Я (не) буду твоей

Глава 1. Наглый

— Даш, на тебя тааак пялится один симпатичный парень. Он за барной стойкой сидит, — заговорщицки произносит Полина.

Первый рефлекс — резко повернуть голову в сторону бара, но я успеваю себя одернуть. Взгляд Полины направлен как раз туда, и если я обернусь, то «симпатичный парень» поймёт, что мы говорим о нем.

Вместо этого опускаю глаза в стакан с безалкогольным мохито. Кручу его в руке, делаю глоток через трубочку. Подруга открывает меню и начинает листать.

— Вот сейчас можешь посмотреть, — говорит, едва шевеля губами. — Он в серой футболке.

Делаю еще глоток и будто бы невзначай слегка поворачиваю голову в сторону барной стойки. За ней сидят только два парня, и мой взор тут же натыкается на того из них, который в серой футболке.

Он…

Уж слишком дерзкий и наглый. Мне хватает одного взгляда, чтобы понять это. Весь его внешний вид кричит: «Для меня нет рамок и правил!». Руки забиты татуировками, в ухе серьга, короткий черный ёжик на голове одной длины с щетиной на лице.

И да, он откровенно пялится на меня.

Быстро перевожу взгляд на официанта, поднимаю руку, подзывая, и сразу отворачиваюсь к своему мохито.

— Не в моем вкусе, — тихо произношу и делаю еще глоток из трубочки.

— А мне кажется, он классный!

— Вот и возьми его себе.

— Не, такой бы тебе подошёл. Кто-то должен раскрыть твой потенциал. У тебя всего четыре месяца осталось. А потом все, — наигранно вздыхает. — Мы потеряем тебя навсегда.

Скептически морщусь.

— Я замуж выхожу, а не в монастырь.

Подходит официант, мы делаем новый заказ. Когда парень удаляется, подруга продолжает:

— Ага, выходишь. За жениха, которого тебе выбрал папа! Даша, это же какой-то девятнадцатый век!

— Мне нравится мой жених, — парирую.

— Он тухлый и скучный! Ты просто обязана оторваться перед свадьбой. Второго шанса не будет. В конце концов, ты не обещала быть в загсе девственницей. И давай честно: ты думаешь, твой жених хранит тебе верность до свадьбы?

Полина наступила на больную мозоль. Марата, своего жениха, я вижу редко. Первый раз мы встретились, когда мне было четырнадцать лет. Он на два года старше, ему тогда было шестнадцать. Это был юбилей его отца. Папа Марата и мой уже очень давно ведут совместный бизнес. Они в равных долях владеют несколькими заводами, сейчас строят новый.

Отец Марата на том юбилее в шутку сказал, что неплохо было бы нашим семьям породниться. Мой папа в шутку согласился.

После того банкета я больше не видела Марата. Слышала от общих знакомых, что он уехал учиться в закрытый пансион в Лондоне. А когда мне исполнилось восемнадцать, папа вызвал меня к себе и на полном серьезе провозгласил, что я выйду замуж за Марата Керимова, когда он завершит обучение в Лондоне и вернётся домой.

Сначала я взбунтовалась. Что за бред? Почему папа выбирает мне мужа? А потом Марат написал мне в соцсети, спросил, в курсе ли я решения наших отцов. Я даже не хотела начинать диалог. Но полистала его немногочисленные фотографии и ответила. Мы немного пообщались, он показался мне приятным парнем. Да и на фото Марат был вполне симпатичным.

И я дала папе согласие (хотя оно ему и не требовалось). Во многом на мое решение повлиял тот факт, что почти все мои университетские подруги страдали из-за парней-козлов и постоянно жаловались, что нет нормальных мужиков. А я думала: как хорошо, что у меня уже есть хороший, умный, красивый жених! Не надо размениваться на непонятных парней, которым от девушки нужно только одно.

Мою радость омрачал только тот факт, что с Маратом мы общались очень редко. Да и то диалоги были ни о чем: привет, как дела, что нового. Я думала, все изменится, когда Марат приедет на летние каникулы. Представляла, что у нас будут красивые свидания и романтика. Но в итоге Марат все лето работал на отцовских заводах.

Впрочем, свидания у нас все-таки были. Аж целых три: одно в июне, одно в июле и одно в августе.

Это были банальные ужины в ресторане, ничего сверхнеобычного. Как и в переписке, разговаривать было особо не о чем. Марат в основном рассказывал про наш бизнес и заводы. А на втором свидании он меня поцеловал.

Я очень ждала поцелуя. Почему-то думала, что он все изменит. Ну, там, сердце ёкнет, коленки подкосятся. На деле же, оказалось, ничего особенного. Ну поцелуй. Ну в губы. Подумаешь. А в сентябре Марат улетел в Лондон.

Наше общение по-прежнему редкое, не чаще раза в месяц, и в основном по переписке. Звоним друг другу только по праздникам. Когда Марат приезжает, мы ходим на свидания, но большую часть времени мне на них скучно. Последний раз мы общались полтора месяца назад. Марат позвонил, чтобы выбрать дату официальной помолвки. Мне нужно защитить диплом бакалавра, а ему диплом магистра, поэтому наш выбор пал на конец июня.

— Почему ты думаешь, что Марат не хранит мне верность? — прохладно спрашиваю, в глубине души понимая, что Полина права. — Да, у нас отношения на расстоянии, но это же не значит, что он мне изменяет. Есть масса примеров, когда люди встречались на расстоянии и хранили друг другу верность.

— Даш, ему двадцать четыре, и он живет в Лондоне на полную катушку.

Глава 2. Гонщики

Какое-то наваждение. Я не могу отвести от него глаз. В горле моментально пересыхает, каждый новый вдох даётся с трудом. Мозг медленно превращается в кисель.

— У тебя маленькое перышко, — едва слышно говорит и тянется ладонью к моей голове. Ныряет пальцами в волосы. Чувствую, как они скользят, отчего в крови происходит резкий выброс адреналина. Все это занимает секунду, может, две. Но я как будто в замедленном кино. — Вот, — показывает с доброй улыбкой, действительно достав из моих волос маленькое перо.

Тело обдаёт жаром. Этот парень обладает каким-то магнетизмом. Силой заставляю себя отвести от него глаза, облизываю пересохшие губы. Тянусь к стакану и в два глотка допиваю мохито.

Под столом кто-то наступает на мою ногу. Резко дергаюсь. Полина.

— Даш, а ребята серьезно автомобилями занимаются, — многозначительно глядит.

— А?

Голова как будто ватная. Кровь все еще по венам шарашит, мешая здраво соображать. Не понимаю, что со мной происходит.

— Витя и Стас — профессиональные гонщики, — поясняет. — Классно, правда?

— И? — не понимаю, к чему клонит подруга.

— Ты же хотела научиться водить.

Ах, вот оно что. Полина уже нашла мне инструктора по вождению. Даже двух.

— Кхм, спасибо, я подумаю. Мне не к спеху. И вообще, я просто об этом говорила. Чисто гипотетически, что было бы не плохо научиться. Но это не срочно. И необязательно. Мне и на такси нормально.

Замолкаю. Пока тарахтела, весь воздух в легких закончился.

Наглый издаёт саркастичный смешок. Тихо, но я расслышала. Он вертит в пальцах перышко из моих волос (откуда оно там только взялось?) и продолжает сканировать меня глазами. От этого не по себе. Радуюсь, что у меня загар. Будь я белокожей, наглый бы уже заметил, что я стремительно краснею под его магнетическим взором.

— А я бы не отказалась от пары уроков, — Полина мечтательно вертит в пальцах стакан от коктейля.

— Могу преподать, — ослепляет ее улыбкой Стас.

— Я уверена, что ты прекрасный учитель.

Мне аж хочется поморщиться. Ну зачем Полина так открыто с ним флиртует? Я, конечно, понимаю, что ее последний парень оказался полным уродом, но где гарантия, что этот Стас лучше?

— Ребят, а на ваших гонках можно побывать? Там есть зрители? — не унимается подруга.

— Конечно, — отвечает ей Стас. — Для вас, дамы, билеты будут в первый ряд.

Кажется, Полина наладила свою личную жизнь. Порадуюсь за нее. А вот мне пора бы уже отсюда сваливать. Стрелка часов перевалила за одиннадцать вечера, я давно должна быть дома. Отец в командировке, так что я позволила себе припоздниться. Но злоупотреблять не стоит.

— Почему ты так нервничаешь? — задаёт мне вопрос наглый в то время, как Стас и Полина уже вовсю обсуждают будущий урок вождения.

Я боюсь смотреть на этого парня, поэтому разглядываю салфетку на столе.

— Я? Я не нервничаю.

— Ерзаешь, как на иголках.

Да, я ерзаю, как на иголках, потому что попала в совершенно глупую ситуацию. Мало того, что до сих пор в баре, а не дома, так еще и с какими-то непонятными типами за одним столом. Они оба не внушают мне доверия. Особенно этот наглый. Сразу видно, что ему от девушек нужно только одно.

— Тебе кажется, — небрежно бросаю.

— Ты меня боишься, что ли? — хмыкает.

— Что? — возмущённо восклицаю и все-таки смотрю на наглеца.

Это было ошибкой.

Он такой сильный и мужественный, вдруг некстати всплывает в голове мысль. Брутальный. От него тестостероном несёт за версту. Профессиональный гонщик, сказала Полина? Да, такому парню совершенно точно подходит высокая скорость.

Воображение рисует, как наглый за рулем спортивного автомобиля выжимает до упора педаль газа. Наверное, это и есть настоящая свобода. В глубине души просыпается то самое щемящее чувство, когда чего-то очень хочется, но ты не можешь себе позволить. А кто-то другой может.

Этот парень может позволить себе свободу.

Мое воображение прерывает громкий рингтон мобильного, доносящийся из сумочки. Дергаюсь, как от удара током. Кто может мне так поздно звонить? Расстегиваю молнию, копошусь, ища орущий телефон. Наконец, достаю его из недр сумки и вижу на экране смартфона одно имя: «Марат».

О Господи!

— Извините, — подскакиваю на ноги, отодвигая стул с громким скрежетом. — У меня очень важный звонок.

Вылетаю из зала в коридор. Нужно срочно найти тихое место, чтобы поговорить с Маратом. С чего вдруг он мне звонит? Сегодня не праздник. Мог бы написать в мессенджере.

Мечусь по коридору заведения с разрывающимся телефоном в руке. Здесь есть где-нибудь тихое место? Натыкаюсь на дверь женского туалета и залетаю. Но тут слышно, как смывают унитаз в кабинках. Черт. Выбегаю обратно в коридор, как раз в тот момент, когда телефон замолкает.

Ну вот, он сбросил. Жду, что позвонит снова. Минуту стою. Две. Не перезванивает. Горькое разочарование ползёт под кожей.

Глава 3. Знаю таких, как ты

От неожиданности я аж подпрыгиваю на месте и вскрикиваю.

— Тише-тише, это всего лишь я, — наглый выставляет вперед ладони, давая понять, что не имеет злых намерений.

