Глава четвертая Сейчас

Я опоздала: по пустому школьному коридору уже разливается звонок. Утром я пропустила автобус, и теперь мне придётся войти в класс после начала урока. Это наверняка привлечёт всеобщее внимание.

Я подумывала, а не пропустить ли первые пары, потому что любопытные взгляды мне сейчас не нужны. Но меня ведь и так целую неделю в школе не было… да и я всё равно уже пришла. Поэтому придётся это пережить: рано или поздно мне нужно будет посмотреть в лицо своему страху. И своим одноклассникам тоже.

Мелкие радости: я хотя бы не забыла поставить вчера будильник. Но я не думала, что проснусь в кровати Сэма, – пришлось ещё и домой забежать.

Сэм.

Я всё ещё не до конца понимаю, что вчера произошло.

Звонок в лесу. Его голос на другом конце провода. Я снова услышала его.

Это ведь случилось на самом деле, так? Как ещё я оказалась в его комнате?

Так, ладно. Через семь часов занятия закончатся, и я смогу снова ему позвонить. Если честно, только об этом и получается думать. И мысли помогают справиться с моим первым школьным днём без Сэма.

Делаю глубокий вдох и переступаю через порог классной комнаты – все головы тут же поворачиваются ко мне. Повисает тишина. Мистер Уайт замирает с мелом в руках, открывает рот… но молчит. Он отворачивается и продолжает лекцию, а я спешу на своё место. Никто не пытается встретиться со мной глазами. Я останавливаюсь рядом с пустым столом у окна, и моё сердце останавливается вместе со мной: мы сидели здесь вместе с Сэмом. Я медленно вздыхаю, чувствуя на себе чужие взгляды, а потом опускаюсь на стул и достаю из рюкзака вещи. Не поднимаю головы – слежу за тем, как утекают минуты. Тик-так.

После урока меня продолжают игнорировать. Никто не заговаривает, даже не смотрит на меня. Но что я вообще ожидала? Впрочем, меня всё равно беспокоит их отношение. Они наверняка заметили моё отсутствие на похоронах. Может, теперь они считают меня холодной и бессердечной, лишившейся всех чувств после смерти Сэма?

Остаток дня такой же: вокруг меня стихают разговоры, коридоры окутывает тишиной, а вслед раздаётся шёпот. Но я поднимаю подбородок и притворяюсь, что ничего не слышу.

Я вдруг вспоминаю, как Тейлор сфотографировала меня в кафе… кому она отослала то фото? Всем?

Наверняка старшеклассникам, всем, кто был в ту ночь у костра. Стало ли им легче, когда они увидели меня такой?

Хорошо, что я не делю классы ни с Тейлор, ни с Лиамом: я весь день стараюсь держаться от них подальше. Даже лестницу другую выбираю, в сторонке от их шкафчиков.

Не знаю, где мне присесть в столовой, и потому тяну время, выбирая еду. Ищу глазами Мику, но я не видела её всё утро. Может, она пока ещё не вернулась в школу… впрочем, после вчерашнего она мне больше не писала. Если бы она только знала, что со мной произошло…

Я позвонила Сэму, и он ответил.

Но разве я могу ей об этом рассказать? А что ожидает от меня Сэм? Нужно спросить его и потом уже принимать такие важные решения. Если наши телефонные разговоры мне не приснились, я не хочу лишний раз рисковать.

В столовой куча свободных мест, но сесть мне некуда. Может, поесть на улице? Но после такого мне точно не избежать пересудов. Не хочу, чтобы окружающие думали, будто я боюсь есть в одиночку. Мне нельзя превращаться в девчонку, которая прячется с едой в туалете.

Обвожу взглядом самые дальние столы, и моё внимание привлекают розовые блёстки на белом шёлковом рюкзаке. Это рюкзак моей подруги Юки. Она сидит у окна – её чёрные волосы ниспадают по спине, длинные и прекрасные, – и разговаривает со студентами по обмену, Рейчел из Вьетнама и Джеем из Таиланда. Я подхожу к ним и опускаю поднос на стол.

– Здесь занято?

