Взросление любви и "эликсир счастья" (СИ) (Нинель Лав) читать бесплатно онлайн полную версию книги (ч. 3)

— Говорил же тебе — осторожно! Если бы мы не расстались, то ничего бы не случилось…

Бэлла что-то зашептала, и Олег нагнулся к ней пытаясь разобрать слова.

— Холодно… Это всегда так бывает, когда уходишь… из того мира?

Услышав первое слово, он подхватил Бэллу на руки, сел в кресло, прижал к себе, согревая своим теплом, потрогал голову — температуры не было — тогда откуда бред? Что-то в этом «обмороке» было не то и не так, и это непонимание пугало Протасова.

В ожидании «Скорой» сидел молча, покачивая ее на руках, прикрывая теплым пледом, слушал ее тихий бред, плохо понимая его смысл и с ненавистью смотрел на лежащую на спине мертвую Лауру…

Взгляд Олега скользнул по столу… раскрытый розовый ежедневник…

— Перечитывала, — шепнул он, сильнее прижимая к себе безвольное тело Бэллы. — Надеюсь ты поняла, что это была глупая ревность гордого, страдающего мальчишки, пытающегося доказать тебе свое равнодушие и независимость от тебя, при этом оставаясь тебе верным и оставаясь с тобой рядом. Попадись мне сейчас эта подлая Маринка, придушил бы своими руками — три счастливых года украла из нашей жизни, змеища!

Олег заметил включенную вебку, продолжающую запись, повернул к себе комп, просмотрел запись с камеры: весь разговор с Логиновым до того момента, как запись пошла рябью, слышались только шумы и неясный разговор, потом раздались крики Бэллы и рябь исчезла с экрана — на полу лежали два человека, в треснутом террариуме мертвая Лаура… Олег перевел взгляд на пол — на полу лежали сброшенные с полки книги, футлярчика на полке не было!

— Что за чертовщина! Кто мог взять «эликсир счастья»?

Прижимая к себе Бэллу, он закрыл комп — потом разберется, главное сейчас — Бэлла.

Приехала «Скорая», врач сделал укол отравившимся, в пакет взял мертвую жабу, мужчину уложили на носилки, Бэллу, завернув в плед, Олег понес сам, даже в «Скорой» он не выпускал ее их своих рук.

— Что с ней, доктор? — спрашивал он, с надеждой глядя на пожилого, усталого врача. — Почему она не приходит в себя?

— Вот до чего доводит увлечение ядовитой экзотикой!

— Нет, нет — доза отравления намного меньше, чем у мужика, а то, что с ней происходит, мне совсем не нравится.

— Вы врач?

— Нет, я муж!

— Ну, раз муж — вам виднее! В больнице сделают анализы и все станет ясно.

Оставшуюся дорогу они ехали молча, и Олег невольно начал прислушиваться к тихому «бреду» Бэллы.

— Олежка, браслет не снимай! Не снимай, а то я не найду себя… — с отчаянием шептала Бэлла.

И Олег ее услышал, но посчитал это бредом.

В палате Бэллу, не переодевая, подключили к аппаратам, прикрепив к ее телу датчики, поставили капельницу.

— Что доктор? Почему она еще не очнулась?

— Ну-у… не знаю, получим результаты анализов, и все поймем. Жизненные показатели на нижней границе нормы. Почему такая реакция на отравление — не понятно. Первичные анализы много лучше, чем у мужчины, концентрация яда в крови уже незначительная. Она не должна была столь долго находиться в таком состоянии, да еще этот бред…

— И что делать?

— Ждем. Если жизненные показатели снизятся… будем решать, хотя она и так находится почти в медикаментозной коме.

Врач ушел, а Олег сидел на стуле, держал Бэллу за руку и в случившемся винил себя…

Он вспомнил о родителях Бэллы, вышел из палаты, позвонил им и попросил вернуться с дачи, позвонил Зимину и рассказал о случившемся из-за вымогателя, потом предупредил свою мать, что не придет, а когда вошел в палату и посмотрел на мониторы — жизненные показатели Бэллы упали ниже нижней границы, застонал и бросился к ней.

— Нет, нет, Бэллочка! Не бросай меня!

Олег схватил ее за руку, стал целовать, гладить по волосам…

Приборы запикали чуть быстрее, Олег обернулся — жизненные показатели поднялись до нижней границы.

— Белка, держись! Я тебя не отпущу! Верь мне!

Придвинув стул, он сел у кровати, взял ее руку в свои, склонился и стал целовать безвольные пальцы…

Теперь он слушал ее «бред», хотя по-прежнему не вникал в услышанное, и только произнесенная, длинная, химическая формула заставила его насторожиться — Бэлла химию не любила, а тут наизусть «шпарила» формулы.

«— Зачем она мне?

— Надо с Олегом посоветоваться — он обязательно что-нибудь придумает. Олежка, браслет не снимай! Не снимай, а то я не найду себя!

— В каком смысле «до ночи не понадоблюсь»?

— А нельзя меня как-то до развлечений отсюда отправить?»

И Олег понял, что это совсем не бред — она просто разговаривает, разговаривает с кем-то… во сне… в коме… в каком-то параллельном измерении. Он вспомнил просмотренную запись с компа… Если закрыть глаза и не видеть ее лежащего на полу тела, то по ее едва слышному крику сквозь помехи можно подумать, что ее насильно куда-то тащат — тащат против ее воли…

«— Отпустите меня! Я никуда с вами не пойду! — кричала она сквозь рябь и треск на экране компьютера»

— И что все это значит? — недоумевал Олег. — И без этого чертова браслета тут явно не обошлось! Я подозревал, что это не наши технологии, а далекого…

В палату вошел врач, посмотрел на показатели — улучшений не было, покачал головой.

— Я обязан сообщить в полицию — отравление одним и тем же ядом — третий случай за неделю! У вас там что: ритуальные, групповые танцы вокруг ядовитой жабы?

— Вы о чем? К Бэлле пришел мужик, полез к Лауре в террариум, жаба рассердилась и в него плюнула, а Белка попыталась смыть яд… и сама отравилась.

— В соседней палате лежит девушка с остановкой сердца — отравление точно таким же ядом. Полиция уже в курсе, и вот снова… Может, девушка из соседней палаты тоже была в гостях у вашей жены и в нее тоже плюнула ваша жаба?

— Точно «нет»! Я провожаю и встречаю жену после работы. Если бы что-то подобное произошло, я бы знал.

— Ну, мало ли… Следователь к вам зайдет.

— У нас свой следователь: Бэлла проходит свидетелем по делу об убийстве. Произошедшее несчастный случай, хотя мужик точно преступник. Кстати, как он там?

— Пришел в себя, но ни говорить, ни двигаться пока не может.

— Почему же с Бэллой все так плохо?

— Не понятно… Может, отравление наложилось на СХУ — синдром хронической усталости. Ваша жена не жаловалась на усталость, не просила отдыха, был ли какой-нибудь сильный стресс за последнее время?

— Стресс был… — виновато кивнул головой Олег. — И вся неделя на нервах, но ведь от это не умирают…

— Как сказать… Организм ослаблен вот и не справляется с последствиями отравления. А на счет «умирает»… Если человек не хочет жить и перестает бороться с болезнью… тут медицина бессильна.

— Что вы такое говорите?! У нас только вместе жизнь началась…

— И уже стресс! Изменил ей что ли?

— Можно сказать и так…

— Вот тебе и результат! Может, она сама траванулась на нервах?

— В компании с посторонним мужиком! Нет! Это был несчастный случай! да и с бабами мы разобрались…

— Молодец! Довел девчонку, что она жить не хочет, а теперь переживаешь! Чего тебе не хватало рядом с такой красоткой?! Живи да радуйся, а ты «с бабами разобрались»…

Дверь палаты открылась и в палату вошли взволнованные родители Бэллы.

— Что, опять? — вскинулась Людмила Арсеньевна. — Опять Бэллочку до слез довел, изверг, и она об осторожности забыла?

— Нет, отравилась, удаляя ядовитый секрет с неосторожного гостя, — вставая со стула, но не отпуская руку Бэллы, насупился Олег. — Надо было все-таки Лауру забрать…

— Вот-вот! Не место этой жабе в нашем доме!

— Вы не забыли где находитесь? — напомнил врач. — Один человек в палате! Остальные на выход!

— Я останусь с дочерью! — Людмила Арсеньевна подошла к стулу и прочно уселась на него, скрестив руки.

— Простите, что недосмотрел, — Олег опустил голову, признавая свою вину, — но сейчас я не могу ее оставить… как только я отпускаю ее руку у нее падают показатели…

— Как падают? — повернулся к нему врач. — Почему вы не сказали?

Он подошел, выдернул руку Бэллы из руки Олега и повернулся к мониторам — жизненные показатели Бэллы стали медленно опускаться ниже критической отметки. Олег снова схватил ее руку, и сердце девушки забилось быстрее, давление стало подниматься…

— Ладно, пусть муж остается, а у вас одна минута.

Врач вышел.

— Муж?! — в один голос удивились родители.

— Муж, — кивнул головой Олег — врать так врать, а то прогонят — по сути он Бэлле — никто! как она и кричала — «ты мне — никто!», и не будут разбираться, что он ее любит, и она его любит… просто прогонят из палаты чужого человека, а чужим человеком он для нее быть больше не хочет! — Так получилось… Я Бэллу люблю и сделал ей предложение.

— Я против! Она из-за тебя столько плакала, что…

— Пойдем, Милочка, — Виталий Андреевич, подошел, поднял жену со стула за плечи и повел из палаты. — Он ей сейчас нужнее, чем мы! А с женитьбой сами разберутся… потом, когда Бэллочка поправится.

— Больше я эту мерзкую жабу в доме не потерплю!

— Она умерла…

— Очень хорошо! Пойдем, поговорим с доктором!

Родители вышли из палаты, Олег сел на кровать.

— Фу-у, Белка, ну у тебя и мама — я ее боюсь, как огня… Пришлось им соврать… немного, но ты же думаешь над моим предложением — значит, я муж… наполовину.

Олег посмотрел на мониторы — удары сердца участились.

— Разволновалась, моя красотуля… — произнес Олег и замер…

Встал, нагнулся к Бэлле и стал целовать ее в губы… сердце ее забилось быстрее!

Из огромного, мраморного зала, где был открыт портал, Бэллу протащили за руки по длинному, сводчатому коридору, до небольшой комнаты, втолкнули туда и закрыли на ключ.

Бэлла дергала ручку двери, колошматила кулаками и ногами по ней, но все было без толку — за дверью была тишина. Вздыхая и смиряясь с пленом, она осмотрелась — двадцатиметровая комната, два зарешеченных окна, кровать, стол, стул, на кровати разложена женская одежда…

— Щас! — фыркнула Бэлла. — Я тут задерживаться не собираюсь и одежда мне ваша не нужна!

— Я тоже пока в своем хожу, так привычнее…

Раздался бесцветный мужской голос за окном.

От неожиданности Бэлла вздрогнула, повернулась к окну — за окном стоял Лев Клинцевич с Лаурой в руках, завернутой в кухонное полотенце Бэллы.

— Ой, Лев! — обрадовалась Бэлла и бросилась к нему. — Как мне отсюда выбраться? Я не хочу здесь оставаться!

— Надо подумать… Я этим вопросом не интересовался — мне возвращаться некуда.

Помолчав, Бэлла передернула плечами и обхватила себя руками. Обхватила и почувствовала, что золотого браслета на левой руке выше локтя нет! По спине побежали мурашки от нехорошего предчувствия…

— Холодно… — обреченно прошептала она — в пору было расплакаться. — Это всегда так бывает, когда уходишь… из того мира?

— Не знаю, — пожал толстыми плечами Клинцевич, — я в том мире умер, а здесь… никак не привыкну — вот теперь Лауру перетащил — веселее будет.

Клинцевич нагнулся, посадил Лауру на мокрую травку, жаба довольно «замурчала» — ей было все равно где сидеть на мокрой траве в том мире или в этом.

— А мне что делать? Как мне вернуться? — Бэлла умоляюще взглянула на гениального толстяка печальными, изумрудными глазами… и это сработало.

Лев Клинцевич вздохнул и отвел взгляд — ну, как не «уговориться» и не помочь такой красотке.

— Как я понял, браслет ваш остался на теле… в том мире — обычно жрец снимает браслет и забирает его с собой, но, видно, вождю вы здорово понравились, поспешил забрать вас, как только жизненные показатели снизились, а про браслет не вспомнил. В теории все просто: нужно взять здесь браслет, настроить его на браслет на вашем теле там, откроется портал, пройдете и бросите свой браслет в портал, чтобы вас опять не нашли.

— Значит, браслет с моего тела в том мире снимать нельзя — иначе я не найду свое тело и не вернусь! — догадалась Бэлла и громко попросила: — Олег, если ты меня слышишь, браслет не снимай!

— Похоже так… А что у вас там случилось?

— Мужик полез в террариум к Лауре — она рассердилась, плюнула в него ядом… а я дурочка бросилась его спасать, хотя не надо было — он пришел за вашим «эликсиром счастья». Вы должны были его кому-то отдать? За что вас убили?

— Отчеты и первый образец я передал полгода назад — в нем было много побочных эффектов (головная боль, понос, рвота, истечение из глаз), а это доработанный образец — чистейший — последствий нет, привыкания нет, в организме не накапливается — идеальный наркотик — «эликсир счастья». Всего одна капля делает человека счастливым — эйфория, НТ зашкаливает, энкефалины, эндорфины…стойкий эффект около часа, но две капли делают человека очень внушаемым — его можно заставить многое сделать, даже самоубиться, три — превращают человека в послушного робота, четыре… но, впрочем, зачем вам. Я, конечно, гений и мало что меня интересует кроме моих опытов, но не дурак и при передаче и окончательном расчете решил подстраховаться — назначил встречу в людном месте и формулу и окончательные результаты — одну страничку последнюю — дома аккуратненько свернул, скатал в трубочку, резинкой перетянул, и, пока мы с вами разговаривали, вам в сумочку запихнул.

Близоруко щуря глаза, Клинцевич довольно рассмеялся.

— Зачем? — удивилась Бэлла. — Почему мне?

— Уж очень… пустые глаза у того человека, который приезжал от заказчика. Самого заказчика я не знаю… мы с ним встречались в ресторане, где все было темно, как для слепых. И по голосу не определишь — он шептал. Когда тот человек подъехал и не подошел сразу, я понял, что что-то нехорошее будет, потому что он не подошел, а ждал пока вы уедете… нет, это я понял потом, когда он достал пистолет… А почему вам… Вы мне понравились — так внимательно слушали мои разглагольствования, а потом… никого другого рядом просто не было, а вы знали где меня искать, если что… А вы листочек мой не нашли?

