Выбираю (не) любить...

Глава 28. Снежана

И как варить его, этот борщ? Ведь не отпустит, чувствую, пока не сварю. Хоть бы в интернете дал посмотреть. Нет, я примерно знаю, конечно, из чего он состоит, но как-то не было необходимости этому учиться. Открыла холодильник, оглядывая полупустые полки: пиво, колбаса, сыр, тушенка, упаковка яиц, бананы и бутылка виски. В морозилке лежали пять пачек с замороженной пиццей, лазанья и начатое ведерко с клубничным мороженным, прямо с ложкой в ведре.

Тяжело вздохнула, закрывая морозилку. Потянулась к верхнему шкафчику, когда Захар попросил задрать ногу, извращенец какой-то, но согласилась. Захар пообещал, что не тронет меня больше, а мне несложно. Согнула ногу, поднимая ее к голове, стараясь удержать платье, чтобы не оголить бедра. Получилось, хотя резинка чулок предательски вылезла. Затем опустила и немного постояла раздумывая. Обернулась к Захару, облокотившись на столешницу.

— Я не могу сварить борщ, — сказала, глядя в окно и снова поворачиваясь к плите, — У тебя нет нужных продуктов.

Позади что-то зашумело, и я скорее почувствовала, как Захар оказался рядом. Встал вплотную ко мне и, не трогая стоял, дыша мне в шею и своим дыханием щекоча ее.

— Я могу разогреть пиццу, — обернулась к нему, встречаясь с зелеными глазами. В животе словно завязался горячий узел, когда я опустила взгляд на его губы, что саркастически улыбались мне.

— Пиццу, ладно, — как-то хрипло сказал Захар, но не сделал ни шага, чтобы отойти от меня. И что мне делать? Снова поворачиваться к нему спиной и наклоняться, доставая из морозилки замороженную еду.

Ладно. Мы не гордые, мы достанем. Отвернулась от него и, стараясь не касаться своим телом Захара, открыла морозилку, достала пиццу.

— Но ты не выполнила задание, — наклонился к моей шее Захар, чуть не касаясь губами, — Я накажу тебя, моя рабыня, — прошептал он, отчего я вспыхнула, как спичка. Грудь под платьем стала чудовищно чувствительной и топорщилась сквозь тонкую ткань, которая вдруг сделалась ужасно жесткой и грубой. Я старалась не поворачиваться к Захару, чтобы он не увидел мое возбуждение. Достала из упаковки пиццу и положила ее на стеклянное блюдо, включая режим разморозки.

Так мы и стояли, смотря на микроволновку. Захар, как и обещал, не трогал меня, но от этого было еще хуже. Я каждой своей клеткой чувствовала, что он рядом. Хотелось развернуться и поцеловать его, да, первый раз в жизни я поняла, что такое желание, которое смешивалось с телесным голодом по чему-то неизвестному, пока непонятному для меня. Становилось очень горячо внутри, я чувствовала, что хочу этого парня и, причем очень сильно, так, что это напугало меня, заставляя отпрянуть, почти вжаться в столешницу животом.

— Ты знаешь, а я мог бы тебя сейчас взять, прямо здесь, на кухне, — прошептал на ушко мне Захар и я внутренне застонала. Да, мог бы и я бы, скорее всего не отказала. На самом деле, ну кому нужна моя девственность почти в двадцать один год? Разве что мне самой и то непонятно зачем, — Я бы провел руками по твоим голым бедрам, тронул низ живота и скользнул руками туда, где уже все влажно и горячо. Одной рукой раздвинул бы твои дивные ножки, проникая пальцем внутрь. А другой коснулся розового соска, что так и просит ласки, изнывая под этим прекрасным платьем. Я бы убрал твои волосы, обнажая шею, и целовал бы тебя вот здесь, за ушком. Потом развернул бы к себе и посадил на эту столешницу, — Захар положил ладонь на серую поверхность, а меня уже всю трясло от его слов.

— Дальше, я приподнял тебя за бедра и вошел глубоко, сильно, медленно. Я бы вставлял в тебя снова и снова, выходя почти на полную и опять устремляясь вперед. Я бы целовал твою обнаженную грудь, лизал бы соски и ловил твои стоны. Ты бы умоляла меня дать тебе наслаждение, чтобы я прекратил эту пытку, чтобы ты излилась горячими соками, сжимая меня внутри, и просила еще. Просила меня не останавливаться.

Никогда не думала, что слова могут так возбуждать. Я буквально представляла себе все это и закусила губу, чтобы не застонать. Настолько между ног все сжималось и тянуло. Это было так не привычно для меня и так эротично, что еще немного, и я сама повернусь к Захару, отдамся ему. Пицца давно уже разогрелась, но никто из нас не заметил этого. Когда Захар перестал шептать, я еле стояла на ногах, чувствуя, как они подрагивают, а между ног стало все влажным.

— Я хочу, есть, — внезапно сказал Захар и отошел от меня. Я глубоко вздохнула, стараясь унять дрожь в руках и прийти в себя. Достала пиццу из микроволновки и нарезала ее, выкладывая на тарелку. Захар возился около кофемашины, включая ее и подставляя чашки. По кухне поплыл аромат кофе и я сглотнула, наконец, обернувшись к нему.

— У тебя нет даже стола, где мы будем, есть? — оглядела я пустое пространство.

— Там, — махнул Захар в сторону маленького журнального столика у дивана. Я отнесла тарелку туда и села, сжимая крепко ноги.

— Отпусти меня, пожалуйста, домой, — попросила я, когда Захар сел рядом и поставил две чашки с кофе.

— Нет, — коротко сказал он, откусывая от большого куска пиццы и включая телевизор.

— Мои родители волнуются, — продолжала я, не притрагиваясь к еде.

— Мои никогда не волнуются, — проворчал Захар, но отложил пиццу, доставая из кармана телефон и включил его, — Звони своей подруге. Пусть отмазывает тебя, но сегодня ты остаешься здесь! На всю ночь.