Полночные хроники. Взор теней

Глава 4

Голова по-прежнему гудела. «Это из-за обезвоживания и истощения», – объяснила Сэнди, симпатичная рыженькая медсестра. Мне в вены воткнули иголки с трубками, через которые в тело поступала непонятная дрянь, но никакого эффекта я не чувствовал. Только есть очень хотелось, но вряд ли врачи добивались этого. Быка бы проглотил. За последние два дня я слопал так много, будто голодал годами. Сэнди предупреждала, что мое тело должно привыкнуть к пище. Я не внял ее словам, и моим новым лучшим другом стал унитаз.

Да уж. Лежать в больнице с потерей памяти и чуть не выблевывать душу – то еще удовольствие. Хуже были только программы, которые крутили по телевизору. Бесконечные комедии, марафон по сериалу «Сплетница» и новости со всего мира, вгонявшие в тоску. Но мне нужно чем-то забить голову, чтобы ни о чем не думать.

Кто я? Черт побери, кто же я такой? Как здесь очутился? Кто эта Рокси, которая стояла у койки, когда я впервые пришел в себя? И почему она больше не появлялась?

– Доброе утро, Джон Сноу! – весело пропела Сэнди, войдя в палату.

Ума не приложу, кто этот тип и почему она меня так называет. Но медсестра очень милая, настоящее солнышко, поэтому я не хотел ее поправлять. Да и что тут скажешь?

«Извини, меня зовут по-другому, но я не знаю, как именно».

Да, точно.

Я не помнил свое прошлое, людей, которых любил или ненавидел, вещи, многое для меня значившие, но знал кое-что другое. Например, как работает телевизор. Еще я знал, что лежу в больнице, что умею читать и писать – последнее не просто вызвало у меня облегчение, но даже воодушевило меня. Мне не хватало информации – кто этот тип из новостей, как обстоят дела с чемпионатом Европы по футболу.

Пока на моей больничной карте было написано Йон Доу. Видимо, этим именем называют пациентов, личность которых установить не удалось. Так мне сказала Сэнди, пока проверяла мои данные и измеряла мне давление, когда я пришел в себя в первый раз. Я решил примириться с этим Йоном Доу… или с Джоном Сноу. Без разницы. Мою идентичность словно смыли: прошло уже два дня, но я так ничего и не вспомнил.

Почему-то я ждал, что в палату придет полицейский и задаст мне несколько вопросов, но до сих пор сюда заглянул только красивый худощавый блондин в очках, представившийся Вестоном, и еще доктор Фаулер.

Кажется, никто по мне не скучал.

Взяв с тумбочки пластиковый стаканчик с желе, я случайно смахнул на матрас блокнот и ручку. Сэнди принесла их вчера в надежде, что я нарисую или напишу что-нибудь и это поможет мне вернуть себе память. Пока в блокноте красовались корявые человечки, два-три цветочка и круг с крестом внутри. Это правда оживляет воспоминания? Значит, у меня память четырехлетки.

Я ел зеленое желе пластиковой ложкой и наблюдал за Сэнди, которая передвигала ширму. За два дня в палате ничего не изменилось. Она не стала больше, соседняя койка по-прежнему пустовала. В шкафу тоже ничего нет, автоматические жалюзи на единственном окне опущены. Вчера я попробовал их приподнять, чтобы хоть одним глазком посмотреть на улицу. Очень зря. Завыла сигнализация, примчались Сэнди с доктором и загнали меня обратно в кровать. Так что я лучше буду пялиться в телевизор или спать. Спать очень здорово. Сны не снятся, и это тоже расслабляет.

– Как у тебя дела? – спросила Сэнди, закатывая мне рукав, чтобы измерить давление.

Как-то непривычно видеть свою руку такой худой. В моем сознании словно хранился другой образ. Но какой?

– Ховофо, – прошепелявил я с пластиковой ложкой во рту и потянулся за пультом, чтобы отключить звук на телевизоре, по которому шел какой-то боевик. Затем зачерпнул еще желе. – Ничего не вспомнил. Наверное, я самый безмятежный и беззаботный человек на свете.

– Правильный настрой! – улыбнулась Сэнди, записывая данные. Она всегда измеряла давление в это время.

