Я вернулся за тобой

Глава 25

Не думаю, что возможно искусать мои ногти дальше ногтевой кожицы, но, кажется, мой рот не понимает этого, когда мы паркуемся на стоянке городка Кабазон на междуштатной трассе 10, около огромного парка рептилий.

Я была здесь всего несколько дней назад, и чувство такое, будто моя жизнь движется по кругу.

— Это они, — говорю я Мерку. — В красном фургоне.

Мерк бурчит под нос.

— Бл*дь.

Он сворачивает на парковку. Двое мужчин выходят из красного грузовичка и идут под брюхо бронтозавра.

— Припаркуйся поближе, чтобы я могла услышать. Сразу рядом с ним.

Мерк не паркуется. Вместо этого он проезжает мимо мужчин и оценивает их взглядом. Затем въезжает на место в добрых ста футах от места нашей встречи.

— Мерк.

— Заткнись, — рявкает он мне в ответ. — Не вытаскивай свою задницу из этого грузовика и не шевелись, ты меня слышишь?

— Я единственная знаю их.

— Мне насрать. Я единственный, кто здесь решает дела. Малявки не заключают сделки с международными уличными бандами. Мне плевать, какой закаленной ты себя считаешь, Черлин, для меня ты все равно Ноль. Так что закрой свой рот и даже не думай выбираться отсюда.

Я скрещиваю руки на груди и выдыхаю.

— Это была моя идея.

— Ага, ну, идея не сохранит тебе жизнь, если ты начнешь вести двойную игру с подонками вроде этих ребят. И когда я скажу им, что мы предлагаем, они поведутся на это, Смурф. Так что это твой последний шанс сдать назад. Потому что так только мы заключим сделку, пути обратно не будет. Завтра умрут люди. Ты это понимаешь? — Он ждет моего ответа, но я молчу. Я просто проглатываю его слова. — Это ты понимаешь? — снова спрашивает он, на этот раз хватая и стискивая мою руку.

— Понимаю, ясно? Но какой другой выбор у нас есть? Нам нужно оружие. Нужны люди на суше. Нам нужны они, чтобы убивать, если мы хотим получить хотя бы шанс вернуть Харпер и Ника.

— Послушай, Саша, только то, что ты хочешь, чтобы Ник и Харпер выбрались живыми, не означает, что они выберутся. Эти ребята знают, кто они. Они знают, кто их отец. Знают свои связи. Так что они точно так же могут вести с нами двойную игру и убить каждого, включая нас с тобой. Или, может, более вероятно, они всех нас возьмут заложниками. А затем мы ощутим то, через что прошел Джеймс двенадцать лет назад в Гондурасе. Так что я спрошу тебя еще один раз. Ты на самом деле хочешь сдать Джеймса, чтобы спасти своего парня? Потому что они хотят его, Черлин. Они очень хотят добраться до него.

— Я говорила тебе. Его не поймают. Джеймса никогда не поймают. Они также хотят номера Один, так что они будут довольствоваться им. Джеймс уйдет, я знаю это. Он намного умнее. Он смертельно опасен. Если кому-то и удастся пройти через этот план, так это Джеймсу.

— Не Джеймсу, ребенок. Тету. Не знаю, почему ты, бл*дь, не видишь его таким, какой он есть. Искалеченным чуваком с сомнительной преданностью.

— Это не важно. Это один и тот же человек. Так что, если Тет сможет сделать это, Джеймс тоже сможет.

Мерк делает продолжительный вдох и открывает дверь, оставляя мотор грузовика включенным.

— Ладно. Сейчас вернусь, — он протягивает ладонь, и я пишу адрес на обратной стороне карты, которую нашла в бардачке. Я пометила микрорайон Санта-Барбары сзади и спереди, как только смогла. Всего лишь чтобы убедиться, что они правильно поймут. Наркоторговцы, знаете? Они не особо блещут умом.

Мерк берет карту и закрывает дверь так, чтобы не хлопать ею. Затем он выходит на солнце, и темные волосы немного развеваются под знойным ветром.

Я задерживаю дыхание, когда он приближается к двум мужчинам, стоящим под огромным динозавром. Они не пожимают рук, и я считаю это плохим знаком. Но затем я вижу кивки головами, и это немного успокаивает меня.

Снова грызу ногти. Блин. У меня не получается унять напряжение. Я явно не создана для такой бескомпромиссной сделки. Я просто малявка. И не имею понятия, что делаю. Из-за этой идеи всех убьют.

Но затем двое мужчин смотрят друг на друга и улыбаются. Один даже смеется и похлопывает второго по плечу. Мерк передает им карту, и они оба наклоняют головы, чтобы изучить ее.

Они еще немного говорят, а затем все смотрят на меня. Желудок ухает вниз. Клянусь, я почти открываю дверь, чтобы меня вырвало.

Это оно. Вот где Мерк говорит им о Нике и Харпер и просит о неприкосновенности. Им уже предоставили координаты, так что теперь они принимают руководство на себя. Это было идеей Мерка. Дать им власть и позволить самим принять решение. Только таким способом все сработает, — сказал он. Они должны захотеть сделку. Мы не можем принудить их и ожидать от них сотрудничества.

Я топаю ногой с бешеной скоростью, пока они выясняют вопросы. Они еще несколько раз смотрят на меня, а затем начинается накаленная дискуссия.

