ГЛАВА 3

Начать новую жизнь.

Жить красиво.

Перестать плакать по ночам. Потому что здоровый сон освежает цвет лица, а от слез появляются преждевременные морщины.

Похудеть.

Разбогатеть.

Стать знаменитой.

Найти мужа-миллионера.

Я и сама не верила, что могу измениться. Хотя… Какой сладкой была бы эта месть – появиться в офисе Веснина под ручку с холеным бизнес-воротилой. И обмолвиться ненароком, что я только что вернулась из Милана, страшно утомилась, бегая по модным магазинам, и вообще, вот мой новый жених, который собирается подарить мне арабского скакуна!

Я встряхнула головой, и сладкое видение рассеялось, как прерванный истошным воплем будильника сон. Я как наяву увидела усмехающегося Веснина, он бы обязательно спросил: «А зачем тебе арабский скакун, Саша? Ты же испугаешься подойти к нему ближе, чем на десять метров». И он будет прав, прав!

Я неудачница. Никогда не будет у меня ни миллионера, ни арабского скакуна. И никогда мне не стать такой, как Жанна, – независимой, роковой, успешной, манящей, страстной, уверенной…

Так, в самую первую очередь я должна решить пресловутый квартирный вопрос. Мой приятель телеоператор Мишаня был так добр, что пустил меня к себе, но в выходные он должен был вернуться из командировки. Конечно, он бы меня не выгнал, но не очень-то мне хотелось жить под одной крышей с мужчиной, к которому я не испытывала ровно никаких сантиментов. К тому же если у этого мужчины репутация неисправимого бабника.

В двух словах расскажу о том, как я познакомилась с Мишаней. Случилось это три года назад на каком-то показе мод, куда я отправилась по заданию редакции. Со мной поехала подружка, начинающая манекенщица Юля – у нее были свои корыстные мотивы, Юлька надеялась понравиться модельеру и быть приглашенной участвовать в следующем показе. Надо сказать, у нее были все шансы – Юля была красива инопланетной, космической красотой. Бледное треугольное личико, огромные синие глазища и светленькие кудряшки – в общем, ангел, а не ребенок!

Юля хотела найти работу, а в итоге нашла мужчину. Никогда не забуду, как она подбежала ко мне с вытаращенными глазами и звенящим шепотом объявила:

– Сашка, я влюбилась! Это любовь с первого взгляда, я хочу выйти за него замуж и родить ему сына.

– Что за пафос? – изумилась я. – Кто он? Где ты его откопала?

– Вон там, – она указала на невысокого мужчину, стоящего возле одной из телекамер.

Если честно, Юлькин избранник не произвел на меня ровно никакого впечатления – какой-то хлипкий. К тому же у него были длинные волосы, небрежно перехваченные пластмассовой заколкой на затылке. А я решительно не люблю длинноволосых мужчин. Улыбка у него, правда, была приятная – но с каких это пор обаятельная улыбка превращает обыкновенного мужика в предмет вожделения ангелоликой фотомодели?!

Но у Юльки было на этот счет другое мнение, ее намерения казались серьезными. Мне оставалось только удивляться – что это вдруг на нее нашло?!

Я-то в любовь с первого взгляда не верила – во всяком случае, до того как встретила в самолете Андрея Веснина.

И вот телеоператор и Юля обменялись телефонами. Так уж получилось, что я была в курсе мельчайших подробностей их первого свидания – Юлька почему-то сделала меня своим конфидентом, несмотря на то что близко мы не дружили.

Я знала, что Мишаня пригласил ее в кафе и сам заказал для нее мороженое, я знала, что потом они отправились в «Петрович» пропустить по рюмашечке, а потом пьяноватая Юля была доставлена в ту самую квартирку на окраине Москвы, в которой в данный момент перекантовываюсь я. Обо всем этом мне было рассказано следующим утром после свидания – Юлька возбужденно нашептывала в телефонную трубку самые интимные подробности. С ее слов выходило, что длинноволосый Мишаня – настоящий половой гигант, секс-бог, разрушитель сердец. Короче, Юля действительно влюбилась – причем, по ее мнению, страсть была взаимной.

Безоблачное счастье светловолосой манекенщицы длилось ровно пять дней. Пять коротких дней и мимолетных, наполненных вибрирующими вздохами ночей. После этого Мишаня объявил Юленьке о своей полигамности.

– Понимаешь, дружок, я не создан для того, чтобы быть с одной женщиной, – уставившись в пол, бубнил «секс-бог», – хотя ты – самое лучшее, что случалось в моей жизни.

Вот такой дежурной отговоркой похотливых донжуанов он задумал от нее отделаться. Но плохо он мою Юленьку знал. Ангелоподобное создание пришло в бешенство. В порыве страсти брошенная «невеста» переколотила всю посуду в квартире несостоявшегося любимого-единственного. После чего была бесцеремонно выставлена вон с просьбой больше никогда его, Мишаню, не беспокоить.

И тогда Юлька кинулась ко мне.

– Помоги, – рыдала она, – ты же умная, тебя он послушает!

– Но при чем здесь я?! – недоумевала я.

– Ты же журналистка. Ты умеешь находить правильные слова! – в отчаянии воскликнула Юля. – Вот и подбери такие слова, чтобы он ко мне вернулся!

Она просила о невозможном. Сердцееды со стажем никогда не возвращаются к истеричным влюбленным девицам – это аксиома. Но Юля была так молода, влюблена и несчастна, что я просто не могла ей отказать. Мне был торжественно передан номер телефона «бесчувственного подлеца».

И вот, запершись на кухне и глотнув для храбрости кофе с коньяком, я позвонила вероломному телеоператору. Я-то думала, что «половой гигант» пошлет меня по известному адресу, как только узнает причину звонка. Но вышло все не так.

Проговорили мы четыре с половиной часа. Я даже не могу подобрать правильные слова, чтобы определить, что же это было. Родственные души нашли друг друга? Вряд ли, мы с Мишаней настолько разные, что никому не пришло бы в голову, глядя на нас, рассуждать о духовном родстве. Но факт остается фактом – к концу разговора мне начало казаться, что я знаю его с детства. Мы переговорили обо всем – и о любви, и о тайных страхах, и о пугающем распространении моды на гомосексуализм, и о Юленьке, само собой. Я ничем не могла обрадовать подружку – легкомысленный Мишаня и думать о ней забыл. В итоге мне удалось убедить плачущую Юлю, что они – не пара. Впрочем, расстраивалась она недолго – девушке с такой внешностью затяжное одиночество не грозит. Сейчас Юля замужем за банкиром – но это уже совсем другая история.