— Ты напугал меня! — восклицаю, схватившись за сердце.

— Извини, не хотел.

— Что ты вообще тут делаешь? — набрасываюсь. — Следишь за мной? Подслушиваешь?

— Я всего лишь вышел поговорить по телефону, — демонстрирует мобильник в руке. — Увидел тебя, подошёл.

— Не следовало.

Наглый ухмыляется и приваливается плечом к кирпичной стене. Мы стоим напротив друг друга, буквально в полуметре. Это слишком близко, и я отступаю на маленький шаг.

— Почему ты так боишься парней?

— Что? Я не боюсь!

— Да ладно? Как только мы с другом к вам подошли, ты сразу сжалась в комок и превратилась в ежика, хотя до этого была довольно расслабленной. Огрызаешься, психуешь. Такое ощущение, что боишься мужчин.

— Просто вы оба мне не понравились, — честно заявляю.

Его темная бровь насмешливо ползёт вверх.

— И чем же?

— Всем. Знаю я таких, как вы. Решили снять телочек на одну ночь. Вот только ошиблись адресом. Даже Полина, несмотря на то, что ей понравился твой друг, в первую же ночь в койку к нему не прыгнет. Придется постараться, поухаживать. Но вы ведь не из тех, кто хочет тратить на это время, правда? Вам надо быстро и на один раз. Для этих целей вам больше подойдёт компания из четырёх девушек, что сидят за столиком у окна.

Выпалив тираду, делаю глубокий вдох. Наглый всю мою речь слушал с ехидной ухмылкой.

— Послушай, — предпринимаю еще одну попытку объяснить, но уже более спокойно. — Я знаю таких парней, как ты. Ты любишь свою свободную и ничем необремененную жизнь. Тебе не нужны обязательства. К девушкам относишься потребительски. Я угадала?

— Послушай, — копирует мою манеру. — Я знаю таких девушек, как ты. У тебя золотая медаль в школе и красный диплом в институте. Ты любишь порядок и дисциплину. Во всем слушаешь своих родителей. Так как ты всю жизнь была правильной отличницей, опыта нормальных отношений с парнями у тебя нет. Но при этом ты уверена, что все они — козлы. Я угадал?

Черт возьми, да, он угадал. В груди разгорается огонь возмущения. Откуда он знает? Неужели вся моя жизнь написана у меня на лбу?

Молчание затягивается, и наглый начинает тихо смеяться.

— Угадал, — констатирует за меня.

— А я не угадала? — язвлю.

— Не-а. Я не отношусь к девушкам потребительски и не боюсь обязательств.

Этот разговор мне порядком надоел. Я хочу вернуться в бар, взять свою сумочку и поехать домой.

— Чего ты хочешь? — нетерпеливо спрашиваю. Пора закругляться.

— Тебя, — нагло заявляет.

Кто бы сомневался, что он прямым текстом скажет что-то подобное.

— А еще говоришь, что не относишься к девушкам потребительски.

— Я же не сказал, что хочу тебя на одну ночь.

— А на сколько ночей?

— На много.

Фыркаю. Подкат просто восьмидесятого уровня.

— Забудь,— хлопаю парня по плечу и обхожу его. — Я никогда не буду твоей, — говорю громче и иду, не оборачиваясь.

— Я докажу тебе обратное, — прилетает мне в спину.

Хочется рассмеяться. Ну до чего самоуверенный наглец.

Когда возвращаюсь в зал бара на секунду даже сомневаюсь, подходить ли к столику. Полина так мило воркует со вторым парнем, что неудобно прерывать. Но я все же вклиниваюсь.

— Ладно, мне пора, — громко говорю, отвлекая их внимание друг от друга на себя. Снимаю сумочку со спинки стула и накидываю на плечо.

— Уже!? — Полина так округляет глаза, как будто не знает, что мне давно пора быть дома.

— Да, я устала, — одариваю парня (Стас, кажется?) прощальной улыбкой. — Приятно было познакомиться.

— Взаимно.

— Даш, а сходишь со мной в туалет носик припудрить? — Полина поднимается на ноги.

Еле сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. По дороге в дамскую комнату вызываю такси через приложение. Машина приедет через десять минут. Долго, но ладно.

— Блин, Даш, ну что ты так себя ведёшь!? — сходу набрасывается на меня подруга, как только мы переступает порог женского туалета.

— Как?

— Вот так!

Я правда очень устала за этот день. В теле откуда-то скопились раздражение и злость.

— Полин, тебе же прекрасно известно, что я ни с кем не знакомлюсь.

— Ты не знакомишься, а я знакомлюсь!

— Ну вот и знакомься! А я поехала домой.

Подруга обреченно выдыхает и скрещивает руки на пышной груди. С внешностью у Полины полный порядок. Белокурые волосы, большие голубые глаза. Она нравится парням. Вот только из всех мужчин, которые проявляют к ней интерес, Полина упорно выбирает козлов.

Глава 4. Смерть была не зря

Виктор

— Гонка в следующую субботу, я уже со всеми договорился. Будут пять машин. Поедешь?

— Трасса какая? — спрашиваю приятеля.

— Та, что в прошлый раз.

Замечаю, как из бара выходит Даша. Стоит у входа, смотрит в телефон. Я через дорогу. Не отрывая взгляда от экрана мобильника, она сворачивает в ту же подворотню, в которой мы разговаривали. На плече висит сумочка. Неужели уходит?

— Витос, ты тут? Ну так что?

— Да-да, я поеду.

— Отлично, записываю тебя.

Даже не попрощавшись, отбиваю звонок. Красный сигнал светофора горит слишком долго, и я решаю перебежать дорогу, пока мало машин. Захожу в бар и окинув взглядом Стаса, воркующего с блондинкой, решаю не мешать. Выхожу на улицу.

Ушла, значит. Строптивая какая. Знает таких, как я, видите ли. Ни черта она не знает. Сидела с утра до ночи за учебниками и даже света белого не видела. Это у нее на лбу написано.

Красивая, фигуристая. А еще хорошая и не испорченная. Давно таких чистых искренних девушек не встречал. Они, оказывается, еще существуют.

Где-то глубоко в сердце точит червячок сожаления, что не удалось нормально познакомиться. Даша навешала на меня ярлыков и даже не дала шанса. Обидно до ужаса. У меня ведь ни одного злого намерения на ее счет, хоть она и думает иначе.

Никогда себе не прощу, если не попытаюсь еще один раз.

Резко сворачиваю за угол и срываюсь на бег. Хоть бы не далеко ушла.

— Отпусти меня! Отпусти! — вдруг слышу истеричный крик где-то впереди. — Нет! Не смей! Только попробуй!

Это Даша, вдруг понимаю. Ее голос. В панике ускоряюсь в два раза и ближе к концу темного переулка замечаю очертания нескольких человек. В темноте плохо видно.

— Аааааа! Помогите!!!! — ее голос полон боли и отчаяния.

И теперь я наконец-то могу разглядеть, что происходит. Ее прижал к стене мужик, двое других стоят на стреме.

— Немедленно отпусти девушку! — кричу, подбегая к ним.

В жилах кровь стынет от осознания, что эти уроды собираются сделать. Совершенно лютый и неконтролируемый гнев разливается по венам, руки сами инстинктивно сжимаются в кулаки.

— Слышь, иди куда шёл, — говорит мне один из тех, что стоит на стреме.

Не отвечая, со всей силы заезжаю ему ногой по морде. Адреналин кипит в крови, требует выброса.

— Твою мать! — ругается второй.

Бросается на меня, но я успеваю отпрянуть назад. Подгибаюсь и бью его кулаком под дых. Гопник сгибается, скуля, но удерживается на ногах. Тот, что удерживает Дашу, оборачивается.

— Слышь, проваливай отсюда, — обращается ко мне. — А то пожалеешь.

С земли поднимается самый первый, которого я уложил ударом ноги. Я еще раз бью кулаком в морду второго, потом замахиваюсь на первого, но он успевает засадить мне коленом в живот. Глухая боль пронзает внутренности. На несколько секунд теряю бдительность и получаю еще одним ударом кулака в лицо.

Это дезориентирует. Но где-то на задворках сознания понимаю, что не должен останавливаться. За мгновение собираю все силы и еще раз бью ногой гопника, потом второго. Оба валятся на землю.

Тот, что зажимал Дашу, отпустил ее и грозно надвигается на меня. Он самый крупный из них всех. Даша за его спиной спустилась без сил на землю и плачет в ладони. Почему не убегает? Почему сидит тут?

Но я вынужден отвлечься от Даши на последнего, третьего урода.

— Или ты убираешься отсюда прямо сейчас, — достаёт из кармана нож. — Или я пощекочу тебя этим перышком.

Делаю на него резкий выпад, но гопник успевает отпрянуть назад. Еще один выпад — он снова на шаг назад. Двое других, медленно пошатываясь, поднимаются на ноги.

— Надо валить, — говорит один из них.

Окинув взглядом меня и здоровяка, эти двое разворачиваются и на непослушных ногах торопятся убраться.

— Советую тебе последовать примеру друзей, — говорю третьему с ножом.

Он набрасывается на меня, но я дезориентирую его ударом колена под дых.

— Тварь, — скулит, сгибаясь.

Заезжаю кулаком по морде, он валится на землю. Но не успеваю я перевести дух, как отморозок быстро подскакивает, а в следующую секунду я чувствую острую боль где-то в районе рёбер. Не понимаю, что это, пока он не демонстрирует руку с окровавленным ножом в ладони.

— Чтоб ты сдох, — выплевывает мне в лицо, обдавая вонючим перегаром, разворачивается и бежит в ту же сторону, что и его друзья.

Инстинктивно кладу руку туда, где остро болит, и чувствую что-то мокрое и тёплое. Опускаю взгляд. По серой футболке разрастается большое багряное пятно. Ноги не держат, падаю на колени, продолжая держаться за рану.

— Витя! — Даша подскакивает с земли и бросается ко мне. — О, Господи! Они тебя ранили! Надо срочно позвонить в скорую!

Она заплаканная, перепуганная, но, кажется, целая. Одежда вся на ней. Несмотря на то, что истекаю кровью, чувствую радость и облегчение. Я успел. Они не успели ничего с ней сделать.

Глава 5. Роднее всех на свете

— Витя, очнись! — бью его по щекам. — Очнись!!!

Он не открывает глаза. Паника разрывает изнутри. Я держу в руках бездыханное тело парня и чувствую, как шевелятся мои волосы на затылке.

Неужели он... Из-за меня…

Нет, я запрещаю себе думать об этом. Витя просто потерял сознание. Он очнётся.

Он обязательно очнётся!!!

— Витя, — тихо скулю. — Пожалуйста, открой глаза.

Ноль реакции. Страх обволакивает меня в кокон, поглощает полностью, разъедает. Склоняюсь к парню, утыкаюсь лицом в его грудь, обнимаю, прижимаю к себе.