Они поднимают на меня недоумённые взгляды. Джей, на голову выше всех остальных за столом, стягивает наушники и убирает со лба тёмные вьющиеся пряди. На нём синяя полосатая бейсбольная кофта – её он явно купил в Сиэтле.

– Нет… конечно, – отвечает Рейчел.

Сегодня её волосы стянуты в высокий хвост. Она двигает свою сумку, освобождая для меня место.

– Присаживайся.

– Спасибо, – отзываюсь я.

Мы обмениваемся неловкими улыбками, и я сажусь между Рейчел и Джеем. Юки кивает в знак приветствия. Мы едим в тишине, хотя обычно эта троица заливается соловьями. Но теперь в воздухе висит напряжение, которое портит настроение и не даёт нам заговорить. Джей молча пододвигает мне коробку с кусочками манго. В знак утешения.

Я улыбаюсь ему и цепляю кусочек. Джей тут же толкает в мою сторону домашнее печенье и добавляет «Кит-Кат» со вкусом зелёного чая, потому что знает, как я его люблю. Ему они тоже нравятся, поэтому я пытаюсь вернуть ему хотя бы шоколадку, но он настаивает.

– Давай поделим тогда, – предлагает он. Джей всегда был очень милым.

Рейчел улыбается.

– Мы по тебе скучали, Джули. Вспоминали о тебе. Хорошо, что мы снова можем обедать все вместе.

– По Сэму мы тоже скучаем, – скорбно добавляет Джей. – Нам очень жаль… что всё так вышло.

Над столом снова повисает неловкая, обволакивающая тишина.

Юки смотрит на меня так, словно ждёт, как я отреагирую на слова о Сэме. Осуждающе косится на Джея. Старается понять, уместно ли о нём вспоминать… странно, что они говорят о нём… вот так. Будто я не болтала с ним по телефону только вчера.

– Сэм был отличным другом, – добавляет Юки, пытаясь выдавить улыбку. – Всем нам. Мы никогда его не забудем.

– Никогда, – эхом отзывается Рейчел.

И мне приятно это слышать. Особенно от Юки, ведь она знала Сэма дольше остальных: она жила с его семьёй первый год своего пребывания в Штатах. Сэм был первым человеком, с которым она познакомилась в Элленсбурге, он показывал ей город. Его мать надеялась, что это поможет ему с японским.

Через день после похорон Юки занесла мне суп и чай, хотя я не ответила ни на одно из её сообщений.

Джей и Рейчел переехали сюда пару месяцев назад. Это их первый год в Вашингтоне. Они – не единственные студенты по обмену в Элленсбурге, но с теми, кто приехал сюда из Европы, обращаются как с королями и приглашают на все вечеринки. Юки, Джею и Рейчел куда сложнее: их считают чужаками, даже несмотря на отличное знание языка. Никто не старается сдружиться с ними так же, как со студентами из Франции или Германии, поэтому они привыкли держаться вместе. Но хуже всего, что их осуждают за то, что они намеренно изолируют себя от остальных учеников школы. И я не обращала на это внимания, пока на это не указал Сэм. «Те азиаты» – вот как их называют. Сэм возражал, ведь он, вообще-то, тоже азиат. А ему отвечали, что это не то же самое. Потому что Сэм здесь родился и у него нет акцента. Сэм тогда промолчал, а на следующий день схватил все свои вещи и пересел за стол Юки. И я последовала за ним.

И теперь, без него, обед кажется таким… пустым. Словно чего-то не хватает. И другие тоже наверняка это чувствуют.

Джей делится ещё одним батончиком и чуть склоняется вперёд.

– Если тебе что-нибудь понадобится – только скажи, – шепчет он. – Мы всегда готовы помочь.

Что я могу ещё сказать? Кроме негромкого «спасибо».

Ковыряюсь вилкой в салате и слушаю тишину. А потом из меня вырывается:

– Думаю, Сэму бы понравилось, как вы о нём отзываетесь.

В глубине души я знаю, что это так. И я обязательно расскажу ему об этом. Позже.



После школы я спешу к шкафчику за вещами, стараясь никого не задеть в толпе. Мне хочется только одного: пойти домой и позвонить Сэму. Мы ведь договорились.

Я стою у шкафчика и вдруг понимаю, что не одна здесь. Кто-то легонько стукает меня по плечу.

