Взросление любви и "эликсир счастья" (СИ)

1 среда

«Можно ли войти в одну реку дважды? Можно ли влюбиться в одного и того же человека дважды? Все течет… все меняется… все возможно…»

Высокие каблучки звонко выбивали частую дробь по асфальту: Бэлла Панфилова спешила на работу — сегодня она явно опаздывала.

После обильных дождей первый день лета выдался солнечным, но прохладным.

Поднимаясь по ступеням подземного перехода, Бэлла увидела стоящий на остановке автобус и, забыв о высоких каблуках, побежала к нему, но то ли водитель не заметил бегущую девушку, то ли из пресловутой мужской вредности, он закрыл двери перед самым носом запыхавшейся Бэллы, и автобус злорадно отъехал от остановки.

Погрозив кулачком вслед удаляющемуся автобусу, Бэлла немного отдышалась и постаралась забыть неприятный инцидент — характер у нее был отходчивый.

Она достала из лакированной сумочки пудреницу, открыла ее и посмотрелась в зеркало. Отражением своим (впрочем, как и всегда) Бэлла осталась довольна: ее изумрудные глаза блестели от волнения; от быстрого бега на щечках играл нежный румянец; капризный ротик был приоткрыт, обнажая ровные, белые зубки; густые волосы цвета темной меди слегка растрепались, но это ни в коей мере не портило общее впечатление, даже наоборот, придавало ее облику романтическую беспечность и чувственную порывистость.

— Вах, вах, вах! Какой красавиц! — раздался за спиной Бэллы восторженный мужской голос.

Девушка сунула пудреницу в сумочку и привычно «надела на лицо» маску надменности: бесцеремонные высказывания мужчин по поводу ее внешности порядком раздражали.

— Иди ко мне моя красавица, отрада моего сердца! — продолжилось восторженное мужское воркование, и возмущенная «красавица» резко обернулась, готовая дать отпор мужскому хамству.

На скамейке под навесом, расставив толстые ноги, но при этом соединив колени, сидел полный мужчина и, склонив кудлатую голову, ласково разговаривал с кем-то лежащим у него на коленях и заботливо прикрытым его пухлыми руками.

Надменный взгляд Бэллы сменился удивлением — оказывается, она со своей внешностью тут совсем ни причем.

Полный мужчина поднял голову и посмотрел сквозь толстые линзы очков на незнакомую девушку близорукими глазами.

— Простите, что невольно потревожил вас, — извинился он и, прищурившись, стал разглядывать собеседницу. — Ба! Да вы тоже красавица! — искренне восхитился толстяк. — Вы зеленоглазая Хозяйка Медной Горы! Честно признаюсь вам, что в данном случае затрудняюсь сказать, кто из вас двоих красивее: вы или Лаура.

Сравнение с возлюбленной Петрарки порадовало Бэллу — давно она не слышала такого изысканного комплимента (то ли мужчины перестали читать любовные стихи и восторгаться женщинами, то ли ее естественная красота не вызывала у мужчин возвышенных чувств, а лишь будила низменные инстинкты и захватнические желания).

Бэлла подошла к скамейке. Мужчине было лет тридцать «с хвостиком». Поношенный серый костюм, надетый на толстый свитер и застегнутый на одну пуговицу, был ему явно маловат, но это его нисколько не смущало.

— Хотите посмотреть мою Лауру? — спросил он и улыбнулся такой восхищенной улыбкой, что Бэлла не смогла отказаться и наклонилась, заглядывая за большие руки толстяка. — Вот, смотрите, какая она красавица!

Толстяк раскрыл руки — на коленях у него что-то завозилось. Бэлла присмотрелась и в следующую секунду с криком отскочила в сторону.

— Фу! Какая гадость! — воскликнула она, и ее красивое личико исказила брезгливая гримаса. — Мерзкая, противная лягушка!

— Что?! Лаура гадость! — возмутился мужчина.

Он достал из кармана пиджака клетчатый платок, осторожно и в тоже время тщательно протер голову жабы, положил платок рядом на лавку и в доказательство своей любви громко чмокнул земноводное в голову.

От этого показного жеста мужчины Бэллу передернуло, и она сделала еще несколько шагов в сторону.

Если бы это был симпатичный, пухленький хомячок или «волосатая» морская свинка, ну, на худой конец умная крыса (хотя крыс Бэлла тоже терпеть не могла), она еще как-то смогла бы объяснить себе и принять столь восторженную любовь хозяина животины, но восхищаться и целовать скользкую, холодную, противную лягушку!!!

Фу! Фу! Фу! Какая гадость! Что угодно, только не это!

— Эх, вы, женщины! — огорченно произнес толстяк, любуясь своим «сокровищем». — Почему вам всегда нравится внешняя пушистость и белоснежность? Разве не важнее внутреннее содержание предмета? Возьмем, к примеру, лягушку — для науки она сделала намного больше, чем крысы, собаки и обезьяны вместе взятые, но до сих пор неблагодарные люди не поставили ни одного памятника этим уникальным созданиям.

— Памятник лягушкам?! Представляю, какой бы это был памятник! Бр-р! Нет уж, увольте — это как-то, не очень красиво…

— А почему все и всегда должно быть красиво? Вот я некрасивый, но от этого не стал менее талантливым, и без ложной скромности готов заявить, что я — гений!

— Прямо так смело и заявляете: «я гений»! — иронично усмехнулась Бэлла, но толстый мужчина не услышал в ее голосе ноток сарказма.

— Да, гений! Не хочу никого оскорблять, но внешность человека не влияет на его умственные способности. Вот вы, например, очень красивы, а не знаете элементарных вещей: моя Лаура не мерзкая лягушка, а одна из крупнейших амфибий Bufo marinus — жаба Ага. Правда, еще маленькая: всего пятнадцать сантиметров в длину, но я надеюсь, в будущем она достигнет длинны двадцати, а то и двадцать пять сантиметров.

— Такая огромная? Ужас какой! Не дай Бог, встретиться на узкой тропинке с такой громадиной!

— Жаба Бломберга еще больше, — радостно сообщил толстяк, и толстым пальцем погладил по голове свою любимицу, жаба при этом издала звук похожий на кошачье урчание.

— Кошмар!

— Ну, почему же «ужас» и «кошмар», они очень умные создания и легко поддаются дрессировки. Правда, некоторые из них ядовиты, и необходимо соблюдать меры предосторожности при контакте с ними, как и моя Лаура…

Следующие пятнадцать минут ожидания автобуса пролетели для Бэллы очень быстро — лекция о жабах Ага и других представительницах «ядовитого семейства» была столь удивительна и познавательна, что девушка даже подошла к скамейке, на которой восседал полный мужчина, и уже без прежнего омерзения, но с опасением (из лекции она узнала, что при раздражении и опасности жаба Ага могла «плюнуть» в противника струей яда из желез над глазами) еще раз посмотрела на «красавицу»-Лауру.

Нет, жаба ей явно не нравилась!

Очень не вовремя, прерывая беседу, вдалеке показался автобус.

— Вы поедите? — поинтересовалась Бэлла, искренне желая продолжить интересное знакомство.

— Нет, — мотнул кудлатой головой толстый мужчина и с восхищением посмотрел на молоденькую собеседницу — ему явно льстило, что такая красотка слушала его «лекцию» о земноводных). — Я тут жду заказчика — мне надо передать ему результаты моих исследований, отчеты по расходу денег и, так сказать, опытные образцы.

«Гений» похлопал рукой по портфельчику и, понизив голос, доверительно сообщил:

— В большей степени мои исследования касаются яда Лауры, но я проводил опыты и над другими пресноводными — результаты ошеломляющие!

— Ну, что ж… — Бэлла была слегка разочарована: вот так всегда — встретишь интересного человека, и тут же приходится расставаться. — Удачи вам в ваших исследованиях.

— Меня зовут Лев Клинцевич, — с опозданием представился толстяк.

— Бэлла Панфилова.

— Моя лаборатория находится в подвале вон той башни, — Клинцевич указал пальцем в сторону панельного, одноподъездного, семнадцатиэтажного дома, стоящего напротив остановки через дорогу. — Будет время и желание — заходите. Буду рад продолжить наше знакомство.

— Спасибо за приглашение.

Автобус подъехал к остановке.

С сожалением Бэлла попрощалась, вошла в автобус и села у окна.

Двери закрылись, автобус тронулся, и девушка помахала рукой смотревшему на нее странному мужчине — это же как надо любить мерзкую, нет, противную жабу, чтобы исследовать ее, целые дни находиться в ее обществе, разговаривать с ней, как с человеком, целовать ее, сравнивать по красоте с женщиной и называть ее человеческим именем.

Автобус набирал скорость, Бэлла уже хотела отвернуться от окна, но вдруг увидела, как ее новый знакомый неожиданно стал медленно заваливаться на скамейку. Она вскочила с сиденья и приникла к оконному стеклу — Лев Клинцевич лежал на широкой деревянной лавке и не шевелился.

— Стойте! — закричала Бэлла, бросаясь к водителю. — Откройте дверь — мне надо выйти из автобуса! Человеку на остановке стало плохо!

Водитель автобуса резко затормозил, и открыл дверь.

Бэлла выскочила из автобуса и, забыв о высоких каблуках, бросилась к остановке.

Подбежав к лежащему на скамейке Льву Клинцевичу, она протянула руки, чтобы его поднять, но, увидев ширящееся кровавое пятно на груди толстяка с двумя черными, обожженными, маленькими дырочками, и в испуге замерла, понимая, что случилась ужасная трагедия.

Она беспомощно оглянулась по сторонам и заметила быстро удаляющегося от остановки мужчину. На секунду мужчина обернулся, зло посмотрел на девушку, стоящую около раненного толстяка, сел в черную машину и уехал.

Этих секунд Бэлле хватило, чтобы испугаться и понять, кто убил безобидного, гениального толстяка. Она, как завороженная, смотрела вслед удаляющейся машине, мысленно повторяя приметы потенциального убийцы:

«— Черноволосый мужчина лет сорока, среднего роста, плотный, в кожаной, черной куртке и темно-синих джинсах, особых примет нет, разве что черные сросшиеся брови и глубоко посаженные, злые глаза. Машина… какая-то иномарка… номер замазан грязью…»

Лев Клинцевич захрипел на скамейке, и Бэлла шагнула к нему, чуть не наступив на сидящую на асфальте жабу.

— Позаботься о Лауре и других… — тихим шепотом просипел толстяк и протянул руку в направлении портфеля. — Мои исследования никому не отдавайте — они опасны для человечества…

— Я вызову «Скорую», и все будет в порядке, — попыталась обнадежить раненого Бэлла, хотя точно знала, что в порядке уже ничего не будет.

Она достала мобильный, вызвала «Скорую», позвонила в полицию и сообщила о ранении человека — оставалось только ждать и тех и других: больше сделать Бэлла ничего не могла. Она склонилась над Клинцевичем, он смотрел на нее, с трудом фокусируя угасающий взгляд на ее лице.

Подчиняясь его просьбе, Бэлла вытащила из сумочки полиэтиленовый пакет, сунула в пакет тощий, потертый портфельчик, тут же сложившийся пополам, накрыла жабу носовым платком Клинцевича и, преодолевая отвращение, подняла с асфальта мерзкую, препротивную, бородавчатую жабу. Подержала ее немного перед близорукими глазами толстяка, и посадила Лауру в полиэтиленовый пакет на портфель.

— Теперь ваша подопечная в безопасности, — заверила Бэлла тяжело дышащего мужчину. — Сейчас приедет «Скорая» и вам помогут.

— Не надо… за мной уже идут… Мой прощальный подарок тебе, зеленоглазая ящерка… за заботу о Лауре… мой «эликсир счастья»… — и непризнанный гений, как в бреду, начал повторять какую-то длинную химическую формулу с объёмом каждого элемента в мг. — Меньше аренобуфогина… 0,01, чтобы не блокировал выделение 5-гидрокситриптамина в мозгу и тромбоцитах… И будет тебе счастье!

Произнеся формулу несколько раз, Лев Клинцевич закрыл глаза и обмяк.

С жалостью Бэлла смотрела в бледное, опавшее лицо раненного гения, вытирая пальцами выступившие на глаза слезы…

Бэлла совсем не заметила, что пальцы у нее слегка покраснели, зуд и жжение в пальцах с каждой секундой увеличивались… веки тоже покраснели и тут же припухли, перед глазами поплыл полупрозрачный, радужный туман, сквозь который Бэлла вдруг увидела образовавшийся около остановки светящийся, «водяной» овал с человеческий рост, из которого неспешно, один за одним выходили меднолицые люди с высоко забранными в хвост длинными волосами в разных цветов тканых, длинных «пончо» с копьями в руках. Мужчины подошли к лежащему на скамье Клинцевичу, о чем-то оживленно заспорили, пока из портала не вышел такой же меднолицый мужчина с золотыми иероглифами на щеках, за ним шел невысокий, лысый жрец в черной до земли одежде… «Воины» расступились перед ними, почтительно склонив головы. Посмотрев на безвольно лежащее тело, жрец подошел, произвел какие-то манипуляции (что он делал Бэлла не видела), потом что-то сказал вождю, кивнул воинам, те подхватили тело Клинцевича и быстро скрылись в портале… Выбритый наголо жрец шел последним, за вождем, но около портала вождь неожиданно остановился, посмотрел на Бэллу, протянул ей руку, словно приглашая ее пойти с собой… Черные глаза его смотрели на девушку с явным интересом и нескрываемым желанием, хотя лицо с «орлиным» носом и тонкими губами, оставалось бесстрастным, но жрец замахал руками, что-то быстро говоря и подталкивая замешкавшегося вождя в спину. И тогда вождь что-то выхватил из руки жреца и бросил это «что-то» понравившейся красотке из другого мира — машинально Бэлла поймала сверкнувший предмет, кивнула головой, благодаря за подарок, и, очаровательно улыбнувшись, помахала ручкой — пока, пока! Портал заколебался, стал уменьшаться, и мужчины быстро шагнули в него…

Радужный туман перед глазами Бэллы рассеялся, и она потрясла головой прогоняя наваждение.

— Это глюки из-за этой мерзкой жабы! — догадалась она, глядя на стоящий у ее ног пакет. — Наверно немного ядовитого вещества осталось на платке Клинцевича и, когда я пересаживала Лауру в пакет, оно попало мне на пальцы… вот они и горят, а я еще и глаза потерла… Надо же такое привидится!

