Вспомнить, чтобы любить (СИ)

Глава 29.

Одна секунда, две, почему он ее не отталкивает?

Три, четыре и аллилуйя! Он стаскивает ее с себя и отшвыривает, что-то ей гневно говоря, размахивая руками, хоть у меня и слух хороший, но из-за громкой музыки ни черта не слышно.

У меня больше нет сомнений в моем мужчине, ему нужна только я, он любит только меня, но эти его бывшие подружки бесят меня. В это время Рома окликает Глеба и указывает на меня.

Глеб разворачивается, его зрачки расширяются, заполняю почти всю радужку, в глазах появляется страх, неуверенность и еще больше злость на эту девку. И у меня тоже, потому что она опять вешается на него и пытается поцеловать.

Ну все блять, с меня хватит!

Пару выпитых бокалов вина придали мне храбрости и подстегнули мою злость на эту общипанную курицу. Больше ни секунды не раздумывая иду к ним. Подхожу и хватаю наглую девку за ее рыжую гриву (ненавижу рыжих!) и оттаскиваю ее от Глеба, а та верещит.

— Еще раз, увижу тебя рядом с ним или с кем-нибудь из них, я повыдергиваю все твои волосы и сломаю твои ручонки, чтобы отпало всякое желание вешаться на чужих парней, а сейчас если у тебя есть хоть капля самосохранения, ты свалишь отсюда до того, как я досчитаю до трех. Один.

— Ненормальная! — как шавка тявкнула и убежала. Остальные стоят ошарашенные и смотрят с удивлением и восхищением. Сама от себя такого не ожидала. Глеб вообще улыбается во все свои тридцать два.

Лыбишься значит?

Разворачиваюсь, чтобы уйти, как он хватает меня за руку и дергает на себя.

— Парень значит? — одной рукой обнимает за талию, второй с нежностью гладит по щеке и заглядывает в глаза.

— Не понимаю, о чем ты…

— Это значит ты меня простила?

— Это значит, что нам нужно многое обсудить.

— Тогда, пожалуй, начнем, потому что я пиздец как хочу тебя поцеловать. — он ведет нас наверх в комнату.

За спиной слышу «ну наконец-то», «давно пора» и все в этом духе. Это вызывает у меня улыбку.

Заходим в комнату, здесь мои вещи, хм, я их здесь не оставляла, приподнимаю бровь в немом вопросе, на что Глеб нагло улыбается и пожимает плечами. Похоже его выдержке сегодня пришел бы конец.

— Что эта за рыжая девка была? Ты с ней спал, да? — с порога нападаю на него, потому что держать все это в себе больше нет сил.

— Да, — закрываю глаза, мне больно, но я сама спросила, — но это было до тебя, точнее, я тогда только с тобой познакомился. После нее у меня больше никого не было кроме тебя.

Обнадеживает, но от этого не менее больно.

— Она решила, что имеет на меня права… Иногда, люди воображают себе лишнего.

— Ты не мог ей нормально все объяснить? — меня это чертовски злит. — Или так понравилось, как она на тебе висла?

— Малышка, она невменяемая, я не один раз объяснял все, но она не понимает. Я люблю ведь только тебя глупышка. И мне нужна только ты. Как ты это не поймешь?! — делает шаг ко мне и заключает мое лицо в ладони.

— Расскажи мне всё. Правду. Без этого никаких решений. — делаю судорожный выдох и мы садимся на край кровати.

— Мой отец — больной ублюдок, ему и отцу Даны важен наш союз, и он пойдет на все ради этого. Его головорезы перехватили меня в аэропорту и вырубили меня, очнулся уже в клетке в подвале собственного дома, тогда отец и сказал, или я выполняю его условия, или он отдаст в жены Лизу не менее ублюдочному Альфе, она бы и года не протянула у него, и еще он угрожал тобой. Мне пришлось пойти на его условия на тот момент, вы обе слишком дороге мне. У меня не было выбора, но как только повернулся случай, мы с Лизой сбежали, и я сразу отправился к тебе, больше я не появлялся дома. Он, конечно, узнал, что ты меня бросила и немного успокоился. Любимая, я и представить не мог что с тобой такое произойдет. Каждый день меня сжирает отвращение самому к себе, что не уберег тебя, не защитил…

У меня не укладывается в голове, как родной отец может поступать так со своими детьми? Он действительно жестокий и теперь понятна реакция Лиззи.

