Я и мой близнец (СИ)

Он глубоко прочувствовал мою любовь и прослезился.

— Хорошо, сестренка! — проговорил он, опуская лицо и пряча увлажнившиеся глаза, — Пусть будет, как ты хочешь…

Вечером маме удалось убедить отца, и он согласился предоставить мне комнату около Джоша, а также не стал нанимать сиделку. Я ликовала! Теперь это было мое законное место: возле Джоша! Теперь я буду рядом всегда!..

Начались обычные будни. Я приходила к Джошу рано утром и помогала ему спуститься в туалет. Сперва он немного стеснялся, но я угрожала ему, что защекочу его до смерти, если он продолжит стесняться меня, поэтому он смирился. Потом я приносила ему воду для умывания и завтрак. Он мог есть сам, но мне доставляло огромное удовольствие кормить его из ложки, поэтому он смирился и с этим тоже. Я максимально много шутила, озорничала и вела себя непринужденно, как будто нам снова было по пятнадцать лет. Джош улыбался, много смеялся, но затаенная печаль, прячущаяся в уголках его глаз, то и дело мелькала в его лице. Я видела эту печаль и все понимала. Я сама жила с подобной печалью внутри. Нам до сих пор было больно от того, что мы пережили, и, наверное, эту боль невозможно будет забыть до конца нашей жизни…

После обеда мы с Джошем выходили в сад. Он опирался на меня и прыгал на одной ноге. В саду, подальше от чужих глаз, мы начинали свои беседы ни о чем, пытаясь забыть о всех печалях и скорбях недавнего прошлого.

Иногда, и даже очень часто, на меня накатывали все те же запрещенные воспоминания. Например, иногда я наклонялась к нему, чтобы что-то ему прошептать на ухо (особенно, когда мы были в доме или боялись быть подслушанными), и тогда наши лица почти соприкасались, вызывая во мне яркие эмоции и картины прошлого. А если еще при этом встречались наши взгляды, то молния дрожи и неловкости пронзала нас обоих. Мы тут же отворачивались друг от друга, взволнованные и немного испуганные. Нам нельзя! Мы кровные родственники! Надо все это как можно скорее забыть!!!

Я старалась избегать подобных неловкостей, чтобы не мучить ни его, ни себя, но исключить их полностью никак не удавалось.

Однажды произошел случай, вызвавший у меня огромное чувство вины. Ухаживая за Джошем до самой ночи, я снова уснула на его кровати. Это было редкостью, потому что я боялась случайно во сне задеть его раны, поэтому обычно спала у себя. Но в тот вечер сильная усталость разморила меня, и я просто не заметила, как уснула.

Я спала очень крепко. Так может спать только очень сильно уставший человек. А потом мне начал сниться сон. В этом сне у нас с Джошем не было ни расставания, ни боли. В этом сне мы по-прежнему не были братом и сестрой по крови, поэтому счастье лилось через край. Мы смеялись и… дарили друг другу поцелуи, потому что жизнь была прекрасна…

Я начала просыпаться, а сон по-прежнему продолжался. Я чувствовала, как наши губы с Джошем соприкасаются, и он жадно отвечает мне на этот поцелуй…

Я окончательно проснулась и поняла, что мы с Джошем… целуемся в реальности!!! Была ночь, и я лежала в его кровати, сжимая его лицо в своих ладонях. Когда до меня дошло происходящее, Джош тоже, наконец-то, открыл глаза. Мы замерли, а потом на нас сошел ужас. Я отпрыгнула от него и просто упала с кровати. Я так и осталась лежать там, чувствуя, как жгучие слезы раскаяния и боли начинают стекать по моим щекам.

Несколько мгновений Джош не шевелился, а потом, услышав мои рыдания, он начал сползать ко мне. Кое-как примостившись на полу, он тут же обнял меня, а я уткнулась ему лицом в плечо и начала, всхлипывая, говорить:

— Джош! Прости меня! Пожалуйста, прости! Я не хотела! Я даже не знаю, как это получилось!..

Он успокоительно потрепал меня по плечу и сказал:

— Все нормально! Не плачь! Забудь об этом, Аннабель! Мы выпутаемся из этого, я обещаю тебе! Все будет хорошо!

Я повернула к ему свое несчастное лицо. В это мгновение я уже не могла притворяться сильной.

— Братик, почему с нами произошло все это, скажи мне? — я все еще всхлипывала и чувствовала, как сильно болит мое сердце, — Почему мы так жестоко были лишены права на счастье???

— Я не знаю, — проговорил Джош, — Я не знаю, Аннабель! Но… давай учиться быть счастливыми, несмотря ни на что…

Я кивнула и прижалась к его плечу. Да, надо все равно учиться быть счастливыми, потому что жизнь — драгоценный дар Божий…

После этого случая я больше не позволяла себе ночевать на кровати с Джошем. Теперь я понимала, что это было опасно. Я начала подолгу молиться, чтобы мое сердце вошло в покой, и я действительно начала получать некоторое умиротворение. Я поделилась с Джошем своей историей о том, как стала ближе к Богу и что именно это помогло мне выйти из состояния отчаяния. Правда, я не упоминала, что началось все с моей попытки умереть под колесами дилижанса. Я не хотела, чтобы он это знал.

Однажды нас посетил священник Алекс Виннерс. Он долго беседовал с Джошем и произвел на того очень хорошее впечатление. Джош даже согласился после выздоровления посетить христианские занятия, чему я тоже порадовалась. Мне казалось, что это поможет нам обоим ожить…

Через два месяца Джош уже мог передвигаться самостоятельно. Жизнь вошла в какую-то привычную колею, и нам стало относительно спокойно. Мы уже глубоко прониклись мыслью, что мы просто брат и сестра, поэтому эмоции свои всё успешнее держали в узде.

Однажды отец сообщил, что вечером нас посетит Дэйв Хопкинс со своим отцом. Эта новость ужаснула меня, потому что, честно говоря, я о нем совсем забыла. Ведь Джош до сих пор не знал, что мы помолвлены с этим «ледяным принцем», и я со страхом представляла его реакцию.

Конечно, мне пришлось ему все рассказать. Джош отреагировал еще более бурно, чем я ожидала. Он пришел в состояние ярости и с обидой отвернулся от меня.

— Братик, пожалуйста, не сердись, — промямлила я, а он резко развернулся ко мне.

— Аннабель, почему??? Почему ты на это согласилась??? Ты и этот человек… Почему именно он???

Он не смог больше говорить и с досадой вновь отвернулся от меня.

— Джош, я решила, что не выйду за него до тех пор, пока тебе не станет лучше! Пока я тебе нужна, я не пойду под венец!!!

Я надеялась успокоить его этими словами, но он вдруг замер, а потом медленно повернулся ко мне. На его лице было изумленно-разгневанное выражение.

— Пока ты мне нужна??? — воскликнул он, — А ты считаешь, что когда-то перестанешь быть мне нужна???

Я смутилась и опустила глаза.

— Ну, я подумала, что ты однажды все равно женишься на ком-то, и тогда я… — я запнулась, а потом, громко выдохнув, продолжила:

— И тогда я тебе уже не буду нужна…

Слова мои прозвучали очень нелепо, и я испугалась, что он огорчится еще сильнее, но он вдруг развернулся, бросился ко мне, обнял и взволнованно зашептал:

— Прости, если обидел тебя, Аннабель! Прости! Ты для меня — ВСЁ, понимаешь??? Ты всегда будешь мне нужна! Всегда!!! Однако, я не хочу привязывать тебя к себе и готов отдать тебя замуж за какого-то достойного человека. Но этот Хопкинс… он же просто отвратителен! Только не он, пожалуйста!!!

Я испуганно слушала его и, наконец, поняла. Он просто продолжал беспокоиться обо мне и желал мне самого лучшего.

— Значит, ты не хочешь, чтобы я выходила замуж за этого Хопкинса? — спросила я.

— Да! Он не достоин тебя! — твердо заявил Джош, и я приняла решение — я отменяю помолвку!

* * *

Я стояла в саду напротив Дэйва Хопкинса и решительно смотрела ему в глаза:

— Мистер Хопкинс, — произнесла я холодно, — я заранее прошу прощения, но я приняла решение отказать вам и разорвать нашу помолвку!

Я старалась говорить очень спокойно и с достоинством, но мои ноги дрожали.

Дэйв изумленно уставился на меня, а потом недоверчиво сощурил глаза.

— Надеюсь, это шутка, — проговорил он, и голос его звучал необычайно холодно.

— Нет, я говорю очень серьезно, — произнесла я, чувствуя, что у меня начинают дрожать и руки.

Хопкинс помолчал немного, а потом равнодушно ответил:

— У нас договоренность не только с вами, мисс Дженкинс, но и с вашим отцом. Пока он согласен, свадьба состоится!

С этими словами он вдруг развернулся и зашагал прочь, как высокомерная длинноногая цапля. Я продолжала стоять на месте, находясь в абсолютном шоке. Мне и в голову не приходило, что он может отказать мне. Джош вышел из убежища, за которым находился, и подошел ко мне. Я с отчаянием посмотрела на него.

— Джош, он мне отказал!!!

Джош ничего не сказал, а просто обнял меня, чтобы утешить.

— Ничего, мы найдем способ, — наконец, проговорил он, а я расслабилась от тепла его тела.

— Да, — пробормотала я, — найдем…

Через три дня я отправилась к отцу. У меня тряслись поджилки и отнимало речь, но я все же нашла в себе силы заявить ему о своем решении. Как он кричал! Я даже не представляла, что его голос может достигать такой громкости! Он наотрез отказался удовлетворить мое требование, называя меня последними словами, чего я вообще от него не ожидала. Ушла я от него в слезах и с глубокой обидой. Отец никогда раньше не был таким, но, когда речь шла о Хопкинсах, он почему-то начинал просто сходить с ума!

Джош снова утешал меня, как мог, и злился на отца. Он считал, что отец просто использует меня для своей выгоды, толкая меня в этот мерзкий омут нежеланного брака. И, пожалуй, так действительно и было, вот только я не могла понять, за что отец настолько не любит меня.

Я решилась снова поговорить с Дэйвом Хопкинсом, когда он посетил наш дом еще через месяц. Он смотрел на меня уже безо всякой любезности, догадываясь, чего я от него хочу.

— Мистер Хопкинс, я настойчиво требую разорвать нашу помолвку! Мы не подходим друг другу! — заявила я, сложив руки на груди.

Дэйв вдруг презрительно ухмыльнулся, а потом ответил:

— А вы, смотрю, весьма упрямая особа!

Однако после этих слов его лицо резко посерьезнело, и он жестко произнес:

— Вы не измените моего решения!