Бэлла посмотрела на свои пальцы, перевела взгляд на запястье и замерла…

На ее запястье красовался массивный, золотой браслет с непонятными символами и иероглифами!

Браслет, подаренный вождем…

Очень красивый и очень тяжелый…

Бэлла тут же отвернула манжету курточки и прикрыла браслет…

Об этом она подумает потом!

До приезда «Скорой» толстый, кудлатый мужчина скончался: у него горлом пошла кровь, и жизнь гениального человека оборвалась… в этом мире.

2

Дожидаясь «Скорую» и полицию, Бэлла нервничала — сумеет ли она описать мельком увиденного преступника, помочь следователю раскрыть преступление и одновременно утаить от него важную информацию.

Да, да — именно утаить важную информацию!

Эта мысль возникла у Бэллы в голове сразу после смерти Клинцевича — он ясно сказал, что его исследования опасны для человечества, а раз так, то она просто обязана уничтожить результаты его проплаченных исследований…

И спасти планету от новой напасти!!!

Жизнь всего человечества гораздо важнее какого-то там следствия!

В минуты ожидания все умственные способности Бэллы были направлены на то, чтобы выстроить вполне логичные объяснения для следователя, скрывая при этом часть важной информации.

Покойника Бэлла не испугалась — в привидевшемся видении живого Клинцевича унесли, а здесь осталась его пустая оболочка! бред бредовый! — даже села рядом с ним на скамейку, поставив на колени пакет с Лаурой — вот какая она стала смелая!

Позвонила на работу, предупредила начальницу секретариата о своем вынужденном опоздании. Начальница, узнав об убийстве человека, пообещала Бэлле все уладить.

Услышав сирену «Скорой», Бэлла тут же нашла выход и решила прикинуться дурочкой — делов то: молчать и бестолково хлопать глазами!

Какой спрос с дурочки-красотки? Она может забыть кое-что или перепутать, а потом вспомнить — при такой позиции у нее (у Бэллы) появится время подумать и скрыть кое какие факты и информацию от следствия.

Внутренне подготовившись к своей роли, Бэлла надула губки и часто-часто захлопала ресницами.

«— Бедная, осиротевшая девочка! — про себя запричитала она, сознательно очеловечивая мерзкую жабу — жалеть «лягушку» было очень противно, другое дело человека. — Кто теперь о тебе позаботиться, дорогая? Кто тебя, несчастную, накормит? А, кстати, чем питаются жабы Аги? Раз они хищники, то питаются какими-нибудь живыми насекомыми: мухами или тараканами. Бр-р! Неужели мне придется еще и кормить это отвратительное создание ужасными тараканами?!»

От омерзения и жалости к себе на глазах Бэллы выступили слезы.

И вовремя! Вслед за остановившейся на автобусной остановке «Скорой» подъехали «полицейские» машины.

Из «служебных» машин вышли «официальные» мужчины и занялись своими служебными, мужскими обязанностями.

Все происходящее далее Бэлла оценивала с двух позиций: со своей собственной (умницы-Бэлль, окончившей школу с золотой медалью) и дурочки-красотки, поэтому ответы на свои вопросы полицейский капитан, допрашивающий ее, получал с большой задержкой, да и то после нескольких наводящих вопросов.

Это обстоятельство его порядком раздражало, но, глядя на длинноногую красотку в обтягивающих джинсах и стильной курточке, он обреченно вздыхал и стойко сносил все «издержки полицейской профессии» («работать» с людьми дело хлопотное, а «работать» с женщинами особо неблагодарное: ибо все бабы дуры, а красивые бабы — дуры в квадрате).

Молодой врач «Скорой помощи» ничего у слезливой красотки не спрашивал (разве что телефончик) — да и что спрашивать, когда и так все ясно: пациент мертв, и причина его смерти вполне очевидна: две дырки от пули в его груди.

«Скорая» уехала.

— Придется нам с вами, гражданочка Панфилова, еще подождать, — заглянув в паспорт Бэллы, произнес следователь. — Вот закончит следственная бригада следственные мероприятия и разойдемся…

— А как же моя работа? — наивно похлопала Бэлла длинными ресницами.

— Я думаю, что на работу вам, гражданочка Панфилова, сегодня уже не попасть.

И следователь поспешил к работающей следственной бригаде — выносить «сказочной красоты» идиотку он больше не мог.

«— Это надо же! Кому-то достанется такое сокровище! — ужаснулся он, на ходу обернувшись и издалека посмотрев на «царевну нашего времени». — И мужик этот еще будет гордиться, что такая красавица снизошла до него, стала его женой и нарожала ему кучу детишек! Дурак! Как есть дурак! Хотя, может быть, он будет с ней счастлив: раз он дурак, а она дурочка, то, значит, они два сапога пара. Только бы их детишки умом не пошли бы в своих родителей, лучше бы в кого-нибудь из родственников!..»

Следственная бригада, занималась «делом», косясь на стоящую у скамейки свидетельницу-красотку и собравшуюся на остановке толпу любопытных. И только после того, как на месте преступления все сфотографировали, запротоколировали, убитого Льва Клинцевича, наконец-то, увезли в морг.

— Что же теперь с ним будет? — подойдя к плотному, среднего роста следователю, поинтересовалась Бэлла.

— Вскроют, составят акт…

— Да нет, я не об этом. Кто его будет хоронить? — уточнила Бэлла.

— А-а… — протянул следователь Зимин, теряя интерес к теме (он интересовался только работой — за свои сорок пять лет он больше половины проработал в следственных органах). — Сообщим о смерти родственникам убитого — это их проблемы.

— А если у него нет родственников? — настойчиво «допрашивала» Бэлла.

— У всех есть родственники, — отрезал следователь, но, вспомнив о своем одиноком житье-бытье… — а, впрочем… Если таковые все-таки не отыщутся, то похоронят бедолагу за счет государства.

— Это что, в общей могиле? — ужаснулась Бэлла. — С бомжами и невостребованными трупами?

Следователь Зимин удивленно дернул бровью и подозрительно уставился на девушку — возможно, эта красотка не такая уж дурочка, как показалось ему вначале разговора, и с ее показаниями можно будет работать!

— Это уж как полагается, — ответил он, с интересом ожидая дальнейшей реакции свидетельницы.

— Заявляю вам официально, гражданин следователь, что такого безобразия я допустить не могу! — Бэлла была возмущена черствостью служителя закона — ее изумрудные глаза горели негодованием.

Вторая бровь следователя Зимина полезла вверх — опаньки, какие тут оказывается страсти-мордасти! А он то поверил, что это случайная свидетельница, случайно оказавшаяся на месте преступления.

— Так вы были с убитым хорошо знакомы?

По мнению опытного следователя, заданный вовремя вопрос должен был попасть в десятку, но ожидаемого эффекта на свидетельницу он не произвел: девушка не занервничала и не покраснела, уличенная во лжи, а лишь надменно вскинув брови, захлопала длинными ресницами.

Услышав коварный вопрос, Бэлла почувствовала «мертвую хватку» инфантильного на вид следователя, опомнилась и вернулась в образ дурочки-красотки.

— Мы? Хорошо знакомы?! Вовсе даже нет! — фыркнула она, всем своим видом показывая, что устала от вопросов. — Мы просто перебросились с этим мужчиной парой фраз, пока я ждала автобуса.

— Что же могло послужить поводом для сближения таких разных людей? — не отставал следователь Зимин, вспоминая толстого, кудлатого пострадавшего, и словам Бэллы не поверил — такая яркая красотка (ну, прямо с обложки глянцевого журнала) вряд ли снизойдет до остановочного знакомства с человеком столь отталкивающей внешности.

— Для сближения? Ну, что вы, господин следователь! Я не знакомлюсь на остановках с мужчинами — это не мой стиль! Но в данном, конкретном случае мы поговорили… люблю всякую живность.

— А причем тут живность? — опешил следователь Зимин и подумал, что у свидетельницы совсем стало плохо с головой от переживаний.

— Ну, как же! — Бэлла снова округлила глаза и похлопала накрашенными ресницами. — Она тоже… живность!

— Кто она?

Бэлла достала из своей сумочки пачку одноразовых платков, вытянула из пачки сразу три штуки, расправила, аккуратно сложила их вместе, накинула их на руку и, брезгливо сморщившись, полезла в пакет и достала из пакета Лауру.

Следователь Зимин, заинтересованно и терпеливо наблюдавший за действиями девушки, увидев в руке свидетельницы бородавчатое, дрыгающее лапами существо, прытко отскочил в сторону.

— Вы чего это? — нахмурившись, хрипло спросил он. — Что вы мне в лицо суете это страшилище! Это кто?

— Это, господин следователь, — жаба Ага, — с трудом сдерживая улыбку, с чувством полного удовлетворения, проинформировала Бэлла. — Вы спросили о поводе нашего знакомства — поводом стала она — Лаура.

Следователь Зимин скривился — вид бородавчатого существа вызывал у него неприятное воспоминание о своих бородавках, с трудом выведенных.

— И не противно вам, такой красивой девушке держать в руках такую огромную… уродину?

Чувства следователя Бэлла вполне понимала и даже разделяла, но противоречила ему из солидарности с убитым толстяком.

— Я тоже так думала, господин следователь, — вздохнула она (держать в руке жабу было все-таки противно), — но после разговора со Львом, оказалось, что жаба Ага очень удивительное создание: настоящий хищник и питается не только мелкими насекомыми, но и довольно крупными грызунами! Он рассказал мне, что, когда этих жаб завезли в Австралию (местные фермеры наивно полагали, что жабы Аги будут уничтожать только вредителей сахарного тростника, но просчитались) огромные и прожорливые жабы начали уничтожать грызунов, змей, ящериц и лягушек, чем нанесли аборигенной герпетофауне большой вред. Кстати, Лаура была любимицей погибшего, перед смертью он попросил меня позаботиться о ней и о других своих подопечных. Однако, я думаю, что такой подвиг мне не под силу и с удовольствием уступлю вам это право. Берите!

С кислой миной Бэлла протянула жабу в сторону следователя.

— Да вы что! — сделал он шаг назад, пряча руки за спину, тут же забыв о промелькнувшем у него сомнении в идиотизме свидетельницы, услышав от нее: «аборигенная герпетофауна» — это же надо: выговорила и не споткнулась. — Раз вам поручили за ней ухаживать — вот и ухаживайте.

— Но я не знаю, как с ней обращаться, — Бэлла выразительно посмотрела на следователя Зимина, потом на Лауру и снова беспомощно похлопала длинными ресницами (этот прием действовал на мужчин безотказно, и они всегда «бросались на помощь»). — Ее надо кормить какой-то живностью: тараканами или кузнечиками, и к тому же она еще и ядовитая.

— Ядовитая?

— Так сказал ее хозяин.

Следователь Зимин сделал еще шаг назад и, тоскливо оглянувшись на свою машину, вздохнул — это надо же так «вляпаться» в это женское болото: красотка-идиотка и ядовитые жабы!

«— Свидетельница сказала, что у пострадавшего эта жаба не одна. Нужно будет обязательно привлечь к расследованию специалистов по этому профилю. Привлечь и как следует расспросить их о странном увлечении погибшего. А может быть, это было совсем не «странное увлечение», а его работа? Работа с ядовитыми жабами?! Если это так, то интересное кино получается!..»

— Как же мне осматривать этот серпентарий? — вслух посетовал он.

Но помощь неожиданно пришла, чем еще больше усилила подозрения Зимина, относительно умственных способностей медноволосой красавицы.

— У меня сосед учится на биофаке — недавно из армии пришел — он о живности много всего знает. Может, его пригласить для консультации на сегодня? — предложила Бэлла, вспомнив о своем однокласснике Олеге Протасове (впрочем, о нем она никогда не забывала!).

Зимину ничего не оставалось делать, как согласиться.

— Ну, а куда мне деваться — приглашайте. Завтра найдем какого-нибудь специалиста в этой области, а пока осмотрим подопечных пострадавшего вместе с ним, тем, более, что контингент в коллекции у убитого ядовитый.

Бэлла обрадовалась разрешению следователя: Олег Протасов был не просто ее соседом-одноклассником, а еще и «хорошим другом», с которым можно было обсудить любые вопросы, и которому можно было доверить любую тайну (а тайн в этом деле хватало)… любую (кроме тайны своего сердца). Она тут же достала из сумочки телефон и позвонила ему.

— Привет, Олежка! Что делаешь?

— Тебе что-то от меня нужно? — спешно проглатывая кусок бутерброда, поинтересовался Протасов.

— Угадал, нужно. Приезжай на Добрынинскую, нам со следователем срочно нужна твоя консультация.

— Со следователем? — насторожился атлетического сложения парень (этот «ботаник» имел накаченное тело, в юности увлекся бодибилдингом, но во время поумнел и качать мускулы перестал: остались гантельки, боксерская груша, утренние пробежки…).

— Со следователем, — подтвердила Бэлла и посмотрела на Зимина: не подслушивает ли — следователь подслушивал, и она не стала вдаваться в подробности, старательно выдерживая роль красотки-идиотки.

— Куда это ты, милая подруга, вляпалась? — придерживая мобильный плечом, начал собираться «на свидание» Протасов.

— Приедешь, все расскажу. А консультация нам со следователем нужна по поводу жабы Аги и других пресноводных обитателей.

— Ого! Да ты никак на старости лет биологией увлеклась?

— Вовсе не я.

— Неужто твой следователь увлекся?

— Вовсе он не мой! — прикрывая телефон рукой, рассерженно зашипела Бэлла. — Лучше захвати резиновые перчатки, умник. И потолще!

Шипение Бэллы означало крайнюю степень ее рассерженности и — дальше шло лишь презрительное молчание.

— А я сегодня все думал: чего же это мне с самого утра так не хватает — оказалось, твоего милого голоска, змеища ты моя подколодная! — хохотнул Протасов, вытаскивая из ящика «мамины» резиновые перчатки розового цвета. — Жди, Белка, через полчаса буду!

Выйдя из квартиры, он поспешил на встречу с бывшей одноклассницей и представителем власти, на ходу гадая, что же такое могло случиться с его подругой, раз она обратила свое внимание на презренную жабу Агу.

