Я - осень, а ты май

Глава 1

Глава 1

Боль

Два месяца спустя

Настена

- Как ты?

Слова Алены врываются в голову сквозь мысли и маты грузчиков, что бесперебойно таскают мебель. Два молодых парня за тысячу пополам готовы перетаскать почти всю составляющую моей квартиры в грузовую газель, и при том не жаловаться, а зачем ты это туда положила, а для чего тащишь столько барахла…

Классно, в общем.

Иногда я действительно понимаю, почему некоторые вообще не хотят замуж.

- Масянь?

Я отрываю взгляд от стиральной машины, которая уезжает на день раньше нас с Манюней в новое жилье, и со вздохом убираю с лица вьющиеся волосы. Кажется, я не смогу поверить в переезд, пока мы с дочкой не сядем в самолет – настолько вся картинка пока нереальна.

- Думаешь, нужно тащить все это так далеко? Может, стоило продать, и на месте купить новое…

Подруга скептически оглядывает мое лицо, затем хватает за руку, и ведет в квартиру. Там мы садимся на подоконник полупустой кухни – без холодильника и стола она выглядит такой просторной, что ощущается неуютно.

- Во-первых, ты сама говорила, что тебе на новом месте некогда будет бегать по магазинам. Устроить Машу в садик, прописка, самой выйти на новую работу – пусть уж лучше вещи ждут вас по приезду, чем пустое помещение. А во-вторых…

Она бросает взгляд из кона на улицу, где грузчики пытаются упихнуть диван в оставшееся место грузовой машины. В серо-голубых глазах читается тревога – и мне снова некомфортно, что скоро я покину свою единственную настоящую подругу.

- А во-вторых, я уже который раз спрашиваю тебя о твоем самочувствии, а ты уводишь тему. Может, хватит уже, и ты объяснишь, что происходит?

На ее словах я вцепляюсь пальцами в телефон, который всегда со мной, и пытаюсь не дрожать. Бесполезно что-либо скрывать от Алены – она слишком хорошо знает, когда я нервничаю. Ведь именно она была рядом во время развода, а затем тогда, когда я разбитая вернулась с той встречи…

Разбитая?

А сейчас я какая?

Я вспоминаю, как держалась первую неделю, нарочно не отдавая Марусю в садик, и занимаясь чем угодно, только чтобы занять мысли и руки. Бесконечные прогулки, работа на износ, каждый вечер с подругой, которая нутром понимала, насколько сильно я опять вляпалась… И все ради того, чтобы ночью как дурочке уставиться в телефон, и смотреть на зеленый значок «онлайн» слипающимися глазами.

Это – единственное, что давало понять – он жив и с ним все в порядке. А еще так я могла просто повторять себе, что он не пишет, потому что не хочет мне писать. И в эти моменты моя слабая гордость вытягивала шею, и давала сил самой не начать набирать сообщение.

Чтобы в следующую ночь все повторилось снова.

Один раз я так долго смотрела на его значок "онлайн" в мессенджере, что увидела, как он начал мне печатать.

Мне.

Печатать.

От неожиданности и страха я роняю телефон, и быстро закрываю лицо руками.

Нет.

Не смогу.

Не нужно.

Если я сейчас открою глаза, и обнаружу, что мне это просто привиделось - то что-то важное в груди разорвется на месте.

Сердце?

Или просто тот кусочек, что когда-то отвечал за радость от его входящих на моем мобильном?

Я трясусь под одеялом, уговаривая себя, насколько это глупо. Может, он и не пишет вовсе? Может, это от недосыпа и стресса начались галлюцинации? А может, он случайно нажал на наш чат, и палец сам скользнул к буквам?

Господи, это невыносимо!

Я помню, как открыла глаза, ругая себя за глупость, и полностью настроившись, что никаких сообщений не будет. Снимаю блок с телефон, открываю чат снова – а там оно.

Одно входящее от Максима.

Максим: Привет. Как ты?

Три слова, чтобы послать весь мой самоконтроль к черту. А еще гордость, обиду, обещания быть сильнее и умнее.

Настя: Все нормально, а ты?

Глупо, знаю. Но что еще ответить спустя семь дней с тех пор, как мы расстались в холодном Екатеринбурге, а на моих ягодицах только-только сошли следы от его пальцев?

Максим: Да тоже, в общем-то.

Максим: Злишься на меня?

Настя: Нет.

Правда, не злюсь. Да и за что злиться, если мужчина сказал правду? За то, что кроме моего тела больше ничего не понравилось? Не зацепило? Я знаю, что так бывает – кто-то не нравится мне, кому-то не нравлюсь я.

Плохо только, что он мне гораздо сильнее, чем просто «нравиться».

Настя: А ты?

Тупой вопрос. Ему ведь, вроде как, и не за что злиться. Но я помню, сколько раздражение мелькало в его взгляде в ответ на мою слабость, поэтому против воли задаю дурацкие вопросы.

Максим: Нет.

Это – вся наша переписка в ту ночь. Как сейчас помню, то даже засыпая, со страхом обновляла телефон – может, он напишет еще что-нибудь? Но Максим молчал, словно узнал, что хотел, и больше был писать не намерен.

А я все-же была хоть немного, но гордая, чтобы самой продолжить общение.

И вот с тех пор так и повелось – раз в четыре-шесть дней он спрашивает, как у меня дела, а я не имею силы воли, чтобы не ответить. Больше никакого секстинга, умных разговоров, шуток и прочего – мы всего-навсего узнаем, что живы и «нормально» существуем каждый в своем мире.

Господи, да я даже банального «что делаешь?» не могу спросить! Потому что, кажется, мой мозг только того и ждет – как я сорвусь, напишу лишнего, и меня понесет по реке боли и отчаяния, которую я так удачно в себе перекрыла.

Надолго ли? Кто знает.

- Вы общаетесь?! – глаза Алены расширяются, когда она видит, как сильно я сжимаю мобильный, - да ты, блин, с ума сошла…

- Он просто пишет раз в неделю, как у меня дела, - морщусь, потому что своего самобичевания мне итак хватает, - ничего такого, что было раньше. Ничего личного. Он спрашивает – я отвечаю, а потом наоборот.

Глава 2

Глава 2

Она странно пишет, говорит и кусается

Признается в обидах спустя пару месяцев

Мне забыть ее надо, но не получается

Она в мыслях так прочно. Но в сердце не вместится.

Максим

Я выхожу из дома, вдыхая по-осеннему сырой воздух, и подкуриваю сигарету, окидывая взглядом «владения».

Охуенно все-таки жить не в квартире. Никакого лишнего шума, посторонних взглядов и прочего – лишь своя территория, окруженная забором, собака младшего племянника на крыльце, приветливо машущая хвостом, и последний глоток чая перед работой прямо на улице вместе с запахом дыма вокруг.

Хорошо. Даже октябрь в этом году не подвел – почти все время держалась теплая погода, не давая мне окончательно превратиться в недовольного дядьку, который хмуро мотает шарф повыше. Права, к концу и октябрь не справляется – сегодня, например, на пожухлых листьях уже видна изморозь, а уши предательски мерзнут без головного убора.

Ненавижу осень. Ну как, блять, теперь дожить до мая?!

Я тушу в пепельнице окурок, и направляюсь к уже прогретой машине, чтобы выехать на работу. Это теперь не так нервно и бесяче, как раньше – с тех пор, как у нас открылась новая редакция, и меня абсолютно случайно (нет) утвердили на должность главного редактора научных новостей, я с все большим удовольствием встаю по утрам.

Удовольствие и утро?! И с каких пор эти два слова у меня встретились в одном предложении?!

Я усмехаюсь, выруливая со двора, хотя до нового места вполне можно было и дойти пешком. Но холод и сырость совершенно точно не мое – и потому я лучше проеду эти километры, чем потащусь по лужам…

Да. Я свалил со своей старой работы. Не потому, что перестал гореть проектом, идеей и прочим, из-за чего я там оставался. Просто допекли Усладов со своими спонсорами, ебаными проверками и всем тем, чего я старательно просил не делать.

А потом просто новость среди коллег, что одна из довольно молодых, но уже успешных редакций открывает филиал в нашем районе – и я сам не понимаю, как отправляю им свое резюме. Блестящее, без ложной скромности, резюме с огромным опытом, образованием, курсами и прочим – и ответ не заставляет себя ждать. Правда, метил я всего-навсего на журналиста – но тамошнее начальство решило доверить мне целый отдел.