Дэйв уже собрался уходить, как я снова окликнула его:

— Подождите! Ответьте на мой вопрос, только честно: зачем вам брак со мной? Мы не так богаты, чтобы вам это было выгодно, а я не особая красавица. Я не талантлива и точно не подхожу вам по статусу. Для чего вы это делаете???

Дэйв помолчал несколько мгновений, а потом с ехидной улыбкой сказал:

— А как вам такой вариант: вы понравились мне своей кристальной нравственной чистотой! Другой такой девушки мне не найти!

Дэйв вдруг рассмеялся, как будто от забавной шутки, и поспешил меня покинуть. У меня сложилось впечатление, что он насмехался надо мной.

Но его слова засели в моей голове. Я два дня думала, что же можно с этим предпринять. Если я не могу заставить отца отказаться от этой затеи, значит, нужно сделать так, чтобы отказался сам Дэйв Хопкинс. И если действительно он считает меня нравственной, то нужно разрушить этот образ, чтобы он остался глубоко разочарован.

Еще через неделю Хопкинсы снова нанесли нам визит. Кухарка Мария бурчала, что эти гости-привереды что-то зачастили, а я была даже рада: у меня созрел план. Правда он был невероятно дерзкий и даже сумасшедший, но у меня просто не было другого выхода. Я должна была разорвать помолвку любыми путями!

Мы стояли с Джошем в саду, напряженно ожидая появления Дэйва Хопкинса. Отец отправлял его на встречу ко мне при каждом их визите, поэтому я точно знала, что он придет, правда, не знала, в какое именно время это будет.

Джоша в подробности своего плана я не посвятила, потому что он мог на него попросту не согласиться. Я бы тоже на такое не пошла, если бы меня не принудили отчаянные обстоятельства: мне нужно было срочно выбираться из ловушки, в которую я попала по собственной глупости!

— Джош, — шептала я брату очень серьезно, — пожалуйста, помоги мне! Как только появится Хопкинс, делай в точности то, что я тебе скажу, даже если это будет очень странно! Ладно?

Джош нахмурился и недоверчиво посмотрел в мое лицо.

— Мне уже не нравится то, что ты задумала, — пробормотал он, — и, если ты мне ничего не рассказываешь заранее, значит, в этом нет ничего хорошего!

Я заколебалась.

— Я боюсь, что ты раскритикуешь мой план, и тогда он провалится! — проговорила я, смутившись, а Джош произнес:

— Лучше расскажи мне! Я должен знать!

Я горестно вздохнула.

— Ладно! В тот раз Хопкинс заявил мне, что женится на мне из-за моей великой нравственности. Я решила разрушить эту нравственность, чтобы он с отвращением отказался от меня.

— И как ты собралась это сделать? — недоверчиво спросил Джош.

Я немного покраснела.

— Ну… — замялась я, — в общем… в общем, если мы станем под таким углом, а ты обнимешь меня за талию, то мы можем сделать вид, что… э-э… целуемся, — я так смутилась, что мне захотелось провалиться сквозь землю, — Хопкинс увидит и сойдет с ума от этого безумия, потому что он знает, что ты мой брат. И тогда… он отменит помолвку, потому что я окажусь падшей женщиной в его глазах…

С каждым словом мой голос звучал все тише и тише, и я боялась поднять на Джоша глаза. Он молчал, поэтому я все-таки решилась на него посмотреть. Джош смотрел на меня со смесью печали и стыда. Мой план затронул его прежние болезненные чувства, и я начала уже жалеть о том, что придумала его.

— Джош, — пробормотала я, — прости меня, если тебе от этого больно! Я просто хотела найти выход для нас, вот и все!..

Однако вдруг недалеко послышались неторопливые шаги. Из-за деревьев я увидела мелькающую одежду Дэйва. Он искал меня! Я со страхом посмотрела на Джоша. Он напряженно сцепил зубы, словно не решаясь сделать то, что я ему предложила, но потом он вдруг привлек меня к себе, развернулся под нужным углом и наклонился прямо к моему лицу, почти касаясь своими губами моих губ. Со стороны действительно выглядело так, будто мы застыли в поцелуе, но на самом деле это было не так. Джош вспотел и немного тяжело дышал, да и я чувствовала огромное напряжение. Дэйв остановился в точности позади нас, и я поняла, что он нас увидел! Для естественности, я обвила шею Джоша руками и поменяла положение головы, но наши губы не соприкоснулись. Дэйв смотрел на нас, казалось, целую вечность! У меня затекла спина, а еще больше устало сильно колотящееся сердце. Наконец, он развернулся, и послышались быстрые удаляющиеся шаги.

Мы с Джошем расцепили объятия и с трудом выдохнули. Это было невероятно тяжело. Я посмотрела на брата и немного забеспокоилась. Он выглядел очень мрачным и все еще напряженным.

— Джош, ты обижен на меня? — тихо спросила я с замирающим сердцем.

— Нет, — отстраненно ответил он, но потом резко взглянул мне в глаза. В них я увидела очень много боли.

— Пожалуйста, больше не заставляй меня проходить через подобное, — проговорил он, — потому что я не знаю, смогу ли я выдержать это снова…

С этими словами он оставил меня и поплелся в дом.

Я заплакала. Я не ожидала, что этот псевдопоцелуй так сильно ранит его. Наверное, я была слишком беспечной! Вытерев слезы, я последовала за ним…

Дэйв Хопкинс смотрел на меня с откровенной злостью.

— Я не выйду за вас замуж, потому что я люблю другого человека! — заявила я, решительно глядя ему в глаза.

Дэйв презрительно скривился:

— Вы про свои шашни с вашим братцем??? — спросил он, и в голосе его прозвучала издевка.

Я покраснела, а потом твердо сказала:

— Да, это правда! Я люблю своего брата! Я полностью отдала ему свое сердце! Поэтому вам стоит разорвать помолвку со мной, чтобы сохранить свою драгоценную репутацию! Если вы будете упорствовать, нам с Джошем придется открыть всему миру правду о наших отношениях, и, боюсь, тогда ваша семья пострадает!

Дэйв презрительно и возмущенно изогнул брови.

— Ах, вы решили мне угрожать? Думаете, что ваша аморальность убедит меня не жениться на вас??? — он вдруг хищно улыбнулся и тихо произнес:

— А знаете, мисс Дженкинс, ваша распущенность нравится мне даже больше, чем ваша нравственность! Что ж, продолжайте играться со своим братом! У вас осталось не так уж много времени на это. А потом вы станете моей, и тогда вам придется поиграть уже со мной!

С этими словами он, как и прежде, развернулся и зашагал прочь, а у меня подогнулись ноги, и я без сил упала на траву. Ничего не сработало! Дэйв Хопкинс был абсолютно непробиваем! Я заплакала и почувствовала нарастающее отчаяние.

— Господи! Помоги мне выпутаться из этой ловушки! У меня уже не сил!..

Поднявшись на ноги, я поплелась вглубь сада, где меня ожидал Джош…

— Нам ничего не остается, как уйти из дома, — проговорил Джош, решительно сжав кулаки. Я буквально повисла на нем, как только нашла его в саду.

— Мне страшно, братик, — проскулила я, пряча свое лицо в складках его рубашки.

— Не волнуйся, — проговорил он, погладив меня по волосам. — Я не дам тебя в обиду! Я заберу тебя отсюда и не позволю отцу разрушить твою жизнь!

Мы собрали вещи уже вечером и начали продумывать план побега…

6. Еще один брат…

…Мы собрали вещи уже вечером и начали продумывать план побега.

— Нам сразу же нужно покинуть город, — сказал Джош, пересчитывая имеющиеся у него средства. — Поедем в город ***, там у меня есть пара друзей, которые могут помочь с работой.

Я кивнула, чувствуя нервное перевозбуждение. Мне еще нужно было написать письмо маме. Мы ведь не можем уехать, ничего не объяснив! Мне было печально и страшно, но воспоминание о мерзком Дэйве Хопкинсе придавало мне решимости.

Весь следующий день мы готовили детали побега. Уезжать решили утром на рассвете. Было сложно бесшумно вывести лошадей, но и здесь снова нам помог Майк. Он оказался очень верен Джошу и пообещал помочь нам незаметно покинуть дом.

Рассвет встретил нас прохладой и сильным ветром. Я посильнее закуталась в одежду и в последний раз взглянула на наш дом. В окнах еще было совсем темно. Через пару часов проснется мама. К счастью, к нам с Джошем обычно никто не заходит раньше восьми часов утра, поэтому о нашем отсутствии узнают гораздо позже, а мы, тем временем, должны будем быть довольно далеко.

Майк проводил нас до ворот и с тревогой на лице смотрел, как мы удаляемся на лошадях. Нэнси резво несла меня вперед, а вороной Джоша только-только набирал темп.

Путь оказался довольно непростым, и уже через три часа я почувствовала смертельную усталость. Мы сделали привал у реки и через какое-то время отправились далее в путь. Только к вечеру мы достигли места назначения. Я не чувствовала под собою ног, и у меня сильно болела голова. В спешке мы смогли найти только мизерную грязную комнату для ночлега, в которой не было ровным счетом ничего, кроме узкой кровати.

Вспомнив наш последний непроизвольный поцелуй с Джошем, произошедший именно в общей кровати, я почувствовала страх и смущение. Джош тоже смутился и сказал, что будет спать на полу. Но я ужаснулась, почувствовав сильный холод, идущий из широких щелей в полу.

— Нет, Джош! Ты заболеешь! Будем спать вместе…

Он боялся заболеть, потому что должен был хорошо позаботиться обо мне, поэтому, хоть и с трудом, но все же согласился. Мы обнялись, укрылись старым одеялом и тут же погрузились в сон.

Ночь прошла без происшествий. Я проснулась первой и взглянула на лицо Джоша, лежавшее на подушке прямо передо мной. Он еще спал, и его ровное дыхание свидетельствовало о том, что его сон был умиротворенным. Мое сердце защемило в груди. Мой любимый драгоценный Джош! Такой красивый, добрый, сильный! Как жаль, что о нашем родстве мы узнали так поздно! Если бы знали об этом с самого начала, мы бы не позволили этой любви поселиться в наших сердцах! Мы бы остались просто братом и сестрой, но не более того! А теперь, что бы не происходило, он все равно в моем сердце гораздо больше, чем просто брат! И так, наверное, останется на всю жизнь!

Я вдруг испугалась своих мыслей и смахнула с ресниц невольную слезу. Все! Больше нельзя об этом думать!