Могу только представить, о чем они говорят.

Они хотят Ника. Хотят Харпер.

И в этом для них есть смысл, так ведь? Они хотят детей человека, который доставлял им столько проблем и был причиной раздоров в течение нескольких лет в Центральной Америке. Они хотят преподнести ему урок, и они готовы и хотят отправить свое подразделение Лос-Анджелеса, если подумают, что у них есть шанс.

И я знаю, какой будет ответ Мерка.

Вы можете забрать Джеймса. Ребенка, который застрелил вашего лидера двенадцать лет назад. Вы можете забрать его спасителя — наемника, который забрал его и уничтожил всю семью сломанного мужчины — в преимуществе женщин и детей — только чтобы сломать его. Я знаю эту часть. И никто больше не знает, кроме Мерка, потому что я рассказала ему. Пожалуй, даже Джеймс не знает этой части. Потому что именно так Один внедрился в группировку, чтобы найти Джеймса. Джеймс знает лишь то, что случилось после.

Я знаю это, потому что Один — брат моей матери. Мой дядя. Дядя, который приходил в наш дом каждое Рождество до моего десятилетия и напивался с моим отцом, чтобы они могли поговорить о моей матери. Поделиться воспоминаниями.

Он всегда ерошил мне волосы и шептал:

— У тебя есть номер, Саша. Не имя, а номер. Ты — Ноль. Та, кого никто не видит. Та, кого никто не ожидает. Та, кто все сделает правильно.

Конечно, тогда я понятия не имела, о чем он говорил. Я понятия не имела, что он на самом деле говорил, пока Джеймс не рассказал мне, что Организация убила моих родителей. Он рассказал мне об этом прямо здесь, на парковке. Пока я сидела на пальце огромного динозавра.

Ей нужно услышать это, — сказал он Харпер.

Он хотел, чтобы я знала, против чего шла.

Внезапно маленькая группка людей расходится, и Мерк возвращается назад к грузовику.

Желудок снова ухает вниз, пока я пытаюсь прочитать выражение его лица, но не могу. Это бесполезно. Так что я задерживаю дыхание, пока он не забирается в грузовик и не говорит:

— Готово.

Я выдыхаю.

— Они проглотили наживку, — он смотрит на меня. — Теперь что?

Это последняя часть плана. Особенно опасная часть. Часть, которая может убить нас всех. Потому что эта шайка, может, и известна своими безжалостными убийствами из мести, но человек, которого я собираюсь внедрить следующим, не просто так зовется Номером Один.

— Теперь я позвоню своему дяде.

Мерк сжимает челюсти, его глаза бегают туда-сюда, пока он размышляет.

— Хочешь знать, почему они смеялись там? — спрашивает он.

Нет.

— Хочу.

— Они смеялись, потому что сказали, если увидят Джеймса, они не станут его убивать.

— Нет? — в надежде спрашиваю я.

Мерк выруливает со стоянки и направляется к выезду.

— Не-а. — И затем он смотрит мне в глаза, пока ждет поворота налево на междуштатную трассу. — Они собираются окунуть его в бензин, поджечь, а затем выпустить.

— Что?

— Они собираются убедиться, что он останется живым и почувствует боль.

Глава 26

— Я, может, и не был там весь прошедший год или около того, — произносит Тет, делая несколько взвешенных шагов, — но, Харпер Тейт, в минуту, когда я увидел тебя на пляже, все начало возвращаться. Это заняло некоторое время, но сейчас я здесь. Я не тот человек, которым они меня считают, — он поворачивает голову и смотрит на меня искоса. — По крайней мере, когда дело доходит до тебя.

Он подступает ближе еще на несколько шагов, и я автоматически выставляю руки перед собой, чтобы остановить его. Он хватает меня за запястья и дергает руки над головой, толкая меня назад, пока я не упираюсь в стену. Я вжимаюсь в нее всем телом, но он наклоняется и касается своими губами моих.

— Меня бы убило, Харпер Тейт, если бы ты боялась меня.

— Прошлой ночью… это был ты.

— Это был я.

— Почему ты мне не сказал?

— Я хотел дать тебе шанс выбрать. Шанс выбрать безопасную жизнь вместо той, которую могу дать я. У меня есть деньги. Есть вложения. Но я не могу обеспечить тебе безопасность, Харпер. Это будет невозможно.

Я просто пялюсь на него. Что он несет?

— Так ты не хочешь меня? Ты собираешься прибегнуть к эгоистичному шагу в стиле «я делаю это для твоего же блага»? Потому что, если да, Джеймс Финичи, я собираюсь бороться за тебя. Клянусь Богом, я сделаю…

Он наклоняется и целует меня, смеясь напротив моего рта.

— Я люблю тебя.

— Я люблю тебя. Не оставляй меня. Прошу.

Он отклоняется назад всего лишь на чуть-чуть, и я смотрю вверх в эти изумрудные глаза.

— Я ведь вернулся, не так ли?

Кивок.

— Я говорил тебе, Харпер. Ты — моя. И, может, я немного приврал, чтобы получить тебя, но я имел это в виду. Я никогда не хочу тебя отпускать.

Он делает паузу. Чувствую, что сейчас последует «но».

— Но мне нужно закончить работу здесь, Рыба-лев. У меня есть работа.