И вот теперь я сам лично руковожу процессом работы, выбираю темы для статей, и самое главное – почти никто не ебут мне мозг. Ну разве что главный редактор, который иногда вносит свои правки, и немного уводит меня подальше от чересчур сложной и научной подачи.

Так что, можно сказать, моя жизнь наладилась куда больше, чем я сам того ожидал. И даже в личной жизни все не стоит на месте – нежданно-негаданно объявилась бывшая, та, в которую я когда-то был безумно влюблен. В свое время она предпочла мне другого, из-за чего, собственно, наше общение и оборвалось. Но, кажется, тот ее бросил, и сейчас она не устает мне названивать…

- Алло? – как раз в этот момент Кира набирает, так как только проснулась сама.

- Максим, доброе утро. Я на счет встречи сегодня – все в силе?

Я со вздохом понимаю, что уже пятница, и мы собирались встретиться, и поужинать где-нибудь. Не то чтоб я был заинтересован столько же, сколько раньше, но…

Ладно, ее внимание мне льстило. Красивая женщина, которая трется кошкой возле, и не скрывает, как ошиблась когда-то в выборе мужчины. Ну кому это будет неприятно?

- Да, Кир. Заехать за тобой или ты сама?

На миг в трубке тишина – кажется, такого вопроса бывшая не ожидала. Ну а что, пора привыкать, я уже давно не тот, кто хотел бы переться через полгорода, чтобы покатать ее. Но Кира, как обычно, быстро берет себя в руки.

- Заедь, пожалуйста, если не трудно, - мурлычет она в трубку, и перед глазами ее аккуратные, нежно-персиковые губы, тянущиеся в улыбку, - я временно без колес, так что…

- Без проблем, - перебиваю я, и наскоро прощаюсь, паркуясь у редакции.

Да, все-таки с годами ты намного проще относишься к женщинам, даже к тем, кто врубал свет своим появлением в твоей жизни. Мне уже действительно многое не важно – например, с кем Кира оставит свое чадо на время встречи, или как добралась бы, если бы отказалась от моего предложения.

Не потому, что я черствый мудак.

А просто уже давно хочется тот уровень, когда тебя просят обо всем, что нужно. И не строят долбаное не пойми чего.

Я выхожу из машины, поднимаюсь в свой кабинет, на ходу здороваясь с Анжелой. Да-да, ее я тоже перетащил на новое место – пусть девчонка не боец, но как работник весьма ответственна и исполнительна. Кто знает, может работа со мной ее закалит, и научит «кусаться» со всеми вокруг ради себя и своего дела?

За рабочим столом уже ждет чашка горячего, черного чая, а комп включен. Ровно так, как я и люблю каждое утро – за что Анжеле огромный плюс. И в этом неспешном, согревающем начале рабочего дня я достаю телефон, и как дурак, распускаю всю свою идеально-устаканенную жизнь.

Настя.

Одно имя в моем чате, которое с шести утра (а с моих четырех!) обозначено зеленым кружочком. Она уже в чате, уже работает, бегает, пьет кофе, отвела в сад Марусю, приняла ванну, и переделала кучу всего, на что я по утрам и не замахиваюсь.

Скорее всего, во время пробежки она наслаждалась осенью. Видами, листьями, свежестью – это все про нее, такую непринятую всеми творческими «совами», но абсолютно уникальную.

Как она там?

Я открываю чат, и сперва захожу в наши фото. Удивительно, но эта женщина не тронула и не удалила ни одной своей «нюдс» - и я старательно избегаю слишком присматриваться, потому что наизусть помню, какая на ощупь та или иная часть кожи. Я нахожу одно из первых ее селфи – где она радостно улыбается, а в глазах так много почти детского восторга… Мне нравится думать, что она и сейчас такая же.

Глава 3

Глава 3

У моей помешанности все, как у всех

Две руки, ноги, одна голова.

У нее совсем не мелодичный смех

И совсем обычные, карие глаза.

Нет манящих губ, и пара изъянов на коже

Я их все видел, обводил языком

Но тогда почему, блять, ты так тревожишь?!

И не покидаешь никак мой дом...

Максим

В обычные дни мне легко и просто переключиться на работу, чтобы выкинуть из головы все лишнее. Даже когда мы с Настей еще были «на лайте» - до встречи и любых недопониманий, и ее фото буквально заставляли кипеть кровь – я все равно легко отодвигал мысли о ней в сторону, и делал то, чем горел всегда.

Но не сегодня.

Я снова перечитываю ее последнее сообщение, и убираю телефон. В почте уже парочка входящих мейлов, и надо открыть, прочесть, обработать… Начать подготавливать все к утренней летучке, и включаться в рабочий процесс…

Я устало откидываю голову, и не понимаю, что не так. Мозг отказывается подчиняться – и упорно подсовывает мне воспоминание, где Настино лицо в профиль в машине, губы сжаты, а скулы заострены настолько, что о них можно порезаться.

Как будто за полчаса она выросла и повзрослела на пару лет. Или это злость вперемешку с грустью убрало всю детскость из ее милого личика?

Я глубоко дышу, и все же открываю сообщения в почте, вникая и стараясь сосредоточиться. Бесполезно. Почти целый день я вот так – работаю, с кем-то переписываюсь, решаю вопросы сотрудников, и сам пролистываю события в мире научных новостей.

А на заднем плане вибрируют и мешают мысли о маленькой женщине, что этим утром решила полностью оборвать нашу и без того тонкую связь.

Почему?

Я знал и понимал каждую причину такого поступка.

Но почему именно сейчас?

Я раздраженно гоню от себя мысли о другом мужчине в ее жизни, а попутно убеждаю себя в том, что это было бы наилучшим решением. Если она встретила того, кто сможет принять ее мягкость и обеспечить защиту выдуманного мира – замечательно. Она заслуживает побыть нежной и слабой в чьих-то сильных руках, которые не обидят, а просто укроют от всего, что бы ее расстроило.

Я бы и сам хотел… Если бы мои руки не сжимались так крепко, что ломали некоторые кости.

К концу дня я вызываю к себе Анжелу, и девушка послушно входит в кабинет, заодно неся какие-то листы на подпись.

- Слушай, а у нас там дальше никаких важных встреч нету? Хочется в пятницу слинять домой пораньше… - вырисовывая свою подпись, и пробегая глазами документы, интересуюсь я у помощницы.

- Максим Тимофеевич, так ведь сегодня пятница, - раздается слегка испуганное, и я в недоумении поднимаю взгляд.

- Логично, Анжел. Я ведь с того и начал – получится ли под конец недели уехать домой пораньше?

Девушка хлопает глазами, явно что-то зная, но опасаясь моей реакции. Я снова вздыхаю – и произношу почти по слогам замершей девице:

- Анжел, солнце мое. Если хочешь что-то сказать – давай прямо, а? Не тяни кота за яйца, знаешь ведь, как я это не люблю.

Помощница чуть-чуть улыбается, и виноватым голосом начинает выдавать информацию:

- Максим Тимофеевич, вы наверно забыли… Но у нас же сегодня корпоратив вечером. Соберутся все – и начальство, и наш штат, и новые сотрудники, которые выйдут только в понедельник… В общем, первое знакомство всей редакции. Я же выделила это в вашем расписании еще в понедельник…

- Ты бы еще в прошлом месяце мне его выделила, - буркаю, понимая, что совсем нахрен потерялся в числах, и потираю лицо. Свалить не получится точно, главный редактор не позволит, да и надо, наконец, познакомиться с коллективом в неформальной обстановке.

Еще и встречу с Кирой придется отменить. Хотя…

- Слушай, а что там по гостям на нашем мероприятии?

- Можно приходить «плюс один», Максим Тимофеевич, - быстро отвечает Анжела, подхватывая подписанные бумаги, - лично я приду с мужем.

- Ого. Не знал, что ты замужем, - рассеянно отвечаю, размышляя, а надо ли мне вообще брать с собой Киру.

- Я вам говорила. Когда устраивалась на работу, - Анжела слегка хихикает, словно вспоминает о чем-то, и я вопросительно смотрю на девушку, - извините, Максим Тимофеевич. Вы просто часто забываете такие вещи… Ну, личные.

Я пожимаю плечами, и Анжела быстро прощается, покидая кабинет. Ну тут помощница права на сотку – а нахрена мне помнить ее семейное положение? Гораздо важнее, что она из себя представляет как работник…

Я задумчиво смотрю на трубку, размышляя, что все складывается, в общем-то, удачно. На корпоративе вполне себе можно отвлечься, немного выпить, а после продолжить с Кирой дома, прихватив по пути еще бутылочку вина. Вряд ли женщина будет сильно против – уж не зря она так вьется, всем своим видом показывая, как соскучилась.