В этот момент Джош открыл глаза и посмотрел на меня. Он вдруг заулыбался и погладил меня по волосам. Я растаяла и тоже ему улыбнулась, хотя мое сердце продолжало болезненно сжиматься.

— Доброе утро, моя любимая сестренка! — прошептал он, а я вдруг почувствовала, что всплеск боли и сожаления усилился.

— Джош! Не будь со мной так нежен, пожалуйста! — заплакала я, — Мое сердце не выдерживает этого, потому что я по-прежнему… я по-прежнему люблю тебя, Джош…

Он изменился в лице и опустил глаза.

— Прости меня, — прошептал он, — я не хочу причинять тебе боль! Я понял…

Я вскочила на ноги и быстро вытерла лицо от слез. Поправляя платье и прическу, я пыталась утихомирить свое разбушевавшееся сердце. Джош молча оделся, и мы быстро покинули нашу ночлежку.

Джош сразу отправился искать своих друзей, но адреса, указанные на клочке бумаги, оказались недействительными. Джош был сильно разочарован. Он очень надеялся на помощь этих людей, но теперь нам придется самим находить способ для выживания.

Мы блуждали по городу до самого вечера, а потом начали искать место для ночлега. Наши сбережения заканчивались как-то быстрее, чем мы думали, поэтому снова пришлось заходить в дешевые грязные гостиницы.

Подъехав к одной из них, Джош спрыгнул с коня и велел мне подождать его, пока он сходит все разузнает. Но не успел он подойти к двери, как оттуда выскочил оборванного вида человек и случайно врезался прямо в Джоша. Они упали на землю, а я испуганно вскрикнула. Следом из-за дверей выбежал еще один человек, одетый уже в дорогие одежды, который громко крикнул:

— Держите вора!

Оборванец как раз поднялся на ноги, но Джош, мгновенно оценив ситуацию, схватил его за ноги, и тот снова упал на землю. Тем временем господин в богатой одежде попытался навалиться на вора сверху, чтобы скрутить ему руки, но тот оказался не так прост. Ему удалось оттолкнуть богача, после чего он достал из-за пазухи большой изогнутый нож, угрожающе сверкнувший во свете восходящей луны.

Я затаила дыхание от страха, но Джош не стал медлить. С меткостью настоящего военного гимназиста, он подскочил к вору и выбил из его рук оружие мощным ударом руки. Вор грозно взревел и тут же набросился на Джоша, сбив его с ног. К сожалению, он сильно задел его больную ногу, которая еще не до конца зажила, поэтому Джош застонал от боли. Но человек в богатой одежде тоже не стоял в стороне. Он начал наступать на злодея, и тот, видя, что ему может серьезно не поздоровится, вытащил из-за пазухи украденную вещь, бросил ее на землю и стремглав убежал прочь.

Я соскочила с Нэнси и бросилась к Джошу, все еще лежавшему на земле.

— Джош, братик! — заплакала я. — Тебе плохо??? Как же так???

Джош попытался успокоить меня жестом руки, а сам начал садиться. В этот момент к нему поспешил незнакомец, которому Джош помог, и тут же протянул ему руку, помогая ему встать.

Я взглянула на этого господина и увидела, что он довольно молод, высок и очень хорошо одет.

— Спасибо вам, — проговорил незнакомец, обращаясь к Джошу, — вы очень помогли мне! Вы даже не представляете, как сильно я вам обязан! Вещь, которую украл этот злодей, очень важна для меня, потому что это память о моих родителях…

Он показал нам золотые часы, немного испачканные в грязи, а потом обратился к нам с предложением.

— Я вижу, что вы ищете ночлег, а теперь вы еще ранены из-за меня, поэтому, пожалуйста, будьте сегодня моими гостями, прошу вас! Я должен щедро вас отблагодарить!

Джош еще раздумывал, а мне это предложение показалось очень удачным.

— Спасибо вам, — проговорила я, пока Джош не начал возражать, — мы согласны!

Брат посмотрел на меня с недовольством, а я указала на его больную ногу, давая понять, что помощь нам сейчас будет весьма нелишней…

Дом незнакомца оказался просто огромным, впрочем, в этом городе многие дома были гораздо больших размеров, чем у нас, в провинции. По дороге этот молодой человек представился и назвался Филиппом.

Впустил нас пожилой слуга, который отчего-то очень удивился, взглянув на наши с Джошем лица. Правда, брат был весь извалян в грязи и, возможно, поэтому мы вызвали такую реакцию. Филипп распорядился приготовить нам комнаты, ванны и Джошу чистую одежду. Джош от одежды отказался, потому что у нас был с собой один сменный комплект.

Ванная привела меня в полнейший восторг, а убранство комнаты поразило роскошью и красотой. Все-таки Филипп был очень богат!

Я закончила все процедуры раньше, чем Джош, поэтому ждала его в коридоре. Он немного застонал, когда одевал чистые штаны, потому что его, поврежденная при драке нога, ощутимо болела. Я тут же потеряла разум от беспокойства и ворвалась к нему.

— Джош! Тебе плохо???

Брат сидел на кровати, в одних штанах и без рубашки, и пытался натянуть на больную ногу носок. Увидев меня, он замер, а потом сердито крикнул:

— Аннабель! Разве можно так врываться! А если бы я был совсем не одет?!! Где тои манеры???

Я и сама немного смутилась, но потом поняла, что под маской гнева он скрывает свою сильную неловкость. Я тут же присела около него на корточки, выхватила из его рук носок и начала осторожно одевать его на ногу.

— Мне не нужна нянька, — буркнул Джош, пытаясь забрать этот носок обратно, но я не дала.

— Я должна заботиться о тебе! — не терпящим возражения тоном ответила я и продолжила манипуляции с носком. Джош немного скривился от боли, а я стала действовать более осторожно.

Вдруг позади нас, в проеме дверей послышался тактичный кашель. Мы обернулись и увидели Филиппа, принесшего Джошу кое-какие лекарства. Увидев, что Джош не одет, а я сижу на полу и одеваю ему носки, Филипп смутился.

— Простите, я не вовремя, — пробормотал он и отчего-то отвернулся. Я тоже немного смутилась, но скорее от недоумения. Разве мы делаем что-то плохое? Или обычно брат и сестра себя так не ведут?

— Я зайду позже, — пробормотал Филипп, оставил сверток на полу и ушел.

— Что-то не так? — удивленно спросила я у Джоша, а он, смутившись еще больше, начал самостоятельно натягивать на вторую ногу носок. Покончив с ним, он быстро накинул рубашку и рукою провел по влажным волосам.

Мы спустились вниз, немного скованные неловкой ситуацией. Неужели наши прошлые отношения видны даже в таких мелочах, как одевание носков? Впрочем, Филипп не стал задавать нам вопросов и при виде нас приветливо улыбнулся.

Нас усадили за стол, уставленный шикарными блюдами. У меня тут же потекли слюнки, потому что мы целый день ели какие-то ничтожные крохи. Когда с едой было покончено, Филипп пригласил нас в кабинет, где мы могли спокойно поговорить.

Этот кабинет, как и все в этом доме, сильно отличался от кабинета нашего отца. Он был больше и выглядел значительно роскошнее. Мы с Джошем сели на красивый диванчик с резными деревянными подлокотниками, а хозяин присел в широкое кресло, укрытое мягким теплым пледом.

Только сейчас я могла его нормально рассмотреть. Филипп казался лет на десять старше нас с Джошем. У него были темные волосы и бледно-голубые глаза. Его черты лица были довольно приятными и почему-то показались мне немного знакомыми. Как будто вторя мне, Филипп вдруг произнес:

— Вы знаете, друзья, удивительно, но вы мне кажетесь знакомыми, хотя я полностью уверен, что вижу вас впервые…

Я удивилась. Он словно прочитал мои мысли.

— Разрешите представиться получше: мое имя Филипп Коултер. А вы…?

— Я Джошуа Дженкинс, — проговорил в ответ Джош, — а это Аннабель Дженкинс…

Брат указал на меня, а я вежливо кивнула.

— Извините, можно мне уточнить, — осторожно произнес Филипп, — вы супруги?

Я резко вспыхнула, а Джош немного вздрогнул. Я догадалась, что Филипп уже сделал какие-то свои выводы после сцены с носками. Неужели мы выглядим, как муж и жена?

— Нет, — максимально бесстрастно ответил Джош, — мы брат и сестра…

Голос его звучал очень спокойно, но нам обоим стало от этих слов в очередной раз больно.

— Мы близнецы, — по какой-то глупой привычке зачем-то добавила я, а Филипп не смог скрыть своего удивления.

Чтобы сгладить возникшую неловкость, наш новый друг начал рассказать нам, что его отец, Уильям Коултер, много лет назад основал железнодорожную компанию и что теперь он, Филипп, продолжает дело своего уже покойного отца. Вдруг его фамилия показалась мне тоже мучительно знакомой. Коултер… Коултер… Где я могла слышать о ней? Но как я ни напрягала память, вспомнить ничего не смогла.

Потом Филипп поинтересовался, откуда мы приехали, и, когда Джош произнес название нашего городка, он замер, задумался, а потом удивленно произнес:

— Скажите, а вашего отца, случайно, зовут не Фредерик Дженкинс?

— Да! — ответила я, — Именно так!

Филипп резко рассмеялся и даже хлопнул себя по колену.

— Вот это да! Да мы же с вами родственники, друзья мои!

Мы с Джошем изумленно переглянулись, а Филипп, искрясь от неожиданного восторга, рассказал, что наш отец приходится ему троюродным дядей и что у нас несколько поколений назад был общий предок. Мы были весьма удивлены, потому что даже не слышали, что у нас в этом городе есть, пусть и весьма далекая, но все же родня. Мне стало как-то приятно, особенно, при виде искреннего расположения, которое проявлял к нам наш, теперь уже признанный, четвероюродный брат. Он взахлеб начал рассказывать о своей семье и предках, упомянув даже тех, через которых мы и считались родней. Мы с Джошем никогда об этом не слышали, поэтому были полностью поглощены увлекательными историями. Так и прошел наш необычайный вечер, и Филипп радостно предложил нам с этого момента жить у него.

Я смотрела на него и немного удивлялась его поразительному гостеприимству, но потом подумала, что, возможно, он просто одинок и рад оказаться в обществе новоиспеченных родственников.

На этом мы закончили общение и разбрелись по своим комнатам. Так как Джош хромал, Филипп пообещал завтра обязательно вызвать доктора, а я отправилась к брату в комнату помогать ему с приготовлениями ко сну, хотя он и пытался меня прогнать.

— Джош! Не упрямься, — проговорила я, — я должна тебе помочь!

