Я сожалею...

8

На следующее утро она не стала отсиживаться в своей комнате, дожидаясь ухода Кена, а смело вошла в кухню. Он с удивлением посмотрел на нее поверх газеты. Милли села перед ним, всем своим видом давая понять, что хочет сообщить нечто важное. Кен выжидательно смотрел на нее.

— Хочу тебя порадовать, я не беременна! — выпалила она и стала ждать его реакции.

Но она оказалась совершенно неожиданной для нее.

— Похоже, прежде всего это радует тебя. Что ж, тогда это к лучшему, — сухо ответил Кен, отодвинул резким жестом недопитый кофе и ушел из кухни.

Она осталась сидеть за столом, не понимая, что его так рассердило. По ее мнению, должно было произойти обратное. Теперь он абсолютно свободен, если не считать фиктивной жены, конечно. Но это так, мелочь. Главное, никаких моральных и материальных обязательств перед будущим ребенком. При его отношении к деньгам Кен должен был испытать заметное облегчение от такой новости. Но этого не произошло.

Ну и что. Милли решила выбросить это из головы, как нечто несущественное и не влияющее на ее жизнь.

Она никуда не собиралась сегодня выходить, собираясь немного позагорать возле дома и почитать, после того как закончит с уборкой. Но ее планам не суждено было сбыться. В полдень приехали неожиданные гости. Их встретил Кен, гоже оставшийся в этот день дома.

До Милли, возившейся в кухне, донеслись голоса. Она поспешила в гостиную и через минуту уже пожалела, что не позаботилась привести себя в порядок. Слишком разителен был контраст между ее застиранными джинсами с коротеньким облегающим топом и утонченным туалетом Элен. Милли в отчаянии закусила губу.

А соперница довольно улыбнулась, понимая причину досады хозяйки. Та и не догадывалась, что в эту минуту глаза обоих мужчин — и Кена, и Шона — были прикованы к ее фигурке. Оба предпочли бы ее Элен, но, разумеется, не могли сказать об этом вслух.

Взяв себя в руки, Милли, как и положено хорошей хозяйке, поздоровалась с гостями, предложила им устроиться поудобнее, спросила, не хотят ли они кофе или чего-нибудь прохладительного. Те вежливо отказались. Милли терзалась догадками, зачем они приехали. Появление Шона не являлось чем-то из ряда вон выходящим, чего нельзя было сказать о визите Элен.

И тут Элен мило улыбнулась и приступила к делу.

— Я заехала извиниться за свое поведение тогда, в машине, — слегка жеманясь, сказала она и умоляюще посмотрела на Кена. — Правда, мои извинения немного запоздали, но все же… Мне казалось, что я чуть не поссорила вас. Я не должна была вмешиваться в ваши отношения.

— Не понимаю, о чем ты? — Кен недоуменно пожал плечами. — Из-за, чего, по-твоему, мы могли поссориться?

Он подошел к жене и обнял ее за плечи. Милли едва заметно напряглась, но не посмела отодвинуться. А Элен продолжала извиняться:

— Ну, я заметила, что ты, Кен, был недоволен, когда речь зашла о колледже для Милли. Разве нет?

— Да что ты, — возразил Кен, которому очень хотелось поставить гостью на место. — Напротив, я благодарен тебе. Если бы не ты, моя скромная и нетребовательная жена терпеливо ждала бы, когда я вспомню о своем обещании. — При этих словах он нагнулся и поцеловал Милли, слегка прикусив при этом ее нижнюю губу.

Милли недовольно сверкнула глазами, справедливо расценив его поступок как наказание.

Конечно, Элен была уже в курсе того, что на имя Милли открыт счет с солидной суммой. Об этом ей сообщила всезнающая Джейн Браун. Но Элен нужен был повод для того, чтобы лишний раз поссорить супругов. Жаль, что не получилось. Однако она не теряла надежду провести время в гостях с пользой для своих планов.