— У меня в этой сумочке столько напихано! Олежка шутит, что если мне в сумочку запихнуть гранату, то я ее только с третьего раза обнаружила бы! Вернусь, обязательно найду! А может быть, они искали не «элексир счастья», а результаты и формулу? И откуда они узнали, что я не отдала эликсир?

— Мне это уже не интересно… Формулу запомнили?

— Запомнила, — кивнула головой Бэлла и продиктовала формулу «эликсира счастья». — Зачем она мне?

— Жалко если мои исследования пропадут и никому не понадобятся — это я уже здесь понял: у каждой медали две стороны… наркотик — лекарство! Можно лекарство от депрессии на основе «эликсира счастья» разработать…

— Надо с Олегом посоветоваться — он обязательно что-нибудь придумает… Олежка, браслет не снимай! Не снимай, а то я не найду себя!

— Еще один довод отправить вас отсюда… Тогда я все разведаю, собирая насекомых для Лауры, а вы пока присмотрите за ней.

Толстяк накрыл Лауру полотенцем, взял в руки и боком просунул сквозь оконную решетку. Скривившись, Бэлла осторожно взяла жабу и опустила ее на пол.

— Думаю, до ночи у нас есть время, и вы никому не понадобитесь.

— В каком смысле «до ночи не понадоблюсь»? — насторожилась Бэлла.

— В том самом… как солнце сядет, так и ночь — все… развлекаются, а потом спят.

— А нельзя меня как-то до развлечений отсюда отправить?

— А где вы возьмете браслет? Он не у каждого есть — у вождя точно есть. И у жреца есть! Но к жрецу же вы не пойдете — там все для вас закончится гораздо хуже, чем у вождя — вас опоят «напитком забвения» и принесут в жертву Богу Солнца. А с вождем у вас есть шанс: если вы ему понравитесь, он возьмет вас в… жены, почти, и вы проживете здесь долгую жизнь, нарожаете детишек…

— Я не хочу к нему в жены! Я хочу домой! Хочу там прожить долгую жизнь с любимым мужчиной и нарожать детишек!

— К вождю за браслетом все равно надо идти, — Клинцевич приблизился к окну и протянул пальцы сквозь прутья. — Возьмите, здесь немного «эликсира счастья» — помните, две капли, и он сделает, как вы захотите!

Бэлла взяла из толстых пальцев Льва крошечную пробирку, закрытую пробочкой — на самом донышке «болтались» с десяток капель «эликсира счастья».

— Как же я объясню ему, что я хочу вернуться домой?

— Письменность майя — это логосиллабическая (словесно-слоговая) система… логограммы и фонограммы… — Клинцевич посмотрел на Бэллу и почесал кудлатую макушку. — Нарисуйте портал, покажите на себя и ткните пальчиком в портал — вождь не дурак, догадается, чего вы хотите… хотя… сегодня я видел, как он открывал портал… Надел браслет на запястье, стал медленно поворачивать его по часовой стрелке, а на портале, как на экране, замелькали лица людей, он настроил свой браслет на нужного человека и портал открылся… Удачи вам прекрасная Хозяйка Медной Горы… Я буду скучать по вам!

— И я… Я постараюсь отдать ваше открытие в хорошие руки.

— Нет, оставьте его себе и сами решайте, как им воспользоваться… я не доверяю людям.

— Хорошо, спасибо вам за помощь!

Махнув рукой, Клинцевич развернулся и отошел от окна.

Бэлла посмотрела вслед удаляющемуся толстому, несуразному гению, сунула пробирочку с «эликсиром счастья» в лифчик, сжала руки на груди и взмолилась:

— Олежка, не снимай с меня браслет! Пожалуйста! Я так хочу вернуться к тебе… я должна тебе кое-что подарить… чтобы ты знал, как ты был мне дорог и понимал, как ты тогда ошибался… Чтобы нам начать взрослые отношения, мы должны простить друг другу подростковые обиды, принять наши отдельные жизни, в которых мы были рядом, но не вместе, «отдать долги», а главное, научиться доверять друг другу…

Дверь открылась и в комнату вошли два воина, только без копий. На их суровых, медных лицах ничего не «читалось», но Бэлла поняла, что самое плохое для нее только начнется…

Приглашение было вполне понятным — воин просто открыл дверь и показал рукой куда надо идти, но Бэлла попятилась. Тогда ее взяли за руки и повели, но Бэлла попыталась сопротивляться… и ее потащили за руки по коридору.

Так просто сдаваться Бэлла не захотела: сначала она перестала шагать, уперлась ногами в пол, и воины тащили ее за руки, а она «ехала» на ногах, а потом и вовсе села на попу, брыкаясь и колотя воинов по ногам.

Воины остановились и дернули Бэллу за руки вперед, она распласталась на мраморном полу на животе, и ее снова потащили за руки по коридору, но теперь уже на животе.

Но и в таком положении Бэлла нашла как «отомстить» похитителям, умудрившись устроить бедлам в образцовом порядке: отвела ногу в сторону, коснулась стены и… вдоль стены стояли копья и кожаные щиты, оббитые медными листами — и вся эта расставленная на показ «красота», подцепленная ногой Бэллы, с шумом повалилась на пол и раскатилась в разные стороны.

Воины остановились, недовольно посмотрели на разгром «вооружения» и, отпустив пленницу, начали наводить порядок, расставляя щиты и копья по местам у стенки.

Бэлла вскочила и бросилась назад в «свою» комнату, забежала, выхватила ключ из замочной скважины, закрыла дверь изнутри на ключ, придвинула стол — забаррикадировалась. Посмотрела, на свою хлипкую баррикаду и вздохнула — сколько не прячься, сколько не сопротивляйся, а идти к вождю все равно надо — без браслета ей отсюда не выбраться!

Вцепившись в волосы и закрыв глаза, Бэлла застонала, пытаясь что-то придумать, а когда глаза открыла, увидела ползущую по полу Лауру…

Сумасшедшая мысль тут же пришла ей в голову: она подбежала к столу, схватила кувшин с водой, вылила всю воду на обалдевшую от «освежающего водопада» жабу, завернула ее несколько раз в кухонное полотенце и, содрогаясь от брезгливости сунула ее себе за пазуху. Черная плотная майка прижала живой, мурчащий от удовольствия «сверток» к ее телу, и Бэлла, заправив майку в шорты и застегнув несколько пуговиц на рубашке, снова попыталась сопротивляться…

В дверь застучали, стали ломать замок, сломали, стол поехал, Бэлла бросилась к столу, уперлась в него руками, держала его сколько смогла, но силы были не равны — стол отъехал в сторону, дверь открылась, воины вошли в комнату… Теперь их было четверо!

Не желая, чтобы ее тащила за руки и за ноги, Бэлла, сдаваясь, подняла руки вверх.

Ее поняли, и два воина пошли по коридору впереди нее, два сзади, Бэлла шла по середине, но не удержалась и швырнула несколько копий и щитов на пол. Один воин остался наводить порядок, а остальные, взяв ее за руки, повели дальше по коридору — на их лицах проступало явное недовольство.

Пройдя через огромный мраморный зал, они свернули в один из одинаковых коридоров и остановились у высоких двойных дверей…

Воин постучал в дверь, двери открылись.

За дверью оказалось довольно большое помещение, с мебелью, пол был устлан разноцветными, плетеными циновками. В зоне видимости находился стол, уставленный «ёмкостями с едой и фруктами». На краю стоял небольшой серебряный кувшин…

Вид кувшина тут же напомнил Бэлле об «эликсире счастья»…

«…одна капля делает человека счастливым, две капли делают человека очень внушаемым, три — превращают человека в послушного робота, четыре…»

Один из воинов подтолкнул Бэллу в спину.

Глубоко вздохнув и сжав кулаки, Бэлла шагнула в открытую дверь…

Сердце Бэллы забилось быстрее, и Олег понял, что «капля адреналина» от его поцелуев заставляет ползти вверх «жизненные показатели».

— Бэлл, я не знаю, что происходит, но давай уже возвращайся, — просительно зашептал он, чувствуя, как в его сердце змеей заползают тревога и безнадега. — Я тебя жду! Тебе еще замуж за меня выходить!

— Олег, если ты меня слышишь, браслет не снимай! — четко произнесла Бэлла и опять что-то быстро зашептала, разговаривая с кем-то невидимым.

— Я понял, Бэлл, не волнуйся!

В палату вошла медсестра, положила на край кровати больничную ночнушку.

— Буду капельницу менять переодену вашу жену… Вы бы съездили домой, привезли ей вещи.

— Нет, я ее не оставлю.

— Лучше свое привезите, похоже, ей здесь долго лежать… хотя, какая разница в чем лежать.

— Это врач так сказал или вы так думаете? — насторожился Протасов.

Медсестра ничего не ответила, поправила капельницу и вышла из палаты.

— Это ведь не из-за яда Лауры все это с тобой происходит, да, Бэлл? Как мне тебе помочь? Про браслет я понял… Что еще я могу сделать?

Но Бэлла не отвечала…

Она его просто не слышала.

И Олег снова сжимал ее холодные пальцы, снова целовал ее безвольные губы, шептал признания, заставляя ее сердце трепетать в груди, чтобы ее тело не стало безжизненным…

Родители Бэллы снова вошли в палату, и, видя какую заботу проявляет Олег об их дочери, Людмила Арсеньевна немного смягчилась.

— Иди, кофе попей, — услала она «недруга» дочери из палаты. — За пять минут ничего страшного не произойдет.

Олег нехотя подчинился, встал со стула, выпустил руку Бэллы и, не оборачиваясь на приборы, быстро пошел к автомату.

— Может, ты и права, дочь… — задумчиво произнесла Людмила Арсеньевна, беря Бэллу за руку. — Лучше быть счастливой… какое-то время, чем прожить спокойную жизнь, не изведав счастливых минут с любимым… Ладно, выходи замуж за своего «Олеженьку»!

— А на свадьбу подарим тебе деньги на первый взнос на собственную квартиру — живите отдельно!

— Ты все секреты то не рассказывай…

Дверь палаты открылась, в палату вошли медсестра и Олег со стаканчиком горячего кофе.

Медсестра отключила капельницу, отодвинула ее в сторону и взяла ночнушку.

— Людмила Арсеньевна, проследите, чтобы браслет с руки Бэллы не снимали — это важно! — распорядился Протасов, с тревогой глядя на мониторы — жизненные показатели замерли на нижней границе. — И побыстрее…

Мужчины вышли из палаты.

Медсестра стала переодевать Бэллу. Увидев браслет, Людмила Арсеньевна ахнула и выпустила руку дочери.

— Вот это подарок!

— Это не подарок, а… — Олег замер — жизненные показатели стали опускаться — рванулся к Бэлле, схватил за руку. — Все, все, Бэллочка! Я здесь! Я тебя не отпущу!

— Мы могли бы тебя подменить, а ты поспал бы… — предложила Людмила Арсеньевна.

— Нет, спасибо… Ночью, наверно, будет… Я никуда не уйду!

— Опять тут целое сборище! — недовольно заворчал врач, входя в палату и подходя к мониторам. — Ну, как у нас тут?

— Сейчас все наладится, — Протасов начал целовать пальцы Бэллы и показатели чуть поднялись и замерли на нижней границе. — Я слежу за показателями и никуда больше не уйду.

Врач посмотрел на «влюбленную парочку» и покачал головой.

— Видно здорово она тебя любит парень, если даже в таком состоянии реагирует на тебя.

— Мы друг друга любим, — делая ударение на слове «мы», уточнил Олег и виновато посмотрел на родителей Бэллы. — Простите, что я только сейчас понял свои ошибки и позвал вашу дочь замуж…

— Разберемся! — хлопнул Олега по плечу Виталий Андреевич. — Главное, чтобы Бэлла сейчас поправилась.

— Вернется! Она просто не может меня оставить…

Разговаривая с врачом, родители вышли из палаты, а Олег, пересев со стула на кровать, стал целовать Бэллу в губы и шею, возбуждая и улучшая показатели…

Бэлла напряглась и отчетливо заговорила:

— Олежка, не снимай с меня браслет! Пожалуйста! Я так хочу вернуться к тебе… я должна тебе кое-что подарить, чтобы ты знал, как ты был мне дорог и как тогда ошибался… Чтобы нам начать взрослые отношения, мы должны простить друг другу подростковые обиды, принять наши отдельные жизни, в которых мы были рядом, но не вместе, и главное, научиться доверять друг другу…

Понимая всю отчаянность и «одноразовость» своей авантюрной попытки вырваться из плена другого мира и из лап вождя, Бэлла настроилась весьма решительно дать отпор любым проявлениям чувств «постороннего мужчины», хотя с ужасом сознавала бесполезность своего сопротивления — с мужчиной она вряд ли справится и сопротивление ее будет коротким… если только… если ей удастся подмешать «эликсир счастья» в его питье, напоить его им и заставить вождя делать то, что ей нужно…

На крайний случай она воспользуется своими «навыками самообороны» или треснет вождя кувшином по голове.

«— Вот к чему привело, Олежка, твое «увлечение» другими женщинами — если бы ты не был бы таким гордым ревнивцем, то мы давно были бы вместе, и ты получил бы доказательство моей любви… А сейчас? Что произойдет с моим телом там, если я пересплю с мужчиной здесь? Звучит кошмарно! Но лучше мне поберечь свое тело и не рисковать!»

Двери за Бэллой закрылись, и она осталась одна в пустом зале…

Почти в пустом и почти одна… у дверей стояли два воина с копьями.

Подойдя к столу, Бэлла стала рассматривать «блюда», прикидывая, как бы так изловчиться, чтобы незаметно для стражи влить «эликсир счастья» в кувшин, а потом напоить этим пойлом «майяйского» вождя.

В конце небольшого зала или большой комнаты открылась дверь, и в зал вошел мужчина, вождь с золотыми иероглифами на щеках, с обнаженным торсом и собранными в хвост черными волосами…

Глядя на «гостью», вождь замер, давая ей возможность хорошенько рассмотреть его. И было на что посмотреть: до накаченных мускулов Протасова вождю было далеко, но перед ней стоял настоящий воин — сильный, выносливый, тренированный, поджарый и «стальной», с мужской харизмой победителя, облаком окружающим его фигуру…

«— Вот только не хватало обаяться вождем майя, прыгнуть к нему в постель и остаться с ним навечно! — с сарказмом подумала Бэлла. — Не, не, не! Олежка фактурнее, моложе, красивее, а главное, я его люблю и хочу быть только с ним!»

Опустив глаза пониже, на кожаные, тонкие штаны вождя, Бэлла попятилась — мужское желание так явно выпирало в штанах, что не заметить его было просто невозможно.