— Я хочу знать, что вы с Гордеем не поделили? Зачем я ему понадобилась?

— Это далеко неприятная история и возможно после моего рассказа ты не захочешь меня видеть.

— Оставь это мне решать.

— Это произошло два года назад. У Гордея была сестра, ее хранили в жены для какого-то Альфы. Условие было одно, она должна была быть девственница. — мне уже не нравится то, что он рассказывает, но делать поспешных выводов точно не собираюсь. — Раньше мы много пили с пацанами, я не отдавал себе отчет, и в один из походов клуб, его сестра прилипла ко мне, ну а я что, пьяный и свободный, молодой и беззаботный, она откровенно соблазняла меня и чуть ли не перед всеми лезла мне в трусы, откровенно предлагала себя, чем я и воспользовался. Она оказалась девственницей, но для меня это не было проблемой. Повеселились, разошлись, но она начала кричать, что ее теперь убьют родители, что я должен взять ее в жены, что она меня давно любит. Я не стал даже слушать. Как я узнал потом, она оказалась сестрой Гордея, до этого я не знал, чтобы переспать с девушкой мне не нужно было узнавать ее родословную. Она покончила с собой, потому что родители обо всем узнали и сказали, что она их опозорила. Мать не выдержала горя и тоже убила себя, отец вскоре ушел следом за своей парой. Гордей убежден, что во всем виноват я. Что из-за меня он лишился семьи. Может так оно и есть и я виноват… Теперь ты знаешь правду.

И мне кажется лучше бы не знала. Это двоякая ситуация. Глеб решил использовать ее не думаю о ее чувствах. Но, с другой стороны, он взял то, что ему откровенно предлагали. Не один молодой и горячий оборотень, у которого бушуют гормоны и спермотоксикоз, не откажется от бесплатного. Судить не мне, но правда расплачиваться пришлось.

— Маленькая, скажи хоть что-то, не молчи. Лучше прогони, но не молчи.

— Что теперь будет?

— Я убью отца и займу его место. Я все исправлю, больше никто не будет бояться и страдать.

— Убьешь?

— Чтобы занять место вожака — нужно его победить в бою. Чтобы отец перестал приносить зло — его нужно убить. Пока он жив — ничего не изменится, вы будите в опасности.

— А Дана? — Глеб как-то странно дернулся.

— Она никто, забудь о ней, скоро ее не будет в нашей жизни.

— На ней все еще твое кольцо… я видела… Твой отец думает, что вы еще вместе?

— Оно не мое, я ей его не дарил, мне всучил его отец, оно ничего не значит! И да, для отца мы все еще вместе, но так нужно! Маленькая моя, повторюсь еще раз, люблю только тебя, хочу только тебя! Я знаю, что ты видела и могу только представить, какую боль причинил тебе, и что тебе пришлось пережить в тот день… — Глеб закрыл глаза, вдох-выдох, челюсти сжаты, он зол. — Я виню себя каждый день, что меня не оказалось рядом, но все виновники будут наказаны, обещаю!

— Гордей спелся с твоим отцом да? Не думаю, что это все было совпадение.

— Точно не совпадение.

— И что теперь? Где он?

— Скрылся. В городе его нет, но мы с ним покончим, я просто так это все не оставлю.

— Я видела Лешу, когда парни пришли меня спасти, мне же не показалось?

— Нет, именно благодаря ему, они нашли и спасли тебя. Он увидел все, что происходило в универе, проследил. Позвонил сначала мне, но я не ответил, телефон то у меня отобрали, он позвонил Роме, а дальше ты знаешь. Алексей любит тебя, он не смог допустить, чтобы с тобой что ни будь случилось.

