Выбор золотого бога

Глава 22

− Я сделал все, как ты хотела... − с мукой в голосе произнес Дэвиан. − Почему ты так поступаешь?

Гелаэлла слегка улыбалась, поглядывая то на понурившего голову мужчину, то на застывших в отдалении сородичей, то на маленькую группу оллинов. Последние с тоской смотрели на вязнущий в песках пустыни космический корабль. Вардоки же с нетерпением поглядывали в сторону другого мира, ожидающего их. По сведениям, которые успел собрать Дэвиан, эта планета пригодна для обитания и населена существами, схожими с крунилами. Изрядно соскучившиеся по полноценному питанию сородичи желали поскорее добраться до еды. Гелаэлла не была исключением. Также она ощущала прилив сил, хотелось поскорее устроиться в новом доме, забыть те тягостные месяцы, когда чувствовала себя рабыней.

По-своему ей было жаль Дэвиана, все же без него она так и осталась бы жертвой ситуации. Возможно, Гелаэлла даже взяла бы его с собой. Но он − оллин, сородичи не примут и не поймут. Она только наладила с ними контакт после долгого периода холодной войны, которую ей устроили. Гелаэлла сумела убедить их, что спутавшись с врагом, действовала в общих интересах. Доказательство − налицо, все глубже погружающееся в рыхлую почву нового мира. Оллины теперь ничем не смогут помешать, они лишены могущества и власти.

Причитания Дэвиана начали утомлять, Гелаэлла уже с раздражением смотрела на него. Нащупала эмоции, желая облегчить его тягу к ней. Обычно это работало так: среди вороха эмоций она выуживала нужную и усиливала ее. Но навязать те, которые объект воздействия не испытывал, не могла. Что же творилось сейчас в душе Дэвиана? Гелаэлла терпеливо сканировала, каждый раз находя не то, что нужно. Самой сильной эмоцией было притяжение, любовь к ней, к ней примешивалось чувство вины и горечь. Даже разочарования он не испытывал. За неимением чего-то подходящего пришлось работать с тем, что есть. Гелаэлла усилила чувство горечи, та переросла в обиду, немного ослабившую притяжение к ней. Вардонка удовлетворенно кивнула и произнесла:

− Пойми, нам не позволят быть вместе. Я должна уйти со своими, а ты − с твоими сородичами.

− Скажи, ты любила меня хоть немного? − его губы слегка дрожали.

− Разве это имеет значение? − она посмотрела на него чуть презрительно, пожала плечами и пошла к вардокам.

Долго спиной ощущала сверлящий взгляд Дэвиана, но угрызений совести по поводу того, как поступила с ним, не испытывала. Она сделала все, чтобы выжить самой и спасти свой народ. Конечно, второе для нее было второстепенной задачей. Просто Гелаэлла понимала, что одна вряд ли справится с покорением дикой планеты.

Сотня вардоков, которых перевозили на корабле, почти все были женщинами и детьми, исключение − несколько уцелевших в битвах и взятых в плен мужчин. Но все последние занимали низшее положение в мире вардоков, да и запятнали свою честь тем, что сдались в битве. Поэтому после того, как Гелаэлла устроила диверсию и освободила их, сородичи признали ее полное верховенство. Она стала их королевой и теперь ей нельзя показывать слабость перед ними. Конечно, подчиняться женщине для мужчин-вардоков − не совсем привычно, но пока они мирились с этим. Однако Гелаэлла сознавала, что рано или поздно ей придется выбрать себе мужа из их числа. Они все поглядывали на нее заинтересованно, особенно горели глаза у вардока по имени Стейлос. Среди остальных он был самым активным и сильным. Гелаэлла нащупала сквозь мягкую ткань кожаной сумки, висящей через плечо, очертания оллиниума. Единственный, который они с Дэвианом не вывели из строя. Она украдкой спрятала оружие, смутно чувствуя, что когда-нибудь оно может пригодиться. Жаль, что в ее руках оно не более, чем обычное украшение.