— Не, не, не! — замотала она головой, стараясь больше не смотреть на выпирающее желание вождя. — Я вообще-то замужем и у меня трое детей… — зашептала Бэлла, отступая за стол.

Не меняя сурового, застывшего выражения лица — а на что он рассчитывал. красуясь перед ней, что она бросится к нему на шею и начнет стаскивать штаны? Ага, щас! — вождь подошел к столу, сел на стул и показал рукой на соседний стул. Но Бэлла плюхнулась на стул подальше, у другого конца стола.

Бровь вождя дернулась, но тут же встала на место.

Бэлла красноречиво посмотрела на охрану… Вождь не среагировал.

Тогда Бэлла, вспомнив «военные» сериалы, которые смотрел отец, ткнула двумя расставленными пальцами в «охранников», потом одним пальцем в дверь и многозначительно взглянула в темные глаза мужчины.

Никакой реакции. Даже бровью не дернул. Но понял, потому что посмотрел на воинов и задержал на них взгляд.

Бэлла надула губки, сложила руки на коленях (хотела на груди, но вовремя вспомнила про «спрятанную» на животе Лауру), откинулась на спинку стула и опустила взгляд — обиделась.

Но и это не помогло — вождь спокойно ел и «требование» по удалению охраны выполнять не спешил.

«— Пусть ест, — подумала Бэлла, чувствуя, как в желудке начинало урчать от голода. — Не будет же он меня насиловать при охране, хотя… кто знает, какие у них здесь порядки…»

Взяв в руку серебряный «стакан», вождь протянул его через стол, желая, чтобы «гостья» налила ему воды из кувшина (кувшин стоял на другом конце стола около Бэллы), но Бэлла даже не подняла глаз, хотя движение увидела.

Неожиданно в ее голове появилась «мысль-приказ»: «налей!», на что Бэлла только усмехнулась — «Щас!» и даже не посмотрела в сторону мужчины.

В голове снова высветилась «мысль-приказ»: «налей, живо!», на что тут же была послана ответка: «Разбежался об забор!».

Видимо такой ответ был не вполне ясен вождю и бровь его снова удивленно дернулась: «Куда его послали бежать? И до какого такого забора?»

«— Налей!» — надавил вождь и не мигая уставился в лицо Бэллы.

Но видимо он никогда не связывался с русскими бабами, которые и коня на скаку остановят, и мужика, поддатого, с коня стащат к себе на плечико, и в горящую избу за своим мужиком бросятся, и вытащат, и потушат, и пир наготовят, а потом на пожарище попарят своего «спасителя-избавителя» и спать с собой уложат.

«— Национальная «майяйская» изба — фигвам!» — ответила и сложила пальцы кукишем и поставила кулачки с кукишем на стол.

Видимо, и про кукиш «майяйский» вождь слышал впервые, потому что и вторая его бровь полезла «до горы».

Стакан громко стукнул по столу, и в голове Бэллы промелькнуло «Вон!» не относящееся к ней. Охрану у двери, как ветром сдуло, двери закрылись, и вождь снова уставился на непокорную «гостью».

«— Налей!» — мысленно давил приказом мужчина, не привыкший к неподчинению.

«— Спешу и падаю!» — фыркнула Бэлла.

«— Подчинись! Хуже будет!»

«— Не смеши мои подковы!»

«— Накажу!»

«— Флаг в руки, барабан на шею!»

«Идем!»

«— Вперед и с песней, а я еще не поела…»

Но поесть Бэлла не успела, вождь подошел, схватил ее за руку, словно клещами сжал, и потащил в спальню.

Два стула Бэлла свалила по дороге, за третий зацепилась и поволокла его за собой, собирая на ножки циновки с пола…

Вождь выругался на какой-то тарабарщине, продолжая тянуть гостью в спальню для наказания.

Втянув Бэллу в спальню, он толкнул ее на кровать и хотел навалиться сверху, но… Если он надеялся, что гостья ляжет на кроватку и раздвинет ножки — таки нет! она этими ножками начала так брыкалась, что подойти было страшновато — вдруг попадет по нежненькому, чувствительному месту и до утра не оправишься.

Во время минутной паузы, во время которой Бэлла нервно осматривалась и искала пути отступления, а вождь медленно стягивал штаны и прикидывал как бы половчее стянуть с гостьи шорты, ситуация обострилась. Увидев обнаженного мужчину с эрегирующей плотью наперевес, Бэлла выпучила глаза, замешкалась, стала отползать от надвигающегося мужчины, он воспользовался ее замешательством, схватил за лодыжки, потянул на себя на край кровати, прижимая ноги к матрасу, лишая ее возможности сопротивляться. Но Бэлле удалось отвести взгляд от мужского достоинства и перевести на лицо, и уверенность к ней вернулась — она села на кровати, согнула колени, «подъехала» к склоненному мужчине, и со всей силы хрястнула ему по ушам руками.

Вождь взвыл, но ног ее не отпустил, и Бэлла вцепилась ногтями в его запястья.

Кожа треснула, потекла кровь…

Мужчина рванул ее ноги вверх, поднимая ее на лопатки, лишая ее возможности двигаться, но Бэлла и тут не растерялась, крутанулась, перевернулась на бок, поджала ноги и мужчина, теряя равновесие, стал заваливаться на кровать, продолжая держать ее за щиколотки перекрещенными руками. Бэлла резко выпрямила ноги, ударяя ими в грудь падающего вождя, и тот в полете изменил направление (отбросило его не хило) и вместо кровати он свалился за кровать на пол, и был вынужден выпустить пленницу из своих рук.

Бэлла тут же вскочила и бросилась вон из спальни, на бегу доставая из лифчика «эликсир счастья» и открывая пробку. Подбежав к кувшину, она опрокинула в него содержание крошечной пробирки, сунула ее в карман и спряталась за стол и вовремя… из спальни вышел обозленный, окровавленный, обнаженный, неудовлетворенный… и так далее… вождь.

«— Только не смотреть ему между ног! — приказывала себе Бэлла, беря в руки фрукты и швыряя их в подходящего мужчину»

Фрукты долетали, но вождь просто отмахивался от них, на летевшие мимо «снаряды» он даже не реагировал. Подошел к столу, начал двигаться вокруг него, Бэлла тоже пошла вокруг стола по кругу, посмотрела на кувшин, сглотнула… Подойдя к кувшину, мужчина поднял его и начал пить, не сводя глаз с непокорной «гостьи»…

Бэлла снова сглотнула.

Поставив кувшин на стол, вождь снова двинулся по кругу. Двинулась и Бэлла, но то, что он сделал потом, она не ожидала… Смахнул с половины стола «закусь» и перемахнул через стол, оказавшись рядом с Бэллой. Схватил ее за волосы и за горло, и ей ничего не оставалось делать, как одной рукой вцепиться в руку, держащую ее за горло, а второй… вцепиться и сжать его «мужские причиндалы».

Глаза вождя полезли из орбит, и хватка ее горла ослабела.

Бэлла тоже ослабила хватку и подумала, что они будут долго «перетягивать канат» и меряться сжатиями — она была в худшем положении: горло важнее яиц! поэтому отпустила его «причиндалы» и со всей дури долбанула коленом ему между ног.

Вождь взвыл, согнулся, отпустил Бэллу, а она, дернув майку вверх, быстро достала сверток с Лаурой, размотала полотенце и сунула жабу прямо в лицо мужчины, в надежде, что Лаура опять испугается, рассердится и выстрелит во врага ядовитым секретом… а тот, как вымогатель, рухнет, парализованный ядом, на пол.

Щас! Ни фига!

Лаура замурчала, расслабилась, задрыгала лапали, радуясь освобождению из полотенца и из-под плотной майки и утробно квакнула.

Всё! На этом ее помощь закончилась.

Увидев перед своим носом бородавчатое страшилище, вождь поддал рукой по жабе, и Лаура отлетела прямо на стол, плюхнулась в какое-то мясное варево и задрыгала лапами.

Бэлла бросилась на выручку, схватила, достала, поднесла к кувшину и вдруг передумала, положила Лауру на стол, развернулась и, держа в двух руках кувшин с водой и «эликсиром счастья», шагнула к вождю и начала поливать его водой из кувшина. Лила на волосы, лицо, на спину… в надежде, что «отрава» впитается через кожу.

Мужчина распрямился… видно боль прошла, Бэлла хотела стукнуть его кувшином по голове, но он опередил ее ударил в лицо, она упала, выронила кувшин и не на шутку испугалась — «эликсир счастья», а проще говоря наркотик, на вождя не действовал!

Вождь шагнул к ней, но Бэлла быстро перекатилась по полу, вскочила, бросилась к спальне в надежде там закрыться, но боковым зрением увидела в окне Клинцевича и метнулась к нему — откроет окно, выскочит, но окно было зарешечено…

Она развернулась, попыталась убежать, но вождь уже был перед ней, схватил ее за горла, прижал к решетке…

Воздуха не стало хватать, и теряя сознание, Бэлла почувствовала в руке что-то твердое и ударила им вождя по голове…

Когда пелена ушла с глаз, и Бэлла задышала полной грудью со всхлипами, она увидела лежащего у ее ног обнаженного, окровавленного мужчину и ее затрясло… мелко и тошнотворно… Она рванулась к столу, закрывал рот ладонью, но воды на столе не было. Бэлла задышала открытым ртом пытаясь унять тошноту.

— Некогда заниматься чувствами! — зашипел в окно Клинцевич. — Хватай его за ноги и тащи в спальню. Клади около тумбы, мажь угол кровью… как будто он упал и ударился головой об угол…

— Я так не могу… — застонала Бэлла.

— Домой хочешь? Тогда торопись… Еще браслет найти надо.

Бэлла подскочила словно ужаленная — ей же надо возвращаться, а она тратит время на сентименты! Подбежала к вождю, схватила за ноги и потащила в спальню, кривясь и поглядывая на вяленькое, болтающееся мужское достоинство — не до секса стало?! Не захотел ее по-хорошему отпускать — получи по-плохому!

Затащив вождя в спальню, Бэлла сделала, как говорил Лев: положила мужчину у тумбы, измазала угол кровью, поправила на полу циновки и стала искать золотой браслет.

— Да не по ящикам ищи — в шкатулке или вон в ларчике посмотри! — подсказывал Клинцевич, переместившись к окну в спальне. — Лауру мне отдай.

Бэлла открыла ларчик и увидела золотой браслет, схватила его и…

— Сначала Лауру отдай мне и капни вождю в рот восемь капель эликсира — пусть все забудет, а то мне с ними еще жить…

— Да не действует он на него!

— Действует… только они привыкли употреблять его в малых дозах — вот мы дозу и увеличим.

Кивнув, Бэлла побежала к столу, схватила Лауру полотенцем, отнесла Льву и взяла у него тоненькую пробирочку, склонилась, вылила в рот вождя весь эликсир, сунула пробирочку в карман шорт и надела ему на руку золотой браслет.

По браслету прошлась волна и прямо перед ними возник светящийся, «водяной» портал…

— Крути медленно по часовой стрелке и ищи себя, — подсказывал Лев, оглядываясь по сторонам. — Нашла?

— Нет, — трясущимися губами шептала Бэлла, держа руку вождя и осторожно поворачивая браслет вокруг его руки.

На портале, как на экране, мелькали лица людей.

— Сколько их! — удивилась Бэлла.

— Такая медноволосая ты одна, поспеши…

Бэлла пошла по второму кругу, и паника охватила ее. Глаза туманились слезами…

— Не получается…

— Ищи, ищи — может и третий круг… Вот, вот! Вроде ты!

Бэлла увидела себя на портале, остановилась на своем изображении и посмотрела на Клинцевича.

— И что дальше? Что-то нажать?

— Не знаю… Тогда они настроили, портал заколебался, и мы пошли… Надо голову сунуть и посмотреть — туда ты попали или нет!

— Ага, голову! И без головы остаться! — возмутилась Бэлла, но что было делать.

— Портал не закроется какое-то время — так что можно ходить туда-сюда. Не бойся! Смелее, зеленоглазая ящерка!

Портал заколебался, открылся, и Бэлла, задержав дыхание, сунула в него сначала руку, пошевелила ей, а потом и голову…

Она увидела больничную палату, Олега на кровати, обнимающего ее тело и рванулась вперед…

Время и материя сжатые в газообразное состояние приняли ее, перенесли и «открыли дверь» в иное измерение…

Светящийся, «водяной» портал возник ниоткуда и образовался прямо посередине комнаты.

Бэлла шагнула из портала и оказалась в больничной палате, именно в той, в которой на кровати лежало ее тело…

На кровати, рядом с ее телом, на боку лежал Олег, он крепко обнимал ее руками и что-то нашептывал ей в ухо… Что именно шептал Протасов Бэлла не слышала.

Она шагнула к кровати, легла в свое тело, и тело ее тут же приняло хозяйку. Бэлла услышала его голос:

— Если ты не согласна на двух детей, то пусть будет один, я согласен на все, что ты хочешь, только возвращайся… Беллочка, родная моя! Я тебя так люблю!

Бэлла глубоко вздохнула и улыбнулась… Как вовремя она вернулась!

Вот и дождалась от него признания в любви!

— Я еще не согласилась выйти за тебя замуж, а ты завел разговор о детях! Сначала поговорим о любви! Так давно хотела услышать эти слава, а ты молчал… наверно, говорил их всем подряд, кроме меня.

— Никому и никогда я такое не говорил! — по инерции произнес Олег и замер, открыл глаза и уставился в улыбающееся лицо Бэллы. — Белка! Ты вернулась?

— А ты думал от меня так просто отделаться? Позвал замуж и не женился? — засмеялась Бэлла, как будто и не было ее «ухода в иной мир», и хотела поцеловать Олега, но вспомнила и заспешила… — Ой, совсем забыла с тобой!

Она сорвала со своей руки золотой браслет и швырнула его в колеблющийся портал. Портал тут же «заволновался», стал уменьшаться и исчез…

Олег удивленно смотрел на то место, где еще секунду назад наблюдалось «водяное» окно в иной мир и не мог поверить увиденному.

— Что это было? — шепотом спросил он.

— Где? Я ничего не видела! — попыталась Бэлла уйти от объяснения.

— Бэллка, если ты мне сейчас же все не расскажешь, я тебя убью!

— Ну, хорошо, хорошо, расскажу, только сначала поцелуй меня… мне кажется, я целую вечность была в разлуке с тобой!

И они начали целоваться… Целоваться так страстно и так ненасытно, как будто и правда были в разлуке целую вечность.

— Больше никаких перерывав в наших отношениях! — воспротивился Протасов, отрываясь от ее губ. — Я чуть не поседел за эти несколько часов твоего каматоза! Поэтому хочу нагнать упущенное время! На чем мы там остановились?..

