он снова повторил это слово, имя:

— Симона? — Это убедило ее, когда он добавил: — Де Валентин.

У нее пересохло в горле, она покачала головой:

— Я не знаю, о ком вы говорите. И позвольте мне пройти.

— Non, mon Dieu. — Он подошел еще ближе. — Vous n'etespas Simone!

Он поднял руку. Она отшатнулась, страх пронзал ее до самого мозга костей, и возникло необъяснимое чувство, что она должна его узнать. С облегчением она увидела, как из-за угла вышли две леди и джентльмен. Мужчина коснулся плеча человека в плаще.

— Прошу прощения, — сказал джентльмен. Все трое прошли за бархатные портьеры в ложу.

Словно издалека до Лорел донеслись мрачные мотивы «Дон Жуана», на сцене начинался второй акт. Эти звуки воспринимались ею как предупреждение об опасности. Этот человек в плаще вполне мог оказаться злонамеренным Доном, а она его жертвой. Она уже собиралась войти в ближайшую ложу, когда в коридоре раздались еще чьи-то шаги. Человек в плаще поднял голову и прислушался, затем пробормотал какое-то слово и проскользнул мимо нее.

С громко бьющимся сердцем Лорел смотрела ему вслед, пока темнота в конце коридора не поглотила его. Звуки музыки пробуждали в ней тревогу, хотя она не смогла бы придумать что-то более страшное, чем холодный взгляд незнакомца, его хриплый шепот… Что все это означало?

Девушка не могла понять, как и почему его походка, разворот его плеч… даже злобные непонятные ругательства показались ей удивительно знакомыми.

Но откуда она могла его знать?

Имя, которое он назвал, осталось в ее памяти. Симона де Валентин. Дрожь охватила все ее тело до самых кончиков пальцев. В подсознании вновь возникло бушующее пламя — то самое, которое преследовало ее во сне с самого детства, с самых первых смутных воспоминаний. Она вдруг ощутила себя маленькой и беспомощной. И испуганной, потому что словно слышала страшные крики женщины, хлопок взрыва и видела закутанную в черное фигуру, бегущую к ней по коридору.

— Лорел?

Послышавшийся за ее спиной шепот испугал ее, заставив резко повернуться. Она хотела закричать, но сильная рука железным обручем обхватила ее за талию, и чья-то ладонь зажала ей рот.

— Лорел, это я, Эйдан. Перестаньте сопротивляться. И, ради Бога, не кричите.

Еще несколько секунд сковывавший ее ужас не отпускал ее. Постепенно она расслабилась, и Эйдан повернул ее лицом к себе. В ее глазах был страх.

Он притянул ее к себе, чувствуя, как бьется ее сердце. Вдалеке слышалась набиравшая силу музыка — скрипки, виолончели и басы сливались в одну гармонию. Лорел судорожно сжимала его рукав. Ее тело ослабевало от его близости. С прерывистым вздохом она прижалась лицом к нему так трогательно, что исчезли все его подозрения, и жгучее желание обожгло душу.

Он еще не понял этого чувства, но осознал, что силы возвращаются к ней. Она отстранилась от него с явным сожалением, что Эйдан отпустил ее.

— Слава Богу, это только вы.

— А кого вы ожидали? И что здесь делали?

— Я заблудилась и… — Она насторожилась. — Вы следил и за мной?

Обвинение, звучавшее в ее голосе, кольнуло его.

— Я видел, как вы поднялись по этой лестнице выше, чем следовало. Попытался догнать и остановить вас.

— Вы этого не сделали.

— Вы считаете меня лгуном?

Она вздернула подбородок.

— Я только говорю, что простояла в этом коридоре достаточно долго и вы могли при желании давно догнать меня.

— Меня задержали доброжелательные знакомые, которые хотели справиться о здоровье Мелинды.

— Я бы сказала, что они выражали свою озабоченность странным образом.

Это было сказано с неприязнью. Она хотела обойти его, но он схватил ее за руку.

— Вы говорите о близнецах Льюис-Паркер? — Он не сдержал усмешку при такой мысли.

— Можете не улыбаться. Вы не находите, что они немного молоды для вас?

Теперь он уже рассмеялся, понизив голос, чтобы его не услышали в ближайших ложах.

— Они мои дальние родственницы, чьи отец и брат случайно оказались в числе наследников титула Барнсфорт — титула, который эта семейка очень хотела бы заполучить. Ведь если я помру, не произведя на свет наследника, то претендентом окажется одна из двойняшек. Эдвина или Эмили станет виконтессой.

