Взрывная карамель для миллиардера (СИ)

Глава 24

Довольные и счастливые мы возвращаемся домой после бутика. Света помогает донести пакеты. Ну, ничего себе сколько всего!

Что это было в бутике, на фотосессии?

Константин Аркадьевич так шикарно играл на камеру. Я даже поверила, что он ко мне что-то чувствует. И хочет меня… А еще …мне это понравилось.

Так, Лера, закатай губу. Во-первых, ты еще не развелась. Во-вторых, он — твой босс. Ты — его сотрудница. Нечего придумывать всякие небылицы. Это в сказках принцы женятся на Золушках, а в жизни ты ему на фик не сдалась.

Мы со Светой перетряхиваем все новые вещи из пакетов, подбираем мне одежду на завтрашний рабочий день. Торопимся. Мне надо успеть в клуб. Надо пойти пораньше, чтобы порешать вопрос с охранником и достать запись аварии. А потом надо как-то отвертеться от страшного Анатолия Петровича.

Может, получится просто забрать запись и сбежать, не столкнувшись с ним.

Ирина высылает фотки, которые сделала на свой телефон во время фотосессии. Света выхватывает у меня из рук, не даёт рассмотреть, присвистывает:

— А вы круто смотритесь вместе, Лера. Тебе стоит замутить с боссом!

Я вырываю телефон обратно:

— Не неси всякую чушь, Света. И без твоих поучений тошно. Мне стоит решить вопрос с разводом для начала. А еще мне сейчас тащиться в клуб, добывать запись.

В одном из пакетов лежит что-то чёрное, кружевное. Я вытаскиваю …комплект нижнего белья. Тот самый, на который мне указывал Орлов. Краснею. Откуда это здесь?

Света рассматривает его, восхищается:

— Лера! У тебя шикарный вкус. Вот это бельишко ты отхватила.

— Но я не брала его.

Света пожимает плечами:

— Значит, комплимент от бутика, — улыбается. — Концепция одежды на завтра меняется! Ты просто обязана надеть эту прелесть. Будешь чувствовать себя королевой!

Света откидывает бежевую блузку и тянется за тёмно-коричневой.

— Вот, эта блузка подойдёт. Белье не будет светиться. И молочный брючный костюм с теми туфлями на шпильке. Всё, супер!

— Угу, — мычу я, запихивая в рот бутерброд, и спешу в клуб.

На входе у клуба встречают все те же два амбала, которые не пустили, когда приходила разыскивать Олега. Один из них меня узнаёт — тот который мне посочувствовал. Он подмигивает.

Зато другой цедит с угрюмой рожей:

— Закрыто.

— Я к Анатолию Петровичу, — бормочу, кусая губы.

Вот бы просто развернуться и уйти. Я пришла? Пришла. Меня не пустили? Нет.

— Вы — Лера? — переспрашивает второй, рассматривает оценивающе, раздевает взглядом.

Эх, Лерка, привыкай что ли. Будут на тебя теперь не просто глазеть, мысленно представляя без одежды, будут глазеть на твое голое тело в реальности, если не получится отвертеться.

Уже готова развернуться и трусливо сбежать, когда мне открывают дверь.

— Идёмте, я провожу.

Охранник ведет через танц. пол, сам заинтересованно поглядывает.

Я решаю воспользоваться шансом, улыбаюсь. Строить глазки не умею, но пробую. Томно закусываю нижнюю губу, наматываю выбившуюся из хвоста прядку на палец:

— А вы могли бы мне помочь? — читаю на бирке имя. — Владимир! — заглядываю в глаза.

Он хмыкает, подключается к игре:

— Можно на «ты», — притормаживает, выжидающе смотрит.

— Вы не могли бы…

— Ты, — поправляет.

Я вздыхаю, исправляюсь:

— Ты мог бы мне помочь достать видео с наружных камер, — выпаливаю просьбу и замираю.

Он снова проходится по мне оценивающим взглядом. Я продолжаю, пока окончательно не растерялась:

— В тот вечер, когда я приходила. Вы… Ты же помнишь меня? Вот, тогда меня сбила машина перед клубом. И мне нужна эта запись, — всё-таки тушуюсь — он так пристально рассматривает. Ну, непривычная я к флирту с мужчинами. Договариваю практически шепотом: — Очень нужна. Запись…

Молюсь про себя, чтобы помог.

Охранник раздумывает. Потом произносит:

— Кофе.

— Какой? Зерновой, растворимый? Банку, пакет?

Он смеется:

— Нет, выпьем кофе. Я достану запись, а ты со мной сходишь выпить кофе. Идёт?

Я моргаю. Это что, он меня на свидание зовёт? Все мужики — козлы. Только одно им и нужно. Пожимаю плечами. Ну, кофе, так кофе. Запись-то нужна. Киваю:

— Хорошо. Сходим выпить кофе. А ты сейчас достанешь?