Возможность представилась тотчас же. Милли торопливо высвободилась из объятий мужа и села рядом с Шоном. Элен же завладела вниманием Кена и принялась болтать о разных мелочах, одновременно наблюдая за хозяйкой дома. От нее не укрылась явная симпатия Шона к жене друга. На этом тоже можно было сыграть.

Как бы невзначай Элен накрыла ладонью руку Кена и произнесла:

— Как хорошо, что Милли нашла общий язык с твоим другом. Они прекрасно ладят, тебе не кажется? — За вполне невинным замечанием таился намек на нечто иное.

Кен внимательно посмотрел на сидевшую перед ним пару. До этого момента ему и в голову не приходило, что Милли может заинтересоваться Шоном. А ведь это было вполне возможно. Друг внешне привлекателен, в его компании всегда весело. Да и смотрит он на его жену совсем не по-дружески, когда ему кажется, что этого никто не замечает.

Супруг почувствовал себя обиженным. Ему захотелось встать и прервать разговор Милли с Шоном, но вместо этого он взял Элен за руку и начал мило беседовать с ней, искоса следя за реакцией жены. Той это явно не понравилось, лицо ее помрачнело, но она не только перестала разговаривать с Шоном, а, напротив, придвинулась к нему ближе, чуть ли не шепча ему на ухо.

Это было совсем по-детски, но она не могла просто сидеть и смотреть, как муж флиртует с Элен. Таким образом она давала им обоим понять, что ничуть не переживает из-за них и вполне способна о себе позаботиться. Дуэль самолюбий продолжалась бы и дальше, но Шон внезапно попросил Милли принести чего-нибудь холодненького. Когда она направилась в кухню, он встал и пошел за ней.

Элен проводила их внимательным взглядом. Кен порывался пойти следом. Но гостья продолжала болтать, и было невежливо прерывать ее.

А тем временем в кухне Милли почти рыдала на плече у Шона, изливая ему душу. А он нежно обнимал ее, успокаивал и в какой-то момент поддался щемящей жалости. Взяв в ладони лицо Милли, он жадно осушил ее слезы губами. К несчастью, именно этот момент выбрала Элен, чтобы отпустить Кена.

Он вошел в кухню… и из груди его вырвался короткий гневный рык. Шон мгновенно отпустил Милли. Кен кивком велел ему выйти. Друг в растерянности оглянулся на Милли, но она успокоила его взглядом и пожатием руки. Поколебавшись мгновение, Шон послушался и вернулся в гостиную. Элен с жадностью вглядывалась в его лицо, стараясь узнать, что же произошло в кухне. Но ей это не удалось.

Едва закрылась дверь, как муж дал волю чувствам.

— Ты ведешь себя, как шлюха! Шон — мой друг, он мне дороже тебя в тысячу раз, не смей нас ссорить! Выбери себе кого-нибудь другого и не морочь нам обоим головы!

От незаслуженной обиды у Милли задрожали губы, но она не собиралась оправдываться. Зачем, если Кен так уверен в своей правоте? Самое обидное, что сам-то он вел себя не лучше. Так какое ему дело до поведения Милли? Скорее бы все это кончилось. Она гордо подняла голову и не произнесла в ответ ни слова.

Кен вышел из кухни, еле сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью. Милли взяла себя в руки и вышла к гостям. Но от Элен не укрылись следы слез на ее лице. Если так пойдет и дальше, подумала она, то развод не за горами. А уж она-то сделает для этого все возможное.

Ее радость явно не разделяли оба мужчины, выглядевшие довольно мрачными. Только присутствие Элен удерживало их от выяснения отношений. Шон чувствовал, что пора откланяться, но опасался оставлять Милли наедине с Кеном. Однако нельзя же торчать в доме вечно, особенно когда хозяин смотрит на тебя волком. Поэтому, найдя благовидный предлог, он поднялся и подал руку Элен. Той волей-неволей пришлось попрощаться.