И Олег беззастенчиво полез рукой ей под ночную рубашку, сжал грудь, засосал ее губы, и вдруг его обдало жаром — под рубашкой она была совсем голенькая…

— Ты голая… — отстраняясь, пыхнул он жаром, и дыхание его сбилось.

— И что?.. Ты разве этого не знал пять минут назад?

— Наверно, знал, но я об этом не думал… Я волновался за твою жизнь, дурища, а теперь… Куда-то меня не туда понесло…

— Туда, туда, — хихикнула Бэлла. — Тебя, Протасик, всегда «куда-то не туда» тянет! Как тогда в шестнадцать…

— Теперь меня тянет только к тебе! — Протасов напрягся, его рука замерла на груди Бэллы. — Сразу скажи, Бэлл, у нас продолжение отношений или твоя гребаная пауза, чтобы я даже не мечтал…

— Продолжение…

— Тогда… Можно… я тебя… потрогаю… поласкаю.

— Можно… — выдохнула Бэлла, заливаясь краской.

Нежно поцеловав ее в губы, Олег теснее прижался к Бэлле, и рука его медленно заскользила по гладкой коже вниз к животу, погладила животик и замерла на «колючем треугольнике» у ног…

— Прости, если я что-то сделаю не так, — смутился Олег, заглядывая в полуприкрытые глаза Бэллы. — Я никогда не ласкал женщин… не целовал, не спал с ними в одной постели… даже сексом в постели не занимался… так как-то… Наверно, не надо об этом? Сам не знаю, что несу… от тебя я дурею.

— И я не знаю, как надо…

— Значит, мы с тобой два новобранца и готовы учиться… Подожди, — опешил Олег от своей догадки и рука его дрогнула. — Ты хочешь сказать, что я…

— Ты первый… — продолжила Бэлла, и ткнулась лицом ему в грудь.

— Бэллка! — задохнулся Олег и вынул руку из-под ее ночнушки. — Я круглый болван и ревнивая сволочь! И не достоин такой… тебя.

Бэлла замерла, услышав его признание.

— Не надо воспринимать это так… Просто я тебя люблю и всегда хотела, чтобы ты у меня был первым… всегда! Даже когда ты занимался сексом с другими, я ждала, что ты поймешь, что я тебя люблю, и вернешься ко мне.

— Я от тебя никуда и не уходил — я всегда был рядом с собой, всегда любил только тебя, но не хотел мешать твоему будущему — вот и сорвался — что я могу тебе дать? Ни профессии, ни денег…

— Любовь, дурачок! Больше мне ничего не надо!

— Я этого не знал… Прости меня! Я засомневался в твоей любви и был наказан — все эти годы я ревную тебя, мучаюсь этой ревностью, пытаюсь ее заглушить сексом с другими женщинами, но от этого становится только хуже — сам своими руками рушу нашу любовь… Я ведь очень люблю тебя, Бэлл! Не смотря на то, что я натворил… люблю только тебя! Ты мне веришь?

— Верю.

— И что теперь делать?

— Во-первых, позвонить моим родителям и сказать, что я очнулась; во-вторых… продолжать…

Бэлла взяла его руку и положила себе между ног… Олег задохнулся от такого ее согласия, он стал страстно целовать ее губы, шею, а его неопытные руки стали ласкать девичье, податливое тело, вызывая у нее первые робкие стоны от мужских ласк…

Они забыли обо всем, отдаваясь страстным ласкам…

За дверью раздались голоса, и Олег, чмокнув Бэллу в губы, соскочил с кровати, схватил ее руку и постарался унять колотящееся сердце.

— Ну, что тут у… — врач не договорил, воззрившись на смущенную Бэллу.

Протасов пожал ей руку.

— Вот, вернулась! — констатировал он, сдерживая довольную улыбку на лице. — Я же говорил, что не отпущу ее!

— Ваш муж очень переживал за вас, — сказал врач и покачал головой видя отключенные датчики. — А вот этого делать было не надо.

— Пойду позвоню твоим, — быстро ретировался Протасов из палаты — не понятно было чего он испугался больше: нагоняя врача, за то, что они отключили датчики или Бэллиных удивленно вскинутых бровей.

— Как вы себя чувствуете?

— Прекрасно! Можно мне сейчас домой?

— Ну, это вряд ли. Сейчас сделаем анализы и завтра домой. А почему вы не спрашиваете, что с вами было?

— Было и было, — пожала плечиками Бэлла — этот вопрос ее совсем не волновал. — Можно Олежек останется? Вдруг мне ночью опять будет плохо.

Врач покачал головой и разрешил.

— Не больница, а дом свиданий: один сидит без отрыва, другой приезжает по десять раз на дню…

— Ура! Тебе разрешили остаться, — обрадовала Бэлла вошедшего в палату Олега.

— Ага, остаться… как же, — невесело усмехнулся Протасов и подозрительно уставился на скулу Бэллы, — но строго предупредили, чтобы я не мешал тебе отдыхать, а то «на выход»!

— А ты не мешай! Обними меня покрепче и… будем спать.

— Уснешь тут… когда тут соблазняют по полной, — заворчал Олег.

— Тогда спи на стульчике.

— Ну, уж нет! Лучше мучиться, обнимая тебя, чем мучится на стуле не обнимая тебя.

— Иди, ложись рядышком, — поворачиваясь на бок, поманила пальчиком Бэлла к себе недовольного «мужа».

Олег лег на кровать на спину, занимая широкими плечами все кроватное пространство, Бэлла устроилась у него на груди, обхватив его руками. Разочарованно вздыхая, Олег обнял «жену» и закрыл глаза.

— Поговорим? — предложила Бэлла. — Твои три вопроса, на которые я постараюсь правдиво ответить, мои три вопроса, на которые ты ответишь правдиво.

— Давай… Почему ты мне сразу не призналась, что ты меня любишь?

— Девушкам не принято говорить об этом первыми, а потом… обиделась, думала ты сам поймешь, как я переживаю из-за твоих сосаний с другими и говорить об этом было так больно.

— Видишь, какой я бестолковый… Почему ты не строила отношений с мужчинами и не вышла замуж, ведь понимала, что я… с другими.

— Не влюбилась ни в кого другого…

— Расскажи о браслете.

И Бэлла правдиво рассказала о золотом браслете, подаренном ей вождем майя.

— Если сам не видел не поверил бы… Спрашивай, твоя очередь.

— Почему ты не построил отношения? Ведь многие в тебя влюблялись…

— Любил только тебя, других я не целовал и не ласкал — считал это очень личным. Мало кого устраивает просто секс без отношений — только замужних теток, которые приставали ко мне в качалке.

— Не поверю, что они не сходили по тебе сума и не старались женить на себе.

— Это вопрос?

— Уточнение… и, пожалуйста, правду.

— Ладно… Такой вопрос для меня даже не вставал — пришлось бы выбирать между тобой и другой женщиной — я всегда выбирал тебя.

— Неужели тебе никто не нравился? Это тоже не вопрос, а уточнение.

— Нет. Они чувствовали мое равнодушие и расставались со мной… — Олег помолчал, вспоминая, — просили звонить, когда я пересплю с тобой и во мне проснется страсть и чувства… Только когда у нас начались отношения, я понял, что они имели ввиду — во мне бушуют чувства и страсть к тебе…

— Во мне тоже…

Олег поцеловал Бэллу в волосы, как раньше «по дружбе» и, улыбнувшись, положил ей руку на попку и прижал к себе, желая почувствовать ее своей. Бэлла руку не убрала…

— Тебе будет тяжело пережить отказ от других женщин?

— Нет. Мы же будем заниматься сексом каждый день… и по нескольку раз.

— Обещаю не отказывать тебе и даже напоминать о твоем желании… чтобы у тебя не появился соблазн…

— Не появится. Последний вопрос…

— Почему ты не занимаешься сексом в кровати? Меня ты сразу уложил в кровать и начал… здесь ты сам ко мне лег… и сейчас мы с тобой лежим в кровати в обнимочку.

— Своими вопросами ты мне всю душу выворачиваешь! Ладно… Когда ты лежала в кровати после обморока, такая перепуганная и такая несчастная… мне так хотелось лечь с тобой рядом, обнять, успокоить, поцеловать… После этого у меня пунктик — вижу с собой в кровати только тебя.

— Спасибо за правду… Мне теперь легче понять тебя.

— А я никак не могу понять… Почему ты не говорила мне о своей любви? Ну, хоть бы намекнула, что ты… Не совсем же я идиот — понял бы… Сказала бы, хотя бы в шутку, что ты не собираешься выходить замуж ни за кого кроме меня. Я бы задумался и остановился…

— А я не собиралась за тебя замуж… за того, каким ты был… позер, гуляка, хохотун, лучший друг и чужой, ненадежный парень… За такого я замуж бы не вышла, если бы ты мне это предложил. Мне понравился другой ты, каким ты стал… повзрослевшим, упертым, знающим чего хочешь и умеющим добиваться желаемого… Что твои чувства ко мне серьезны, меня убедили те ночи, что ты провел в ожидании меня под моей дверью… Это было так…

— Тупо…

— Так отчаянно-романтично и волнительно… что я влюбилась в этого упрямого, похудевшего, небритого…

— Сбрить щетину?

— Неееет… в этого молодого, влюбленного в меня брутала, но не признающегося в своих чувствах.

— Знаешь, как трудно признаться, что любишь, а в ответ услышать: «ты очень хороший, но…»

— Можно подумать, что у тебя очень богатый опыт в признаниях, и ты постоянно получаешь отказ.

— Не признавался никому… только тебе.

— И отказ не получил… а ты боялся. Все, давай спать!

Олег вздохнул — спать ему не хотелось, хотелось совсем другого, но наказ врача был однозначным: «больной нужен отдых, чтобы не было повтора…», а переживать еще раз что-то подобное он не собирался.

— Это первая наша ночь вместе… Но прежде чем спать… ты расскажешь откуда у тебя синяк на скуле. Завтра он расцветет всеми цветами радуги, и все будут думать, что это я тебя ударил…

Вздыхая, Бэлла рассказала правду.

— Давай считать это все ночным бредом, нет, кошмаром, — предложил Олег.

— Сразу у обоих… так не бывает.

— Лично я ничего не видел — бредила ты.

— Ладно, давай считать, что мне в этой коме привиделся кошмарный сон.

— А теперь спи… я поглажу тебя по спинке, поцелую тебя в глазки…

После нежных поцелуев, глаза у Бэллы закрылись, поглаживания по спинке расслабляли, успокаивали, тихий, ласковый голос убаюкивал… и она уснула.

40 воскресенье

Проснулась Бэлла от запаха кофе.

Олег сидел на краешке кровати, попивал кофе маленькими глоточками, смотрел на нее и улыбался.

— Кофе в постель…

Бэлла сладко потянулась, взяла его стаканчик и, сделав несколько глотков кофе, вернула Олегу.

— Какое блаженство! Только есть очень хочется…

— И мне, — кивнул тот головой, беря второй стаканчик с тумбочки и протягивая ей. — Горячий… Переодевайся и пошли в кафешку сходим, перекусим, если ты в порядке…

— Я в порядке.

Какое-то время они молча пили кофе, глядя друг на друга.

— Ой, а как там этот мужик? — смущенно отводя взгляд, забеспокоилась Бэлла. — Надо к нему обязательно зайти.

Покачав головой, Протасов осторожно потрогал расцветший синяк на скале Бэллы и пожалел, что не попросил мать Бэллы привести косметику и другую одежду — клетчатая рубашка была заляпана «разноцветными» пятнами (в том числе бурыми пятнами крови).

— Норм — ты его водой полила, я таблетку дал. Вчера пришел в себя, только говорить и двигаться не мог. Зимин вчера к нему приходил и к тебе заглядывал, но ты была в отключке, а я сказал ему, что не знаю, что у вас там произошло. Сегодня тебе от него точно достанется.

— С Зиминым разберусь… Я там записать на компе пыталась кое-что, только не знаю, получилось или нет.

— Запись получилась, но про нее я тоже ничего не сказал, — осуждающе качнув головой, Олег вздохнул. — Вот как ты на меня плохо влияешь! Может, лучше эту запись, вообще, не показывать ментам или подчистить немного… стереть конец надо обязательно. Надо посмотреть запись еще раз и решить.

— Обязательно посмотрим. Когда меня уже выпишут?

— Сегодня после двенадцати.

Дверь палаты открылась и вошли родители Бэллы.

— Больше никакой живности в нашей квартире! — с порога заявила Людмила Арсеньевна, целуя дочь и посматривая на Протасова.

С одной стороны она его не любила — он был источником страданий дочери, а с другой стороны… дочь его любила, да и он ее похоже тоже — посерел, помрачнел, прямо трясся весь, когда она была в обмороке, а теперь ожил, глаз с дочки не сводит…

— Привет, дочь! Ты нас здорово напугала, — Виталий Андреевич подошел, поцеловал Бэллу, кивнул Олегу.

— Простите, так получилось…

— Нас с Милой твой следователь целый час в больнице допрашивал! Почему ты не сказала, что стала свидетельницей какого-то преступления?

— Зачем вам лишние волнения? — Бэлла посмотрела на пакет и потянула носом воздух. — Мамуль, лучше давай нам сюда свой пирожок! Мы с Олежкой умираем от голода!

Людмила Арсеньевна принялась потрошить пакет, выкладывая лотки на тумбочку.

— Как только Олег нам позвонил и сообщил, что ты пришла в себя, спать наша «малуля» уже не смогла и наготовила вам всего самого вкусненького — даже мне не разрешила пробовать, — просвещал «молодежь» Виталий Андреевич, глядя как она — «молодежь», с аппетитом уплетают домашние котлетки, закусывая их пирогом и запивая компотом. — Хочет сегодня праздничный ужин устроить — тебя же выпишут сегодня…

— Нам не до ужинов сегодня, — возразила Бэлла, — столько всего надо успеть!

— Ну, раз так и с тобой все хорошо, тогда мы поедем к моей сестре на юбилей, — обиделась Людмила Арсеньевна. — Поехали с нами, ты давно не была у своей крестной — и отдохнешь пару дней заодно на свежем воздухе.

— Не, не, — замотала головой Бэлла и вцепилась в руку Олега. — Ты мне еще кино должен! Мы сегодня в кино хотели сходить…

Бэлла посмотрела на Олега и увидела, как он изменился в лице — посерьезнел, поскучнел, напрягся. Встал, сжал руку Бэллы.

— Виталий Андреевич и Людмила Арсеньевна… я люблю вашу дочь и прошу вашего согласия на наш брак…

Родители опешили, да и Бэлла тоже… согласия на брак она пока не дала.

— Нашел время и место… — от растерянности слегка возмутилась Людмила Арсеньевна.