Сама прикидываю, как бы мне и запись заполучить и сбежать, пока меня страшный владелец клуба не увидел.

Охранник снова хмыкает:

— Ишь, какая шустрая. Это мне надо еще найти её, скопировать. Дождаться, чтобы в комнате наблюдения никого не было…

Мои планы побега рушатся, а к нам навстречу идёт Анатолий Петрович, одетый всё в те же мрачные темные тона, в начищенных до блеска туфлях. Я вздрагиваю.

Владимир шепчет:

— Завтра придёшь, всё будет. Обещаю.

Владелец клуба раскрывает руки, радушно приветствует:

— Добрый вечер, Лерочка. Очень рад нашей встрече, — он улыбается, а у меня всё замирает и обрывается внутри. Как будто дверца ловушки захлопнулась.

Он ведёт меня к небольшой сцене. Зачем я сюда припёрлась? Надо было соглашаться на условия Олега. Дался мне этот развод, принципы, моя гордость.

Ну, подумаешь, отозвала бы документы. Можно же просто жить отдельно, и пусть себе стояла бы несчастная печать в паспорте.

Хотя, умом я понимаю, что дело не в печати. Дело в его контроле над моей жизнью.

Сначала развод не оформлять, потом вернуться и жить с ним в квартире заставит. И всё будет еще хуже, чем раньше.

Смотрю на владельца клуба, стараюсь улыбнуться, но не выходит.

— Расслабьтесь, дорогая. Вы очень напряжены, — говорит Анатолий Петрович и показывает рукой на сцену.

— Идите, посмотрим, что вы умеете.

Жестом отпускает охранника, разворачивается к пульту ди-джея:

— Сергей, поставь-ка нам оранжеровочку, девочка потанцует.

Он садится за ближайший к сцене столик.

Залезаю на маленькую невысокую сцену, и вместо того, чтобы расслабиться, лишь обхватываю себя руками.

Анатолий Петрович смотрит в упор и качает головой:

— Так не пойдет. У вас есть пятнадцать минут, чтобы убедить меня, что вы нам подходите, Лера, — стальные нотки проскакивают в голосе. — Больше шанса у вас не будет. Я продам ваш долг, а кому — это уж как получится. И какие условия предложат вам другие люди — не мое дело.

Ди-джей словно не видит, что происходит, не слышит угроз владельца клуба, которыми тот запугивает меня. Он просто включает музыку.

Закрываю глаза, вслушиваясь. С первых нот узнаю — наша мелодия с Олегом.

Перед глазами проносятся картинки знакомства. Как он притормозил на крутой машине, когда я мерзла под дождём на остановке, как предложил подвезти.

Вспоминаю наш первый танец в дорогом ресторане. Приличное заведение высокого класса. Роскошный интерьер — такие я только в глянцевых журналах, да на каналах блогеров видела. Олег умел пустить пыль в глаза. В начале отношений.

Заказал коллекционное вино, устрицы… Фу, гадость какая.

Играла эта же мелодия, мы медленно двигались среди нескольких других чопорных пар. Всё было очень прилично, до зубовного скрежета. А Олег тихонечко водил пальцем по моей открытой спине, шептал нежности на ушко.

Я стою на сцене ночного клуба с закрытыми глазами, но заставляю себя расслабиться. Медленно опускаю руки. Тело само подхватывает звуки мелодии, которая проникает всё глубже в сердце. Тело помнит, как было хорошо в объятиях мужа, когда мы двигались в такт музыки. Тело помнит, как танцевать: шея, плечи подстраиваются под музыку.

Ди-джей врубает погромче.

Ловлю ритм и погружаюсь в него с головой. Я танцую для себя — это прощальный танец. Олега больше нет в моей жизни. Осталась лишь мелодия из прошлого, и я сама по себе.

Мне хорошо. Я обожаю танцевать. Почему я не делала этого раньше?

Олег запретил выступать, а мне так не хватало движения и музыки в моей тусклой жизни. Я просила его записаться на парные танцы, чтобы я могла танцевать. Пусть и только с ним. Но муж считал мое увлечение блажью и баловством. А одной не разрешал.

Я отдаюсь музыке. Тело кричит о том, как больно, о том, как хочется любви. Тело выплескивает наружу чувства, спрятанные глубоко внутри. Мне становится легче. Лучше, чем от рыданий и слез.

Стеснение уходит, движения становятся плавными, раскованными. Я больше не на сцене ночного клуба. Музыка и ритм переносят меня в другой мир, мой собственный внутренний мир, где мне так хорошо, спокойно и уютно. Одной.

Поворачиваюсь, наклоняюсь, прогибаюсь …трогаю тело руками.