Мне так больно терять его — наглого незнакомца, которому грубила в баре и о котором совсем ничего не знаю. Но вот сейчас, прижимая парня к себе, почему-то чувствую, что он мне роднее всех на свете. Разве такое возможно? Разве можно так сильно бояться потерять незнакомого человека?

Вой сирены становится ближе. Отрываюсь от Вити и оборачиваюсь на звук. Карета скорой помощи с мигалками заезжает в переулок и едет прямо на нас. Не успевает остановиться, как из нее выбегает бригада врачей.

— У вас ножевое ранение? — сходу налетает на меня мужчина.

— Да. Он потерял сознание. Или… — произнести вслух слово «умер» не получается.

Врачи грубо отталкивают меня от Виктора, перекладывают его на носилки.

— Можно с вами поехать? — слезно прошу.

— Да.

Подскакиваю на ноги, оглядываюсь и вдруг замечаю свою сумочку в паре метров. Грабители ее бросили. Или выпала. Не важно. Хватаю сумку и залезаю в скорую помощь вслед за носилками с Витей.

— Пульс очень слабый, много крови потерял, — констатирует один из врачей. — Быстрее в больницу! — кричит, видимо, водителю. — А то не довезем.

Врачи проделывают какие-то манипуляции с телом, разрезают футболку, осматривают рану. Подключают Витю к какому-то аппарату. А я забилась в угол, сложила руки в замок и читаю единственную известную мне молитву. Только бы Витя жил. Только бы он жил.

Приезжаем в больницу, я бегу вслед за каталкой. Меня останавливают в коридоре, не дают пройти дальше. Я только вижу, что Витю завозят в операционную. Двое мужчин в белых халатах что-то мне говорят, но я их не слышу. Колочусь в истерике, рыдаю, прошу дать мне пройти. Обессилев, приваливаюсь к стене и сползаю на пол.

Мне приносят пластиковый стакан воды из кулера, вливают холодную жидкость в рот. Потом двое мужчин берут меня под руки и куда-то ведут. Послушно перебираю ватными ногами, даже не запоминая пути. Передо мной открывают дверь, в нос бьет запах хлорки. Это женский туалет. Тут же рядом возникает медсестра, заводит меня внутрь и провожает до умывальников.

Смотрю в зеркало и не могу узнать девушку в отражении. Это я?

Все в крови: лицо, волосы, шея, грудь, живот, руки. На мне почему-то нет кофты. Некогда белоснежный бюстгальтер покрыт багряными пятнами.

Почему я без кофты? Где она?

— Умойтесь, — медсестра открывает мне кран.

Автоматически тянусь руками к воде. Едва тёплая. По белой раковине стекают светло-алые струи: смывается кровь. Она даже под ногтями. Уже засохла.

Набираю воду в ладони и умываюсь. Сознание немного прочищается, мысли становятся яснее. Выдавливаю дешевое жидкое мыло из дозатора на стене и растираю по лицу и шее. Смываю. Затем оттираю кровь с груди, живота, рук. Подставляю под воду окровавленные пряди волос. Закончив, насухо вытираю себя бумажными салфетками.

— Наденьте пока медицинский халат, — девушка протягивает мне его.

Вспоминаю, что сняла с себя кофту, чтобы зажать рану Вите. Наверное, она там и осталась валяться. Облачившись в халат, возвращаюсь в сопровождении медсестры в коридор и без сил опускаюсь на скамейку.

— Мы сообщили полиции, скоро приедут и допросят вас, — обращается ко мне незнакомый мужчина. Наверное, врач или медбрат.

— Как он? — спрашиваю едва слышно. Голос то ли сел, то ли охрип.

— Потерял много крови. Врачи борются за его жизнь.

Сомкнув веки, остаюсь ждать. Голова раскалывается, сил нет. Не выдерживаю и ложусь на скамейке, поджав ноги. Врачи, медсестры суетятся, бегают. Несколько раз подходят ко мне и предлагают помощь.

Наконец-то приезжают служители порядка. Рассказываю все, как было, ничего не утаиваю и даже даю примерное описание внешности отморозков. Где-то в глубине души зарождается страх, что отец обо всем узнает. Доложит полиция или кто-то еще.

Годы идут, а это чувство животного страха перед гневом отца не меняется. Я испытывала его в пять лет, в десять, в пятнадцать и продолжаю испытывать в двадцать два.

— Скажите, — обращаюсь к полицейскому. — Если я уже совершеннолетняя, вы ведь не должны сообщать о случившемся моим родителям?

— Нет, — он даже слегка смеется вопросу. — Мы ведь даже не спросили имена и контакты ваших родителей.

— Спасибо.

Полиция уходит, а я остаюсь сидеть, ждать хоть каких-то вестей о состоянии Вити. Глаза смыкаются, сознание отключается. Держусь из последних сил. Снова и снова читаю молитву. Снова и снова боюсь потерять этого незнакомого парня.

Глава 6. Домашние порядки

Даже не помню, как добираюсь из больницы до дома. Переступив порог своей комнаты, валюсь на кровать и сразу засыпаю: не приняв душ и в медицинском халате. Меня будит настойчивый стук в дверь. Такое ощущение, что долбят по голове. С большим мучением разлепляю веки.

— Да?

Дверь открывается, заглядывает горничная.

— Дарья, простите, вас к телефону.

— Кто?

— Ваша подруга Полина.

Протягиваю руку. Девушка заходит в комнату и, пока идет до кровати, не без удивления разглядывает на мне медицинский халат. Когда горничная удаляется, подношу к уху домашний телефон-трубку.

— Алло.

— Привет! — Полина так верещит, что я морщусь от нового приступа головной боли. — Что с твоим телефоном? Тебе не дозвониться!

События минувшей ночи вспыхивают в памяти яркой вспышкой. Нападение, ограбление, попытка изнасилования, ранение Вити. На этом моменте резко подскакиваю с кровати.

— Даша, ты тут?

— Да-да, — тру ладонью лоб.

— Спишь, что ли? Уже пять часов!

— Вечера?

— Ну не утра же.

— Полин, у меня украли телефон. Когда я ушла из бара, со мной произошла большая неприятность.

— Что стряслось? — испуганно.

Кратко рассказываю подруге о произошедшем. Как на меня напали, как меня спас Витя, как его ранили, как провела всю ночь в больнице.

— Господи, Даша… — выдыхает. — А Стас вчера так занервничал, куда Витя делся. Ты-то попрощалась, когда уходила. А он вышел поговорить по телефону и не вернулся в бар. Сейчас со Стасом переписывалась, Витя до сих пор не вышел на связь, он переживает.

— Витя в реанимации.

— Сейчас напишу Стасу. Но ты сама точно в порядке?

— Да, у меня только голова раскалывается. Еще мне надо купить новый телефон и восстановить сим-карту. А что у тебя вчера было после моего ухода? Все в порядке?

— Да, — Полина произносит эти две буквы таким счастливым и довольным голосом, что сразу понимаю: ее ночь удалась, куда больше, чем моя.

— Ты с этим Стасом замутила?

— Ну как замутила… Сначала мы мило общались в баре, пока он не спохватился, что пропал Витя. Потом он ему звонил, нервничал. В общем, мы ушли из бара в два часа ночи. Стас отвёз меня домой.

— Приставал?

— Смотря в каком смысле, — загадочно. — Я не спала с ним, если ты об этом, — уже серьезно. — Но мы целовались. А сегодня он мне написал. Договорились сходить в кино, а потом он даст мне пару уроков вождения.

— Поздравляю.

— Ладно, Даш, я напишу сейчас Стасу, что Витя в больнице. А то Стас даже домой к нему ездил, проверить там ли он.

— Хорошо, Полин, пока.

— Пока.

Потерев виски, направляюсь в душ. Состояние становится чуть лучше, но головная боль все равно не проходит. На затылке огромная шишка. И тут я вспоминаю, что насильник дважды приложил меня головой к стене здания. Возможно, у меня небольшое сотрясение. Надо было все-таки согласиться на осмотр в больнице.

Сушу волосы, одеваюсь и выхожу из комнаты. В коридорах никого. Если уже пять вечера, то скоро прислуга пойдет домой. На различных горничных, поваров и садовников мне по фиг, а вот управляющая Эмма Фридриховна никогда доверия не внушала. Она работает в нашей семье, сколько я себя помню. И есть у меня подозрение, что обо всем докладывает отцу.

Пробираюсь на кухню. Радуясь, что никого нет, достаю из верхнего ящика аптечку и ищу аспирин. Только я успеваю выпить таблетку и убрать аптечку на место, как на кухню входит Эмма Фридриховна.

— Даша, — звучит за спиной ее слегка удивленный голос.

Резко оборачиваюсь, будто меня поймали на месте преступления. Придирчивый взгляд пожилой немки тут же впивается в меня. Проходится по каждому миллиметру моей кожи. Такое ощущение, что что-то ищет.

— Добрый вечер, Эмма Фридриховна, — спокойно говорю.

Лет в восемнадцать я силой заставила себя говорить с этой женщиной на равных. Мне стоило больших усилий убедить себя в том, что я — хозяйка, а она — прислуга. И я не должна бояться ее, прятаться, что-то скрывать, как было все детство. Это она должна бояться меня.

— А где ты была целый день? Не видела тебя.

— Занималась личными делами. Вы хотели обсудить что-то важное по дому?

— Нет, я просто. Думала, что, может, тебя нет.

Неопределённо веду плечами.

— Может, и не было. Так вы хотели что-то обсудить?

— Нет-нет, все в порядке.

— Тогда до завтра, Эмма Фридриховна, — направляюсь на выход, но возле управляющей останавливаюсь. — У меня в ванной вода плохо уходит. Будьте добры, разберитесь.

— Конечно, Дарья. Скажу Василию, чтобы прочистил трубу.

— Странно, что я вообще должна об этом говорить.

Глава 7. Брак в расплату

Отец уставший, сонный, в мятом костюме и с расслабленным галстуком. Но взгляд напряжен. Как обычно.

— Привет, пап, — улыбаюсь, а у самой поджилки трясутся. Вдруг он все-таки каким-то образом узнал о том, что со мной случилось минувшей ночью? — Как дела? Как командировка?

— Все хорошо, спасибо. Твои дела как? Где была?

— Я нормально. Гуляла с подругой.

Лицо не выражает никаких эмоций. На самом деле отцу безразлично, что я делаю, где я и с кем я, если мое поведение не выходит за обозначенные им рамки и я остаюсь в зоне его контроля.

— Поужинаешь со мной?

Я не голодна, но отказывать отцу не могу.

— Да, конечно. Я накрою на стол.

Прислуги уже нет, поэтому я сама подогреваю еду и расставляю посуду. Думаю, сегодня мы с отцом можем поужинать на кухне, а не в специальном обеденном зале. Даже не помню, когда мы вместе ужинали в последний раз. На самом деле мы с папой редко видимся. Он много работает, уходит рано, приходит поздно. А наш особняк настолько огромный, что в его стенах можно и за неделю не пересечься.

— Как дела в университете?