Посадив ее в машину, Шон извинился и вернулся в дом якобы за забытыми очками от солнца. Войдя в гостиную, он решительно сказал другу:

— Милли ни в чем не виновата, просто плакалась мне в жилетку, а я утешал. Хотя не стану отрицать, что она мне очень нравится. К сожалению, мои чувства безответны. Понял? Если обидишь ее, будешь иметь дело со мной!

Кен еще хмурился, но уже был убежден в искренности друга. И то, что Шон не отрицал своих чувств к Милли, делало его слова убедительнее. Кен вздохнул и протянул ему руку. Тот пожал ее и покинул дом почти успокоенный. Кен повернулся к жене, но ее уже не было в гостиной. Наверное, снова заперлась у себя.

Кену пришло в голову, что лучше бы они вообще не встречались с Элен. Если бы не она, не произошло бы этой безобразной сцены. Почему ее присутствие провоцирует их на скандал? Ответа не нашлось. Расстроенный Кен прошел в кабинет и погрузился в работу, спасаясь от неприятных мыслей.

Еще одна неделя прошла тоскливо и уныло. Оба негодовали друг на друга, хотя и по разным причинам. Одновременно их мучило чувство вины за свое поведение. Но если днем в потоке дел еще можно было отвлечься, то ночами, положив головы на подушки, они, вместо того чтобы погрузиться в сладкие сны, предавались мыслям о том, что могло бы происходить в их общей постели. От заманчивых образов их потом всю ночь терзали видения, после которых можно было проснуться только совершенно разбитым.

К уик-энду будущее стало выглядеть непроглядно мрачным. Поэтому, когда позвонила Лидия и пригласила Кена с женой на барбекю, оба с радостью согласились. К тому же приехал отец Кена, и Милли представилась возможность с ним познакомиться.

В доме Лидии было шумно и весело. Без особых церемоний она познакомила Милли с отцом Кена. Тот очень понравился молодой женщине. Внешностью он немного походил на ее отца, они быстро нашли общий язык и явно симпатизировали друг другу. Старший Джордан одобрительно хлопал сына по плечу, поздравляя с отличным выбором. Милли было весело и легко с ним. Сэм рассказывал байки о своей службе в полиции.

Даже Лидия подобрела и обращалась с ней дружелюбнее, чем при первой встрече. В какой-то момент она даже обняла невестку и поцеловала. Кен удивленно поднял брови при виде такого проявления родственных чувств, но решил, что этих женщин сам черт не разберет.

К вечеру Милли очень устала, но была довольна и тем, как провела время, и наладившимися отношениями с Лидией. Кен тоже повеселел. Он не признавался самому себе, но похвала отца за выбор жены согрела его сердце; Кен весь день присматривался к Милли, и в нем даже шевельнулась мысль, что он был излишне жесток с ней. Но он не знал, как исправить ситуацию, не поступаясь собственной гордостью, и решил отложить примирение на потом.

Дома каждый направился к себе, собираясь сразу же лечь и уснуть, но оба долго еще мечтали об одном и том же. На следующее утро Кен почувствовал себя неважно. Встревоженная Милли предложила вызвать врача, но он успокоил ее, сказав, что скорее всего это от острого чили, которым он злоупотребил накануне. Каждый раз Кен давал зарок больше не притрагиваться к нему, но удержаться было выше его сил. Теперь весь день он будет расплачиваться за свое легкомыслие и чревоугодие.

К вечеру Кен совершенно оправился и почувствовал сильный голод. Перед ним встала проблема: или и дальше оставаться в спальне, выдерживая характер, или спустится вниз и соорудить себе некое подобие обеда. Он открыл дверь и учуял восхитительный аромат, который мог доноситься только из кухни. Ноги сами понесли его туда.

К сожалению, там находилась и Милли. Она не дала ему времени развернуться и гордо уйти, а взяла за руку и усадила за стол. Кен нахмурился, но не успел возмутиться, так как перед ним оказалась тарелка с тушеным мясом и овощами.