— Какая работа?

Он берет мое лицо в руки. Они холодные. И утешающие. Будто эти руки могут исправить все.

— Я знаю, что они сказали тебе, что я — сумасшедший. И я такой и есть. Но я терпеливый, Харпер. И умный. Я перехитрил самых безжалостных киллеров на этой планете. Перехитрил наивысших правительственных людей. Перехитрил наркоторговцев, и похитителей, и Адмиралов, и свою мать. Я кристально четко знаю, что делаю.

— И что ты делаешь? — я бездыханно слушаю его. Сердце бьется так быстро, что не уверена, смогу ли я выдержать дольше.

— Убиваю людей, Харпер. Я убиваю людей. Я убью их всех.

— Кого? Каких людей?

Он снова наклоняется и целует меня, его язык требует больше внимания. И затем он шепчет:

— Всех, Харпер. Я собираюсь убить их всех.

— Как? — Мои ноги становятся слабыми, но Джеймс обхватывает ладонями мои ягодицы и поднимает меня, прижимая к стене.

— Саша.

После этого он смеется.

Холод карабкается по моему позвоночнику.

— Но ты уже убил Сашу.

Он проводит губами по моей шее и смеется.

— Пожалуйста, Харпер, немного веры. Я больной отморозок, но я никогда не убивал маленьких девочек и не собираюсь начинать сейчас.

— Я не понимаю.

— Тебе и не нужно.

— Так нечестно, Джеймс. Я не какой-нибудь беспомощный ребенок. Я сама по себе смертельна.

— Это не твоя битва, Рыба-лев. Она моя. Так что прибереги свои ходы для кого-то другого, — он набрасывается на мой рот и шлепает по заднице. — Вот что. Сейчас я хочу, чтобы ты позволила мне трахнуть тебя. Позволь мне сделать этот мир безопасным для нас. И позволь мне сохранить тебя навсегда.

Я запускаю свои руки в его волосы и вдыхаю его запах.

— Мой Джеймс.

— Моя Харпер. Я хочу жениться на тебе. Хочу увезти тебя отсюда. Куда-нибудь в безопасное и тихое место. Куда-нибудь, где мы по-настоящему узнаем друг друга. По-своему. Медленно. — Он тянется вверх и смахивает прядь волос с моих глаз, убирая ее за ухо. — Я хочу заняться с тобой любовью под звездами. И плавать с тобой по миру на корабле. Я хочу всю тебя для себя. Я скупой, жадный киллер. И я хочу тебя. Хочу узнать тебя.

— Я тоже хочу узнать тебя, — отвечаю я, и мои слова такие тихие, что едва ли не превращаются в шепот. — Я хотела тебя с того самого дня, как нам исполнилось шесть. Я не понимала этого, но по тому, как ты смотрел на меня, я чувствовала любовь. Я могла почувствовать твое внимание, — мое лицо краснеет, и слезы скапливаются в глазах. — Я хочу всего лишь обычной жизни, Джеймс. Я не хочу роскошных лодок или большого дома. Мне не нужны деньги. Я просто хочу тебя. Я не хочу быть здесь. Не хочу бороться против правил и традиций Организации. Я просто хочу сбежать и никогда не оглядываться.

Он вытирает мою слезу.

— Я говорил тебе, мы не можем этого сделать, Рыба-лев. Я говорил, что они никогда не позволят нам жить. Они найдут нас. Мне нужно убрать их.

— Это безнадежно.

— Нет, — он тянется ко мне, прижимаясь ладонью к щеке. Она холодная, и чувствуется успокаивающей. А я теплая от слез и грусти. — Клянусь, это не безнадежно. У нас с Сашей есть план, с помощью которого мы все провернем правильно.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него, и его рот уже здесь. Легкое прикосновение его губ к моим. Я открываюсь для него, и его язык щелкает по моему, ища большего контакта. Лаская меня.

В этот раз он целует меня по-настоящему.

Нет никаких колебаний.

Только поглощение.

Он целует меня, словно он — ветер. Словно он — море. Словно он — пустыня.

Он целует меня, и на вкус он, как свобода.

Глава 27

Ее сладкий рот может поставить меня на колени. Ее мягкие пальцы тянутся к моему члену, сжимая его, будто она в отчаянии. Ее тонкие губы растягиваются, пока я вжимаюсь в нее. Стягиваю футболку через ее голову и получаю удовольствие, видя, как покраснели ее щеки. Ее грудь напряжена, соски каменеют, когда я смотрю на них. Она расстегивает шорты и спускает их по ногам, пока те не касаются пола.

— Бл*дь, — это все, что мне удается издать. Эта девушка — совершенство.

Затем она расстегивает наполовину мятую выходную рубашку Винсента, в которую я одет, и спускает ее с моих плеч, сбрасывая на пол.

Следующим она расстегивает мой ремень, позволяя обоим концам свободно свисать у моих бедер, пока занимается пуговицей и ширинкой штанов. Ее рука тянется внутрь и обхватывает мой член. Я откидываю голову назад и закрываю глаза.

— Возьми его в рот, Харпер.

Я так и оставляю глаза закрытыми, когда чувствую горячий жар ее дыхания, пока она подбирается ближе. Первый удар ее языка по моей головке вырывает у меня стон. Но когда она открывает рот и позволяет меня заполнить его, захватывая член глубже в свое горло, я теряю себя. Бл*дь.