— Понятно. — Оголенное плечо приподнялось, выражая равнодушие. — Так которая из них?

— Ни та ни другая. Что с них взять? Тщеславные пустоголовые кузины. — Он подошел ближе и сказал: — Не могу понять, почему вас это интересует?

— Да нисколько. — Но это прозвучало неискренне. Они посмотрели друг на друга, и ее глаза широко раскрылись и повлажнели от неясных желаний, которые были отражением влечения к этому мужчине. Противостоять ему становилось все труднее.

Взяв ее за подбородок, он приподнял ее голову, наклонился и коснулся губами ее губ. И испытал при этом наслаждение, вызвавшее настоящий бунт его плоти. Она не сопротивлялась и даже издавала какие-то мурлыкающие звуки удовольствия. Он заключил ее в объятия и целовал глубокими долгими чувственными поцелуями. Она откликнулась на эту ласку со смущением и осторожностью, но и с полной взаимностью.

Все внезапно исчезло, оставив им лишь жар взаимных желаний. Лорел не заметила, как ее спина коснулась стены. Она ни о чем не думала, обнимая его, прижимаясь к нему, целуя его, пока неожиданный гром аплодисментов не заставил обоих вздрогнуть и отшатнуться друг от друга.

Ария кончилась, но кто пел, Эйдан не мог бы сказать. Страсть путала его мысли, но он все же сознавал и удивлялся, как они быстро потеряли власть над собой, и в таком месте, в окружении публики, где любой мог бы выйти из ложи и увидеть их.

От сознания этого Лорел с ужасом открыла глаза. Ее покрасневшие от поцелуев губы раскрылись.

— О, я… Боже мой.

Он взял ее за руку:

— Пойдемте.

Ее юбки с шумом взметнулись. Казалось, у нее кружится голова от этой короткой вспышки страсти, как и у него. На него подействовало не просто бездумное минутное вожделение, а то, как она обнимала его, как ее губы отвечали на его поцелуи.

Могло ли быть, что эту вдову никогда не целовали? Никогда не любили так, как любят красивых, желанных женщин?

Спустившись до середины лестницы, он остановился.

— Лорел, я очень сожалею. Я не хотел вас обидеть.

— Пожалуйста, не будем говорить об этом. — Она смотрела по сторонам, но только не на него. — Это было ошибкой, не больше. Я должна вернуться в ложу к леди Девонли. Там, должно быть, беспокоятся, что со мной случилось.

— Но сначала не ответите ли на один вопрос?

Паника снова охватила ее, он почти был уверен, что она скажет правду.

— Как вы могли так целовать меня и затем возвратиться к Джорджу Фицкларенсу? Что вы в нем нашли?

Она покачала головой с почти виноватым, озадаченным видом:

— Ничего. Просто так случилось, что он сидит в той же ложе, что и я.

Эйдан с облегчением вздохнул:

— Понятно.

Они стали спускаться ниже. Когда оба повернули к нижнему ярусу, он снова не сдержал любопытства.

— Тогда скажите мне вот что. Когда я нашел вас, вы были вне себя от страха. Почему? Что вас так напугало?

— Я заблудилась.

— Да, вы это уже говорили. — Остановившись внизу у лестницы, он не сдавался: приподнял пальцами ее подбородок и повернул ее лицом к ближайшему светильнику. — Почему бы вам хотя бы один раз не сказать мне все как есть?

Сердце Лорел было готово выскочить из груди, ее охватило смятение. Ей хотелось броситься в объятия Эйдана и уступить любому искушению… поцеловать его, довериться ему.

Но рассказать ему правду? Какую? Что реально произошло при встрече с незнакомцем и что создало ее воображение? Так как он говорил по-французски, под ее подозрения сразу же попал ученый Клод Руссо. Но нет, этот человек не носил очков; его лицо не было похоже на лицо Руссо, и его фигура выглядела мощнее.

Нет, это не мог быть Руссо.

А теперь она думала, что, возможно, возбуждение незнакомца объяснялось тем, что он потерял дорогу, и когда его попытка заговорить с Лорел кончилась непониманием, это вызвало у него раздражение.

Под влиянием оперы с ее темами убийства и мести призраков было неудивительно, что ей чудилась угроза там, где ее не было. А имя, которое он называл, — Симона де Валентин? Вероятно, она здесь тоже неправильно поняла то, что услышала. Своим французским языком она не могла похвастать.

