Я тебя подожду...

Глава 4

Всю следующую неделю Джессика продолжала ломать голову над тем, как могло случиться, что она выложила Шарлю всю правду об отце. Почему именно этому мужчине раскрыла сокровенную тайну, о которой не должен был никто знать? Девушка вынуждена была признать: происшедшая восемь лет назад ужасная сцена теперь, когда она рассказала о ней Шарлю, уже не так мучает ее.

На следующие выходные Каран приехал опять, но его особа и собственное поведение не так занимали Джессику, потому что у Сэнди начался кашель, и девушка очень встревожилась, впервые чувствуя полноту ответственности за доверенное ей животное. И хотя Джесс изолировала кобылу, переведя в дальнее из четырех стойл, как можно дальше от Адмирала, девушка все время проводила в конюшне, очевидно полагая, что ее присутствие облегчит болезнь Сэнди и не даст заразиться Адмиралу.

Однако к обеду Джессика все же вернулась домой.

— Я увидел вас сегодня в первый раз, — заметил Шарль, когда с восьмым ударом часов она стремительно сбежала по лестнице, одетая в белую рубашку и цветастую юбку — первое, что попалось после принятого душа.

— Э-э… привет, — поздоровалась девушка.

Когда Шарль взял ее за руки, привлек к себе и на правах кузена поцеловал сначала в одну щеку, а потом в другую, у Джессики перехватило дыхание, и она догадалась — причиной тому стала совсем не спешка, вызванная нежеланием заставлять себя ждать…

— Вы были в конюшне? — спросила Джессика, когда молодые люди шли в столовую.

— Несколько раз, — сухо ответил Шарль.

— Ох, извините. Вы хотели видеть меня по какому-нибудь срочному делу? Видите ли, Сэнди немножко покашливает… Я специально увела Адмирала на долгую прогулку, чтобы конь, не дай Бог, не заразился…

— Я пришлю кого-нибудь помочь вам, — непререкаемым тоном заявил Каран.

— Этого вовсе не требуется! — возразила Джессика, тепло улыбнувшись Рене, которая, поставив на стол супницу, снова ушла на кухню.

— Но почему? Мне не разрешается платить вам, так почему я не имею права заплатить кому-нибудь другому, чтобы сделать ваш день легче? — Шарль высоко поднял брови, словно удивляясь непонятливости англичан.

— Если мне понадобится помощь, то я позову Анри и Максима, — в том же тоне ответила девушка и безмерно удивилась, что спорит, — она, которая раньше готова была держаться за милю от малейшего намека на спор! — Кроме того, мне нравится работать одной. Тем более что и работой это назвать нельзя, — торопливо сказала Джесс, получив в ответ немало озадачивший ее недовольный взгляд серых глаз. — Кстати, я бы хотела, чтобы Сэнди осмотрел ветеринар, — добавила девушка.

— Это я устрою, — бросил Каран, и Джесс отправилась спать, радуясь, что не придется самой по-французски объясняться с ветеринаром.

Джессика провела беспокойную ночь, а в воскресенье утром встала раньше обычного и сразу же отправилась в конюшню проведать Сэнди. Когда она бормотала на ухо кобыле всякие нежные пустяки, то услышала знакомый голос, со смехом спрашивающий:

— Почему вы не приносите свою постель сюда?

На душе сразу стало радостно. Она не любила ссориться с друзьями, а мужской голос звучал так примиряюще, будто Шарль простил ее, хотя Джесс и не знала за собой никакой вины. Когда девушка обернулась к вошедшему, глаза ее смеялись. Чуть приподнявшийся насмешливо уголок красивого рта мужчины безошибочно говорил о его хорошем настроении.

— Я не разбудила вас, когда уходила? — Красивый рот! Господи, откуда взялась эта мысль?

— Кажется, я нуждаюсь в сне так же мало, как и вы, — добродушно ответил Шарль. — Я был в кабинете, передавал сообщение для ветеринара, когда вы прошли мимо окна. Как Сэнди себя чувствует?

— Получше. Но я все же хотела бы показать ее доктору.

На сей раз выездкой Адмирала занимался Шарль, оставив Джессику с Сэнди. Однако Каран проездил недолго и вскоре ушел домой. Но в полдень Шарль вернулся с молодым человеком, чуть старше Джесс, которого Каран представил как ветеринара. И пока Джессика переживала, что месье Оливера пришлось побеспокоить в воскресенье, хотя дело могло спокойно подождать до завтра, ветеринар осматривал кобылу.

— Я оставлю вам немного лекарства; она поправится через два-три дня, — с улыбкой повернулся ветеринар, которому явно нравилось больше смотреть на Джессику, чем на Сэнди. По-английски молодой человек говорил с сильным акцентом, но безукоризненно правильно строил фразы.

— Спасибо. — Девушка ответила ему широкой улыбкой и хотела поподробнее расспросить о здоровье Сэнди, но передумала, увидев, что улыбающийся доктор не торопится отвести взгляд от нее самой.