А уж мне наш секс помнится крайне приятным, что тоже отлично поможет от странных, навязчивых мыслей. Да, решено – зову с собой Киру.

Глава 4

Глава 4

Принятие

У него День рождения в мае

И богатый словарный запас

Я гоню, но меня не пускает

Хоть и сам толкает пропасть.

Настена

Мы никогда не будем вместе.

Я проговариваю про себя эту фразу не единожды, чтобы решиться, и написать ему последние строки. Сказать, что мне больше не нужно подпитывать эту странную связь, которая давным-давно переросла все мыслимые интернет-знакомства, и общение «только для секса».

В конце концов, я имею право на большее. И совершенно точно люблю себя настолько, чтобы суметь прервать все это первой.

До того, как он снова оттолкнет меня первый.

Я заканчиваю самую тяжелую переписку в своей жизни, сидя на первом этаже своего новенького дома, прямо на полу среди коробок и кучи вещей. Мария спит дневной сон в своей новой комнате – и после дороги, перелета и быстрого ужина из сосисок с макаронами уснула даже быстрее, чем я того ожидала.

А у меня появилось время, чтобы вычеркнуть из жизни все то, что не дает почувствовать себя свободной, и попробовать начать все заново. Вот тут, в Подмосковье, с новой работой, и кучей вещей, что нужно расставить. А еще с небольшим двориком, который уже сейчас нравится мне так сильно, что я готова проводить там все свое свободное время.

Я утираю припухшие глаза, в которых скопилось столько влаги, что с трудом удается видеть. Смахиваю слезы, не позволяя себе плакать – у меня слишком много дел и планов, чтобы реветь и перечитывать каждое слово в нашем бесконечном чате. А потому я хватаюсь за свою решимость, планы, надежды – и одним нажатием стираю переписку в ноль.

Да, вот так вот.

Чтобы точно не окунуться в это снова, и не говорить себе «он был с тобой таким нереальным, может, все еще можно вернуть назад?».

Хватит страданий. У меня есть планы на каждый из последующих дней своей новой жизни – и я собираюсь прожить их так наполнено, как только смогу.

Я тяжело поднимаюсь с пола, окидывая взглядом большую, залитую солнцем гостиную. Это – практически первое фото дома, которое я увидела на сайте, и именно из-за него было принято решение в пользу его покупки. Полукруглая, соединенная сразу с кухней, с бледно-голубыми стенами, и большими окнами. Я сразу влюбилась – и уже тогда, находясь в своей квартире знала, как тут все украшу.

Минимализм. Свобода. Деревенский шик пополам с скандинавским стилем. Это – все мое и про меня, и даже собственная спальня, где помещалась лишь одна кровать и комодик, выглядела в моей голове очаровательного – маленькая, уютная и безопасная.

Я хочу здесь жить. И действительно смогу задышать в этих стенах свободно.

Поэтому сейчас я осторожно таскаю коробки с кухонной утварью, радуясь, что хозяева оставили на месте идеально подходящий по размерам белый кухонный гарнитур. Тут уже был клининг, а рабочие расставили крупногабаритные вещи по местам. Мне оставалось лишь разложить мелочевку да одежду – и именно этим я собиралась заняться в ближайшие два часа.

А еще требовалось промониторить сайты и найти на вечер няню. Ужасно не хотелось оставлять Марусю с посторонними, но сегодня на новой работе корпоратив – и прийти нужно было в принудительном порядке.

Я быстро привожу дом в порядок, параллельно обзванивая конторы, и просматривая различные анкеты. Благо, в наш век все-таки легче понять, что за няня приедет к малышу – вон сколько отзывов, а еще возможность позвонить тем, у кого та или иная няня работала, и узнать, понравилась ли она семье и малышу.

В итоге на вечер я вызываю к себе двадцатилетнюю Ксению, которая пусть и без знания языков и огромного опыта, зато учится в педе, знает кучу игр, а по фото выглядит милой и доброй. Что-то меня цепляет в ее взгляде – кажется, будто она действительно любит детей, и горит идеей работать с ними. А потому я могу довериться ей больше, чем чопорной медлительной женщине в возрасте с кучей ненужных умелок в анкете.

Разобравшись с одной проблемой, и разложив часть повседневных вещей, я наливаю кофе, и выхожу во дворик, завернувшись в плед. Это – самое лучшее, что только можно было себе представить. Поздняя прохладная осень, остатки листвы на деревьях, моя «крепость» за спиной с посапывающей дочкой, а еще куча нового впереди, что заставляет волноваться и радоваться одновременно.

Тогда почему-то же каждый глоток молочного латте как будто приправлен грустью, и давит, заставляя кутаться поплотнее в плед? И зачем перед глазами все эти картинки – смеющийся Максим над нашей общей шуткой, его недовольство утром, когда меня нет рядом в постели, и до дрожжи проникающий в самую суть взгляд – когда он наблюдает за мной, так, словно не видит больше никого вокруг?

Неужели я просто такая мечтательница? И напридумывала всего, чего на самом деле и не было никогда?

С тоской допивая остатки кофе, я даю себе слово, что не буду бояться. Я отпускаю этого мужчину – с болью и грустью, но с самыми приятными воспоминаниями о наших выходных вместе. И верю, что мы оба достойны лучшего. По крайней мере он – точно…

Сую в уши наушники, и снова бреду разбирать коробки, потому что нужно еще выбрать, в чем я пойду на корпоратив вечером. Чего-то нарядного не нужно – это мое первое знакомство с коллегами и начальством, и как выглядеть, я пока не представляю. Может, брючный костюм приятного бежевого цвета в клетку? Он всегда помогал мне выглядеть взрослее, особенно с острым каблуком приятно-красных туфель…

Я выкладываю свою одежду, пока в наушниках звучат совершенно не те песни. Слишком больно. Слишком душевно. И совершенно не приводит в порядок и без того расклеенное состояние.

«Этот город видел все напротив причала

Полегчало, полегчало…

«Давай начнем сначала?»

Глава 5

Глава 5

Когда ты в моей рубашке

На голое тело и в гольфах

Я умираю от счастья

Я хочу сжечь все другое

Максим

Меня будто кто-то толкает в затылок, заставляя дернуться, и резко развернуть шею.

Что. За. Нахуй.

В первые секунды в голове вдруг становится так тихо и пусто, будто кто-то понизил до минималок внешний шум. Остаемся лишь мы – я и карие глаза напротив, кажущиеся нереально огромными на аккуратном личике.

Затем в голову лезет откровенный бред. Ну с какого хуя я вдруг начинаю просчитывать варианты встречи сестры-близнеца Настены на этой тусовке?! С хера ли вообще допускаю мысли об этом – если девушка в паре метров застыла с неестественной, будто вклеенной улыбкой на губах, явно узнавая и также теряясь от ступора?!

Может, это оттого, что я не хочу ее тут видеть?

Или, скорее, до черта не хочу, чтобы она увидела сейчас меня?

Я не успеваю опомниться, как кто-то нечаянно толкает меня плечом, заставляя разорвать наш зрительный контакт. Тут же все звуки лавиной обрушиваются со всех сторон, а самый громкий из них – голос Киры, что уже обвила руками мою ладонь.

- Максим?

Она что-то спрашивала, и явно ждет ответа, а еще кто-то окрикивает меня справа, вынуждая давить улыбку и приветствие, и все это дико злит, и отвлекает. Я снова поворачиваю голову туда, где только что видел Настю, но сейчас там лишь пустое место, а от хрупкой девушки и след простыл.

Но не привиделась же она мне?!

- Максим? – снова слышу сбоку от Киры, и натянуто поворачиваюсь, блуждая взглядом по залу.

- Что такое?

- Я говорю, ты не представишь меня своему главному? Я хотела предложить ему прийти к нам в эфир на радио…

Точно, Кира же у нас радиоведущая. И логично, что ей интересно было бы предложить моему новому начальству сотрудничество. Только вот мне это сейчас все до одного места, потому что все мысли заняла одна мелкая зараза, что вдруг решила поиграть в прятки…

Ну или я совсем сошел с ума, и мне надо к доктору вместо вот этой всей вечеринки.

- Да, хорошо. Дай мне пару минут, я схожу поищу его… - высвобождаюсь из ее объятий, и тупо иду среди толпы, выискивая бежевое пятно среди вычурных платьев.