Джош какое-то время молчал, а потом тихо ответил:

— Аннабель, я просто не хочу доставлять тебе боль! Чем дальше мы будем друг от друга, тем меньше боли испытает твое сердце…

Я замерла. Значит, он снова все это делает только ради меня??? Я вспомнила, как еще сегодня утром со слезами на глазах просила его не быть со мной нежной… Мне стало совестно. Значит, я сама отталкиваю его, а потом цепляюсь за него обратно…

— Прости, дорогой, — прошептала я, вдруг назвав его так, — прости, что думаю только о себе!

— Аннабель, — прошептал Джош в ответ, и голос его наполнился глубоким сопереживанием, — не надо винить себя! Я все понимаю! Нам просто больно! Нам обоим просто больно!

Он обнял меня, как и всегда, и начал утешать, поглаживая по волосам. Нам действительно было больно. Каждое мгновение было больно, потому что мы продолжали так сильно любить друг друга всей душой…

* * *

Со следующего дня Филипп окружил нас еще большим вниманием, потому что, как он выразился, мы оказались его семьей. Никогда еще я не видела более дружелюбного человека, а он откровенно признался, что просто много лет был очень одинок.

— А почему ты не женат? — спросила я за ужином третьего дня, на что Филипп задумчиво ответил:

— Честно говоря, мне было не до женитьбы. Все эти годы я работал в компании, чтобы упрочить ее положение, а также… — он вдруг замолчал и только после тяжелой паузы продолжил:

— Я много лет ищу свою сестру. Ее похитили из нашего дома, когда она едва появилась на свет. Мама не смогла пережить эту трагедию и… умерла от горя…

Филипп замолчал, а мы с Джошем ужаснулись. Что за дикая история: похищение младенца из рук матери!

— Но кто мог похитить ее? — спросила я.

— На тот момент ситуация в семье была нестабильна. Отец умер за несколько месяцев до смерти мамы. Мне было всего девять лет, и, возможно, кто-то хотел воспользоваться возможностью и потребовать у нас денег за сестру. Однако… — Филипп печально вздохнул, — требований так и не последовало.

— Но как же ты смог жить дальше без мамы и папы? — пораженно прошептала я.

— У меня был очень хороший дядя! — ответил Филипп с печальной улыбкой. — Он помог мне поднять компанию и обучил меня всему. Пять лет назад он умер от хронической болезни, которая преследовала его всю жизнь…

Мы все замолчали, а мне стало очень грустно. Я начала привязываться к Филиппу и очень ему сопереживать, потому что он был очень добрым и искренним человеком.

Чтобы сбросить осадок от тяжелой истории, Филипп неожиданно обратился к нам и сказал:

— Ну, а теперь, друзья, пришел ваш черед: какова ваша история?

Джош немного занервничал, а потом ответил:

— Наш отец устроил Аннабель помолвку с очень нехорошим человеком, поэтому мы с ней… убежали из дома…

Филипп изумился краткости и, при этом, сложности нашей истории.

— Значит, вы беглецы? — переспросил он, а потом улыбнулся и дружески проговорил:

— В моем доме — вы в полной безопасности! Сам Бог привел вас ко мне!

Я вдруг почувствовала благодарность. Да, это действительно была удивительная рука Божья! Филипп оказался очень надежным и щедрым человеком.

Еще несколько дней мы провели в полном покое, наслаждаясь общением и относительным миром в сердцах. Я старалась снова одеть узду на разбушевавшиеся чувства к Джошу, и в те дни мне все-таки удалось это сделать. Он тоже был довольно сдержан, только улыбался мне нежно-печальной улыбкой, пытаясь придать мне бодрости и душевных сил.

Но в какой-то момент наша тайна о прошлых отношениях с Джошем очень неудачно выплыла наружу.

Случилось это по моему большому неразумию. На один из последних ужинов у Филиппа нам подали ароматный светлый напиток в красивых бокалах.

— Это мое лучшее вино, — с улыбкой проговорил Филипп, желая выразить нам свое расположение, — в моей семье оно хранилось более сорока лет, но я искренне пожелал разделить его с вами, потому что чувствую, что мы с вами близки по духу! Я очень счастлив, что в этом мире нашлись у меня такие брат и сестра!

Я расчувствовалась. Никто, кроме Джоша, еще так сильно не дорожил мною, как этот, совсем малознакомый, но уже такой близкий родственник. Я взглянула на Джоша. Он тоже был растроган, но сдерживал себя.

Повертев бокал в руках и полюбовавшись искрящейся в нем жидкостью, я поднесла его к губам. Приятный аромат наполнил мои ноздри, и я сделала глоток. Горло обожгло немного, но по телу вдруг разлилось приятное тепло. До этого я еще ни разу в жизни не пробовала алкоголь. Я даже не знала, как пагубно он может сказаться на моем состоянии и что с такими вещами лучше не шутить. Одного бокала хватило, чтобы я стала неестественно счастливой и пестрящей румянцем на щеках. Слуга подлил еще немного, и я сделала пару глотков.

Мир стал вокруг меня немного странным. Сперва пришла легкость, радость, успокоение. Обеспокоенный взгляд Джоша, который заметил мое неестественно быстрое опьянение, показался мне очень милым, а удивленный взгляд Филиппа — уморительно смешным.

Филипп смутился и обратился к Джошу.

— Извини, брат! Я как-то не подумал, что девушке не стоит предлагать алкоголь! Боюсь, для нее даже одного бокала было много.

Джош понимающе кивнул. Он и сам не ожидал подобного эффекта. Ну а я была всем довольна. Уплетала остатки еды с тарелки и улыбалась братьям во весь рот.

Через минут двадцать, когда я закончила жевать, Джош сказал Филиппу, что отведет меня в комнату, и подошел ко мне.

— Аннабель, пойдем наверх, — проговорил он тихо, наклонившись к моему уху. Я медленно повернулась к нему. Его красивое лицо было так близко к моему, и мое сердце начало наполняться болью.

— Любимый! — проговорила я, неожиданно протянув к нему руки и пытаясь обвить их вокруг его шеи. — Я так скучаю по тебе!

Джош вспыхнул и бросил стыдливый взгляд на Филиппа, который от неожиданности выронил вилку из рук.

— Аннабель! Ты пьяна! Пойдем! — прошептал Джош снова, убирая мои руки со своей шеи и помогая мне подняться со стула на ноги. Но я резво отмахнулась от его помощи, а сама бросилась обнимать его, на лету ловя его губы.

И поймала! Впилась в него с такой страстью, что Джош едва не потерял равновесие.

Он замер на мгновение, а потом тут же начал отталкивать меня, покрываясь красными пятнами от волнения и стыда.

— Аннабель! Перестань! — взмолился он, когда ему удалось это сделать, а я недоуменно посмотрела на него.

— Ты меня уже не любишь? — с обидой пробормотала я, а потом начала плакать. — Да! Тебе ведь нельзя меня любить! Ты мой брат!!! А-а-а…

Я оттолкнула его руки, которыми он пытался направить меня в сторону лестницы, и с бунтом села прямо на пол, продолжая громко рыдать.

— Я люблю своего брата! Я люблю своего брата! — кричала я на весь дом, а Джош обессиленно опустился на стул и закрыл лицо руками. Его сжигал стыд и старая тупая боль.

Филипп смотрел на все это с невероятным изумлением. Недоверие на его лице постепенно сменялось шоком, но, в конце концов, видя наши глубокие обоюдные страдания, он исполнился жалости.

Я постепенно перестала рыдать, а только немного всхлипывала. Я начала чувствовать, что хмель потихонечку выветривается из моей головы, и осознание того, что я совершила что-то нехорошее, начало пробиваться в мой разум.

Я вытерла слезы и огляделась вокруг. Джош сидел за столом, спрятав свое лицо в ладонях, и вся его поза выражала большое страдание. Филипп сидел на своем стуле и тактично прятал глаза.

Я поднялась на ноги. Меня немного качнуло, но некоторое прояснение в разуме все-таки осталось во мне.

— Джош, прости меня, — пробормотала я, — мне не стоило так себя вести… Просто мне так больно!

Слезы снова непроизвольно полились из моих глаз, но я не стала опять кричать. Я повернулась к Филиппу и сказала:

— Четвероюродный брат! Не вини Джоша! Вини меня! Он хороший! Он самый лучший! Я люблю его… — я замолчала, не совсем осознавая, что это признание в любви было сейчас совсем неуместным. — Но мы оказались братом и сестрой, представляешь! Нас это просто убило!..

Джош резко встал и, схватив меня за руку, прервал мой эмоциональный монолог.

— Аннабель! Нам лучше уйти! — проговорил он приглушенно, а я, взглянув на него, увидела, что он безумно смущен.

— Ладно, — покорно ответила я, — пойдем…

Джош медленно повел меня по лестнице и, введя меня в мою комнату, осторожно уложил на кровать.

— Любимый, — пробормотала я, смотря на Джоша с кровати, — я так мечтаю о тебе до сих пор! Мне снятся твои поцелуи и наши мечты иметь много детей… Может, поцелуешь меня еще хотя бы один разок, а?

Джош осторожно укрыл меня одеялом и сдержанно ответил:

— Нет, Аннабель! Нам нельзя. Ты пьяна, поэтому так ведешь себя. Поспи, и все пройдет…

— Не пройдет! — с неожиданной пьяной обидой пробормотала я, — Никогда не пройдет! Я каждый день заставляю себя не любить тебя, но не могу! Я не могу разлюбить тебя, братик…

Слезы боли опять полились по мои щекам, но Джош осторожно вытер их платком.

— Закрывай глаза, сестренка, — прошептал он, — засыпай… Тебе станет легче…

Он начал, как прежде, гладить меня по волосам, и я, убаюканная его нежностью, начала погружаться в спасительный сон.

— Никогда не покидай меня, Джош… — пробормотала я под конец и больше уже ничего не слышала…

Мне снился удивительный сон. Я находилась в каком-то прекрасном месте, похожем на солнечную лесную поляну, и сердце мое было наполнено миром. Вдруг я почувствовала, что рядом находится Сам Бог. Совесть уколола меня, напомнив множество безрассудных поступков, которые я совершала в последнее время.

— Прости меня, Господи! — проговорила я тихо, опустив голову, а в ответ почувствовала волны принятия и любви. И тут Господь заговорил со мной. Я не видела Его и не слышала Его голоса, но я точно знала, что Он заговорил со мной.

— Чего ты хочешь? — спросил Он, а я, задумавшись на мгновение, тихо ответила:

— Господи, я мечтаю, чтобы Джош перестал быть моим братом!