Он искоса посмотрел на Милли. Никаких упреков по поводу его поведения, никаких слез и криков. Тогда он решил сдаться и взял в руки нож и вилку. Лицо Милли сразу просветлело. Похоже, им все же удастся найти общий язык. Муж не произнес ни слова, он был слишком занят едой. Но атмосфера в кухне ощутимо улучшилась. Выждав, пока Кен насытится, Милли присела к столу и спросила первое, что пришло в голову:

— Ты не мог бы дать мне какую-нибудь книгу по истории архитектуры?

Кен удивленно поднял голову от тарелки. Что это? С какой стати она заинтересовалась архитектурой? Пытается подлизаться?

— Зачем тебе это?

— Ну, живем бок о бок, а я ничего не знаю о том, что для тебя важнее всего. Это как-то неправильно. И потом я заметила, что ты много печатаешь на компьютере. Я могла бы тебе помочь. Это даже естественно для жены. Ты не находишь? — Предлагая ему помощь, Милли очень надеялась, что он не откажется от нее. — Ты сэкономил бы время, а я расширила бы кругозор.

В ее словах был смысл, хоть Кену и не хотелось признавать это. Но Милли предлагала перемирие, и, если он действительно желает спокойствия в доме, придется уступить.

— Ладно, выберу для тебя книгу. — Увидев, как просияло лицо жены, он предупреждающе выставил вперед руку. — Но только не сейчас.

В ответ Милли, не сказав ни слова, подошла и прижала его голову к своей груди. Кен блаженно закрыл глаза и вдохнул запах ее тела. Не хотелось ни шевелиться, ни говорить, так успокаивающе и ласково скользили по его волосам теплые пальцы.

Он замер, так как в голову неожиданно пришло воспоминание об их последнем объятии. Тогда он хотел лишь проучить ее, но сам попал в плен желания. Не стоит начинать все сначала, пока она сама не сделает первого шага. Так он убеждал самого себя, а руки тем временем сами собой потянулись к Милли, обвили ее тело, привлекли к нему на колени. Она не противилась.

А то, что он прочел в ее взгляде, заставило Кена прижаться ртом к нежной шее и застонать, признавая свое поражение. Он уже не помнил об их размолвке.

Постепенно движения их становились все лихорадочней, они обменивались поцелуями и ласками, постепенно раздевая друг друга. Больше ничто на свете не интересовало их. Да и что могло быть важней этого? Кен целовал плечи Милли, постепенно спуская с них блузку, а она в сладкой истоме подставляла ему обнажающиеся участки тела. Он нашел чувствительное местечко на ее шее и упоенно исследовал его, возбуждаясь сам и наслаждаясь реакцией жены на его прикосновения. Милли прогнулась, невольно подставляя грудь под властную мужскую ладонь.

Кен искусно вел наступление на ее чувства, продолжая одновременно ласкать ее плечи губами и языком и нежно сжимая пальцами напрягшиеся соски. Жаркая волна, побежавшая от груди вниз, заставила Милли немного раздвинуть бедра.

Она хотела его, в этом не было никаких сомнений. Кен издал торжествующий возглас, рука его переместилась с груди на горячее и гладкое женское бедро. Он наслаждался каждым мгновением, скользя рукой вверх по бедру. Не встречая сопротивления, пальцы мягко накрыли пушистый холмик, даже сквозь кружево Кен чувствовал жар, сжигающий ее изнутри.

Губы их слились, язык проник во влажное тепло ее рта и ритмично задвигался. Милли бессознательно прижималась к его ладони. Он притянул ее ближе к себе, и она ощутила, как напряжена его плоть. Это еще сильнее возбудило Милли. Она прикусила губу, чтобы не застонать, и дотронулась рукой до выпуклости под брюками.

Это прикосновение заставило Кена замереть от блаженства. Он собирался расстегнуть пояс брюк, но какой-то шум вернул его к действительности. Милли тоже что-то услышала и отдернула руку. Оказалось, что у соседнего дома остановилась машина. Облегченно вздохнув, Кен хотел было вернуться к прерванному занятию.