— Мне нужно будет поговорить с ним… — но Дана, она же его сестра. Он что получается, сделал выбор в пользу меня а не сестры?

— З-Зачем?!

— Я так хочу, я должна сама лично поблагодарить его! И только попробуй возразить!

— Но я буду рядом в этот момент.

— В пяти метрах от меня.

— Значит ли это, что ты не собираешься меня бросать? — похоже на то.

— У тебя испытательный срок. — Глеб довольно улыбнулся. — Я вижу и чувствую, что ты говоришь правду и я бы тоже хотела извиниться…

— За что малышка? Тебе не за что извиняться! Только не тебе.

— Есть за что. За то, что не выслушала тебя, что не дала шанс объясниться, что решила бежать от проблемы, нежели решать ее, в итоге, мы оба страдали, наши друзья страдали, мы потеряли столько времени.

— Если тебе будет легче, то я тебя прощаю, хотя повторю, тебе не за что просить прощения. Я бы на твоем месте, точно сразу убил обоих. Иди ко мне, девочка моя, маленькая моя, — я как заворожённая смотрю ему в глаза и не смею ослушаться, да и не хочу, — я дико соскучился по тебе. Хочу тебя.

Глеб смелеет, укладывает меня на кровать и нависает сверху, разглядывает меня, будто впервые видит.

— Ты такая красивая у меня, такая смелая, сильная, умная и отважная! — в его глазах теплота, любовь и нежность. Он преподаёт к моим губам в страстном, собственническом поцелуе, его язык сплетается с моим, зубами кусает мои губы и снова целует.

— Наглый волчара… — хотела сказать строго, а получилось, что простонала. Он довольно ухмыльнулся.

— И ты любишь меня таким.

— Люблю…

— Скажи еще раз!

— Люблю!

— Еще!

— ЛЮБЛЮ! ЛЮБЛЮ! ЛЮБЛЮ!

— Я тоже тебя люблю! Больше жизни!

Он прокладывает дорожку из поцелуев к шее, и мое тело покрывается мурашками. Он томительно долго и нежно целует каждый участок моей шеи и ставит свои любимые засосы. Доходит до места на изгибе:

— Девочка моя, сегодня же я поставлю тебе метку, не собираюсь больше тянуть и слушать тебя! Ты моя! Только моя! Моя жена, моя женщина, будущая мать моих щенят! — и меня уже даже не пугает, что детей он называет щенятами.

Рывком снимает с меня рубашку, майку и стягивает штаны с мокрыми трусиками. Я абсолютно нагая перед ним и совершенно не испытываю дискомфорта или страха. Я уже не могу думать ни о чем, кроме того, что хочу его внутри себя.

Глеб жадно рассматривает мое тело, в его глазах похоть и желание. Я стягиваю с него майку и берусь за штаны. Белья на нем не оказалось. Член во всей своей красе гордо покачивается, на головке выступила прозрачная капля, захотелось сразу слизать ее.

— Обожаю, когда ты так на меня смотришь! Плотоядно. Я только твой детка, тебе одному принадлежу! — он проводит пальцами по моим лепесткам, и я не сдерживаю стона. — Охуено. Мокренькая.

Ввел в меня два пальца, вынул, обвел ими мои губы и грубо поцеловал, я чувствую вкус своего возбуждения.

— Трахни меня Глеб! Не могу уже… — с ним я перестала следить за своими словами, такая же отшибленная становлюсь, как он.

— Трахну, а потом вылижу мою сладкую киску, хочу, чтобы кончала мне на язык.

Оборотень спускается к моей груди и втягивает сосок в рот, играет с ним языком, они уже твердые и приветствует своего хозяина. Прикусывает его зубами и оттягивает, это невыносимо! Второй рукой играет с другим соском. Я начинаю подмахивать бедрами, давая понять, чего я больше всего сейчас желаю.

— Нетерпеливая, страстная моя девочка.