— Я отвезу вас домой, месье, — коротко, но властно сказал Шарль. — Конечно, мадам Деберль будет хотеть остаться с лошадью.

— Я навещу вас в среду, мадам, — снова чарующе улыбнулся ветеринар.

С недоумением Джесс перевела взгляд с месье Оливера на почему-то недовольного Шарля, но тут вновь закашляла Сэнди, и девушка сразу забыла об обоих мужчинах.

В среду Сэнди стало гораздо лучше, тем не менее ветеринар приехал и проявил максимум вниманий к больной лошади, но Джесс радовалась тому, что в конюшне также находился Анри, покрывавший идеально чистые ясли еще одним слоем белил.

— Раз уж я здесь, вы не станете возражать, если я осмотрю и вторую лошадь? — любезно спросил ветеринар.

Это предложение Джессике очень понравилось.

— Конечно, не стану. Наоборот, буду только рада, месье, — улыбнувшись, ответила девушка.

— Меня зовут Жак, — улыбаясь с видом победителя, бросил француз. — А вас?

— Гмм… — Не ответить было бы смешно и глупо. — Джессика, — сказала девушка. — А это, — добавила она, указывая на жеребца, легкой рысью бегавшего по паддоку, — Адмирал.

Жак Оливер, проведя осмотр, заявил, что обе лошади здоровы, а потом сказал, что так как сегодня очень рано встал, то не прочь выпить чашечку кофе. О Боже… Джессика прекрасно видела — ветеринар не прочь слегка пофлиртовать с ней, но не могла придумать, как от этого избавиться.

Беспомощно покосившись на ясли, Джессика увидела — Анри отдыхает, и, зная, что заботливая Рене принесла на крошечную кухню в конюшне кофе и чай, окликнула:

— Кофе, Анри?

Девушка, сварив кофе Жаку и Анри, оставила мужчин наедине и пошла к Сэнди, решив тем самым проблему.

Вечером позвонила Лилиан — просто так, и сестры наговорились всласть. Но Джессика окончательно для себя уяснила — она правильно сделала, на время уехав из Англии.

Непонятно почему, но эта неделя показалась Джесс невероятно длинной. Только в субботу утром, услышав над головой гул самолета, она поняла, что, сама того не сознавая, ждала Шарля.

Девушка понимала, никакой необходимости торопиться в конюшню у хозяина дома нет, но при виде Шарля она все же облегченно вздохнула. Послав Сэнди рысью, Джесс затем перевела лошадь на шаг и спрыгнула наземь.

— Бонжур, Шарль, — поздоровалась Джессика с деверем.

— Скоро мы будем видеть, что вы говорите как местная. — Каран улыбнулся, взял девушку за руки и заглянул в большие карие глаза. — Здравствуй, Джессика, — наклонился и расцеловал ее в обе щеки.

— Я… э-э… мне показалось, я слышала ваш самолет, — пробормотала смутившаяся Джесс, делая шаг назад.

Несколько томительных мгновений Шарль молча изучал девушку.

— А я слышал, вы варите очень вкусный кофе, — в тон ответил мужчина.

— Ах… — промолвила Джесс, заметив краем глаза неизвестно откуда вынырнувшего Анри. Шарль передал ему поводья Сэнди, и девушка продолжила: — Вижу, вы успели поговорить с Анри.

— Не сварите ли и мне чашечку? — спросил, ласково улыбаясь, Шарль.

— Конечно. — Девушка направилась на крохотную кухню.

— Вы собираетесь пить кофе со мной? — непринужденно спросил мужчина. — Или собираетесь оставить меня пить кофе с моим работником, как сделали с ветеринаром?

— О небо… Я поступила очень невоспитанно? — спросила Джессика.

Ответ заставил рассмеяться обоих:

— А вы сами не почувствовали этого?

Девушка покачала головой и секунду-другую задумчиво смотрела на Шарля:

— Как родственник родственнику могу сказать: мне показалось, будто месье Оливер думал слегка пофлиртовать со мной. Только… — тут Джесс смущенно рассмеялась, — только я совсем не знаю, как это делается.

Девушка искоса посмотрела на Шарля, и при виде сурового выражения лица деверя ее чудесное настроение тут же испарилось.

— У вас не было близких мужчин до Жана? — требовательно спросил Каран, и тут Джесс поняла: его суровость вызвана досадой, что вдова его кузена могла флиртовать с другим мужчиной…

— Нет, не было, — честно ответила Джессика и снова ощутила чувство вины, преследовавшее как кошмар: ей вообще не следовало выходить замуж…

Шарль смотрел на девушку долго, пристально и, как ей показалось, очень задумчиво. Затем лицо деверя прояснилось, и он спросил:

— Вы хотели пофлиртовать с нашим другом-ветеринаром?