А мы с Мишаней встретились вскоре после того телефонного разговора. Вроде бы между нами намечалось нечто большее, чем теплый дружеский треп. Он был чертовски обаятелен, умен, интеллигентен и начитан. Вдобавок Мишаня обладал таким чувством юмора, что после двухчасового с ним общения у меня от смеха болели мышцы брюшного пресса. Но романа у нас не получилось. Во-первых, я бы вряд ли смогла переступить эту грань из-за Юленьки (любовник подруги – табу!). А во-вторых…

– Классная ты, девчонка, Сашка, – сказал мне однажды Мишаня, – не хотелось бы тебя потерять.

– А ты собираешься меня потерять?

– Нет, но… Если у нас что-то будет, то из классной девчонки ты мигом превратишься в желчную стерву. Когда мы расстанемся.

– Как ты оптимистичен, – расхохоталась я, – да ты же настоящий женоненавистник!

– Нет, просто у меня колоссальный опыт. Все девчонки, с кем я когда-либо встречался, были классными. Сначала. Но потом они превращались в желчных стерв, бьющих мою посуду и прокалывающих колеса моей машины.

– Может быть, это из-за того, что ты по-свински с ними обходишься? – предположила я.

– Но что я могу поделать, если такая уж я свинья!

– Кстати, а с чего ты решил, что между нами может что-то быть? – полюбопытствовала я.

– Да ты в последнее время так пристально рассматриваешь мою попку, – жеманно растягивая слова, пояснил Мишаня, – что я заволновался. А если серьезно… Саш, мы ведь просто друзья?

– Конечно.

– Значит, без обид?

– О чем речь!

С тех пор прошло три года. Не могу сказать, что мы с Мишаней часто видимся. Но он до сих пор является для меня одним из немногих людей в этом городе, кому я могу позвонить в половине третьего ночи и пожаловаться на гложущее одиночество.

И он не посоветует перезвонить утром. Нет, он умоет лицо холодной водой, спокойно выслушает меня и даже попытается пошутить, чтобы поднять мне настроение. Именно Мишане я позвонила после инцидента с Весниным. Не своей лучшей подруге Лере, не родителям, а ему.


Я думала, что Мишаня возвращается из командировки в воскресенье утром. Весь вечер четверга я посвятила складыванию вещей в коробки и сумки – уезжая от Веснина, я сложила все кое-как, и теперь вся моя одежда превратилась в большой разноцветный мятый ком.

Но ближе к двенадцати ночи, когда я, облачившись в старый застиранный халат, накладывала на лицо огуречную маску, в дверном замке вдруг осторожно повернулся ключ. Я едва успела запереться в ванной, когда в квартиру ввалились нежданные гости – судя по голосам, их было двое. Один голос принадлежал, без сомнения, Мишане. Другой был незнакомым, женским и крайне визгливым.

– Ха-ха-ха, – радовалась чему-то Мишанина спутница, – какой ты лапочка! Ха-ха-ха!

«Лапочка! – скривилась я, смывая маску. – Разве так еще говорят?»

– Ты моя мармеладка, – воскликнул Мишаня. Судя по всему, он был изрядно пьян.

– Ха-ха-ха, – дама смеялась непонятно над чем.

Я плотнее завернулась в халат и вырулила из ванной.

– Всем привет! С приездом.

Лицо Мишани исказилось от неподдельного ужаса. Я даже отшатнулась – неужели он забыл, что я тут временно проживаю? Но он ведь сам, сам дал мне ключ!

Но потом я вспомнила – я же лысая. Мишаня ничего не знал ни о моем разрыве с Весниным, ни о моем новом имидже. Он вручал ключ красивой шатенке, а в итоге обнаружил в своей квартире безволосую мымру, глаза которой опухли от слез.

– Ой, – Мишаня зажал ладошкой рот, – познакомься, Свет, это моя жена… Господи, Саша, что ты сделала с волосами? Зачем?!

Я поперхнулась. Что он несет?! Какая еще жена?

– Ой, – тупо повторила за ним Света. Это была хорошенькая блондиночка лет двадцати с небольшим, чем-то похожая на голливудскую актрису Шарлиз Терон.

– А это Света, – засуетился «половой гигант», – моя коллега по работе.

Я решила ему подыграть. Мишаня обожал розыгрыши. А блондиночка-то явно сдрейфила. Побледнела вся под тональным кремом, и теперь казалось, что она слишком ярко нарумянена.

– Вот как? – я сдвинула брови. – И чем же твоя коллега Света занимается?

– Я тоже телеоператор, – проблеяла девчонка.

Подловить ее было проще простого.

– Неужели? И с какой камерой вы предпочитаете работать?

– С телевизионной, – моргнув, выдала она, – может быть, я пойду?

– Дорогая, только не убивай ее, как Лену, – взмолился Мишаня, – и не надо выливать ей на голову кипяток, как Таньке.

Блондинка посерела и попятилась к двери. Ее глуповатая мордашка перекосилась от ужаса. Мне даже стало ее жалко.

– Да ладно. Свет, расслабься, это шутка, – улыбнулась я, – он не женат.

– Что? – девушка даже охрипла от волнения. Видимо, представила, как я поливаю ее лицо кипятком из чайника.

– Я его сестра. Почти сестра. Он тебя разыграл, – терпеливо повторила я, – он всегда так делает.

– Правда? – пробормотала она.

– А ты поверила? – Мишаня наклонился к ней и укусил слабо улыбающуюся Свету в шею, – поверила, глупая? Нет у меня никакой жены, ясно? Потому что единственная женщина, которой я интересуюсь, – это ты!

Света просияла, а я отвернулась, чтобы скрыть циничную ухмылку. Каждой новой пассии Мишаня торжественно объявлял, что она единственная. Почему-то дамы ему охотно верили. То ли все дело было в силе его обаяния, то ли в умственных способностях Мишкиных блондинок. Почему-то его избранницами всегда становились светловолосые барышни с фигурой порнозвезды и куриными мозгами.

– Это Сашка! Мой старый фронтовой товарищ. Она нам не помешает. Ладно, девочки, пойдемте чай пить.