Я хватаю ее за голову и насаживаю на свой член. Она давится и пытается отстраниться, но вместо того, чтобы отпустить ее, я перестаю двигаться, чтобы она могла перетерпеть и удержать меня во рту.

— Шшшш, моя Рыба-лев. Просто расслабься.

Харпер берет свой рвотный рефлекс под контроль и расслабляет язык под моим стволом, тихонько постанывая. Гребаные стоны убивают меня. Ее голосовые связки вибрируют, посылая ощущение к самой чувствительной части моего члена.

Она обхватывает рукой мои яйца, массируя и лаская их, так что я принимаю это за сигнал о том, что она готова продолжить. Я несколько раз насаживаю ее рот на свой член, а затем, сразу перед тем, как она может подавиться, полностью выхожу и наклоняюсь, чтобы оставить на ее губах поцелуй.

— Я люблю тебя.

Она целует меня в ответ, жадно протягивая руки к моему члену, который теперь вне зоны досягаемости.

— Я хочу заставить тебя кончить, Джеймс.

— Малышка, я кончу для тебя в любое время и в любом месте, — я снова выравниваюсь и хороню член у нее во рту.

И в этот раз я делаю это грубо. Я трахаю ее рот и заставлю истекать слюной. Она не отстраняется. Ни на йоту. Она берет всего меня. Берет все, что я ей даю. Я прижимаюсь яйцами к ее подбородку, затем кончаю.

Как только она заканчивает, беру ее за руку и тяну, заставляя встать. Обхватываю ее бедра и поднимаю всем телом, пока ее киска не оказывается напротив моего лица, а ноги не свисают с плеч. Харпер стонет лишь от того, что я собираюсь сделать. Она течет, а я еще даже не начал.

Я прижимаю ее спиной к стене и провожу по щелке языком, располагая ее бедра под таким углом, чтобы у меня мог быть доступ к ее анусу. Провожу языком по ее киске вверх-вниз, затем опускаю одну ногу с плеча, чтобы иметь возможность трахнуть ее киску пальцами.

— О, бл*дь, — вырывается у нее. — Черт побери, я вот-вот кончу, Джеймс. Я…

После этого ее слова не несут смысла. Они превращаются всего лишь в кучу звуков в паре с маленькими ручками, зарывшимися у меня в волосах, пока она раскачивает бедрами напротив моего лица.

Когда она обмякает и затихает, я ставлю ее на пол. У нее такие слабые ноги, что я веду ее к кровати и кладу на спину, пока взбираюсь рядом с ней.

— Я хочу, чтобы мы убежали, — шепчет она, утыкаясь носом мне в шею.

Наше любовное настроение убито, так что я просто удерживаю ее мгновение.

— Ты должна доверять мне. Я не могу отвечать за каждого, Харпер. Но я могу ответить за нас.

— Случится что-то плохое. Я чувствую это. И тогда я останусь одна.

— Я обещаю, — произношу я, поднося ее руку к своему рту и целуя ее. — Я обещаю выжить. Обещаю быть здесь для тебя, когда все закончится.

Она борется с моими объятьями и взбирается на меня. Мой член до сих пор тверд, так что она проводит по нему рукой несколько раз, чтобы посмотреть, заинтересован ли я до сих пор.

А я заинтересован. Я сжимаю большими руками ее хрупкую талию и размещаю Харпер над ним, призывая начать. Она с легкостью скользит вниз, а затем поднимается.

— Я не верю тебе. Не думаю, что тебе стоит давать обещания, которые ты не в силах сдержать. И если ты умрешь, Джеймс, я умру с тобой. Даже если останусь в живых, я умру с тобой.

— Прекрати, — упрекаю я, — я не хочу слышать подобные разговоры. — Я играю с ее белокурой прядью, спадающей на бок и обрамляющей ее лицо. Она не убеждена. — Я вернулся за тобой, не так ли? Я пообещал вернуться, и я это сделал. А прошло только девять дней. Я вернулся раньше, малышка.

Это вызывает у нее слабую улыбку, и я тянусь, чтобы обхватить ладонями ее задницу, поднимая и опуская Харпер, пока она с легкостью скользит по моему члену. Ее длинные волосы щекочут мою грудь и посылают мурашки по всему моему телу. Я чертовски люблю эту девушку.

— Погоди, — говорю я, хватаясь за ее талию и переворачивая ее. Она распластывается на простынях подо мной, обхватывая ногами мои бедра, а руками — шею. — Я хочу трахнуть тебя сзади.

— А я хочу, чтобы ты трахал меня любым способом, каким только захочешь.

Я наклоняюсь и целую ее красивые губы, прикусывая нижнюю настолько, чтобы заставить ее взвизгнуть. Затем приподнимаюсь на локтях и становлюсь на колени, чтобы дать ей пространство перевернуться.

— Лицом в кровать, Харпер.

Она смотрит мне в глаза, когда переворачивается, и когда ее бедра оказываются поднятыми вверх, а мой толстый член раскачивается напротив ее задницы, я сдвигаю ее ноги вместе и опускаюсь на ее спину. Мой член проскальзывает между ее ягодиц в поисках киски. Она хватает воздух ртом, когда я вхожу в нее рывком со всей силы. Я тянусь вперед и нахожу ее щель, жестко потирая пальцами клитор. Дико сводя ее с ума и заставляя ее дергаться назад и стонать. Накрываю ее рот ладонью, заглушая, а затем вбиваюсь в нее членом, снова и снова, пока мои яйца не начинают шлепать по ее мокрому лону.