— Конечно нет! — нехотя ответила Джессика. И вдруг, не сумев справиться с внезапной вспышкой гнева, выпалила: — Почему я всегда делюсь с вами такими вещами, о которых не рассказала бы никому другому?

Шарль недоуменно уставился на раскрасневшуюся родственницу, а затем непринужденно рассмеялся. Гнев Джессики сразу исчез. Она поставила на стол две чашки с кофе, а Каран тем временем придвинул к себе ее стул.

— Возможно… гмм… потому что я ваш… кузен? — предположил он.

— Да, но… — Полная внутреннего смятения, Джессика тяжело вздохнула. — Почему с вами… а… а не с Жаном? — с трудом спросила она.

— Вы не говорили с Жаном о душевных шрамах, которые вам оставил отец? — высоко поднял брови француз.

До сих пор девушка и не подозревала, что у нее есть душевные шрамы, если не считать чувств, которые она испытывала, — ненависти и боязни физического насилия, но подобные эмоции характерны для большинства людей. Однако слова Шарля заставили ее глубоко задуматься. Может, она, подобно сестре, которая в детстве тоже была милой, застенчивой крошкой, с годами стала бы более уверенной в себе, если бы не тот травмировавший ее психику случай с отцом? Затем, пережив подростковый возраст, она оставила бы за плечами и проклятую застенчивость?

Джессика засомневалась в этом, но факт налицо: расставшись с отцовским домом всего лишь на месяц, она стала не такой, как прежде.

Отвлекшись от тяжелых раздумий, девушка услышала спокойный, неторопливый голос Шарля. Решив, что прошло достаточно времени для ответа на заданный вопрос и Джессика бы открылась ему, если бы захотела, деверь вновь спросил:

— Ваша сестра… знала о несчастье, которое причинил вам отец, когда вам было пятнадцать лет?

— Никто не знал, — ответила Джесс и пояснила: — В то время у нас с сестрой был нелегкий период. Мы сдавали экзамены в школе. И если я как-то умела справляться с тем, что меня беспокоило, то Лилиан начинала кричать во сне, а потом сама так переживала из-за своего крика, что мы с матерью не знали, чем ее успокоить.

— Поэтому вы решили держать все в себе? — догадался мужчина, помолчал, а затем спросил: — Вы не думали рассказать сестре обо всем после смерти матери?

— Как я могла? Мы очень любили мать, и огорчать сестру совершенно незачем. Лилиан было бы мучительно узнать, что отец однажды — а возможно, и не однажды — бил мать!

— В результате вы позволили этому наваждению мучить вас долгие годы, — медленно закончил Шарль. Джессика не ответила. Она хорошо помнила, как целый год, полная дурных предчувствий, торопилась из школы домой, убедиться, что с матерью все в порядке. — А после смерти матери все держали при себе… и даже не поделились с человеком, за которого вышли замуж.

А она-то надеялась, Шарль забыл об этом. Теперь Джессика поняла, насколько цепок этот человек. Еще бы, несколько месяцев он ждал, пока она приедет во Францию, и все же добился своего. И сейчас Шарль намерен во что бы то ни стало получить ответ на свои вопросы. Подобная настойчивость слегка раздражала.

— Нет, — коротко ответила Джессика. — Я не могла.

— Почему?

Черт бы побрал этого спокойного Шарля! Она не хотела и не собиралась отвечать. Джессика покосилась на упорно ждавшего ответа деверя и снова мысленно обругала его. И уже собиралась встать и заняться делом, но что-то остановило ее. В эту минуту Джесс поняла, насколько у нее вошло в привычку сторониться неприятных вещей и внутренне отгораживаться от них. Но теперь она начала новую жизнь. И разве не полегчало ей после того, как она рассказала о хулиганском поступке отца?

— Все, что случилось тогда, казалось таким страшным, отвратительным и… грязным, — с трудом вымолвила девушка. — Мы с Жаном… у нас были мирные, спокойные отношения. Мы… — Джесс остановилась; она не могла продолжать. — Не хочу говорить об этом! — бросила девушка.

Она порывисто вскочила, схватила чашку и блюдце и поставила в мойку. О Боже, еще пять минут этих мягких расспросов, и Шарль выпытает, чем закончились ее «мирные, спокойные отношения» с Жаном!

Когда Шарль неслышно подошел, взял ее за руку и повернул лицом к себе, Джесс едва не подпрыгнула от страха.

— Не огорчайтесь, — нежно попросил он.

Его лицо близко… слишком близко. Джессика не хотела, чтобы он заглянул в ее глаза, ибо он увидел бы в них переполнявшее девушку чувство вины.

— Я не огорчаюсь! — солгала она, вырвала руку и выбежала из конюшни.

В эти выходные Шарль пару раз ездил на Адмирале, но, занятая Сэнди, Джессика почти не видела его, но все равно с облегчением вздохнула, когда тот улетел в Париж. К счастью, через неделю деверь не приехал, и у девушки было время прийти в себя. Честно говоря, Шарль как-то умудрялся всегда сильно действовать ей на нервы.