Музыка обрывается. Жесткий голос владельца ночного клуба вырывает из внутренней идиллии:

— Достаточно, Лерочка. Превосходно.

Ди-джей поощряет редкими аплодисментами. Их подхватывает пару человек из персонала, оказавшихся в зале.

Анатолий Петрович кивает. Он доволен. Оборачивается, отправляет людей работать дальше. Потом обращается ко мне:

— Лерочка, снимайте джемпер.

Я сглатываю. Вмиг возвращается стеснение. Снова обхватываю себя руками.

Мужчина смотрит на дорогие часы на запястье.

— У вас осталось шесть минут. К сожалению, я не располагаю бОльшим временем.

Кусаю губы. Сергей, который ди-джей, бросает заинтересованные насмешливые взгляды. Боже. Они будут вот так пялиться, а я буду раздеваться? Пялиться будут не только они, а еще куча незнакомых мужчин, которые придут поглазеть на стриптиз. Нет, это все происходит не со мной. Надо вернуться к Олегу. Пусть он решит мои проблемы.

Олег меня предал. И даже не раскаивается. Он сказал, что больше не хочет меня. Зато прекрасно хочет другую. Или других. Теперь он даже и скрывать перестанет.

Нет. Я не вернусь к нему.

Я задираю повыше подбородок и одним резким движением стаскиваю джемпер, остаюсь в лифчике. Воздух холодит голую кожу. Сама себя уговариваю. Ну, чего, ты Лера? Ты же ходишь на речке в купальнике. Всё нормально.

Сергей приподнимает бровь, рассматривает. Сгореть со стыда. На месте.

Анатолий Петрович одобрительно кивает и продолжает давить:

— Дальше, дорогая. Уберите верх полностью. Мне надо посмотреть.

Я краснею. Чувствую, как горят кончики ушей и даже корни волос. Переминаюсь с ноги на ногу. Я не смогу.

Сергей ухмыляется. Тоже смотрит. А будут смотреть не только эти двое. Тут по ночам полный зал мужиков с горящими похотью глазами.

— Три минуты, — давит хозяин клуба.

Я тяжело дышу. Липкие щупальца стыда скользят под кожей. Время утекает. Я не могу этого сделать.

Анатолий Петрович снова смотрит на запястье и поднимается. Боже. Он же сейчас уйдет. Продаст мой долг. Кому? С ним я хотя бы представляю, чего можно ожидать. Олег? Надо вернуться к Олегу. Он решит вопрос с владельцем клуба.

Перед глазами снова возникает голая задница мужа — мышцы сокращаются от быстрых толчков, дешевая туфелька на шпильке качается в такт. Фальшивый стон его шлюхи. Или не фальшивый? Олег сказал, что я фригидная.

— Стойте, — голос срывается.

Дерганным движением спускаю одну лямку, следом, пока не передумала, вторую. Опускаю бюстгальтер вниз, на талию.

Стою с голой грудью перед незнакомыми мужчинами. Секунду, вторую.

Пугаюсь того, что только что сделала. Снова обхватываю себя руками. Руки убрать страшно. Ужасно стыдно. И жалко себя.

Слёзы подкатывают резко. Я не могу их сдержать. Они катятся и катятся по лицу, а из груди вырывается рыдание. Мне придется вернуться к Олегу.

Не просто вернуться. Мне придётся «приползти» к нему и вымаливать прощение. Изменяет он, а вымаливать прощение мне. Может, он, вообще, заставит меня кофе им в постель приносить? Заткнуться и молчать в тряпочку.

Не могу. У меня нет выхода.

Анатолий Петрович незаметно оказывается рядом. Он подобрал мой джемпер и тычет им под нос. Поднимаю на него заплаканные глаза.

Мужчина вздыхает:

— Да, что ж с вами делать? — задумчиво рассматривает. — Танцуете вы хорошо. Стесняетесь тоже мило. Правда, уж чересчур. Ну, Лера, сколько вам лет, чтобы стесняться своего тела? — укоряет, но хоть не гонит.

— Грудь у вас очень красивая. За такую грудь другие девушки, ну, или скорее уж их покровители, бешенные деньги отваливают, а вас природа наградила.

— Я вам дам шанс. Давайте-ка поработаете тут у нас официанткой с недельку. Посмотрите, что, да как. С девушками познакомитесь. На танцевальные занятия с ними походите. Стесняться перестанете, а там и на сцену через недельку.

Я так и стою, обхватив себя руками, не могу отлепить их, прячу грудь. Анатолий Петрович так и стоит с протянутой рукой и моим джемпером.

— Ну? — другой рукой он приподнимает мою голову за подбородок, заставляя посмотреть в его стылые серые глаза.

— Будем дружить, дорогая?