3

Пока Бэлла и следователь Зимин ждали «студента-биолога», они не обмолвились друг с другом ни единым словом: девушка сидела на лавке, думая о случившемся (наконец-то, у нее появилось время для размышления), а дознаватель сидел в своей старенькой машине и на планшете выяснял все об убитом человеке, поглядывая на свидетельницу: что там ни говори, а «красота страшная сила» — мужские глаза сами собой, помимо воли хозяина, ищут предмет восхищения и любования.

Бэлла Панфилова действительно была настоящей красавицей: выше среднего роста, длинноногая, с тонкой, осиной талией и изящными аристократическими руками, с нежной матовой кожей и глубокими изумрудными глазами. В довершение к внешнему богатству (мало кто из мужчин догадывался о столь расточительной щедрости Небес) Бэлла обладала живым умом, отличной памятью и легким характером, но, придавая значение лишь внешней красоте, все вокруг прочили ей блестящее будущее фотомодели. В выпускном классе поддавшись уговорам подруг, Белла пошла на поводу у них и стереотипного шаблона: раз ты красавица, значит, тебе прямая дорога на подиум или журнальную обложку. Однако, Бэлла и ее подруги крупно ошиблись: камеры девушку просто ненавидели. На фотографиях новая перспективная модель получалась ужасно — кожа ее теряла свою матовость и становилась синюшной, правильные черты овального лица волшебным образом расплывались, становясь ассиметричными, а густые кудри цвета темной меди топорщились в разные стороны, сводя на нет все старания стилистов — в общем, из писаной красавицы Бэлла превращалась в Медузу Горгону с неживыми, «каменными» глазами. Фотографы и операторы хватались за голову, стилисты срочно делали новый макияж и прическу, но все попытки примирить обворожительную девушку и беспощадный объектив были напрасными.

К тому же кроме «видимых» через объектив «недостатков» у Бэллы были еще и скрытые «недостатки», делающие невозможным ее пребывание в шоубизнесе — это доброжелательность и открытость. Еще Бэлла была начисто лишена честолюбия — так что карьера модели и фотомодели для нее быстро закончилась. Она без сожаления оставила шоубиз, поступила в экономический институт на вечернее отделение и пошла на курсы секретарей-референтов. Вот тут у Бэллы раскрылись доселе скрытые способности: бездушный компьютер оживал под ее трепетными пальцами и работал с такой скоростью, что опытные преподаватели только «диву давались». Она любила трудные задачки, с легкостью вскрывала любые пароли и чувствовала себя во всемирной паутине, как у себя дома на диване. Бэлла была лучшей на курсах и ее, конечно же, заметили — еще бы не заметить такую красавицу ростом под метр восемьдесят (с каблуками) и такую умницу (именно в таком порядке) и сразу же пригласили в секретариат крупной немецкой компании по производству профилей для пластиковых окон. Красивая девушка с легкостью сделала бы головокружительную карьеру (от простой секретарша до первой дамы компании — вот как приспичило главе фирмы), если бы была посговорчивей и попокладистей в отношении начальственных притязаний, но тут Бэлла проявила невиданную твердость и даже болезненную щепетильность — то, что все мужчины считают ее дорогой, красивой игрушкой и наперегонки стараются затащить в постель, ее просто убивало.

— Неужели, Олежек, так будет всегда? Все мужчины воспринимают меня только как сексуальный объект! — часто жаловалась она своему бывшему однокласснику — соседу этажом ниже. — Раз я красавица — значит, меня надо обязательно прикупить и прибрать к рукам! Разве я не заслуживаю простого человеческого уважения?

— Заслуживаешь! Еще как заслуживаешь! — успокаивал ее весельчак Олег Протасов, дружески обнимая девушку за плечи. — Ты, Белка, прости их — все они козлы: думают не той головой, когда видят такую красавицу, как ты. Извини, за грубую правду. Если бы они учились с тобой в одном классе, то воспринимали бы тебя совершенно по-другому, ну, как я, например, и все наши ребята. Хотя если честно сказать, то все мы в тебя были тайно люблены — физиология у мужчин такая: любить все красивое и недоступное, и стараться захапать. А уж если не получилось — берегись! Если не мне, то и никому!

— Это точно! — согласно кивала головой Бэлла. — Про меня уже такие сплетни по компании ходят…

— Вот я и говорю — все мужики сволочи и гады!

— Даже ты? — улыбаясь, кокетливо спрашивала девушка, сознательно играя на чувствах плечистого парня.

— А что я хуже других? — хохотал Олег, заглядывая в изумрудные глаза подруги и вздыхал (ах, какие у нее были изумительные глаза!). — И мне тоже хочется затащить тебя в кровать.

— Да ну тебя! — рассерженно вырывалась Бэлла из дружеских объятий, зная о множественных романах своего «друга». — И ты туда же… в кровать! — и про себя с сожалением подумала: — «В кровать… Нет, спасибо, становиться одной из твоих временных подружек… Это не для меня!»

— Не рвись! — удерживая ее в своих объятиях, вздыхал накаченный парень, глядя в лицо девушки. — В отличии от других мужиков я хорошо понимаю, что ты не для меня.

На что Бэлла искоса смотрела на своего бывшего одноклассника, вздыхала и меняла тему разговора — выяснять, почему «она не для него» она не хотела: его дружбу она очень ценила и разменивать ее на коротенький романчик с постельным продолжением не хотела.

4

Подходя к остановке, Олег помахал рукой Бэлле, и та, поднявшись со скамейки, быстро пошла ему навстречу, чтобы без посторонних ушей перекинуться с ним парой фраз. Но следователь не дал им такой возможности: он вышел из машины и перехватил Протасова на подходе к остановке.

— Это вы консультант-биолог? — с сомнением поинтересовался он, с уважением глядя на высокого, широкоплечего парня, и поверил в столь сомнительное утверждение только после того, как проверил его студенческий билет. — На биофаке все такие крепкие ребята или только вы?

— С мускулами только я, — широко улыбаясь, ответил Олег и для наглядности, красуясь и ни капли не смущаясь, поиграл мускулами. — Вообще-то, я на кафедре биоинженерии…

— Отлично, так держать: в здоровом теле — здоровый дух, — не слушая, похвалил Зимин, завистливо косясь на перекатывающиеся на груди под рубашкой мускулы парня — эх, если бы не работа, то он бы тоже сумел придать своей фигуре столь «живописный» вид. — Так вот о нашем деле…

Он сухо «ввел в курс дела» постороннего человека и, разговаривая по мобильному, направился к стоящему через дорогу дому.

Бэлла и Олег пошли следом, переговариваясь в полголоса.

— Ну, ты и вляпалась, подруга! — искренне посочувствовал Олег и постарался поддержать приунывшую девушку. — А вообще, ты правильно поступила, Белка, что выскочила из автобуса и вернулась к убитому мужику на остановку. Это глупо, конечно, можно было просто вызвать «Скорую» по мобильному телефону прямо из автобуса, но по женской логике — все правильно: а то, как бы ты узнала, чем это дело закончилось — менты вряд ли тебе сами бы об этом любезно сообщили.

— Балда! — обиделась Белла и даже остановилась посреди дороги. — Я такое пережила, а ты!..

— Ладно, не сердись, пошутил, — пояснил Олег и, взяв девушку за руку, потащил с проезжей части.

Они подошли к дому убитого Льва Клинцевича, около которого их уже ждали несколько человек. Осмотр «лаборатории», находящейся в подвале его дома, был простой формальностью — по крайней мере со стороны следователя уж точно: он только бросил равнодушно-презрительный взгляд на бесчисленные террариумы, стоящие на стеллажах вдоль серых подвальных стен, и брезгливо передернул плечами — Зимина больше интересовала квартира убитого мужчины, а не его «хладнокровные» питомцы.

— Мы поднимемся в квартиру Клинцевича, а вы оставайтесь здесь — осмотритесь и позаботьтесь о живности! — по-хозяйски распорядился он, не желая отвлекаться при осмотре на посторонних людей, и в сопровождении мужчин вышел из «лаборатории».

Как только железная дверь подвала закрылась за следователем Зиминым, Бэлла решительно вытряхнула на оцинкованный стол из полиэтиленового пакета свою подопечную Лауру.

Увидев недовольную, раскоряченную на столе жабу, Олег удивился.

— Какая красавица! Редкий экземпляр — сюда бы ребят биологов.

Но Белла не обратила на его слова никакого внимания.

Она осторожно достала из пакета потрепанный портфельчик, открыла замок и, растянув замызганные края, с интересом заглянула внутрь — внутри одиноко лежали несколько листов в прозрачном файлике и маленький, пластиковый футлярчик.

«— Это, наверное, самое ценное, — догадалась Бэлла и, отвернувшись от рассматривающего жабу друга, незаметно сунула футлярчик за пазуху. Передернула плечами и наглухо застегнула молнию на куртке».

Потом вытянула из портфельного нутра несколько листов в прозрачном файлике, прикинула, куда их можно спрятать и повернулась к Олегу.

— Спрячь! — приказала Бэлла и, сунув испещренные формулами листки бумаги в руки друга, снова воровато огляделась по сторонам.

— Это что? — автоматически спросил Олег, отрываясь от разглядывания «сокровищ» лаборатории.

— Результаты исследований убитого Клинцевича, — застегивая потрепанный портфельчик, пояснила девушка и снова засунула портфельчик в полиэтиленовый пакет.

— А зачем мы их прячем? — нахмурился Олег.

— Так надо! — не вдаваясь в подробности, отчеканила Бэлла, и молодой «атлет» был вынужден подчиниться (он всегда подчинялся своей обворожительной однокласснице), спрятал листочки в рукав кожаной куртки.

Со всех сторон осмотрев Протасова — что там тонюсенькая стопочка каких-то там листочков в сравнении с массой почти двухметрового, стокилограммового парня, Бэлла успокоилась и занялась другой просьбой толстяка: позаботиться о его любимице. Нашла пустой террариум и со всеми предосторожностями посадила в него Лауру.

Уставшая от путешествий жаба тут же проковыляла к «водоему» и, плюхнувшись в его мутную воду, заурчала от удовольствия.

— Надо бы их покормить, — высказал предположение Олег и вопросительно посмотрел на Бэллу — в их «паре» она всегда была скромницей и «тихой заводилой», а он драчуном и ее телохранителем.

— Корми, — презрительно дернула плечиком Бэлла и стала заинтересованно рыться в ящиках письменного стола Льва Клинцевича.

От увиденной процедуры Олег резко остановился.

— Ты что делаешь, Белка?

Но Бэлла даже не повернула головы на возмущенный возглас.

— Это как-то не того… — вновь напомнил о своем несогласии Олег.

— А как тебе убийство этого человека? Это «того»? — не отрываясь от начатого занятия, огрызнулась Бэлла. — Льва Клинцевича убили! Такого безобидного и гениального толстяка! И я хочу знать, кто и почему это сделал!

Увидев на руке Бэллы мелькнувший массивный, золотой браслет, Олег напрягся и нахмурился, но справился с эмоциями и о подарке ничего не спросил.

— Ты что сыщик? — недовольно произнес он. — Разве ты можешь раскрыть это преступление?

— А почему бы и нет?! «Не боги горшки обжигают»! — Бэлла на секунду прервала свое занятие и утвердилась в своем внезапно пришедшем на ум решении. — Точно! Я проведу свое собственное, частное расследование, и тогда посмотрим, кто из нас двоих: я или опытный следователь раскроет это преступление!

— Похоже, ты совсем сбрендила! — возмутился Олег, застывая посередине лаборатории с плотно закрытой банкой с тараканами в руках.

— Сомневаешься?

Бэлла повернулась и свысока (хотя была ниже ростом своего одноклассника) посмотрела на Олега.

Молодой человек немного стушевался под холодно-презрительным взглядом зеленых глаз подруги (ах, какие у нее были завораживающие и укрощающие глаза!) и попытался обратить возникшую ситуацию в шутку.

— Шерла Холмица ты наша! — через силу улыбнулся он своей шутке. — Давай, покормим этих бесхозных животин — кто знает, когда им, горемычным, придется плотно пообедать после всех этих событий, а потом поднимемся в квартиру твоего убиенного знакомого и поговорим обо всем со следователем: может, они уже давно нашли виновного в убийстве, и твоя сострадательная душенька, дорогая моя подружка, успокоится.

— Сам корми, — скривилась Бэлла от вида копошащихся в банке тараканов и повернулась к компьютеру. — А я пока посмотрю, чем Лев занимался на досуге и скачаю себе на флешку кое-какую информацию.

Олег покачал головой, но больше отговаривать подругу не стал — все равно она сделает по-своему, и, взяв в руку пинцет, открыл банку с тараканами.

А Белла так увлеклась «копанием в личной жизни» убитого Клинцевича, что чуть не попалась за этим непозволительным занятием — хорошо Олег услышал мужские голоса за дверью и вовремя предупредил подругу. Сунув флешку со скаченной информацией в карман, Бэлла похвалила себя, что вовремя подчистили свои следы «пребывания» в компе, и открыла первую попавшуюся карточную игру.

В помещение вошли мужчины.

— А зачем это вы, дорогая моя, копаетесь в чужом компьютере? — довольно равнодушно поинтересовался следователь Зимин, нехотя входя в подвальную лабораторию Льва Клинцевича.

— Я только поиграла немножко, — потупив глазки, смущенно похлопала Бэлла длинными ресницами. — Нет сил смотреть, как эти… чудовища поедают других чудовищ.

— Понимаю: зрелище не из приятных, — кивнул головой следователь и, подойдя к девушке, встал у нее за спиной. — Я смотрю, вы только начали партеичку, а придется ее закончить. Компьютер мы забираем: наши профессионалы поработают с ним и вытряхнут из него все интересное для следствия.

— Конечно, конечно, — тут же согласилась Бэлла и, «пробежавшись» по клавишам, быстро выключила чужой компьютер.

Зимин с уважением посмотрел на летающие по клавишам тонкие пальцы девушки и вздохнул — эта компьютерная наука давалась ему с трудом (особенно печатание отчетов — сие занятие отнимало у него уйму времени и нервов).

— Ну, как расследование? — нарочито бодро поинтересовался Протасов и стушевался под холодным отрезвляющим взглядом опытного следователя. — Я это почему спрашиваю, надо как-то решить судьбу этих прелестных созданий…

— «Прелестные создания» — это кто? — не понял Зимин и уточнил. — Мне кажется, что среди нас лишь одно прелестное создание.