Почему-то постоянно она думала о Жане и на все корки честила его кузена, который наверняка намеренно навел ее на воспоминания о муже. Однако вскоре Джессика спохватилась, и чувство справедливости одержало верх. Через две недели исполнялась годовщина свадьбы, а на следующий день годовщина смерти Жана. Девушка поняла, что вспомнила бы о муже независимо от расспросов Шарля.

Джессика подметала двор конюшни, когда услышала шум машины. Наверняка это Жак Оливер. Что-то врач зачастил. В его присутствии Джесс всегда чувствовала себя неловко. Когда ветеринар вылез из машины, девушка неохотно оторвалась от дела и встретила его на полпути.

— Сэнди уже здорова, спасибо за заботу, месье, — сказала она. — Я не думала, что вы приедете еще раз взглянуть на лошадь.

— Жак. — Ветеринар снова напомнил свое имя, хотя в этом не было никакой нужды. — Вы ошиблись, Джесс. Я приехал взглянуть не на лошадей, а на вас.

— Ох! — воскликнула, застыв на месте, девушка. А затем с облегчением увидела, как к ним по тропе, яростно нажимая на педали, едет Максим.

— Я хотел спросить, не будете ли вы так любезны пообедать со мной как-нибудь вечером, — тщательно подбирая английские слова, сказал Оливер. В это время Максим слез с велосипеда и принялся что-то делать с задним колесом. О небо, врач выражался чересчур прямо, и девушка почувствовала, как у нее на щеках выступил румянец. — Я знаю, вы овдовели, и мог бы помочь вам справиться с печалью, — невозмутимо продолжал Жак.

Ничего себе! Дерзость и наглость — совсем не одно и то же. Шарль был дерзким, но не самоуверенным. Что возомнил о себе этот тип?

— Спасибо, — вежливо ответила Джессика, — но я предпочитаю домашнюю кухню.

— Так вы хотите, чтобы я пообедал с вами здесь? — настырно спросил молодой человек, и тут раздосадованная девушка внезапно почувствовала прилив уверенности в себе и рассмеялась.

— Ничего такого я не хочу, месье, — вежливо ответила девушка, сумев взять себя в руки. — Возможно, я позвоню вам, когда почувствую себя в силах выйти за пределы моей столовой.

Джесс не была уверена, что Оливер понял ее до конца, но наверняка уловил суть, ибо взял правую руку девушки и, держа чуть дольше, чем необходимо, пожал ее.

— Значит, до встречи, Джессика, — тепло сказал молодой человек и пошел к машине.

— Кофе, Максим? — спросила Джесс, когда оба они смотрели вслед удалявшейся машине. Какое счастье! Неужели она сумела справиться с ситуацией, которая прежде стала бы для нее настоящей пыткой?

Проснувшись на следующее утро, Джессика почувствовала себя по-настоящему счастливой. Девушка догадывалась — причиной тому было ее вчерашнее решительное общение с любвеобильным ветеринаром. Еще радовало, как Максим, видимо увидев машину доктора, примчался к конюшне присмотреть за ней.

Радостная, Джесс отправилась в конюшню, чувствуя, как окружающие заботятся о ней и защищают, словно она действительно член семьи Шарля. Оседлав Сэнди, девушка послала ее рысью. И тут послышался ровный звук мотора легкого самолета. Она не ожидала, что Шарль нынче приедет домой! Увы, это его дом. И он имеет полное право бывать здесь в любое время.

Когда Джессика вернулась с прогулки, Каран был уже в паддоке и чинил забор. При виде девушки Шарль бросил работу и пошел навстречу. Быстро соскочив с лошади, она остановилась в предвкушении того, как деверь подойдет и расцелует ее в щеки. Почему-то странно заныло сердце. Оставалось надеяться, ее яркий румянец деверь припишет возбуждению от прогулки верхом.

— Привет, кузина, — улыбнулся Шарль, глядя в широко распахнутые ему навстречу большие карие глаза и любуясь нежным, заалевшим лицом девушки.

— Привет, Шарль, — ответила она и вдруг, несмотря на то что уже привыкла к Карану и чувствовала себя с ним весьма непринужденно, ощутила катастрофический приступ застенчивости. О Боже, а она надеялась, что наконец-то исчез этот недостаток!

— Как прошла неделя? — спросил Шарль, но если неделю назад Джессика могла бы все рассказать о вчерашнем визите Жака Оливера, то сегодня девушка почему-то чувствовала себя слишком скованно, чтобы пускаться на откровенности.

— Очень хорошо, — церемонно ответила Джессика и торопливо добавила, не давая вставить слово: — Я х-хочу немного прогуляться с Адмиралом.

