Я люблю нас

2

Так хорошо и крепко, как последнюю неделю мне не спалось, вероятно, уже больше трёх месяцев. Пожалуй, с того самого дня, как Эван заявил, что у нас ничего не получится, решив, что этим только облегчит мне жизнь. Однако сейчас это размеренно дышащее спящее тело, вносящее хаос в мои будни, мысли и сердце, лежит рядом.

Картина настолько умиляющая, что хочется сфотографировать. Но для этого тогда пришлось бы покинуть кровать, так что чёрт с ним, с фото. Вместо этого я только сильнее к нему льну и, прикладываясь носом к груди парня, втягиваю запах его кожи, но спросонья не могу разобрать, это шлейфовые нотки парфюма Armand Basi или всё-таки его собственного тела.

Одна ночь затянулась вполне себе на несколько. На следующее утро после приезда Эван коротко и отстранённо со мной попрощался и ушёл без всяких объяснений, и я уже успела снова раскиснуть, оставшись в растерянности. Но через несколько часов он вернулся с прежним сияющим выражением лица и рюкзаком на плече, из которого торчал гриф укулеле.

И в целом дни так и проходили: мы наслаждались обществом друг друга, как если бы вообще не расставались и жили всё это время вдвоём, и никто не поднимал тему того, что вообще теперь между нами происходит. Потом засыпали вместе, и утром Эван уходил по делам, иногда сообщая, что заедет ненадолго домой, иногда – что мой брат Том просил встретиться, иногда совсем ничего не говоря. Но вскоре опять появлялся на моём пороге. Меня это даже устраивало, но всё больше поселяло в голове беспокойные мысли и опасения. К тому же совместное времяпрепровождение включало в себя исключительно невинные занятия, как если бы мы были просто хорошими друзьями, а не возлюбленными, разлучёнными на несколько месяцев. А любые продвижения в сторону большего или мои открытые попытки приставать пресекались в самый последний момент.

Согнутыми указательным и средним пальцем руки я делаю захват на носу Эвана, отчего он забавно хмурится и через секунду открывает глаза и явно от недовольства, что я потревожила его сон, поворачивается на бок, сгребает меня в охапку и прижимает к себе со всей силы, что я издаю сдавленный писк, намекающий на нехватку кислорода, и это заставляет засмеяться нас обоих.

Я опускаю ладонь по шее Эвана вниз, задевая висящую на ней цепочку с холодящими металлическими медиаторами, что подарила я не столь давно на день рождения, взглядом и касаниями задерживаясь на гравировке каждого, затем ниже по его груди и животу, а пальцы парня в это время уже сжимают мою ягодицу и следом закидывают мою голень себе за спину, ещё сильнее сокращая расстояние между нами. Наши губы находят друг друга, сначала неуверенно и словно боязливо, а спустя несколько мгновений уже соединяются в тесном жарком поцелуе, моментально посылающем так долго накапливающееся желание к низу живота. Но дальше этого не заходит, и стоит мне скользнуть с прикосновениями за резинку его боксёров, как Эван деликатно меня одёргивает, но целовать не перестаёт.

– Ты меня не хочешь? – отстраняюсь и несколько возмущённо спрашиваю я. Нелепо звучит, наверное, в данных обстоятельствах, потому что при настолько близком контакте его эрекцию я ощущаю безошибочно, но вопрос, как очевидно, совсем не о физиологической реакции.

– Хочу, очень – шепчет Эван мне в рот. – Но предпочёл бы, чтобы не выглядело, будто я только за этим к тебе и приехал.

Неужели я должна была подумать, что мы всё время наедине друг с другом только в Скрабл могли бы играть?

– Видимо, в твоих порнографических снах я неплохо справляюсь, – шучу я с ноткой обиды в голосе, и он усмехается, оценив.

– С каких пор ты стала такой похотливой? – иронично спрашивает он.

– А с каких пор ты стал таким целомудренным? – парирую я.

И сразу делаю проверенных ход, который в игре по составлению слов стал бы буквой, принёсшей мне точно самое большое количество очков, – слегка кусаю парня за нижнюю губу, и от этого он со звучанием признанного поражения негромко рычит и набрасывается на мой рот с новой силой, затем отрывается от губ, резким движением дёргает край футболки на мне вверх, и непонятно как я успеваю поднять руки к голове, прежде чем оказываюсь без мешавшего предмета одежды. Ладонь Эвана жадно сминает оголившуюся грудь, вырывая у меня из горла нетерпеливый стон.

– Дрея, прости, я не могу, – бормочет он, отпускает и подскакивает с кровати, не смотря на меня, начинает натягивать свою вчерашнюю одежду и взъерошивает пятернёй волосы. И я будто опозоренно тоже надеваю на себя обратно пижамную футболку.

– А зачем же ты тогда приехал? – интересуюсь я мрачно, устремляясь за парнем, доставшим из кармана пачку сигарет и последовавшим на балкон. – Уже неделя прошла, а ты даже не заикнулся о том, почему вообще надумал объявиться здесь, и ведёшь себя, словно не было всех этих недель порознь.

– Хотел, чтобы мы провели немного времени вместе, пока это возможно, – говорит он спокойно, прислонившись поясницей к перилам и избегая зрительного контакта, и подносит в очередной раз фильтр к губам.

– Что значит, пока возможно? И сколько ты изначально планировал тут пробыть?

– До завтра.

– А потом?

– Мой отец связался со старым другом, работающим на водоочистных сооружениях, и там довольно срочно нужен помощник химика-аналитика, – сообщает Эван, туша бычок о заржавевший металл ограждения. – Где-то на год, – уточняет осторожно, наконец поднимая на меня глаза, видимо, предчувствуя мою реакцию.

– У нас же поблизости нет… – начинаю говорить я, и только тогда доходит, что это был очень толстый намёк на то, что он собирается уезжать. Причём на расстояние в несколько сотен километров отсюда. – И когда ты собирался рассказать?

– Завтра и собирался.

– Опять просто поставив меня перед фактом и решив всё в одиночку? – фыркаю я.

– А ты предпочла бы всю неделю прокручивать это в голове, ведя обратный отсчёт времени? – возражает Эван в ответ. – Так я мог дать тебе хотя бы несколько дней беззаботности. И сам старался отвлечься от мыслей о том, что снова буду вдали от тебя.

Мы уже обсуждали, что, возможно, ему придётся уехать осенью. Но когда это всего лишь теоретические перспективы, то и не воспринимается всерьёз. Однако вот, это уже происходит, да ещё и совсем неожиданно для меня. И сейчас была только середина августа. Так-то, пусть мы и не виделись, но родители парня жили поблизости, в пригороде, и возможность пересечься была лишь вопросом крайней необходимости, но мы даже при таких условиях предпочитали этого не делать, чтобы не вселять друг другу ложные надежды на очень скорое воссоединение.