Встреча в пустыне

Глава восьмая

— Я уж подумал, что ты забыла меня, — сказал Дигби.

— Нет, — сказала Кили, — я просто не ожидала, что телефон зазвонит.

— Я весь день пытался тебе дозвониться.

— Я только что воткнула телефон в розетку, — ответила она и полюбопытствовала: — Как ты узнал мой номер?

— Я бы сказал, но тогда мне придется тебя убить, — сострил он.

Пусть думает, что он подключался к секретному агентству.

— Нет, серьезно, — сказала она.

— Все очень просто: позвонил заместителю директора и спросил, поступил ли к ним новый счет. — И с облегчением вздохнул, услышав «да». Он боялся, что она надумает вернуться к своему другу. Могло также случиться, что друг сам заявится к ней с букетом роз.

— Странно, что у них уже есть мой номер.

— Компьютеризация, — сказал Дигби. — Как только телефон подключают к линии, электроника автоматически схватывает его номер.

— А-а, — равнодушно протянула Кили и спросила: — Ты еще в Вегасе?

— Да. — Он подождал секунду-другую и добавил: — Но без тебя здесь скучно.

— Неужели так трудно найти девицу для спасения?

— После твоего отъезда у меня нет настроения кого-то спасать.

Блеск и буйство окружающего города, как будто проходили мимо Дигби. Он прогуливался, играл в покер с машиной, пока не уставала рука, дышал чужим сигаретным дымом, пока не начинало першить в горле, но все, что он делал после ее отъезда, было только средством снять напряжение.

— Ну как ты там? — спросил он, обеспокоенный ее молчанием.

— Я?.. — Она медлила, словно не находя точного ответа на вопрос «как?». — Нормально. Я была так занята, что не могла думать. Пройти через кризис — великое дело. От души рекомендую.

— Трудно было найти жилье?

Смех донесся по проводам и заплясал у него в ушах.

— Не очень. Я срезала дистанцию. Буквально. Ехала по незнакомой улице и увидела объявление «Сдается» на очаровательном маленьком домике.

Ему очень хотелось, чтобы она была рядом, а не за тысячу миль. Он поудобнее подоткнул подушку и слушал рассказ об «очаровательном маленьком домике», временами вставляя сочувственное «мгм». Это хорошо, что она в таком восторге. Слушая ее ахи, он даже испытал чувство благодарности за то, что она не намерена мириться со своим красавчиком.

— У меня почти нет мебели, но это не беда. Я рада, что буду жить одна и делать все, что захочу, не беспокоясь, что кому-то это может не понравиться. Я все тут устрою по своему вкусу.

— Вижу ряд подсолнухов и кружева в окне, — поддразнил ее Дигби.

— Подсолнухи, конечно, — подхватила она, — и в спальне кое-где, возможно, кружева. Я хочу сделать комнату для гостей.

Дигби оживился. Комната для гостей у Кили Оуэне чревата величайшими возможностями.

— Теплое пристанище для бедных, замерзающих жителей Севера? — с надеждой спросил он.

На другом конце провода воцарилось молчание: она подыскивала тактичный ответ.

— Я не раз пыталась вызвать к себе бабушку, показать ей наши парки, — уклончиво сказала Кили, — но она и слышать не желала о ночевке из-за... Она не одобряла Троя. А теперь, когда в моем распоряжении целый дом...

— Я думал о тебе. — Постоянно. Думал и ревновал. — Я хочу... мне необходимо снова тебя увидеть.

— Дигби...

— Терпеть не могу, когда ты так произносишь мое имя.

— Как?

— Сама знаешь как. Словно врач, который собирается сказать, что состояние больного критическое.

Она не сразу ответила, он чувствовал ее смущение так, как будто она находилась в одной с ним комнате.

Наконец она расстроено произнесла:

— Дигби, я не знаю, что тебе сказать. То, что случилось в Лас-Вегасе...

— Мы занимались любовью.

— Сексом, — поправила она.

— Что же в этом плохого?

— Секс на одну ночь!

— Если бы ты не сбежала, как трусливый заяц, ночей было бы больше.

По линии опять протянулось молчание. Оно начинало действовать Дигби на нервы. Ему не понравился подтекст ее последнего заявления.

— Не пытайся все изобразить так, будто я завлек тебя, душечка. Может, я и оставил дверь открытой, но ты сама в нее вошла!