— «Прелестные создания» — это жабы и лягушки, — пояснил Олег и, искоса взглянув на подругу, отвернулся, — подопечные вашего убитого мужчины.

Зимин про себя усмехнулся — чувства молодого человека и без дедуктивных методов были ясны ему, как белый день: разве можно молодому парню не влюбиться в такую девицу-красавицу, но вида не подал и пояснил.

— Подвал опечатают, всю живность отдадут под присмотр специалистов, а после окончания следствия решат их судьбу.

— А как же Лаура? — вмешалась в разговор Бэлла. — Лев поручил мне заботиться о бедняжке!

— «Бедняжка», я так понимаю, это вон то страшилище? — указал следователь Зимин на блаженно застывшую в «водоеме» жабу.

Удивляясь зрительной памяти следователя, Бэлла кивнула — она сама долго рассматривала бы всех жителей террариумов, прежде чем нашла бы Лауру, если бы не знала, в какой террариум посадила несчастную страдалицу и на какую полку поставил ее Олег.

— Вы хотите взять ее себе? — удивился следователь.

— Ну, да… — нерешительно протянула Бэлла, плохо сознавая последствия столь необдуманного поступка.

— Я тебе помогу, — быстро поддержал подругу «консультант».

— Ну, вы даете, граждане! — скривился Зимин (ладно бы кошку бесхозную взяли или собаку, а тут жабу!). — Впрочем, это ваши дела. Берите свою жабу.

— Вместе с террариумом, — нашлась Бэлла, решив заодно прихватить еще и «еду» на первое время.

— Валяйте! — махнул рукой Зимин и направился к выходу из лаборатории Клинцевича — кто поймет эту молодежь: кому-то модные шмотки, компьютер или машину подавай, а кому-то отвратительную, ужасную, ядовитую жабу! — Завтра жду вас после обеда у себя — будем составлять фоторобот мужчины…

Бэлла обреченно кивнула — опять с работы отпрашиваться…

5

Верочка Сошникова стояла у детской кроватки, с умилением смотрела на спящую дочурку и улыбалась — Дашенька, и правда, была похожа на ангелочка: светлое, круглое личико, русые, пушистые кудряшки, и огромные синие глаза.

Конечно, синева глаз у дочурки со временем изменится, и глаза станут карими (как у Верочки и отца Дашеньки), но внешнее сходство с отцом останется (по крайней мере, Верочка на это очень надеялась — мужчинам так приятно, когда дети на них похожи).

Поправив длинные, каштановые волосы, собранные в пучок, молодая мама вышла из детской, оставив дверь комнаты открытой.

«— Надо будет обязательно купить устройство, чтобы слышать детский плач на кухне, — подумала Верочка и, как всегда, тут же забыла о столь «необходимой» вещи: вот уже несколько дней мысли ее были заняты куда более глобальными вещами. — Какой все-таки «папочка» у нас молодец, — восхитилась она, — купил мне эту квартиру! Не права оказалась моя мама, целый год твердившая мне, что все мужики жадные сволочи — особенно женатые. Нет, дорогая мамочка, наш «папочка» не такой (хоть и женатый)».

Дальше мысли Верочки ушли немного в сторону, и она, нарезая овощи для борща, стала хвалить себя за то, что не послушала мать и подруг и все-таки «связалась» с женатым мужчиной и родила от него ребенка. Мужчина оказался не сволочью и, хоть и не развелся с женой, взял Верочку и Дашеньку на полное обеспечение. Такой «приходящий муж» девушку вполне устраивал: содержал и нечасто обременял своим присутствием.

Верочке повезло — она оказалась в нужном месте и в нужное время, и закрутила роман с финансовым директором фирмы: ей приятен был этот мужчина (но с ума по нему она не сходила и на место жены не претендовала).

Тихо зазвонил телефон, и Верочка вытерла руки фартуком (деревенская привычка надевать фартук при готовке).

— Здравствуй, мамочка! Как ты себя чувствуешь? — заговорила молодая мама, с тревогой поглядывая на открытую дверь детской — надо купить устройство, чтобы спокойно можно было закрывать дверь в спальне Дашеньки.

— Привет, дочура! — Татьяна Яковлевна, общаясь с учениками-подростками, разговаривала с дочерью своеобразно. — Деньги твои получила, только сомневаюсь на счет моего ухода из школы — летом я согласна посидеть с Дарьей, а вот в сентябре вернусь к себе в школу.

— Ты опять за старое? Мы уже с тобой все решили!

— Это ты решила, моя красавица, а я еще думаю!

— Мама! Ну, кто лучше бабушки присмотрит за внучкой?

— Мама! — нашлась учительница старших классов. — Вот приеду через недельку, и все обсудим, а сейчас не будем тратить деньги на разговоры.

— Я хочу на работу выйти как можно скорее! — расстроено продолжала спор Верочка.

— Вот видишь! — укорила мать дочь. — Свою работу ты ценишь, а мою…

— Нашла с чем сравнивать! Мамулечка, переезжай ко мне в Москву!

— Зачем же мне бросать свое насиженное место?

— Но мы же здесь с Дашкой, а ты там!

— Да нет, милая, это я здесь, а вы там!

— Не начинай, пожалуйста! — взмолилась Верочка и опять с тревогой посмотрела на приоткрытую дверь детской. — Домой я не вернусь! Мое место здесь! рядом с моим мужчиной — поэтому и хочу побыстрее выйти на работу, чтобы он был у меня на глазах… Кстати, квартира, в которой мы с Дашкой сейчас живем, теперь моя — документы у меня на руках!

— Правда? Никак расщедрился твой «папочка»? Ну, дай то Бог, чтобы и дальше он тебя не обманывал. Давай прощаться!

Пришлось Верочке прощаться с матерью, а ей так хотелось поделиться своим женским счастьем.

6

Как ни противно было Бэлле тащить к себе домой мерзкую, бородавчатую жабу, но ей пришлось это сделать. Во-первых потому, что обещала Льву позаботиться о его «сокровище»; во-вторых, следователь мог поинтересоваться о здоровье подопечной; а во-третьих… Впрочем, о третьей причине Бэлла старалась не думать и даже себе не хотела признаваться, что визиты бывшего одноклассника (спустя столько времени) были ей более чем приятны.

Под осуждающие взгляды отца и истерические возгласы матери Бэллы «молодые заговорщики» разместили жабу Лауру в углу комнаты у окна на круглом столике.

— Нет, вы только посмотрите на это безобразие! — прижимая руки к груди, громко перед закрытой дверью спальни дочери восклицала Людмила Арсеньевна. — У нас в доме и такое уродище! Стыдно будет сказать кому-нибудь из соседей, что принесла в дом наша дочь!

— А ты никому ничего не говори! — попытался восстановить семейный мир хозяин дома. — Я, например, ничего плохого в этой жабе не вижу. По крайней мере, она гораздо лучше крокодила.

— Спасибо, успокоил! — с сарказмом поблагодарила мать Бэллы своего супруга. — Я посмотрю на тебя, дорогой мой, когда она, и правда, ввиду мягкотелости и попустительства одного из родителей, принесет в дом настоящего крокодила.

— Что ты, дорогая! — нахмурился Виталий Андреевич. — До такого наша дочь не додумается!

— Сама не додумается, так ей помогут! — повышая голос, парировала Людмила Арсеньевна, поднимая руки и напрягая мускулы, старательно копируя друга их дочери. — Ноги моей не будет в ее спальне! Пусть сама убирается в своем террариуме!

Родители еще немного повозмущались под дверью дочери, послушали тишину и, обидевшись на невнимание, гордо удалились на кухню.

— Видишь, чего ты добилась своим упрямством! — Олег всегда чувствовал нелюбовь родителей подруги и старался, как можно меньше показываться в их доме. — Надо было устроить эту жабу у меня.

— Ничего ты не понимаешь! — махнула рукой Бэлла. — Лев ставил опыты с ядом этой жабы! Ты бы видел, с какой тщательностью он протер голову Лауры, прежде чем поцеловать ее! Скорее всего, эти опыты и стали причиной смерти несчастного толстяка. Нет, я просто обязана позаботиться о его любимице и найти виновников его смерти!

— Ты все-таки хочешь влезть в это дело? — Олега такое рвение подруги настораживало. — Если ты все это затеяла из-за нашего глупого спора об уме женщин, то я готов признать свое поражение, только не лезь в криминальные разборки из-за такого пустяка.

— Я вовсе не из-за спора! — Бэлла всегда была импульсивным человеком, но умела справляться со своими эмоциями. — Мне на самом деле очень интересно разобраться во всем этом… Кто? За что? И каковы последствия этих опытов с ядом? Кстати, отдай записи Льва.

Нехотя, Олег вытащил из рукава куртки спрятанные листы и протянул Бэлле. Та равнодушно бросила их на письменный стол, но именно это равнодушие убедило Протасова в серьезности намерений подруги.

— Хотя бы пообещай мне быть поосторожнее, не ввязываться в сомнительные авантюры и не соваться в криминальные структуры.

— Откуда ты взял, что убийство Льва связано с криминальными структурами?

— Его что, отравили, или зарубили топором, или зарезали кухонным ножом?

— Да-а, ты прав, бытовуха отменяется.

— То-то же! Обещай!

И Бэлле ничего не оставалось делать, как пообещать.

Получив обещание, Олег удалился, а Бэлла, закрыв дверь на задвижку, вытащила из запазухи маленький футлярчик, осторожно достала из него сверточек, развернула бумагу и вату, и перед ее глазами предстала тонкая, длинная пробирка, наполовину заполненная коричневой, полупрозрачной жидкостью. Поборов в себе желание открыть пробирку и понюхать состав, Бэлла с теми же предосторожностями завернула пробирку в вату и бумагу, засунула сверточек в футлярчик, спрятала футлярчик на полку за книги — потом она обязательно найдет ему подходящее место, а пока пусть полежит в компании Джека Лондона.

Золотой браслет Бэлла внимательно рассмотрела, сфоткала на телефон со всех сторон и спрятала в шкатулку.

Устроившись в кресле, Бэлла углубилась в изучение отчетов Клинцевича о своих опытах. После упорного чтения, она поняла, что для «постижения» всего прочитанного, у нее не хватает элементарной базовой подготовки, и, отложив листы в сторону, пересела за письменный стол к своему компьютеру — современной палочке-выручалочке всех жаждущих знаний и развлечений.

За вечер Бэлла выудила из Интернета всю информацию о ядах, жабах Ага и древесных, ядовитых лягушках — работа была проделана колоссальная. Она углубилась в прошлое аж до древних индейцев, наносивших на концы стрел смертельный яд змей (куда там яду пресноводных амфибий!) и остановилась на загадочно исчезнувшей цивилизации Майя с ее глубочайшими познаниями в астрономии (календарь Майя является подтверждением их уникальных знаний и возникновению всевозможных гипотез внеземного происхождения календаря) и удивительными достижениями во всех областях современных наук (особенно в медицине: например, майя украшали свои зубы мелкими бриллиантами и стоматологические «операции» проходили столь точно и стерильно, что нашим зубным врачам еще очень и очень далеко до их достижений). Бэлла узнала столько интересного и загадочного, что, забыв о своей первоначальной цели, продолжила «копание» в древних культурах Майя. Особенно ее интересовали жертвоприношения, тайные обряды и посвящения жрецов. В одном из трактатов Бэлла нашла упоминание о снадобье, которым жрецы поили свои жертвы: «оно усмиряло плоть и подавляло волю» — жрецам важно было, чтобы жертва добровольно, с радостью шла на алтарь и не умерла от страха и боли раньше положенного времени (сердце из груди жертвы, вскрывая грудную клетку, вырывали бьющимся — только такая жертва была угодна Богу Солнца). Конечно, рецепта самого эликсира в описании не было, но одним из его составляющих являлся яд жабы Аги, как один из мощнейших гликогенов и депрессантов. Как завороженная, вспоминая лицо вождя, Белла смотрела на смуглые, татуированные лица майя на экране компьютера, поражаясь их загадочной одухотворенности и восхищаясь колоссальными познаниями.

7 четверг

На следующее утро подходя к остановке, Бэлла немного нервничала — вспоминать о произошедшем вчера здесь же не хотелось — впереди была работа и встреча со следователем.

Сегодня на остановке было много народа, и Бэлла порадовалась — вспоминать об убийстве не придется, но неожиданно для себя заволновалась еще больше — по спине пробежала волна мурашек, словно опасность дохнула в спину ледяным холодом, и резко оглянулась, ей показалось, что кто-то за ней наблюдает. Конечно, Бэлла привыкла к мужским взглядам, но сейчас взгляд, наблюдающий за ней, был совсем другой… настороженный, злой, опасный.

Подъехал автобус, Бэлла вошла, села и снова оглянулась — ощущение «пристального взгляда» не пропало…

На работе она собрала всю возможную информацию по Клинцевичу: родился, учился, учился, работа, интересы… Прочитала, не удовлетворилась и в обед (в отсутствие начальника охраны и с разрешения ребят-охранников) воспользовалась начальственным компом и «пробила» Клинцевича по полицейским базам.

После обеда Бэлла вызвала такси и поехала к следователю.

Фоторобот они с сотрудником составили минут за десять — ведь перед простым сотрудником полиции Бэлле не надо был изображать из себя красотку-идиотку.

— Так быстро? — удивился Зимин, подозрительно глядя на сотрудника.

— А чего там… — пожал плечами сотрудник и кивнул Бэлле. — Пока, Бэлл, звони денька через два, попробую расшифровать твою «загадку майя»…

— Пока, Слав — с меня кофе и булочки!

— На троих!

Бэлла кивнула — работая в коллективе, где много мужчин, она быстро научилась мужские поползновения «затащить в постель» переводить на дружеские рельсы: со «своим парнем» дружат, а не тащат его в койку, хотя, некоторым особо рьяным приходилось врать, что у нее гражданский брак и «быстрый перепих» — по их словам, ее совершенно не интересует, только серьезные отношения! А лучше — брак! От слова «брак» даже самые рьяные «соблазнители» надолго впадали в депрессию и продолжать настаивать на «быстром перепихе» прекращали.

Зимин удивленно посмотрел на девушку — это что за «загадки майя», но Бэлла только бестолково похлопала ресницами, делая вид, что не понимает его немого вопроса.