Папа заходит на кухню, как раз когда я достаю из духовки курицу. Он сменил костюм на домашнюю одежду, смыл жирный блеск с лица. Садится во главе длинного прямоугольного стола. Я располагаюсь справа через несколько стульев от него.

— Написала диплом, научник его уже проверил. Скоро защита и выпускной. У меня будет красный диплом, пап, — последние слова произношу не без гордости.

Снова ноль эмоций на лице. Безразлично накладывает в тарелку салат, потом тянется за куриной ножкой.

А мне так хочется, чтобы отец меня похвалил! Хоть раз в жизни. В школе я из кожи вон лезла, чтобы висеть на доске почёта. Ждала, что однажды папа это отметит. Но так ни одного доброго слова и не услышала за 11 лет учебы. Отец воспринимал мои успехи в науках как должное.

— Как идет подготовка к помолвке? — задаёт новый интересующий его вопрос.

— Все хорошо. Я каждый день на связи со свадебным агентством.

— Все должно быть на высшем уровне, приглашено много высокопоставленных гостей.

— Я понимаю.

Отец разрезает мясо на кусочки, отправляет несколько из них в рот.

— Твой брак с Маратом очень важен, Даша.

— Я понимаю, — повторяю.

У меня больше нет настроения говорить с отцом, хочется побыстрее уйти. Я снова чувствую себя жалкой десятилеткой, когда чем-то похвасталась перед папой в ожидании, что он похвалит, а в ответ увидела лишь безразличие. Теперь же я, как и в детстве, должна проглотить обиду и вести беседу, как ни в чем не бывало. Какое-то чертово дежавю.

— Это моя единственная возможность спасти бизнес, — вдруг изрекает, от чего приборы выпадают у меня из рук и с громким звоном валятся на фарфоровую тарелку.

— Что!? — мне кажется, я плохо расслышала.

— Плохи мои дела, Даша, и уже давно.

От изумления мой рот приоткрывается сам собой. Не то что бы я очень в курсе того, что происходит в отцовском бизнесе, но, насколько мне известно, там все в порядке. Заводы пережили несколько экономических кризисов и девальвацию рубля.

— Подожди, я не понимаю…

— Пять лет назад, — перебивает меня. — Я решил открыть новое предприятие без Керимова-старшего. Мы с ним давние партнеры, но в какой-то момент я захотел от него отделиться. Денег не хватало, пришлось брать кредит. Но я взял его не в каком-нибудь банке, а в банке Керимова. Так как сумма очень крупная, надо было что-то закладывать. Я заложил свою долю в заводах и этот дом. Мое предприятие прогорело, я должен Керимову огромную сумму с процентами. Таких денег у меня нет. Вся моя доля в бизнесе и этот дом должны были отойти банку Керимова еще пять лет назад. Была только одна возможность спасти ситуацию — чтобы ты вышла замуж за сына Керимова.

Я таращусь на отца, совершенно ничего не понимая. Его рассказ проникает в голову сквозь барабанные перепонки, но мозг отказывается понимать и принимать эту информацию.

Папа пробовал открыть какой-то новый бизнес, взял деньги, заложил долю в заводах… Чего???

— Но… — изрекаю и тут же замолкаю, не находясь, что сказать дальше.

Какой-то бред.

— Это все давно было. Керимов должен был забрать мою долю в заводах и этот дом еще пять лет назад. Он их не взял только потому, что мы должны породниться.

Я все еще в ступоре. В голове миллион вопросов, но ни один не могу сформулировать. Отец своим откровением меня сейчас будто ведром ледяной воды облил. Просто в мыслях не укладывается.

— Теперь ты понимаешь, насколько для нас важен твой брак с Керимовым-младшим?

— Но если Каримов-старший твой давний друг, то почему он просто не простит тебе долг? — наконец-то озвучиваю один из вопросов.

Отец громко хохочет, как будто я сказала что-то смешное.

— Керимовы никогда ничего не прощают. Особенно долги.

— И зачем это им? Женитьба Марата со мной, я имею в виду.

Глава 8. Семейная история

Отец обходит меня и удаляется из кухни, а я так и остаюсь сидеть.

Мужчина, которого я называю папой и боюсь, как огня, на самом деле мне чужой. Моя мать была… Скажем так, женщиной не очень высоких моральных принципов. Сегодня таких называют содержанками или охотницами за миллионами.

Я не знаю, от кого она меня родила. Когда мне было четыре года, родительница вышла замуж за Григория Вершинина, которого я зову отцом. Я помню первую встречу с ним, хотя была совсем маленькой. Мужчина разговаривал со мной любезно, но доброты от него я не чувствовала. Мне было не по себе в его присутствии. В какой-то момент я стала хныкать и просить маму увести меня в другое место, но родительница лишь грубо одергивала меня и продолжала улыбаться своему новому мужу.

Мать любила деньги отчима, а он относился к ней, как к вещи. Спустя некоторое время я стала замечать на мамином теле и лице небольшие синяки. Это было не часто. Я думала, может, мама ударилась о что-то. А однажды я увидела, как отчим поднял на нее руку.

Мне было шесть лет, и я впервые стала свидетелем акта насилия. Мое детское сердечко провалилось в пятки. Я замерла, не могла пошевелиться. Смотрела на то, как отчим возвышался над мамой, а она согнулась, схватившись за щеку. Мать не плакала, отчим не кричал, так что знаю, из-за чего мог произойти тот конфликт.

Через несколько секунд я пришла в себя. Испугавшись, что меня заметят, быстро убежала в свою комнату. Вечером я боялась выходить из нее на ужин. Думала, взрослые будут ругаться. Но ничего подобного. Мама и отчим разговаривали, как ни в чем не бывало. Только на лице родительницы я заметила слой косметики толще обычного.

С того дня я стала бояться отчима еще больше, хотя продолжила называть его папой. Старалась реже попадаться ему на глаза, а в его присутствии быть максимально неприметной. Мне было страшно рядом с ним. Я все время ждала, что он меня ударит. Если отец делал резкие движения, инстинктивно сжималась в комок, думая, что сейчас последует удар.

Как-то раз я случайно разбила хрустальную вазу в гостиной и убежала, оставив осколки. Ваза была большой, стояла на видном месте. Ее отсутствие отчим заметил в первый же вечер.

— Даша, ты разбила вазу? — прохладно спросил папа и впился в меня изучающим взглядом.

От страха у меня заледенел язык. В голове пчелиным роем зажужжали мысли: «Почему он спрашивает об этом именно меня? Он что-то знает? Ему рассказали? Почему он думает, что ваза именно разбита? Может, ее унесла прислуга».

Мое молчание затягивалось, ужас нарастал.

— Даша? — вопросительно глянул.

Отец не повышал тон, не был эмоциональным или агрессивным. Но страх все равно полз под кожей и разливался по венам. Я была уверена: признаюсь — и он начнет меня бить, как маму.

— Не я, — тихо выдохнула.

Сердце сорвалось с тросов и рухнуло. Семилетняя я стояла будто на казни.

— А кто тогда? — уголки его губ приподнялись в снисходительной улыбке.

«Почему он спрашивает именно меня? Он думает, я знаю?».

— Не знаю.

— Подумай хорошо, Даша.

Я была готова разрыдаться и упасть в обморок. Но это бы не помогло. Я уже поняла, что слезы не трогают этого жесткого мужчину.

— Горничная, — едва слышно произнесла.

— Какая горничная?

В этот момент по коридору мимо дверного проема в гостиную проходила женщина. Я ткнула в нее пальцем.

— Она.

— Спасибо, Даша. Можешь идти.

Я бежала в свою комнату так, что сверкали пятки. Там закрылась на щеколду, спустилась по двери и заплакала, дрожа всем телом.

Та горничная была уволена, про вазу больше никто не вспоминал. Я выдохнула с облегчением, но мысленно постоянно возвращалась к этому случаю. Повзрослев, меня стало грызть чувство вины перед ничем не повинной женщиной.

Оно изводило меня, не давало спать по ночам. Я представляла, что, лишившись по моей вине работы, женщина осталась без средств к существованию, голодала, ее дети умирали от каких-нибудь болезней.

Ну а потом я догадалась, почему отец допрашивал именно меня. В гостиной стоят камеры видеонаблюдения, предварительно он посмотрел записи и увидел, что вазу разбила я. Прессинг ребенка был лишь для того, чтобы проверить, скажу ли я правду. Не сказала. Не прошла его проверку на честность. Из-за моей детской трусливой лжи пострадала ни в чем не повинная горничная.

Маме, по всей видимости, нравилась такая жизнь. Она терпела домашнее насилие в обмен на деньги. До тех пор, пока не нашла более богатого мужчину.

Моя мать погибла вместе с любовником, когда бежала от отчима. Я находилась на заднем сиденье в детском кресле и оказалась единственной выжившей в той автокатастрофе. Мне было восемь лет.

Отчим рвал и метал. Нет, не из-за смерти супруги, а из-за ее предательства. Оставался открытым вопрос, что делать со мной. Формально отчим меня удочерил, когда женился на матери. По факту всегда был ко мне холоден и безразличен. А я боялась его, как огня, не осмеливалась поднять взгляд в его присутствии.

После похорон матери я слышала, как прислуга шепталась о том, что хозяин «скорее всего сдаст девчонку в детдом». Ведь зачем я ему? Дочь жены-предательницы неизвестно от кого.

Глава 9. Влипла

В груди не на шутку разыгралось волнение. Как мне вести себя с Витей? Что говорить? В баре я грубила, больше грубить не хочу.

Самая лучшая тактика — быть собой.

— Алло, — поднимаю трубку.

Адреналин шарашит по крови, дыхание сбивается. Почему-то чувствую себя краснеющей школьницей. Давно я так не нервничала из-за звонков.

— Добрый день, у меня пропущенный вызов от вас. Это Виктор Смолов, — его голос слегка сонный и слабый.

В первую секунду меня удивляет столь формальное обращение, а потом я понимаю: у Вити нет моего номера. Это мне его контакт достала Полина через Стаса, а Вите мой телефон никто не давал.

— Привет, — стараюсь произнести уверенно. — Это Даша. Мы познакомились в баре…

Замолкаю, понимая, насколько это тупо — объяснять, кто я. Витя вряд ли мог так быстро забыть девушку, из-за которой ему всадили ножом в живот.

— Привет, — его голос теплеет. — Я очень рад тебя слышать, Даша. Как ты? Как твои дела?

— Кхм, со мной все в порядке. Я не пострадала. Лучше расскажи мне, как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке. Меня перевели в обычную палату. Надеюсь, завтра-послезавтра выберусь отсюда.

— Так скоро? — громко изумляюсь. — Но ты же такое серьёзное ранение получил!

— Ерунда. Там ничего страшного.

— Как это ничего страшного? — продолжаю возмущаться. — Ты потерял много крови! Чуть не умер! Тебе делали переливание!

— Жизненно важные органы не задеты.

— И что? — злюсь. — Нельзя так быстро выписываться. Переливание крови — это очень серьезно…

— А откуда ты знаешь, что мне переливали кровь? — перебивает, задавая резонный вопрос.