- Максим Тимофеич! – перехватывает меня на пути кто-то, когда я уже обежал полресторана, и завелся до крайности, - погоди минутку.

Секунда мне требуется, чтоб осознать, что это наш главный редактор, на поиски которого я и отправился по версии для Киры. Александр Дмитриевич чуть удивленно смотрит на обычно всегда неторопливого меня, и приподнимает брови.

- Ты куда так летишь, Максим? У нас тут знакомство уже полным ходом, одного тебя не хватает…

Знакомство? С кем, если я уже пару недель работаю, и знаю всех сотрудников?!

Но Александр Дмитриевич уже тянет меня за локоть в компанию руководителей отделов, где я пробегаюсь по знакомым рожам. Вот Косоруков Сергей – глава новостей о юморе, далее Игнат Батяев – спорт и обзоры ближайших игр, рядом с пирожным Совков Андрей - кулинарные советы и рецепты, а последний - Листьев Ренат со своими новостями о ЗОЖ и веганстве.

Ну и кого мне тут собрались представлять?

Я смотрю на начальство, а тот лишь сокрушенно кивает, и быстро протягивает руку в сторону, одним движением придвигая к своему боку… Настю.

- Вот, Макс, разреши представить – Беляева Анастасия, наш редактор в новом отделе, я тебе говорил о расширении. Будет целая колонка о материнстве, лайфхаках для женщин, индустрия красоты…

- С последним я не очень, - немного робко вставляет Настя, и мужчины осуждающе гудят во главе с Александром Дмитриевичем, - я серьезно, на собеседовании речь шла лишь о счастливых мамах, а вовсе не…

- Ну, Настенька, не говорите ерунды, - руки начальства лежат на ее плечах абсолютно по отечески, и я прям вижу, как наш суровый и почти всегда недовольный отчетами главред берет опеку над девушкой, - у вас же есть малыш, верно? И вы умудряетесь выглядеть превосходно, воспитывая ребенка одна… Вот об этом и напишите, уверен, многим женщинам было бы интересно… А если что, наша очаровательная Аллочка вам поможет.

Он подмигивает, остальные довольно смеются, а Настя неуютно ерзает, и высвобождается из объятий. Всеми силами она избегает меня – и даже взглядом не решается хоть на миг позволить мне лишнее внимание.

- Ох, чуть не забыл! – спохватывается начальство, и тут же переходит на деловой тон, - наш главный по научным новостям – Аллаев Максим, единственный, с кем я вас пока не познакомил. Вот, теперь вы точно знаете всех!

Он улыбается, а я усмехаюсь, наблюдая за Настей. Ей придется на меня посмотреть. Хотя бы просто, чтоб не вызвать подозрений – поднять взгляд, улыбнуться, вся вот эта пустяковая чушь, которую делают люди при знакомстве. Интересно, а другим из команды она пожимала руку? Если да, то такое же нужно сделать и нам…

Настена скованно ведет плечами, ее скулы краснеют, а красные губы сжимаются в одну плотную линию. Прямые волосы и складка между бровей придают взрослости – и я удивляюсь, как маленький ребенок трансформировался во взрослую девушку.

- Очень приятно, - на выдохе произносит Настя, всего на секунду встречаясь со мной взглядом.

- Взаимно, - холод от моего голоса способен сейчас убить, и девушка еще плотнее сжимает губы, - откуда приехали к нам?

- С Урала, - отвечает Настена в сторону, а Александр Дмитриевич с тревогой смотрит на меня.

- Я вроде не упоминал, что Настя не из Москвы. Вы что, знакомы?

Мда, этого дядьку так просто не проведешь. Ну не зря же он начальник самой молодой редакции, которая уже вполне может соперничать с модными изданиями.

- Нет-нет, - я возвращаю в голос мягкость, но ядовитость так и прет наружу, - просто подумал, что таких очаровательных девушек в Москве уже не осталось…

Глава 6

Глава 6

Шесть пар глаз в меня

И ты, человек из стали

Был призван, чтобы спасать

Но больше всех можешь ранить.

Настена

Я вот уже минут десять просто стою рядом со своими коллегами, и всеми силами делаю лишь одно – пытаюсь сохранить лицо.

Не рыдать. Не показывать боли. Не думать, не хотеть, не знать и желать этого мужчину…

А потом еще сильнее сцепливать зубы, потому что его подруга снова обвила его (мою!) ладонь своими руками…

Я просто наблюдаю, стараясь никак не отсвечивать, и даже наоборот уйти в тень, чтобы избежать вопросов других редакторов. Я просто физически не смогу сейчас ответить – а потому остается сегодня показать себя амебой, чтобы не дай бог не выплеснуть лишнего…

Я не знаю, зачем, но точно также, как я избегаю смотреть на Макса, я смотрю на его… Нынешнюю? Кира, как он сам представил девушку, мило улыбается мягким, красивым ртом, а еще откидывает за плечи светло-русые волосы, явно не крашенные и от природы такие гладкие и блестящие.

Она красивая. Не той сделанной современной красотой, а именно от природы, как-то вся удачно сложенная и манящая. Я знаю, почему она могла понравиться Максу – в ней нет наигранности, а еще чувствуется самодостаточность и уверенность, с которой она легко ориентируется в людях.

Не смущается. Не смеется слишком громко от нервов. Не говорит глупостей, потому что слишком интровертна.

В общем, совершенно точно не я, а уже за одно это я как-то полностью тушуюсь и признаю поражение.

Хотя, разве, мы за что-то боролись?

А еще Кира в ходе разговора показывает, что не глупа. Понимает все редакторские фразы, специфический юмор, и немного рассуждает за политику с Александром Дмитриевичем. Это неожиданно ранит больнее внешности и прочих достоинств – ведь я знаю, какой умный Максим.

И сейчас рядом с ним как будто действительно достойная.

Тогда почему он то и дело прожигает меня взглядом, который я ощущаю даже через пару метров, одежду, и вообще глядя в совершенно другую сторону?!

Когда Максим неожиданно двигается в мою сторону, я отскакиваю, как от огня. Его взгляд темнеет – а уж мне не нужно объяснять, что это значит.

Я иду к выходу первая, потому что не хочу устраивать никаких разборок на виду. Пусть Макс и готов к представлению, и ему всегда похрен на мнение окружающих, но я совсем не такая. А эта работа – реально интересная и с зарплатой, позволяющей мне потянуть новый дом.

Я спиной чувствую, как Максим пробирается следом, и толкаю входную дверь, выходя на улицу. Здесь свежо и даже прохладно, но я смело делаю пару шагов с крыльца.

А затем замираю, чувствуя, как за моей спиной близко-близко остановился он.

Что мне ему сказать? Еще только утром я рвала нашу связь, безжалостно стирая диалог, чтобы поскорее забыться. А теперь он в паре сантиметров, и еще с каждой минутой все прочнее входит в мою новую жизнь…

- Ты похудела. – Неожиданно произносит Максим, каким-то чудом сдувая напряжение от молчания, но добавляя новое, от этих странных слов.

Похудела? Серьезно? Это именно то, зачем он меня сюда позвал?!

- Для любой женщины это комплимент, - осторожно реагирую я, разворачиваясь к нему лицом, и рискуя смотреть не выше его кадыка над плотно застегнутой рубашкой.

- Не в твоем случае.

Что?! Я поднимаю взгляд, натыкаясь на его, и вцепляюсь в свою злость, как в единственный спасательный круг. Пока я не таю под его подошвой, а могу быть заряженной от грубых слов – мы сможем спорить на равных.

- Объясни? – рычу я, замечая, что никакой вины в каре-желтых глазах нету.

- Ты и до этого выглядела идеально, - он бросает эти слова так просто, словно они само собой разумеющиеся в этой ситуации, и ничего другого никто и помыслить не мог, - а что?

Ну и вот что мне с этим делать? Он ведь на сто процентов искренен, и вроде как сказал комплимент, но от этой его интонации становится еще хуже.

Я не могу на него злиться, потому что он не стремится меня обидеть.

Но и чувствовать к нему благодарность я тоже не могу. И желать его, и даже чуть-чуть надеяться на взаимность… Боже, этот круговорот боли просто сведет меня с ума!

- Ничего, - буркаю я, запахивая пиджак вокруг талии, - ты, кажется, хотел поговорить?

- А ты не хотела? Или для тебя совсем не удивительно увидеть меня здесь?