– Ха-ха-ха, – не к месту зашлась хохотом Света. Мы с Мишаней красноречиво переглянулись за ее спиной. Мы всегда понимали друг друга с полуслова.

– Сашка, а почему ты вдруг решила от меня съехать? – спросил Мишаня за чаем.

– Ну как же… Ты мужчина холостой. Я тебе мешать буду.

– Ха-ха-ха, – в нашу беседу вклинился Светин пронзительный смех.

– Какие глупости! – возмутился он. – У меня две комнаты, изолированные. Живи сколько хочешь! Неужели у тебя есть лишние деньги, чтобы снимать квартиру? Или ты к родителем хотела переехать?

Я вздохнула. Мишаня всегда зрил в корень. Никаких лишних денег в моем портмоне сроду не водилось. Зарплата у меня, даже по московским меркам, довольно приличная, тем не менее мне не удалось отложить даже что-нибудь на черный день. «Чем больше откладываешь на черный день, тем быстрее он наступит!» – оптимистично рассуждала я. И тратила баснословные суммы на новое платье или модные сапожки. Что касается переезда к родителям – об этом не могло быть и речи. Как представлю маму и папу, со скорбными лицами читающих мораль о том, что негоже быть старой девой в двадцать шесть лет, так мне дурно делается. В последнее время мамина любимая фраза: «Я же тебе говорила!» Я ничего не рассказала ей о поступке Веснина. «Я же тебе говорила!» – скажет мама, если узнает, что мы разошлись. Андрей Веснин ей почему-то никогда не нравился.

– Миш, но…

– Никаких но! Мы же еще давно договорились, что ты – сестра, о которой я всю жизнь мечтал!

– Никогда не знала, что ты мечтал о сестре, – ухмыльнулась я, – лично у меня сложилось впечатление, что с раннего детства ты думал исключительно о блондинках.

– Ха-ха-ха, – встряла Света.

– Ты и есть блондинка, – он выразительно посмотрел на мой парик, валяющийся на холодильнике, – ну почти. Сестра-блондинка, да это же предел моих мечтаний! Так ты останешься?

– Не знаю… Ты уверен, что мы не стесним друг друга?

– На все сто, подружка! Можешь даже приводить сюда мужиков, я не против.

– Это уж чересчур.

– Да нет, я серьезно говорю! Уж мы с тобой заживем! К тому же ты хорошо готовишь.

– Так вот какой у тебя ко мне корыстный интерес, – рассмеялась я.

– А ты думала, мне просто интересно посмотреть на тебя в халате? Извини, но формы у тебя не те, чтобы меня заинтересовать. Шутка.

– Ладно, на какое-то время я, пожалуй, останусь, раз так… вообще-то твое предложение кстати, на прошлой неделе я истратила почти весь гонорар.

– Ну, вот видишь! Вот так-то, теперь со мной живет блондинка! Почти блондинка, вернее, – он провел ладонью по моей обритой голове и тут же отдернул руку, – ух ты, колючая!

– А по-моему, вам очень идет такая стрижка, – Света решила вступить в разговор, – правда, нос у вас великоват, но в этом даже что-то есть.

– Эй, мармеладка, пойдем-ка мы в постельку, – Мишаня фамильярно хлопнул ее по колену, – спокойной ночи, малыши!

– Ха-ха-ха, – раздалось в ответ.

Вот так и разрешился мой квартирный вопрос. У меня появился пусть временный, но дом, чему я была несказанно рада. С одной стороны, общество Мишани немного меня смущало, с другой… зато он не даст мне хандрить! В одной квартире с Мишаней просто невозможно тихо депрессировать. И потом – когда-то ведь я снимала квартиру пополам с подружкой, и это было весело. Почему бы не окунуться в атмосферу беззаботного общежития сейчас, когда я готова разрыдаться от каждой мелочи.

Я отправилась спать в прекрасном расположении духа. Но через некоторое время оптимизма у меня поубавилось.

Мишаня жил в панельном доме, где стены между комнатами – это скорее формальность. Мне было прекрасно слышно все, что происходило в спальне моего новоявленного «сожителя». А происходило там вот что.

– Ха-ха-ха! О-о-о-о!

– А-а-а-а!

– Да-а-а-а!

– М-м-м!

– Ха-ха-ха!

«И чего она все время ржет? – понуро думала я, пряча голову под подушкой. – Он что, рассказывает ей анекдоты, прямо не отрываясь от процесса? Или у нее просто не все в порядке с головой?»

Пробовали ли вы когда-нибудь уснуть, если за стеной кипят африканские страсти? Мишаня изо всех сил оправдывал свой статус полового гиганта. Они стонали, мычали и рычали почти четыре часа, до самого рассвета. Когда сдавленные крики наконец умолкли, я даже забеспокоилась – а может быть, у героя-любовника инфаркт? Все же он с дороги, с самолета – и сразу же такая половая активность! Я уже всерьез собиралась заглянуть в их комнату, когда услышала:

– Ха-ха-ха!

Значит, все в порядке, обрадовалась я. Правда, уже через несколько минут успела пожалеть о том, что Мишаня не инфарктник. Неумолчные стоны героя-любовника и глупый хохот его блондинистой подружки выводили меня из себя.

Ох, пресловутый квартирный вопрос! Наверное, все-таки мне придется выкроить средства на съемную квартиру. Если Мишаня будет устраивать эротические сеансы каждый вечер, я этого просто не выдержу. Превращусь в психопатку с подергивающимся от нервного тика верхним веком и перекошенным злобным лицом. И вот еще – я совершенно точно возненавижу секс во всех его проявлениях. И почему так получается – когда занимаешься сексом, этот процесс кажется интимным и священным, а вот если оказываешься невольным свидетелем чужого соития, понимаешь, что глупее зрелища не сыскать. Неужели во время оргазма я тоже кричу, как беременная кошка?!

За окном светало. Я отправилась на кухню попить воды и обнаружила там Свету – потную, голую и довольную собой. Когда я включила свет, она даже не смутилась.

– Вы закончили наконец? А то мне бы поспать.

– Ха-ха-ха, – раздалось в ответ, – с ним закончишь, пожалуй. Вот соврала, что хочу пить. Чтобы хоть немножко отдохнуть. Ха-ха-ха!