Когда почти чувствую ее оргазм, я тяну за волосы, заставляя ее выгнуться назад и откинуть голову, чтобы я смог с легкость дотянуться до ее рта.

И я целую ее.

Жестко целую.

Целую так, словно никогда прежде в своей жизни не целовал женщину.

Обхватываю рукой ее горло и сжимаю подбородок так, что прервать поцелуй невозможно.

А затем, когда я чувствую, как вокруг моего члена сжимаются стенки ее киски, я вколачиваюсь в нее последний раз и кончаю. Выстреливаю своим семенем глубоко в ее лоно, пока не падаю на нее, весь потный и липкий от секса и ее запаха.

— Никогда, — шепчу я. Глаза закрываются после долгих дней путешествия и работы.

Харпер ерзает подо мной, пока я не выпускаю ее, а затем оплетает мое тело своим, устраиваясь головой на моем предплечье и складывая ладони под своим подбородком.

— Что никогда? — сонно спрашивает она.

— Ты всегда была моей, Харпер Тейт. Ты всегда была моей, и я никогда не позволю ему завладеть тобой.

Глава 28

Звук курка пистолета вырывает меня из сна.

— Не вздумай, бл*дь, шевелиться, — шепчет голос, и дуло прижимается к моей голове.

Винсент.

Я улыбаюсь.

— И не думаю. Харпер именно там, где я хочу, чтобы она была, — мой член прижимается к ее попке, одна рука к груди, а вторая находится в ее ладони.

— Ты извращенный отморозок, Джеймс.

— У тебя ДНК та же, что и у меня, братец, — Харпер сжимает мою руку, и я знаю, что она проснулась. — И я надеюсь, ты знаешь, что делать с пистолетом. Потому что если ты нажмешь на курок, то вынесешь мозг нам обоим. Не только мне. Так что будь осторожен, Винсент.

Он давится смешком.

— Держу пари, тебе это нравится, не так ли? Забрать ее с собой? Извращенный отморозок. Вставай.

Я убираю руку, и Харпер оставляет свою все неподвижно. Я скольжу от нее и выбираюсь из кровати. Винсент пятится на несколько шагов назад, пока я встаю в полный рост. Глаза в глаза. Одинаковое тело. Такие же волосы. То же самое лицо. Те же глаза. Но разные инстинкты.

Мои похожи на инстинкты дикого зверя.

А у него их вообще нет.

Он оценивает мою наготу, и я смеюсь.

— Нравится то, что видишь?

— Я прикончу тебя, как собаку, которой ты и являешься. Это единственная смерть, которую ты заслуживаешь. Отступи от кровати. Не прячься за невинной женщиной.

Я поднимаю руки вверх и иду к нему. Он отступает, а затем разворачивается, становясь между мной и Харпер.

И она нападает.

Выпрыгивает из кровати, словно львица. Обвивает рукой его горло и сжимает его. Я хватаю пистолет, пока этот имбецил не нажал на курок. Затем разворачиваю его и с характерным звуком ударяю по его голове. Он уже наполовину задушен Харпер, так что не нужно прилагать особых усилий, чтобы вырубить его.

Он падает на пол и Харпер отпускает его.

— Господи, — причитает она, глядя на него со слабым отвращением, насколько я могу описать. — Это было легко.

Я хватаю галстук из-за штор и связываю его запястья, затем беру штаны и надеваю их.

— Присмотри за ним секундочку. А я пойду найду, чем его можно опоить.

Она кивает, и я выхожу в коридор. Здесь тихо, но я слышу множество звуков снизу, поскольку идет приготовление к сегодняшнему ужину и завтрашней вечеринке.

Я проскальзываю в комнату Винсента и закрываю за собой дверь. Оказываюсь в ванной, где — я знаю — он хранит таблетки Харпер. Они не самый лучший выбор для того, чтобы оставлять человека без сознания, но сойдет. Хватаю оранжевую баночку и направляюсь обратно в ее комнату.

— Он уже стонет, — произносит Харпер, когда я вхожу.

— Вот, дай ему десять таблеток.

— Десять?

— Он большой. Мы же хотим быть уверенными.

Она берет пузырек и отсчитывает десять штук, пока я возвращаюсь к двери, чтобы проверить и убедиться, что меня никто не увидел.

— Как нам заставить его проглотить их?

Я хватаю таблетки из ее протянутой руки, и иду к Винсенту. Он приходит в себя, что к лучшему. Ему придется самому проглотить их, когда я просуну их ему в горло.

— Найди мне зубную щетку.

Харпер спешит на поиски и возвращается, передавая ее мне. Я засовываю щетку ему в рот, чтобы предотвратить попытки укусить меня.

— Дай мне воды. — И затем я бросаю по одной маленькой таблетке в его рот. Когда горечь касается его языка, он кривит лицо и пытается выплюнуть ее. Но Харпер уже здесь с водой, и я откидываю его голову назад и заливаю жидкость в горло.

— Глотай, ублюдок. Или захлебнешься. Дай мне еще воды, Харпер.