Но Милли уже встала с его коленей. Он протестующе потянул ее снова к себе, но она вырвалась и, отойдя на безопасное расстояние, перевела дух и заговорила. То, что она сказала, ошеломило Кена.

— Прежде я должна признаться тебе в обмане. — Ей потребовалось немало мужества, чтобы решиться открыть ему правду.

Она умоляюще смотрела на мужа, лицо которого выражало полное недоумение. О каком еще обмане идет речь?

— В чем признаться?

— Я тебе солгала: мы не были близки с тобой в «Аделине». У меня вообще еще не было мужчины. — Сказав это, она опустила голову, ожидая заслуженной кары.

Ему потребовалось время, чтобы вникнуть в смысл услышанного. Обычно Кен соображал быстро, но сейчас, разгоряченный и раздосадованный, думающий совсем о другом, он с трудом сосредоточился. Его пронзила мысль, что Милли снова посмеялась над ним.

А он-то чувствовал себя настолько виноватым, что даже женился на ней. Идиот! Легковерный идиот! Как, наверное, она потешалась над ним после свадьбы. Все ведь предусмотрела, даже отказалась спать с ним, чтобы не выдать себя. А представила все так, будто оскорблена его любовью к другой женщине. Ну что ж, она получила все, что хотела. Зачем было признаваться? Милли словно прочла его мысли.

— Прости, если можешь. Я тогда не думала о том, как все у нас сложится. Казалось так просто использовать тебя для своих целей. При этом я искренне считала, что ты ничего не теряешь. К тебе я чувствовала симпатию и завидовала Элен из-за твоей любви к ней. Я всегда хотела, чтобы меня полюбили так же. Постепенно я влюбилась в тебя, мне стало стыдно, что я так с тобой поступила. Я не могу больше молчать. Хочу, чтобы между нами все было абсолютно ясно, прежде чем мы…

— Да, теперь между нами все предельно ясно. Неужели ты думаешь, что после этого я прикоснусь к тебе? — Кен едва владел собой — так потрясла его открывшаяся правда. Ему было больно, как никогда прежде.

Милли продолжала умолять мужа:

— Знаю, что ты не любишь меня. Я и не прошу от тебя любви. Но мне так хотелось интимной близости с тобой, что я уже не могла с собой справиться. Ты мужчина. Любя другую, ты все равно можешь получать наслаждение в постели с женщиной, которая ничего для тебя не значит. А я хотела это испытать только с тобой. Я уйду из твоей жизни, как только ты этого захочешь. Сделаю так, как ты скажешь. Только прости меня. Прости, я так сожалею о своем обмане! — Она схватила его руки и прижала к своей груди.

Но Кен отдернул их и гневно посмотрел на нее.

— Я мог бы сейчас ударить тебя, так я зол, поэтому мне лучше уйти.

Он выскочил из дома, сел в машину. А Милли обессиленно опустилась на пол и закрыла лицо руками. Она покачивалась из стороны в сторону, беззвучно рыдая и судорожно вздыхая. Все кончено: Кен не простит ее! Через некоторое время Милли встала и пошла к телефону. Набрав номер Шона, она долго ждала. А когда услышала его голос, выдохнула в трубку:

— Приезжай, мне очень плохо!

Не слушая ответа, она бросила трубку на рычаг и поплелась в гостиную, где в отчаянии рухнула на диван лицом вниз. Она не знала, как долго пробыла в таком положении, только вдруг почувствовала, что ее поворачивают лицом к свету. Открыв наполненные слезами глаза, она увидела размытый силуэт Шона.

Милли прижалась к мужской груди, заливая слезами его рубашку. Он и так был ошарашен ее звонком, после которого все бросил и, несмотря на поздний час, помчался к Джорданам. А от вида несчастной женщины у него просто сжалось сердце. Естественное желание успокоить ее заставило Шона взять Милли на руки и посадить к себе на колени. Он дождался, пока рыдания стихли, и начал расспрашивать, что же случилось.