— Так что же, Лорел? — спросил Эйдан, ласково поглаживая ее щеку. Но его пальцы твердо держали ее подбородок. Казалось, он приготовился ждать ответа всю ночь, не позволяя проигнорировать свой вопрос.

— Там… был незнакомец.

Он испугал ее, придвинувшись ближе и сильнее сжав ее подбородок.

— Он напал на вас? Оскорбил? Расскажите, что произошло.

Неожиданная ярость, которую она увидела в его глазах, испугала ее. А губы сжались и побледнели.

— Он ничего не сделал, — поспешила она его заверить.

Эйдан посмотрел на нее долгим пронзительным взглядом, затем смягчился. Опустил руку.

— Но он должен был что-то совершить, чтобы привести вас в такое смятение.

Она покачала головой, стараясь как можно точнее вспомнить, что действительно произошло и почему этот небольшой эпизод вызвал в ее памяти ужасные образы повторявшихся ночных кошмаров.

— На нем был плащ с капюшоном, и я плохо его видела. По-моему, могло случиться, что и он заблудился. Мужчина казался расстроенным, но когда обратился ко мне, я не поняла ни слова.

— Почему?

— Он говорил по-французски. Я в детстве не учила этот язык.

— Тогда что же случилось?

Она старалась вспомнить. Звук чьих-то шагов заставил незнакомца поспешно скрыться. А минутой позднее Эйдан шепотом произнес ее имя.

— К счастью, ничего, вы вовремя подоспели, — сказала она, неожиданно поверив в то, что, когда бы он ни был ей нужен, Эйдан каким-то непостижимым образом появится и спасет ее. Как сделал в тот день в Лондоне.

Он несколько минут пристально смотрел на нее, остановив на мгновение взгляд на ее губах, затем на тяжело дышавшей груди. Лорел упивалась его запахом. Его вкусом. Ее губы горели от следа, оставленного его поцелуями.

Он поднял руку и пальцем провел по золотой цепочке, висевшей у нее на шее. При его горячем прикосновении к ее коже ее сердце забилось, словно птица в клетке, соски напряглись в ожидании ласки.

— Пойдемте, — тихо произнес он. — Нам лучше вернуться, пока не начались разговоры. Пока мы еще не дали им повода говорить о нас.

От этих слов у нее закружилась голова, и ей стало немного страшно… Она боялась, что у нее не хватит сил устоять перед искушением. И неохотно вернулась в ложу леди Девонли.

На следующее утро она встала рано, надела платье для прогулок и вышла из дома, в котором снимала квартиру. Потом направилась по обсаженной деревьями Эбби-Грин на Столл-стрит. Там она наняла карету до Милсом-стрит, чтобы отыскать там кондитерскую, которую накануне ей рекомендовала леди Девонли. Она хотела купить вкусные марципановые пирожные, какие подавались в театре, чтобы отвезти их Мелинде. Перед тем как отправиться к графине, она побывала на ленче в доме лорда и леди Девонли. Там должен был присутствовать и Джордж Фицкларенс, и после вчерашнего Лорел была уверена, что сумеет получить больше сведений о его деятельности. Виктория была права: этот человек был очень чувствителен к лести. Если повезет, Лорел могла бы даже убедить его сознаться, что он сделал с пропавшими бумагами.

Она надеялась, что сегодня к ним присоединятся какие-то люди, о которых он упоминал накануне. «Сторонники "нового века"». Что же они собой представляют? Все в ней затрепетало при мысли, что она запутается в этом деле.

Солнечный свет бил ей в глаза. Она почти всю ночь ворочалась в постели, ее преследовали кошмары, а все началось с того, что она была так спокойна и счастлива в объятиях Эйдана. Но вскоре ею овладел леденящий страх от того, что она оказалась в бесконечном темном коридоре.

Снова и снова закутанные в плащи фигуры выскакивали из тьмы и выкрикивали ей свои непонятные угрозы. Она просыпалась вся в холодном поту, сжимая в кулаках смятый край одеяла, и думала, откуда берутся эти сны: из ее прошлого или их порождал страх перед сегодняшним днем? Сюда примешивалось необъяснимое влечение к человеку, которому, как ее предупредили, нельзя было доверять.