Я хмурю брови, пытаясь до конца осознать его фразу. Он что, думает…

- Если тебе интересно, знала ли я, что ты появишься здесь – то нет, для меня это точно также сюрприз.

Максим приподнимает брови, и почему-то хмуро смотрит на мое тело. С недовольством проводит по своей рубашке ладонями, словно хотел бы снять ее, но в итоге просто находит пачку сигарет, и достает наружу.

- Как-то не похоже, - спокойно рассуждает он, доставая сигарету, - то есть, ты сбежала когда меня увидела – это вообще нормальная реакция для той, кто ни в чем не виновен, и просто оказался в том же месте по случайности? Скорее, такое подходит для тех, кто сделал нечто плохое, и теперь сознательно пытается избежать ответственности.

Он действительно произнес все это? Вот так, мне в лицо, подкуривая сигарету, и выпуская дым в сторону от моей дрожащей на ветру фигуры, которая все еще почему-то не влепила ему пощечину…

- Я, конечно, понимаю, что тебе удобнее так думать, - боже, ну сколько предательской дрожи в моем голосе! – но, мистер Центр Вселенной, позволь напомнить – я не знала, что ты перевелся. Я думала, ты работаешь в музее, а не…

- Почему ты не сказала, что переезжаешь?! Какого черта ни слова о том, что меняешь работу, ломаешь жизнь, ломишься в Москву?! Какого хрена вообще ни словом, ни эмоцией ни дала понять, что ты уже не «девочка с Урала», а твоя работа больше не домашние открыточки, а редакторская коптильня со всеми вытекающими?!

Глава 7

Глава 7

Не умею жить по-другому

Лучше прямо, а душою в строки

Я не провожал тебя до дому

Потому что думал, у нас разные дороги.

Максим

Сука.

Когда я возвращаюсь в ресторан, Насти, разумеется, нигде не видно. Становится незаметной у этой крошки получается лучше всего, кажется, и я не удивлюсь, если она уже вызывает такси, пока я выкуривал злосчастную сигарету.

А после еще минут десять тупо пытался прийти в себя.

Что на меня нашло там, а? За что я втапливал Ангелочка, методично пытаясь переложить вину за эту встречу? Зачем мне вообще понадобилось искать виноватого? Или это мой всратый характер, который по жизни ставит стену между всем приятным и человечьем, не давая насладиться хорошими эмоциями?

Я повсюду ищу подвох. В любых комплиментах, похвалах, и особенно, блять, в таких вот совпадениях. Ну как вдруг два человека, которые жили друг от друга на таком расстоянии, и преодолевали кучу километров, чтоб увидеться, вдруг оказались запредельно близко?!

Чертыхаясь, нахожу глазами Киру (вот ее-то даже выискивать не нужно, издалека видно!), и направляюсь к ней. Она уже отпустила от себя Александра Дмитриевича, и теперь вовсю ведет светскую беседу с остальными редакторами, не испытывая никаких трудностей в том, чтобы чувствовать себя своей здесь.

Вот за это я когда-то в нее и влюбился. На одной из сборищ, где были творческие и научные люди, она была в центре внимания, при чем не внешностью или громким поведением, а умом, обаянием и притягательной харизмой. Помню, как она вышла на балкон, и я через секунду отправился за ней – чтобы хоть немного побыть вдвоем.

И вот она курит, такая молодая, но уже замужняя и с ребенком, а я смотрю и любуюсь ее ровной улыбкой, и блестящими глазами. Она была прекрасна тогда – и на мой вопрос о поцелуе просто кивнула, прикрыв глаза. Наша первая встреча закончилась именно так – ее нежными губами на моих губах, и молчанием при всех об этом. Мне тогда казалось, что я влюблен больше, чем когда-либо – и тогда же вечером я узнал, что с мужем у них проблемы, и Кира на грани развода.

Она и развелась вскоре. Правда, тут же нашла другого – а мне досталась лишь ее улыбка, и пустое «извини» на признание. Не сказать, чтоб я убивался – но когда тебя посылает со всеми серьезными намерениями в одно хуевое «извини», то как-то веры в чувства поубавляется.

А теперь вот она уже сама летит ко мне навстречу, как только видит из-за спины коллеги.

- Ну как, захомутала шефа? – спрашиваю, когда она уже рядом, и очень стараюсь, чтоб мой голос не звучал зло.

Не получается. Кира чуть изгибает брови, и принюхивается, морща носик.

- Твои сигареты пахнут так крепко, будто ты все еще куришь, - все же выводит она улыбку, и хватается за мой локоть, - а с Александром Дмитриевичем мы отлично пообщались. Он обещал позвонить, как только у него появится время для эфира…

- Чудесно.

Она снова хмурится, когда я прерываю ее поток новостей, и веду к выходу. Нахуй это продолжение банкета – хочу домой, скинуть злость и напряжение, и Кира мне в этом поможет…

- Мы не останемся?

- Зачем? Появились, показались, теперь пора открыть бутылку в более интимной обстановке.

Я нарочно веду носом ей за ухо, вдыхая сладкие духи, и зачем-то сравнивая их с запахом от Насти. Когда мы были вдвоем в съемной квартире, никаким парфюмом от нее не пахло – лишь гелем для душа, да телом, которое я мог глотать до умопомрачения.

Сегодня, правда, я смог уловить легкий запах духов, когда она оказалась близко – и это было явно что-то ее, личное и раскрывающееся так только на ее коже, подчеркивая истинный запах, а не перебивая его. Никакой привычной цветочности или сладости – лишь осенняя пряность и свежесть, которая до сих пор кружила мне голову.

- Максим?

Мда, задумался, а Кира на пассажирском, кажется, опять что-то рассказывала. Я поднимаю брови – и она со вздохом повторяет свою фразу:

- Я говорю, что только недавно вспоминала наш первый поцелуй там, на балконе… Знаешь, мне кажется, это было волшебно.

Мне очень хочется сказать, что все волшебство кончилось, как только она уехала в ЗАГС с другим мужиком, но я лишь киваю, промалчивая это. Зачем, если сейчас мне уже совершенно похуй? Тогда я хотел бы, чтоб она передумала – сейчас я хотел бы, чтоб она отсосала.

И главное, чтобы она это сделала у меня.

- Мне жаль, что я тогда не оценила тебя по достоинству… Сейчас кажется, что тогда это была почти судьба. – Продолжает Кира, хоть я и молчу, выруливая к своему дому.

Хорошо, что мать с сестрой и детьми на отдельной половине. И у меня есть отдельный вход в свою спальню и ванную, а звукоизоляцию я самолично сделал на уровне.

- Судьба для чего, Кир? Поцеловаться на балконе? Тогда да, я согласен, сама судьба свела нас на той вечерине в сталинской трешке.

Она тихо смеется, а я глушу мотор у ворот. Время еще не позднее, но в нашем секторе уже почти не горит свет – люди здесь тихие и привыкли рано ложиться.

Я выхожу из машины, и открываю дверь Кире. Она выходит, как-то сама собой прислоняясь к моей груди – и ее губы с персиковой помадой оказывается напротив моей шеи.

- А может, судьба строила тогда намного большие планы? – шепчет она, и осторожно целует в шею, вытягиваясь вдоль моего тела, - что, если нам с тобой еще тогда нужно было сберечь друг друга? И не отпускать…

Я понимаю, куда она клонит, и уже хочу отнять ее руки, и объяснить, какие у меня мысли на нашу совместную судьбу, и всю эту романтическую чушь. Может, я и скотина, но точно не буду обманывать женщину – и если сейчас хочу от нее только секса, то прямо сообщу об этом.

Но неожиданно яркий свет фар ослепляет наши сцепленные фигуры, и я морщусь, прикрываясь рукой. В следующий момент машина заворачивает – и тормозит аккурат рядом с небольшим домом напротив.

Глава 8

Глава 8

Снова боль

Я пою о любви чужие песни

А у самой в голове столько рифмы

Можно, я больше не приду раздеться?

Можно, я теперь буду голой в мыслях?

Настена

Первый рабочий день.

Первый день Маруси в новом садике.

Утро, залитое солнце, моя чашка кофе на уже привычном кресле у дома, немного отсырелый плед, и полная каша в голове.

Я не спала, кажется, ни ночи нормально с тех пор, как в доме напротив сперва загорелся, а спустя сорок минут погас везде свет. Второй этаж, правая боковая спальня. Именно там – за плотно зашторенными окнами – и жил Максим все это время. Недовольно поднимался по утрам, переписывался со мной вечером, пил чай перед сном, и…

Трахался с другой женщиной.