Теряюсь. Разве Вите неизвестно, что я провела полночи в больнице, пока его оперировали?

— Врач сказал. Я же с тобой отправилась в больницу, когда скорая приехала. И я пробыла в больнице почти всю ночь, пока не вышел врач и не заявил, что угрозы для твоей жизни нет.

— Да? Я не знал. Спасибо. Мне очень приятно.

— Нет, это я должна тебя благодарить. Витя, ты спас меня. Без преувеличения спас.

— Да брось. Любой на моем месте поступил бы так же.

— Нет, — качаю головой. — Не любой. Мимо нас прошло несколько человек и проехало несколько машин. Никто не остановился. Витя, я так тебе благодарна! А еще чувствую себя очень виноватой. Ты мог погибнуть из-за меня.

— Это была бы не худшая смерть, — изрекает со смешком.

Глупый. Разве можно так шутить?

— Я хочу тебя навестить. Можно?

На этих словах мой голос слегка дрожит. Волнение снова охватило меня. Вдруг Витя откажет? А мне так хочется его увидеть.

— Я был бы очень рад, — тихо отвечает, и от его интонации по телу проходит волна жара. Она распаляет кожу, заставляет сделать жадный глоток кислорода. — Мне нравится твой томный вздох. Можешь повторить для меня?

О Боже, должно быть на том конце провода это прозвучало, как стон! И он услышал! И невесть что подумал!

Пока в панике придумываю, что ответить, Витя начинает слегка смеяться.

— Это была шутка, — говорит расслабленно. А следом добавляет: — Или нет.

— Какой же ты все-таки наглец! — наконец-то обретаю дар речи.

Снова по-доброму смеется.

— Не переживай, Даша, ты привыкнешь к моей манере общения.

«Привыкнешь».

Он рассчитывает, что мы будем много общаться?

А я бы хотела? Не знаю.

Наверное, да. Как с другом. Мне почему-то кажется, что Витя — прекрасный друг. Он и рассмешит, и поможет, и выслушает. И даже спасёт.

— Надеюсь, что привыкну, — улыбаюсь в трубку.

— Подожди. Ты только что согласилась на, так скажем, долгое общение со мной? Я правильно понял?

— Согласилась.

— Тогда сегодня — лучший день в моей жизни.

Смеюсь.

— Я тебя навещу. Завтра можно?

— Можно. Даже нужно.

— Я рада, что ты позвонил, Вить. И… просто спасибо.

— Просто не за что.

Я отбиваю звонок и долго сижу с дурацким счастливым выражением лица. Снова и снова прокручиваю в голове наш разговор. Улыбаюсь, как дурочка. Мечтательно закусываю губу. Представляю нашу встречу. Представляю, как будем друзьями: куда-нибудь ходить, болтать, смеяться.

Но еще не догадываюсь, как серьезно я влипла.

Глава 10. Девушка, как в кино

Виктор

Больница порушила мне все планы. У меня несколько гонок на носу, нужно готовить машину, а я под капельницами. Поскорее бы выбраться отсюда, дела не ждут. Но врач наотрез отказывается выписывать меня так быстро.

Из близких никому не сообщаю, что лежу в больнице. У меня слишком много друзей, начнут переживать и ходить сюда толпами. Не надо. Только Стаса, раз уж был в тот вечер со мной, прошу привезти мне из дома кое-какие вещи, но запрещаю рассказывать кому бы то ни было о случившемся.

Никаких посетителей не хочу, кроме одного. Вернее, кроме одной.

Даша приходит. Как и обещала по телефону, на следующий день. Темные волосы завиты в легкие волны, на лице едва заметный макияж, скромная одежда. Стесняется. Невооруженным взглядом видно.

— Привет, — подходит к моей кровати. Нервно улыбается, садится на стул. — Как твои дела? Как самочувствие? Это тебе.

Кладёт на тумбочку пакет.

— Здесь фрукты, — поясняет. — Я не знаю, какие ты любишь, поэтому взяла всех понемногу.

— Привет, — отвечаю, расплываясь в улыбке. — Я в порядке. Ждал тебя.

Смущается. Заправляет за ухо волосы, прячет глаза.

— Ты не ответил, как твоё самочувствие.

— Да все в порядке. Жду выписку.

— Так быстро нельзя выписываться. Ты получил серьёзное ранение.

Такая строгая и правильная. Хотя чего я удивляюсь. У Даши на лбу написано: «Люблю порядок и дисциплину».

— Ты сама как?

— Я в полном порядке.

— Точно? — с подозрением оглядываю ее с головы до ног. На видных частях тела ни синяков, ни ссадин нет.

— Точно. Ты успел вовремя.

Ее голос звучит с благодарностью. Я же мыслями возвращаюсь в тот вечер. В груди снова вспыхивает неконтролируемый гнев, когда перед глазами встает картина почти что изнасилования.

— Витя, я очень тебе благодарна, — едва слышно бормочет. — Спасибо большое. И извини, пожалуйста, что грубила в баре при знакомстве.

Она похожа на маленького робкого котёнка, которого только что принесли в дом с холодной улицы. Также боится глаза поднять, шаг сделать. Хоть и сидит на стуле возле меня, а видно, что ей некомфортно и хочется забиться в угол.

Со мной происходит какая-то чертовщина, когда я смотрю на Дашу. Она мне нравится — это факт. Но мне много какие девушки нравились, а не от одной так не штормило. На эту же гляжу и будто пьянею. Ее скромность, робость и застегнутая на все пуговицы блузка заводят похлеще самого откровенного порно.

Хотя я помню Дашу без кофты в белом кружевном лифчике. Я почти умирал, а эта картина воскресила меня. Даже истекая кровью, я не мог не любоваться ее грудью. Она не очень большая, но в ладонь поместится. Идеально.

Чем больше думаю о груди Даши, тем быстрее кровь приливает к паху. Черт. Сейчас не самый подходящий момент. Хорошо хоть я укрыт плотным одеялом. Стараюсь прогнать мысли о Даше в нижнем белье, но даже если об этом не думать, все равно завожусь от одного близкого присутствия девчонки.

Мы молчим. Она в неуверенности закусывает губу, смотрит куда-то в угол палаты. Чёрные длинные реснички, подведённые аккуратными стрелками, порхают, словно птички. Залипаю на эту картину. Ничего сексуальнее в жизни не видел.

— В общем, спасибо тебе, Витя, — неразборчиво мямлит.

— Ты обещала мне свидание, — громко заявляю.

Дергается. Лицо из смущенного становится перепуганным.

— Ээээ… — и замолкает, не зная, какую отговорку придумать.

Что? Решила соскочить!?

— Ну уж нет, ты меня не продинамишь! Ты пообещала мне свидание. Я хоть и был при смерти, но хорошо запомнил.

Обреченно выдыхает.

— Хорошо, — соглашается, очевидно, от безвыходности. — Да, я обещала.

Неприятно колет тот факт, что Даша, судя по всему, пойдет на свидание со мной через силу. Я никогда не заставляю девушек что-то делать. Это в первую очередь унизительно для меня самого. Я хочу, чтобы девушка сама хотела ходить со мной на свидания, снимать передо мной одежду и проводить ночи в моей постели. Принуждать их к этому — удел моральных уродов.

Но мне нужно получить от Даши шанс. Всего один шанс! И все последующие свидания со мной она будет ждать с нетерпением. А когда Даша окажется в моей постели, сама не захочет из нее выбираться.

Прикоснуться к ней сейчас — кажется чем-то жизненно необходимым. Накрываю ее худую ладошку своей. Вздрагивает. Сжимаю руку, переплетаю наши пальцы. Даша не просит меня прекратить — и на том спасибо. Замерла, не шевелится. Только шумно дышит через слегка приоткрытые губы. Медленно отрывает взор от наших ладоней и поднимает на меня.

Тепло Даши будто проникает в меня. Я напитываюсь этой девушкой, а мне все мало и мало. Хочу еще. Хочу не только ладонь ее трогать. Всю ее хочу трогать. Хочу, чтобы Даша нежилась в моих руках, извивалась и стонала.

Когда второй рукой Даша осторожно, с опаской, касается моих татуировок, едва ощутимо проводит по ним кончиками пальцев, кровь окончательно отливает от мозга к паху.

Глава 11. Дружеская встреча

Неделю спустя

«Дорогой Виктор!

Имеем честь пригласить Вас на нашу помолвку. Мы будем счастливы, если Вы разделите этот радостный день с нами.

С любовью,

Марат и Дарья»

Убираю приглашение на помолвку для Вити в белый конверт. Сегодня у нас свидание, хотя мне больше нравится называть его дружеской встречей. Витя явно рассчитывает на что-то большее со мной, но я не могу ему это дать. Думаю, будет правильно при новой личной встрече обозначить, что я — чужая невеста. Просто чтобы у Виктора не было ложных ожиданий.

Вот только к дружеской встрече с Витей я готовлюсь так, как не готовилась ни к одному свиданию с Маратом. Несколько раз перебираю весь свой гардероб, но все вещи кажутся мне некрасивыми и неподходящими. Тогда отправляюсь в торговый центр. Обойдя магазины, снова ничего не нахожу.

Уже хочу выть от отчаяния, когда случайно замечаю на манекене одного из бутиков маленькое белое платье. Оно чуть выше колена, с длинными рукавами, а ниже талии слегка раслешеное. В самом низу подола расшито чёрным кружевом. Скромное и со вкусом.

Договариваюсь с Витей, что он подъедет за мной днем к университету. Хоть занятия уже и закончились, а диплом вычитан, все равно нужно прийти в универ, чтобы обсудить с научником мою презентацию и десятиминутную речь на защите.

— Вау, какая ты сегодня красивая! — Полина восхищенно оглядывает меня, когда я захожу в столовую и направляюсь к ее столику.

Подруга свой диплом еще дописывает. У нее крайне вредный научник, который придирается чуть ли не к каждому предложению.

— Спасибо, — кокетливо поправляю волосы и делаю аккуратный маленький глоток кофе из стаканчика.

— Ты куда-то идёшь?

— Да, мы с Витей договорились, что он за мной заедет.

Голубые глаза Полины становятся, как пятирублевые монеты.

— Свидание? — заговорщицки спрашивает с придыханием.

— Дружеская встреча, — поправляю. — В знак благодарности за то, что он меня спас.

— Дружеская встреча, на которую ты оделась так, как не одевалась ни на одно свидание с Маратом.

— Откуда ты знаешь, как я одевалась на свидания с Маратом?

— Так я же тебя спрашивала, в чем ты ходила, когда ты мне рассказывала про встречи со своим женихом. Ты отвечала, что в джинсах.

Что правда, то правда. На свидания с Маратом я не парилась, как одеваться. Так почему же мне важно, в чем я буду на встрече с Витей? В голову лезет мысль «Хочу ему нравиться», но я ее отгоняю. Мне незачем нравиться Вите.

— У меня хорошее настроение. Сейчас лето, мы закончили учебу. Почему бы и не одеться красиво на прогулку с другом?

— А вы уже друзья?