На Милсом-стрит она вышла из кареты. Яркое солнце освещало красочные витрины и весело отражалось в окнах. Она шла пешком и читала яркие вывески, останавливаясь в одном месте, чтобы полюбоваться шелковым капором, в другом — красивой кашемировой шалью, и обнаружила, что ее удовольствие не было полным из-за не оставлявшего ее беспокойства. Как будто она чувствовала чье-то злонамеренное присутствие за своим плечом. Лорел нашла кондитерскую, купила коробочку марципанов и миндальных слоеных пирожных для леди Девонли и сложила покупки в соломенную корзиночку, которую взяла с собой. До ленча оставалось чуть больше часа, и она шла по улице, разглядывая витрины в надежде избавиться от беспокойства.

На углу Квайет-стрит она заглянула в окно какой-то конторы и ахнула. Отвернувшись от окна, она подумала, что надо поскорее уйти, затем прикрыла ладонью от солнца глаза и снова заглянула в окно.

Перед массивным столом красного дерева в кресле сидел Эйдан. Удобно откинувшись на спинку кресла, закинув ногу на ногу, он просматривал что-то похожее на раскрытую бухгалтерскую книгу, лежавшую на его колене. По-видимому, он изучал записи на ее страницах, а напротив него за столом сидел молодой человек в очках и строгом черном сюртуке и что-то быстро говорил ему. Временами молодой человек перегибался через стол и указывал в книге на какую-то деталь.

Теперь Лорел заметила на столе стопку конторских книг, возвышавшуюся между мужчинами. Напротив их стола вдоль стены находился длинный деревянный прилавок с мраморным верхом. Небольшая группа клиентов, состоявшая из нескольких хорошо одетых джентльменов и женщины в трауре, стояла на середине комнаты.

Лорел отступила назад. Над окном была надпись «Барклиз банк».

Время шло. Эйдан просмотрел первую книгу, затем выбрал другую. Он делал заметки в своей записной книжке и время от времени, не поднимая глаз, говорил с клерком. Когда он наклонился над книгой, взгляд Лорел упал на сильную линию его шеи и широкие плечи, на твердые черты его чеканного профиля…

Что же могло привлечь сюда этого известного игрока, пьяницу и бабника? Капиталовложения? Павильон для избранных? Может быть…

Наконец он захлопнул книгу и поднялся. Клерк тоже встал с легким поклоном. Они обменялись несколькими словами, и Эйдан направился к двери.

Отшатнувшись от окна, Лорел ступила на тротуар в толпу пешеходов. Она увидела, как Эйдан вышел из банка, взглянул в обе стороны улицы и прошел до угла. Спустя минуту изящный кабриолет подъехал и скрыл его из виду.

Лорел не стала долго размышлять, что заставило ее поспешить к углу улицы. Не обнаружив никаких признаков Эйдана на Квайет-стрит, она решила, что этот кабриолет принадлежал ему и он сел в него. Проехав чуть дальше, экипаж остановился. Там перевернулась телега, и дорогу перегородили свалившиеся с нее пустые молочные бидоны.

В эту минуту подъехала наемная карета, и из нее вышли две дамы. Они направились в тот же шляпный магазин, где укрылась Лорел. Она сделала знак кучеру, который тут же остановился.

— Следуйте за этим кабриолетом, — сказала она, нащупывая в кошельке соверен. Не зная, не будет ли это слишком много, она предоставила решать это кучеру. — Но держитесь на расстоянии. Не надо, чтобы там заметили, что мы следуем за ним.

Кучер не задавал вопросов. Когда кабриолет Эйдана повернул на юг, карета сделала то же самое. Первые несколько минут Лорел была в полном восторге, чувствуя себя искательницей приключений, настоящей шпионкой, выполняющей секретное задание. Однако у нее возникли сомнения. На что она рассчитывает, следуя за человеком, занятым обычными ежедневными делами? Почему она спряталась, когда он вышел из банка? Почему не могла просто поздороваться и идти дальше своей дорогой?

Наверное, все дело в том, что снова и снова она видела в этом человеке качества, которые противоречили тому, что о нем говорили Виктория и общество. За короткое время их знакомства ей бросились в глаза его смелость и дерзость, готовность обольщать и искренность. И еще ему была присуща доброта. Сегодня, судя потому, как он просматривал в банке эти конторские книги, можно было предположить, что в Эйдане Филлипсе есть очень многое, о чем люди и не подозревают.

И она сгорала от желания все это поскорее узнать.