Когда корабль и группа оллинов окончательно скрылись из виду, Стейлос поравнялся с ней, идущей впереди процессии, и пошел рядом. Гелаэлла стиснула зубы, понимая, что такое поведение недопустимо, но сдержала гнев. Сейчас нужно заручиться поддержкой самого сильного мужчины, иначе рано или поздно ее ожидает бунт.

− Ловко ты одурачила этого оллина, − хохотнул он.

Гелаэлла искоса глянула на ухмыляющееся грубоватое лицо, по-своему привлекательное, с обрамляющей его роскошной гривой каштановых волос. После изысканных тонких черт и манер Дэвиана вардок показался еще более неприятным. Представив себя в объятиях этого мужлана, она поморщилась. На всякий случай пощупала его эмоции, и нервозность ее усилилась. Похоть, зависть, агрессия − Стейлос явно метил на место короля рядом с ней. Гелаэлла понадеялась, что удастся миновать подобной участи.

− Иди к остальным, − сухо откликнулась она. − И я не разрешала обращаться ко мне столь непочтительно.

− Простите, величайшая, − улыбка нисколько не померкла, но в карих глазах вспыхнула злость. − Я подумал, что вам одиноко.

− Нисколько. Нужно побыстрее найти укрытие. Это солнце невыносимо.

Гелаэлла снова достала из сумки увлажняющий крем и, не замедляя шага, нанесла на лицо. Но оно все равно горело, будто обожженное. Стейлос кивнул, поднял голову и прищурился.

− Молодое и сильное солнце. Нам будет здесь трудно выжить.

− Почему же? Днем будем отсыпаться, а ночью выходить на охоту. Со временем привыкнем, − она не показала ни малейшей интонацией в голосе, что ее саму волновали схожие мысли. − Но так мы можем идти еще долго. Не зная правильного направления, только зря тратим силы.

Гелаэлла резко остановилась и обернулась к сородичам. Они тоже остановились, видно было, что все испытывают такие же неудобства. Лица были красные, на некоторых даже образовались язвочки. Кое-кто прикрыл лицо тканью, сделав прорези для глаз. Гелаэлла решила, что идея хорошая, нужно сделать также. Но сейчас не это волновало больше. Подождав, пока воцарится тишина, она громко произнесла:

− Кто из вас владеет особыми умениями?

Никому не потребовалось объяснять, что она имеет в виду. Среди вардоков иногда встречались те, кто обладал особыми способностями. Судя по слухам, каждый сотый. Конечно, не факт, что в отряде окажутся те, кто могут быть полезны и укажут, куда идти. Но попробовать стоило. Сами они не предложат помощь. Так заведено: без приказа повелителя не высовывайся и будь покорен.

Вперед выступили трое: черноволосый мужчина с серыми глазами, женщина с отрешенным, словно устремленным внутрь себя лицом и мальчик лет двенадцати.

− Говори ты! Корнан, кажется, − Гелаэлла сначала указала на мужчину. − Что умеешь?

− Могу показать, величайшая, − его губы тронула легкая улыбка.

В ответ на ее кивок, он вытянул руки перед собой, словно внутри ладоней находился круглый предмет. Остальные вардоки напряженно уставились на него. Через несколько секунд в кольце рук вардока заклубился черный туман. Он стал усиливаться, разрастаться, вынырнул вверх и стал превращаться в воронку. Стоящие рядом вардоки с криками отшатнулись, когда их задело шипящим черным дымом. На коже выступила кровь. Похоже, черный туман ядовит и разъедает тела тех, к кому прикоснется.

− Впечатляет, − с уважением проговорила Гелаэлла, а стоящий в двух шагах от нее Стейлос злобно сплюнул.

Это заставило ее усмехнуться. Понимает, что у него появился достойный соперник. Рядом с такой способностью его преимущество в силе ничего не стоит. Гелаэлла обрадовалась, что в ее отряде есть тайное оружие, но, к сожалению, сейчас оно бесполезно.

− Что можешь ты? − обратилась вардонка к подростку.

Мальчик смотрел на нее широко раскрытыми глазами, она ощущала исходящую от него неуверенность и тревогу.