Не будет она рассказывать следователю о том, как полицейский сотрудник (чтобы привлечь внимание зеленоокой красотки) похвалился «крутой машиной», и Бэлла тут же попросила его «прогнать» фотографии золотого браслета через супер новую, почти секретную, программу.

— А подопечных Льва забрали? — спросила она.

— Забрали, — кивнул головой Зимин.

— А фоторобот поможет найти этого человека?

— Поможет.

— А по камерам удалось отследить его и его машину?

— Удалось.

— А это убийца Льва?

— Следствие покажет.

— А за что его убили?

— Заканчивайте, Бэлла Витальевна, — не выдержал Зимин и нахмурился. — У нас что сегодня вечер вопросов и ответов? Вы не забыли, что в этом кабинете вопросы задаю я?

— Ну, тогда я пойду, — заспешила Бэлла под подозрительным мужским взглядом.

— Ваш пропуск.

Бэлла взяла пропуск и небрежно сунула в сумочку — зачем он ей?!

Приехав домой, Бэлла снова перечитала информацию о Клинцевиче — ничего криминального за что можно было зацепиться, попыталась перечитать распечатанные Львом отчеты, но химию она знала недостаточно, чтобы постигнуть суть опытов и восхититься гением-Клинцевичем. Изучать же химию на уровне хотя бы студента-биолога у нее не было времени (да и желания тоже). К тому же, зачем было загружать свой мозг ненужными знаниями, когда под боком (в соседней квартире) имелся готовый студент-биолог (как она считала).

И Бэлла снова обратилась за помощью к Олегу Протасову.

Тот с большим интересом прочитал отчет о результатах опытов Клинцевича, покачал головой и попросил у Бэллы время до вечера чтобы проконсультироваться со знающим человеком (его знаний тоже не хватало для правильной оценки работы гениального биохимика).

Сняв несколько копий, она отдала одну из них Олегу, взяв с того клятвенное обещание, чтобы он ни на минуту не выпускал отчеты из поля зрения, объяснив свое странное условие тем, что боится присвоения труда Клинцевича другим человеком.

Протасов клятвенно пообещал не выпускать листы из рук и, не смотря на вечер, поспешил в Университет.

Через два часа он вернулся и небрежно бросил на письменный стол Бэллы листы в прозрачном файле.

— Профессор сказал, что это бомба! — произнес он, усаживаясь в кресло и вытягивая ноги.

— Прямо так и бомба? — не поверила девушка, недоверчиво глядя на помощника изумрудными глазами.

Олег вздохнул и отвел глаза — выдерживать пристальный взгляд «колдовских» глаз девушки было нелегко.

— Пришлось соврать, что консультация понадобилась следствию и попросить профессора не разглашать «секретную» информацию. Кстати, там есть его заключение — почитай! Твой Клинцевич был и, правда, гением — только гением злодейства… опыты он проводил с сильнейшим гликогеном… наркотическим веществом.

Достав листы из прозрачного файлика, Бэлла прочитала заключение профессора и нисколько не удивилась — она с самого начала знала, что Клинцевич гений.

— А твой профессор обладает хорошей памятью? — спросила она, пряча листы в ящик письменного стола. — Он не сможет восстановить прочитанное и присвоить себе открытие Льва?

Глядя на Бэллу и вспомнив о браслете, Олег сжал кулаки, вздохнул и насупился.

— Он фамилию мою не помнит, а ты говоришь «открытие»!

Но Белла его уверенного оптимизма не разделила.

— Иногда так бывает, что человек ничего не запоминает на слух, а зрительная память у него отличная. Вдруг твой профессор восстановит отчет Клинцевича и присвоит его работу.

— Не выйдет! — усмехнулся Олег, вспомнив разочарованное лицо профессора. — Во-первых, это вторая половина опытов, а во-вторых… Твой Лев, хоть и гений, но далеко не лопух: главной формулы состава и конца опытов в его отчете нет.

— Как нет? — изумилась Белла.

— А вот так — нет и все!

Олег пожал широкими плечами и поднялся со стула — задание выполнено, «пора и честь знать».

— Но Лев должен был передать свои отчеты об опытах заказчику… — Бэлла ненадолго задумалась и высказала свою догадку. — Возможно, его насторожило необычное место встречи с заказчиком: автобусная остановка. Важные дела на автобусной остановке не решаются, и он решил подстраховаться…

— Может, ты и, права, Белка, — направляясь к двери, произнес Олег, — но мне кажется, что твой гений просто решил оставить формулу состава себе или продать ее подороже кому-нибудь другому.

И тут Бэлла вспомнила… вспомнила продиктованную ей формулу элексира счастья…

Ей не хотелось плохо думать о Льве Клинцевиче, но спорить с другом она не стала: ведь она теперь не просто знакомая Льва Клинцевича, а «частный детектив», раскрывающий его убийство, и любая версия, высказанная вслух, имеет право на существование и на проверку. Так, по крайней мере, ей кажется…

После ухода Олега, Бэлла написала на листочке всю формулу… Всю — до последнего элемента и до последнего миллиграмчика! Спрятала листочек с формулой в свою любимую «Лунную долину» Джека Лондона и открыла компьютер.

Опыта детективной работы у Бэллы не было и ей пришлось на ходу осваивать новое, захватывающее ремесло.

8 пятница

Следователь Зимин (в отличии от новоиспеченной сыщицы) знал свое дело и разрабатывал сразу несколько версий по делу об убийстве Клинцевича, но ни одна пока не привела к желаемому результату. Специалисты колдовали над компьютером гениального биохимика, участковый вместе с операми опрашивали жильцов близлежащих домов, в надежде найти непосредственных свидетелей убийства, а Николай Николаевич Зимин с нетерпением ждал заключений баллистической и судебно-медицинской экспертиз и вновь и вновь перечитывал допрос слабоумной красотки.

— Вызвать бы ее сюда и вытряхнуть бы из нее всю информацию, — мечтательно произнес он, закатывая глаза к потолку, — только все это мартышкин труд: девушка глупа, а, значит, совершенно бесполезна, как свидетель.

В кабинет осторожно постучали.

— Войдите! — разрешил Зимин, принимая «рабочую» позу.

В дверь вошла Бэлла Панфилова, и следователь чуть не подпрыгнул на стуле: только подумал о человеке, и вот он тут как тут.

— Вы что-то вчера забыли? Я вас не вызывал, — сердито, чтобы скрыть удивление, проворчал Зимин и уткнулся в бумаги, лежащие на столе, делая вид чрезвычайной занятости.

— Вы меня не вызывали, — согласилась девушка, проходя к столу и без приглашения усаживаясь напротив следователя, — но я нашла какие-то записи в портфеле Льва, на котором сидела Лаура.

Зимин поднял голову и заинтересованно посмотрел на красавицу — он же говорил, что она глупа: прошло несколько дней и только выясняется, что у девушки все это время находились вещи убитого Клинцевича. Зимину очень хотелось накричать на бестолковую девушку, но, опасаясь, что она испугается и совсем станет невменяемой, он только осуждающе покачал головой и совсем не зло поругал глупую красотку.

— Ай-я-яй, Бэлла Витальевна! Как же вы так прокололись с уликами?!

— Что сделала? — переспросила Бэлла и наивно захлопала длинными ресницами.

— Я говорю о том, — устало вздыхая, поправился Зимин (уж это-то словечко она должна была бы знать), — что портфель, принадлежащий убитому, вы обязаны были отдать мне в тот же день.

— А как бы я тогда понесла Лауру? — тупости Бэллы не было предела (роль полной идиотки давалась ей с большим трудом).

Девушке хотелось правдиво рассказать обо всем следователю, высказать свои сомнения и предположения и получить в ответ такое же правдивое отношение: ведь она была начинающим детективом, действовала на ощупь, не имея опыта и определенных знаний, и подсказки или консультации знающего человека были бы ей очень кстати. Но Бэлле приходилось быть очень осторожной и тщательно следить за своими словами: просьба Клинцевича об уничтожении его работ дамокловым мечом висела над ее головой — в такой ситуации доверять нельзя было никому (даже служителю закона… нет, не так! в первую очередь служителю закона!).

— Ах, да, конечно, — наигранно вспомнил Зимин ситуацию в день убийства биохимика, — вы несли жабу домой в пакете.

— Да, — подобострастно закивала головой Бэлла и разоткровенничалась: — Когда Лев попросил меня позаботиться о своей любимице, я вытащила из сумочки пакет, а Лев сказал, что на дно пакета надо положить что-нибудь плоское, чтобы Лауре было удобнее сидеть в пакете, и посмотрел на мою лакированную сумочку, но я тут же отказалась от такого безобразия: как можно сажать на такую красоту такое страшилище, к тому же еще и ядовитое — вдруг от яда жабы испортится кожа на моей сумочке. Тогда ее уж точно придется выбросить! Не могу же я ходить на работу с испорченной сумкой!

— Конечно, не можете, — поддакнул следователь, боясь неосторожным словом прервать поток откровенности свидетельницы, а про себя подумал: «- Оказывается, Клинцевич умер не сразу: он еще какое-то время разговаривал с девушкой, пытаясь пристроить свою жабищу. Хорошо бы выяснить, о чем еще он успел ей рассказать, и какое время он был еще жив. Может, Клинцевич сказал ей что-то важное: например, о своих страхах и опасениях, о возможном убийце, или о своих опытах, а возможно, рассказал что-нибудь о заказчике…».

— Его немного расстроил мой отказ, — продолжала свои разглагольствования Бэлла, — но Лев вспомнил о своем портфеле и предложил мне взять его в качестве удобного дна для Лауры в пакете.

«— Немного расстроился! — про себя усмехнулся Зимин. — Человек умирал, «пронзенный пулей», а она говорит: «он немного расстроился»! Кукла бесчувственная! Ну, нельзя же до такой степени быть идиоткой!».

— Я положила портфель в пакет, взяла жабу его платком (она же все-таки ядовитая!), поднесла Лауру к его лицу, чтобы он посмотрел на нее и после, того, как он улыбнулся, посадила ее в пакет. Если бы я могла тогда предположить, что это было их прощание… — глаза Бэллы, как по заказу, наполнились слезами.

— Значит, он успел попрощаться с лягушкой, — с трудом сдерживая раздражение, произнес Зимин.

— С жабой, — автоматически поправила Бэлла.

— Он еще что-то сказал вам… на прощание? — не обращая внимания на свою ошибку, поинтересовался следователь.

Бэлла достала из сумки беленький кружевной платочек, осторожно промокнула накрашенные глаза и печально вздохнула.

— Лев позаботился обо мне: он предупредил, что пакет и портфель, после, того, как я пересажу его любимицу в террариум, надо будет обязательно выбросить в мусорный контейнер — он боялся, что Лаура будет нервничать в пакете и выделять большое количество яда и лучше все это выбросить, чтобы нечаянно не отравиться. Представляете, что было бы, если бы я, вместо портфеля Льва, положила в пакет свою сумочку! Ее тоже надо было бы выбросить в мусорный контейнер!

Услышанное очень заинтересовало Зимина.

— Значит, Клинцевич попросил вас уничтожить свой портфель.

— Ну-у… просто выбросить, и пакет тоже.

— А вы его ослушались и не уничтожили.

Бэлла виновато закивала головой.

— Я о нем просто забыла: мы пересадили Лауру в террариум, принесли домой, поставили на столик, и я задвинула пакет под столик. А вчера мама убиралась в моей комнате и спросила меня, что делать с этим пакетом. Тогда-то я вспомнила о предупреждении Льва и понесла пакет к мусорному контейнеру.

— Вы хотели выбросить такую важную улику? — не сдержался Зимин.

— Улику?! — Бэлла вновь беспомощно захлопала длинными ресницами. — Я об этом как-то не подумала. Лев сказал выбросить пакет и портфель, и я хотела их выбросить.

— Что же вас остановило, неразумное дитя? — саркастически усмехнулся следователь.

— Олежек! — лучезарно улыбнулась «красотка-идиотка».

— По дороге к мусорному контейнеру вы встретились с Олегом Протасовым, — догадался Зимин, а про себя подумал. «— Слава Богу, что хоть один в этой парочке имеет голову на плечах!».

— Да! — подтвердила Бэлла. — Он спросил, куда я иду и, когда я сказала, посоветовал мне как можно скорее отнести пакет, вернее, улику, вам.

— Он смотрел содержание портфеля?

— Да, — после небольшой заминки честно призналась Бэлла.

— И что?

— Сказал, надо отдать следователю эти бумаги.

— А что еще сказал?

— Больше ничего.

«— И то, правда, — по себя усмехнулся Зимин, — с ней разговаривать, только тратить время зря. А парень молодец! Надо будет с ним поговорить».

Натянув перчатки, следователь осторожно взял протянутый Беллой пакет, так же осторожно достал из него портфель Клинцевича, открыл его и двумя пальцами вытянул прозрачный файлик с исписанными листами.

«— Значит, убитый с помощью этой идиотки пытался уничтожить документы. Почему???»

— Я могу идти? — вставая со стула, буднично спросила Бэлла.

Зимин поднял на девушку глаза и нахмурился: о чем-то еще он хотел ее спросить, но забыл. Ах, да, о компьютере!

— Скажите, Бэлла Витальевна, как вам удалось открыть компьютер Клинцевича? Ведь вы же играли на нем в тот роковой день, а нашим пришлось повозиться…

— Ну, это совсем просто! — махнула рукой Бэлла. — Я же знала пароль.

— Клинцевич вам сказал?

— Нет, я сама догадалась! Это же так просто — «Лаура»!

— Действительно просто, — подозрительно прищурился следователь.

— Я пойду, до свидания, — попрощалась Бэлла.

— Подождите, я выпишу вам пропуск.

— Да не надо мне ничего выписывать, — отказалась Бэлла. — Дежурный ждет меня около вашей двери — мы договорились с Сашей, что он меня проводит к вашему кабинету и подождет: вдруг я заблужусь и не найду выход.

«— Да-а, хорошо все-таки быть красоткой, — усмехаясь, с высоты своих лет подумал Зимин, глядя в след уходящей медноволосой красавице. — Тебя и встретят, и проводят, и даже подождут у двери! Возможно, красота в женщине все-таки важнее ума…»

9

Вернувшись домой от Зимина, Бэлла походила по комнате, помаялась в одиночестве, долго сомневалась и решила все же посоветоваться с Олегом: рассказать ему правду и о пробирке, и о формуле — об этом она следователю не рассказала… а еще о привидевшихся ей глюках и о золотом браслете.