Почти мгновенно сон прекратился, но мне показалось, что Бог ответил «да!» …

7. Тайна двадцатилетней давности

На следующее утро я проснулась с сумасшедшей головной болью. Поднимаясь с кровати, я схватилась за виски и застонала. Какое ужасное самочувствие! Почему это со мной происходит?

Я напрягла память и вспомнила, что вчера за ужином мы пили вино. Сперва мне стало так приятно и хорошо, а потом… А что было потом, я ничего не помнила!

Меня это немного испугало. Почему у меня провалы в памяти? В моих воспоминаниях пусто, но ощущения такие, словно что-то произошло. Но что?

Я встала с кровати и умыло лицо водой из кувшина. Пульсирующая боль очень досаждала, а в животе начинался какой-то ураган. Я с трудом оделась и вышла в коридор. Подойдя к комнате Джоша, я тихо постучала. Он не ответил, поэтому я осторожно толкнула дверь.

Джош еще крепко спал. Я удивилась, потому что он обычно просыпался раньше меня. Я присела на край его кровати и нежно улыбнулась, глядя в его милое лицо. Спит, как ребенок!

Вдруг он зашевелился, а потом приоткрыл глаза.

— Привет, соня! — улыбнулась я ему, а он отчего-то испуганно расширил глаза. Я удивилась и оглянулась вокруг себя. Кроме меня в комнате никого не было.

— Джош, что случилось? — тихо спросила я, а он недоверчиво смотрел в мое лицо.

— Аннабель, ты ничего не помнишь? — спросил он, и я уже собралась ответить ему «нет», как вдруг в моей памяти на несколько мгновений возникло яркое недавнее воспоминание: я бросаюсь на Джоша и просто впиваюсь в него поцелуем!

Я замерла в большом испуге. Что это? Когда это было? Разве это не сон? Это что, было вчера???

— Джош, — жалобно пробормотала я, — я что-то натворила?

Джош утвердительно кивнул.

— Ты бросалась на меня во время ужина с Филиппом и кричала, что любишь меня! — проговорил он спокойно, а вот я побледнела, потом покраснела, а потом начала нервно грызть ногти. В памяти все больше начали вспыхивать вчерашние сцены: попытка поцеловать Джоша, крики, сидя на полу, вдохновенный монолог о трагичности нашей любви…

— И Филипп был там??? — дрожащим голосом спросила я, а когда Джош утвердительно кивнул, я просто упала на его кровать, как мешок с сеном, и с безумными от горя глазами уставилась в белый потолок.

— Это конец! — прошептала я, — Полный крах! Наш четвероюродный брат теперь точно выкинет нас на улицу…

Джош какое-то время молчал, а потом тихо ответил:

— Нет, я не думаю… Мы с ним поговорили потом, и, я думаю, он нас понял…

Я вскочила и испуганно посмотрела ему в глаза:

— Что? Он все знает? Что ты ему сказал?

— Все, Аннабель! Он знает все! Твое поведение вчера не оставило мне выбора…

В тот момент я пообещала себе и Богу, что больше никогда алкоголь не коснется моего рта! Никогда!

— И что на все это сказал Филипп? — побежденно опустив голову, прошептала я.

— Он сказал, что ему искренне жаль нас. А еще он сильно возмутился на отца, сказав, что именно его обман стал виной всему…

Я даже всплакнула.

— Прости, Джош! Опять я это делаю!!! Прости, что извожу тебя… И как мне теперь Филиппу в глаза смотреть?

Но горевать мне пришлось недолго, потому что служанка позвала нас к завтраку. Когда я выходила из комнаты и прошла мимо нее, она покраснела и опустила глаза. «Наверное, я теперь настоящее посмешище для каждого в этом доме…» — горестно подумала я и в отчаянии сжала кулаки.

Завтрак проходил в атмосфере напряженности, хотя Филипп всеми силами старался казаться веселым и непринужденным. Видя, что я все время смотрю в пол и почти ничего не ем, он отложил свою вилку и тихо произнес:

— Аннабель! Ты можешь быть спокойна. Я не виню вас…

Я подняла на него свои измученные покрасневшие глаза.

— Неужели кто-то может понять нас? — прошептала я, с болью глядя в лицо своему доброму дальнему родственнику.

— Да, — кивнул Филипп, — я не вижу вашей вины. Просто… жаль, что вам приходится до сих пор так сильно страдать!

От чувства благодарности я даже пустила слезу, а потом, улыбнулась и начала понемногу есть…

И хотя все закончилось хорошо, для меня наступили очень тяжелые дни. Я чувствовала, что мое сердце сильно измучено, и горечь от многочисленных разочарований начала отравлять мое существование. Я не могла улыбаться и нормально есть, я проводила дни в своей комнате и почти не выходила из нее, молча лежа в кровати и безучастно глядя в потолок. Джош часто приходил ко мне, но был скован страхом. Он боялся, что своим чрезмерным вниманием еще больше доставит мне боли, поэтому вел себя даже более сдержанно, чем обычно.

Потом я заставила себя переключиться на домашнюю работу и попросила у Филиппа разрешения помогать на кухне. Он не противился, хотя и не понял моих устремлений. А мне просто нужно было чем-то занять себя, чтобы меньше думать.

Слуги в моем присутствии замолкали: я уже прославилась здесь, как дикая развратница, влюбленная в собственного брата. Конечно, Филипп уверял, что его несколько слуг — это очень верные и надежные люди, которые не станут распускать сплетни, но их отношение ко мне я чувствовала буквально кожей. Они смотрели на меня с примесью страха и отвращения, что, конечно, еще больше усугубляло мою боль.

Но я не ушла с кухни. Мне не хотелось даром есть у Филиппа хлеб. Потому, в полной тишине или среди многозначительных перешептываний, я шинковала овощи и чистила посуду, вкладывая в каждое свое движение руками все свое страдание. Может оно тогда иссякнет в моей душе?

Так прошло около трех недель. Джош немного исхудал: наверное, из-за переживаний обо мне у него пропал аппетит. Филипп терпеливо развлекал нас вкусной едой, интересными историями и редкими книгами, но уничтожить меланхолическое настроение все же не мог.

Однажды вечером, когда мы все втроем сидели в его кабинете и слушали его очередную историю, в холле дома послышался какой-то странный шум.

— Мистер Хопкинс! Вам нельзя вламываться сюда без разрешения! — послышался возмущенный голос пожилого дворецкого, а мы с Джошем испуганно переглянулись. Хопкинс? Здесь???

Филипп выглядел совершенно ошарашенным, словно ничего подобного в его жизни еще не происходило. Шум продолжался, и вскоре послышались отчетливо приближающиеся громкие шаги.

Первым очнулся Джош. Он подскочил на ноги, схватил меня за запястье и потащил к окну. Он быстро толкнул меня в пространство между стеной и огромной бархатной портьерой и сам нырнул туда же, для верности прижав меня к стене и закрыв своей ладонью мой рот.

Я отвернулась от его руки и быстро подтянулась к его уху.

— Ты рассказывал Филиппу о Дэйве Хопкинсе? — быстро прошептала я.

Джош кивнул. У меня внутри все похолодело. Неужели Филипп предал нас? Я почувствовала, что начинаю дрожать от страха и бессилия, поэтому просто уткнулась лицом Джошу в грудь. Его одежда тут же окутала меня ароматом лавандового мыла, и мне стало на некоторое время даже легче. Все-таки он для меня всю жизнь был настоящим утешением!

Вскоре послышался громкий стук двери, и в кабинет грубо ввалился Дэйв Хопкинс.

— Как вы смеете так врываться в мой дом??? — воскликнул оскорбленно Филипп, на что Дэйв злобно процедил:

— Я добиваюсь встречи с вами уже больше месяца, но вам, похоже, на это наплевать! Вы просто вынудили меня быть крайне невежливым, мистер Коултер!

От звука голоса моего бывшего «жениха» я почувствовала дрожь страха. Больше всего он сейчас напоминал злобного демона, восставшего из самого ада, чтобы вредить нашей семье. Джош почувствовал мою реакцию и крепче прижал к себе. Как хорошо, что у меня есть Джош!

Но все-таки, откуда здесь взялся Дэйв Хопкинс? Не похоже, чтобы Филипп был причастен к его появлению… Хопкинс узнал, что мы прячемся в этом доме? Он пришел заявить на меня права???

— Что вам от меня нужно? — послышался холодный голос Филиппа. По скрипу дивана я предположила, что «ледяной принц» бесцеремонно и без приглашения на него сел.

— Я думаю, вы догадываетесь о цели моего визита, — уже теперь насмешливо процедил Дэйв, на что Филипп презрительно фыркнул.

— С чего мне догадываться? — возмущенно бросил он, — Мне совершенно не интересны ваши мотивы…

По тому, как сильно Филипп противился Хопкинсу, я начала убеждаться, что он не мог быть тем, кто его сюда пригласил. Значит, Дэйв пришел сюда сам.

— Я снова требую, по справедливости, отдать моей семье участок около реки ***, который по праву должен давно принадлежать нам! — заявил Хопкинс, и в кабинете повисла гнетущая тишина.

— А я снова говорю вам то, что говорил и раньше: нет, нет и нет! — холодно ответил ему Филипп, — Ваш дед продал моему деду этот участок по обоюдной договоренности, поэтому на него вы не имеете совершенно никакого права!

— Это был фиктивный договор! — вдруг вскричал Дэйв, — И вы должны немедленно вернуть мне эту землю!

Филипп сделал некоторую паузу, а потом ледяным тоном произнес:

— Я требую, чтобы вы как можно скорее покинули мой дом, или я подам на вас в суд за незаконное вторжение!

Однако вдруг Дэйв Хопкинс расхохотался. «Безумец!» — с дрожью подумала я.

— Что ж, — проговорил «ледяной принц» каким-то чрезмерно самодовольным тоном, — у меня на вас есть один хороший рычаг влияния, который я приберег на случай вашего упрямства! Вот, — послышался шорох бумаг, — это документы о том человеке, которого вы ищете…

Филипп сделал паузу, словно колебался, а потом, похоже, начал читать…

— Что?!! — воскликнул он вдруг дрожащим голосом, — Вы хотите сказать, что это документы, принадлежащие моей сестре???

Я замерла. Откуда у Хопкинса сведения о пропавшей много лет назад малышке?

— Это официальный документ, свидетельствующий о том, что вашу сестру удочерили девятнадцать лет назад. Я намеренно убрал из них страницу, в которой указана ее приемная семья. Когда вы подпишете нужный мне договор, я приведу к вам вашу сестру!

Повисла гробовая тишина. Я перестала дышать от возмущения и изумления. Каков шантажист! Смеет играть на братских чувствах, негодяй!