— Это не важно: где и когда — главное, они хотят поженится. Я не против! — сказал свое веское слово глава семейства.

— А я… не знаю! Надо подумать…

Олег ожил — не отказали и вроде бы «не против».

— Подумать можно до завтра… Завтра я веду Бэллу в ЗАГС, и мы распишемся.

Родители замерли.

— Как завтра? Почему?

— А свадьба? А платье, гости?

— Если Бэлла захочет свадьбу, обязательно сыграем! А по мне… распишемся, посидим в ресторане с близкими, а чужих людей собирать на свое торжество незачем — только позавидуют.

— А мне нравится его идея! — снова поддержал «зятя» Виталий Андреевич. — Расписались и в… и можно за детишек приниматься!

— Виталий! Какие детишки — Бэлле надо закончить институт.

— Одно другому не мешает — ты двоих родила во время учебы.

— У меня был ты!

— А у дочки — Олег! Он ей во всем поможет! Да и мы тоже! Выучим и вырастим — не сомневайся!

— Вы меня совсем расстроили… — Людмила Арсеньевна посмотрела на будущего зятя, покачала головой, потом на дочь. — А ты что скажешь?

Бэлла просто пожала плечами… она думала.

Думала о предложенном замужестве, о свадьбе, о белом платье, о лимузине, о гостях и банкете…

Ничего этого она не хотела! Это она знала точно.

Все, что она хотела на данный момент, это остаться с любимым мужчиной наедине, заняться уже, наконец-то, с ним любовью и наслаждаться близостью, сознавая, что принадлежит ему, а он принадлежит ей! Ей хочется, чтобы исполнилась ее девичья мечта, хочется близости с любимым мужчиной, даже не смотря на отсутствие штампа в паспорте! Но она не понимала куда он так торопится с этим замужеством… Не дает ей время подумать, осознать, побыть невестой, поволноваться, поготовиться, решить бытовые проблемы… Ничего не случится, если они распишутся не в этот понедельник, а в следующий или через месяц…

«— А-а, он же собрался на рыбалку! — догадалась Бэлла. — Вот и торопится расписаться. Зачем? Может, передумал ехать?! И повод будет — женился и в медовый месяц бросать жену не хочет. Надо спросить его об этом…»

В дверь постучали и в палату вошел следователь Зимин.

— Здравствуйте, всем, — входя в палату, поздоровался Зимин и, выделив Протасова среди всех, поинтересовался у него: — Как дела?

Родители Бэллы не собирались уходить, решив узнать подробности «дела»: Людмила Арсеньевна прочно уселась на стул у кровати дочери, Виталий Андреевич встал рядом, держась за спинку стула. Бэлла сидела на кровати одетая в шорты, майку и клетчатую рубашку, попивая компот и влюбленно поглядывая на Протасова.

— Сейчас все в порядке, — «доложил» Олег, садясь на кровать рядом с Бэллой и беря ее за руку.

От следователя их поведение не укрылось, и он сделал вывод: «наконец-то, признался».

— Хорошо вас приложили, Бэлла Витальевна, — ухмыльнулся Зимин, не собираясь начинать разговор о деле при посторонних. — И кто постарался? Логинов?

— Вы о чем, господин следователь? — вмешался Виталий Андреевич.

Зимин повернулся к родителям.

— Позвольте, граждане родители, поговорить со свидетельницей… вернее, с потерпевшей, наедине.

— Я Бэллу не оставлю, — насупился Протасов, крепче сжимая ее руку.

— Правильно, Олег! Позаботься о Бэллочке! — Виталий Андреевич поднял за плечи жену и посмотрел на дочь. — Нам остаться? Помочь тебе?

— Нет, пап, езжайте к крестной. Я себя хорошо чувствую.

— Я за ней присмотрю, не волнуйтесь.

— Вот то-то и волнительно…

— Мила! Они взрослые люди и собираются пожениться. Выпишешься и приезжай к тете Оле. С Олегом вместе приезжайте на пару дней. Обговорим все, а потом заявление подадите…

— Мы подумаем…

Бэлле очень не хотелось огорчать родителей — она всегда была послушной девочкой, но с другой стороны — у нее начались отношения, и им придется с этим считаться.

Родители вышли из палаты, а Зимин уселся на стул и, закинув ногу на ногу, достал из кармана блокнот и ручку.

— И так, Бэлла Витальевна, я вас слушаю. Что у вас случилось? Как Логинов попал в вашу квартиру? Вы его впустили или снова ваша самодеятельность? И кто вас ударил?

— Это не я, — проворчал Протасов.

— Понятно, — хмыкнул Зимин, любуясь мускулами накаченного парня. — Бэлла Витальевна лежала бы сейчас с сотрясением мозга в челюстно-лицевой хирургии. Так кто?

— Хотите повесить на Логинова незаконное проникновение в квартиру и нападение на хозяйку с целью ограбления? — спросила Бэлла и, вспомнив о своей роли, «прикусила язычок» и похлопала ресницами. — Я отравилась ядом Лауры, а когда падала… наверно, ударилась…

— Ну да, — не поверил Зимин, удивляясь вопросу «красотки- глупышки», — точненько об чей-то кулак.

— И я ей тоже самое твержу, — вздохнул Олег. — Говорит, не помнит.

Часто прерываясь и беспомощно хлопая ресницами, Бэлла стала рассказывать, что произошло в ее комнате, изредка задавая вопросы.

— А Логинов что говорит?

— Вчера только мычал, может сегодня заговорит.

— А когда другой следователь придет Бэллу допрашивать? — встрял в допрос Олег, — а то мы после двенадцати уйдем и отключим телефоны.

— Зачем? — последовал резонный вопрос.

— Чтобы не мешали! — последовал такой же резонный ответ.

— Понятно. Если он вас не выловит, я передам ему показания Бэллы Витальевны.

— А что за второй следователь?

— Я не говорил? Девушка лежит в соседней палате с отравлением таким же животным ядом.

— В смысле ядом жабы Аги? А может веществом изготовленном на основе ядовитого секрета амфибии Bufo marinus? — удивилась Бэлла.

«— Опаньки! Это так Протасов действует на ее умственные способности или я? Скорее он, мои вопросы явно ставят ее в тупик, — подумал следователь и вспомнил про просьбу сотрудника полиции»

— От Славика вам привет, Бэлла Витальевна. Не смог вам дозвониться, просил зайти…

— Спасибо, обязательно зайду на днях.

— Это что за Славик? — заворчал Олег.

— Я просила его прогнать по одной программе фотографии… — зашептала Бэлла, — ну, иероглифы майя.

— И получилось?

— Что-то там… — Зимин внимательно прислушивался к разговору молодых людей — рядом с Протасовым в умственных способностях девушки сомневаться не приходилось, — идущий по времени.

— Скорее — идущий сквозь время, — поправила Бэлла. — Так что девушка? У нее тоже жаба Ага? Если нет, то это ее отравление выглядит очень подозрительно…

— Этим делом я не занимаюсь. Так что вы можете добавить по делу?

Посматривая на Олега, Бэлла пожала плечиками и упоминать сделанную ей на компе запись не стала — ну, забыла она о ней, а когда они ее пересмотрят и подчистят, тогда вспомнит.

Похлопав напоследок длинными ресницами, Бэлла попрощалась со следователем и подумала о том, что надо обязательно навестить эту девушку и узнать о симптомах отравления, если у нее нет на содержании ядовитых амфибий.

Около часа ей принесли выписку, и Бэлла, схватив за руку Олега, потащила его в палату девушки с отравлением и остановкой сердца.

У молодой женщины сидел посетитель, но Бэллу это нисколько не смутило.

— Извините за беспокойство, — начала она, входя в палату. — Уделите мне минутку вашего времени…

— Кто вы и что вам надо? — недовольно вскочил мужчина со стула у кровати.

Женщина на кровати испуганно хлопала глазами.

— Я лежала в соседней палате — мы отравились ядом, так же, как и вы…

— Ничем Вера не травилась — у нее сердце больное…

Мужчина попытался выпроводить Бэллу под локоток за дверь, но в двери появился Олег, заняв все дверное пространство, и выпроваживать незваную гостью стало просто некуда.

— А следователь сказал, что ваша Вера тоже отравилась, — напирала Бэлла. — Три случая за неделю отравления одним и тем же ядом — это не простая случайность. У вас тоже есть жаба Ага?

— Нет у нас никакой жабы! — мужчина в возрасте заметно нервничал. — Выходите из палаты!

— А как же ваша Вера отравилась ее ядом, если жабы у вас нет…

— Мне охрану позвать? — вызверился мужчина, в глазах которого полыхнула злость.

— Простите мою жену, — вмешался Олег — похоже за время «болезни» он здорово вошел в роль мужа и не хотел из нее выходить. — Она просто очень переживает за мужчину, который отравился и попал в больницу из-за нашей жабы. Врач сказал, что ваша жена тоже отравилась…

— Охрана!

— Все, все! Мы уходим…

— Ну, конечно! — вскинулась Бэлла. — Надо выяснить, как яд попал…

Олег сгреб Бэллу в охапку, прижал к себе, оторвал от земли и понес из палаты в коридор.

Но Бэлла не сдалась — почувствовав, как рука Олега обняла и прижала к ее бедру что-то твердое, она тут же вспомнила «что» пряталось у нее в кармане.

— Подожди, Олежек! Отпусти меня! Последний вопрос и я уйду.

Нехотя Олег отпустил Бэллу, она сунула руку в карман и достала из него две небольшие ампулки со следами коричневого «эликсира счастья» Клинцевича.

Увидев ампулы в руке девушки, мужчина попятился — злость в его глазах сменилась растерянностью, а потом страхом от пришедшей на ум догадки.

— Вам «это» знакомо? — спросила Бэлла, уже зная ответ — не важно, что озвучит сейчас мужчина, ответ читался в его глазах. — Если у вас нет жабы Аги, то как Вера могла отравиться ее ядом? Вы что-то знаете об опытах Клинцевича с ядами? Может, они как-то связаны с отравлением вашей Веры?

Мужчина молча показал на дверь — в горле у него пересохло от понимания происходящего.

Но Бэлла снова не послушалась.

— Вера, как вы себя чувствовали эти дни? Голова болела? Понос, рвота, истечение из глаз?

— Да, было… — слабо кивнула Верочка Сошникова. — И провалы в памяти.

«— «Четыре капли элексира вождю — пусть все забудет, а то мне с ними еще жить…» — возникли в голове Бэллы слова Клинцевича»

— …Вроде вышли с Дашенькой гулять, а где гуляли два часа не помню… Пришла в себя уже дома, голова страшно болела и тошнило. И в тот день… плохо себя чувствовала,

— А что вы пили перед прогулкой?

— Хотела выпить чай… даже сделала глоток, но потом выпила кофе… а когда пришла с прогулки с мамой выпила чай… дальше все…

— Это что за допрос? — возмутился мужчина. — Вы работаете в полиции? Если нет, прошу покинуть палату!

— Расскажите об этом следователю! — посоветовала Бэлла. — Вас явно намеренно отравили! Это преступление! В отличии от нас, хотя мужчина, отравившийся со мной вместе ядом жабы, тоже преступник… Странно все это, но пока я не вижу связи…

— Покиньте палату! Охрана!

— Все, уходим.

Обняв Бэллу за талию, Олег буквально выволок ее в коридор.

— Нет, ты видел, каков гусь! — возмутилась Бэлла, оказавшаяся за дверью палаты. — Врач сказал отравилась, а этот…

— Может, он не знал диагноз.

— Ага, не знал! Ты видел, как он испугался, увидев ампулы с эликсиром, прямо затрясся весь.

— Не преувеличивай.

— Затрясся, затрясся — потому что знает об опытах Клинцевича и об «эликсире счастья».

— Белка, прекрати выдвигать сумасшедшие теории! — Протасов взял «жену» за руку и потянул к выходу.

— Почему это сумасшедшие? Если этот мужик как-то связан со всем этим, то его Верочка могла… случайно… или кто-то… а почему «кто-то», а не сам этот мужик травил ее. Кто она ему? Жена, любовница? Надо все узнать про него и про нее, а потом…

— Белка, ты серьезно мнишь себя частным сыщиком? — недовольно поинтересовался Олег — ему хотелось, чтобы сейчас она думала о другом: об их отношениях и предстоящем замужестве.

Но Бэлла думала о другом… думать об их отношениях и замужестве она просто боялась, хотя и замирала от предвкушения счастья.

— Последние дни ты не зовешь меня «Белкой». Почему?

Остановившись посреди коридора, Олег взял лицо Бэллы в ладони, нежно поцеловал в губы.

— Вот почему…

— Понятно, — улыбнулась Бэлла, глядя снизу вверх в лицо обожаемого «мужа». — «Белка» — это по дружбе, а по любви как?

— Бэллочка… любимая… Солнышко…

— Слушала и слушала бы, но… — взяв Олега под руку, Бэлла повела его в другую сторону от выхода.

— Подожди, я думал мы спешим домой.

— Сначала Логинов, а потом дом, кино…

— И постель! Ты обещала подумать о продолжении… — напомнил Протасов.

— Ладно, ладно… подумаю. Но сначала разберемся с отравлением.

Олег вздохнул — вот почему он так хотел определенности в их отношениях — чтобы они были уже «муж и жена» и занимались бы любовью сколько хотели, хотя главное для него был даже не сам секс, а подтверждение того, что она любит его, она с ним и принадлежит ему!

— Бэллка, ты обманщица… — проворчал Протасов.

Бэлла остановилась у нужной палаты и погладила его по плечу.

— Ты еще скажи, что я специально отравилась, чтобы не исполнять свои обещания…

— Нет, такого я не скажу, — прижав ее руку к своей груди, произнес Олег, — слышал, как ты переживала, что не можешь быть со мной…

— Ну, вот и не ворчи, — Бэлла постучала в дверь палаты. — Можно?м

Услышав разрешение, она распахнула дверь и опешила: мужчин в палате было четверо.

И у кровати одного из них сидел Зимин.

— А, Бэлла Витальевна! И снова здравствуйте, заходите, — обрадовался следователь. — А вас граждане тяжело раненные — прошу на выход!

«Тяжело раненые» споро поднялись с кроватей и поспешили к выходу — иметь дело с полицией никто не желал. Зимин подождал пока за последним больным закроется дверь и продолжил:

— Устроим вам очную ставку, а то обвиняемый у нас в несознанку ударился: ничего не делал, ничего не знаю.

— Как это? — возмутилась Бэлла. — Угрожал мне, в квартиру вломился, обыск учинил…

— Вот и доказательства нападения на лицо, — кивнул Зимин на синяк «потерпевшей».

