Я же тебе сказал...

25

Ночью лежу на диване у него под боком. Всё хорошо? Или ещё нет? Или мне это вообще всё только приснилось и сейчас я очнусь в своем обычном дурмане, из которого не вижу выхода уже который год. Он тихо и размеренно дышит. Как же хочется курить! Аккуратно высовываюсь из-под одеяла, только чтобы его не разбудить. Набрасываю на себя халат и крадусь на кухню. Там за столом не включая свет, уже сидит Нина Константиновна. Это её третья сигарета. После первых двух лет меня уже не удивляет одинокая женщина, в темноте разглядывающая вид за окном.

- Нехорошо я тебе подстроила. – С хитрой улыбкой качает головой, через две минуты нашего молчания. Я с опаской затягиваюсь дымом. Если проснётся, опять будет читать мораль. – Гордость иногда сильнее любви.

- При чем тут гордость? Это его мама, - шепчу я. Неужели все ждали, что я брошусь наговаривать на другого человека, чтобы обелить себя? – Я ведь правда от него уехала.

- Бывают разные причины, - также шепотом отвечает мне Нина. – Иногда, очень редко, они бывают уважительными.

Я затягиваюсь и выпускаю струю дыма. Но начинаю кашлять, когда вдруг слышу его сердитый голос:

- Так вот откуда в тебе это?

Поднимаю голову, и натыкаюсь на его убийственный взгляд. В какое бы окно выпрыгнуть? Нина Константиновна живо встает и видимо думает о чем-то схожем.

- Ой, что-то я засиделась с вами, молодёжь. Старая больная женщина. Ой, кости хрустят, - Если она сейчас ещё и ногу начнет подволакивать, как делает каждый раз, когда нужно оплачивать счета, идти в магазин, или что-то делать по дому я не выдержу и рассмеюсь. Это её старый трюк для девочек-школьниц, забегающих помочь пенсионерке, контролеров и для меня в первое время, когда я у неё только поселилась. А Макс меня потом живьем съест. – Пойду-ка я спать, - бормочет Нина Константиновна. Я поворачиваюсь в её сторону и прикрываю рот ладонью. Так и есть. Хромает.

- Я исполню любое твое желание, если ты бросишь курить, - неожиданно заявляет Макс, стоит его тётке удалиться. – Подумать не мог, что взрослые женщины тоже поддаются дурному влиянию.

- Спасибо, что хоть старой калошей не назвал! – насупилась я и убрала от его глаз недокуренную сигарету. – С чего вдруг такие предложения?

- Понимаешь. Тебе надо бросить… - Хлопаю ресницами, разве что не взлетаю.

- Очень аргументированно.

- Уже два месяца как… - Вкрадчиво говорит он, и я, так и не дождавшись продолжения, взмахиваю рукой.

- Ты тренируешься для конкурса «Оборви фразу в самый интересный момент»? Что, по-твоему, ты мне хочешь сказать?

- Ты становишься нервной, раздражительной… - Я не понимаю, к чему он клонит. Я становлюсь нервной и раздражительной из-за таких разговоров. Назло ему делаю затяжку и выпускаю струю дыма прямо в лицо. – Потом у тебя начнёт расти живот. – Заявляет мне Макс, и я начинаю кашлять.

- Это что, тонкий намёк на то, что мне пора перестать есть? – Осматриваю свои бедра и плоский живот. Чего ему надо ещё? - Всё у меня нормально! С весом! - Добавляю я вслух и не могу понять к чему на его физиономии такая ехидная улыбочка.

- Это намёк на то, что есть надо больше… - заявляет мне эта рожа, и забавляется, глядя на мои нахмуренные брови.

- Я не пойму, я толстая для тебя? Или худая? – Кажется, начинаю злиться, и мистически ползущий по воздуху дым от догорающей сигареты меня уже ни хрена не успокаивает.

-Как для одного нормальная. Как для двоих худая. А ведь нас будет трое. Всегда мечтал о таком эксперименте. – Я в ах…

- Что?! – выдавливаю из себя и сжимаю руки в кулаки. – Куликов, ты охренел совсем?!!

- Детка, я только хотел сказать, что последние два месяца очень старался, чтобы сделать тебе маленького. А ты о чём подумала? – Невинно хлопает ресницами, но широкая и издевательская улыбка от уха до уха не слишком вписывается в этот его образ показной невинности.

- И почему ты так старался? – изогнув бровь, через минуту спрашиваю у него. Максим расположившись у моих ног, примерно кладет руки на мои коленки и заглядывает в глаза.

- Не надо делать лицо кота из мультика про Шрека, - предупреждаю его я. Вот только губы все равно расползаются в улыбке.

- У меня такая стратегия, Катюш. Я делаю тебе детей, ты становишься толстая и некрасивая, благодаря чему всякие Васи, Пети и Оресты бросают тебя, и ты от безысходности остаёшься со мной.

- Гениально, - притворно согласно сообщаю ему я. Опять он втягивает меня в свой шуточный балаган. – Вот только есть одна проблема. Тебе-то я зачем буду нужна, если стану толстой и некрасивой?

Максим перестает дурачиться и снежностью гладит меня по щеке.

- А я тебя люблю. И поэтому у меня нет выбора, кроме как принимать тебя толстой, старой, неверной или некрасивой.

Мило. Но хотелось бы уточнить.

- Я сейчас не поняла по поводу неверности. Это ты так намекаешь, что не против свободных отношений?

Всё показное благодушие как маска разом слетает с его лица, и передо мной предстает мой обычный привычный монстр с совсем другим голосом.

- Губу закатала! – Хмыкнул Максим и потянул меня обратно на диван. - Я тебе сейчас устрою свободные отношения! Чтобы и мысли такой в твоей голове не возникало! Ты меня поняла?!

- В Киеве не любят диктатуру. - Брякнула я, и съежилась под его устрашающим меня взглядом. Совсем не страшно. На самом деле он мне даже нравится таким. Да что там. ОН мне любым нравится. В любом его проявлении Максим для меня идеален. Не всем же любить принцев с частным самолетом в ангаре. Иногда можно любить обычного парня.

Только если он не пытается поставить на твоем теле засос да ещё на самом видном месте. Я его убью когда-нибудь! Но уже точно не сегодня, потому что за такой поцелуй, в который раз готова простить ему всё, что угодно.