Пауза была очень долгой. Я сильно нервничала, потому что боялась за Филиппа и испытывала страшное негодование на злобного и отвратительного Хопкинса. Взглянув на Джоша, я увидела, что он тоже борется со своими чувствами, хотя он и выглядел более хладнокровным, чем я.

— Как я могу верить вам, когда вы пользуетесь такими низкими методами? — послышался голос Филиппа, и звучал он очень устало и измученно: видимо упоминание о сестре задело его за живое. От этого я стала негодовать на Дэйва еще больше, потому что за все эти недели очень привязалась к доброму и справедливому четвероюродному брату.

— Я думаю, вам это поможет, — загадочно проговорил Дэйв и что-то Филиппу, видимо, передал. Я очень хотела знать, что это, поэтому наклонила голову вбок и выглянула. Джош тут же вернул мою голову обратно и суровым взглядом молча побранил меня, но я успела увидеть то, что хотела: Хопкинс передал Филиппу медальон.

— Откуда это у вас? — голос Филиппа звучал так взволнованно, что я поняла: это было весомое доказательство.

— Это не важно! — самодовольно бросил Хопкинс, чувствуя, что победа почти принадлежит ему. — Итак, теперь вы удостоверились, что ваша сестра в моих руках! Подписывайте договор, и сможете, наконец-то, восстановить свою семью…

Я остро ощущала, что Филипп колеблется.

— Я ничего не подпишу, пока моя сестра не будет здесь, и я не удостоверюсь, что это именно она! — заявил он, но голос его предательски задрожал.

Дэйв сделал глубокий вдох, в потом с жестким голосом произнес:

— Сейчас не вы ставите мне условия, а я вам. Подписывайте — и в ближайшее время Аннабель Коултер будет стоять перед вами! Если же нет, то я обещаю вам — вы ее больше не увидите!!!

Я почувствовала, как сильно напрягся Джош, потому что наглость и цинизм Хопкинса вышли за все возможные рамки. Однако мною в этот момент овладела совершенно другая мысль. Как только я услышала это имя, меня словно пробило молнией. Аннабель Коултер! Перед глазами тут же возник документ, найденный мною однажды в кабинете отца. Там говорилось, что Аннабель Коултер, шести месяцев от роду, получает имя Аннабель Дженкинс до момента замужества. В момент замужества ей будет снова присвоено прежнее имя…

Это… я??? В этот момент на меня сошло, подчеркну, именно сошло удивительное состояние. Мне словно в одно мгновение открылась вся эта непонятная тайна: меня нашли на пороге дома Дженкинсов, мое настоящее имя — Аннабель Коултер, значит, я… похищенная сестра Филиппа??? Да, кем-то упоминалось, что это произошло девятнадцать лет назад, а мне сейчас почти двадцать! Сходится! Значит, сейчас Дэйв Хопкинс шантажирует Филиппа мной?!!

После долгой паузы послышался голос Филиппа:

— К-как я могу быть уверен, что вы не подсунете мне подставную девушку вместо моей сестры?

Я поняла, что Филипп колеблется, и мною овладело лихорадочное состояние. Я — потерянная сестра Филиппа? Но, если это так, то Дэйв Хопкинс откровенно врет, говоря, что я нахожусь у него! Ах, да, наверное, он знал, кто я на самом деле и именно поэтому так жаждал на мне жениться? Но зачем ему родство с Филиппом? Ему нужны связи? Деньги? Возможность у Филиппа что-то отнять? Точно, ведь он все время твердит об участке земли!

Все эти мысли вихрем проносились в моей голове, заставляя мое тело дрожать. Джош инстинктивно начал успокоительно гладить меня по голове, думая, что я дрожу от страха.

— А у вас просто нет выбора! — злобно процедил Дэйв, создавая на Филиппа почти не выносимое давление.

И тут я сделала то, на что, как мне казалось, никогда не была способна: я решила открыто восстать против зла в лице Дэйва Хопкинса. Я думаю, что мною руководила сила Божья, потому что в тот момент во мне ни стало никакого страха, а лишь жгущее и волнующее желание восстановить истинную справедливость с огромной силой возгорелось о мне. Повторюсь, это как будто была не я, а кто-то смелый, решительный и даже бесстрашный, поэтому я резко высвободилась из объятий Джоша и прежде, чем он смог остановить меня, выскользнула из-за портьеры на свет.

— Не соглашайся, Филипп! — неистово вскричала я, — Дэйв Хопкинс врет! У него нет твоей сестры!

Наверное, я выглядела, как мифическая фурия: взволнованная, тяжело дышащая, с горящими от негодования глазами, так что Хопкинс смертельно побледнел и, буквально, потерял челюсть, а Филипп уставился на меня так, как будто увидел перед собой привидение.

— Откуда тебе это известно? — пробормотал Филипп, все еще не оправившись от стремительности и неожиданности моего появления.

— Потому что… потому что… Аннабель Коултер — это я!!! — дрожащим голосом воскликнула я, в и кабинете воцарилась мертвецкая тишина. Казалось, что замерло все: время, наше дыхание, пульс сердец, и только лишь огромные массивные часы продолжали размеренно отстукивать ритм, будто они единственные остались живыми внутри этого животрепещущего момента.

— Ты — Аннабель Коултер??? — промямлил Филипп, все еще пытаясь прийти в себя. Он вдруг сорвался с места, подошел ко мне вплотную и резко прикоснулся к мочке моего левого уха.

Я вздрогнула от неожиданности, а он смущенно сказал:

— Извини, мне нужно кое-что посмотреть…

Я нервно кивнула, а он осторожно заглянул за мое ухо, после чего на мгновение замер.

— Это ты! — наконец, дрожащим голосом прошептал он, — Это действительно ты!!!

Филипп вдруг обнял меня и крепко прижал к себе, и я почувствовала его слезы на своей шее.

— Моя сестренка родилась с черным пятном на мочке уха с его тыльной стороны. У тебя есть это пятно! Ты моя сестра, Аннабель!!!

Я вдруг тоже начала плакать, потому что, эмоции просто захлестнули меня, однако это длилось не более нескольких секунд: послышался звук возведенного курка.

Выглянув из-за плеча Филиппа, я вдруг с ужасом увидела, что Дэйв Хопкинс направил на нас блестящий грозный револьвер. Я замерла, потому что увидела настоящее дуло смерти.

— Как мило! — послышался презрительный и насмешливый голос нашего противника. — Но у меня больше нет желания на это смотреть!

Его лицо резко переменилось и стало леденяще жестоким.

— Подписывайте бумаги, иначе оба сейчас же отправитесь на тот свет!

Дэйв Хопкинс не шутил. Сейчас он, как никогда, казался демоном во плоти и был настоящей угрозой нашему существованию. Филипп медленно освободил меня из своих объятий и тут же прикрыл меня своей спиной. Его руки были слегка приподняты вверх, чтобы не провоцировать вооруженного психопата, а я начала немного дрожать от страха.

— Медленно подходи к столу и подписывай бумаги, — проговорил Дэйв, продолжая держать Филиппа на прицеле. Тот начал потихоньку двигаться к столу, продолжая прикрывать меня собою, и я, естественно, последовала за ним.

Мне было безумно страшно. Этот человек был настолько злобным и непредсказуемым, что я совсем не была уверена в нашей безопасности даже после подписания нужных ему бумаг. Вдруг из-за портьеры послышался громкий шорох. Джош? Я совсем забыла про Джоша!

Дэйв Хопкинс резко перевел дуло револьвера в сторону портьеры и неожиданно выстрелил. У меня внутри все похолодело, закружилась голова и помутнело перед глазами от ужаса. Там ведь Джош!!! А потом я почувствовала, что сейчас упаду в обморок. Но вдруг портьера зашевелилась снова, и Джош выпрыгнул оттуда вперед с ловкостью дикой пантеры. Он неожиданно сбил Хопкинса с ног, а потом поднялся на ноги, повалился на него сверху и, сжав его запястья, заставил противника выронить револьвер.

Филипп тоже мгновенно среагировал и, подбежав, отбросил револьвер резким ударом ноги. Завязалась ожесточенная схватка. Дэйв Хопкинс оказался довольно сильным противником, но Джош тоже обладал недюжинной силой, поэтому они наносили удары друг другу какое-то время, пока в какой-то момент Джошу не удалось ударом в челюсть лишить противника сознания.

Джош поднялся на ноги, тяжело дыша и немного пошатываясь. Я тут же подскочила к нему, едва сдерживая слезы страха.

— Братик! Ты в порядке? Не ранен??? — начала выпытывать я, хватая его за рукав рубашки.

Он без сил упал на диван, и я увидела несколько синяков на его лице.

— Все в порядке, — проговорил Джош, все еще пытаясь отдышаться, а я присела рядом и готова была расплакаться от переживания за него. Я даже забыла о Дэйве Хопкинсе и о Филиппе. Джош полностью завладел моим вниманием, и пока он не отдышался, я не сводила с него глаз.

В это время Филипп позвал пару своих слуг, и они, связав Хопкинса, заперли его в одной из комнат. Когда с Дэйвом было покончено, Филипп вернулся и тут же бросился ко мне. Он буквально стал передо мной на колени и с такой радостью посмотрел на мое лицо, что я и сама расцвела.

— Аннабель! Я всю жизнь искал тебя! Как давно ты знаешь, что ты моя сестра?

— Всего несколько минут, — смущенно ответила я. — Когда я услышала имя Аннабель Коултер, я вспомнила об одном документе, который видела в кабинете отца. Я тогда искала письмо Джоша…

Эти слова вернули меня в те дни, когда Джош был далеко от меня и я так сильно скучала по нему. Это были дни невыносимой боли, потому что мы оказались братом и сестрой…

И вдруг одно яркое озарение промелькнуло в моем разуме, заставив меня замереть. Аннабель Коултер? То есть, я вовсе не Аннабель Дженкинс??? Я никогда не была дочерью Фредерика Дженкинса???

Я подняла на Джоша круглые, как блюдца глаза. Он не сразу понял, что происходит.

— Джош, — пробормотала я, — Джош…

Но я ничего не смогла сказать, а просто начала плакать. Я смотрела на него, и крупные слезы стекали по моим щекам.

В этой всей стрессовой ситуации, когда рядом был опасный вооруженный человек, никто из нас не осознал главного: мы с Джошем не являемся детьми одного отца! Мы — четвероюродные брат и сестра, а это очень далекое родство!

— Джош! — прошептала я дрожащими губами, — Джош!

Я бросилась к нему в объятия и начала громко рыдать.

— Джош! Я не дочь твоего отца!!! Джош!!!