Прошло два дня с момента, как я очнулся. Я не помнил своего имени, своего прошлого, зато твердо знал, что питаю слабость к желе. И к шоколаду. И к чипсам. Рисовые хлебцы не жалую и ем только с кофе. Пустой чай на вкус как моча, а молоко… Фу! Просто мерзость. Серьезно, кто по доброй воле пьет эту дрянь…

Раздался стук, и мысли резко стихли.

Сэнди поставила ширму на место и быстро побежала к выходу. Она обменялась с кем-то парой слов и попрощалась. Я услышал, как хлопнула дверь. Но я чувствовал, что не один в палате. Тут гость вышел из-за перегородки.

Не гость, а гостья.

Какие люди.

На этот раз моя знакомая заплела свои бесконечно длинные волосы в косу. Глаза подведены, на губах очень темная бордовая помада, ногти на руках выкрашены в черный. Одежда совсем не готская – красивая укороченная блузка с яркими маленькими цветочками, похожими на те, которые я намалевал в блокноте, и черные штаны, такие широкие, что их легко принять за юбку. Может, это правда юбка. Мне ли об этом судить?

– Привет, Роза! – воскликнул я с широкой улыбкой, сверкнув белоснежными зубами.

Зубы отличные – это я выяснил, внимательно изучив себя в зеркале. Пусть у меня торчат ребра, нет мышц и жира, зато лицо очень даже ничего. Правда, оно казалось незнакомым, но я предпочитал об этом не думать.

Нежданная гостья раздраженно потерла переносицу – наверное, жалея, что вообще пришла.

– Рокси. Меня зовут Рокси.

– Ой, извини. – Я прикинулся удивленным, хотя прекрасно помнил ее имя. Мне не так много приходилось запоминать. Я снова сунул в рот ложку с желе. – Вылетело из головы.

– Как и вся прошлая жизнь?

Один – ноль в ее пользу.

– Ну-ну, плохо говорить такое больному. Неужели в тебе нет ни капли сострадания?

Она тяжело вздохнула:

– Ты не болен. У тебя истощение, обезвоживание, куча ушибов, но ты не болен.

Я посмотрел ей прямо в глаза:

– Тогда скажи, кто я?

В первый ее визит я был привязан к кровати, теперь же мог свободно перемещаться по палате, мыться в небольшой душевой и есть. Что тут сказать? Я чувствовал себя новым человеком. Почти новорожденным, ведь у меня вообще нет воспоминаний. Я успел посмотреть какие-то сериалы, фильмы, новости… Давайте начистоту? Неудивительно, что я все забыл, живя в таком мире. На душе спокойнее, если не знаешь, что творится там, снаружи.

Рокси привело сюда явно не беспокойство о моем здоровье, не похожа она на такого человека. И синдрома спасателя у нее нет.

– Ладно, чем обязан твоему визиту? – не дождавшись никакой реакции, спросил я.

Рокси открыла рот, собираясь что-то сказать, но снова поджала губы. Вместо ответа она быстро огляделась и села, скрестив вытянутые ноги, на стул в другом конце палаты. Затем вытащила смартфон и сосредоточенно уставилась в экран. Все ясно, она пришла не поболтать. Тогда зачем? Она следит за мной? Или ей заняться нечем? В последнем сомневаюсь. Очень сомневаюсь.

– Полагаю, я не лучшая компания, – заметил я. Доев желе, бросил ложку в стаканчик и поставил его на тумбочку. Рокси не обратила на это никакого внимания. Нахмурившись, она смотрела в телефон. Казалось, она читает. Иногда Рокси стучала большими пальцами по дисплею – наверное, переписывалась с кем-то – и вела себя так, будто я пустое место.

Я с трудом подавил вздох. Да, были нервы. Разочарование. Гнев. И проклятый страх. Кто-то считает, что очнуться в больнице, ничего о себе не помня, – это просто мечта, начало новой жизни. Огромное заблуждение. Это отвратительно. Я ничего не помнил. Например, откуда у меня на коже тот единственный шрам, почему я истощен и голоден, как вообще сюда попал. Что уж говорить о более далеком прошлом.

Но ведь у меня должно быть прошлое. Люди, которых я знал, возможно, даже любил. Друзья. Коллеги. Родители. Сестры и братья. Но как я ни старался, в памяти ничего не всплывало. Никаких лиц. Никаких мест. Никаких чувств. Совершенно ничего.

Минуты шли, никто из нас не говорил ни слова. Рокси вообще не двигалась.

– Слушай, Руби… – обратился я к ней.