Я стояла у окна в абсолютно темном доме, обхватив себя за плечи, и пытаясь заставить не думать об этом. О чем угодно – как хорошо Ксения справилась с Марусей, какие еще вещи докупить на выходных, просмотреть последние новости в педиатрии и популярных мамских форумах, чтоб не теряться и быть в курсе тенденций…

Но все равно была где-то далеко, а точнее, в доме напротив, который был в несколько раз больше моего собственного. Он, как Максим – такой же статный и высокий, а также неприступный для моих маленьких порывов. И не принимает слабостей – а потому его высокий забор скрывает все, и невозможно понять, что еще там есть за воротами.

Я не знаю, сколько провожу времени у окна, и как потом добираюсь до кровати. Не сплю до утра – просто не могу выкинуть из головы чужие руки на его теле, и то, как свет фар такси осветил их обнимающуюся фигуру в темноте.

Мне не шестнадцать. Я осознаю, что не имею права злиться. И не могу претендовать на то, что по сути, никогда не являлось моим. Вот только дурацкая обида пробивает на слезы, и заставляет гонять по кругу одну и ту же дурацкую мысль…

Чем она лучше меня?

Неужели настолько умнее и тверже, что спустя пару месяцев уже так прочно вошла в его жизнь. Ведь он привел Киру на корпоратив, познакомил с коллегами, а затем отвез ночевать в свой дом… А мне не дал ни единого шанса на что-то большее.

Под утро, измотанная в край, я проваливаюсь в тревожный сон, чтобы спустя час проснуться с трясущимися от страха руками. Мне снилось что-то жуткое – кажется, самое страшное, что вообще может привидеться матери – как мой ребенок страдает и плачет, а я ничего не могу поделать. Я вскакиваю с кровати, и подкрадываюсь к детской – все в порядке, Маруся посапывает как младенец, полностью устроившись попкой кверху на одеяле. Я медленно дышу, пытаясь прийти в себя, и бреду на кухню пить кофе.

Вы можете посчитать меня мазохистской, но по пути я захватываю наушники, и включаю тот самый войс на испанском. Теплый, наполненный нежностью голос проникает в самое сердце, а аромат кофе приятно наполняют просторную кухню-гостиную.

Все. Хорошо.

Я справлюсь, и мой план по изменению жизни все также работает, просто с неожиданными сложностями. Мне просто нужно смириться, что не все мужчины, которые являются твоей мечтой, также сильно хотят быть рядом. Это нормально – и пока у меня есть цели, и хоть намек на самоуважение, я буду работать и стараться как можно меньше залипать на Макса.

Все выходные мы с Марусей обустраиваем дом, и я осознаю прелести жить так близко к столице. Доставка продуктов вместо тяжелых пакетов, почти все заказы декора для дома в тот же день, а еще ближайший торговый центр, куда мы с дочкой выезжаем в субботу, позволяет нам купить все необходимое к садику и к работе.

И вот сейчас понедельник, семь утра, дочка бегает вокруг меня с двумя косичками и в новом платье, а я пытаюсь пригладить юбку. Редакция – это тебе не работа дома, поэтому я одеваюсь как могу по-офисному, игнорируя разве что высокую шпильку. Устойчивый квадратный каблук вполне сочетается с блузкой и юбкой до колена, а убранные в висках волосы смотрятся вполне женственно и не растрепано.

Я готова.

Мы готовы.

И пусть подавится дом напротив всеми своими обвинениями и прочим – я действительно приехала сюда за другой жизнью. А вовсе не за тем, чтобы потешить самолюбие слишком зазнавшегося самца.

С такими мыслями я выхожу из дома, пешком отвожу Марусю в садик, и также пешком иду на работу. Пока не знаю, нужна ли мне здесь машина – все вполне в шаговой доступности, а содержать еще и автомобиль с домом, ребенком и ипотекой… Как же иногда трудно жить одной, и рассчитывать только на свои силы!

Особенно когда в глубине души ты маленькая девочка, и совсем не выбирала себе такую жизнь.

В редакции с утра уже кипит жизнь, и я сперва теряюсь среди такого ажиотажа. Все носятся, говорят по телефону, одновременно что-то пьют из кружек, и записывают в ежедневники. И ведь я не опоздала – пришла пораньше – но все равно ощущение, будто уже пропустила полдня.

- Привет! – машет мне кто-то сбоку, и я с облегчением направляюсь к Аллочке, - потерялась, да? Я тоже первый раз подзависла… Идем, помогу устроиться.

«Помогу устроиться» - из уст Аллочки означало реальную помощь. Во всем. Сперва она показывает, где наш отдел, и как тут все устроено с раздевалкой. Затем ведет в бухгалтерию и отдел кадров, оставить мои данные и документы. А в оконцовке – в кабинет главного редактора, чтобы удостовериться, что мы ничего не забыли.

- Анастасия Владимировна! – радушно улыбается мне главред, когда находчивая Алла впихивает меня в его кабинет ярко-наманикюренной ручкой, - проходите, присаживайтесь. Ну как вы тут?

- Все в порядке, - голова плохо работает от количества шума, но я глубоко дышу, успокаиваясь, - привыкну, Александр Дмитриевич. Вы лучше расскажите, что касается моей работы – задания есть?

- Да-да. Смотрите – ваша колонка новая, в подчинении у вас двое – Алла, и еще один парень, из «молодняка». Запуск планируем на следующей неделе, и к этому времени нужно предложить пару актуальных тем и готовых статей мне на стол, чтобы я успел просмотреть и выбрать, а если нужно, - он выразительно наклоняет голову, как бы намекая, что это совсем не «если», - добавить свои замечания. Дальше при хорошем старте и интересе будем уже печатать больше, или расширяться – как пойдет. А пока можете идти в свой отдел, и наводить свои порядки. Через час – главам отделов быть на летучке. Она всегда в девять.

Глава 9

Глава 9

Настена

Мерзавец.

Так думаю я, разбирая весь последующий день два кабинета, приводя их в порядок. Точнее, больше я все-таки копошусь в своем – Алла и Денчик, не дожидаясь указаний, стали разбирать свои рабочие места, и обустраивать нам «отдел».

- Не могу понять, Ден, а чего это тебя пихнули к нам в отдел, - задумчиво произносит грудным голосом Алла, которой до чертиков надо постоянно с кем-то болтать, - вроде ж в мамской теме ты не шаришь… Или у тебя уже дети есть?

Денис, или Денчик, как он сам представился нам, спокойно переносит уже в третий раз принтер, потому что Аллу все никак не устраивает его место. Вообще не возмущается неуемному любопытству, а лишь сдувает со лба длинную темную челку, и улыбается крупноватыми губами.

- Ха, вот это кринж. Мне так-то всего девятнадцать.

Я зависаю над своим столом, куда уже выложила блокнотик с единорогами, и фотографию смеющийся Машуни.

Девятнадцать?!

- Практика, что ли? – высовываю голову из кабинета, и Ден полуутвердительно мотает головой.

- А потом как?

- А потом, если начальство позволит, на постоянке останусь. Меня ж из института поперли, ну там долгая история… В общем, на врача предки отправили учится, а я журналистику люблю. Вот Александр Дмитриевич и сказал – пару месяцев посмотрим, если справлюсь, оставит. Золотой чувак у нас главред, да?

Я рассеянно киваю, размышляя, как «золотой чувак» классно придумал. Сунул парня в единственный женский коллектив своей редакции, где, по сути, еще и не понятно, как все пойдет. Может, наша колонка окажется вообще лишней для журнала, и отдел быстро прикроют… А кто виноват останется?

Выходит, я, как редактор?

Я немного подвисаю, борясь с внутренним страхом не справиться. Раньше от меня не зависело так много – сохранить и раскачать отдел, ворваться в струю со свежими и интересными идеями, не опозориться перед профи в этой индустрии… Становится чуть тяжело дышать от ответственности, и я саживаюсь на кресло.

- Ребят, - подзываю свою «команду», и те заглядывают в кабинет, - надо до следующей недели пару статей и идей, чтобы привлечь внимание к колонке. Справимся?

- А тема?

- Дети, будни мамы, красота. Выбирай любое, мы тут всем занимаемся понемногу.

Алла глубокомысленно кивает, Денчик кивает тоже, но легко и непринужденно. Черт, надеюсь, эти двое понимают, как для нас это важно. А я снова достаю блокнот с идеями, и просматриваю свой список.