Он дрожащими руками обнял меня и тоже начал плакать. Вся накопившаяся за эти месяцы боль, все разочарование и муки стали выплескиваться вместе с этими слезами. Мы плакали, как маленькие дети, и даже Филипп прослезился, глядя на плачущих нас.

Когда мне удалось успокоиться, я посмотрела на Джоша глазами, полными безграничного счастья.

— Значит, мы можем… любить друг друга? — тихо пробормотала я, а Джош утвердительно кивнул. Его лицо тоже сияло, хотя в глазах все еще блестели капельки слез.

В тот вечер Дэйва Хопкинса отправили к судье, а мы втроем провели целый вечер, пытаясь разобраться во всем, что с нами произошло.

— К сожалению, ваш отец обманул вас! — констатировал факт Филипп, — Именно поэтому вам пришлось так страдать все это время.

Джош печально понурил голову.

— Похоже, он был в сговоре с Хопкинсами, — стыдливо проговорил он, и мне тоже стало больно. Почему отец предал нас?

— Может, Хопкинсы его заставили? — смущенно предложила я, надеясь, что это именно так.

— Возможно! — задумчиво ответил Филипп, а потом добавил:

— У меня есть хорошие друзья, которые займутся расследованием всего этого. Я постараюсь максимально не втягивать вашу семью, обещаю!

Я благодарно кивнула. Я все еще не могла привыкнуть к мысли, что теперь именно Филипп — мой родной брат.

Уже ночью мы с Джошем поднялись к себе. Мы остановились перед дверью в его комнату, и я стыдливо опустила глаза.

— Джош, — пробормотала я, — я… я хочу… можно я сегодня останусь у тебя?

Я посмотрела на него немного тревожно, словно боясь, что он мне откажет, но он лишь улыбнулся и открыл для меня дверь.

Когда я легла в его кровать, он присел на край постели около меня и погладил меня по щеке.

— Аннабель! Я так счастлив, — проговорил он, трепетными глазами смотря в мое лицо, — Я никогда не был так счастлив, как сегодня…

Я улыбалась ему.

— Я тоже, — прошептала я…

Он наклонился и осторожно поцеловал меня. Вся моя внутренность взволновалась. Неужели все это правда? Неужели наши муки закончились???

Я обняла Джоша и начала тоже целовать его, но только неистово и жадно, как голодный бросается на неожиданный кусок драгоценного хлеба. Вдруг я почувствовала соль на своих губах: оказывается это были мои слезы.

— Джош, это ведь не сон, правда? — спросила я, оторвавшись от него и всматриваясь в его большие серые глаза.

— Нет, любимая, это не сон!

Он лег рядом, обнял меня и крепко прижал к себе.

— Завтра мы пойдем искать священника, — проговорил он, — и если это возможно, нас обвенчают тоже завтра…

Я замерла и аж перестала дышать. Завтра? Мы можем стать мужем и женой уже завтра??? Я снова начала плакать — от счастья. Как же можно не плакать в такой ситуации??? Наверное, никто на моем месте тоже бы не смог…

* * *

Филипп обнял нас по очереди: сперва меня, потом Джоша.

— Я поздравляю вас! — искренне проговорил он, глядя в наши сияющие лица. Мы стояли на пороге церкви и просто не могли поверить своему счастью. На мне было красивое белое платье, которое Филиппу чудом удалось достать рано утром в швейной мастерской: по счастливой случайности (а, скорее, по Божьей благодати) прежняя хозяйка этого платья отказалась забирать его, поэтому оно досталось мне, хотя, честно говоря, я готова была венчаться с Джошем в любой одежде!

Священник немного удивился нашей спешке, но, задав несколько вопросов, позволил венчаться. Я теперь назвала свое настоящее имя — Аннабель Коултер. Как я полюбила это имя! Оно стало для меня ключом к освобождению из ужасного плена! Правда, носить мне его пришлось недолго: сразу же после венчания я снова стала Аннабель Дженкинс — женою!!! Джошуа Дженкинса!

Филипп осыпал нас подарками и вниманием. Я все больше привыкала к мысли, что он мой брат, поэтому теперь с удовольствием обнимала его, как поистине родного.

В этот же день мы решили ехать домой, к родителям. Филипп уговаривал нас подождать несколько дней, но мы с Джошем оба чувствовали, что нам как можно скорее необходим откровенный разговор с отцом.

К дому мы добрались к вечеру и, уставшие, завели лошадей в ворота родного дома.

Свет в окнах уже был зажжен. Пока Джош отводил лошадей в конюшню, я ждала его в тени знакомого дерева. Мне было и радостно и страшно возвратиться домой. Это было место, где я познала и много радости, и много горя. Что еще нас ждет сегодня? Разочарование? Боль? Однако, теперь с Джошем нас никто не может разлучить, и эта мысль невероятно согревала меня, наполняя душу покоем в противовес всем страхам.

Навстречу мне выскочил Майк — с радостным взволнованным лицом — начал благодарить Бога за наше с Джошем благополучие.

— Вы не представляете, что здесь началось! — начал он выплескивать свои эмоции. — Хозяин рвал и метал! Он велел запереть ваши комнаты и никому не говорить, что вы исчезли. Даже Хопкинсов отправляли восвояси, ссылаясь на вашу болезнь, мисс Аннабель, а, тем временем, хозяин нанял несколько человек для ваших поисков…

Я изумленно замерла. Значит, Дэйв Хопкинс вовсе не врал, говоря, что я у него в руках. Он ничего не знал! Наверное, он был просто сражен, увидев меня в кабинете Филиппа…

В этот момент подошел Джош.

— Пойдем, — проговорил он серьезно, — думаю, нам нужно готовиться к худшему…

Мне не хотелось думать об этом худшем, но все могло быть. Отец мог выгнать нас или даже применить насилие. После его ужасного обмана по поводу нашего с Джошем родства мы не знали, чего от него ожидать.

В холле было пусто. Пока мы раздевались, появились Бритни и Дора. Бритни всплеснула руками.

— Вернулись, родимые!

Мы улыбнулись им, как будто ничего не случилось, а потом я поинтересовалась, где родители.

— Батюшка ваш уже отдыхает: после вашего отъезда он очень он болеть начал, за сердце хватался… — Бритни печально вздохнула, — да и матушке туго пришлось: переживала о вас, плакала…

Я почувствовала острое чувство вины. Может, нам нельзя было так сильно огорчать родителей? Джош, увидев мою боль, тут же схватил меня за руку и утешительно сжал мои пальцы. Этот жест не ускользнул от служанок, и они немого испуганно посмотрели на наши лица. «Наверное, снова подозревают нас в запрещенной связи!» — подумала я, и мне стало немного неловко, но я тут же отбросила эти чувства: я теперь Джошу жена! Мне нечего стыдится! Скоро все это узнают, и мы перестанем быть развратниками в их глазах.

Дора поспешила на второй этаж, чтобы найти маму, но потом сообщила, что она уже тоже спит, и мы решили отложить наше общение на завтра.

Пока слуги относили наши вещи по комнатам, я предложила Джошу сходить в нашу любимую беседку.

— Я хочу побыть там уже как твоя жена, а не тайная любовь, — прошептала я, немного смущаясь. — Я хочу почувствовать радость от того, то мы с тобой все-таки победили…

Джош, хотя и был очень уставшим, согласился, нежно улыбнувшись мне. Мы вышли во двор и направились вдоль сада.

Беседка осталась прежней, ведь прошло совсем немного времени, но нам казалась, что на самом деле прошло полжизни с тех пор, как мы были здесь в последний раз. Мы присели на нашу лавку, и я прижалась к плечу Джоша.

— Братик, — по привычке назвала я его так, — я так счастлива! Несмотря на боль из-за родителей и все остальное, я так сильно счастлива!

Джош приобнял меня.

— Да, любимая, я тоже. Это чудо…

— А знаешь, — вдруг встрепенулась я, — ведь какое-то время назад мне приснился удивительный сон. Я далеко не сразу вспомнила о нем…

И рассказала ему сновидение, где попросила у Господа прощения, почувствовала его удивительную любовь, а Он спросил у меня, чего я хочу.

— И я сказала Ему, что мечтаю увидеть тебя не своим братом… — я взволнованно замолчала, потому что на меня сошел какой-то трепет, но потом снова тихо произнесла:

— И это чудо свершилось, Джош, представляешь? Неужели Бог действительно исполнил мое желание?

Джош был под впечатлением.

— Да, похоже на то.

Я посмотрела на звездное небо и проговорила.

— Знаешь, я так остро иногда ощущаю, что Бог рядом! Мне стыдно за мои ошибки и глупости, но Он всегда прощает меня. Это удивительно, Джош…

Он вдруг опустил голову.

— А меня Он тоже простит? — прошептал Джош тихо, и я изумилась тоске, появившейся в его голосе.

Я обеспокоенно попыталась заглянуть в его лицо, хотя при свете луны трудно было что-то разобрать.

— Братик, тебя что-то беспокоит?

Джош ответил после некоторого молчания.

— Я чувствую, что ненавижу отца. Не могу его простить за все, что он сделал с нами. Но в последние дни мне в разум постоянно врываются воспоминания детства, когда отец покупал нам сладости и учил кататься на пони. А еще он всегда защищал меня перед моими кузенами, которые постоянно норовили унизить меня… И поэтому мне стыдно. Бог может помочь мне с этой ненавистью?

Я ласково погладила Джоша по руке и с состраданием сказала:

— А Ты попроси Его о помощи, Джош! Он услышит тебя, я знаю!

Джош сразу же склонил колени и тихо что-то прошептал. Я помолилась вместе с ним и отчего-то проронила слезу. Это общение с Небесным Отцом в тишине ночного сада показалось мне невероятно особенным, знаковым, предвещающим нам особенное благословение в жизни.

Через какое-то время мы поднялись с лавочки, чтобы идти в дом. Но, как это бывало раньше, Джош остановил меня и загадочно улыбнулся.

— Ну что ж, миссис Дженкинс! Вы готовы скрепить наш союз поцелуем в этом прекрасном месте???

От печали Джоша не осталось и следа: наверное, в молитве он действительно получил утешение. Я улыбнулась ему, а потом засмущалась.

— Ты помнишь, чем закончился один наш поцелуй прямо на этом месте? — немного игриво спросила я.

— О, теперь сосем другая история, — забавляясь, ответил Джош, а потом зачем-то наклонился к моему уху и прошептал:

— Теперь нам все можно! Мы законные муж и жена!!!

Я засмеялась, а потом не менее игриво добавила:

— Ну что ж, мистер Дженкинс, я уступаю вашей просьбе!