Неопределённо веду плечами. Я и сама пока не знаю, как обозначить наше с Витей ежедневное общение. Мы переписываемся целыми днями! А по вечерам он мне звонит. И, кажется, за неделю я так привыкла просыпаться и видеть на экране смартфона «Доброе утро» от Вити, что уже не представляю дней без его приветствия.

О чем мы так много говорим? Я даже не знаю. Обо всем на свете. О кино, о музыке, о машинах, об учебе… У нас всегда есть тема для разговора. Я много смеюсь, потому что у Вити прекрасное чувство юмора. За всю жизнь, наверное, я столько не смеялась, как за неделю переписок с Витей.

А когда он мне звонит перед сном, сердце замирает. По телу гуляет легкое волнение, голос слегка подрагивает. Но потом Витя говорит что-нибудь смешное, и я расслабляюсь.

Мне нравится слушать его. Не важно, о чем Витя рассказывает, я прикрываю глаза и наслаждаюсь. Его голос обволакивает меня, становится тепло и уютно. Еще никогда и ни с кем мне не было так приятно просто разговаривать. Даже с Полиной, хотя она моя лучшая подруга.

— Да, мы подружились, — отвечаю на вопрос.

— Он знает, что ты выходишь замуж?

Больной вопрос.

— Еще нет. Скажу сегодня, когда будем гулять. Я приготовила ему пригласительный на мою помолвку. На свадьбу тоже приглашу.

— Эх, бедный Витос, — вздыхает Полина. — Сегодня его сердце будет разбито.

Слова подруги коробят меня. Витя не скрывает своей симпатии ко мне как к девушке. Не как к подруге. Я, наверное, трусиха, что до сих пор не сказала ему о скорой свадьбе. Надо было еще в больнице это сделать. Но я не смогла. Язык не повернулся. Да и не хотелось тащить в наш разговор посторонних людей, даже если это мой жених.

Наша встреча в больнице была чем-то таким… Только между нами. А когда Витя сжал мою руку, я чуть не умерла от нахлынувших ощущений. Никаких слов не хватит, чтобы описать их.

— Не думаю, что за столь короткое знакомство Витя влюбился в меня насмерть. А что у тебя с этим Стасом? — перевожу тему.

От моего вопроса Полина тут же засияла, как новогодняя елка.

— У нас все хорошо. Мы, кажется, встречаемся.

— Кажется? Или встречаетесь?

Закатывает глаза.

Глава 12. Чужая невеста

У двери из здания университета я притормаживаю. Оглядываю себя. Платье, которое купила специально для встречи с Витей, вдруг начинает казаться слишком праздничным. Белое, со слегка расклешенной юбкой.

Ну зачем я оделась так, будто у нас… свидание? Еще и лодочки на шпильках. Выгляжу нелепо. Это ведь просто дружеская встреча.

Ох…

Но уже ничего не поделаешь. Набрав в грудь побольше воздуха, открываю дверь и бегу вниз по ступенькам. Чем ближе я к Вите, тем сильнее волнение. Он стоит, привалившись к крылу автомобиля. В джинсах, рубашке с закатанными рукавами и солнечных очках. Красивый и сильный.

За темными линзами не вижу, куда именно направлен его взгляд, но каждым миллиметром своей кожи ощущаю, что на меня.

— Привет, — произношу, приблизившись вплотную.

— Привет.

Витя кладёт ладонь мне на талию и придвигает к себе. В следующую секунду я оказываюсь прижата к его руди. Губы Виктора касаются моей щеки. От столь неожиданно близкого контакта меня словно парализует.

— Очень рад тебя видеть, — горячий шёпот обжигает ухо. Затем Витя целует меня в висок. — Прекрасно выглядишь.

Сглатываю. О Боже, он же не подумает, что я оделась так специально для него!?

Я все еще в объятиях Вити, вплотную к нему. Ни пошевелиться не могу, ни вдохнуть. Чувствую тепло его тела, оно проникает в меня сквозь мужскую рубашку и платье. Это ощущение кружит голову.

Витя снова целует меня в щеку. Я должна отстраниться, прекратить это, но не двигаюсь, будто приросла к одной точке. Уже вторая его ладонь на моей талии. Идет вверх, перемещается на спину, тонет в распущенных волосах.

— Вить… — нахожу в себе силы произнести.

Он тут же убирает с меня руки.

— Прости.

Пользуясь моментом, делаю маленький шаг назад.

— Поехали? — спрашивает.

Киваю.

Витя раскрывает передо мной переднюю дверь, и только сейчас я нормально оглядываю его автомобиль. Это… необычная машина. Она белого цвета с двумя синими полосками на капоте. Двухдверная, передняя часть автомобиля очень вытянута.

Залезаю в светлый кожаный салон. Здесь приятно пахнет, много кнопок. Оглядываюсь. Сзади тесновато, два человека поместятся, но не более.

— Что у тебя за машина? — спрашиваю, когда Витя садится за руль.

— Мустанг.

— Никогда не слышала.

— Это гоночный автомобиль марки «Форд».

— А. «Форд» я знаю.

Пристёгиваюсь. Мне становится не по себе в закрытом пространстве рядом с Витей. Снова одолевают нервы и смущение.

— Куда мы сейчас? — задаю вопрос, когда Витя трогается с места.

— Давай пообедаем, а потом, куда ты захочешь.

— Хорошо.

Платье на мне не сильно короткое, почти до колен. Но в сидячем положении подол слегка задрался. Взгляд Вити то и дело опускается на мои ноги. И это вызывает какие-то новые чувства. Нервы и смущение сменяются приятным волнением. Мне хочется, чтобы Витя и дальше смотрел на меня, восхищался. Новые ощущения концентрируются внизу живота и разливаются сладкой патокой.

Обстановка в салоне накаляется, казалось бы, без видимой на то причины. Мое дыхание становится чуть более шумным. Дыхание Вити тоже. Я хочу, чтобы он положил руку мне на колено, погладил по голой коже. Очень странное желание. Но Витя почему-то не делает этого, обеими ладонями держится за руль. Вцепился в него так, будто сейчас отберут.

Закусываю губу и закидываю ногу на ногу. Платье задирается еще выше, оголяя больший участок кожи. И да, Полина была права насчёт ежедневки. Хорошо, что перед выходом из универа я зашла в туалет и приклеила ее к трусикам. Иначе на подоле белого платья было бы не избежать мокрых пятен.

Витя вцепился в руль до побелевших костяшек. Замечаю, что на его шее проступила испарина. Умом понимаю, что пора прекратить, я творю какую-то дичь. Зачем-то провоцирую парня, который не скрывает своей симпатии ко мне. Хотя у меня в сумочке лежит для него приглашение на помолвку, а сама я решила с ним просто дружить.

— Может, включишь музыку?

Вытягиваю ноги вперед, опускаю задравшийся подол платья, а на колени кладу сумочку. Витя прослеживает за моими движениями. Молча включает не только радио, но и кондиционер посильнее. Глубоко вдыхаю и выдыхаю. Напоминаю себе, что я — чужая невеста.

Мы приезжаем в приятный ресторан не очень далеко от моего университета. Витя забронировал столик на двоих у панорамного окна.

— Здесь очень мило, — оглядываю интерьер в светлых тонах.

— Ты говорила, что любишь морепродукты. Этот ресторан специализируется на блюдах с ними.

В меню действительно почти все из рыбы и морепродуктов. Я беру норвежский суп с крабом и свежевыжатый сок. Витя, по всей видимости, не любитель рыбы и морского, потому что заказывает единственный в меню стейк мяса.

— Как ты себя чувствуешь после выписки?

Меня по-прежнему беспокоит здоровье Вити. На мой взгляд, он слишком быстро выписался после такого серьёзного ранения и переливания крови.

Глава 13. Мазохист

Виктор

Сходу даже не могу вспомнить, когда у меня последний раз был такой облом. Бывало, что девушки отшивали меня сразу. Но чтобы флиртовали и соглашались на свидание, а потом заявляли о скором замужестве, — такое впервые.

Я, блядь, даже не знаю, как реагировать. Хочется что-нибудь расхерачить. И я бы, как минимум, со всей силы долбанул кулаком по рулю, если бы не сидящая на соседнем сиденье Даша. Она вжалась в кресло, опустила голову и закрыла лицо распущенными волосами. Как провинившийся ребенок.

Дружбу мне предложила.

ДРУЖБУ!!!

В гробу я видал эту дружбу. У меня член колом стоит от одного мимолетного взгляда на Дашу. Дружить и дрочить — не про меня.

— Останови здесь, — подаёт голос, когда до ее дома остается семь минут езды.

— Мы еще не приехали.

— Я знаю. Останови, я выйду здесь и дойду пешком.

Семь минут езды на машине — это минут двадцать пешком.

— Далеко идти, — отрезаю.

— Не далеко.

Блядь, что на нее нашло!?

— Даша, я не буду высаживать тебя на проселочной дороге после того, как ты едва не пережила изнасилование! — рявкаю.

— Если ты поедешь дальше, то тебя засекут камеры видеонаблюдения.

— И что?

— Я не хочу, чтобы мой отец знал, что меня довозит до дома посторонний парень.

От такого заявления я даже поворачиваю к ней голову.

— Как ты уже знаешь, скоро я выхожу замуж. Мой жених — сын папиного партнера по бизнесу. Отцу не понравится, если он узнает, что я общаюсь с еще какими-то парнями помимо своего жениха.

Этот бред сивой кобылы Даша произносит на полном серьезе.

— И что сделает твой папа? — спрашиваю с сарказмом. — Поставит тебя угол? Лишит карманных денег? Заберёт на выходные телефон?

— Не знаю, но не хочу проверять, — прохладно отвечает и отворачивается к окну. — Останови, пожалуйста, иначе я буду вынуждена выпрыгнуть из машины на ходу.

Даша явно не шутит. Хотя выпрыгнуть все равно не сможет, потому что двери автомобиля заблокированы. Съезжаю на обочину и жму на тормоз.

— Спасибо, что довез. Дальше я дойду пешком. Не переживай, здесь безопасно. Через триста метров начнутся камеры видеонаблюдения вплоть до самого дома.

Отстегивает ремень и поднимает на меня глаза. Замирает. Хочет что-то сказать, но не решается. Я тоже не знаю, какие слова произнести. Чувствую, как изнутри тоска разъедает. За какую-то несчастную неделю Даша так глубоко проросла в меня, что вырывать ее с корнем неимоверно больно.

— Ты придёшь? — робко интересуется.

— На твою помолвку?

— Да…

— Ты издеваешься?

— Нет…

И ведь реально не издевается, а вполне серьезно приглашает. С ее сексуальных губ срывается полувздох-полустон. Погрустнела.

— Ладно… — мямлит. — Спасибо, что довез. Пока.

— Напиши мне сообщение, когда зайдёшь домой. Навигатор показывает, что идти пешком пятнадцать минут. Я засекаю время. Если ровно через пятнадцать минут не придёт сообщение, то я поеду за тобой.

— Хорошо.

