Я тебе объявляю войну

Глава 1. Знакомство

«***** университет сердечно поздравляет Дениса Сергеевича Морозова с присвоением ученой степени доктора филологических наук.

Уважаемый Денис Сергеевич! Приветствуем Вас в стенах нашего университета и от всей души желаем…»

Бросив злобный взгляд на красочный плакат, что так призывно висел прямо у входа на факультет, я понеслась на кафедру. Была бы возможность, задержалась и плюнула на это безобразие, но сейчас времени в обрез.

Подобрав полы длинного платья, я взлетела на второй этаж и вмиг оказалась около массивной двери с вульгарной позолоченной табличкой – «Кафедра теории и истории мировой литературы».

– Вика? – дверь напротив («Кафедра романо-германской филологии») была приоткрыта и оттуда выглянула другая лаборантка, Маша Проценко, – привет! А что это на тебе за балахон?

– Привет! Не балахон. Котарди 1это, – буркнула я, открыла наконец чертову дверь и вдохнула с облегчением. Успела!

Машка не отставала и юркнула внутрь вместе со мной. Вот же настырная!

– Вик, а почему ты в таком виде?

Почему, почему. Чувствую, сегодня целый день придется объясняться. А случилось вот что.

В конце августа я поехала на фестиваль исторической реконструкции. Была на подобном мероприятии впервые и совсем не ожидала подвоха. Сначала все шло отлично, но после очередной пирушки у меня пропала сумка с одеждой.

Хорошо еще, что деньги и телефон находились в кошеле у пояса. Я должна была вернуться с фестиваля сегодня ночью, но автобус, как назло, поломался на трассе. Прибыла в город я только утром. Домой – поесть и переодеться – уже не успевала. Пришлось просто позвонить родителям и ехать на работу в таком виде. Надежда была лишь на то, что сотрудники кафедры (да и не только они) уже знали, что их лаборантка немного с придурью и не судили бы меня строго.

Только я закончила свой рассказ, как к нашему разговору присоединилась еще одна «коллега» – Таня Журавлева с кафедры общего и сравнительного языкознания.

– О, Викуль! Да ты сегодня при полном параде! Морозова так встречаешь? Кстати, говорят, он в будущем заведующим вашей кафедрой станет! – Журавлева почему-то первая узнавала все новости.

– Когда станет, меня здесь уже не будет! – я скривилась как от зубной боли.

Отчего я такая неудачница? Раньше думала, что существует лишь одно несчастье на мою голову – Сергей Королев, который вместо того, чтобы влюбиться в меня, влюбился в мою старшую сестру. А тут прилетела новая беда. Причем откуда не ждали.

После того, как стало ясно, что с Королевым мне совсем ничего не светит, – а выяснилось это еще в девятом классе, когда я застукала голубчиков на нашей даче, у меня возник план.

Если уж в личном такая безнадега, брошу-ка все силы на учебу. Пускай в моей жизни будет место лишь для одной любви – медиевистики2.

Я страстно принялась за дело и уже через несколько месяцев знала, что такое блио и чем оно отличается от фаблио, могла перечислить популярные виды ордалии и даже объяснить, кто такие алтарные трибутарии. Я поступила на филфак, где стала углубленно изучать литературу средних веков и Возрождения. И вдруг «заболела» Шекспиром. У нас на факультете был невероятный специалист в этой области – Тамара Михайловна Краславская. Ах, какая женщина! Она действительно разбиралась в творчестве Шекспира, а еще знала редкие языки и делала отличные переводы старинных текстов.

Я познакомилась с Тамарой Михайловной на первом курсе и сразу же заявила, что она будет моим научным руководителем. Я так мечтала стать ученым с мировым именем!

«Деточка, – сказала мне тогда Краславская, – ты выбрала нелегкий путь».

Ну и что? Я старалась, очень старалась! Написала у Тамары Михайловны бакалаврскую и магистерскую. Чтобы быть еще ближе, устроилась лаборантом к ней на кафедру. В этом году я наконец поступила в аспирантуру и мечтала, что теперь вцеплюсь в Краславскую как следует!

Но она, видимо, вовсе не желала, чтобы я в нее вцеплялась. Недавно Тамара Михайловна отправилась в мир иной. И что меня теперь ждет?

Похоже, последние слова я произнесла вслух.

– Не что, а кто. Морозов же! – отозвалась Журавлева. – А чем ты недовольна? Он тоже Шекспиром занимается. Думаю, теперь весь факультет полюбит… гм… Шекспира. Я бы тоже не отказалась с этим… доктором наук…

Я скривилась еще больше. Доктор наук, ага. Защитился в тридцать лет – виданное ли дело? Как по мне, секрет с этой докторской был весьма прост. Точнее, никакого секрета и вовсе не было.

Денис Сергеевич являлся племянником Краславской. Своих детей она так и не завела – не удивлюсь, если все силы бросила на продвижение родственничка. Может, и докторскую за него написала, что окончательно сгубило бедную старушку. И чего ему в столице не сиделось, почему вдруг к нам принесло? Заочно я уже ненавидела Морозова.

– Да не кривись ты! Глянь сюда, – Проценко сунула мне под нос телефон с каким-то красавчиком-брюнетом.

– Это что еще такое?

– Не что, а кто. Денис Сергеевич это.

– Что-о-о?

– Поражаюсь, как ты до сих пор его не видела.

На похоронах Краславской меня не было в городе и срочно вернуться никак не получалось, а потом я старалась отогнать любую мысль о Морозове. Всё надеялась, что эта история окажется лишь слухами или моим страшным сном. Но теперь ясно – ситуация еще хуже, чем я предполагала.

– Кстати, он не женат. Но думаю, кто-нибудь его скоро «обработает», – встряла Журавлева.

– «Кто-нибудь»? – Проценко подмигнула. – Ну вот как раз Горячевой сам бог велел его «обработать».

Горячева – это я. Боже, какой искрометный юмор.

– В очередь, Горячева! Думаю, тут весь факультет скоро в очередь выстроится. Не дадим покоя Морозову – ни днем, ни ночью! – торжественно воскликнула Журавлева.

– Ну и ду-у-у-ры! – я вдруг не выдержала, дико разозлилась. – Хоть немного имейте достоинства! И мозги не мешало бы включить!

– Не поняла… Ты что-то имеешь против красивых мужчин? – Журавлева никак не желала успокаиваться.

– А ты вчера родилась, что ли? Красивые мужчины – или бабники, или эгоисты, или извращенцы. Или всё вместе. Но кого это интересует, да? Некоторые как смазливую физию увидят – трындец! Ах, ах, ах, Денис Сергеевич, возьмите меня, я от вас без ума, я вся горю! – при этих словах я зачем-то прилегла на стол, неприлично выгнулась, откинула голову назад и приложила руки к груди.

Девчонки захихикали, а потом смех резко стих, и в наступившей тишине раздалось несколько хлопков в ладоши.

– Браво!

Я повернула голову на звук мужского голоса и с ужасом увидела, что у входа на кафедру, прислонившись о дверной косяк, стоит Денис Сергеевич Морозов собственной персоной.