− Может, это и не способность вовсе, величайшая...

− Ничего страшного, даже если это не так, − подбодрила она его. − Говори.

− У меня слух хороший...

Она едва сдержала разочарованный вздох. Тоже мне, способность. У них всех хороший слух и острое зрение, видимо, мальчик воспитывался в совсем уж отсталой семье, не объяснившей ему очевидных вещей. Словно прочитав ее мысли, из толпы раздался едва слышный женский голос:

− Величайшая, у моего сына и правда острый слух, − она тут же умолкла, испуганно глядя на нее. Но Гелаэлла разрешила ей продолжать и женщина осмелела: − Он слышит то, что находится на огромном расстоянии. Когда он был совсем маленьким, я никак не могла понять, почему он плачет все время. Малейший шорох заставлял его морщиться. Потом, когда он повзрослел, то бывало, говорил о чьем-нибудь приезде за несколько часов до него. Когда я спрашивала, как он узнал, Дирдем говорил, что слышит. Он научился это контролировать, делать слух нормальным, иначе можно с ума сойти.

Гелаэлла в задумчивости смотрела на ребенка. Это и впрямь может оказаться полезным. Пока она решала, как можно использовать способности мальчика, кивнула вардонке с отрешенным лицом.

− Как тебя зовут и что умеешь ты?

− Фиера, − слегка вздрогнув, когда к ней обратились, ответила женщина. − Иногда вижу будущее.

Послышались перешептывания в толпе. Такой дар среди вардоков был очень редким и ценился на вес золота. Ясновидящих содержали в замках правителей и относились с почетом и уважением, даже если они были женщинами. Но судя по скромной одежде Фиеры, к ней это вряд ли относилось.

− Какой клан дал тебе приют? − с интересом спросила Гелаэлла, на короткое время позабыв о необходимости побыстрее отыскать укрытие. Неожиданная драгоценная находка поразила ее и показалась хорошим знаком.

− Я не жила при клане. О моем даре никто не знал, − равнодушным голосом, словно ее нимало не заботила собственная судьба, откликнулась вардонка.

− Ну что ж, − улыбнулась Гелаэлла. − Теперь мы знаем. И среди нас ты займешь подобающее место. Можешь идти сразу за мной.

Никто не посчитал честь, оказанную Фиере, чем-то предоссудительным, даже Стейлос.

− Скажи, ты могла бы увидеть, куда нам идти? − замирая от предвкушения, спросила Гелаэлла.

Но все ведь не могло оказаться так легко. Фиера поспешила развеять ее надежды:

− По заказу этот дар не работает. Видения приходят, когда захотят, − вардонка пожала плечами. − Сейчас ничего не вижу, простите, величайшая.

− Ничего, − вздохнула Гелаэлла и снова повернулась к мальчику. − Напряги слух и скажи нам обо всем, что услышишь вдалеке. А вы все сохраняйте полную тишину, чтобы не сбивать его, − велела она вардокам.

Те даже дышать перестали. Все взгляды устремились на Дирдема. Каждый осознавал, что от того, что сейчас услышит мальчик, зависят их жизни. Дирдем закрыл глаза и слегка приподнял голову, лицо напряглось. Несколько секунд, пока он вслушивался в то, что происходило за пределами видимости, показались нескончаемо долгими. Наконец, он тихо заговорил:

− Слышу шорох песка, движение насекомых пустыни, в нескольких шагах от нас есть подземный источник. Он перебивает почти все. Нужно пойти дальше, иначе вряд ли что-то услышу еще...

Не дожидаясь разрешения, весь во власти своего дара мальчик двинулся вперед. Клан без слов последовал за ним. Сейчас не до церемоний...

Мальчик комментировал все звуки, которые попадали в поле его внимания, а остальные вардоки благоговейно переглядывались. Сами они не могли услышать то, что было доступно ему.

− Вода! − он прокричал так громко, что Гелаэлла вздрогнула от неожиданности.

− Какая вода? − осмелилась спросить она. − Снова подземный источник?

