Войдя в квартиру к моему соседу, я сразу не поняла, что было не так. В душе текла вода. Я прошла на кухню и поставила чайник. Будем пить чай. Чувство полного удовлетворения грело душу. Я нарезала бутерброды, поставила их в микроволновку разогреваться и, повернувшись к двери, застыла как вкопанная. Нельзя мне так сильно уходить в свои мысли, чтобы упускать реальность из виду. В дверном проходе стоял Дэн в одном полотенце на бёдрах.
— Может быть, ты оденешься? — первая вышла из ступора я.
— Я не знал, что ты здесь.
Он удалился в комнату, а я стояла и злилась. На улице поднимался ветер. Почему у меня такая реакция на Дэна? Я что голых мужчин не видела? Нужен срочным образом любовник. Иначе я уже на друзей кидаться начну.
— О чём думаешь? — входя, отвлёк меня от мыслей Дэн.
Он был уже одет в трико и футболку. Офигеть! Меня даже его голые стопы будоражат!
— Дэн, у меня на работе каникулы. Поскольку ты не в том виде, чтобы ходить гулять, предлагаю, конечно если у тебя нет планов, посмотреть какую-нибудь старую комедию.
— Я слышал, шрамы украшают мужчину! Разве нет?
— Ага! Но ты сейчас настолько красив, что я не могу так рисковать. А вдруг какая-нибудь похотливая красотка украдёт у меня друга? Так что лучше дома.
— Похотливая красотка? Заманчиво, — состроив блаженный вид, мечтательно сказал Дэн.
— Садись чай пить! — смеялась я.
День прошёл отлично, весело. Дэн не просто красавчик, он ещё и отличный друг. К вечеру я снова обрабатывала ему раны и ссадины.
Утренний будильник напомнил, что, несмотря на то, что каникулы, в школу всё равно надо. Настроение было прескверное. Всю ночь мучили эротические кошмары. Когда выходила из дома, в голове звучали слова самой популярной в моей жизни песни: «Что бы такого сделать плохого!» из какого-то мультика про пиратов.
В школьном коридоре встретила самую старую учительницу нашей школы. Она была не просто в преклонном возрасте, её стаж работы был пятьдесят два года. Даже боюсь считать, сколько ей по паспорту. Конечно, по-хорошему её надо проводить с почётом на пенсию, но поскольку желающих на её место нет, да и уважение к ней всего педсостава положительное, её опекают ещё и как достопримечательность нашей школы.
— Эля Мировна, позвольте мне как человеку с более обширным стажем, чем Ваш, предупредить Вас об ошибке.
— Внимательно слушаю Вас, Любовь Артёмовна.
Когда я говорила с ней, то непроизвольно речь становилась степеннее и тщательнее подбирала слова.
— Мне жаловался новый завуч, что не все сотрудники пришли к нему познакомиться. Это я уже никому не нужна как сотрудник, а Вам ещё с ним работать. Возможно, и стоит сходить. Вы в списке не пришедших.
— Спасибо большое за предупреждение. И несмотря на то, что я считаю, что это он пришёл в наш коллектив и знакомиться должен первым, послушаюсь Вашего совета и пойду сама.
— Вот и отлично.
Подойдя к двери завуча, я сразу почувствовала какую-то опасность. Сердце упало в пятки, когда я прочла табличку с именем на двери «Аушев Мираз Ридикавич». Он даже не сменил имя. Я лично с этим магом не была знакома, хотя возможности и были. Я чувствовала, его энергию и такого точного совпадения просто не могло быть.
— Войдите, — услышала я из-за двери, хотя ещё не стучала.
Дверь сама открылась, и убежать никакой возможности не осталось.
— Здравствуйте. Я зашла с Вами познакомиться, — начала я игру, прекрасно понимая, что он видит, кто я и знает, что я его опасаюсь. А значит узнала.
Он одним взглядом захлопнул дверь, закрыв её на ключ и усадил меня на стул.
— Не надо со мной так. Девочка, ты уже достаточно выросла, чтобы продолжать вести свободный образ жизни и не отвечать за происходящее вокруг. В какое общество ты желаешь вступить?
— Я одиночка! И не желаю подчиняться ничьим придуманным правилам! — дерзко ответила я.
— Ведьмы в одиночку слабеют.
— Магия — это не мой смысл жизни!
— Тем не менее ты пользуешься средствами из фонда!
— Они переданы мне по наследству. И в книге теней это не запрещается!
— Ты не глупа, но я уверен, что бегать ты больше не будешь и услышишь наставника.
— Никто не назначал Вас моим наставником! — гордо вскинув голову, сказала я.
Мираз злился, и я чувствовала ярость. Не могла понять, зачем ему нужна я?! Он швырнул пепельницу в стену и заорал:
— Ты перестанешь мне дерзить и сделаешь, как я велю!
— Я не принадлежу Вашему ордену и имею право выбора оставлять за собой. Я молода, но не глупа. Сейчас не пойму, если Вы хотите меня оскорбить, то это развяжется война, потому что уважающая себя ведьма не имеет права простить обиду, — говорила я спокойным тоном и пыталась контролировать гнев из нутра.
Сидела я в вальяжной позе, закинув ногу на ногу. Я обожала изображать спокойствие в такой ситуации, когда от меня ждали гнева, а мой здоровый пофигизм выбешивал оппонента. Гневом рядом стоящего я заряжалась по полной. Тем более в этой битве по всему побеждала я. Ещё с детства я поняла, что в силу моего характера мне бесполезно приказывать или совать палки в колёса, мои колёса — гусеницы- то бульдозера.
Мираз, видя мой невозмутимый вид, сразу взял в руки свои эмоции и с сарказмом в голосе произнёс:
— Девочка, а как же прощение?
— Человеку можно простить всё……. напоследок! Но не отомстить за обиду до прощения не могу себе позволить даже я!
Я видела, что он принял правила моей игры и от этого не становилось легче. Что не даёт ему просто отпустить меня. Ни в одном писании не написано, что ведьма должна обязательно быть в общине и посещать шабаши. Это все добровольная акция для тех, кто хочет поддержки у себе подобных. Но мне-то ничего ни от кого не надо. Я не ворочаю делами ордена, я тихо, мирно существую, изредка делая гадости, подтверждая свой статус ведьмы.
— Ладно, не имею права Вас больше задерживать. Но искренне надеюсь, что Вы захотите ещё вернуться к этому вопросу сама. Вы сильная и справитесь!
— Я умная: я даже не возьмусь! — вышла из кабинета я. Мы прекрасно понимали, о чём говорили друг другу.
Вступать в орден — это значит принимать их устав и загонять себя в установленные другими рамки. А я свободолюбива и привередлива. Я не могу гадосничать просто от скуки или по приказу. Закономерность в моей жизни всегда имела место. Прежде чем что-то сделать, я должна быть уверена, что проделка дойдёт до адресата, и я именно этого хочу. А никому-то там приснилось, что гадость должна быть сделана моими руками. Весь мой внутренний мир был против любых общин. По природе своей я должна оставаться свободной.
А праздничные шабаши я посещала один раз и решила, что это мне не надо. Хвастаться не видела нужды. И это не ложная скромность, это именно бесполезная трата энергии.
Репутация для меня мало что значила как среди людей, так и среди мне подобных.