Да, с квартирой надо точно что-то решать. Жаль, что у меня нет никаких накоплений, жаль, что в финансовых вопросах я бестолкова, как вкладчик «МММ». Какой бы безумной ни казалась мне идея Жанны об охоте на миллионера, но появление богатого влюбленного мужчины мне бы уж точно не помешало. Он подарит мне квартирку в пределах Садового (а лучше бульварного) кольца. На Мясницкой, пожалуй, обожаю этот район. И тогда я заживу: буду завтракать в «Шоколаднице», обедать в ближайшем суши-баре, ужинать в «Пуазоне».

Целыми днями я буду ходить по магазинам, иногда отвлекаясь на то, чтобы заскочить в салон красоты. И в один прекрасный день (к тому времени я превращусь в девушку голливудской красоты) я встречу на улице Андрея Веснина и его постаревшую, подурневшую PR-Эльвиру – с некоторых пор это моя любимая фантазия.

– Ха-ха-ха! Пойду в спальню, что ли, – подмигнув мне, Света выскользнула из кухни.

А я принялась тоскливо ждать утра. На кухне. А что толку возвращаться в спальню, в которой меня никто не ждет, и пытаться провалиться в сон под аккомпанемент чужой страсти?


В пятницу утром я отправилась на работу. Как все люди, которым не удалось выспаться, я была немногословна и мрачна. Даже краситься не стала – ограничилась тем, что нахлобучила парик.

Первой, кого я встретила в офисе газеты «Новости Москвы» (как я уже упоминала, работаю там модным обозревателем), была моя лучшая подруга.

Вот уже несколько лет моей лучшей подругой считается Лера, обозреватель спортивного отдела.

Я вам о ней рассказывала.

У нас с ней и правда много общего, например, мы обе предпочитаем рослых брюнетов. Собственно говоря, на этой почве мы в свое время и сошлись. Лера тоже училась на журфаке. Мне казалось, что она, как и я, интересуется модой и светской жизнью и хочет искать работу именно в этом направлении. Во время одной из летних практик мы с Леркой устроились работать в одну и ту же газету (где обе трудимся и по сей день). Мне предложили вакансию корреспондента отдела моды, Лерка же должна была писать обзоры о театре и кино. Все складывалось как нельзя лучше, мы чувствовали себя без пяти минут светскими львицами, модными персонажами, примелькавшимися на самых продвинутых вечеринках Москвы. Каково же было мое удивление, когда я узнала, что Лера заняла внезапно освободившуюся вакансию ассистента спортивного отдела.

– Ты что? Отказаться от халявных кинопремьер ради дурацких футбольных матчей? – пыталась я ее образумить. – Я не думала, что ты интересуешься спортом.

– Я и не интересуюсь, – спокойно улыбнулась Лера, – ничего не понимаю в футболе. Но ты сама посуди. Где спорт, там и спортсмены. Вчера, например, меня отправили на баскетбольный матч. И мне назначил свидание такой спортсменчик, закачаешься! Рост – два метра десять сантиметров, мулат, глаза зеленые! А на прошлой неделе я ездила узнавать результаты соревнований по дзюдо и познакомилась с чемпионом. А завтра… завтра я буду писать о виндсерфинге! – торжествовала она.

– Виндсерфингисты? – оживилась я.

– Ну да. Все загорелые, мускулистые и очень падкие на женщин. Этот спортивный отдел – мой счастливый билет. Теперь у меня никогда не будет простоев с мужиками.

Я не могла не согласиться с этим убийственным аргументом. Мне оставалось только проблеять:

– А можно и мне с тобой к виндсерфингистам? Помогу брать интервью, совершенно бесплатно.

С тех пор прошло несколько лет. Все осталось по-прежнему. Только нас обеих повысили – теперь мы не простые корреспонденты, а обозреватели.

Я пишу о моде и стиле, Лерка – о хоккее, керлинге и так далее. Правда, она все время попадает впросак и до сих пор не может ответить на простейшие вопросы: сколько игроков в футбольной команде, кто выиграл чемпионат мира по художественной гимнастике, что такое кайтинг? Зато у нее были романы с профессиональным футболистом (который вопил «Го-о-ол!» кончая), профессиональным штангистом (когда в ее доме сломался лифт, он носил ее на руках вверх по лестнице), профессиональным дзюдоистом (который однажды во время шутливой драки немножко переусердствовал и сломал ей руку), а также профессиональным мотогонщиком, профессиональным ватерполистом, профессиональным… да много с кем, Лера их каждую неделю меняет! Так что от спортивного отдела она получила все, что хотела, не считая, конечно, сломанной руки.

Путь в кабинет, который занимали отдел моды и отдел здорового образа жизни, лежал через огромную проходную комнату, где трудились представители политического, спортивного и бизнес-отделов. Естественно, первым делом я бросилась к Леркиному столу. Подружка разговаривала по телефону, она выглядела довольно сердитой.

– А я вам говорю, что на соревнования по бальным танцам может вполне отправиться и младший корреспондент! Я бы предпочла поехать на тренировку мужской сборной по академической гребле!.. Я знаю, что бальные танцы для вас важнее. Но про них может написать кто угодно, а вот для того чтобы интересно написать о простой тренировке, нужен хороший обозреватель, такой, как я!

Все понятно, Леру опять распекает наш главный редактор. Он, наверное, искренне недоумевает, почему обозреватель Валерия Солнцева не хочет ехать на соревнования, где для журналистов предусмотрен нехилый фуршет, зато так рвется на банальную гребную тренировку в обшарпанный спортзал? Зато я прекрасно просекла, что к чему. Зачем моей Лерке жеманные танцоры с вертлявыми задами? Естественно, ей больше хочется оказаться в компании сильных, потных, грубых – мммм – гребцов!

– Лер, – шепотом позвала я ее.

Зажав трубку ладошкой, она рявкнула:

– Вам чего? Подождать не можете?

Я поняла, что даже Лерка, лучшая подружка Лерка – и та меня не узнает!

– Это же я, – зашептала я. – Я, Саша.

– Ой, – она зажала ладошкой рот и машинально повесила трубку, из которой раздавался монотонный голос главного редактора. Телефон тотчас же зазвонил вновь, но Лера не обратила на него внимания. Она смотрела только на меня.

– Ну что уставилась, – я заправила за ухо выбившуюся платиновую прядь. Кажется, начинаю привыкать быть блондинкой. – Нравлюсь?