— Ничего я не изображаю. Я... мне трудно отделаться от всего случившегося. — Провода донесли к нему ее вздох. — Тебе следовало бы знать, что я встречала в жизни много дверей и не входила в них.

Разве это не говорит о том, что произошло выдающееся событие? — хотелось сказать Дигби, но вслух он произнес:

— Я знаю. Но я был с тобой, помнишь? Неужели ты не понимаешь, что это очень важно?

— Важно? — Голос выдавал ее смущение. — Дигби... в ту ночь я... мне нужен был... нужен был кто-нибудь, кто бы меня поддержал, и... ты как будто понимал... В общем, мы... у нас... Я не хочу об этом говорить... Не сейчас. И не по телефону.

— Согласен, — сказал Дигби. — Пока отложим.

В наступившем молчании ему почудилась некая враждебность.

— Расскажи, как ты собираешься устроить все в доме.

Кили рассказала, что одна из спален станет библиотекой и кабинетом, что ванна будет похожа на морскую раковину, что в кухонной нише она поставит деревянный стол и охотничьи зеленые стулья со спинками лесенкой, гостиную, в которой пока что стоит только кресло-качалка, она тоже найдет чем обставить.

— А что еще ты будешь делать в свободное время в ближайшие пять лет?

Кили хихикнула.

— Заведу щенка!

— Серьезно?

— Я подумываю об этом. Хорошая защита.

— Твой дом находится в опасном районе?

— Не опаснее других, — ответила она. — Мне он нужен, скорее, для компании. С тех пор, как я уехала из дому, я скучаю по Скуби.

— Кто это — Скуби?

— Мой лучший друг, я встречалась с ним каждый день после школы.

— Датский дог?

— Нет, маленькая дворняжка. Я всегда хотела собаку, но Трой не соглашался.

— Хорошо еще, что ты не хотела ребенка.

— Кто сказал, что не хотела?

— О-о! — Дигби мгновенно понял. — Вот, значит, какие дела.

— Этот вопрос вставал несколько раз. Бесполезно. — Кили вздохнула. — Хватит о Трое. Он ушел в историю.

Нет еще, подумал Дигби. Больше всего он боялся, что Кили к нему вернется. Все, что она говорила, указывало на непреодолимые трудности между ними, это утешало, но он не сможет спокойно вздохнуть, пока Трой не вернется в город и не заживет отдельно. Мужчина с таким самолюбием навряд ли спокойно отпустит женщину, которая на него наехала. Трой постарается показать ей, всему миру и особенно себе, что он в любое время может ее покорить.

Держись, Кили, подумал Дигби. Не сдавайся. Если сдашься, это разобьет сердце нам обоим. Ты разобьешь сердце мне, если вернешься к нему, он — тебе, чтобы доказать, что он это может.

— Знаешь, мне действительно надо заняться распаковкой, — сказала она.

— А мне — упаковкой. Я завтра утром улетаю.

Опять это страшное молчание. Затем несмелое:

— Спасибо, что позвонил.

— Разве могло быть иначе? После того, что было?

— Я... мы живем так далеко друг от друга.

— В мире телефонов, факсов и электронной почты далеко не бывает. Хотя...

— Хотя что? — подтолкнула она его после заминки.

— Хотя лучше бы дотянуться до тебя старомодным способом: руками, губами и...

— Дигби!

Он засмеялся.

— Ты подумала о том же самом?

— Вовсе я не подумала. До свиданья, Дигби.

— Продолжай и дальше об этом думать.

— Я вешаю трубку. — Телефон разъединился.

— До свиданья, Кили, — сказал Дигби мертвой трубке. Он улыбался до ушей, но улыбка угасла, когда он с тревогой подумал о разделявшем их расстоянии. — Поскучай без меня немного, — высказал он свое пожелание в пустоту.

Кили разбирала новинки к Дню благодарения, когда дверь кладовки открылась. Очередная проблема в торговом зале?

— Ну, что еще? — проныла Кили и подняла глаза, ожидая увидеть Триш, их продавщицу, или Майкла, сына Анны, который сейчас разгребал полку под витрину для Дня благодарения.

Но вошел не Майкл и не Триш. Вошел человек с самоуверенной улыбкой на красивом лице и скромно протянул ей букетик маргариток.

— Привет, Кили.

Кили не сразу взяла цветы. Она не улыбалась.