– Рокси. – Подняв голову, она бросила на меня убийственный взгляд и сузила глаза до щелочек. – Ты нарочно?

– Что нарочно? – невинно уточнил я.

– Притворяешься, словно забыл, как меня зовут, и называешь другими именами. У тебя голова пустая, ты отлично запомнил все, что прочитал или увидел за последние сорок восемь часов.

Я дернул уголком губ, но промолчал. О некоторых вещах Рокси знать необязательно. Из-за одолевающей меня скуки я настолько часто разглядывал бутылку с водой, что назубок знал ее состав: натрий, калий и так далее. А как еще коротать время? Я взаперти, даже с телевизором здесь очень скучно. Я начинал медленно, но верно сходить с ума.

Однако изливать душу я не стал и просто пожал плечами:

– Не понимаю, о чем ты, Рована.

– Ты достал. – Она угрожающе медленно встала, убрала телефон в карман штанов и направилась к моей койке.

– Я перестану, если ты расскажешь все, что знаешь.

Она нахмурилась. Видимо, мои слова застигли ее врасплох.

– Давай же. Я не дурак, хоть и потерял память. Ты пришла сюда не по доброте душевной, чтобы обо мне позаботиться. Выкладывай, Руза.

Молча скрестив руки на груди, Рокси сверкнула глазами.

– Ладно-ладно. Рокси. – Я сделал ударение на последнем слове.

И понял, что прежде не произносил ее имя. Оно звучало незнакомо, ощущалось на языке как что-то… острое. Имя острое, прохладное и отстраненное, как и его носительница.

– Почему ты здесь? Что тебе известно обо мне? – спросил я.

Рокси пожала плечами:

– Мне нужно выяснить, что ты помнишь. Или, правильнее сказать, почему ты ничего не помнишь.

– Так помоги мне! Помоги вспомнить.

– Каким образом? – Она развела руками. – Мы вообще не знакомы!

– Но ты что-то знаешь, – настаивал я. – Гораздо больше, чем говоришь.

Фыркнув, Рокси отвернулась.

– Подожди!

Дыхание перехватило из-за паники. Рокси – единственная ниточка, связывающая меня с прошлой жизнью. Она – единственная, кто встречался со мной прежним, там, в парке, пусть даже это длилось совсем недолго. И единственная, кто мог указать мне путь к прошлому. Вдруг она сейчас уйдет и не вернется? Она не называла свою фамилию, и я понятия не имел, как с ней связаться. Вот уйдет она сейчас, и я потеряю возможность поговорить с ней. Потеряю возможность разузнать больше о прошлой жизни.

Рокси достала телефон, быстро пробежалась глазами по экрану и тихо выругалась. Затем снова обернулась ко мне. Почему она такая раздраженная? Мое природное очарование здесь точно ни при чем.

– Пожалуйста, Рокси. – Я канючил и не стыдился этого. На кону моя жизнь. Моя личность. То, чем я был. Надо выяснить правду. – Я вижу, что ты здесь не по своей воле. Тебе обо мне хоть что-нибудь известно? Тогда расскажи.

– Жалеть будешь, – предупредила Рокси.

– Только если проведу здесь еще один день, пялясь в стену, без понятия, кто я и что со мной случилось.

Глубоко вздохнув, она снова спрятала телефон:

– Хорошо.

– Хорошо? – удивленно моргнул я.

Взяв стул, Рокси поставила его у моей койки и села.

Я выжидающе смотрел на нее. В пальцах покалывало. Внутри все сжималось. Может, из-за голода.

– В тот вечер, два дня назад… – начала Рокси, и я подался вперед, чтобы не упустить ни единой детали. – Я шла со свидания, и…

– Свидание прошло не очень, раз ты возвращалась домой одна, – заметил я.

– Ты опять? – Рокси злилась.

Я примирительно поднял руки:

– Прости. Рот на замке.

Выгнув бровь, Рокси ничего не ответила и продолжила:

– В общем, я оказалась в парке «Равенскорт»… И вдруг появился ты.

– Появился? – озадаченно уточнил я.

– Еще раз перебьешь, и я уйду.

Я с трудом подавил смех. Рокси так легко выходила из себя, что я не мог сдержаться и не подразнить ее. Но мне хотелось услышать весь рассказ, поэтому я заткнулся.