— Это она так утверждает? Напал, избил? — заволновался Логинов, присаживаясь в кровати. — Это не мои методы — я работаю без рукоприкладства.

— Значит, все-таки работаете?

— Ну, да… помогаю людям… разбираться с должниками.

— Идите, Бэлла Витальевна, идите. Не мешайте мне записывать показания…

Протасов взял Бэллу за руку и потянул из палаты.

— А как же…

— Не волнуйся, он жив, разговаривает — значит, скоро выпишут.

— И он опять припрется ко мне! Посадите его! — крикнула Бэлла из двери Зимину, но тот только рукой махнул.

Олег закрыл дверь палаты и потянул Бэллу за руку к выходу.

— Все! Никаких расследований! Отключаем телефоны и занимаемся только собой!

— Подожди, а как же этот мужик из палаты Верочки?

И Бэлла снова ворвалась в палату к Логинову.

— Нет, так нельзя это оставлять! Надо немедленно допросить мужчину отравившейся Верочки! — набросилась Бэлла на записывающего показания следователя.

— Это еще зачем? Я этим делом не занимаюсь, — устало возразил Зимин — не хватало еще выслушивать «приказы» «красотки-идиотки».

— А вы займитесь! — Бэлла даже топнула ножкой «от чувств-с».

Видя «накал страстей», Олег попытался примирить «враждующие стороны».

— Бэлла считает, что…

— Она умеет думать? — с сарказмом хмыкнул следователь и демонстративно отвернулся, «обидевшись» на «красотку-идиотку» — свидетели на него ножкой еще не топали! Дожил!

— Бэллка думать? Сомневаетесь в ее умственных способностях? — искренне удивился Протасов. — Да она в школе была лучшая…

Бэлла тут же закрыла ему рот рукой, похлопала ресничками и быстро продолжила.

— Лучшей в танцевальных конкурсах и первой красавицей…

— Это многое объясняет, — проворчал Зимин и посмотрел на Олега — в этой парочке разговаривать можно было только с ним. — И что за безумная версия пришла в голову твоей «первой красавице»?

— Мужчина из палаты пострадавшей Веры, знает об опытах Клинцевича с ядами, — произнес Протасов и посмотрел на Бэллу — как она будет выкручиваться, отвечая на следующий вопрос.

— С чего такая уверенность?

— У них нет жабы Аги и других ядовитых амфибий, — Бэлла постаралась придать голосу простоватую наивность и похлопала ресничками, глядя в равнодушные глаза полицейского.

— У нее не было прямого контакта с ядом животного происхождения, а значит, кто-то постарался искусственно создать этот контакт, — дополнил Олег ответ «подруги».

— Ну, вы, граждане, даете! На раз-два новое дело организовали!

— Просто допросите его и проверьте его контакты… — просительно заныла Бэлла.

— Я смотрю, Бэлла Витальевна, вы рядом со своим «Олежеком» двигаетесь в сторону нормализации… Может, вспомните еще кое о чем? Например, о камерах…

— В лаборатории Клинцевича и на этаже? — переспросил Олег.

— Воот! Ваш друг знает о камерах, а следователь нет! Не порядок, Бэлла Витальевна! Это можно классифицировать, как…

— Не пугайте меня непонятными словами, — фыркнула Бэлла. — Что вспомнила, то и рассказала. Про камеры вот он упоминал! — она ткнула пальцем в Логинова. — Вот с него и спрашивайте.

— А про то, что он у вас требовал вернуть, тоже не помните? Это и вас касается, гражданин Протасов! Уж вы, то, должны были знать, что ваши действия по сокрытию информации и улик могут быть расценены, как препятствие следствию…

— Олег тут совсем не причем! — Бэлла шагнула вперед, заслоняя Протасова своей спиной. — Он ничего не знал!

— Ну да, ну да! «Свежо предание, но верится с трудом», — не поверил Зимин. — Завтра у меня выходной, а потом жду вас, господа хорошие, у себя в кабинете с признательными показаниями. И советую вам говорить правду, и все вспомнить! Так что от вас требовали, Бэлла Витальевна? И где то, что от вас требовали?

Собираясь с мыслями, Бэлла вздохнула — ничего не поделаешь, придется признаваться.

— Вот… — она достала из кармана крошечные пробирочки и протянула следователю.

— Ничего себе! — возмутился Зимин, выпучивая глаза — то, из-за чего убили человека и пытались вернуть заказчику угрозами, эта… «красотка-идиотка» носит в кармане шортиков. Пи*дец! — Вы так неосторожно обращаетесь с уликами!

Он тут же достал из кармана пиджака прозрачный пакетик и упаковал важную улику.

— И куда же делось содержимое? — поинтересовался Зимин.

— Пролилось… — пожала плечиками Бэлла.

— Пролилось… И как же мне теперь это все оформить?

— Как добровольную сдачу улик, — подсказал Протасов.

— Да-а, я сразу понял, что ничем хорошим расследование этого ядовитого. жабьего болота не закончится… — вздохнул следователь Зимин.

Они стояли перед дверью в квартиру Бэллы и не решались войти, зная, что должно там произойти… Оба.

Бэлла достала из сумочки ключи и посмотрела на Олега.

— Может, в кино сходим… — предложила она, оттягивая время.

— Можно… — тут же согласился Олег, понимая, что совсем не готов к дальнейшим действиям.

Нет, к сексу он, конечно, был готов и хотел его, как нормальный молодой мужик, но вот к сексу с девственницей… чтобы все было красиво, приятно и запоминающе… такого у него еще не было, а он очень хотел не разочаровать любимую и сделать так, как она мечтала… О том, как это все произойдет, она «мечтала» в дневнике, а он прочитал и не придал этому особого значения, а теперь хотел вернуться в тот момент, перечитать и исполнить все так, как ей хотелось… Но потом понял, что прошло время и, скорее всего, ее представление о первом сексе изменились, но все равно — это должно быть… как-то запоминающе что ли…

— Бэлл, давай… часа через три я зайду, выберу фильм…

— Давай, — согласилась Бэлла, подозрительно глядя на «мужа». — Заодно почитаешь кое-что в инете…

— Не без этого! Надо заполнить пробелы в своих познаниях…

— Даже не произноси в каких именно, а то поссоримся! — обиженно поджимая губы, произнесла Бэлла и отвернулась.

— Нет, нет, Бэлл, — рванулся к ней Протасов и повернул к себя. — Я не про женщин… я про ласки — чувствую рядом с тобой себя неотесанным мужланом… не знаю, что и как тебе нравится… все время боюсь сделать что-нибудь не так.

— Похоже, выяснять, что нравится нам обоим, придется по ходу действия…

— Похоже, на то… а потом, хотел кое-что сделать.

— Ладно, через три часа заходи… мне тоже надо кое-что сделать…

Поцеловавшись, они расстались…

Бэлла стала наводить порядок в квартире, перестилать белье (даже шторы прикрыла в своей спальне — позаботилась об интиме), побеспокоилась об ужине для них с Олегом и выбрала из бара родителей вино (на кухне сервировала стол на двоих, бутылка вина, бокалы, свечи…) — ей захотелось выпить чуть-чуть, чтобы снять напряжение и волнение, хотя ни она, ни Олег спиртным не увлекались. Она налила несколько капель коньяка в кофе, морщась, выпила и пошла в душ. Надела красивое платье, туфли на каблуке, слегка подкрасилась и села ждать…

Первым делом, войдя в свою квартиру, Олег направился в душ, побрился, поел, «посидел» в инете, читая интересующие его темы и одновременно понимая, что все, что написано имеет общее представление, а частное выяснится только там… в постели… между ними двоими. Надев костюм, посмотревшись в зеркало и сочтя себя неотразимым, Олег нервно вздохнул (никогда не думал, чтобы секс с женщиной вызывал бы у него столько волнения, трепета и даже страха) и вышел из квартиры.

Когда, волнуясь, как при первом поцелуе, Олег позвонил в квартиру, он никак не ожидал, что Бэлла будет выглядеть такой красоткой — в платье, туфельках, с завитыми локонами… Не сводя с нее влюбленных глаз, он вручил ей букет красных роз и длинную коробочку. Понюхав розы, Бэлла открыла коробочку, достала золотой браслетик, состоящий из буковок с вензельками, завитушек и переплетений, а когда прочитала вспыхнула — браслетик был с намеком… «ты моя — я твой» — было сложено из букв на браслете…

Трясущимися руками Олег застегнул браслет на запястье любимой, Белла обняла его за шею и поцеловала… Чувства таким водопадом обрушились на них, что они даже не заметили, как оказались в полутемной спальне…

— А кино?.. — прошептала Бэлла.

— Потом… — прохрипел Олег, ставя любимую на пол и начиная раздевать.

— Согласна, — засмеялась Бэлла, стаскивая с любимого пиджак. — Все потом…

Сняв платье, Олег не спешил «затащить в кровать» Бэллу, обнимал, ласкал, нацеловывал, терпеливо ждал, когда она справится с его одеждой: пуговку за пуговкой расстегнет рубашку, стащит ее с его плеч, отшвырнет на кресло, расстегнет ремень, молнию, снимет брюки… через материал начнет ласкать его… Он и не знал, что обоюдные ласки пробуждают столько эмоций — его чувства были закрыты на замок, ласки и поцелуи с женщинами под запретом — таким образом он наказывал себя за «измены» любимой женщине, сберегая свои чувства для одной единственной, любимой им женщины… И вот теперь он с трудом справлялся с проснувшимся внутри себя вулканом чувств, боясь, что вырвавшись наружу они «затопят» предмет его любви и обожания…

Продолжая ласкать свою любимую, он уложил ее в постель, лег рядом, все еще не решаясь сделать ее своей…

Она потянула его на себя, но он уперся, виновато посмотрел ей в лицо.

— Тебе будет больно… — зашептал он, заглядывая ей в глаза.

— Возможно, — кивнула она и улыбнулась. — Одно мгновенье… А потом, я твоя, а ты мой! Не думай о боли… Возьми меня!

Как устоять против такого призыва! Олег кивнул.

— Расслабься, любимая, я сделаю все сам… и прости.

Она снова потянула его на себя, подставляя ему губы для поцелуя и раздвигая ноги, готовая принять его в себя… И он больше не сдерживал своего желания и своих чувств, впился в ее губы и взял ее бережно и решительно, испытывая такие незнакомые наслаждения, что у него «снесло голову» от близости ней… Она тихо вскрикнула от боли в его рот, и он, целуя ее, осознал, что сделал ее женщиной — своей женщиной! и что его заветное желание «быть вместе с ней и заниматься с ней любовью» исполнилось! Он счастливо улыбнулся и «по-хозяйски», ритмично задвигался, постанывая от болезненно-тугого и одновременно сладкого сжатия, довольно слушая ее томные стоны и чувствуя ее страстные ласки. Но насладиться ей в полной мере он не успел, их обоих «накрыло и унесло»… Когда волна оргазма схлынула, он тут же, почувствовал новый прилив желания и, уже не сдерживая свою силу, задвигался в ней, сладострастно преодолевая сопротивление ее мышц и разделяя с ней удовольствие от близости, и она, чувствуя в себе его повторное, «горячее подтверждение» его страсти, счастливо засмеялась:

— Ненасытный, мальчишка… нет… Мой ненасытный мужчина!

Она почти не спала, лежала, прижавшись к своему Олеженьке, слушала его дыхание, вспоминала и улыбалась…

Они провели незабываемый вечер и волшебную ночь!

Занимались любовью страстно и ненасытно, признавались друг другу в любви и открывали свои сердца, ужинали полуодетые при свечах, снова занимались любовью, но уже с ласками и узнаванием друг друга, и уснули в обнимку, тесно прижавшись и не желая ни на секунду расставаться…

Она была счастлива! Счастлива его любовью… Нет, счастлива их любовью!

Столько нежных и ласковых слов он наговорил ей на ушко, столько поцелуев и ласк было только для нее, она сбилась со счета сколько раз принадлежала ему и брала его в свой плен, они только начали узнавать друг друга, но не могли насытиться, оторваться друг от друга в эту их первую ночь вместе!

А что будет дальше?

Завтра он поведет ее в ЗАГС… Они распишутся, станут мужем и женой, потом она тут же забеременеет, станет толстой и некрасивой, будет ходить с огромным животом и переваливаться, как утка… И он станет заглядываться на других девушек: стройных, легких, веселых… А когда родится ребенок совсем от нее сбежит, сбежит от детского плача, подгузников, вставаний к ребенку и ночных недосыпов…

И все? Это вся их любовь? И она снова останется без него?

Нет, она так не хочет! У них было всего лишь одно свидание, он подарил ей только два букета цветов… а дальше быт, притирка характеров, готовка, уборка и никакой романтики и нежности… Она хочет жить с ним вместе, заниматься сексом, но, чтобы… чтобы это было не так железобетонно! Нежных, трепетных отношений уже не будет — он завоевал ее, притащил в пещеру и посадил у огня — сиди, готовь добытое мясо и слушайся мужа!

«— Я еще даже не дала согласие на брак, а он уже все решил без меня, мы не обсудили ни день росписи, ни свадьбу, ни ресторан, ничего — мы, вообще, не говорили о нашем бракосочетании! Он все решил сам — ни поговорив, не узнав, чего хочу я! А главное, не объяснив, почему он так торопится официально расписаться»

И Бэлла сбежала…

46 понедельник

Проснувшись, Олег не обнаружил рядом любимую и тихо позвал:

— Бэллочка! Солнышко, иди ко мне…

Ответом была тишина, но тревога не закралась в его сердце, в квартире стоял приятный запах ванили и чего-то очень вкусного и печеного.

Олег вскочил с кровати и шагнул к двери, но вовремя вспомнил, что смущать любимую своей ногатой в первый день не стоит, и, улыбаясь, надел штаны на голое тело — ведь предстоит еще утренний секс…

— Хозяюшка моя, чего ты от меня сбежала? — спросил он, входя на кухню, даже не представлял себе, как уместен его вопрос.

Не найдя Бэллы на кухне, он быстро обошел всю квартиру и, поняв, что ее нет, вернулся на кухню.

— Может, в магазин убежала… — предположил он и сам себе не поверил.

Он посмотрел на миску с сырниками на столе, заботливо укутанную в два полотенца, и увидел под миской записку…

Взял листок, поднес к глазам и не смог прочитать ни строчки — буквы прыгали, а в голове металась мысль: «Обидел свою девочку, слишком груб был с ней в первый раз, а потом был слишком несдержан и напорист — вот она и сбежала, потому что не понравился секс с таким неотесанным мужланом…»

Хотелось скомкать записку, отшвырнуть, найти обиженную Бэллу и на коленях вымаливать прощение — без нее он теперь просто не сможет жить!

