Я подарю тебе свое разбитое сердце

Глава третья. Адам

Пятнадцать лет назад. Милисенте семь лет.

— Астрид, ты готова? — в комнату, в которой я живу уже неделю, зашла моя мама.

— Да, мамочка! — я еще раз коснулась своими маленькими ручками до вельветовой юбки, которую подруга мамы сшила для нас на заказ.

— Боже, ты хотя бы раз можешь привести себя в порядок без моей помощи?

Женщина оглядела меня с ног до головы. Презрительно фыркнула, а затем направилась к моему шкафу.

— Надень это платье, — она протянула мне розовую вещицу из приятного материала, на которой нарисованы вишенки. — У тебя две минуты.

С этими словами мама вышла из комнаты, оставив меня одну. Я быстренько стянула с себя юбочку и белую рубашку, а вместо них надела платье. Завязала пояс, поправила воротничок, надела бежевые туфельки и спустилась вниз, где родители уже ждали меня.

— Тебе нужно научиться быть пунктуальной, Астрид, — отец посмотрел на часы. — Некрасиво заставлять людей ждать, тем более таких важных как Родриго Феррар.

Имя человека мне ничего не дало. Я стояла на нижних ступеньках лестницы и смотрела в пол, чувствуя, как вина проникает в мое маленькое сердце. Слезы подступили к глазам, но я смогла подавить их. Знала, что папа не любит, когда девочки плачут.

— Астрид, предупреждаю, если хотя бы что-нибудь разобьется, ты будешь сидеть в чулане до конца каникул, поняла? — отец взял меня за руку.

— Да, папочка…

— И не смей разговаривать с мальчишкой, — добавила мама.

— Да, мамочка…

Родители одобрительно выдохнули, и мы вместе покинули дом моего дядюшки. Дядя Альфред живет в Италии вместе со своей женой уже десять лет. Сейчас мы находимся в Тоскана. Здесь очень красиво. А мужчина, к которому мы сейчас идем в гости, имеет большой участок, на котором он выращивает виноград, а потом делает из него вино. Виноградники здесь есть почти у каждого человека. Дядя Альфред говорит, что в этом особенность городка.

Мальчишка, с которым мне запретили разговаривать, внук дяди Феррар. Несколько раз я видела, как он со своими друзьями задирает девочек из других домов. Знаю, что его зовут Адам, и мое впечатление о нем не самое лучшее. Он хулиган, а это плохие люди.

— Бенджамин! — дядя Феррар пожал руку моему папе.

— Прости, что немного задержались, — папа взглянул на меня, а я поджала губы. — Непредвиденные обстоятельства.

— Да Бог с этим опозданием! Дайте мне посмотреть на эту красавицу! — мужчина присел на корточки, и теперь мы оказались одного роста. — Ты Милисента, да? Я Родриго, держи конфету.

Я попятилась при виде сладости. Посмотрела на маму, которую осторожно мотнула головой.

— Называй ее Астрид. Почему-то имя Милисента она ненавидит, — произнес папа, поглядывая на меня.

Я перевела взгляд на дядю Феррара, а затем улыбнулась.

— Спасибо, дядя Феррар, мне нельзя сладкое, у меня аллергия.

Ложь. У меня нет аллергии. Мне просто нельзя есть подобную пищу, потому что от этого я стану толстой и никому не нужной. По крайней мере, так говорит мама, а она же не может врать.

— Ох, вот как… — мужчина немного расстроился. — Тогда иди на задний двор, там Адам, можете с ним поиграть. На мальчиков у тебя же нет аллергии?

— Нет, дядя Феррар, — ответила я, начиная комкать в руках подол платья, зная, что дома за это мои руки высекут линейкой.

Мужчина погладил меня по голове, и я на трясущихся ножках пошла во внутренний двор, в котором прежде ни разу не была. Я специально не стала оборачиваться, чтобы посмотреть на родителей, потому что знала — они недовольны, ведь они хотели, чтобы в течение вечера я была у них под носом.