— Пошел нахер, — удается прорычать моему брату, несмотря на зубную щетку, когда он выплевывает воду.

Я нахожу две таблетки и поднимаю, чтобы снова засунуть их ему в глотку.

— Ладно, давай по-плохому, говнюк. Но я тебя предупреждаю. Сегодня ночью есть вещи и похуже, чем быть опоенным. — Затем я наклоняюсь к его уху и шепчу, чтобы Харпер не услышала: — Я знаю, что ты целовал ее. Так что поверь мне, я могу придумать куда более изощренный способ, чтобы поквитаться с тобой за это. А теперь глотай сраные таблетки.

Я бросаю две в его рот и заливаю водой.

В этот раз он проглатывает их.

— Какой хороший песик Винсент. А теперь, пока ты отчалишь немного вздремнуть, я бы хотел, чтобы ты подумал кое о чем. Подумай о том, как они использовали тебя так же, как использовали меня. Я здесь не ради того, чтобы убить тебя. Никто не говорил мне убивать тебя. Но ты заблуждаешься, если думаешь, что я позволю тебе забрать Харпер.

— Ты обрекаешь ее на смерть..

— Нет, я единственный, с кем она выживет. План уже в действии, Винсент. Сделка заключена. Все в этом доме будут мертвы к завтрашнему вечеру.

— Если ты продержишься до завтрашнего вечера. Никто не примет тебя за меня, ты, умалишенный кретин.

— Ты ошибаешься. Я месяцами тренировался быть Винсентом. Ты думаешь, это ты наблюдал за мной? Думаешь, превзошел меня в этом? Может, Джеймс и не был готов столкнуться с правдой, даже если и видел, как все пошло под откос. Но я — Тет, ублюдок. Я вижу все.

Я развязываю его ноги и поднимаю, чтобы он мог стоять. Он немного пошатывается, когда я толкаю его к гардеробной Харпер. Она уже открыла дверь, так что я ввожу его туда и ударяю по ногам, сбивая на пол, и он снова падает. Затем опять его связываю.

Я наклоняюсь и шепчу:

— У тебя никогда не было шанса. — Потом я снова бью его в зубы. Он откидывает назад на какие-то висящие платья, и его лицо скрывается за какой-то материей.

Харпер выключает свет, и я выхожу, закрывая дверь за собой.

— Думаю, он сказал, что сегодня вечером у нас ужин.

Я киваю и улыбаюсь при мысли об этом.

— Ага. В его комнате для тебя висит платье. Пойду принесу его, чтобы ты могла приготовиться, — притягиваю ее ближе и целую в губы. Так знакомо. Это поцелуй говорит, что я люблю ее, а это все, что ей нужно сейчас знать.

Я пересекаю коридор и вхожу в его гардеробную, чтобы найти одежду Харпер для сегодняшнего вечера. Он был спланирован долгое время назад.

Платье переливается серебром. Юбки очень изысканы и спадают до пола. Оно не очень открытое, что мило. Даже если я знаю, что все взгляды и так будут прикованы к ней, я не хочу, чтобы люди глазели на мою Харпер.

Я выбираю себе костюм и быстро переодеваюсь. Добавляю серебристый галстук и нагрудный платок-паше в тон платью Харпер и выбираю самую дорогую пару туфель.

Отражение в зеркале не принадлежит Тету.

Я вздыхаю от понимания этого.

В конце концов, здесь все-таки Джеймс.

Я хватаю платье Харпер и возвращаюсь через коридор. Она в душе, поэтому я кладу одеяние на стул и просовываю голову в дверь ванной.

— Я слышу людей отсюда, Харпер. Так что не задерживайся.

Вода выключается, и она открывает стеклянную дверь душа, предоставляя мне обзор на свое тело.

— Бл*дь, женщина. Не искушай меня.

— Мы можем пропустить вечеринку, — отвечает она мне с улыбкой. Волосы все еще сухие, но некоторые короткие пряди спадают на лицо, придавая ей немного дикий вид.

Она неистово сводит меня с ума.

— Ни единого гребаного шанса. Мы не пропустим вечер, а теперь одевайся.

Я пячусь из ванной и возвращаюсь в коридор. Иду к лестнице, медленно. Слушаю разговоры. Слышу голос Адмирала и… Ника.

Харпер будет очень взволнована.

Я останавливаюсь у лестницы и вслушиваюсь. Стою там несколько минут, поглощая краткую болтовню, пока атмосфера не накаляется. Я напрягаю слух.

— Нет, — произносит Ник. — Я не буду в этом участвовать. Я вернулся, чтобы забрать ее. Здесь она не останется.

— Ты вернулся в надежде, что Один будет здесь с файлами.

— А он не будет? — спрашивает Ник. — Ты послал его накачать Харпер наркотиками. Он убил ее, ты знал это? Он убил ее, а Тет спас ей жизнь.

— Это тот долг, который ты хочешь вернуть? — спрашивает Адмирал.

Я не слышу ответа, так что подступаю ближе, отчего половица лестницы скрипит. Оба мужчины появляются в поле моего зрения, и они оба смотрят вверх на меня, будто я поймал их посередине раскрытия секрета. Что я мог бы и сделать.

— Ну, — громко произношу я. — Посмотрите, кто вернулся. Рад видеть тебя, Николас.