Но все-таки ему удалось взять себя в руки и прочитать записку:

«— Дорогой мой, любимый Олеженька! Я сбежала! Сбежала, потому что мне было так хорошо с тобой, что я испугалась, что скоро все это закончится… Закончится, когда мы распишемся, и нас начнет заедать быт! Я хочу жить вместе с тобой, заниматься любовью, учиться семейной жизни, но расписываться так скоропалительно, я не хочу… Это выглядит, как будто я забеременела и насильно тащу тебя в ЗАГС, и мы расписываемся не по любви, а по залету! Я так не хочу! Я не отказываюсь выходить за тебя замуж — я мечтаю об этом! Но давай это сделаем, как положено, неспеша — подадим заявление, выберем дату, подождем месяц… Пусть без свадьбы, как ты хочешь — только роспись и ресторан с близкими, но через какое-то время… У меня даже платья красивого нет, подходящего для такого тожественного случая. Если бы я осталась, то я бы не решилась тебя огорчать своим несогласием и пошла бы в ЗАГС, и мы расписались бы, но это было бы только твое решение, а мне хочется, чтобы мы приняли его вместе! Ты мне даже еще не сказал поедешь ли ты на свою «рыбалку» или нет… Я не хочу, чтобы ты ехал, но решать тебе! А еще меня очень волнует вопрос о сексе… сексе со мной… ведь я ничего не умею и, наверно, тебе не совсем… хорошо со мной. Для меня же ты лучший любовник на свете! Мой любимый мужчина! Ты подарил мне столько новых чувственных удовольствий, что я… я умираю без тебя! Хочу быть с тобой! Любить тебя! Спать с тобой, обнимая тебя! Ты мое счастье! И не представляю, как проживу эти несколько дней без тебя… Но уехав от тебя и не расписавшись, я даю тебе возможность спокойно подумать обо всем, сравнить, выбрать… выбрать между мной и другими… выбрать и все решить до нашей свадьбы, потому что… Ну, ты сам все понимаешь! Я не сбегаю! Не прячусь! И я тебя люблю, люблю больше прежнего и хочу жить с тобой вместе, поэтому не волнуйся — в наших отношениях ничего не изменилось… Хотя нет, изменилось! Я твоя женщина! Ты мой любимый мужчина! И спасибо тебе за это! Я еду к крестной и родителям — вернусь с ними завтра или послезавтра, но, если ты скажешь «возвращайся» — я поздравлю крестную и сразу же вернусь к тебе! Позавтракай, пожалуйста, я старалась для тебя! Если понравится, обещаю каждые выходные готовить тебе на завтрак что-нибудь вкусненькое. Убегаю и жду звонка! Не удержалась и поцеловала тебя сонного… Мечтаю спать с тобой каждую ночь и целовать по утрам!»

Олег прочитал, перечитал и вздохнул с облегчением — ни о каком недовольстве, обиде, а тем более расставании речи не шло. Она любит его, довольна и благодарит его за секс и хочет с ним спать… Лучшего он и представить себе не мог! Он обязательно сохранит ее письмо, будет перечитывать, когда ее по каким-то причинам не будет рядом.

Он сразу же хотел позвонить, но решил сварить себе кофе и позавтракать — Бэлла обязательно спросит, понравились ли ему сырники. Поэтому, Олег сварил кофе, позавтракал и включил телефон…

На него сразу обрушилась лавина звонков и сообщений… и все не от Бэллы.

Из сообщений он прочитал в первую очередь сообщения от друзей по службе, с которыми собирался на «рыбалку».

«Получили вызов, приезжаем в понедельник, в четверг вылет на место, в выходные выходим в море! Витек»

«В понедельник встречай гостей, москвич! Удивляй и развлекай! Колян»

«Везу обещанную вяленую рыбу — с тебя пиво! Вован»

«— Почему так рано? — задался вопросом Олег. — Вызвать должны были только через две недели… Может, отказаться? Завтра подадим заявление, а через месяц поженимся. Но за два месяца можно заработать столько денег, сколько здесь зарабатываю за полгода… А если Бэлла свадьбу захочет, да еще квартиру снять… Деньги будут позарез нужны! Ох, и про кольцо я совсем забыл! Значит, я еду и поженимся через два месяца»

Решив с этим вопросом, Олег позвонил Бэлле.

— Солнышко мое, ты там как без меня?

— Плохо. Мне возвращаться? — с надеждой прошептала Бэлла, выходя из дома, подальше от посторонних ушей.

— Нет, Бэлл, приезжай завтра пораньше — сходим в ЗАГС, подадим заявление, выберем дату… как ты хочешь.

— Олежка! Я тебя люблю!

— И я тебя, — Олег вздохнул — предстояло сообщить неприятные новости. — Ко мне сегодня ребята приезжают, с которыми служили… Вызов на две недели раньше пришел.

— Ты уезжаешь?

— Да, так надо!

— На сколько?

— На два месяца точно…

— На два месяца? — ужаснулась Бэлла. — Так надолго?

— А потом будем вместе! Всегда, всегда!

— Олежка… — слезы закапали у Бэллы из глаз, — я без тебя не смогу…

— Давай поговорим об этом завтра, когда приедешь! — бодрился Олег, понимая, что и ему будет не просто в разлуке с любимой, но денежный вопрос для него стоял очень остро — не хотел представать перед невестой совсем уж нищебродом. — У нас с тобой столько важных дел завтра! Подадим заявление и снимем квартиру до конца недели — спать без тебя я не собираюсь — теперь ты моя жена!

— Гражданская…

— Не важно! И даже не возражай!

— Не буду! Хочу к тебе… в кроватку, — жарко зашептала Бэлла и отключилась.

Отключилась потому, что расплакалась от предстоящей разлуки.

От ее жаркого шепота внутри Протасова словно вулкан взорвался — огненнвя лава потела по жилам, сердце заколотилось в ребра.

«— Прав Виталий Андреевич… У каждого мужика есть женщина для любви, от которой у него сносит крышу, кровь закипает внутри и сердце колотится в ребра, а без нее он бесчувственный робот: ест, пьет, работает, занимается сексом, с ней же все становится по-другому, приобретает другой смысл, появляются другие цели… А какая у меня цель? Жениться на Бэлле, открыть свою фирму, обеспечить семью… Чтобы моей красотуле ни в чем отказа не было! Стоп! Один раз я уже совершил ошибку, не спросив любимую в чем ее счастье, второй раз я такого не совершу — узнаю, о чем она мечтает, и подкорректирую свои цели, чтобы сделать ее счастливой, и себя заодно!»

Так захотелось сделать что-то приятное для любимой, и Олег послал сообщение, несколько сердечек и поцелуйчиков — никогда не занимался такой ерундой, а сейчас нежность прямо распирала сердце:

«Люблю, скучаю, сладкая моя, любимая девочка».

Через минуту он получил ответ:

«Люблю, скучаю, медовый мой, единственный мой»

И куча сердечек, поцелуйчиков, рожиц с потоками слез.

Улыбаясь, Олег оделся и пошел к себе — надо предупредить мать, что у них будут гости — три здоровых мужика, которых надо кормить по полной.

— Напиши список, что купить — схожу в магазин, забью холодильник, — предложил Олег, стоящей у окна на кухне матери.

— Ты скоро совсем у нее поселишься? — кусая губы, чтобы не заплакать, спросила его мать и отвернулась к окну. — О своем доме совсем забудешь… и обо мне тоже.

— Не говори глупости! — Олег подошел, обнял мать. — Завтра в ЗАГС с Белкой пойдем, заявление подадим, а через два месяца вернусь, распишемся.

— Вот и правильно, — неожиданно обрадовалась Клавдия Петровна, — нечего спешить, сынок, может еще передумаешь — вон сколько девчонок за тобой бегают!

— Ма, ты чего? — удивился Олег — мать всегда любила Бэллу, радовалась, что они вместе. — Ты же знаешь, я люблю Бэллу и другая мне не нужна!

— Может за эти два месяца передумаешь на ней жениться, может лучше встретишь — побогаче, да покрасивше…

— Ты о чем?

— Приходили тут к тебе… подружки твои, волнуются, что на звонки не отвечаешь…

— Гони всех… а лучше скажи, что женился. Женился и уехал во Владик.

— Это ты из-за этой вертихвостки такой правильный стал?

— Что-то я тебя не пойму… Ты же еще недавно говорила, что лучше Белки мне не найти! Что стряслось, рассказывай!

Обиженно поджав губы, женщина прямо посмотрела в лицо сына.

— Мужиков она к себе водит! — выплюнула она — А ты ничего не знаешь! А когда узнаешь или застанешь ее с любовником, так убьешь кого-нибудь! В тюрьму из-за этой шалавы сядешь, а мне от горя помирать…

— Мать, еще раз Белку оскорбишь — съеду! С чего ты на нее наговариваешь? Что ты видела?

— В понедельник на ночь глядя с молодым мужиком под ручку домой прошлындрала, а в субботу постарше мужика принимала… Я мусор выносила, пока ты в душе был, так этот мужик к ней в квартиру крался, чтобы соседи не увидели…

— Ну, и дура ты мать! — не сдержался Олег, сжимая кулаки. — Молодой с Бэллкиной работы — комп ее чинил, родители в квартире были, чай все вместе пили, и я на лестнице сидел, а второй… Второй, и правда, крался — бандит он! Угрожал и деньги вымогал! Белка из-за него в больницу попала — с синяками на лице до сих пор ходит! Ты почему мне не сказала, что мужик в ее квартиру крался? Если бы я пораньше пришел, она бы в больницу не попала!

— Ой, сыночек, я же не знала!

— Значит, про Белку ты плохо подумать могла, а про незнакомого мужика, который в чужую квартиру крался, не могла подумать, что это вор. Ты мать заканчивай со своей ревностью! Бэллка чистая девочка, не то, что я… Я у нее первый и, надеюсь, единственный буду до конца жизни… Любим мы друг друга, и если хочешь в нашу семью вхожей быть, ты ее не марай и мирись давай с ней — она и так в нашу квартиру приходить не хочет из-за моих гулек, а то обидится на тебя и переедем на другой конец города.

— Как переедите?

— Квартиру снимем…

— Нет, сыночек, не бросай меня! — Клавдия Петровна рухнула на колени, обнимая сына, расплакалась. — Как же я одна буду?!

Олег поднял мать, усадил на стул, погладил по плечам.

— Все, успокойся! Не брошу я тебя, обещаю! Но и ты с Бэллой помирись, и ревность свою спрячь! Пора мне, ма, семью свою заводить — лучше порадуйся за нас!

— Хорошо, сыночек, сделаю, как скажешь! Можем даже нашу квартиру поменять на меньшую, только, чтобы рядышком с вами мне жить и с детками вам помогать…

— Ну, до детей еще далеко…

— Ох, не зарекайся, сынок — раз вместе спите, то и ребеночек не за горами.

— Заболтала ты меня — мне скоро ребят встречать, а у нас еще ничего не готово.

— Не волнуйся — все успеем!

Друзья приехали, поели, помылись, приоделись и…

— Давай, москвич, показывай, где у вас что! Веди в клуб! Оторвемся с девочками…

— Если оторваться с девочками — то это тебе к проституткам в сауну, но я туда не ходок. А в клубе знакомятся с девчонками и не обязательно знакомство закончится сексом… Здесь я тоже пас.

— Ты чего таким правильным стал? — доставал Колян. — Что рыжая твоя тебе дала? Трахнул ее, да?

— Заткнись уже! — поднявшись с кресла, Олег сжал кулаки — как его два друга терпели этого ушлепка он не представлял, хотя, возможно, привыкли за столько лет к однокласснику. — Ты говоришь о моей невесте!

— Колян, заткни хлебало! — Витек встал между Олегом и Коляном, толкая последнего в грудь. — Иди сядь — имей уважение к жене друга.

— Ну, во-первых, не к жене… а во-вторых, он сам говорил, что она…

— Ща врежу! — предупредил Олег. — Еще слово и я тебя урою!

— Он к твоей… Бэлле не ровно дышит! — хохотнул Вован, развалившись на диване. — Полгода на ее карточку дрочил.

— Так это ты фотку из конверта спер? Говнюк!

Ждать ответа Олег не стал, врезал кулаком через друга в ухмыляющуюся рожу, и Колян, как подкошенный, рухнул на ковер.

— Ну, началось! — Витек повис на Олеге, пытаясь его удержать. — Ты его убьешь, здоровяк! И никто никуда не поедет — все в ментовку загремим!

Вован поднял с ковра окровавленного друга и оттащил на диван.

— Ты ему нос расквасил! Куда мы теперь с такими рожами пойдем?

— А никуда не пойдем, пока карточку не отдаст! — Олег был настроен весьма решительно: вплоть до изгнания «говнюка» из своего дома. — Не отдаст — пусть валит отсюда! Я его закидоны терпеть не буду!

Витек усадил Олега в кресло и повернулся к другу-однокласснику.

— Отдай, быстро! Или вали отсюда — заступаться не буду!

Шмыгая разбитым носом и вытирая кровь салфетками, Колян полез в документы, достал паспорт, из-под обложки с другой стороны, достал довольно помятую фотографию и протянул Витьку. Тот посмотрел, протянул Олегу.

— Держи свою красавицу! Говорил тебе, что Колян спи*дил — он у нас вор первостатейный — все что плохо лежит к себе в карман тянет!

— Гнида!

— Но, но — без оскорблений! — подал голос Колян. — Сам говорил, что она ему никто — просто подруга-одноклассница.

— Мало ли кто чего говорит! А то ты не видел, как его штырит от ее писем! — вступился Витек. — По два дня сам не свой ходил — только в качалке и спасался.

— Меня вот тоже штырит от ее…

— Убью!

Олег снова подскочил с кресла и ломанулся через друзей к Коляну. Тот закрылся руками и ногами, завопил:

— Держите его, братва! Он меня точно покалечит!

Витьку и Вовану с трудом удалось оттащить «гостеприимного хозяина» к двери.

— Язык свой поганый прикуси! А то сам будешь за базар отвечать!

— Олег, остынь! Как вы будете два месяца в одном кубрике жить? Ты его точно прибьешь!

— Пусть хавальник в мою сторону не разевает! Услышу хоть один звук — вколочу обратно!

— Все, все! Успокоились! — Витек погрозил другу-однокласснику кулаком. — Больше защищать не буду! Будешь продолжать в том же духе — пойдешь с вещами искать себе другое жилье!

Угроза подействовала, и Колян надолго замолчал.

Но в клубе от выпитого алкоголя его снова понесло.

— Смотрите какие цыпочки на танцполе! Ох, я бы им вжарил!

— «Бодливой корове бог рогов не дает!» — заржал Вован. — Недомерком своим трясти перед ними будешь — не соблазнишь!