А еще она хотела откровенно поговорить об их «отношениях»… хотя отношений у них не было… если не считать дружбы — долгой-предолгой с первого класса, когда он взял ее за руку и посадил рядом с собой за парту… Их пытались рассаживать, но… она срывала урок безутешными рыданиями, он дрался с ее новым соседом или выбрасывал портфель соседки за дверь и садился с ней рядом, она вцеплялась в его руку и их приходилось буквально отрывать друг от друга… Учителя устали бороться с такой «любовью» и оставили их в покое. Все думали, что они пара — умная красавица-недотрога и драчливый красавец-весельчак, но… он ходил в обнимку с девицами-старшеклассницами, всегда при этом провожая свою подругу домой, и «бросал» любую из девиц, мчась к ней по ее первому зову. Что между ними происходило оставалось загадкой… для всех… и для них тоже…

Набравшись смелости… именно смелости, потому что столько времени она просто не решалась поговорить с ним о своем чувстве, а вот теперь он пришел из армии, прошло столько времени и… опять — ничего! Нет, так больше продолжаться не может — он ее держит и не отпускает, хотя ни одного слова не было сказано о любви, и они даже ни разу не целовались…

Надев на руку браслет и взяв ключи от квартиры Олега, Бэлла побежала по лестнице вниз, боясь передумать — она ему все скажет, признается и пусть решает!

Она открыла дверь квартиры, быстро прошла прихожую, распахнула дверь его комнаты и застыла… голые мужчина и женщина у кровати занимались сексом!

Голые мужчина и женщина у его кровати занимались сексом… Женщина стояла у кровати нагнувшись, держась за спинку, а мужчина, стоя сзади нее, держал ее за талию и размеренно и жестко натрахивал ее… Большие груди женщины раскачивались в такт его движениям, она коротко вскрикивала, кривилась… на кровати лежала их скомканная одежда…

— Ой, мамочка! — вытаращив глаза, вскрикнула Бэлла и закрыла рот руками.

Мужчина и женщина разом обернулись к двери, но выражения лиц у них были разные: у нее недовольное, а у него…

Несколько секунд Олег еще продолжал по инерции двигаться в женщине, потом побледнел, толкнул женщину вперед, скидывая с себя, перекатился через кровать и бросился к Бэлле.

А та, глядя на его неприкрытое, обнаженное тело попятилась.

— Что, Белка? Что случилось?

Он схватил ее за плечи и, видя ее расширенные от ужала глаза, испугался за нее.

— Что, с мамой, с папой что-то плохое?

Побледнев и не отрывая от его глаз застывшего взгляда, Бэлла пятилась и пыталась вырваться из его объятий, с ужасом сознавая, что все эти годы у него была своя личная жизнь — без нее! что он занимался сексом с другими женщинами, а с ней умудрялся просто дружить… Осознание этого «предательства» ее убило…

— Как ты мог?! Как ты мог?! — шептала она, в ужасе пятясь от него.

— Да скажи ты, что случилось? — тряс ее за плечи перепуганный Олег.

«Допятившись» до дивана, Бэлла рухнула на диван, больно ударившись пятками. Глаза ее снова уткнулись в его вздыбленное мужское достоинство, и она, истерично всхлипнув, закрыла лицо руками… видеть она его не могла.

На пороге спальни показалась одетая женщина и помахала Олегу рукой.

— Пока, красааавчик! Звони, когда разберешься со своей малолеткой! Трахни ее уже, наконец, и перестань злиться на всех баб из-за того, что она тебе не даёт…

Олег даже не оглянулся, он встал на колени перед Бэллой и попытался оторвать ее руки от ее лица.

— Объясни нормально, что случилось и я тебе помогу…

— Ты?!

Столько презрения и боли было в этом крике, что Олег отпрянул, а когда увидел ее глаза полные слез и боли совсем растерялся…

— У тебя хватает совести спрашивать меня «Что случилось?»! — убирая руки от лица возмутилась Бэлла. — Это ты мне объясни, что здесь происходит? Как ты мог это делать?..

— Делать что?

— Вот это все! У меня на глазах…

— Ты про секс?

— Ты разбил мне сердце своим сексом…

— Значит, у тебя ничего не случилось… — не стесняясь своей ногаты, Олег поднялся, покачал головой, пошел в спальню, надел штаны на голое тело и вернулся.

А Бэлла, глядя на него обнаженного, так и сидела на диване не в силах подняться — тело отказывалось ее слушаться…

— Тебя шокировал секс? — скривился Олег, засовывая руки в карманы. — Ты пришла ко мне потрындеть, а тут я… голый… трахаю бабу! Ай-я-яй, какое разочарование!

Бэлла смотрела на него во все глаза и не узнавала Олега — никогда он с ней так не разговаривал — зло, колко, стараясь обидеть.

— А что тут такого? У тебя своя жизнь — с богатыми мужиками! У меня со взрослыми тетками! Лучше с замужними — хлопот меньше — потрахал и к стороне! Ни тебе кафешек, киношек… Не-е-е, рестораны, бары… Что там у тебя перед трахами? Колечки с брюликами или… браслетики килограммовые, золотые?

— Что? — вскакивая с дивана, возмутилась Белла, с ненавистью глядя на бледного, нахмуренного Олега. — Как ты смеешь говорить такое?! Ты! Предатель!

— Кого же я предавал, трахаясь с бабой? Неужто тебя? Так ты со мной не трахаешься! Или ты думала, что я буду ждать тебя до самой старости, пока ты не натрахаешься с богатыми мужиками?

— Что? — закричала Бэлла и залепила звонкую пощечину «предателю». — Вот, значит кем ты меня считаешь — продажной девкой! За брюлики и золото сплю с мужиками! Что же ты со мной дружишь, с такой продажной тварью?

— По привычке… — потирая щеку, уколол Олег.

Вторая пощечина прозвучала глуше, припечатывая пальцы его руки к его же щеке, но не менее болезненнее.

— Ну, и сволочь ты! — со слезами в голосе закричала Бэлла, дернула вверх рукав свитера, сорвала с руки золотой браслет, сунула его под нос Олега. — Я шла к тебе поговорить вот об этом, а еще… о нас с тобой… Но как видно, ты уже все давно решил! Еще тогда, когда со старшеклассницами начал по углам тереться! Уже тогда решил, что я тебе не пара! Зачем же тогда ты все время был рядом? Зачем давал мне надежду, что ты… что ты меня любишь…

Вытирая предательски хлынувшие слезы, Бэлла быстро пошла в прихожую, увидела свои ключи от его квартиры, схватила их, развернулась и швырнула их в Олега.

— Больше они мне не понадобятся — дружбе конец! Отдай их своей очередной тетке! А на счет того, что мы с тобой не трахаемся — сам виноват! Если бы ты признался мне в любви, то мы давно бы были вместе! Еще в школе! Еще тогда — в шестнадцать лет! Но вместо нашей любви ты выбрал трахи с другими бабами — вот и оставайся с ними! Всему конец! Я тебя больше не люблю! Ты для меня теперь — никто! Предатель!

Бэлла развернулась и выбежала за дверь.

Олег стоял ошарашенный ее признанием, не в силах осознать происходящее…

10

Рыдая, Бэлла вбежала в квартиру, оттолкнула вышедшего в коридор отца, вбежала в сою комнату, закрыла дверь на защелку и бросилась на кровать.

«— За что он со мной так?! За что? — рыдала она в подушку, не понимая, как она могла так ошибаться?! — Я всегда думала, что он меня любит! Любит давно! И я его люблю! Что мешало нам быть вместе? Если бы он признался, то мы давно были бы вместе и уже поженились бы… и возможно, у нас были бы уже дети… Сбылось бы все, о чем я мечтала в юности! Мы были бы вместе! Мы любили бы друг друга и были бы счастливы! Счастливы?! А что потом? Потом бы я ему наскучила, его заел бы быт, дети, я, и он загулял бы со своими взрослыми тетками! Нет, этого я точно не пережила бы! Тогда лучше так… не зная, не испытывая его любви! Пусть остается с ними — раз он выбрал их, а не нашу любовь! Я жила все эти годы в иллюзиях, ведь знала, что у него романы с женщинами, но… но это было как-то… не по-настоящему, что ли… я не могла в это поверить до конца! Надеялась, что он меня любит… а тут прямо на глазах… Вошла, увидела и убедилась… И все сразу рухнуло! Моя вера, моя любовь, мои девичьи мечты! Всё! Обломки, пыль, прах… Он меня убил! Нож в сердце! Контрольный в голову! И пустота… Как теперь жить? Без него… Вот я дура — сама себе придумала нашу любовь, сама в нее поверила, сама выстроила воздушные замки! Я виновата — сама! Надо было давно спросить у него «что происходит?» — еще тогда в мои шестнадцать! поговорить обо всем честно и откровенно… Что-то в нем произошло… Когда я увидела его обнимающегося со старшеклассницей, я упала в обморок, меня привели в чувство, и он, обнимая, вел меня домой, а я хотела, чтобы эта дорога никогда не кончалась… и сидел у кровати, и поил сладким чаем, а когда я спросила «а как же я?», он сказал, что всегда будет со мной — всегда! а это… чтобы я не обращала на это внимание — это просто мужские закидоны… И я поверила и не обращала внимание! И он всегда был со мной! Всегда! Но без любви… Свою любовь он реализовывал на стороне… подальше от меня! А мне дарил только свою дружбу! Но мне не нужна его дружба без любви! Пусть катится с ней куда подальше! Катится к своим престарелым теткам, если ему не нужна такая красотка, как я! А я… Я чувствую себя преданной, обманутой! Столько лет он давал мне надежду на любовь, и я срослась с этой мыслью… с этим знанием и верой, что мы любим друг друга и будем вместе! И что мне теперь делать? Все рухнуло… Надо найти в себе силы и перешагнуть эти обломки детской любви, девичьих мечтаний и иллюзии и шагнуть во взрослую жизнь… Но почему так невыносимо больно, когда умирает любовь и отчаянно грустно, когда уходит юность… Только вот с моими девичьими обидами, представлениями и «багажом» хода во взрослую жизнь нет… Придется взрослеть… взрослеть и от всего этого избавляться! Если я ему не нужна с моей любовью и «багажом», то пересплю с первым встречным, который предложит мне секс! А лучше выскочу замуж, раз он мне это не предложил — пусть локти кусает! Решено — выйду замуж за первого же, кто предложит! Даже если это будет «старый пердун» — генеральный нашей фирмы! Пусть живет без меня! Если он меня не любит…»

Решив это, Белла накрылась с головой одеялом, пострадала еще, оплакивая свою уходящую юность, свою взрослеющую вместе с ней любовь (потому что вырвать свою первую, давнюю любовь из сердца сразу не получится) — и под «громадьё кровожадных планов мести» своему «коварному изменщику» уснула.

Родители стояли под дверью дочери, волновались, слушали ее безутешные рыдания и качали головами.

— А я тебе говорила, что ничего у них не выйдет! — шептала Людмила Арсеньевна. — Не даром я его не люблю — с юности с девками обжимался на глазах Бэллочки, а она все терпела, все ждала, когда за ум возьмется и замуж ее позовет, а он… до сих пор баб к себе водит. Вот Бэллочка, наверно, и застукала его…

— Видно, застукала — прибежала сама не своя… — вздохнул Виталий Андреевич. — Так она еще никогда не плакала.

— А может все и к лучшему! Давно пора все прояснить! Бэллочке скоро двадцать, а у нее ни женихов, ни ухажеров — все по этому качку-гуляке сохнет!

— Надо было давно переехать! Еще в шестнадцать — как первый раз рыдать начала! Да вы разве слушаете умных людей!

— Это ты то умный?! Давно поговорил бы с этим развратником — пусть отстанет от нее! Он ей не пара! Что может быть у них общего?! Детская любовь? Воспользуется ее доверчивостью и ее отношением к нему, поиграется с ней во взрослую любовь, натешится и разобьет ей сердце, взявшись за старое! Скажи ему, чтобы близко не подходил к Бэллочке!

— Нет! В сердечных делах — третий лишний! Нас вспомни — как нам все мешали! Твои родители что только не делали: и письма будто бы твои мне подсовывали, и женихов липовых подсылали со мной говорить — ничего не помогло! Потому, что верил я тебе! Сказала, что меня любишь и никто другой тебе не нужен — это всю жизнь помню!

— Спасибо, Виталик, ни разу не пожалела, что мы вместе, — Людмила Арсеньевна подошла к мужу, обняла, прижалась к груди. — А вот с дочкой у нас — беда…

— Не выдумывай! Беда — это когда рук-ног нет… когда болезнь неизлечимая. А это… просто первая любовь проходит — не у всех она счастливая, как у нас! Дай ей время, забудет она этого качка-гуляку, влюбится в надежного мужика, замуж выйдет и внуков нам нарожает! Еще смеяться будет, вспоминая, как страдала по этому типу.

— Твои слова — да Богу в уши! Может, ты и прав — не у всех первая любовь счастливая… Хотя Бэллочку очень жалко — надо ей срочно жениха подыскать!

— Даже не начинай! Дай от одной любви отойти — а ты ее в новые страдания кунаешь! Переезд готовим — может, на этот раз согласится!

11

Виталий Андреевич взял сигареты и пошел на лестницу курить. Вышел, прикрыл дверь и увидел сидящего на ступеньках Олега.

— Ну, что, гуляка, добился своего — застукала тебя Бэллка?

Олег виновато кивнул головой.

— И чего пришел? Послушать, как она в подушку рыдает?

— Она рыдает? — убитым голосом спросил Протасов.

— Каждый раз, как тебя с твоими бабами видит.

— У нее своя жизнь, у меня — своя…

— Какая же у нее жизнь без тебя дурака! Давно бы замуж вышла… если бы не ты, — упрекнул отец Бэллы.

— Вот я ее счастью и не мешаю — за богатого и успешного замуж выйти — ее вон на каких тачках возят, какие подарки дарят… А я что ей могу дать…

— А-а, ты вон про что… подвозят иногда. Вот думаю на двадцать лет машину ей подарить — сама ездить будет, а про подарки языком не мели — не кому ей подарки дарить — женихом пока не обзавелась — не знакомила! А счастье — оно, парень, у каждого свое: одному Мерседес подавай, другой — загородный дом — полную чашу, а кому-то кроме любви ничего не надо! Вот как нам с Милой! Столько лет душа в душу прожили, детей вырастили — внуков ждем — может, старшенький порадует.