Он кивает мне.

— Винсент.

— Мне послышалось что-то о том, что ты собираешься забрать у меня Харпер?

— Она не твой приз, Винсент. Она не вещь, чтобы быть проданной или купленной.

— Николас, — шипит Адмирал.

Я поднимаю руку, пока спускаюсь по оставшимся ступенькам и пересекаю отполированный деревянный пол, приближаясь к окнам от пола до потолка с видом на задний дворик, перед которыми они стоят.

— Адмирал, пожалуйста. Думаю, у меня есть решение, которое удовлетворит каждого.

— И что это?

— Нам нужно спросить ее, Ник. Она взрослая женщина. Достаточно умная, чтобы самой принять решение. Почему ты предполагаешь, что она меня ненавидит?

Я замолкаю и жду их реакции.

— Она на самом деле ненавидит тебя, — наконец отвечает Ник. — Она не хочет этого.

— Давай спросим ее.

— Спросите меня о чем?

Мы втроем поворачиваем головы на голос. Она стоит наверху лестницы в том красивейшем серебристом платье в пол. Ее волосы точно такие же, с какими она вышла из душа. Взъерошенные и не уложенные. Она не сделала макияж, насколько я вижу. Я никогда не видел Харпер с макияжем. И на ее ножках маленькие милые серебристые туфельки. Она делает шаг вниз, мелькая ими передо мной и вызывая улыбку.

— Чертовски восхитительна.

— Что? — спрашивает Адмирал, поворачиваясь ко мне.

— Ваша дочь, Адмирал. Она мила и восхитительна, я не могу удержаться, — я вздыхаю, когда она спускается, краснея и улыбаясь.

А затем замечает своего близнеца.

— Ник! — Теперь ее ножки летят вниз по ступенькам, а потом она бежит по полированному деревянному полу так быстро, что я боюсь, она поскользнется и упадет. Я почти тянусь поймать ее, когда она проносится мимо.

Но я держу свои чувства под контролем и даю им разделить момент.

Она бросается на него. Ник смеется, и вся враждебность в комнате исчезает. Он сжимает ее в объятии и крутит так, что платье поднимается снизу.

Эта девчонка чертовски милая.

Она покрывает своего брата поцелуями и несколько минут они взволновано болтают.

— Где ты был? Почему уехал? Что ты делал?

И тогда меня осеняет, что эти двое говорят каким-то кодом.

Она знает, почему он уехал. Знает, что он делал.

И его ответы не менее интересные.

— Все закончилось. — У меня были дела. — Не о чем переживать. — И не о чем и обо всем одновременно.

Мы все знаем, почему он уехал. Вопрос получше — почему он вернулся?

Но сейчас не место и не время для него. Это наша ночь.

— Ребята, вы разговаривали, пока я спускалась, — начинает Харпер, и волнение от встречи с Ником все еще теплится в ее глазах. — О чем вы говорили?

Смотрю на Адмирала. Он кивает мне.

Я беру руку Харпер и тяну ее ближе к себе. Она такая непринужденная, необходимо напомнить ей быть начеку.

— Харпер, ты здесь уже несколько дней. И когда я привел тебя сюда, ты сказала, что никогда не полюбишь меня. Но, думаю, ты должна согласиться, что положение дел между нами изменилось. Думаю, ты согласишься, что быть моим обещанием не такая уж и плохая идея, как ты считала изначально.

— Я на самом деле наслаждаюсь временем с тобой, Винсент.

Господи, прямо сейчас мы затеяли опасную игру. Она должна пройти идеально.

— И не секрет, что мы должны были пожениться. Так что вместо того, чтобы провести церемонию завтра, мы подумали, что можно организовать милую тихую церемонию сегодня вечером.

Она прищуривается.

— Выходи за меня, Харпер. Я прошу тебя выйти за меня.

Она качает головой из стороны в сторону, и у меня почти случается сердечный приступ.

— Не так просят свою девушку выйти замуж.

Ник и Адмирал давятся смешками в стиле «ай, да молодец!», а я киваю и опускаюсь на одно колено. Адмирал передает мне серебристую бархатную коробочку с кольцом, и я открываю ее перед ней.

— Это кольцо твоей мамы, Харпер. — Она смотрит на отца, и я вижу, как у нее в глазах появляются слезы.

— Это правда, — подтверждает он. — Винсент попросил его вчера. Я хранил его в сейфе на яхте. Это единственное, что у меня осталось от нее. И теперь оно твое.

Чувствую слабый укол вины из-за того, что убью этого человека завтра. Но он проходит, когда Харпер смотрит на меня и шепчет:

— Да, — когда тянет меня подняться с пола. — Да.

И затем я захватываю ее рот в плен своего прямо в гостиной Винсента.

Глава 29

Его поцелуй такой страстный, что я краснею. И когда он отстраняется и шепчет «я люблю тебя», так мягко и нежно, что это заставляет меня сомневаться во всех историях о людях, которых он убил, я таю.

Теряю почву из-под ног.

Он забирает меня из моей жизни и располагает в своей.

Церемония. Всего лишь четверо нас и священник Организации. Я слышу слова. Говорю слова. Но единственная вещь в моей голове — это Джеймс. Он — единственное, что я вижу.