Пройдя через большую дверь в другом конце дома, я вышла на улицу. Это был не просто внутренний дворик. Это бесконечное виноградное поле, поблизости от которого находится конюшня. Я никогда не видела лошадей вживую, поэтому мой детский интерес переборол все мое понимание, что дома меня накажут. Я огляделась по сторонам. Адама не было видно. Спокойно выдохнула и побежала к конюшне. Семь огромных лошадей поприветствовали меня громкими фырканьями. В середине стояла красивое длинногривое животное. По сравнению с ней я была букашкой, мешающейся под ногами. Мои ноги сами повели меня к ней. Я обошла ее справа, слева, спереди, а затем мне захотелось посмотреть на ее красивый хвост. Кончики пальцев коснулись жесткой шерсти, и когда я была готова повернуть голову, чтобы рассмотреть хвост, меня кто-то схватил и резко оттащил назад.

— Что ты делаешь?! Тебе не говорили, что нельзя подходить к лошади сзади? — мальчик осмотрел меня с ног до головы, а когда поднял взгляд, я поняла, что передо мной стоит Адам. — Язык проглотила?

Мне запретили с ним разговаривать, поэтому я не буду этого делать. Он плохой. Лучше я сейчас просто пойду посижу на лавочке или пособираю цветочки, чтобы сделать маме венок.

Сделала несколько шагов вперед, обошла мальчика, и когда проходила мимо лошади, я услышала ее громкий рев. То, что произошло дальше, я запомнила на всю жизнь. Лошадь встала на дыбы, начиная размахивать передними ногами. Я замерла, мое сердце забилось чаще. Мне хотелось верить, что эта лошадь не может причинить мне вред, но будучи маленькой девочкой я не могла понять, как я должна реагировать.

Лошадь сделала шаг вперед, и в этот момент ее копыто, казалось, сотрясало землю. Я почувствовала, как в моей груди заколебалось что-то странное. Внезапно лошадь опустилась вниз и, дотянувшись до меня, слегка ударила по руке, которой я прикрыла голову.

— Изи!

Я слышала голос Адама, который пытался вразумить лошадь, но из-за паники, которая засела в моей голове, не могла разобрать его слова. Только через несколько минут, когда лошадь успокоилась, я убрала руки от головы. Мой локоть был разодран, кровь хлестала в разные стороны, пока по моим щекам текли слезы.

— Вставай, нужно сказать дедушке и ехать в больницу! — Адам поднял меня на ноги, а затем, взяв за руку, повел к выходу.

Мои ноги послушно следовали за ним, но взгляд по-прежнему был прикован к лошади, которая породила во мне новую фобию.

Тем вечером все сходили с ума. Даже мои родители. Только, к сожалению, они делали это не потому, что волновались за мое здоровье. Когда два ребенка прибежали домой в окровавленной одежде, первым, кто бросился нам на встречу, был дядя Феррар. Мои родители с нескрываемым шоком сидели за столе, попивая вино. Мне приложили к руке полотенце, а затем мы сели в машину и поехали в больницу. Мне наложили швы, остановили кровотечение и сказали, чтобы в ближайшие несколько недель я не напрягала руку. Все это время дядя Феррар сидел рядом и крепко держал меня за другую руку, пока мама с папой стояли позади меня и до боли сжимали каждое мое плечо.

Вернувшись домой, меня ждал скандал. С порога я начала плакать, рассказывая, что произошло. Папа ходил по гостиной, проклиная сегодняшний день и меня.

— Ты понимаешь, что сорвала нам очень выгодную сделку?!

Маму же больше волновало порванное платье и то, что верхняя часть грудной клетки была оголена, когда мы прибежали в дом. Не знаю как, но платье порвалось. Вероятно, это случилось когда я упала или когда бежала в дом зацепилась за гвоздь.

— Дорогой, мы можем извлечь из этого выгоду, — спокойным тоном произнесла мама.

— Какую еще выгоду, Арлин?

— Иди к себе, Астрид. С тобой мы разберемся завтра.

Я не стала возражать. Быстро пожелала спокойной ночи и побежала к себе в комнату. На лестнице я встретила дядю Альфреда, он дал мне шоколадку и погладил по щеке. Дядя был не таким, как папа. Дядя был добрым и всегда баловал меня разными вкусностями.

На следующий день тыльные стороны моих ладоней были красными из-за того, что мама полчаса стояла и била меня линейкой. Она всегда заворачивает ее в мокрый бинт, чтобы не осталось никаких следов, кроме красных пятен, которые я всегда списываю на воспаление или аллергию на что-либо. Весь день я просидела в своей комнате, не понимая, почему ко мне нужно применять такую жестокость.