Джесс серьезно встревожило, что она вновь превращается в ту застенчивую, нерешительную особу, которой была прежде, и весь остаток дня девушка старалась держаться подальше от Шарля. Однако не смогла придумать предлога уклониться от совместного обеда.

В этот вечер, надеясь чувствовать себя увереннее, Джесс оделась особенно тщательно — и, как выяснилось, сделала это не напрасно. В серых глазах Шарля, отодвинувшего ей за обеденным столом кресло, отчетливо читалось восхищение ее внешностью.

Однако когда молодые люди приступили к закуске, во взгляде Карана не осталось и капли восторга. Сегодня утром Джессика не рассказала ему о посещении Жака Оливера, однако из первых же слов деверя стало ясно, что это сделал кто-то другой.

— Я слышал, вчера вам нанес визит ветеринар, — непринужденно промолвил Шарль, но Джессика догадалась, что деверь очень недоволен.

— О да, — не поощряя к дальнейшим расспросам, ответила Джесс.

— Хотя он не пробыл здесь достаточно долго, чтобы осмотреть лошадей, — продолжал допрос Каран.

— Не пробыл, — согласилась она, решив, что будет лучше, если она ограничится короткими фразами.

— Вы нарочно притворяетесь тупицей?! — внезапно рявкнул мужчина.

— А вы нарочно ищете ссоры! — удивляясь себе самой, взорвалась Джесс.

Казалось, ее реакции поразился и Шарль. Каким-то образом он умудрился справиться с раздражением и более миролюбиво предложил:

— Так расскажите об этом посещении.

Несколько мгновений девушка упрямо смотрела на Карана, но потом внезапно сменила гнев на милость, подумав, что наверняка Шарль считает, что должен присматривать за вдовой брата.

— Оливер приезжал ко мне.

Какая бы непечатная брань ни вырвалась из уст Шарля, Джессика все равно не поняла бы ее, так как длинная гневная тирада была произнесена по-французски. Однако Каран быстро перешел на язык невестки и агрессивно прорычал:

— Он имел наглость ухаживать за вами в моем доме?

— Ухаживать? — воскликнула Джесс. — Едва ли! Он приехал пригласить меня пообедать.

— Вы никуда не поедете! — громыхнул Шарль, прежде чем она успела моргнуть глазом.

— Это мне решать! — крикнула девушка в ответ… и вдруг разразилась смехом.

— Что тут смешного? — ледяным тоном осведомился ее хозяин.

— Вы… и я. — Джессика с трудом сдержалась. — Извините, Шарль. Просто я никогда так себя не вела. — Лед начал таять. — Есть английская поговорка — «не дразнить гусей», и я всю жизнь думала, это как раз про меня. Но здесь я все время теряю голову и кричу на вас. Должна признаться, — тут девушку вновь обуял смех, — поселившись в вашем доме, я перестала узнавать себя.

Шарль долго сидел и просто смотрел на нее. А затем спокойно обронил:

— Хорошо. — И тут вошла Рене с новым блюдом.

Над этим «хорошо» Джессика ломала себе голову несколько бессонных часов. А на следующее утро по дороге в конюшню внезапно вспомнила, какой была восемь месяцев назад, когда Каран впервые позвонил ей, и поняла, как за это время сильно изменилась.

Тогда, несмотря на любовь к Нетти, она не могла пойти в конюшню повидаться с кобылой. Не прошло и часу, как Шарль переубедил ее. И, честно говоря, именно кузену ее мужа она обязана множеством перемен в жизни. Если бы не Каран с его нелепым предложением, она ни за что не решилась бы уехать из отчего дома. Девушка понимала — ей есть за что благодарить деверя.

Однако Джессика была весьма далека от благодарности, когда во время ленча, который хозяин дома собственноручно принес в конюшню в огромной корзине, Шарль проворчал:

— Вы замучаете и себя, и лошадей, если будете так много заниматься с ними…

Так увольте меня, хотелось сказать девушке, но, поскольку Шарль и не нанимал ее и легко мог сказать, что это прекрасная идея, она придержала язык.

— Мы все от этого в восторге, — спокойно ответила Джесс; правда, положа руку на сердце, надо признать, когда появлялся Шарль, она возилась с лошадьми как можно дольше. Однако нечто — Джессика и сама не знала толком, что именно, — так и подзуживало перечить хозяину. Интересно, зачем Шарль сюда пришел? И она спросила: — Вы хотели покататься на Адмирале?

— Нет, — сердито бросил мужчина.

— Значит… вам зачем-то понадобилась я? — очертя голову рискнула предположить девушка.

— Ни в коем случае! — отрезал Шарль, и девушка почувствовала, как ненавидит его! Ну ладно, она хотя и не имела права, но подумала, будто он пришел в конюшню, чтобы увидеть ее, но Шарль мог быть чуточку любезнее, а не орать: «Ни в коем случае!»