— Пока.

Разблокирую двери, и Даша выходит. Провожаю ее ровную осанку тоскливым взглядом, пока Дарья не скрывается за поворотом. Оставшись совсем один, позволяю себе долбануть со всей силы по рулю.

Более нелепую ситуацию представить сложно. Я зол на себя, на Дашу, на ее дебильного жениха. Хоть никогда его и не видел, но желание набить ему морду такое сильное, что кулаки зудят.

Даже не через пятнадцать, а через двенадцать минут, от Даши приходит сообщение:

«Я дома. Все хорошо»

Отвечаю «Ок» и трогаюсь с места, чтобы убраться восвояси. От кипящей внутри злости мне едва ли удаётся ехать в допустимом скоростном режиме. Как только приезжаю к себе, сразу иду херачить грушу. Мне надо выпустить пар.

Вечером решаю пойти на тусовку к приятелю. Сначала я отказался, думал, что весь день проведу с Дашей, но после таких новостей мне точно нужно набухаться. Захожу в дом Демида и сразу вижу множество знакомых лиц. Вечеринка в самом разгаре. Алкоголь льётся рекой, музыка орет так, что закладывает уши.

Беру стакан виски и падаю на диван. Рядом тут же возникают знакомые. Что-то говорят, пытаясь перекричать музыку, но я даже не предпринимаю попыток расслышать. Пошли все к черту.

Пью виски и думаю о Даше. Нутро, сука, выворачивает. Это ж надо было так конкретно запасть на нее. Вроде и видел всего пару раз, а въелась под кожу. А когда мы сегодня ехали в ресторан, будь я проклят, если она не специально соблазняла меня своими ногами. Я думал, член порвёт ширинку джинс. Еле держался, чтобы, наплевав на дорогу, не засунуть ей под платье руку.

Готов поспорить, на что угодно: она была мокрая.

А потом херак — и «Я выхожу замуж за другого».

Глава 14. Один из самых счастливых дней

Тяжелые изнуряющие дни тянутся мучительно долго. Я разрываюсь между подготовкой к помолвке, защитой диплома и Витей, который полностью занял мои мысли.

Все из рук валится, все раздражает, все бесит. Психую, срываюсь на свадебных подрядчиков. А потом просто опускаюсь лицом в ладони и реву.

Витя меня игнорирует. Первый не пишет и не звонит, а на мои сообщения отвечает прохладно и через раз. Да, я понимаю, что он рассчитывал на что-то большее, но почему он не может со мной хотя бы просто дружить!? Я нашла Виктора в соцсетях, у него пятьсот подруг в друзьях, все его лайкают, пишут комменты, а он им охотно отвечает.

Я что, не могу стать для него пятьсот первой подругой!? Почему с ними он дружит, а со мной не хочет!?

Рыдания душат, тоска разъедает. Ничего не хочу, никого не хочу. Пытаюсь сама себе ответить на вопрос, почему мне так важна дружба с парнем, которого видела всего три раза, и не нахожу ответа. Просто интуитивно понимаю: Витя мне нужен. Очень нужен.

Хотя логика и здравый смысл подкидывают вопросы вроде: «А как ты, Даша, объяснишь присутствие в твоей жизни друга Виктора мужу Марату?». Не знаю, как. Не хочу сейчас об этом думать. Как-нибудь объясню.

Тем более что Марат разрешил мне иметь друзей. Правда, в работе отказал. В тот же вечер после неудачного свидания с Витей я спросила у папы насчёт трудоустройства на наши заводы. Он пожал плечами и сказал, чтобы я обсудила это с Маратом.

Я позвонила жениху. Сначала он долго не брал трубку, потом ответил сонным голосом, что было удивительно. Разница во времени с Лондоном — три часа. Если у нас было 17:00, то там 14:00. Марат спал в два часа дня. Сразу возник вопрос, а чем он занимался всю ночь. Но я, конечно, стала спрашивать.

— Привет, извини, что разбудила, — сказала первой.

— Все нормально, — зевнул. — Что-то срочное?

— Я хотела поговорить насчёт работы. Я же закончила учиться, мне пора куда-нибудь устраиваться. Я подумала, что будет логично, если я начну работать на наших предприятиях. Папа сказал, обсудить это с тобой.

На том конце провода повисло молчание.

— Я окончила факультет международных экономических отношений МГИМО, — напомнила на всякий случай, вдруг забыл.

— Я знаю, где ты училась. Но не думаю, что это хорошая идея.

— В смысле? — не поняла его последний комментарий. — Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что тебе не следует работать.

— На наших предприятиях? — все еще не понимала. — Или вообще?

— Вообще.

Теперь уже я замолчала в ступоре.

— Подожди, не понимаю ничего… — пробормотала растерянно.

— Я не хочу, чтобы ты работала, — в его тоне послышались стальные категоричные нотки, которых я раньше не замечала. — Так понятно?

— Но почему?

— Потому что в мои представления о семье не укладывается где-то пропадающая целыми днями жена.

— Почему «где-то пропадающая»? — все еще не понимала. — Работа — это не «где-то».

— Даша, давай ты не будешь со мной спорить? — снова послышалась сталь в голосе.

Я аж начала задыхаться.

— И чем мне заниматься целыми днями, когда ты сам будешь на работе?

— Следить за порядком в нашем доме и воспитывать наших детей.

Я потеряла дар речи. Нет, делать уборку и готовить для меня не проблема, хоть я и выросла в окружении многочисленной прислуги. Но это же не значит, что я с утра до вечера должна сидеть дома и намывать полы.

— И еще для меня важно, чтобы ты всегда хорошо выглядела, — продолжил. — Я не хочу, чтобы однажды ты превратилась в клушу в халате. Так что вместо работы ходи лучше в салоны красоты.

— Странно, что мы не обсудили модель нашей будущей семьи ранее. Ты не мог все это озвучить несколько лет назад?

— А что-то бы изменилось? Ты бы отказалась за меня выходить?

Эти вопросы пробирают меня на смех. Истеричный смех. Они звучат с очевидной издевкой. С большим и жирным намеком на безвыходное положение моей семьи.

— Нет, не отказалась бы, — ответила, отсмеявшись. — А друзей мне можно иметь? Куда-нибудь ходить? Видеться с подругами?

— Не в ущерб семье можно.

— Спасибо.

— Даша, ты своей злостью портишь нервы только себе, — обратил внимание на сарказм в моем голосе. — Мы сможем хорошо и счастливо жить, если не будет никаких протестов и истерик с твоей стороны. Я не тиран и не диктатор, но в моей семье всегда будет патриархальный уклад, нравится тебе это или нет. Занимайся детьми и домом, встречай меня с работы, не лезь с лишними вопросами — и все у нас будет в порядке.

Эту длинную речь Марат мог бы сократить до одной фразы: «Знай свое место».

— Почему ты захотел на мне жениться? — задала последний вопрос. — Почему именно я?

На несколько секунд воцарилась тишина.

— Нет какой-то одной причины.

— Ну озвучь несколько.

Глава 15. Помолвка

Я убита.

Растоптана, уничтожена.

Меня словно с грязью смешали и безразлично перешагнули.

— Ужас! Я еле тебя нашла в этом дворце! — в комнату врывается Полина. — Тут заблудиться можно!

Не реагирую на появление подруги. Полина приближается и с подозрением меня осматривает.

— Ты в порядке?

Перевожу на нее стеклянный взгляд.

— Даша, что-то случилось? — спрашивает с тревогой. — Ты на себя не похожа.

— Марат не приедет на помолвку.

Полина таращит глаза.

— В смысле!? То есть, помолвки не будет!?

— Будет, но без Марата.

Подруга приоткрывает пухлый рот, но не произносит ни звука. Только длинными нарощенными ресницами хлопает.

— Приступим? — в спальне появляется команда визажистов и парикмахеров.

Мне хочется истерично рассмеяться в голос, но вместо этого послушно встаю и шагаю к туалетному столику. В зеркале замечаю, как шокированная Полина плюхается на диван.

Я похожа на безэмоциональную мумию. Просто послушно открываю и закрываю глаза, когда просит визажист, наклоняю голову, как просит парикмахер. Мне абсолютно все равно, какую прическу мне сделают и как меня накрасят.

— Жениху надо будет укладывать волосы? — спрашивает парикмахер, когда заканчивает со мной.

— Нет.

Полина уже где-то достала бутылку шампанского. Сидит на том же диване, взвалив ноги на маленький столик из красного дерева, и делает глотки из бокала.

— Прости, что начала раньше времени, — прослеживает за моим взором. — Просто такая шокирующая информация. Помолвка без жениха.

— Помоги мне надеть платье.

Подруга подскакивает и бежит к манекену. Я удаляюсь в ванную, чтобы надеть новый дизайнерский комплект нижнего белья. Моя кожа гладкая и шелковистая, как у младенца. Помня о желаниях своего жениха, я провела весь вчерашний день в спа салоне.

— Можно? — Полина коротко стучит в дверь.

Я уже надела белоснежные кружевные стринги, пояс и прозрачные чулки. Бюстгальтера не будет, платье на груди с подкладкой.

— Да.

Полина помогает мне надеть платье, а потом осматривает с головы до ног.

— Ты очень красивая! Но как так…

— Он позвонил и сказал, что не успел закончить важные дела.

— И как же будет помолвка без жениха!?

Пожимаю плечами.

— Мы уже пять лет помолвлены. Сегодняшнее мероприятие — просто формальность.

— Но ведь Марат должен был попросить твоей руки и надеть кольцо на палец!

— Я и так могу носить это кольцо.

Я вижу, что Полина хочет сказать больше и в очередной раз облить помоями Марата, но сдерживается. Хотя сейчас я бы не стала защищать своего жениха. Я всегда была на стороне Марата, постоянно одергивала Полину, когда ее заносило и она позволяла себе выказывать пренебрежение в его адрес.

Но сегодняшний поступок Марата — это, как минимум, публичное унижение меня.

— А на свадьбу-то он хоть приедет? — тихо интересуется.

— Не знаю. Если не приедет, я не расстроюсь.

Гости уже собираются в вэлкам-зоне в саду. Их угощают закусками и напитками, ведущий шутит и создаёт праздничное настроение. На территорию дворца заезжает кортеж Керимовых и моего отца. Выходят родители Марата и две его младшие сестры.

Мой отец приехал со своей… так скажем, женщиной. После гибели моей матери у него их много было, я всех не запоминала. С кем-то он состоял в отношениях долго, они даже переезжали в наш дом, а с кем-то не очень. С этой он пару лет, кажется. Но постоянно она в нашем доме не живет.

Я прошу Полину спуститься в сад к гостям, а сама перемещаюсь в отдельную залу для родственников, куда сейчас поднимутся папа с Керимовыми.

— Даша, ты такая красивая! — первой в комнату входит мать Марата, Римма Айдаровна.

— Платье шикарное!

— Да, шикарное! — восторгаются его сестры, Алсу и Эльвира.

— Ох, Марат локти будет кусать, что пропустил, — добавляет Алсу, закатывая глаза.