Через два дня я узнала, что именно мама имела в виду.

— Вы хотите восемьдесят процентов прибыли забирать себе?! Это возмутительно! — слышала я голос дяди Феррара на первом этаже нашего дома.

Он пришел еще полчаса назад, но сейчас его тон перешел на крик. Мне стало любопытно, о чем разговаривают взрослые, поэтому я тихонько вышла в коридор и подошла ближе к лестнице, чтобы лучше слышать разговор.

— У тебя нет выбора, Родриго. К счастью, раны Астрид еще не зажили. Если ты не хочешь, чтобы мы пошли в полицию, тебе следует согласится с нашим предложением.

— К счастью не зажили? Вы серьезно? Девочка могла погибнуть!

Тишина. Я ничего не слышала. Неужели я принесла так много проблем?

— Всегда можно родить еще, — услышала я голос мамы.

Что это значит? Что такое родить? Поджала губы, чувствуя странное ощущение внутри себя. Они шантажируют его?… Но это же я виновата! Я! Почему должен страдать невиновный? За спиной я услышала тихий кашель своего дяди.

— Аси, иди сюда, — шепотом подозвал он.

Я встала с корточек и подбежала к мужчине, обхватывая его ногу двумя руками. Снова начала плакать. В последнее время я плакала так много, что у меня началось настоящее раздражение.

— Почему они ругаются, дядя? — спросила я, когда он завел меня обратно в комнату.

— У всех свои тараканы в голове, детка, а взрослая жизнь невозможна без ссор, — мужчина осторожно стукнул меня по носу и улыбнулся.

— Тогда я не хочу так жить…

— Ох, Астрид, ложись спать.

Весь следующий день я тоже провела в комнате. Делала домашние задания по английскому и французскому. Неожиданно я услышала за окном шум, а затем увидела силуэт. Вскочила с места и побежала к двери, а через секунду ко мне в комнату пробрался Адам. Он был весь мокрым, потому что за окном шел дождь, а в его взгляде читалась ненависть.

— Ты довольна?! — спросил он, сжимая кулаки.

— Ты о чем? — тихо спросила я. — Если мои родители увидят тебя, они убьют меня, пожалуйста, уходи…

— Да лучше бы они убили тебя, чем ее! — крикнул он.

— Кого?

— Изи! Отец убьет ее, а все из-за тебя! Какого черта ты пришла в наш дом? Изи моя любимая лошадь!

— Почему он решил убить ее?…

— Потому что твои родители поставили такие условия! Либо лошадь, либо бизнес! Они хотят все деньги с продаж нашего вина, но тогда на что будем жить мы? Это ты виновата! Я ненавижу тебя!

— Что здесь происходит? — дверь в комнату распахнулась, и внутрь зашел отец. — Ты… Убирайся, гаденыш!

Адам быстро побежал к окну, и через секунду его уже не было в моей комнате. Зато был папа, злость которого заполнила все пространство. Сначала мне пришлось рассказывать, как он попал ко мне в комнату, потом, зачем он пришел и, наконец, почему я сразу не позвала родителей. Меня отчитали, а на мои вопросы по поводу лошади дяди Феррара отвечать не стали, сказав, что я слишком маленькая для таких тем.

В ту ночь я ночевала на улице во внутреннем дворе нашего дома. На утро меня нашел дядя Альфред. Он завел меня в дом, напоил горячим чаем и накрыл пледом.

— Почему ты была на улице? — спросил он с тревогой в глазах.

Мне было запрещено говорить о том, что делают родители. Как сказала мама — это наши личные дела, которые не должны выходить за пределы нашей семьи.

— Я просто захотела подышать свежим воздухом и не заметила как уснула, — ответила я, поджимая губы.

Я всегда делала так, когда вру, потому что моя гувернантка говорит, что если врать, то феи будут щипать мои губы в наказание за ложь.

— Астрид, скажи правду, — мужчина взял в свои руки мои ладошки и осмотрел их тыльные стороны. — У тебя все хорошо дома?

— Конечно, дядя Альфред, разве может быть по-другому?

Мужчина слабо улыбнулся и, обняв, вышел из гостиной.

Будучи маленькой девочкой я не понимала, что такое добро, а что зло. Поэтому то, что было злом мне казалось правильным.