Оба молча принялись за еду. Но мятежный дух, которого девушка никогда за собой не знала, так и подмывал ее выкинуть что-нибудь этакое, и она не могла дождаться конца трапезы, чтобы встать и убраться отсюда подальше.

Наконец, положив салфетку, Джессика отодвинулась от стола и вызывающе заявила:

— Ну, если я все-таки вам зачем-нибудь понадоблюсь, то я буду либо с Сэнди, либо с Адмиралом!

Молодые люди враждебно уставились друг на друга, но когда Джессика увидела, как уголок его рта предательски пополз вверх, словно Шарль с трудом сдерживал смех, то резко отвернулась и заторопилась к двери.

Однако, к ее изумлению, Каран тоже поднялся с места и в мгновение ока оказался у двери раньше нее и решительно преградил ей дорогу. Джессика воинственно посмотрела на деверя, когда он лениво протянул:

— Ну, раз у вас на уме одни лошади, придется на следующей неделе свозить вас на представление в Национальную школу конного спорта…

— Должна сказать, — надменно, но не без удовольствия сообщила Джесс, — я уже была там. — После этого в пору было затыкать уши.

— С кем? — злобно зарычал Шарль.

— Сама с собой! — сердито ответила девушка. — В самой лучшей компании на свете! — С этими словами она прошла мимо и громко хлопнула дверью. Если Шарль не желает понимать, что она предпочитает одиночество, тем хуже для него!

К тому времени, когда Джессика достаточно остыла и ужаснулась собственному поведению, Каран уже улетел в Париж. Впрочем, в сердцах девушка понадеялась, что он останется там и остальные четыре с половиной месяца — ровно столько оставалось до окончания полугода ее работы. Этот тип вел себя слишком дерзко, раздражая ее, и много воображал о себе…

Прежде всего нужно позаботиться о своем душевном здоровье. Никогда еще она так не выходила из себя. По ночам ее мучили кошмары. Неумолимо приближались годовщины свадьбы и смерти мужа, и если девушка не думала о Шарле, то терзала себя, вспоминая Жана.

Прошла еще неделя, и в ночь с пятницы на субботу Джессике приснились они оба. Утром девушка встала выжатая как лимон и, измученная, с трудом спустилась по лестнице. Сознанием завладела мысль, что она не смогла полюбить Жана так, как следовало жене.

Идя в конюшню, Джессика молила Господа, чтобы в эти выходные Шарль не приезжал, иначе от их словесного столкновения неминуемо полетели бы искры. Девушка боялась, что в нынешнем состоянии не перенесет нового взрыва эмоций. Затем подумала — он наверняка не приедет, а потом поймала себя на том, что пытается расслышать гул самолета и не знает, радоваться ли ей или огорчаться из-за его отсутствия. Наверное, работа у Шарля нелегкая, и он нуждался в отдыхе. А приезжать спокойно в свой загородный дом Каран теперь не может, наверняка он по горло сыт ее взбалмошностью.

Довольно долго Джессика тревожно размышляла над этой мыслью и пришла к выводу: если бы Шарль не хотел, чтобы она жила в его доме, то не посмотрел бы, родня она ему или нет, а просто подыскал ей другое жилье — в крайнем случае, поселил поближе к конюшне… Но тут вновь вернулись мысли о Жане, и Джессика почувствовала, что сходит с ума, непрестанно думая то об умершем муже, то о его брате.

Кроме того, думала она, почему в начале недели я мечтала, чтобы Шарль не возвращался домой до моего отъезда, а теперь тоскую по нему. Неправда, совсем не тоскую, сразу же возразила Джесс самой себе. И уж тем более ее не заботит, что наверняка в Париже деверя столь долго удерживает серьезное увлечение — несомненно, какая-нибудь ослепительная красотка, — и Каран даже не может протянуть руку к телефонной трубке и предупредить, что домой не приедет.

Когда эти унылые выходные наконец закончились, а понедельник сменился вторником, Джессика окончательно раскисла. Девушка по-прежнему плохо спала, а чем более приближалась годовщина смерти Жана, тем мучительнее казалась ее вина перед покойным мужем.

В пятницу, в годовщину их свадьбы, Джессика проснулась расстроенная и поняла, что просто обязана съездить на могилу Жана. Она сходила в конюшню, вывела лошадей в паддок и, найдя Максима, на ломаном французском, помогая себе жестами, попросила его присмотреть за ее питомцами, пока она съездит в город. А завтра утром до приезда Шарля, если он соберется приехать на уик-энд, она отправится в Гавр.

В городке Джессика купила атлас автомобильных дорог Франции и не мешкая вернулась домой. Поднявшись к себе в комнату, внимательно изучила карту и поняла: дорога займет около двух часов. Однако после принятого решения навестить могилу мужа молодую вдову стала мучить другая мысль: крайне расстроенная происшедшим тогда, год назад, она едва помнила похороны Жана. Представив, что не только кладбище, но и могилу мужа придется разыскивать одной, причем без знания языка, Джесс чуть не застонала. Поездка угрожала превратиться в серьезную проблему.