– Ни фига себе! Мы не виделись два дня, а ты… Нет, это невероятно! Какой классный парик, похож на натуральные волосы.

– Тише ты, – зашипела я, – я и собиралась всем сказать, что это натуральные волосы.

– Но твои волосы были гораздо короче.

– Скажу, что сделала наращивание, – я присела на краешек Леркиного стола.

– Ну ты даешь! – выдохнула она. – А почему вдруг такие кардинальные изменения? Если бы ты купила парик своего цвета, никто бы и не заметил ничего…

– Ты же сама говорила, что надо искать позитивный момент. Вот я и нашла… Новый мужчина. Новая жизнь, новые волосы. Сама знаешь, как это бывает.

– Если бы я для каждого нового мужчины перекрашивала волосы, я бы давно была лысой, – хмыкнула Лера.

Я вздрогнула – Лерка случайно наступила на мою больную мозоль.

Лера нахмурилась.

– Знаешь, Саш, вообще-то тебе темненькой лучше было.

– Что-о? – я не могла поверить своим ушам. Лерка всегда поддерживала меня во всех, даже самых дурацких начинаниях.

– Нет, так тоже неплохо… Но у тебя сразу стал такой вульгарный вид.

– Глупости. Зато все на меня обращают внимание.

– Поэтому и обращают. Нет, я бы на твоем месте обратно перекрасила. И лицо сразу стало грубое…

– Да какая муха тебя укусила? Тебя что, бросил какой-то виндсерфингист?

– Я сейчас встречаюсь с хоккеистом, – рассеянно сказала она, – а кто твой новый мужчина?

– С чего ты взяла, что у он у меня есть? – удивилась я. – Опомнись, я несколько дней назад рассталась с Весниным!

– Но ты же сама так сказала… Новый мужчина, новые волосы.

– Это я так образно выразилась. Я тут просто встретила Жанну… Помнишь Жанну? Я с ней дружила, еще когда на журфаке учились?

– Жанну? – нахмурилась Лерка. – Это такую темненькую, на крысу похожую?

– Жанна очень красивая, – обиделась я, – и она пообещала помочь найти мне миллионера.

– Ну да, и ведет себя, как настоящая леди. Кашеварова, нельзя же быть такой наивной. Твоя Жанна – просто акула. И когда-нибудь ей это аукнется. Это называется «кругооборот энергии в природе».

Лера рассмеялась. Ее смех был, как пощечина – неприятный такой, сухой, натянутый. Я смотрела на нее и глазам своим не верила. Неужели это та же самая Лера, с которой мы всего несколько дней назад гадали на кофейной гуще, уютно устроившись в тесной кухоньке Мишаниной квартиры?!

– Ты это всерьез? Она что, открыла брачное агентство для одиноких миллионеров, которые давно и безнадежно мечтают о крашеных блондинках?

Я растерялась. Знаю Леру тысячу лет. Чего мы только с ней не пережили вместе! И моя первая любовь, и мой первый специальный репортаж – все это происходило на Лериных глазах. Я так к ней привыкла, что воспринимала ее не как подружку, а как сестру. Между прочим, многие и правда думали, что мы сестры. Тем более что мы с Лерой немного похожи внешне. Обе высокие, в меру худенькие, темненькие. Только Лера носит стильную короткую стрижку, а у меня до недавнего времени были кудри ниже плеч.

И вдруг меня осенило. Да Лера же просто завидует! Мало того, что блондинкой я выгляжу гораздо интереснее, так меня еще угораздило смело заявить о том, что скоро меня ожидает роковая встреча с миллионером! И потом, она могла приревновать меня к Жанне. Лера Жанну всегда недолюбливала. Тогда, пять лет назад, я пыталась их познакомить. Но Лера, обычно дружелюбная и открытая, заявила, что Жанна – пустышка и хищница, которая себя еще проявит. И Лера была так рада, когда Жанна исчезла из моей жизни.

И вот теперь такое разочарование – и моя внезапная блондинистость, и появление веселой беспринципной Жанны. Ну конечно, просто Лерка боится выглядеть на нашем фоне серой мышкой и неудачницей. Вот и злится, и, похоже, сейчас ее ядовитая слюна прожжет дырку в пластиковой поверхности старого письменного стола.

– Что ж, вижу, ты не в духе, – холодно сказала я, – пойду на свое место. Мне надо дописать статью о шляпках. Созвонимся.

– Эй, надеюсь, ты не обиделась? – спохватилась она. – Саша, пойми, я же не со зла. Я очень тебя люблю, поэтому и говорю…

– Что я выгляжу, как проститутка?

– Я этого не говорила.

– Зато имела в виду.

– Просто белый цвет идет далеко не всем.

– Просто кто-то завидует, – вырвалось у меня.

– Что? – выдохнула Лера. – Как ты можешь так говорить?!

– Я так говорю, потому что это правда. Вот уж никогда подумать не могла, что ты такая.

– Саша, ты что? Я просто высказала свое мнение! Что я могу поделать, если тебе и правда не идет быть блондинкой?

– А я так не считаю, – вскинула подбородок я, – и окружающие со мной вполне согласны.

– Наверное, это предменструальный синдром, – пробормотала Лера, отворачиваясь к телефону.

Вот так я и потеряла лучшую подругу. Быть блондинкой и здорово, и грустно. Здорово, потому что ты в центре внимания. А грустно – потому что с тобою боятся дружить.

Я уныло поплелась на свое рабочее место.

* * *

«… В середине пятнадцатого века в моду вошли женские головные уборы, а вот прическа не значила ровным счетом ничего. Высота головного убора (назывался он эннен) зависела от степени знатности его счастливой обладательницы – аристократки носили эннены метровой высоты. Для того чтобы войти в такой шляпке в помещение, женщине приходилось грациозно приседать.

В этом сезоне столичные модницы носят шляпки не только на улице, но и в помещении. Это может быть уютный кашемировый берет, забавная панамка или ретрошляпка, украшенная эффектной кожаной розой. Как и средневековые барышни, современные красотки предпочитают не парикмахерскую, а шляпный магазин…»

Мои руки уверенно порхали над клавиатурой. Не жалея эпитетов, я расписывала достоинства самых разных шляп, хотя сама никогда их не носила. Шляпы мне не идут. Берет делает мое лицо квадратным, а в шляпке с полями я становлюсь чинной и чопорной, как британская королева. А теперь мне шляпы и вовсе ни к чему, ведь у меня есть замечательный парик, который защитит мою лысину (кстати, средневековые женщины тоже брили голову, правда, они ограничивались удалением волос на висках и в надлобной части) от московских стылых ветров.