И я первая приподнялась на носочки, чтобы стать вровень с ним, положила ему руки на плечи и прикоснулась к его губам. Он улыбнулся и ответил тем же, обнимая меня за талию и все сильнее прижимая к себе.

Несколько минут, показавшиеся нам восхитительно прекрасными, пролетели незаметно, как вдруг рядом послышался шум, и из-за кустов появился… отец!

— Да как вы смеете! — воскликнул он в ярости, а мы почти подпрыгнули на месте. Я с ужасом развернулась к нему. Отец аж дрожал от гнева, и его искаженное лицо при свете луны казалось просто зловещим.

— Вы, неблагодарные отпрыски! Горе и позор на мою седую голову! Вы продолжаете упорствовать и вытворяете свои срамные дела!

Джош вдруг напрягся и сделал шаг вперед.

— Мы не делам ничего плохого, отец! Мы с Аннабель женаты!

В этот момент из-за спины отца показался силуэт мамы, а после сказанных Джошем слов она громко ахнула.

— Что??? — взревел отец, — Аннабель — невеста Дэйва Хопкинса и она… она… твоя сестра! Какой бред ты несешь?!!

— Перестань, отец! — холодно воскликнул Джош. — Хватит лгать нам! Аннабель — не твоя дочь. Ты обманул нас, отец!!!

После этих слов Фредерик Дженкинс замер, а мама начала горько плакать.

— Простите нас, деточки! — сдавленно пробормотала она сквозь слезы. — Мы не хотели причинять вам столько боли! Нас вынудили… Простите нас…

…Через час мы вчетвером сидели в кабинете отца. Он сильно осунулся и исхудал, а мама была очень бледной. Мне стало до слез их жаль.

— Отец, мама, — начал Джош уже спокойно, — мы узнали всю правду. Наша Аннабель — это похищенная девятнадцать лет назад дочь семьи Коултер. Она воссоединилась со своим родным братом Филиппом. Но вы должны обязательно рассказать нам, каким образом вы к этому причастны и почему… обманули нас…

Последние слова Джош произнес с трудом. Было видно, что поступок родителей очень ранил его.

Отец сделал горький вздох, мама спрятала взгляд в пол. Они больше не гневались: их битва была полностью проиграна. Отец показался мне постаревшим лет на десять. Он после некоторой паузы произнес:

— Нам пришлось… так поступить. Мы попали под абсолютную уничтожающую власть семьи Хопкинсов…

И отец рассказал нам историю более, чем двадцатилетней давности. В те времена он был начинающим фермером, и его мечты простирались далеко за пределы одной маленькой фермы, которой он в то время обладал. У них с мамой уже было трое детей, и она ожидала четвертого — Джоша. Но в тот год случилась сильная засуха, и весь урожай погиб. Семья Дженкинсов оказалась на пороге полного разорения, и отцу стало страшно, ведь дети были еще маленькие, а последний еще даже не появился на свет.

Отец оббежал всех знакомых и соседей в надежде взять в долг, но все вокруг тоже были в бедственном положении, поэтому, казалось, что настал их настоящий конец. Однако вдруг появился Хопкинс-старший и сам предложил помощь. Отца это насторожило, но ему некуда было деваться, и он воспользовался деньгами, спасшими, в итоге, его бизнес. Но через несколько месяцев Хопкинс принес в их дом полугодовалую девочку и приказал, как своим должникам, удочерить ее. Угрожал, что в случае отказа, потребует вернуть свой долг немедленно. При этом он оставил документы, по которым отец узнал настоящее имя ребенка — Аннабель Коултер.

История о похищении девочки тогда пестрела во всех газетах. Отец страшно испугался и долго не мог решить, сделать ли то, что ему повелел Хопкинс, или же бежать к властям и сдавать им этого похитителя. Но все в округе знали, что Хопкинсы обладают огромной властью и влиянием, так что и представители власти им были не страшны. Именно поэтому отец струсил и принял в семью украденную девочку. Вскоре стало очевидно, что Джош и Аннабель очень похожи внешне. Это было удивительно, но не невозможно. Дело в том, что Коултеры являлись очень дальними родственниками Дженкинсов, поэтому вероятность сходства потомков действительно существовала, хотя и была невероятной редкостью. Именно тогда пришла идея назвать их близнецами: так было безопаснее спрятать чужого ребенка.

— Почему же вы все-таки рассказали мне еще в детстве, что я не ваша? — спросила я, а отец опять печально вздохнул.

— Наверное, так меня меньше мучила совесть, — пробормотал он и замолчал.

— Но тогда… зачем Дэйву Хопкинсу обязательно понадобилось жениться на мне? — задала я еще один животрепещущий вопрос.

— Это был их план, — произнес отец, — хотя мне неизвестны детали. Ходят слухи, что участок земли, более тридцати лет назад проданный Коултерам, несет в своих недрах невероятную золотую жилу. Коултеры ни за что не желали продавать этот участок, поэтому, возможно, это и послужило причиной похищения ребенка… тебя, — поправился отец, — а жениться на тебе он хотел только потому, что ты тоже являлась наследницей огромного состояния вашей семьи. Если бы вы поженились, Филипп оказался бы связан по рукам и ногам, ведь он безумно желал найти свою сестру много лет и пожертвовал ради этого огромными богатствами…

Все стало складываться в более ясную картину. Вот почему упорство Дэйва было таким непробиваемым! Он имел прямую материальную заинтересованность.

Вдруг заплакала мама.

— Деточки! Простите нас! — всхлипывая, проговорила она, — Простите, что не сказали вам правду, а солгали еще больше! Хопкинс угрожал нам полным разорением в случае, если он не сможет жениться на тебе, Аннабель! Поэтому… мы разлучили вас…

Я тоже заплакала, вспомнив всю ту боль, обрушившуюся на нас в одно мгновение.

— Ладно! — вдруг проговорил Джош, успокаивающе сжав мою ладонь, — Я вас понял. И хотя я глубоко опечален участием нашей семьи в этом вопиющем преступлении, но я понимаю и верю, что у вас просто не было сил преодолеть это. Отец, — он обратился к несчастному старику с опущенной головой, — я прощаю тебя!

Я вздрогнула, а потом подняла на Джоша взгляд. Еще полчаса назад он скорбел о своем глубоком непрощении, а теперь… Мое лицо озарилось улыбкой. Я знала, что силы для искреннего прощения ему дал Господь Бог.

Джош встал на ноги, обнял маму, а потом и отца. Мама всхлипнула, папа тоже расчувствовался. Я обняла их тоже, окончательно завершив наше примирение, а потом мы с Джошем попрощались, чтобы идти к себе.

— О Хопкинсах не волнуйтесь, Филипп займется ими, — напоследок сказал Джош, а потом добавил, — А еще: на счет нашей свадьбы с Аннабель… я не шутил. Мы действительно теперь муж и жена, так что… она теперь по-настоящему ваша дочь…

Мама подошла к нам и обняла, все еще вытирая слезы.

— Поздравляем, дорогие, — проговорила она, — Будьте счастливы!

Потом, взглянув на измученное лицо отца, добавила:

— Он поздравит вас позже, не волнуйтесь!

Мы вышли из кабинета с чувством глубокого облегчения. Еще одна проблема и скорбь нашей жизни была решена. Слава Богу!

* * *

Следующее утро началось для меня с нежного поцелуя. Я открыла глаза и увидела над собой улыбающееся лицо Джоша.

— Привет, любимая, — прошептал он, смотря на меня задорными влюбленными глазами. — Как спалось?

— Чудесно! — пробормотала я, потягиваясь, а Джош вдруг начал меня щекотать.

— Вот теперь, когда ты и душой и телом принадлежишь мне, я охотно отыграюсь на тебе! — заявил Джош, наверное, решив извести меня щекоткой до поросячьего визга. Я изворачивалась и отталкивала его руки, но он не останавливался, доводя меня до смешливой истерики. Наконец, он остановился и сгреб меня в охапку.

— Навсегда моя, — мечтательно протянул он, а я, все еще тяжело дыша от его шалостей, широко улыбнулась.

— Конечно, твоя. Навечно…

Мы еще несколько мгновений сидели в обнимку, как вдруг двери резко распахнулись, и в комнату ввалилась сонная Мирри. Увидев нас, полураздетых, обнимающихся в кровати, она оторопела, уронила челюсть и начала ртом хватать воздух, как выброшенная на берег шокированная рыба.

Мы и сами были шокированы не меньше: так неловко! Почему она ворвалась к нам? Мы слишком расшумелись?

— Сестра, мы с Аннабель женаты!!! — наконец смог воскликнуть Джош, но Мирри убежала также стремительно, как и появилась.

Нам стало не по себе, так что мы начали быстро одеваться.

— Надо срочно объявлять о нашей свадьбе и настоятельно рекомендовать стучать в дверь перед тем, как войти, — бормотал Джош себе под нос, все еще сгорая от неловкости и стыда.

Мы спустились к завтраку, где собрались почти все члены семьи. Подозвав и всех слуг, Джош в двух словах объявил, что я на самом деле всегда была приемной дочерью семьи и что теперь являюсь его законной женой. Родители, конечно же, не были удивлены. Мама уже успокоилась и улыбалась, отец тоже смягчился и выглядел расслабленным. Старшие братья повеселели, а Джек нам даже подмигнул. Слуги изумленно перешептывались, а Бритни замерла соляным столпом, теперь понимая, почему мы так бесстыдно целовались с Джошем в саду тогда…

Наконец в столовую вошла оторопевшая Мирри, которая при виде нас залилась ярко-красным румянцем. Узнав, что мы муж и жена, она удивилась и успокоилась одновременно.

Вот так пришел долгожданный мир в нашу семью.

Хопкинсы разорились, а их отец предстал перед судом за похищение ребенка.

Филипп позвал нас жить к себе, поэтому мы с Джошем первое время по два месяца жили то у него, то дома, чередуя это с некоторыми короткими путешествиями в соседние города. В военную гимназию он так и не вернулся: Филипп назначил его своим помощником и начал обучать принципам прибыльного бизнеса.

С недавнего времени мы с Джошем начали посещать христианские занятия и регулярно ходить в церковь. Наш друг-священник подарил нам две Библии и научил ежедневно читать Священные Писания. Я открыла для себя мир, в котором Богу служат! С тех пор мы построили уже два приюта для сирот и планируем третий. Бог так близок к нам! Мы Его любим!

А еще я скоро стану мамой. Очень скоро.

Неужели это все произошло со мной? А, может, это просто удивительный сон? Нет! Не сон… Это реальная жизнь! Реальная жизнь с замечательным хэппи-эндом…

Конец