Было еще рано, всего около одиннадцати утра, когда, оставив раскрытую карту автомобильных дорог на кровати, Джессика решила спуститься вниз и поискать в библиотеке более подробную карту Гавра и его окрестностей, на которой были бы отмечены тамошние кладбища.

Выйдя из комнаты, девушка также поняла, что должна каким-то образом объяснить Рене, куда она поедет завтра утром, ведь она не могла уехать на целый день, никого не предупредив. Еще надо придумать, как быть с лошадьми…

Джессика спустилась на один марш по лестнице, когда открылась входная дверь и на пороге показался Шарль с сумкой в руках, заставив девушку задуматься, не перепутала ли она день недели, ведь сегодня пятница?

Джесс застыла на месте, Шарль тоже. Затем девушка заставила себя двинуться вниз, в то время как Каран устремился к ней.

— Я не слышала шума самолета, — сказала Джессика первое, что пришло в голову, когда молодые люди столкнулись на нижней ступеньке лестницы.

— Как поживаете, Джесс? — спросил Каран, опуская сумку на пол, затем, взяв девушку за руки, пытливо заглянул ей в глаза.

— Нормально, — солгала она, зная, что выглядит так, будто попала в аварию.

Шарль продолжал придирчиво рассматривать ее, пока не зазвонил телефон. Однако Каран не торопился поднять трубку. Сначала он расцеловал девушку в обе щеки. Остолбенев от потрясения, Джесс готова была поклясться: только что горячая щека Шарля прижалась к ее лицу.

Когда мужчина оторвался от Джесс и шагнул к телефону, девушка продолжала стоять не шелохнувшись, но быстро оправилась от шока, когда поняла, что Шарль, сначала заговоривший по-французски, перешел на английский язык.

— Джессика здесь, — ответил он и протянул ей телефон.

Девушка шагнула вперед и взяла трубку.

— Алло, — сказала она.

— Алло, моя дорогая, — ответила сестра, и вдруг Джесс чуть не расплакалась. — Это подходил Шарль Каран?

— Да, — ответила она, скрыв слезы, и смущенно улыбнулась деверю. Каран отвернулся, поднял сумку и стал подниматься по лестнице в свою комнату.

— У него красивый голос, — заметила Лилиан.

— Так и есть, — стараясь скрыть тему разговора, коротко отвечала Джесс.

— Какая у вас погода? — почувствовав напряжение в голосе сестры, переменила тему Лилиан.

— Прекрасная, — ответила Джесс, и ее глаза вновь наполнились слезами, когда любимая сестра, будто оправдываясь, стала излагать причину, которая заставила ее позвонить.

— Мы с Патриком вернулись домой только вчера вечером… Нас не было несколько дней, и я подумала, все ли у тебя в порядке. Если ты хочешь, уже к вечеру могу приехать к тебе и останусь на пару дней.

При мысли, что о ней кто-то заботится, у Джесс подступил комок к горлу. Она хорошо знала свою двойняшку. На самом деле Лилиан хотела сказать: «Я помню, сегодня первая годовщина твоей свадьбы, помню, что завтра исполнится год со дня смерти Жана, и буду с тобой».

Год назад именно сестра удержала ее на краю пропасти между жизнью и смертью. Позже Джессика высоко оценила поступок Лилиан в те дни. Сестренка сама только первый год замужем и крепко любила своего Патрика, а молодой супруг так беззаветно обожал Лилиан, что новая разлука, даже кратковременная, доставила бы обоим боль. Нет, Джессика больше не могла позволить сестре приносить себя в жертву.

— Ох, дорогая, я была бы так рада, если бы ты приехала, — ответила она, пытаясь скрыть, что плачет, — но ведь меня здесь не будет. Завтра утром я уезжаю в Гавр.

— Я поеду с тобой, — тут же предложила сестра, и Джесс задумалась, борясь с соблазном не быть одной.

— Нет, — справившись с собой, твердым голосом ответила она. — Честное слово, теперь со мной все в порядке. — И хотя в подобный момент самым дорогим для нее стало бы общество сестры, продолжила: — Если ты не станешь возражать, Лил, я бы хотела съездить на могилу мужа одна.

На другом конце провода возникла маленькая пауза, а затем Лилиан, доказав делом, что осталась такой же чуткой, как прежде, тихо спросила:

— Ты уверена, Джесс?

Когда несколько минут спустя Джессика положила трубку, ей было трудно удержать слезы. Уже не хотелось идти в библиотеку искать подробную карту. Единственным желанием было побыстрее добраться до своей комнаты и выплакаться вволю.

Боясь разрыдаться по дороге, Джессика взбежала по лестнице и едва успела достичь площадки, как перед ней открылась дверь спальни Шарля. Судорожно сглотнув, девушка пролетела мимо и ворвалась в свою, как она считала, неприступную крепость. Однако закрыть дверь в комнату она не успела: Шарль вошел сразу же за ней.