Мое рабочее место находится у окна – это очень отвлекает. Обожаю смотреть в окно – там, за пыльным стеклом, чахоточно-румяные осенние деревья, и кусочек бледно-серого (серый – самый актуальный цвет сезона!) неба, и прохожие с разноцветными зонтиками.

Наша редакция находится на седьмом этаже. Людей мне не видно, только зонтики. У каждого зонтика свой характер. Например, строгий черный зонт (готова поклясться, что это трость) вальяжно плывет в офис. Старушечий коричневый шаркает на рынок за свежей сметаной. А легкомысленно-розовый, словно украденный из набора «Все для Барби», явно торопится на свидание. Об этом я подумала с некоторой грустью. Обладательницу розового зонта ждет романтический вечер, занятный своей предсказуемостью – цветы, кусочек сырного торта и бокал вина в уютном тихом кафе, страстный секс. У «розового зонтика» есть мужчина. А у меня… У меня даже зонтика нет. И мужчины тоже нет. Да что там – у меня больше нет даже лучшей подруги! Выходка Леры никак не шла у меня из головы. Я писала о шляпках, а сама думала о Лерке. Как она могла мне позавидовать? Мне?! Я же не завидовала ей, когда в нее влюбился загорелый голубоглазый француз-теннисист. Лера всерьез собиралась поехать к нему в Бордо, не поехала, правда, но теперь какая разница… И я не завидовала, когда ей повысили зарплату, а мне нет. В гонорарный день Лерка бежала опустошать магазины. Я не могла себе позволить туфли «Gucci», а у нее было целых три пары – но я ей не завидовала, нет! Я и бровью не повела, когда наш главный редактор сказал, что мы с Лерой похожи, но она гораздо красивее. Естественно, мне было обидно, еще как, но я заставила себя улыбнуться! Я запретила себе завидовать. А вот она, выходит, не справилась…

– Сашенька! Ты что такая грустная? – обратилась ко мне редакторша рубрики «Здоровый образ жизни» Маргарита Петровна. – Может быть, тебе не хватает витамина В? Витамины группы В находятся в цветной капусте, шпинате…

Я вздохнула. Наша Маргарита Петровна – сумасшедшая. Тихий маразматик, безобидный псих. Ей тысяча лет (на самом деле около пятидесяти, но выглядит она куда старше из-за болезненной, маниакальной тяги к здоровому образу жизни), телосложением она напоминает вязальную спицу, что не мешает ей постоянно пробовать на себе разнообразные диеты. То она ест одни огурцы (и в итоге падает в обморок прямо во время утренней планерки), то упрямо питается яйцами, а потом жалуется на боли в животе. Марго – так она сама себя называет – любит доводить все до абсурда. Если уж здоровый образ жизни – то по полной программе. Двухчасовые пробежки в парке (однажды ей на пути попался эксгибиционист, после чего парковым прогулкам она предпочитает «бег на месте, общеукрепляющий»), йога (увлечение Востоком продолжалось до тех пор, пока она не вывихнула шейный позвонок, пытаясь встать на голову), разгрузочные дни (она может четыре дня не брать в рот ни крошки, а потом еще неделю валяется с приступом гастрита). Все сотрудники редакции относятся к Марго снисходительно. Она же по доброте душевной норовит снабдить каждого дюжиной бесплатных советов. Хуже всего приходится нам, сотрудникам отдела моды, ведь мы находимся в одном кабинете с Маргаритой Петровной.

– С витаминами группы В у меня полный порядок, – подыграла я ей. А зачем обижать старушку? – Спасибо большое за ваш совет пить настойку из дубовой коры, березовых почек и цветков пижмы. Это помогло мне избавиться от шлаков.

На самом деле я всего один раз приготовила рекомендованный бойкой старушкой настой. После чего провела весь день, не отходя от унитаза.

Маргарита Петровна просияла.

– Милая, ты просто молодец! Большинство моих коллег сумасшедшие, которые не следят за своим здоровьем. Одна ты нормальная.

Да уж, если Маргарита Петровна считает меня нормальной, значит, я точно не в себе.

– Могу дать еще один совет. Он помогает мне поддерживать молодость кожи…

Я с сомнением покосилась на ее лицо – кожа Маргариты Петровны напоминала старый лыжный ботинок. И все из-за неумеренной любви к экспериментам со скрабами и грязевыми самодельными масками.

– Крабовые палочки! – гаркнула Марго.

– Что? – от неожиданности я подпрыгнула на стуле.

– По утрам я протираю лицо замороженными крабовыми палочками. Это мое ноу-хау. Напишу об этом в следующий номер.

– Обязательно попробую, – вежливо согласилась я. А зачем спорить с безумицей?

– Кстати, Сашенька, тебе звонил главный редактор, я совсем забыла передать. Он хочет, чтобы ты поднялась в его кабинет. Кажется, у него к тебе какой-то важный разговор.

– Правда? – обрадовалась я. Вот оно! Наконец-то меня сделают редактором полосы! Мне выделят отдельный кабинет, напечатают новые визитные карточки! Александра Кашеварова – редактор. Как красиво звучит, вы не находите? А у Леры появится еще один повод для зависти. Черт, никак не могу перестать о ней думать.

– Ох, Сашенька, ходят слухи, что ты скоро будешь редактором, – улыбнулась Маргарита Петровна, – мне кажется, ты этого заслуживаешь. Такая рассудительная девушка.

– Надеюсь, так оно и будет, – скромно улыбнулась я.


По дороге в кабинет главного редактора я зарулила в туалет. Он ведь еще не видел меня блондинкой. Я уж постараюсь произвести на него должное впечатление. Недолго думая, я достала из сумочки ярко-красную помаду. Этот тюбик достался мне бесплатно на какой-то презентации и с тех пор так и болтается в сумке, помада казалась мне слишком уж вызывающей, и я ни разу ею не пользовалась. Ничего, длинноволосая блондинка и не такое может себе позволить.