– Ты стоял, жутко уставившись на меня, потому что… – Рокси глубоко вздохнула, будто внутренне подготавливаясь к чему-то. – Потому что в тебя вселился призрак третьей категории.

В меня. Вселился. Призрак. Третьей категории.

Несколько секунд я всматривался в ее серьезное лицо. А затем покатился со смеху. Ладно, это она хорошо придумала. Я почти повелся. Призрак? Серьезно?

Однако Рокси не смеялась. Наоборот. По ее мрачному взгляду я понял, что она предпочла бы проглотить битое стекло, чем общаться со мной. Отсюда вопрос: почему она здесь? Кто ее послал? И зачем?

Смеяться расхотелось.

– Ты что, не шутишь?

– А я похожа на шутницу?

Она похожа на человека, который не слышал ни одной шутки в жизни.

– Призрак? Третьей категории? – с недоверием повторил я, украдкой ища глазами тревожную кнопку, чтобы вызвать медсестру. Так, на всякий случай. Вдруг Рокси решит провести еще один обряд экзорцизма.

Проследив за моим взглядом, она сощурилась:

– Не веришь.

Разумеется, я не верил. Даже несмотря на потерю памяти, я убежден, что никаких призраков не существует. И призраков, которые вселяются в людей, тоже. И призрака, который вселился в меня… От одной мысли о таком меня пробрала дрожь.

Не сказав ни слова, Рокси невозмутимо встала, отнесла стул обратно на место в другом конце палаты и снова подошла к кровати. Она действовала очень решительно, и мне оставалось только наблюдать за ней с растущим недоверием. Что она задумала?

На мгновение я пожалел, что уговорил ее рассказать эту небылицу. Может, лучше бы Рокси вообще не приходила – хотя своим видом она приятно разнообразила обстановку, в которой были только белые стены, мерцающий телевизор и стойкий запах резиновых перчаток и дезинфицирующих средств.

Рокси все молчала. Закрыв глаза, она сделала несколько глубоких вдохов. Я бесстыдно воспользовался возможностью ее рассмотреть. Она красивая. Это я еще при первой встрече заметил. Макияж подчеркивал ее выразительное лицо. А рот… Слов нет. Любой взрослый живой мужчина – я, кстати, не исключение – задержал бы взгляд на этих полных алых губах. Да и не только мужчина. Рокси саркастичная, говорит без обиняков: после глупой болтовни и сюсюканий медсестры Сэнди я это очень приветствовал.

Жаль только, что у Рокси не все дома. Какие еще призраки?

Я покачал головой. Действительно жаль.

Вдруг что-то сверкнуло. Я во все глаза уставился на неказистый кулон у Рокси на шее, изготовленный в прошлом или позапрошлом столетии. Голубой камень в нем неожиданно… засиял?

Я был совершенно сбит с толку. Закатив глаза, Рокси постучала ногтями по подвеске. И тут поднос, блокнот, ручка, пластиковый стаканчик и бутылка с водой слетели с тумбочки и врезались в стену. Одеяло сорвало с койки, ширма перевернулась – в лазарете словно бушевал ураган! А в следующий миг все стихло.

– Твою ж!.. – Соскочив с кровати, я запутался в лежавшем на полу одеяле и схватился за стену, чтобы не упасть. – Что за… Что это?!

Сердце билось так быстро, словно меня хватил инфаркт. Это он? Все, конец мне?

– Как… как ты это сделала?

Рокси указала на подвеску:

– Магия.

Камень светился. Внутри его будто закручивался водоворот. Неожиданно подвеска погасла. Теперь она казалась обычным, даже невзрачным украшением.

– В этом амулете скрыта магия, – продолжила Рокси. – С помощью ее я изгоняю духов, захвативших чье-то тело. Обычно люди переносят это легко. А ты упал замертво. Ты не дышал. Сердце не билось. Никаких признаков жизни.

Я во все глаза смотрел на нее. Отчаянно. Недоверчиво. Испуганно. От шока я не мог ни о чем думать. Зато речевой аппарат работал безукоризненно.

– А потом? Ты магически вернула меня к жизни?

– Нет. Я просто оказала первую помощь, – пожала плечами Рокси.

– Сделала искусственное дыхание?

Рокси прищурилась. Она явно близка к тому, чтобы еще раз швырнуть что-нибудь через всю комнату. Надеюсь, не меня. Несмотря на бешено колотящееся сердце, я не мог не шутить. Мне нужно острить и дурачиться, чтобы собраться с мыслями. Надо установить границы нормального. Не важно, что это нормальное для меня значит.