Они все меня раздражают. Своей наигранной вежливостью, притворным дружелюбием.

— Милая моя, — Римма Айдаровна берет меня под руку и отводит немного в сторону. — Не расстраивайся, пожалуйста. Марат очень хотел приехать, но возникли важные дела.

— Важнее, чем наша с ним помолвка?

Римма Айдаровна вздыхает.

— Я прекрасно тебя понимаю, милая, — грустно улыбается. — Я сама много раз оказывалась в такой же ситуации. Мой муж не забирал меня из роддома ни с одним из детей. В день выписки звонил и говорил, что не может приехать. Со всеми тремя детьми я уезжала из роддома на такси.

— То есть, у вас это семейное? — хмыкаю.

Глава 16. Жизнь необычного человека

Я одновременно испытываю и радость, и разочарование от появления Вити.

Радость — потому что ужасно по нему скучала. А разочарование, потому что он будет надо мной насмехаться и стебаться.

Мой жених не приехал на нашу помолвку. Ха-ха-ха.

Вытираю мокрые щеки и гляжу прямо перед собой.

— Что тебя сюда привело? — интересуюсь прохладно.

— Ты же меня пригласила.

— А ты вроде как отказался приезжать.

— Вспомнил, что у меня где-то валяется костюм. Не надевал его со школьного выпускного. Вот решил выгулять.

— Ммм, — тяну. — Ну это, конечно, уважительная причина.

Замолкаем. Я смотрю прямо, а Витя смотрит на меня. Мне не по себе. Я хотела остаться одна без лишних глаз, чтобы не надо было ни с кем разговаривать. А вместо этого пришел человек, по которому я пролила не один литр слез за последние несколько недель.

— Рада была тебя повидать.

Поднимаюсь с лавочки и направляюсь по дорожке в сторону Вити, чтобы обойти его и вернуться в банкетный зал. Но как только я равняюсь с Виктором, он тут же перехватывает меня рукой и вжимает в свое тело.

Замираю, не шевелюсь, чувствуя, как легкие наполняются его запахом. Наркотическим для меня. От этой зависимости потом будет не отделаться.

Витя не просто держит, он меня обнимает: одной рукой за талию, второй за плечи. Прижимает крепко к себе, проводит носом по волосам.

— Даша… — шепчет.

К горлу подступает ком. Я начинаю дрожать, изо всех сил стараясь сдержать слезы, но в итоге не выдерживаю. Всхлипываю прямо в его белую рубашку.

Слезы льются ручьём, я плачу и плачу, не имея сил успокоиться. Вся моя боль выходит наружу, все мои страдания. Витя продолжает крепко меня держать, ни на секунду не ослабляет объятие. Даёт мне выплакаться, выплеснуть все, что копилось внутри.

— Я испортила твою рубашку, — произношу севшим от слез голосом, когда наконец-то отрываю лицо от его груди. На белой ткани красуется огромное разноцветное пятно от поплывшей косметики.

— Ничего страшного.

Витя нежно гладит меня по волосам, давая понять, что все в порядке. Успокаивающими движениями водит вверх-вниз.

— Он не приехал, — тихо произношу. Боюсь поднять на Витю глаза, поэтому смотрю в сторону. — Не приехал на нашу помолвку.

Молчит. Я кожей чувствую, в каком Витя шоке.

— Значит, у тебя больше нет жениха? — спрашивает с надеждой.

Горько ухмыляюсь и качаю головой.

— Есть.

— Но если он не приехал на помолвку.

— Мы уже пять лет помолвлены. Он сын папиного партнера по бизнесу. Я должна выйти за него замуж.

— Должна? — уточняет одно конкретное слово.

— Да. Должна.

— Почему?

— Потому что так решил мой папа.

— Даша, ты себя слышишь?

Обычные люди никогда меня не поймут. Полина тоже не понимает, почему я не могу послать отца на три буквы. У обычных людей все просто: они делают, что хотят, и искренне не понимают тех, кто не может делать, что хочет.

А я никогда не жила жизнью обычного человека. И дело здесь не в чувстве вины или в благодарности за то, что приёмный отец не отправил меня в детский дом после гибели матери и ее любовника. А просто потому, что я знаю своего отца. Я знаю, на что способен этот человек с теми, кто ему перечит.

Я не могу, как советует Полина, уйти из дома и устроиться на работу, чтобы перестать зависеть от папы. Он меня везде найдёт. Отцу надо, чтобы я вышла замуж за Керимова, и точка.

Правовое государство и демократия? Это не про страну, где все решают связи. А у моего отца их достаточно и в правоохранительных органах, и в прокуратуре. Так что качать права и размахивать паспортом, где написано, что мне больше 18 лет, не выйдет.

— Да, я себя слышу. Я должна выйти замуж за жениха, которого мне выбрал папа. Можешь смеяться, можешь недоумевать, можешь считать меня странной.

— А что будет, если ты скажешь в загсе «Нет»?

— Не хочу проверять.

Когда погибла мама, прислуга еще кое-что болтала помимо того, что Григорий Вершинин отдаст меня в приют. Горничные шушукались, а не была ли подстроена авария. Экспертиза выявила неисправность в автомобиле. Мол, не странно ли, что автомобиль олигарха неисправен?

Возможно, это просто сплетни прислуги. Но я не хочу проверять их на себе.

Сопротивление уместно тогда, когда в нем есть смысл. В противном случае, сопротивляться — это значит только навредить себе. Куда полезнее найти в сложившейся ситуации плюсы, что я и сделала. Я нормально живу, ни в чем не нуждаюсь и не испытываю на себе какие-то особенные тяготы. После свадьбы с Маратом будет то же самое. Не самая плохая жизнь, я считаю.

— Я не буду смеяться, недоумевать и считать тебя странной.

— Спасибо.

Глава 17. К звездам

Это безумие. Я сбегаю с собственной помолвки с малознакомым парнем, которого видела всего несколько раз.

Захожу в банкетный зал и выискиваю Полину. Они со Стасом медленно крутятся на танцполе и целуются. В обычном сарафане и в полумраке помещения мало кто узнает во мне невесту, поэтому пересекаю зал и подхожу к подруге. Трясу ее за плечо.

Нехотя Поля отрывается от Стаса и переводит на меня пьяный взгляд. Но пьяный отнюдь не из-за выпитого алкоголя, а от состояния, в котором она находится рядом с этим парнем.

— Полин, я ухожу. Вот ключ от замка и от номера, можете провести здесь со Стасом выходные. Я предупредила персонал, что вместо меня и Марата будет другая пара, — протягиваю ей в ладонь карточку.

Подруга хоть и удивлена, но ключ берет.

— А куда ты уезжаешь? Мы со Стасом тоже собирались уходить.

— Не уходите, оставайтесь здесь на все выходные. В замке есть спа, бассейн, тренажерный зал, сауна, хаммам, можно заказать прогулку на лошадях, — перечисляю все прелести, которыми должны были воспользоваться я и мой жених.

Полина хоть и была в курсе моей программы на ближайшие дни, а все равно в шоке от ее насыщенности. Ну или от того, что это все теперь достанется ей и ее новому парню.

— Эм… — сомневается. — А нам точно можно? А вдруг твой папа будет против?

— Помолвку оплачивал Марат. А ему все равно.

— Но ты его предупредила?

— Да, — вру, чтобы Полина поскорее согласилась.

— А куда ты уезжаешь? Почему сама не хочешь провести тут выходные?

— Я уезжаю с Витей.

Произношу это и прикусываю язык, понимая, как двусмысленно звучит. Глаза Полины загораются таким знакомым мне за годы нашей дружбы любопытством.

— С Витей? Куда?

— К звездам! Все, Поль, мне пора, — целую ее в щеку. — А вам со Стасом приятно провести выходные.

Не дожидаясь новых вопросов, выбегаю из зала и стремительно направляюсь к Виктору, который ждет меня у ворот на улицу.

— Все ок? — спрашивает, когда приближаюсь.

— Да, я попрощалась с Полиной.

Мы выходим за пределы территории замка, Витя берет меня за руку и переплетает наши пальцы. Не боясь, что кто-то увидит меня уходящей с собственной помолвки с другим парнем, уверенно направляюсь к машине. Витя открывает передо мной переднюю дверь Мустанга, и я залезаю в салон. Рассматриваю его. Мне здесь нравится. Всего второй раз сижу в этой машине, а такое чувство, что она мне, как родная.

— Уверена? — спрашивает Витя, заводя мотор.

— А ты нет?

— Я никогда не сомневаюсь в том, что делаю.

— Сейчас я тоже не сомневаюсь.

Больше не спрашивая, Витя трогается с места.

Это чувство свободы. Которой у меня никогда не было. Совершить что-то безрассудное, что-то неправильное, но такое классное.

Почти ложусь на переднем сиденье, опускаю наполовину окно и вытягиваю руку. Теплый летний ветер приятно ласкает пальцы. Он попадает в салон, треплет мои волосы. Поворачиваю голову к Вите. Он делает вид, что сосредоточен на дороге, но выражение его лица выдает, какой он довольный.

Непроизвольно любуюсь этим парнем. Рядом с Витей с моим телом происходит что-то странное. Жар волнами гуляет от головы до ног, а потом концентрируется внизу живота. Между ног становится влажно и начинает ныть, хочется сжать бедра.

Хоть я и девственница, но прекрасно понимаю, что эти чувства — не что иное, как сексуальное возбуждение. Я хочу этого парня. И не только как друга.

Витя чувствует мой взгляд, поворачивает голову. В темноте салона его глаза блестят. Несколько секунд мы не прерываем зрительный контакт, гипнотизируем друг друга. Витя отрывается от моего лица, скользит ниже. У сарафана приличный вырез. А еще он задрался на ногах, как тогда платье во время нашего первого свидания.

Я умираю, как хочу, чтобы Витя дотронулся до меня. И он делает это. Опускает горячую ладонь мне на колено, ведет ее немного вверх по ноге. Гладит, ласкает. Его прикосновения провоцируют во мне маленькие взрывы. Я хочу, чтобы Виктор пошел дальше, к самой чувствительной пульсирующей точке. Хочу почувствовать взрыв там.

Но мы наезжаем на яму, и Витя резко поворачивается обратно к лобовому, а руку возвращает на коробку передач. С губ срывается стон разочарования. Не знаю, слышит ли его Виктор. Даже если и слышит, я не стесняюсь. Ведь сегодня ночь смелых поступков? Я хочу быть смелой. Хотя бы сегодня.

— Думаю, мы приехали, — говорит минут через десять.

Поднимаю глаза к небу: оно усыпано звездами.

— Вау, — выдыхаю.

Витя останавливается и глушит мотор. Мы в каком-то поле, не знаю, где именно, Виктор ехал без навигатора. Вылезаю из машины и задираю голову. Звезд действительно много. Они большие и яркие.

Сзади раздаются звуки. Оглядываюсь. Витя захлопнул багажник.

— Ложись на капот, — расстилает на нем плед.

— Ты возишь плед в машине? — смеюсь.