– Джули?

Я оборачиваюсь, и меня встречает взгляд тёмно-зелёных глаз. Оливер, лучший друг Сэма, стоит так близко, словно позабыл о существовании личного пространства. На нём синяя спортивная кофта, через плечо перекинут рюкзак.

– Ты в самом деле вернулась…

– Что ты хотел?

– Поздороваться.

– Оу. Привет, – быстро проговариваю я, поворачиваюсь к шкафчику и тянусь за книгой. Надеюсь, Оливер понимает намёки.

Но он не уходит.

– Как ты вообще?

– Нормально.

– Оу…

Он ждёт, что я скажу что-нибудь ещё, но я молчу. Чего он ожидал? Явно другого ответа. Но у меня нет настроения болтать. Особенно с ним. Но он не затыкается.

– Ну и неделька, да?

– Можно и так сказать.

– Ты точно в порядке? – переспрашивает Оливер.

– Я ведь сказала, нормально.

Мне незачем так грубить, но… мы с Оливером так и не смогли подружиться. Несмотря на то, что он дружил с Сэмом. Между нами всегда было какое-то непонятное напряжение… словно мы с ним соревновались за внимание Сэма. А ведь когда-то я действительно хотела узнать его получше. Когда мы гуляли все вместе, я старалась поддерживать с Оливером разговор, но он либо отвечал односложно, либо притворялся, будто не услышал меня. Оливер приглашал Сэма куда-нибудь и тут же сообщал, что у него в машине места для меня не хватит или что билета у него только два. Не стоит удивляться, почему мне не очень-то хотелось разговаривать сейчас с Оливером. Особенно с учётом того, что Сэма больше нет. Мне больше не нужно проявлять дружелюбие. Я ничем ему не обязана. Оливер тоже был у костра в тот вечер. Может, об этом он и хочет поговорить – а я к такому не готова.

С силой захлопываю дверцу шкафчика.

– Мне пора.

– Но я хотел… хотел поговорить с тобой. Или типа того, – чуть выдвинув челюсть, бормочет он.

– У меня нет времени. Прости. – И я торопливо отхожу от него. Молча.

– Погоди… секунду!

Но я не останавливаюсь.

– Пожалуйста, – доносится до меня.

В его голосе есть что-то безнадёжное и резкое. Я замираю.

– Прошу… – повторяет он с большим отчаянием. – Мне больше не с кем поговорить.

Я медленно разворачиваюсь. Так мы и стоим, глядя на друг на друга, пока другие люди проходят мимо. И теперь… теперь я различаю гримасу боли на его лице.

Он ведь тоже потерял Сэма.

Только он не может поговорить с ним по телефону.

Я делаю шаг вперёд, а потом быстро преодолеваю разделяющее нас расстояние и шепчу.

– Поговорить про Сэма?

Оливер кивает.

– Никто не понимает, – произносит он и чуть наклоняется. – Почему… почему это случилось именно с ним? Понимаешь?

Я касаюсь его плеча и чувствую, как сильно он напряжён. Словно сдерживает что-то рвущееся наружу.

Мы молчим, потому что нам нужна эта тишина. Мы впервые – наконец – понимаем друг друга.

– Понимаю… – отзываюсь я.

– Я правда рад, что ты вернулась в школу, – произносит Оливер. – Так странно не видеть тебя в коридорах…

А потом он вдруг заключает меня в объятья. Крепкие. Откуда это взялось?

Щека упирается в мягкую кожу его кофты. Обычно я не размениваюсь на такие сантименты, но сейчас не тот случай. Сейчас нам обоим это нужно. Ведь мы потеряли человека, которого любили.

Через пару секунд Оливер отстраняется и поправляет лямку рюкзака.

– Могу я тебе написать? Как-нибудь? Просто чтобы поговорить?

– Конечно.

Оливер улыбается.

– Спасибо. Увидимся завтра.

И он исчезает в толпе. У меня ощущение, что мы с ним только что познакомились. И, конечно, рано думать, что мы с Оливером можем стать друзьями, но… вдруг теперь всё будет по-другому.



У дома стоит мамина машина. Саму маму я нахожу на кухне: она моет посуду.

Загрузка...