– Окей. Допустим, это правда. Значит… – Нервно облизнув пересохшие губы, я пересилил себя и задал этот вопрос, хотя звучал он абсурдно: – Значит, дух виноват в моей амнезии?

Я ожидал, что Рокси покатится со смеху. Что будет тыкать пальцем, потешаться надо мной – наивный, повелся и поверил в эту историю. Меня охватило отчаяние. Память как белый лист. То, что я допускал существование призраков, странность? Или я верил в них раньше? Проклятье, я ведь почти умер. Может, я дух, а это ад. Кто знает?

Однако Рокси не рассмеялась. Даже не улыбнулась. Не объявила, что это все шутка. Она просто смотрела на меня со странным выражением лица. Ее злили мои глупые вопросы? Она подозревала, что я ее обманываю? Но я даже не помнил, когда родился или какой у меня размер ноги, и не мог никого обмануть.

– Пока неизвестно, связана ли твоя потеря памяти с духом, – спокойно объяснила она.

Понятия не имею, что Рокси прочитала на моем лице, но она зачем-то опять коснулась амулета – боже мой! – и выпрямилась. Стоит ли упоминать, что теперь в моем поле зрения оказалась ее грудь? До этого мгновения я вел себя по-джентльменски, но теперь мой взгляд невольно скользнул чуть ниже…

Рокси кашлянула. Один раз. Второй. На третьем я испугался, что у нее начнется приступ удушья, и, подняв глаза, посмотрел ей в лицо.

Рокси выглядела равнодушной, но в ее глазах мелькнула ярость и… что-то еще?

– Будешь пялиться на мою грудь – получишь стрелу прямо в…

– В яйца? – закончил за нее я, скривившись.

– Нет. – Ее улыбка больше напоминала оскал. – В бедренную артерию. А я уйду, оставив тебя медленно и мучительно истекать кровью.

– Как мило, – протянул я с усмешкой, которую не сумел бы сдержать, даже если бы на кону стояла моя жизнь. – Ты этого не сделаешь.

– Поживем – увидим, – несколько секунд Рокси скептически на меня смотрела, будто принимая какое-то решение, а затем глубоко вздохнула: – Теперь тебе известна правда, так что собирайся, пойдешь со мной.

– Куда?

– Хочешь узнать? Тогда идем.

Я обвел взглядом по-спартански обставленную палату. Дело не в том, что у меня слишком много вещей, которые надо взять с собой, просто… я ведь пациент. Нельзя уйти из лазарета просто потому, что захотелось. Или можно?

Черт. Конечно, можно! За эти два бесконечно долгих дня ничего не произошло. Никто не подал мне историю жизни на блюдечке, так что я вправе идти, куда вздумается. Да, без сомнений.

– Ладно.

Бросив на Рокси испытующий взгляд и удостоверившись, что она совершенно серьезна, я избавился от иголок и трубок, подсоединенных к телу, и сунул ноги в тапочки, которые вместе с черными спортивными штанами и чересчур большой футболкой мне предоставила Сэнди. На тумбочке, на полу не было ничего, что мне нужно. Никаких личных вещей, фотографий, ключей, телефона. А блокнот с каракулями мне ни к чему.

Я еще раз хорошенько осмотрел палату. На всякий случай. Не увидев ничего, что стоило взять с собой, я спрятал руки в карманы застиранных штанов и пошел за Рокси.

– И еще кое-что. – У самой двери она вдруг остановилась и обернулась ко мне.

Я вопросительно приподнял брови.

– Как тебя называть? – спросила Рокси.

«Уж точно не Джо Доу», – такой была первая мысль, мелькнувшая в голове. Вместо ответа я растерянно оглядел палату, пытаясь найти что-нибудь внушающее доверие. Нет, ничего. Совсем ничего.

Наконец я наткнулся взглядом на телевизор, по которому все еще шел боевик с гоночными автомобилями. Неплохой фильм, видимо, эпизод какого-то сериала. Но у меня в голове засело только одно ранее упомянутое имя.

– Шоу, – ответил я. – Зови меня Шоу.

Проследив за моим взглядом, Рокси тоже посмотрела на телевизор, но осталась невозмутимой. Только кивнула:

– Ясно. Добро пожаловать к охотникам Лондона, Шоу.