Он сильнее разводит мои ноги, сгибает их в коленях, на одну руку упирается возле моей головы, второй удерживает меня за попу и смотря глаза в глаза одним резким толчком входит в меня, заполняю собой все внутри. От резких болезненно-сладких ощущений я вскрикнула, но сразу осеклась, ведь мы не одни в доме, здесь полно народу.

— Кричи малышка, забудь про всех, есть только ты и я! — и я забываюсь. Пусть завтра и будет стыдно.

Он не дает привыкнуть к своему члену, а начинает таранить меня, грубо и жестко, как мы оба любим. Закинула ноги ему на спину и прижалась теснее, мне хочется залезть к нему под кожу.

— О черт, Глеб! Не сдерживайся! Напомни, как ты любишь! Заставь меня забыть все плохое! — Глеб прорычал что-то невнятное, закидывая мои ноги себе на плечи. Подтягивает бедра вплотную к своим и резко входит.

Ох.

Его толчки становятся еще глубже и жестче. Он касается какой-то точки, от которой внизу вот-вот взорвётся вулкан. Глеб кладет большой палец на мой возбужденную горошину, хватает пару движений, и я кончаю, перед глазами искры, я издаю жалобный стон, мне так хорошо, что сейчас умру. Мое тело все еще бьётся в конвульсиях оргазма, как Глеб ловким движением рук переворачивает и ставит на колени, моя попы задрана выше головы. С утробным рычанием, входит в меня, его толчки дикие и жадные, от пошлых звуков бьющихся яиц о мою киску возбуждаюсь еще сильнее. Он склоняется ко мне и целует шею, нашептывает как сильно любит меня и различные пошлые нежности.

Немного приподнимает меня, полностью прикасается к моей спине своей грудью, целует шею, голова кругом, его движения рваные и быстрые, тянется рукой к моему соску и резко выкручивает его.

— Ааа, черт, черт, черт!

— Давай, сейчас! — ущипнул и выкрутил второй сосок, и я кончаю, на секунду теряя сознание.

Глеб ускоряет темп, я чувствую, как его член увеличивается в размере и разбухает, в это время он облизывает сгиб шеи и с последним толчком кончает в меня, накачивает своим семенем, прокусывает мою плоть клыками и тут же зализывает ранку, слизывая кровь. Резкая вспышка боли сменяется диким удовольствием и еще одним оргазмом. Мы оба тяжело дышим, Глеб лежит на моей спине и целует ее.

— Это было… — все еще запыхавшаяся не могу нормально говорить.

— Я знаю…

Мы укладываемся на бок, он все еще во мне, я чувствую, как пульсирует головка и вены, Глеб крепко обнимает меня со спины.

— Это ты поставил метку?

— Да, — с гордостью отвечает и я, не поворачиваясь вижу, как он улыбается, — теперь ты моя жена на веки.

— Это так странно…

— Это правильно, как и должно быть. — некоторое время мы молча лежим, а Глеб лениво выводит круги у меня на спине.

— Я хотела тебе еще рассказать про родителей. Гордей тогда сказал, что они мне не родные и я решила узнать сама все у них. Они подтвердили его слова, я им не родная, точнее мой папа — мой дядя, представляешь?

— Малышка, я знал.

— Откуда?

— Тогда, когда пришел к вам в гости, я сразу понял, что ты не их дочь, но это не моя тайна, чтобы я тебе рассказывал, пойми.

— Понимаю. Но знаешь, я все равно также считаю их своими мамой и папой, это для нас ничего не изменило.

— А они сказали, что случилось с твоими настоящими родителями?

— Да, они попали в автокатастрофу и не выжили. Конечно, я все еще привыкаю к новой информации, к чувствам, которые при этом испытываю, но я справлюсь, я ведь их совсем не помню.

— А я буду рядом, всегда, и помогу тебе в этом.

Всю ночь мой волк не давал мне спать, мы любили друг друга, словно боялись остановиться, что все это исчезнет, стоит закрыть глаза. Оба уснули измотанные и счастливые. Больше мы не спускались на вечеринку.