− Нет, другая вода... На поверхности. Слышу звуки, которые издают живые существа. Мне они незнакомы. Наверное, здешние животные... Смех... Вряд ли его могут издавать животные... Тут есть разумные существа.

− Дэвиан говорил, что планету населяют создания, похожие на крунилов, − пересохшими от волнения и пробуждающейся жажды губами произнесла Гелаэлла. − Значит, они где-то рядом... В каком направлении?

− Я покажу!

Мальчик побежал, а они, окрыленные надеждой и предчувствуя утоление голода, обрели второе дыхание и помчались за ним.

***

Мир теперь сосредоточился для Гелаэллы в стенах маленькой комнатки, смежной с лабораторией Крилона. Вначале в бункере вардоков, затем в Зоне Икс. Алиэль верно все рассчитал – за возможность находиться рядом с Арнордом Гелаэлла согласилась на его условия. Даже не читая, подписала мировое соглашение, вытребовав за это право посещать Золотого Бога. Раньше даже это ей приходилось делать украдкой, только благодаря благосклонности Крилона. Ученый не мог отказать, когда она просила. Теперь же никто не гнал Гелаэллу из палаты, она часами сидела возле спящего, касалась его, целовала, даже ложилась рядом. Не уставала изучать каждую клеточку умиротворенного лица, улавливать, когда Арнорд пробуждается от сна, его веки подрагивают. В такие моменты она тут же уходила, не желая снова испытать бездну отчаяния, как при их последнем разговоре.

Его эмоции не оставили шанса на лучшее. Гелаэлла так надеялась, что из вороха переживаний Арнорда сумеет уловить хотя бы слабый проблеск симпатии. Тогда бы приложила все силы, чтобы развить его в сильное чувство. Сейчас он бы не смог противиться, даже не почувствовал ее воздействия. Напрасно. Больнее всего оказалось ощутить отвращение Золотого Бога. Вспоминая то, что было раньше, она терзалась еще сильнее. Та страсть, тот трепет, от которого хотелось парить над землей, – сама все разрушила. Собственными руками.

Глупая, ревнивая, завистливая девчонка. Считала, что ей все дозволено. Дар, благодаря которому она могла воздействовать на мужчин, опьянял. Не могла влиять только на него – способности к защите у Арнорда были слишком сильны. Да и боялась, что он почувствует то, что она пытается сделать. Может, эта невозможность понять, что Золотой Бог на самом деле к ней чувствует, и довела до безумия. Слишком боялась его потерять. Боялась, что Дэвиан и Миртан настроят Арнорда против нее, убедят расстаться с ней. Как всегда, не смогла пустить все на самотек, приняла меры. Считала, что оставшись один, он будет вынужден смириться с неизбежным и простить ее.

Сколько раз потом Гелаэлла проклинала себя за то, что позволила ему уйти. Убеждала себя, что ему просто нужно побыть одному, он вернется… Когда поняла, что этого не случится, чувство утраты сломало ее. Она утратила веру в себя, желание жить. Целыми днями пластом лежала на своей постели, уставившись в одну точку. Замечала, как Стейлос постепенно берет управление сородичами в свои руки, но ей было все равно. Только одно удерживало от окончательного безумия. Сознание, что внутри развивается новая жизнь – маленькая частичка Арнорда. Корила себя за то, что не призналась ему сразу, как узнала. Все могло сложиться иначе. Но ведь это необычная беременность. Слишком разные организмы у вардоков и оллинов. Этот ребенок мог погибнуть еще в ее утробе, и тогда это наоборот могло их разлучить. И она решила, что расскажет Арнорду позже, когда он окончательно станет принадлежать только ей.

Гелаэлла была настроена решительно: если сородичи не примут его, они уйдут куда глаза глядят. Ради него она готова отказаться от всего, лишь бы просто находиться рядом. Теперь только ребенок мог объединить их.

Возможно, когда-нибудь Гелаэлла сумеет отыскать Золотого Бога, и когда он узнает о том, кто стал вечной связью между ними, сумеет простить… Пусть не сразу, но даст ей шанс все исправить.