Не цепляет. Все давно расписано и избито. Это подойдет для «просто статьи», но не новостей для привлечения читателей.

- Ладно, время еще есть, думайте. А мне пора на летучку – без десяти девять.

Я покидаю кабинет, а по пути отмечаю, как все одеты в редакции. Мало у кого такой супер-деловой стиль – у многих абсолютно простые и удобные свитера, либо рубашки без галстуков и пиджаков, даже цветные. Кажется, к дресс-коду тут относятся весьма условно – что для меня было плюсом.

В зале для совещаний уже все собраны, не хватает только начальства и… Максима. Я фыркаю про себя, почему-то не ожидая другого, и усаживаюсь рядом с блондином на свободное место – кажется, его зовут Ренат.

- Привет, - тихо здоровается он, поворачиваясь ко мне всем корпусом, - первая летучка, да?

- Угу. – Я оглядываю других коллег, что так или иначе подают мне приветственные знаки, и смущенно улыбаюсь всем в ответ, - чего тут, как вообще? Кусаются?

Ренат посмеивается, откидывая чуть голову, и смотрит на меня уже внимательнее – и я отмечаю, какие у него красивые, голубые глаза.

- Только если ты попросишь. Но предупреждаю – за покусы отвечаю лично я, и никто другой в этой богадельне.

Я смеюсь шутке, отмечая про себя, что, кажется, со мной флиртуют. Давно забытое чувство – после пяти лет брака я ни разу, кажется, такого не испытывала.

- А если серьезно?

- А серьезно, то ничего такого. Просто шеф выдает задания на день и слушает, как кто подготовился к своей работе. Вносит правки, если надо, решаем спорные вопросы. Еще накидываем идеи – ну, это коллективно, и обычно довольно весело.

- А ты за какой отдел отвечаешь?

- ЗОЖ и веганство. Это направление в России сейчас набирает популярность, чему я, признаться, очень рад.

Я рассеянно киваю, думая про себя, что маловато про это знаю, потому что как-то не срослось. Здоровое питание – только в рамках обыкновенного меню для ребенка, где все не жирно и не остро, а уж отказ от мяса… Хм, уж слишком я люблю хорошо прожаренные стейки.

- А ты сам?..

- Да, ты правильно подумала. Я не ем продукты животного происхождения, и вообще стараюсь минимизировать свой вред в окружающую среду. Это, кстати, и пропагандирую в своей колонке – почти спасаю планету, представляешь?

Он снова смеется, и я улыбаюсь в ответ. Приятный мужчина, и, кажется, не глупый. А еще смотрит на меня с таким интересом, что становится немного волнительно, и…

- Так, все готовы? – хлопает входная дверь, и тут же раздаются громкие шаги по залу, - так, так, так… Аллаев, ну где его опять носит?!

- Меня никто не носит, к сожалению, я самостоятельно хожу, - появляется на входе Максим, ничуть не смущаясь гнева шефа и своего опоздания, - кстати, возможно, именно тут кроется причина моих задержек…

- Пошути мне еще, - голос Александра Дмитриевича строг, но даже я ощущаю – он ругается для проформы, а не всерьез, - что там у тебя?

- У меня – идиоты в отделе, но это у нас с вами общее.

Все ржут шутке, хоть она и напрямую про них, а главред сдвигает брови.

- Максим.

Тот лишь пожимает плечами, мол, а я при чем, и усаживается за общий стол. Мы с ним оказываемся аккурат напротив – я и снова поминаю того сатану, который в последнее время отвечает за расстановку случайностей в моей жизни.

- Проверял перед летучкой актуальность научных событий, которые вышли за выходные, и мы хотели осветить в своей статье. Два из них уже были признаны нерелевантными – так с какого хера им быть у нас в журнале?! Короче, переделывал – не понесу же я вам эту порнографию…

Глава 10

Глава 10

Настена

- Значит, ты переехала сюда совсем недавно?

Ренат берет какой-то соус, щедро добавляя его себе в тарелку, и хорошо перемешивая. Его спагетти из шпината с тушеными баклажанами и тостом с авокадо выглядит довольно аппетитно, а блинчики на растительном молоке с джемом на десерт и морс – действительно хорошая альтернатива обычным.

Я даже сама заказываю себе обед без мяса, ориентируясь на помощь Рената – который, кажется, выглядит крайне довольным моим выбором.

И вот теперь мы едим, как-то само собой ничуть не смущаясь друг друга, а мужчина успевает задавать вопросы, при чем исключительно интересуясь мной.

- Да. Около недели назад, - я осторожно подцепляю вилкой овощи с рисом, отправляя в рот, и запивая кофе с кокосовым молоком, - ох, вот кофе редкостная гадость, обычный намного лучше…

- Тебе просто надо привыкнуть, - мягко улыбается Ренат, и пододвигает мне свой морс, - и где живешь?

Я называю свой район, и Ренат кивает, явно понимая, где это.

- Я тоже живу недалеко, только в квартире. Как тебе в своем доме?

Мы продолжаем болтать, много шутя и смеясь, обсуждая работу, перспективы и путешествия Рената. Тот, оказывается, уже успел много где побывать – и хотел бы еще поездить по свету.

- Здорово. – Искренне восхищаюсь я, - я только один раз была на море. А так хочется еще раз… И дочку свозить.

Я мечтательно поднимаю глаза к потолку, прекрасно понимая, что в ближайшее время мечтать о подобном не приходится. Ипотека, счета, одежда и питание – совсем не то, что позволят мне откладывать на отпуск. Ну ничего, еще полетаем с Машей.

Ренат откладывает столовые приборы, и с улыбкой смотрит на меня, словно понимая, о чем я думаю. Мне становится не комфортно под его взглядом – и я смущенно улыбаюсь.

- Ты очень сильная девушка, Насть. Уверен, что у вас все обязательно получится.

Это – просто слова.

Обыкновенная поддержка, даже, скорее, просто вежливость – но что-то внутри меня ломается, и я надтреснуто замираю, стараясь собрать себя в кучу.

Дело не в том, что он сказал. А в том, насколько сильно я порой гребу под себя все – проблемы, вопросы, неурядицы, мелкие и крупные виражи в своей жизни – и крайне редко слышу, что я смогу. Вот просто смогу и все – потому что сильная, несмотря на все свои недостатки в характере.

Не плакать.

Господи, только не реветь от простой банальщины, иначе в первый рабочий день тебя посчитают совсем чокнутой!

- Насть, все в порядке?

- Да. Я… Обед скоро кончится.

Мы поднимаемся, и покидаем действительно неплохое кафе, а на улице я глотаю холодный воздух, быстро приходя в себя. Вот что бывает от недостатка простого человеческого общения в жизни – немного участия, и я почти рыдаю перед незнакомым мужчиной.

- Ой. – До меня внезапно доходит, что я не заплатила по счету, - Ренат, сколько я тебе должна?

Тот сперва приподнимает брови, явно пытаясь понять, о чем я, но тут же довольно усмехается.

- Боюсь, тебе не расплатиться, кроха.

- Что, настолько дорогой рис в этом кафе? – отшучиваюсь ему в тон, и Ренат чуть наклоняется, говоря мне «шпионским» шепотом.

- Просто ужас. Ты знала, что за твое блюдо можно расплатиться только свиданием?

- Да ты что! – притворно возмущаюсь я, - с хозяином заведения, да?

- Естественно. Правда, тебе повезло – владелец мой хороший друг, и разрешает отдавать долги через меня. Так что можешь расслабиться – один ужин со мной, и мы в расчете.

Он подмигивает, а я, не сдержавшись, хохочу на всю улицу. Нет, ну каков – все вывернет себе на пользу!

- Ну ты и жук, - Ренат довольно щуриться, и берет меня под локоть, помогая перейти скорее дорогу.

- Согласна, говоришь? Отлично, а я переживал, что долг чести для тебя – пустой звук.

Я снова смеюсь, и уже перед редакцией разворачиваюсь, становясь прямо перед мужчиной. Правда, мне приходится высоко задрать голову – в этом мире все слишком выше меня!

- Так что, когда за тобой заехать?

Я немного мнусь, не зная, что ответить. Не сказать, будто сейчас моя жизнь настолько скучна и безмятежна, что мне хочется отношений – но, во-первых, меня угостили, и отказывать теперь просто невежливо.

А во-вторых, ну разве этот мужчина примет отказ!

Я улыбаюсь собственным мыслям, и снова смотрю на ожидающего Рената.

- Меня тревожит слово «свидание», - невесть зачем сообщаю я.