Я медленно киваю, выхватываю джемпер, прижимаю к груди. У меня есть неделя. Она мне не понадобится. Владимир обещал достать запись уже завтра.

Я не пойду к Олегу. Я смогу решить всё сама. Лучше уж я пойду к тому идиоту, который сбил меня.

Я отделаюсь одним вечером, поработаю официанткой и схожу выпить кофе с охранником, который обещал флэшку с записью аварии.

Я очень надеюсь, что он не подведёт.

Мне хватило унижения сейчас, когда стою, пытаясь прикрыться. Танцевать с голой грудью у меня точно не получится. Хоть неделю, хоть десять тут проработай официанткой.

Пока я натягиваю джемпер, владелец уходит. Дышать становится легче.

Я слезаю со сцены, иду на выход, погружаюсь в размышления.

Заполучу флэшку, наберусь наглости и пойду к тому мужику у нас в офисе. Вон, Игорь говорит, что эти крутые парни сами виноваты, наехали на меня на переходе! Сбили. Пусть решают вопрос с владельцем клуба. Заодно пусть оплатят этот долбанный унитаз. А не то, натравлю на них юриста, вот!

Да, я храбрюсь. Не уверена, что хватит смелости пойти к большому боссу. И требовать не только разобраться с оплатой ремонта машины, но еще и разбитого унитаза. Даже не представляю, как я ему всё буду объяснять. Стыдно уже сейчас, когда я только думаю об этом.

Ага, а на сцене сиськами трясти не стыдно?

А это только начало, Лерочка. Что там Анатолий Петрович говорил про доп. услуги? Меня передергивает изнутри. Однозначно, пойти к какому-то крутому боссу и угрожать флэшкой становится не так страшно, как оказывать …эти услуги. По крайней мере, сейчас так кажется.

Оглядываюсь, понимаю, что зашла куда-то не туда.

Так задумалась, что заблудилась. На сцену меня охранник провожал, а обратно я пошла куда глаза глядели…

Я вышла в небольшой тёмный коридор. Иду мимо маленьких комнат со стеклянными стенами. Некоторые занавешены. Заглядываю в те, которые открыты.

В комнатках скудная обстановка — удобное мягкое кресло, да небольшой низкий столик рядом, шикарно задрапированные стены и пустое пространство.

До меня доходит, что это комнаты для приватных танцев. Куда-то я не туда забрела. Уже хочу развернуться, как останавливаюсь перед одной из прозрачных стен — она не занавешена, внутри приглушенный свет, а в комнате кто-то есть.

Присматриваюсь, краска приливает к щекам, когда понимаю, что там происходит.

Кресло стоит полубоком к стеклянной стене, в нем сидит мужчина, откинул голову на спинку, руки на подлокотниках, ноги широко расставлены. Мне ничего не слышно, только видно. Понимаю, что здесь отличная шумоизоляция.

Завороженно наблюдаю. Я просто не в силах оторваться. Подглядывать нехорошо, я сглатываю.

Перед мужчиной стоит на коленях девушка брюнетка — её голова пристроилась между ног и мерно понимается вверх-вниз, она помогает рукой.

Мужчина даже брюки не снял, просто расстегнул, может приспустил — за головой девушки не разглядеть.

Она ему отсасывает? Устала бедняжечка, отрывает голову от члена, смотрит на мужика.

А я вижу её лицо в профиль — противное. Оно врезалось в память. Её ухмылка намертво впечаталась и теперь является мне в кошмарных снах — ухмылка на довольном лице, когда любовница мужа выглядывала из-за его плеча, пока он трахал её в туалете, а она показывала мне фак.

Рука сама достаёт телефон. Палец сам, не раздумывая тыкает на кнопку записи. На экране включается видео и появляется ненавистная рожа брюнетки с размазанной помадой.

Мужик даже не приподнимает откинутую голову — он пришел расслабиться. Но он недоволен. Одной рукой тянется и резко опускает голову обратно. Теперь он помогает ей двигаться, задаёт ритм, добавляет вторую руку. Он вцепляется пальцами в волосы и нещадно насаживает рот на свой член.

Мне ничего не слышно, но уверена, что брюнетка давится. Видно, что хватка усиливается, она пытается отстраниться, но мужик продолжает насаживать её, не обращая внимания. Она вихляет задницей, пытаясь выпутаться, но ей приходится отсасывать, пока он не кончает.

Тогда его руки расслабляются и выпускают голову из рук. Она отваливается и кашляет. Мне не слышно, но всё прекрасно видно. Любовница моего мужа отползает по полу, разворачивается лицом ко мне, утирает слюни и сперму, стекающие изо рта. Ну, давай, крошка. Улыбочка на память!

Она смотрит прямо в камеру. Прямо на меня. А я показываю ей фак!