Нашему главному редактору, Максиму Степашкину, всего тридцать пять лет, но никому и в голову не приходит воспринимать его как мужчину. Не знаю, женат ли он, но думаю, что нет. Похоже, он вообще ничем, кроме работы, не интересуется. Как он выглядит? Довольно высокий, неряшливо одетый (когда же он наконец научится гладить рубашки и галстуки?!), плохо подстриженный, носит очки. Да, еще один интересный штрих– наш Максим Степашкин всегда появляется в офисе в голубой рубашке в светло-серую полоску. Мне вот что интересно: его шкаф забит одинаковыми рубашками или он каждый вечер упорно стирает одну-единственную? Помню, одно время мы горячо обсуждали эту проблему в курилке. И даже собирались на Новый год скинуться и подарить ему несколько стильных рубашек, но потом решили, что наша заботливость может обидеть шефа. Да у него столько денег, что он может покупать себе рубашки каждый день. Так что дело тут в хорошем вкусе – вернее, в его отсутствии.

Никогда не забуду, как однажды во время какой-то корпоративной вечеринки он как ни в чем не бывало заявил: «Давайте выпьем за наших замечательных молодых сотрудниц Леру Солнцеву и Сашу Кашеварову! Они обе талантливые и работоспособные, обе молодые и энергичные, хотя Лера, конечно, намного красивее!» Все тогда смущенно захихикали, Лера сделала вид, что ей неудобно (хотя я-то заметила, как она разрумянилась и приосанилась), и только я оглушительно рассмеялась, желая продемонстрировать, что я в восторге от остроумной шутки главного.

И вот теперь Степашкину предстояло увидеть меня в новом образе женщины-вамп. Роковой блондинки с сочной раной ярко накрашенного рта, с особенным ведьминским блеском в подведенных глазах. Посмотрим, что он скажет на это, подозреваю, что ему должно быть стыдно за то, что он когда-то публично меня унизил. Хотя наш Степашкин не от мира сего, он, наверное, и не помнит этой убийственной реплики. Лера гораздо красивее.

Как же!

* * *

Кабинет нашего главного редактора Максима Степашкина напоминал филиал лечебницы имени Кащенко. С первого взгляда создавалось впечатление, что в нем трудится не один человек, а целый отдел неугомонных карьеристов. Деловито стрекотали факсы (объясните мне, зачем одному человеку четыре факса с разными номерами?! Неужели нельзя принимать их по очереди?), мерно жужжали принтеры (он что, пишет по нескольку текстов одновременно?), тускло мерцали мониторы четырех компьютеров (как, как это возможно – чтобы один человек работал сразу за четырьмя машинами? Может быть, в его шкафу прячется пяток клонов-трудоголиков, которых Степашкин в случае необходимости выпускает на волю?).

Хозяин этого странного офиса сидел на подоконнике, по-детски болтая длинными ногами, и увлеченно читал какой-то многостраничный трактат. Прищурившись, я прочитала надпись на обложке: «Метафоры и модели изменения личности в нейролингвистическом программировании». На меня же эта углубленная в метафоры и модели личность не обратила ни малейшего внимания. Я потопталась на пороге и смущенно кашлянула, но Степашкин даже голову в мою сторону не повернул.

– Максим Леонидович…

– Сейчас-сейчас… вы присаживайтесь, – он неопределенно махнул рукой и зашелестел страницами. – Вот, хочу в следующий номер дать материал о нейролингвистическом программировании. Сейчас это очень модно.

Я уселась на стул, закинула ногу на ногу и незаметно покороче вздернула юбку. Сейчас мы посмотрим, как неисправимые трудоголики реагируют на длину красивых ног – интересно, он упадет с подоконника сам или просто выронит из рук книгу, когда обратит наконец внимание на меня?

– Знаете, Максим Леонидович, на мой взгляд, выбранная вами тема слишком сложна, – протянула я, – это интересно лишь узкому кругу читателей. Лучше бы нам сделать материал о какой-нибудь области практической психологии, не углубляясь в детали.

– Да? – растерянно спросил он, оторвавшись наконец от книги. – Ты правда так считаешь, Саша?

Надо же, он меня сразу узнал. По голосу, что ли?

– Думаю, да.

– Вообще-то ты права – он захлопнул книгу и, обойдя стол, уселся в свое потрепанное кожаное кресло, – ты молодец, я очень доволен твоей работой.

Я улыбнулась, расправила плечи и провела ладонью по волосам.

– Правда? Я стараюсь.

Степашкин смотрел на меня в упор. Но не было в его глазах ни удивления, ни недоверия, ни восторга. Как будто бы я каждый день из обычной девушки превращаюсь в красногубую блондинку подиумного формата.

– Об этом я и хотел поговорить. Ты же знаешь, со следующего месяца у нас немного изменится формат и объем.

– Да.

– И что ты думаешь по этому поводу?

Я набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:

– Я была бы очень рада занять позицию редактора полосы!

Он закашлялся и удивленно на меня посмотрел.

– Кого?

– Редактора полосы, – уже с меньшей уверенностью повторила я, – помните, вы же сами говорили… Что я работаю достаточно давно, чтобы стать редактором.

– Ах да, – нахмурился Максим Леонидович, – действительно. Но теперь все изменилось. Редакторов у нас и так хватает, Саша. Нам нужны хорошие рабочие лошадки. Трудолюбивые, исполнительные. Такие, как ты.

Я нахмурилась – куда он клонит? Зачем он меня позвал, если не собирается предложить вакансию редактора? И какого хрена он столько раз намекал на повышение, если сам и не собирался ничего менять?!

– В общем, я хочу, чтобы ты больше работала, Саша.

– Разве я мало работаю?

– Ты не поняла, – мягко улыбнулся он, – я хочу, чтобы ты работала еще больше. В прошлом номере не было ни одного твоего материала.

– Да, но… Но я собирала информацию для большого обзора, – вдохновенно соврала я.

На самом деле всю прошлую неделю я была занята оплакиванием рухнувших отношений с Весниным. Мне было не до работы, но разве такой бесчувственный тип, как Степашкин, способен это понять? Он, наверное, очень удивится, если узнает, что для большинства сотрудников газеты работа – всего лишь досадное дополнение к основной жизни. У самого главного, готова поспорить, никакой личной жизни нет и в помине (иначе почему на нем все та же полосатая рубашка? Ни одна женщина такого не потерпела бы).