Тот слегка приподнимает брови, но затем быстро ориентируется.

- Хм. Что ж, хорошо, готов забыть об том слове ради тебя навсегда. Кстати, что за слово? Не помню. Ты скажешь, когда наша следующая встреча?

М-да, смущение и растерянность – точно не его конек!

- У меня маленькая дочь, и я не знаю, когда будет время.

- Не проблема. Знаешь, есть такие штуки, там нажимаешь разные кнопки – и человек, где бы он ни был, может в любой момент с тобой поговорить. Знаю, звучит безумно, но и такое существует в наш сумасшедший век.

Я смеюсь, качая головой, и вытаскивая мобильный. Его намеки – нечто, что ломает мои страхи именно потому, что смешат и звучат крайне безопасно. А последнего мне безумно не хватает в последнее время.

Я продиктовываю свой номер, и Ренат тут же делает дозвон – удовлетворенно кивая, когда слышит мелодию на моем телефоне.

- Отлично, теперь и у тебя есть мой номер. В случае чего, знай – я одинок, холост, и готов заехать за тобой в любое время, чтоб пойти «туда_куда_нельзя_называть».

Он подмигивает, снова вызывая мой смех, и мы возвращаемся на работу, каждый в свой отдел, и каждый в свои проблемы. Но мне становится самую чуточку легче – потому что я знаю, что в меня поверили.

А если другие говорят, что я справлюсь – значит, я действительно смогу. Потому что иногда нам не хватает своей веры, и тогда мы подкрепляемся верой других.

Всю оставшуюся неделю я живу примерно в таком же ритме – утром кофе, сборы, садик, и быстрее на работу. Там снова кофе, летучка, на которой я все еще только слушатель – а затем в свой отдел, готовиться к запуску колонки. Это – не только высиживать идею. Мы много продумываем, Денис занимается дизайном, Алла исследует наших читателей – кого и что может зацепить, сколько вообще женщин у нас по статистике. Выходит, не так уж много – все-таки научных новостей здесь гораздо больше. Но я не отчаиваюсь – если Александр Дмитриевич разглядел необходимость моей колонки в своем журнале, значит, она действительно нужна тут.

Глава 11

Глава 11

Настена

- Так, давайте начнем. Твою мать, где Аллаев?

Александр Дмитриевич широким шагом проходит к своему креслу, и оглядывает совещательный зал. На самом деле, его вопрос мог бы содержать поменьше нервов – из пяти совещаний Максим опаздывает стабильно на два.

Правда, всегда по какой-то веской причине, поэтому по-настоящему выговорить ему за это никто не планирует.

- У него интервью сегодня на утро, - сообщает Сережа Косоруков, юморной дядька под сорок, и, кажется, один из тех, с кем много общается Максим, - уехал в какой-то институт, предупреждал, что опоздает.

- Как интересно, что Аллаев предупреждает кого угодно, но не непосредственного руководителя, - хмыкает главред, но честно, истинного недовольства я в его словах не нахожу. – Как-то у всех работа есть, но остальные умудряются распределить ее на весь остальной отрезок дня, кроме летучки.

Александр Дмитриевич качает начавшей седеть головой, а меня внезапно прошибает догадка.

Летучка. Единственное место, где мы с Максимом пересекаемся. Неужели он делает все это, только лишь бы не видеть меня?

Или моя крыша молча покинула чат в связи с недосыпом и искалеченными нервами?

- Ладно, давайте уже начнем. Листьев, ты первый.

Ренат спокойно поднимается, в идеально отглаженной рубашке и узких джинсах. Залаченные наверх волосы, чистая сияющая кожа, улыбка – все это у мужчины присутствует, кажется, всегда, и я ни разу не видела его грустным. Или даже хоть чем-то озабоченным…

Господи, и почему я думаю об этом с какой-то непрошибаемой тоской по совершенно, просто в корне другим привычкам?!

Летучка идет своим чередом, а я молча слушаю, сжимая под столом блокнот. Сегодня на мне простое, теплое платье с вязаным воротом – оно не облегает, но смотрится хорошо, и придает уверенности в самом страшном дне за последнее время.

Господи боже, и почему сегодня все «отстреливаются» так быстро? Это из-за отсутствия придирающегося Макса, или из-за моего страха так кажется, потому что вот уже и конец, и очередь доходит до меня.

- Анастасия, - главред уже давно ко мне без отчества, как и к остальным редакторам, но и по фамилии зовет редко, - старт вашей колонки уже в понедельник, за сегодняшний день нам надо все подготовить к печати. Слушаем ваши идеи для успешного старта.

Он спокойно улыбается, наблюдая, как я поднимаюсь на ноги, и мой стул скрипит слишком громко, а дрожь в руках сильно заметна. Но я встаю – и вцепляюсь побелевшими пальцами в собственный блокнот.

- Смелее. Сколько вы с командой написали развернутых идей?

О боги.

- Одну.

Тишина, которая словно ставится на максимум после моего ответа, оглушает. Все смотрят с недоверием – а Александр Дмитриевич моментально хмурит брови.

- Одну?

В его голосе все – снисхождение ко мне, возникшее еще на вечеринке, плавно перетекает в сталь, именно благодаря которой он сидит там, на месте руководителя. Я понимаю этот тон – сколь бы ни были у него ко мне отеческие чувства, плохой работы он не стерпит.

А потому я продолжаю, хватая со стола готовую распечатанную статью, и передавая главреду.

- Да. У меня есть одна крепкая, неизбитая статья, которая отвечает всем вашим требованиям. Вот, можете прочесть…

- «Камни, мультфильм и макароны – почему я позволяю все своему ребенку, и не чувствую вины?» - зачитывает главред вслух мой заголовок, и вновь поднимает на меня взгляд, - вы серьезно?

Господи. Кажется, трясти меня начинает еще больше, и я сглатываю, пытаясь хоть немного смочить пересохшее горло. Меня бросает в пот – и я ощущаю себя в центре толпы, в одиночку пытаясь доказать что-то миру.

- Анастасия?

Это – паника, и ее плотный слой уже застелил мне уши. Голос начальства сквозь толстый слой ваты звучит уже раздраженно, и только это заставляет меня уцепиться, и перестать куда-то падать глубоко в себя.

Я не имею права сейчас вот так себя вести. Это – моя работа, моя статья, в которой я еще минуту назад была совершенно уверена. И нельзя позволять глупой панике и природной неуверенности все рушить – потому что, в конце концов, мне обидно за свое «дитя»!

- Я абсолютно серьезно, Александр Дмитриевич, - все еще дрожащим голосом отвечаю я, ощущая, как потихоньку могу говорить все тверже, - вы просили меня предоставить идею для успешного старта – и вот она, я вам ее подготовила. Статья полностью написана, отредактирована и готова к печати, если у вас не возникнет к содержанию каких-либо вопросов.

Главред пристально смотрит на меня, пытаясь понять, насколько вообще можно вести диалог дальше, но вздыхает, и опускает взгляд в текст. Я немного расслабляюсь, и чуть-чуть отворачиваю голову – ровно настолько, чтоб запнуться о спокойствие Рената, который с безмятежностью наблюдает за мной.

Боже, а его вообще ничего не «трогает»? Или он просто настолько не сомневается в моих силах?

- Анастасия, - спустя пару минут снова кашляет главред, и я очень стараюсь не вздрагивать, - статья написана хорошо, в «живом» стиле, и с применением популярной нынче гонзо-журналистики. Это, несомненно, плюс – но мне не с чем сравнивать. Объясните, будьте любезны, почему за рабочую неделю вы приносите на совещание всего один вариант статьи?

- Потому что именно этот вариант соответствует вашему заданию, - выдыхаю я, не зная, как еще объяснить, - я уверена, что для читательниц нашего журнала эта тема будет интересна - мы с отделом не зря анализировали возрастную группу и уровень образованности женщин, которые покупают журнал. Работающих и успешных леди всегда волнует тема вины перед ребенком – мало внимания, отсутствие супер-полезных блюд в рационе, подмена маминой ласки на мультфильм в конце тяжелого рабочего дня… Поверьте, я знаю, о чем говорю. А новых читательниц привлечет такая живая тема, и резонанс во мнениях – ну как журнал может называть такую маму – хорошей?! Это – ход на опережение, когда мы вызываем в человеке эмоции, а не равнодушие и скуку. Даже если с мнением журнала он не согласен, то скорее всего купит еще один выпуск – посмотреть, чего же еще шокирующего там понапишут.