— У Белки счастье в другом… — вздохнул Олег.

— Она тебе сама сказала в чем ее счастье?

— Неет…

— А что же ты ее сам не спросил, не посадил рядышком, не признался, что любишь… может, ты ее счастье и есть!

Олег опустил голову — на словах все так просто! а на деле… признаваться в любви ох, как сложно, тем более столько лет держал себя в кулаке и не позволял себе даже подумать об отношениях с ней…

— Хотя после сегодняшнего… Довел девку! — осуждающе покачал головой Виталий Андреевич. — Вот не простит тебе твои блядки и выскочит замуж за первого встречного! Зачем любовь вашу гробишь… не понятно.

— Да не любит она меня… — вскинулся Олег, — так, детская привычка…

— Она тебе сама сказала, что не любит?

— Вот сегодня и кричала, чтобы на глаза не смел показываться и что все кончено…

— Кончено что?

— Дружба и… любовь.

— Значит, она все это время тебя любила, дурака! Из армии ждала! Письма тебе целый год писала, надеялась, а ты приехал и опять за старое… Сам не живешь и ей не даешь!

— Я ее не держу…

— Вас ваша любовь вместе держит, а ты все никак это не поймешь! Возьмись за ум, Олег — тебе уже двадцать — армия за плечами! Упустишь свое счастье — сам несчастным всю жизнь без нее будешь и ее несчастной сделаешь! В отличии от Людмилы Арсеньевны, я тебя хорошо понимаю, сам таким был — и баб ты меняешь не от хорошей жизни, а потому что все они для тебя на одно лицо — что одна, что другая — без разницы… Сердце твое только одной отдано! У каждого мужчины есть женщина для любви — он ее сразу сердцем узнает — нашел ее, значит поймал свою птицу-счастья и главное теперь не упустить! А ты свою нашел, а в руки взять боишься… Ходит она рядом с тобой, в глаза заглядывает, ждет, а ты трусишь…

— А если не я ее мужчина, если она со мной счастлива не будет?

— Не попробуешь — не узнаешь! Если ты по-настоящему любишь Бэллку, добивайся, чтобы простила твои гульки, чтобы поверила, что ты изменился, за ум взялся и только ее любишь, что будешь ей верным мужем! Я свою Людмилу целый год обхаживал — ни на одну бабу не посмотрел! Но сразу она тебя не простит — уж очень ты ее обидел — так рыдает, бедная, так убивается… И баб твоих чтобы близко у дома не было — иначе сам тебе морду набью! Хватит над девкой измываться! Или скажи ей честно, что ты ее не любишь и никогда на ней не женишься, чтобы не ждала напрасно! Неделю тебе даю, чтобы поговорил с Бэллкой и все прояснил, а нет — о переезде подумаем!

— Как о переезде? — напрягся Олег.

— А так — нечего Бэллки рыдать до бесконечности! Не хочешь с ней любиться — пошел на хрен! Переедем — скорее тебя забудет — с глаз долой из сердца вон!

— Как же я без нее?

— Проснулся! Взрослей уже, парень, становись мужиком и надежной опорой своей любимой женщине! Чтобы захотела с тобой жизнь свою связать, от тебя детей родить, и чтобы любила тебя до самой смерти!

Олег встал, протянул руку… Виталий Андреевич руку пожал.

— Чего приходил то? — усмехнулся отец Бэллы. — Наворотил дел, девку обидел и… И что теперь?

Олег дернул широкими плечами… и правда, чего приперся, знал же разговаривать не будет, но оставить ее одну в таких растрепанных чувствах просто не мог… он всегда был рядом, защищал и жалел… а тут сам же и обидел… вроде.

— Если считаешь себя правым, чего приперся? Правые с таким убитым видом под дверью не сидят. А если считаешь себя виноватым… Подумай почему у тебя сердце не на месте, почему оно не радуется и чего ты вокруг Бэллки кругами ходишь? Определись, наконец, чего ты сам хочешь.

Кивнув, Олег пошел домой.

Войдя в квартиру, он прошел в свою спальню, посмотрел на смятую кровать, развернулся, вошел в гостиную, лег на диван, где сидела Бэлла, закинул руки за голову и, уставясь в потолок, попытался дословно вспомнить их с Бэллой разговор. Чем дольше он вспоминал, тем яснее понимал, что все совсем не так, как он раньше думал… За последние три года Бэлла ни разу, ни единым словом ни обмолвилась о своих ухажерах или женихах, о которых ему постоянно твердили девицы, с которыми он…

— Неужели все они врали? А я верил… Верил им, а не ей! Как так вышло? Почему не поговорил? Почему не спросил? Хотя бы по дружбе… По какой на хрен дружбе? Если я смотрю на нее, а у самого сердце кровью обливается и от ревности кулаки сжимаются… Что же получается… что я сам от своей Белки отказался и ее другим мужикам отдал… Сам других баб трахаю, а ее люблю и ревную… Неужели она меня все это время любила? Не может быть! Ведь она совсем о другом мечтает: о богатом муже, о карьере модели, чтобы в нее деньги вкладывали… Что же она тогда замуж столько времени не выходит за богатого и карьеру модели не строит? Ведь говорила, что генеральный фирмы ей прохода не дает, злилась, а я похахатывал… Что-то во мне тогда сломалось… в ее шестнадцать, когда ее подружка сказала, что Белка свою девственность хочет подороже продать, чтобы в модельном бизнесе раскрутиться… как с цепи сорвался — всех вокруг нее трахать начал… как заведенный… до сих пор остановиться не могу… как робот — ни удовольствий, ни разрядки… кончаю, а меня опять с головой накрывает… только рядом с ней и отпускает — когда она рядом, когда я ее за руку держу… когда в волосы целую… по дружбе. Что она там говорила… «если бы ты признался мне в любви, то мы давно были бы вместе! Еще в школе! Еще тогда — в шестнадцать лет! Но вместо нашей любви ты выбрал трахи с другими бабами…» Это что, признание в любви? Она хотела стать моей еще в шестнадцать? Выходит, лоханулся я по полной — не разобрался и других начал трахать… Вернее, жестко дрючить ее «подружек», которые про нее сплетни распускали и на вечеринку повели… умные после первого раза сливались и рты закрывали, дуры со второго догадывались, что это не просто жесткий секс, а наказание… Но что-то во всем этом было не так и хорошо бы в этом разобраться, хотя бы сейчас… Но сначала…

Олег взял телефон и стал безжалостно удалять телефоны всех «своих баб».

— На хер всех! Виталий Андреевич прав — пора взрослеть! Пора перешагнуть пацанские обиды, раз и навсегда разобраться с этим обманом и начать жить дальше, а то так и застряну в своих подростковых комплексах и трахах с чужими, одноразовыми бабами до самой старости.

Ночь без сна… ночь раздумий… ночь взросления… взросление юноши в мужчину… взросление его любви…

12 суббота

Проснулась Бэлла с чувством опустошенности внутри — словно вынули у нее внутри какой-то важный орган, а на его место ничего не вставили.

Видя состояние дочери, Виталий Андреевич предложил:

— Поехали, ка, с нами на дачу, там сейчас так хорошо…

— Все цветет и пахнет! — безрадостно продолжила Бэлла. — Нет уж, спасибо…

Но на дачу Бэлла поехала. Поехала не из-за красоты и всего прочего, а просто чтобы хоть как-то отвлечься от увиденного вчера в квартире «бывшего друга» и от неприятного с ним разговора. И, конечно же, взяла с собой Лауру — ее же не оставишь на два дня без присмотра…

На участке на краю газона досками огородили местечко и выпустили туда Лауру погреться на солнышке, но через час жабы на огороженном участке Бэлла не нашла, и вся семья разбрелась по участку в поисках беглянки, предварительно надев сапоги и дождевые плащи в двадцати пяти градусную жару. Через час интенсивных поисков Лауру отыскала Людмила Арсеньевна.

— Забирай свое страшилище! — закричала она, палкой приподнимая огромный лист лопуха, под которым пряталась от солнца Лаура. — И больше не выпускай ее! Обед я приготовить не успела — будите есть булки с чаем!

— Ну вот, еще и без обеда остались! — вытирая со лба катящийся пот проворчал Виталий Андреевич. — Надо было это чудовище Олегу отдать — пусть мучается!

— Тс! — шикнула Людмила Арсеньевна на мужа. — Не вспоминай, а то опять всю ночь плакать будет.

Но Бэлла не плакала — весь день она косила траву, охотилась за бабочками, вечером «хлопала» полотенцем мух и таскала прожорливой Лауре жуков из-под старых полусгнивших досок. В общем, к ночи Бэлла «уработалась» так, что увалилась на кровать и проспала восемь часов на одном боку.

13

Олег долго звонил в квартиру Бэллы, но ему не открыли.

Достав из кармана ключи от квартиры, он открыл дверь, обошел все комнаты, вошел в спальню Бэллы и стал обыскивать комнату. Скоро он нашел то, что искал, улегся на ее кровать и стал читать дневник Бэллы — он хотел знать, что же происходило три года назад по ее мнению.

То, что он прочел его шокировало и почти убило… Бэлла описывала события и свои чувства… сначала свою любовь к нему, а потом… чувства, которые она испытывала, глядя на то, как он трется и сосется со старшеклассницами…

— Вот я сволочь! — хватаясь за голову, шептал Олег. — Девчонка так мучилась, ревновала, а я все напоказ делал, чтобы понимала, что мне на нее все равно… И ни единого слова о карьере, о продаже девственности, о мечтах о богатом женихе… Как я мог в это поверить?! Сам своими руками разрушил нашу любовь…

Только проникшись ее чувствами, он понял, как нежно и трепетно любила Бэлла своего «Олеженьку», как мечтала о его поцелуе, о его жарких объятиях и о ночи любви с ним, которая так и не случилась… девичьи мечты и грезы так и не сбывшиеся по его вине… по его вине и тех, кто завидовал их любви и наговорил про нее гадости, а он поверил… поверил им, а не ее любви… Почему так вышло? Ведь он же любил ее! Любил и жутко ревновал… Вот ревность и сыграла с ним злую шутку! Любви без доверия не бывает! А он по молодости этого не знал… И что делать ему теперь? Теперь, когда он все испортил, все разрушил собственными руками… вернее, собственными блядками… Сможет ли он уговорить ее, убедить дать ему второй шанс вновь завоевать ее любовь и доверие к нему…

Взяв ручку, Олег начал писать… описывать все с самого начал, их первую встречу в детском саду, как впервые увидел ее с двумя косичками и такими поразительными зелеными глазами — таких глаз он никогда не видел и сразу влюбился, и школьные годы, и ее шестнадцатилетие, которое он испортил, притащив на их место развеселую подвыпившую компанию старшеклассников, и все последующее за этим событием… всю свою жизнь, всю свою любовь и ревность, и какой он дурак, что поверил наговорам на нее, и как он страдал от этой своей веры в то, что она его променяла на деньги и богатых мажоров, как он раскаивается, что не нашел в себе силы переступить через свою гордость и все прояснить, откровенно поговорить, признаться в своей любви… что он и сейчас ее любит, и ревнует к ее ухажерам, да и не только к ним… что не представляет, как будет жить без нее, не видя ее, не разговаривая с ней… потому что она главный человек в его жизни и без нее жизнь его станет совсем никчемной и серой… Он просил у нее возможность все исправить, доказать ей свою любовь, поверить ему, что он повзрослел, изменился, отказался от своей прежней жизни и готов жить только ради нее, ради их любви, которая еще жива и которую они вдвоем могут воскресить и сохранить на всю их долгую жизнь вместе…

Окончив писать, Олег сунул дневник под одну из подушек, чтобы она его точно обнаружила и уже собрался уходить, как увидел шкатулку с «драгоценностями» Бэллы, и чтобы развеять свои последние сомнения…

Он открыл шкатулку и сразу увидел массивный золотой браслет из-за которого у него снесло крышу от ревности, и он пригласил знакомую к себе в дом, и она их увидела, увидела и этим он «разбил ей сердце»… Но прежде чем взять в руки браслет, Олег пооткрывал все коробочки, порассматривал все колечки и сережки — никаких дорогих подарков от ухажеров у Бэллы не было — все это он видел (кроме одного недорогого, тоненького колечка из белого золота с маленьким бриллиантиком) и не замечал что-то новое, если бы она прятала подарки в другом месте, то такой дорогой, золотой браслет спрятала бы туда же, подальше от родительских глаз.

Олег взял браслет, взвесил его на руке и стал внимательно рассматривать… Чем дольше он осматривал браслет, тем больше хмурились его брови — что-то непонятное было в браслете… Как только он надел его на руку, символы на браслете поменялись…

— Это не может быть простым подарком, — засомневался Олег, — слишком сложно… в браслет вмонтирован какой-то датчик передающий «что-то» «куда-то». С этим она ко мне шла, а я… жестко дрючил бабу… Бл*дь! Когда же я избавлюсь от этого неудовлетворенного желания, терзающего мое тело! До ручки дохожу! До пелены в глазах — жесткий секс не разряжает… В качалке спасался, а сейчас ни на баб, ни на гантели смотреть не могу — все опостылело — брошу все к чертовой матери, начну новую жизнь! Даже если сейчас Белка не простит, к старому возврата не будет! Пусть увидит и поймет, что я изменился и серьезно хочу быть с ней вместе!

Тряхнув головой, Олег постарался прогнать пессимистические мысли и сосредоточиться на браслете. Но сколько он не бился, сколько не водил пальцами по символам и знакам с браслетом больше ничего не происходило.

Измучившись и расстроившись, он лег в кровать Бэллы, обнял подушку и, вдыхая ее запах, уснул.

Утром Олег сварил себе кофе и вновь занялся браслетом.

— Ясно, что это биометрическая система, настраивается на человека, одевшего браслет… Кто дал Белке этот браслет? Браслет литой… Как туда вмонтировали систему — не понятно… Откуда такие технологии? И как Белка во все это вляпалась? И как теперь ее уберечь от всего этого? Теперь я даже не ее друг… Теперь я для нее — никто! Так, стоп! Не надо впадать в крайности — я ее люблю и позабочусь о ней, даже если она меня прогонит и не станет слушать!