— А у нас есть на кого соблазнять…

И Колян двинулся на танцпол приглашать девушек в их компанию. Девушки заинтересованно смотрели на Олега, слушая посулы щуплого Коляна. Подошли к их столику, сели по разные стороны красавца-качка.

Олег встал, пошел к барной стойке, попросил сок… Одна из девиц потащилась следом.

— Пойдемте потанцуем?

— Простите, я женат.

— А кольца нет.

— Снял, чтобы друзей не смущать.

— Мы просто потанцуем…

Олег равнодушно посмотрел на девицу, и та, помахав подруге, вернулась на танцпол.

— Ты только все портишь! — подскочил Колян к стойке, обвиняя Олега. — Смотри, как друзья расстроились, что девочки сорвались! Смотри!

Олег повернулся, посмотрел — друзья сидели довольные, потягивая пиво.

— Давай, допивай свой сок и за стол! Ща еще цыпочек приведу — потусим, расслабимся!

И Колян отправился на танцпол за новыми цыпочками.

— Не пей сок!

Услышал Олег тихий голос за спиной и обернулся.

У стойки стоял Витек, заказывал пиво и не смотрел на Олега.

— Колян еще та сволочь — в сок тебе уже таблеточку веселящую сыпанул, — тихо произнес он, взял пиво и пошел к столику.

Олег взял стакан с соком сделал вид, что пьет.

Разговаривая с девушками, Колян искоса наблюдал за «гостеприимным хозяином» — под кайфом развлекаловка продолжится в квартире — квартира большая места всем хватит!

Такой подставы Олег не ожидал — он практически не пьет, а тут наркотик!

Встал, расплатился, подошел к столику.

— Ключи от квартиры, еда в холодильнике. Мать на сутках. Девиц не водить! — отдавая ключи, дал указания Витьку. — Мне потом с Бэллой объясняться придется, доказывать, что меня с вами не было. На хрена мне такие разборки?! С девицами в гостиницу.

— А ты куда?

— Домой, у нее в квартире переночую, да и поработаю немного… Завтра Белка приедет — познакомлю. Мы хотим заявление подать! И держите Коляна на коротком поводке — если он хером своим только дернется в ее сторону — с корнем вырву и в глотку запихну! А будете на пути стоять, и вы огребете! Я предупредил.

— Она, правда, так хороша, как на фотке или ретушь? — поинтересовался Вован. — Чего тогда столько времени тянул?

Олег пожал плечами — он привык к ее внешней красоте и не придавал ей большого значения.

— Наверно, если бы она не была бы такой красивой… было бы лучше.

— Ну, ты даешь! Страшненькая лучше красотки? — не поверил Витек.

— Страшненькие никому не нужны, а от красотки приходится мужиков отгонять и самому от ревности задыхаться!

— Может, ты и прав…

Олег развернулся и поехал к Бэлле на квартиру.

Ходил по комнатам, как неприкаянный, вспоминая их проведенную вместе ночь, вздыхал, сжимал кулаки и зубы, пока не вспомнил о записи на компьютере Бэллы. Сел, включил комп, просмотрел несколько раз запись… Сделал копию, но никак не мог решиться подчистить запись — эксперты сразу поймут, что запись подвергалась обработке и к делу в качестве доказательства ее уже не приобщишь, но и показывать запись было опасно: слишком много непонятного и невероятного сохранилось на записи.

Помучившись часок в раздумье, Олег лег в кровать Бэллы (вернее, в их общую кровать) и уснул.

48 вторник

Войдя в квартиру, Бэлла зажгла свет в прихожей, села на банкетку.

Что она творит?!

Пошли вечером с братьями гулять по городу, увидела вокзал, подхватилась, запрыгнула в скоростной, сидячий поезд и помахала им ручкой в окошко. Шесть с половиной часов, и она в Москве, еще полчаса и она дома…

Чего она так подхватилась?

Чего, чего? После разговора с Олегом места себе не находила — услышала, что они собираются в ночной клуб и все… ревность накрыла с головой — всю дорогу ее трясло от возникающих в голове по мимо ее воли картинок!

И вот она приехала! И что?

Не пойдет же она по клубам их искать… Можно, конечно, позвонить Олегу, спросить, где он, или взять ключи от его квартиры (он все-таки сунул их в тумбочку), открыть потихоньку дверь, войти и посмотреть с кем они там в квартире развлекаются… А если, и правда, развлекаются с девицами? Или даже застанет его в постели… С ней переспал, теперь можно и с другими в постели кувыркаться! Что она тогда будет делать?

Бэлла закрыла лицо руками и всхлипнула.

Вот она дурочка! Надо доверять любимому!

«Доверяй, но проверяй» — нашептывал тихий голос ревности.

Взяв из тумбочки ключи от квартиры Олега, Бэлла спустилась на этаж ниже, подошла к двери, прислушалась… Ее сердце так громко стучало, что она не слышала, что творится за дверью.

Это подслушивание было очень унизительно, отпрянув от двери, Бэлла бегом поднялась в свою квартиру, закрыла дверь и рухнула на банкетку — она просто позвонит Олегу, скажет, что приехала, он назовет адрес клуба, и она поедет к ним или он поднимется к ней, если они уже дома.

Достав из сумочки телефон, Бэлла удивленно уставилась на темный экран — разрядился, и вдруг увидела на полу мужские ботинки…

Ботинки Олега!

Скинув кроссовки, Бэлла на носочках пошла в спальню…

На ее кровати, вольготно раскинувшись, спал Олег.

Сердце Бэллы зашлось радостью — она ревновала, обвиняла его, представляла… А он спокойно спит в ее кровати! Вот она дурында!

Она скинула одежду и нырнула под одеялко, прижалась к любимому голеньким, прохладным телом и замерла, вбирая в себя тепло его тела… Она не считала сколько пролежала в счастливой прострации, прежде чем Олег почувствовал ее объятия и прикосновение ее тела к нему… Он вздрогнул, попытался спросонья сообразить, что происходит и кто лежит рядом с ним, попытался оторвать ее руки от себя, а когда понял, что это не сон, и она лежит рядом и обнимает его, обхватил ее руками, перевалил к себе на грудь и крепко прижал к себе.

— Ты как здесь оказалась? — радостно зашептал он. — Я думал, что ты мне снишься.

— Я соскучилась, — прошептала Бэлла, поцеловала его в сердце и честно призналась: — Приревновала тебя и примчалась разбираться!

— Ах, ты моя ревнивая женушка! — Олег похлопал ее по попке, погладил и вжал ее в себя… — Хочу тебя…

— Возьми… я твоя.

И опять чувства зашкаливали и вырывались наружу: страсть и желание близости толкали их в объятия к друг другу, их тела двигались, сплетались в экстазе, получая наслаждения, замирали, разделяя общий оргазм, и вновь и вновь требовали удовольствий от близости… Губы их устали от страстных поцелуев, руки от жарких объятий и требовательных ласк, но им все равно было мало… Они не могли оторваться друг от друга, насытиться телом любимого…Это было какое-то сумасшествие… страстное, непреодолимое влечение… и только находясь в ней и ощущая его в себе, они успокаивались, наслаждались близостью, но как только «разъединялись», чувствовали прямо физическую боль от «разлуки». Не справляясь с «утратой», она тянула его на себя, жарко и требовательно шептала: «Хочу тебя!», он наваливался, вновь и вновь брал ее, покорял своему желанию, доказывая ей свою любовь и бурлящую в нем страсть, а она чувственно стонала от сладкого, глубокого проникновения в нее, с радостью вбирала его в себя, обнимая руками и ногами, и не желая выпускать его из своего «плена»…

— Все! Спать! — приказывал им Олег, а потом снова начинал ее страстно целовать и ласкать. — Не могу от тебя оторваться… Хочу тебя… еще тысячу раз!

— И я… — шептала она, покрывая его тело жаркими поцелуями. — Люблю тебя…

Рассвело, а они все еще занимались любовью и не могли насытиться друг другом…

— Все, спать!

— Спать… — соглашалась Бэлла, устраиваясь у него на плече и обнимая его.

— Никогда на думал, что ты такая страстная и ненасытная! У меня за год не было столько секса, сколько за две ночи с тобой…

— Ты опять про других…

— Нет, Бэллочка, я о другом… — с сожалением вздохнул Олег, — столько счастливых дней и лет с тобой я проворонил из-за своей неуверенности в себе, в тебе и из-за своей мальчишеской гордости!

— Кто знает, как все сложилось бы сейчас… если бы тогда мы были бы вместе… — печально заметила Бэлла. — Ответь мне на один вопрос… Я мучилась всю дорогу… туда и обратно, спрашивая себя, правильно ли я поступила, сбежав от тебя… Почему ты хочешь, чтобы мы расписались с тобой так быстро? Почему не хочешь подождать, как полагается?

Олег замер — опять надо открывать душу…

— Как ты любишь задавать такие вопросы… которые выворачивают наизнанку… Ладно, отвечу, только потом спать! — Бэлла согласно покивала головой и погладила его по груди, жалея. — Хочу надеть тебе кольцо на палец и покончить с этой изматывающей неопределенностью… Помнишь, два года назад, когда твой Игоряха собрался жениться, ты потащила меня в ювелирку — хотела купить им кольца в подарок?

— Да, помню… Мы с тобой все кольца в ювелирке перемерили, выбирая самые красивые.

— Меня здорово тогда накрыло… Представил, что мы с тобой выбираем кольца для нашей свадьбы. А потом… потом пошел и купил их!

Белла счастливо засмеялась.

— Сумасшедший! Почему же ты не предложил мне тогда выйти за тебя замуж?

— Я же понимаю, что не достоин такой девушки, как ты… Вот и не предложил. Каждый день два года ждал, что ты скажешь мне, что выходишь замуж… Я подарил бы тебе эти кольца и сказал бы, что мне жаль, что ты выходишь замуж не за меня.

— Я бы ответила, что мне тоже жаль, что ты не предлагаешь мне замужество… Мы с тобой какие-то мазохисты!

Вскочив с кровати, Бэлла взяла из шкатулки бархатную коробочку и нырнула под одеялко. Олег залюбовался ее стройной фигуркой, желание жаркой волной прошлось по телу — нет, спать он будет потом, а сейчас, когда они поговорят…

— Ты думаешь ты один сумасшедший в нашей будущей семейке! Вот смотри, — она открыла коробочку и показала колечко из белого золота с маленьким бриллиантиком. — Когда мы выбирали кольца, меня тоже… «здорово накрыло», я тоже представила, что мы выбираем кольца для нас… А потом подумала, что буду делать, если ты женишься — тогда бы мы с тобой точно расстались бы… ни одна женщина не потерпит рядом со своим мужчиной другую женщину — ты бы не смог быть рядом со мной, да и мне видеть тебя с другой… В общем, я купила себе это колечко и решила его надеть в тот день, когда ты мне скажешь, что ты женишься… я бы сказала, что тоже выхожу замуж и показала бы тебе помолвочное колечко… И мы бы расстались, так и не став… вместе парой.

— Ты не права — мы с тобой пара — два дурака, ходили кругами вокруг друг друга, не решаясь откровенно признаться в своей любви!

— Согласна, мы с тобой пара — сразу стали парой, как только встретились, только не могли это долго понять. Надень мне на палец это колечко — я так мечтала об этом!

Олег взял колечко, надел на палец Бэллы и поцеловал палец с кольцом.

— Бэлла Витальевна Панфилова, выходи за меня замуж!

— Замуж? За тебя? Мне надо подумать… — поворачиваясь на спину, вытянув руку вперед и любуясь колечком на своем пальчике, меланхолично протянула Бэлла.

— Нечего думать! — грозно зарычал Олег, нависая над любимой. — Силой отволоку в ЗАГС! Прямо голышом!

— Ладно, ладно, согласна! — засмеялась Белла. — Чтобы не пугать общественность…

— Невеста моя… — нежно зашептал Олег, целуя невесту в губы. — Хочу тебя…

— А как же спать?

— Потом…

И они снова занялись любовью…

Утром все повторилось снова… поцелуи, ласки, любовь…

— Все! Хватит секса! Бежим в ЗАГС!

— На самом интересном места прервала… — заворчал Протасов, недовольно поднимаясь с кровати.

— Вас мужчин в ЗАГС приходится на аркане тащить! Собираемся! — Бэлла на секунду замерла. — Олежка, а возьми с собой эти обручальные кольца, хочу вспомнить, какие они и примерить…

— Через пятнадцать минут зайду — будь готова!

Бэлла задумчиво посмотрела на одевающегося Олега.

— Ты купил кольца для нас и хранил их столько времени… обручальные кольца для нас — это так…

— Глупо!

— Романтично… и трогательно. И ты прав: надо просто довериться своим чувствам и осуществить свои желания!

Олег ушел к себе в квартиру, а Бэлла, уже уверенная в задуманном, быстренько нанесла легкий макияж, надела красивое, длинное (корпоративное) платье, забрала волосы вверх, надела туфли на каблуках, вышла из квартиры и стала медленно спускаться по ступеням.

Распахнув дверь, Олег увидел Бэллу и обомлел — такой нежной и трогательной он ее никогда не видел: изумрудные глаза сияли любовью, волнение румянило щечки, розовые губки трепетно приоткрывались, фигурка в длинном платье выглядела хрупкой и летящей…

— Бэллочка! Ангел мой! — восхищенно выдохнул Протасов, подходя к невесте.

За спиной Олега показались его гости, но Бэлла даже не взглянула на них — она смотрела только на любимого, только ему дарила она свою любовь и внимание.

Олег подхватил Бэллу на руки и понес вниз по ступеням. Обняв его за шею, она счастливо засмеялась…

Друзья замерли, искренне завидуя Протасову (почти другу, почти искренне, почти все) — такая красотка! как тут удержаться от законного брака.

— Поздравляем! — крикнул им в спину Витек и поднес кулак к носу Коляна. — Выходка в клубе была последняя — больше на меня не рассчитай — это было уже перебор!

— Я для всех старался — чего такому гнездышку пустовать — оторвались бы с цыпами с разрешения хозяина!

— Он предупредил — никаких баб в квартире! А если бы его невеста застукала эту групповуху?

— Значит, осталась бы холостая! Осчастливила кого-то другого.

— Тебя что ли? — презрительно скривился Витек.

— Может и меня… — щуплый Колян заносчиво вскинул подбородок.

— И не жалко качка подставлять? И его девчонку не жалко? Они же любят друг друга!

— Жалко? Любят? Ты лучше спроси, чего он из клубешника раньше ушел — драл кого-то в квартирке невестушки — полночи слушал! А она приехала — он весь белый и невинный!

— Прав качок — гнида ты завистливая! И в мою сторону хавальник не разевай — урою!

Витек развернулся и ушел в квартиру.