— Привет, Трой.

— Здорово мы гульнули в отпуске?

— Дело не в отпуске.

Кили не готовилась заранее к этой встрече, она была слишком подавлена. Но в одном она не сомневалась: ей уже не грозит опасность поддаться его обаянию. Странно только, что она так долго не могла его раскусить.

— Ты из меня прямо кишки выпустила, когда сбежала со свадьбы.

— Кому-то надо было ее остановить. А ты был слишком пьян.

— Да. Мне в голову ударил этот выигрыш.

— Выигрыш и дюжина бутылок текилы. Он покаянно склонил голову.

— Кажется, я был малость груб с тобой.

— Кажется, не «малость», — сказала Кили.

— Во мне говорил хмель. Что за отпуск без развлечений?

Последовало молчание. Кили на риторический вопрос не отвечала. Трой, помявшись, сказал:

— Я нашел твою записку. Кили безмолвно кивнула.

— Ты не написала, где остановилась.

— Я не думала, что это важно. Трой что-то долго осмысливал.

— Так, где ты остановилась?

— Я нигде не остановилась, я живу. Я сняла дом.

— Ты сняла дом?

— Да. Неподалеку отсюда. С двором и окном над кухонной раковиной.

У Троя был такой вид, будто из него опять выпустили кишки.

— Но ты не подписывала договор о найме?

— Подписала. Это дом, а не номер в отеле.

— Ты забрала свои вещи. Она посмотрела ему в глаза.

— Ты велел мне убираться, что я и сделала.

— Так вот? — Он щелкнул пальцами.

— Не «так вот». Это давно надвигалось. То, что случилось в Лас-Вегасе, только вскрыло нарыв. Ты не хочешь жениться на мне, Трой.

— Черт возьми, Кили, при чем тут женитьба?

— Мы хотим разных вещей, Трой. Я хочу дом и семью, мне надоело жить как в аду и ждать, когда ты переменишься.

Лицо Троя перекосилось. Кили хорошо знала его и видела, что в нем смешались боль и злость. Пауза длилась целую вечность. Наконец он сказал:

— Это из-за того парня, да?

— Он не имеет никакого отношения к тому, что произошло между нами.

— Ты с ним спала! Ты спала с ним, и он вывихнул тебе мозги.

Кили не удостоила ответом обвинение, произнесенное на повышенных тонах. Вместо этого она спокойно сказала:

— Как поживает Сузи?

— Сузи — ведьма. Если бы ты не пнула меня, я бы не обратил на Сузи внимания.

Достаточно того, что она обратила на тебя внимание, подумала Кили. А со мной можно не церемониться. Если в самых потаенных уголках души еще теплились сомнения насчет разрыва с Троем, теперь они окончательно испарились. Она почувствовала себя уверенной и свободной.

— Тебе что, больше нечего сказать? — Он уже кричал.

— Все, что надо было, я изложила в записке, — сухо бросила Кили.

— «Все, что надо было, я изложила в записке», — громко передразнил Трой и скривился. — С чего вдруг такая спесь! С каких это пор мы пишем записки?

— Трой, пожалуйста, — оборвала Кили. — Все уже сказано. Здесь не место и не время...

Распахнулась дверь, вошли Анна и Майкл.

— Что здесь происходит? Вас слышно от первого прилавка.

— Нужна помощь, Кили? — спросил Майкл и сжал кулаки.

Кили не смогла сдержать улыбку при виде его воинственности.

— Нет, — сказала она и посмотрела Трою в глаза. — Трой как раз уходит.

Физиономией Троя можно было пугать маленьких детей.

— Да, я ухожу. Тут не о чем жалеть. — Он развернулся к выходу, но задержался и окинул Майкла циничным взглядом. Затем, покачав головой, ядовито произнес: — Ты что, переключилась на молокососов? После головореза в Лас-Вегасе потянуло на зелень? — Он гаденько хохотнул. — Ты оказала мне услугу тем, что ушла.

— Я оказала услугу нам обоим, — бросила Кили вдогонку.

Последовало мертвое молчание. Постепенно Кили охватывало беспокойство оттого, что Анна и Майкл уставились на нее. Она покраснела.

— Я... — Она вздохнула. — Извините за эту сцену. Трой выпендривался.

Анна пожала плечами.

— Забудем Троя. Ты лучше расскажи про головореза из Лас-Вегаса.