Этот ребенок стал одновременно позором и утешением. Сородичи не желали его принимать, хотя физиологически он почти не отличался от них. Все равно для вардоков он оставался чужаком, в котором текла кровь расы, поработившей их. Гаснущего с каждым днем авторитета Гелаэллы едва хватило, чтобы убедить не убивать его сразу после рождения. Сначала ей позволили держать его в своей комнате, но после того, как Гелаэлла отказала Стейлосу, мальчика бросили в подвал. Алиэля едва кормили, никто с ним не общался, даже ей разрешали посещать его раз в несколько дней. Стейлос все же добился своего – ради спасения сына она согласилась на все: стать его женой и передать ему верховную власть над кланом. Хотя последнее было, скорее, номинальным, ее уже давно не воспринимали, как повелительницу.

Стать покорной игрушкой Стейлоса было нестерпимо, но Гелаэлла и не на такое бы пошла, лишь бы сохранить единственную частичку Арнорда, которая у нее осталась.

Сейчас ситуация повторялась. Горько сознавать, что теперь манипулировал ее чувствами Алиэль. Гелаэлла прижалась щекой к щеке Арнорда и застыла, ощущая его слабое дыхание, вздымающее завитки ее волос у висков. Ее ладонь лежала на его груди, их сердца сейчас бились в унисон. Если бы только он смог простить… Она бы нашла способ вызволить его отсюда, рассказала бы, куда спрятала оллиниум. Но только находясь здесь пленником, он принадлежал ей. Освободить его – значит отдать сопернице. Губы Гелаэллы тронула пренебрежительная улыбка. Это ничтожество даже не почувствовало разницы. Спала с Алиэлем и не замечала, что он не тот, за кого себя выдает. Уж ее саму такие уловки бы не обманули. Поцелуи Арнорда, миг единения с ним – не спутала бы ни с чем.

Позади раздалось вежливое покашливание. Гелаэлла нехотя подняла голову и обернулась на вошедшего в палату Клирона. В его глазах застыла грусть, которую он напрасно пытался скрыть вежливой улыбкой.

– Приехал Верховский, хочет вас видеть, величайшая.

– Опять? – Гелаэлла поморщилась.

Хотя винить в его излишнем внимании могла только себя. Исключительно из чувства мести за пережитое унижение, усилила его физическое влечение к ней до крайних пределов. Теперь глава «неотмеченных» изнывал от желания, а она мучила его холодной враждебностью. Эта игра поначалу забавляла ее, но теперь слишком часто лишала возможности побыть с Арнордом. До сих пор Гелаэлла поражалась, как Алиэлю удалось провезти сюда и Арнорда и Суморокова незаметно для «неотмеченных». Золотого Бога спрятал среди медицинского оборудования, которое перевозили из бункера в Зону Икс. Суморокову изменили внешность: перекрасили волосы, наклеили усы и бороду, – и записали под новым именем. Алиэль учел все детали, которые могли бы его выдать. Он напоминал ее саму много-много веков назад. С тех пор она большей частью плыла по течению, лишь иногда принимая важные решения, от которых зависела или ее жизнь или жизнь сына. Остальное мало волновало. Гелаэлле казалось, что Арнорд потерян навсегда, и существование почти утратило смысл.

Она думала, что когда найдет его, вкус к жизни снова вернется, появится желание бороться, действовать. Отвращение в глазах Арнорда, в эмоциях, исходящих от него – окончательно разрушили эту надежду. Но отпустить его все равно не могла, это было выше ее сил.

Перед тем, как выйти из палаты на встречу с Верховским, Гелаэлла прильнула к губам Золотого Бога. Наслаждаясь послевкусием украденного поцелуя, двинулась к двери, лишь мельком глянув в вспыхнувшие от боли глаза Крилона. Задумалась над тем, что с удовольствием облегчила бы его страдания. Крилон – один из немногих, кто ничего не требовал взамен, просто любил неистово и беззаветно. Причем, она не внушала ему этих эмоций. Они были искренни, и именно поэтому она не могла на них повлиять.