Вопросов было больше, чем ответов.

Олег взял браслет, сфотографировал его со всех сторон, пошел к себе домой, включил запись на телефоне, надел браслет на руку матери.

Символы снова изменились…

Надел браслет на свою руку — символы изменились…

Олег восхищенно покачал головой — такого он еще не видел и о таком не слышал — биометрические системы идентификации: по отпечатку пальца, по радужной оболочке глаз, по голосу, по подписи, по геометрии ладони или рисунку вен на ладони и по лицу — двух и трехмерному изображению, а здесь что-то совсем другое — может по ДНК… делающейся мгновенно… Внутри браслета целая лаборатория?!

— Где ты по ночам таскаешься? — недовольно заворчала мать. — Раньше всегда дома ночевал и шлындр своих домой редко приводил. А теперь что? Нашел себе полюбовницу, у которой ночевать будешь? А как же Бэллочка? Людмила со мной совсем престала здороваться — нос воротит, а раньше подругами были…

— Успокойся, никого я не нашел, — присел Олег на корточки и погладил мать по плечам. — У Белки я ночевал.

— Олежек, сыночек, неужели за ум взялся и сладилось у вас все? — мать радостно погладила сына по волосам и прижала его голову к своей груди. — Устала я видеть, сыночек, как ты мечешься по комнате, страдая от одиночества и ревности, да с бабами взрослыми таскаешься, чтобы забыться…

— Все, кончено! Никаких баб больше не будет, успокойся.

— Это хорошо!.. — с облегчением вздохнула мать и напряглась. — Сам к ним таскаться будешь? А как же Бэллочка? У вас же все сладилось! Неужели такую хорошую девочку снова на шлындр своих променяешь?

— Ма, не придумывай лишнего — я у Белки ночевал, но их никого в квартире не было…

— Ох, шельмец, в ее кровать залез?! В девичьей кроватке то ох, как сладко спать! А если сама девица под бочком!.. Да если еще и любите друг дружку! Не упусти свое счастье, сынок! Вторую такую не найдешь!

— Знаю, — покивал головой Олег, соглашаясь с матерью — ох, как сладко было спать в ее кроватке, мечтая о самой девице! — Только вот не знаю, простит ли, поверит мне, что люблю ее?

— Простит и поверит! — уверенно успокоила мать. — Она тебя любит, а любовь умеет прощать и верить — это обида и ревность не прощают! Бэллочка умная — увидит, что ты изменился и полюбит тебя снова, только, может, не один день за ней походить придется, пока она тебя снова в свое сердце впустит.

— Я готов и ждать, и добиваться ее!

— Ну, и слава Богу! — мать перекрестила сына и поцеловала в волосы. — Теперь и помирать не страшно — сына вырастила, на путь истинный наставила, внучат только хочется понянчить… детишки — это счастье, Богом данное!

Олег задумался — впервые в своей жизни он задумался о детях…

«— А вдруг Белка детей не захочет? — подумал он, как будто они уже поженились с Бэллой. — Да нет… захочет. Семья без детей не бывает! Вот это я размечтался! Еще предложение не сделал, согласие не получил, а уже детей планирую! Начнем по порядку… вот приедет и поговорю… Ох, точно, они же скоро приедут!»

Олег подхватился и поспешил в квартиру Бэллы, положил браслет обратно в шкатулку, закрыл квартиру, вернулся к себе и сел за компьютер, косясь на смятую кровать… вид кровати, а особенно воспоминания о случившемся около кровати… да и вообще, другие воспоминания (все его пассии старались первым делом улечься в его кровать, а он их из кровати беспардонно вытаскивал), его напрягали, не давали сосредоточиться на просмотре записи с браслетом, и через час терзаний своей виной он поехал в магазин за новой кроватью.

14

В воскресенье все мытарства Бэллы с едой для Лауры началось по новому кругу и все потому, что Бэлла спешила и забыла банку с тараканами. Она ловила бабочек, ковыряла жуков, прихлопывала мух…

— С ума сойти! Беллочка всегда боялась насекомых, а теперь… — ворчала Людмила Арсеньевна. — И это все влияние этого несносного качка!

— Он давно не качается…

— Он занимается куда более «преступными» делами! Хорошо, что он живет под нами, и Беллочка не слышит эти «мерзкие шумы»!

— Он молодой парень — когда еще заниматься сексом, если не в молодости!

— Ты его похоже оправдываешь?!

— Нет, но это его жизнь, и он распоряжается ей как хочет! Бэлла тоже могла встречаться с молодыми людьми и давно выйти замуж… Олег просто не хотел мешать ее счастью, думая, что Бэлла мечтает о богатом муже и карьере модели, вот и не строил с ней отношения.

— Наша Бэллочка? — удивленно вскинула бровь Людмила Арсеньевна. — Ты хочешь сказать, что этот качок отступился от Бэллочки еще в юности ради ее счастья с богатым мужчиной? Хм… не ожидала от него такого благородства. Осталось только Бэллочку убедить выйти замуж за богатого бизнесмена — думаю, в ее окружении таковые имеются!

— Не говори ерунды! Бэллка без любви замуж не выйдет! Так что, пожалуйста, не мешай им выяснить все, помириться и уже, наконец, пожениться!

— Только через мой труп! — воскликнула Людмила Арсеньевна. — Столько горя он принес нашей девочке — сколько она слез пролила по нему…

— Любовь без слез и страданий не бывает! И вот что я тебе скажу, Милочка — это их жизнь, вот пусть сами и решают!

Людмила Арсеньевна хотела возразить, но под строгим взглядом мужа только обиженно поджала губы — она лучше знает, что сделает ее дочь счастливой, а вот о том, что она узнала от мужа об Олеге, надо обязательно подумать…

Вернувшись домой, Бэлла почувствовала, что в ее комнате что-то не так… нет, разобранная кровать ее не напрягла — она спешила и не застелила постель, но было что-то еще, что ее насторожило… и взволновало, заставляя ее сердце учащенно биться и сладко замирать от предчувствия чего-то значимого… но она старалась об этом не думать.

Со дня убийства Льва Клинцевича прошла уже почти неделя — завтра понедельник… а у нее никаких результатов! Вот чем следовало заняться, а не прислушиваться к трепетанию своего сердца!

«— Как бы узнать у следователя Зимина о результатах расследования? Вряд ли он добровольно поделится информацией… Придется подкинуть ему какой-то фактик в обмен на подсказку. Надо было телефон Льва прошерстить, пока ждала «Скорую», а я… Не получается из меня частный сыщик»

Бэлла надела резиновые перчатки, набрала теплой воды, открыла террариум и стала тонкой струйкой вливать воду в «бассейн», где, распластавшись, дремала Лаура.

Раздался звонок в дверь, Бэлла повернула голову к двери, услышала знакомый басок и крикнула:

— Меня нет дома! Особенно для предателей!

— Слышали? — переспросила недовольная Людмила Арсеньевна с интересом рассматривая молодого человека, «благородно отказавшегося» от ее дочери — хорошо, что он понимает, что он Бэллочке не пара! — Вас не хотят видеть!

— Пусть… не смотрит, — покорно произнес Олег. — Вы должны понять, что в доме у вас находится ядовитое существо — яд которого опасен для человека! Я взял на себя ответственность помогать Белк… Бэлле. Я войду, проверю и уйду…

Лаура была только предлогом — на самом деле Олег хотел поговорить… объяснить, признаться, извиниться и так далее… но родителям знать об этом было не обязательно.

Упоминание о ядовитом существе остудило родительский пыл воспрепятствовать непрошенному гостю, и они посторонились.

Олег прошел к спальне Бэллы открыл дверь и замер…

Задумчиво-печальная Бэлла стояла у террариума в резиновых перчатках, осторожно, одним пальцем гладила Лауру по голове, жаба при этом довольно «мурчала».

— Бедные мы с тобой, одинокие, несчастные девочки, — приговаривала заботливая хозяйка «препротивной жабищи», — бросили нас с тобой коварные мужчины… приручили к себе и бросили — тебя недавно, а меня давным-давно, только поняла я это только сейчас… променял меня мой «суженый-ряженый» на других женщин… обидно, больно, безнадежно… так горько от всего увиденного, что хочется глотнуть «эликсира счастья» твоего хозяина, чтобы забыть весь этот кошмарный ужас… но не бойся, Лаура, я справлюсь… мы с тобой справимся — мы же с тобой обе красавицы…

Сердце Олега дрогнуло от таких откровений — захотелось подойти, прижать к себе свою «брошенную красавицу» признаться ей в своих чувствах и целовать, успокаивая, до самого утра… но зная характер Бэллы и что именно он сделал ей «больно, обидно, безнадежно», понимал, что она не примет сейчас его объятий, а уж тем более поцелуев…

Но все-таки… Олег вошел в комнату, шагнул к Бэлле, положил руки на плечи, прижал к себе на короткое мгновенье и отодвинул подальше от террариума.

От этого «короткого мгновения близости» вздрогнули оба — словно искрящаяся, разрядная волна прошлась по их телам.

Вздрогнув, Бэлла резко обернулась и обжигающе-презрительно посмотрела в глаза «изменщику».

— Руки свои грязные убери от меня! — с ненавистью прошипела она, отходя от него. — Зачем вы его пустили? Уходи!

— Проконтролирую Лауру и уйду, — Олег постарался говорить спокойно, хотя его и потряхивало внутри от волнения.

— Нечего тебе делать в моем доме! Контролируй своих подружек у себя дома! Ты мне больше никто и звать тебя никак! Уходи!

— Пятнадцать лет был «кто», и вдруг за минуту стал «никто»! Так не бывает!

— Еще как бывает — ты предатель! А с предателями разговор короткий — вон! Уходи! Больше я не нуждаюсь ни в тебе, ни в твоей помощи! Убирайся из моей жизни!

Бэлла стянула резиновые перчатки и со злостью швырнула их в угол.

— Покормлю Лауру и уйду, — попытался Олег настоять на своем.

— Сама справлюсь! Без тебя!

— Давай, спокойно поговорим…

— Спокойно?! — взвилась Бэлла. — И правда, что особенного произошло в твоей комнате? Просто взял и убил меня прямо в сердце своим… Уходи от меня! Предатель! Видеть тебя не хочу! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Бэлла с ненавистью, со всей силы толкала Олега в грудь, и от каждого толчка он отступал на шаг к двери.

— Пока не выслушаешь меня — не уйду! Все что ты видела…

— Не хочу тебя слушать! Предатель! Оставь меня! Убирайся!

Крича, Бэлла вытолкала Олега из комнаты, захлопнула дверь перед его носом, повернула защелку и, зарыдав в голос, бросилась на кровать…

Олег стоял за дверью, прижавшись к ней лбом и сжимая кулаки, слушал ее рыдания, и сердце его разрывалась на части от жалости к ней, от признания своей вины и запоздалого раскаяния…

— Выслушай меня… я все объясню…

Но Бэлла его не слушала, она накрылась с головой одеялом и рыдала в захлеб, жалея себя нынешнюю, а еще больше жалея себя тогдашнюю — наивную, юную девчушку, убитую горем его измен, разочарованную в любимом и не надеющуюся на счастье с ним…

На Олега страшно было смотреть… бледный, растерянный, с трясущимися губами… он даже не представлял себе, что она так переживает увиденное…

— Не тушуйся, парень, — слегка похлопал его по плечу, шепотом произнес Виталий Андреевич, с опаской оглядываясь на закрытые двери гостиной. — Стой на своем — добивайся! Ба… женщины сдаются настойчивым и любящим!

— Плачет…

— А ты как хотел?! Слезы, оскорбления, пощечины — три этапа… терпи, раз заслужил! Жди, когда боль, обида, ревность из ее сердца выплеснутся… на тебя! Если останется в ее сердце любовь, значит, простит, а вот если останется только равнодушие… тогда — беда!

— И что мне делать? Она меня слушать не хочет!

— Воюй! Смелость города берет! А тут какая-то девчонка!.. хоть и красивая. Будь смелее, стой на своем и бери ситуацию в свои руки — мужик ты или кто? — завоевывай ее любовь!.. только уговорами и лаской!

— Значит, быть смелее, стоять на своем и брать ситуацию в свои руки! И нежненько…

— Действуй, Олег, я на твоей стороне! Раз рыдает — значит, переживает и ей не все равно на тебя!

Поддержка отца Бэллы очень помогла Олегу — особенно слова о том, что ей «не все равно» на него.

«— Может, еще не совсем разлюбила, раз так… бурно реагирует на эту ситуацию… На нее это совсем не похоже — всегда спокойная, доброжелательная, а тут… кричит, обвинят, по роже хлещет! Может, и правда, приревновала…»

От этой мысли сердце Олега забилось быстрее. Он постарался взять в руки свои растрепанные чувства и осторожно постучал в закрытую дверь.

Рыдания за дверью смолкли.

— Бэлл, давай поговорим…

— Уходи! Я с предателями не разговариваю!

— Пока не выслушаешь — я не уйду!

Ответом была тишина.

— Я на площадке тебя подожду…

Бэлла не ответила — ведь она с предателями не разговаривает!

15 понедельник

Конечно, Бэлла не вышла — разговаривать она не собиралась! Больно надо! Выслушивать оправдания предателя и… Дальше Бэлла придумать не успела… уснула.

А утром, не став завтракать, она вяло собралась на работу — настроения совсем не было, открыла замки и толкнула дверь… но открыть не получилось. Бэлла еще раз толкнула дверь, но она не открывалась… вернее, только чуть-чуть приоткрылась.

— Щас… — раздался сонный голос Олега, послышалась возня, и дверь распахнулась.

Сонный Протасов стоял у двери.

Брови Бэллы удивленно взлетели вверх — это что? он целую ночь просидел под дверью, ожидая, что она выйдет поговорить с ним? или пришел пораньше из дома и ждал ее? Тогда бы он не сидел под дверью, а сидел бы на лестнице, как делал всегда…

— Бэлл, давай поговорим…

— Я не хочу тебя видеть! — обиженно заявила Бэлла. — Я же тебе сказала, что наши отношения закончены! Ты мне никто!

— Ошибаешься! Все только начинается — наши отношения никуда не исчезли! Мы должны поговорить об этом…