– Вот как? И какого же обзора?

Этого вопроса я ожидала меньше всего. Обычно главный не вмешивается в такие мелочи.

– Ну… Обзора… знаете, такого глобального, – промямлила я. И куда спряталась роковая стерва, которую я все утро лелеяла внутри? – Обзора… о моде.

– Ясное дело, о моде, – усмехнулся Степашкин, – не хватало еще, чтобы модный обозреватель готовил обзор об автомобильной промышленности. Саша, ты меня поняла. Если так будет продолжаться, мне придется… подумать о твоем увольнении.

– Что?! – я ушам своим не поверила. Разговор же начался с его замечания о том, какой хороший я сотрудник. – Увольнения?

– Мне бы этого не хотелось, – отвел взгляд Максим Леонидович, – но сама понимаешь… газете нужны пишущие сотрудники.

– Да, – растерянно кивнула я, – мне все понятно.

– Тогда ты можешь идти. И помни, что я жду от тебя сразу нескольких статей в следующий номер.

– Да, – тупо повторила я, – я все сделаю.

– Да не расстраивайся ты так. Если будешь хорошо работать, то рано или поздно станешь редактором!

* * *

А в нашем кабинете меня ждала Маргарита Петровна, сияющая, как свеженачищенный башмак. На ее столе стояло огромное блюдо, на котором неаппетитно возвышалась какая-то коричневатая куча, подгоревшая по краям. Судя по всему, это был пирог или пудинг – что-то в этом роде.

– Сашенька! Поздравляю тебя с новым назначением! – радостно воскликнула Марго. – Специально ради такого случая предлагаю отведать мой фирменный овощной торт! Ни одной лишней калории и сплошное удовольствие, – и Марго занесла над кучей огромный нож.

– Рано радоваться. Меня не повысили.

– Что? – нож замер в воздухе.

– Я не буду редактором, – мрачно усмехнулась я, – более того, мне дали понять, что если я буду продолжать в том же духе, меня ожидает увольнение.

Я села на свое место и уронила руки на стол.

В компьютере меня ждала недописанная статья о шляпках. Но в голове не было ни одной мысли.

– Сашенька, мне так жаль… Но это же несправедливо. Ты и так много работаешь!

Приятно, конечно, что хоть кто-то меня поддерживает. Хотя, это иллюзия – ведь Маргарита Петровна и сама появляется в офисе нечасто. Правда, причины ее прогулов в высшей степени уважительные. Большую часть жизни Марго проводит в больницах, санаториях и клиниках интенсивной терапии, где врачи ликвидируют последствия ее фанатичной любви к здоровому образу жизни.

– Неужели они не понимают, что молодая девушка должна заниматься не только работой, но и собой? – продолжала наивно рассуждать Маргарита Петровна. – Человек, который следит за своим здоровьем, не может днями и ночами пропадать в офисе. А ты, Сашуля, в последнее время так похорошела. У тебя такие красивые волосы. Признайся, ты ведь использовала тот самодельный шампунь из замоченной крапивы, о котором я писала в прошлом номере?

– Да, – устало вздохнула я. Зачем разочаровывать старушку? Пусть хоть один человек в этом кабинете чувствует себя счастливым и нужным.

– Умница! Ты одна здесь прислушиваешься к моим советам! Именно поэтому тебя ждет успех.

Поверьте, я неплохо отношусь к Маргарите Петровне, несмотря на то что тетка давно не дружит с головой. Но иногда она меня раздражает – особенно в такие моменты, когда мне хочется остаться одной, а она трещит, как обожравшаяся экстази сорока.

– Ты посмотри на наших редакционных девиц, – Марго никак не могла успокоиться, – всем уже под тридцатник, и большинство не замужем. Да в их возрасте я уже… я… – Маргарита Петровна замолчала. Мне было известно, что и самой ей ни разу не довелось пройтись в белом платье под марш Мендельсона. Детей у нее не было. – Я уже… Жила в гражданском браке с замечательном мужчиной! – торжествующе выпалила она.

– Но я тоже не замужем.

– Сашенька, ты совсем другое дело! У тебя скоро все изменится, правда же? Я помню, как ты показывала фотографии своего жениха. Красивого такого, широкоплечего. Не то что наш Степашкин! И у него еще такая звучная фамилия, тебе так она подойдет… Как же… Вот память девичья! – Маргарита Петровна стукнула себя по лбу морщинистым кулачком. – Осенев… Зимнев…

– Веснин, – обреченно вздохнула я.

– Точно! Александра Веснина! Звучит божественно!

Комната поплыла перед моими глазами. Экран компьютера с недописанной «шляпной» статьей вдруг показался подозрительно ярким, а за окном, наоборот, в одночасье потемнело. Визгливый голос Маргариты Петровны раздавался словно издалека – какая красивая фамилия… такая прекрасная пара… ты такая счастливая… такая счастливая… Я закрыла лицо ладонями. Мои руки пахли фруктовым мылом, и этот запах неожиданно показался неприятно резким – хотя я пользуюсь дорогим нежным апельсиновым мылом от «Fruttini».

Александра Веснина… Сколько раз я примеряла к себе новую фамилию, сколько раз в порыве беззаботного оптимизма придумывала новую подпись.

И теперь… Моя фамилия достанется расторопной PR-Эльвире. Это у нее, не у меня, будет белоснежное сказочное платье и венок из живых цветов в волосах. Это она, не я, отправится в свадебное путешествие на Сицилию. Веснин сто раз говорил, что хотел бы провести послесвадебные медовые недельки в крошечном благословенном городке Таормина, где однажды ему довелось побывать проездом. Он столько раз рассказывал о том, какой там прозрачный воздух, горячий белый песок и крепкий ароматный кофе, что я словно сама в этой Таормине побывала. Но по-настоящему мне не попасть туда никогда. Блондинистая наглая Эльвира будет наслаждаться крепким кофе в крошечном прибрежном кафе. Веснин купит ей огромную соломенную шляпу, и целыми днями они будут загорать на диком пляже нагишом… Ненавижу!!!

– Что с тобой, деточка? – переполошилась Маргарита Петровна. – Какая ты бледненькая.

– Ничего, – выдавила я, – голова закружилась.

– Говорила же я тебе! Говорила!

– Что?

– Твоему организму все-таки решительно не хватает витамина В. Вот послушай…

Загрузка...