— Что-то не так, дорогая? — настойчиво спросил он.

— М-моя сестра… О-она хотела приехать и остаться на н-несколько дней. — Джессика задыхалась от волнения и вытирала непослушные слезы, которые сбегали по ее щекам.

Шарль подошел поближе и взял девушку за руку.

— Тут не из-за чего плакать, маленькая, — пробормотал он, усаживая ее на край кровати и садясь рядом. — Рене моментально приготовит для нее комнату.

— Лилиан не приедет, — покачала головой Джессика. — Я сказала, чтобы она не приезжала. О, она такая добрая… — всхлипнула девушка. — Вы не представляете… Лилиан вспомнила, что год назад мы с Жаном поженились. А завтра год, как Жан… — Она не смогла продолжить.

— Тсс… — принялся успокаивать ее Шарль.

Каран положил руку ей на плечи и слегка обнял. Так они просидели несколько секунд, затем, судорожно вздохнув, Джесс вдруг ощутила прикосновение Шарля и, резко отпрянув, вскочила с кровати.

— Я… Мне уже лучше, — сказала она. Он пристально посмотрел на нее, и Джесс поняла — он ей не поверил.

Обернувшись, Каран тут же заметил расстеленную на кровати карту.

— Думаете куда-то съездить? — встревоженно спросил Шарль.

— Хочу отвезти цветы Жану, — ответила Джессика и увидела: Шарль едва заметно кивнул.

— Я отвезу вас, — сразу же заявил деверь.

— Я… поеду туда только завтра утром… и сама могу вести машину.

— Я так не думаю, — возразил Шарль и добавил: — Посмотрите на себя: у вас глаза красные от слез. Вы плохо спали всю эту неделю?

— Я… я в порядке, — ответила Джессика, внезапно перестав плакать и ощутив уже знакомое чувство приближения вспышки гнева. О Боже, ну что он за человек! — Я больше не та мямля, которой была раньше. Я…

— Я знаю это! — спокойно возразил Каран. — По сравнению с тем днем, когда я впервые позвонил вам, вы чрезвычайно изменились. Но, — продолжил Шарль, увидев, что Джесс собирается перебить его, — можете думать о себе что угодно, а я знаю, вы пойдете на все, лишь бы никто не увидел ваших слез. Не уверен, что к завтрашнему дню вы не будете немного нервничать… Вот почему, — закончил, лукаво приподняв уголки губ, Каран, — ради того, чтобы сохранить жизнь кому-нибудь из моих соотечественников, который завтра окажется на дороге, машину поведу я.

Джессика не улыбнулась в ответ, но поняла: в словах Карана есть неоспоримая логика. Она тоже боялась, что не сможет сосредоточиться за рулем.

— Мы выедем отсюда в восемь, — решил Шарль, а затем добавил фразу, которая заставила Джессику как следует призадуматься: — Родители Жана будут рады, если мы нанесем им визит.

В это мгновение вся враждебность Джесс растаяла как дым.

— Так месье и мадам Деберль знают, что я здесь… в вашем доме? — ахнула девушка.

— Знали обо всем с того дня, когда вы сообщили мне точную дату вашего приезда во Францию.

— А родители Жана ничего не подумают обо мне плохого? Они осведомлены, что я приехала ухаживать за вашими лошадьми?

— Тетя и дядя рады, что вы согласились приехать, — заверил Шарль. — Они видели, как счастлив был с вами Жан. Как… — Мужчина резко прервался, когда услышал болезненный стон Джесс. — Что я сказал? Что?..

Девушка медленно отвернулась.

— Он… счастлив? — прошептала Джессика. Ее жгло чувство вины, и она отчаянно пыталась взять себя в руки, вытирая слезы, но те набегали вновь и вновь, и ей пришлось сдаться. — Видите, что вы наделали? Пожалуйста, уйдите, пока… — она проглотила комок в горле, — …пока я еще могу справиться с собой.

Но Каран двинулся не к выходу из комнаты, как надеялась Джесс, а к ней. Подойдя к ней сзади, Шарль просто тихонько обнял. Понимая, что битву со слезами девушка проиграла, он решил пощадить ее гордость.

— Джесси, маленькая, весь этот год вам следовало соблюдать траур, — мягко сказал мужчина. — Но, я думаю, послезавтра — ради ваших счастливых воспоминаний о Жане — вы попробуете начать жить и для себя. — Произнеся эти слова, Шарль легко коснулся губами длинных светлых волос девушки.

Этот поцелуй и реплику Шарля Джессика приняла как дань сочувствию и уважению. И в то же время замечание о том, что с послезавтрашнего дня она должна начать жить для себя, запало ей в душу. Да, она хотела жить полной жизнью, по-настоящему!