— Я такая дрянь! Когда расскажу все, ты тоже не захочешь меня больше видеть.

— Так что стряслось?

— Мне пришлось признаться Кену, что мы никогда не были близки. Он пришел в бешенство и ушел из дома, чтобы не ударить меня.

Говоря это, Милли ожидала, что и Шон с негодованием оттолкнет ее, оскорбленный за друга и за себя. Но он продолжал участливо смотреть на нее. Зная Кена много лет, Шон прекрасно представлял реакцию друга на подобное известие.

— Почему ты рассказала ему обо всем? Что тебя заставило?

— У меня никогда не было мужчины. Кен сразу бы все понял, едва занялся бы со мной любовью.

Шон озадаченно переспросил:

— Ты — девственница?

— Я так люблю его! — не слушая его вопроса, лихорадочно продолжала Милли. — Вопреки всему я надеялась, что он сможет меня простить. Теперь все пропало! Он завтра же подаст на развод, вычеркнет меня из своей жизни. Я этого не переживу! — И она снова разрыдалась.

Шона поразила страсть, с которой Милли говорила о Кене. Он мог только завидовать другу, понимая, что проиграл. Ему придется спрятать подальше свои чувства и утешать ее. Нужно смириться с тем, что Милли любит своего мужа.

А вот куда умчался на своем джипе Кен? Как бы чего не случилось! Ведь он в таком состоянии. Пожалуй, нужно дождаться его возвращения и заодно попытаться отвлечь Милли от тяжких мыслей. Это лучшее, что он может сделать и ради дружбы, и ради любви.

После долгих разговоров и утешений Шон и Милли задремали на диване. Ей не хотелось уходить к себе, только в кольце его теплых рук она чувствовала себя немного лучше.

Кен вернулся домой на рассвете. Полночи он гонял по проселочным дорогам, пытаясь вернуть утраченное самообладание. А затем сидел в машине на обочине дороги и вспоминал каждое сказанное Милли слово. До него постепенно стало доходить, что он не обиделся бы так сильно, если бы был равнодушен к жене. Более того, его чувство нельзя было назвать легкой влюбленностью. Думая о Милли, Кен сразу представлял, как она изгибается в его руках, как стонет от наслаждения, когда он целует ее. Даже от одних мыслей о ней он испытал сильное возбуждение. Жена, конечно, заслуживает наказания за свой обман, но ведь и он виноват, что не сказал ей самого главного. Они давно могли бы быть вместе, если бы он признался в своих чувствах. Нужно немедленно вернуться и выяснить все до конца. А потом заключить ее в объятия и доказать свое отношение к ней. Милли и так достаточно помучилась, ведь его не было всю ночь.

Кен решительно развернул машину и помчался на предельно допустимой скорости. Резко затормозив возле дома, он ворвался в дом, и… Его жена и его лучший друг лежали на диване, сплетясь в объятиях. Оба крепко спали и не услышали ни звука подъехавшей машины, ни довольно шумного прихода Кена.

Что их так утомило? Чем они занимались всю ночь? Ответ был однозначен. Кен подскочил к Шону и сильно ударил его по плечу. Тот сразу открыл глаза и, мгновенно оценив обстановку, чуть слышно застонал сквозь зубы. Вид друга был страшен. От ярости у него сжались кулаки, раздулись крылья носа и сузились потемневшие глаза.

— Убирайтесь из моего дома, вы, оба! — заорал он так, что Милли проснулась и испуганно подскочила.

Ей тоже почти сразу стало ясно, что не помогут никакие оправдания, — Кен даже не станет их слушать. А он развернулся и, уже уходя, бросил через плечо:

— Не хочу больше видеть ни одного из вас. Через час вернусь, чтобы духу вашего тут не было, ясно? Иначе я за себя не ручаюсь! — Он хлопнул дверью, и через секунду послышался шум отъезжающей машины.