Комната огромная. Украшения экстравагантные. У меня в руках цветы. Идеальный букет из коротких подрезанных белых роз, украшенных серебристой ленточкой. Джеймс держит обе мои ладони в своих, пока священник произносит свою часть. Он спрашивает что-то, и мы отвечаем «да». А затем, как раз перед тем, как священник собирается закончить церемонию разрешением поцеловать меня, Джеймс поднимает руку и произносит:

— Не так быстро. — Он поворачивается ко мне с улыбкой. Я — единственное, что он видит. — Это еще не конец, Харпер. — Я смотрю на своего отца и вижу смятение на его лице. Но я доверяю Джеймсу, поэтому возвращаю свое внимание к нему. — Я ждал тебя двенадцать лет. Представлял этот момент в разных вариациях, но именно это, — он наклоняется к моему уху, чтобы прошептать, — Рыба-лев, это идеальный способ положить всему конец.

Он отстраняется на несколько дюймов, так что мой отец и брат снова могут нас слышать:

— Я люблю тебя. Я всегда любил тебя. И обещаю тебе, что ты не пожалеешь о своем решении.

Джеймс. Я почти произношу это, но останавливаю себя до того, как проколоться. Наклоняюсь, как сделал он, и шепчу:

— Ты — мой, Финичи. Если исчезнешь куда-нибудь, я тебя выслежу.

Он скользит ладонью по моей шее и притягивает к себе, смеясь мне в волосы.

Священник понимает наше молчание и говорит Джеймсу поцеловать меня.

Будто ему нужно разрешение.

Он целует меня так, как никакой мужчина не должен целовать девушку на глазах у ее отца.

Он целует меня, как муж.

Когда поцелуй заканчивается, он берет меня за руку и ведет во дворик, заполненный рабочими, которые занимаются обустройством для завтрашнего мероприятия. Музыки нет, но Джеймс притягивает меня ближе, кладя руки на талию, и медленно раскачивает. Притягивает мою голову к своей груди и выдыхает с облегчением.

— Прости, что это заняло так много времени. Надеюсь, эта ночь наверстает потерянное время. Не могу обещать, что ты никогда не упадешь, Харпер, но, если тебе будет нужно что-нибудь, я буду рядом. Я поймаю тебя. Исправлю это. И если нам когда-нибудь придется быть порознь, всегда знай, что мы вместе, — он поднимает мою руку к губам и целует обручальное кольцо. — Мы встретились годы назад. Мы были порознь, чтобы стать такими, какими являемся сейчас. Теперь мы вместе. Наша душа, разорванная пополам, воссоединилась.

Как тут дышать, когда киллер, которым они называют Джеймса, заявляет, что любит меня. На заднем дворике брата, у которого он меня украл, на обозрении у всех, кто смотрит.

— Ты знал, что Винсент собирался попытаться жениться на мне сегодня?

Он прожигает меня взглядом сверху, в его глазах пылает огонь.

— Я знаю все, Харпер Финичи. — Я улыбаюсь этому заявлению. — Может, я и не помню всего, но оно все заперто у меня здесь, — он постукивает пальцем по голове.

— Не могу решить: ты бесстыдный дурак, злой захватчик мыслей или нежный мужчина.

Он улыбается.

— Было достаточно глупо поверить в то, что у меня может быть такая женщина, как ты. Но мое стремление вознаграждено. У меня были моменты выхода зла. Но зло порождает зло. И люди, которых я убил, привнесли свой вклад в порождение этого зла. Ну, а что касательно нежного человека, — следует его улыбка. — Только с тобой, Харпер. И с нашими детьми, когда они появятся.

Я снова кладу голову ему на грудь, и так мы и танцуем, едва ли двигаясь, удовлетворенные в руках друг друга, даже если находимся посередине логова льва. Пока мои ноги, наконец, не устают, и я начинаю засыпать. Затем он ведет меня наверх в мою комнату, и мы медленно раздеваем друг друга. Он прикасается к моему телу, словно никогда не делал этого прежде. Боготворит его. Не в сексуальном плане, хоть это и чертовски заводит меня, так что мои соски каменеет, а лоно пульсирует.

Я тоже прикасаюсь к нему. Ощупываю его тело на наличие шрамов. Обыскиваю его разум на наличие опасений. Но ни одного, ни второго просто нет.

Ни шрамов. Всего лишь идеальный мужчина.

Ни опасений. Всего лишь честная любовь.

И в этот момент, я полностью отпускаю себя для него.

— Я твой, Шесть.

— А я твоя, Приходи.

Он ведет меня в постель. Я растягиваюсь на белых простынях. Нагая. Обнаженная для него. И он боготворит меня по-новому. Наша первая ночь в роли Шесть и Приходи наполнена разговорами и смехом. Прикосновениями и любовью. И кульминация моей ночи не имеет ничего общего с сексом.

Теперь он заполняет меня по-другому.

Он заполняет меня любовью.

Следующим утром он будит меня легким прикосновением к груди.

— Время настало, Харпер.

Мы пообещали друг другу, что не будем говорить про сегодня, пока оно не настанет. А теперь оно настало.

— Я слушаю.

Так что он говорит. И рассказывает мне все о сегодняшнем дне еще до того, как он начинается. Он делится со мной каждой подробной деталью. Дает мне сроки и резервные планы — просто на всякий случай. Дает мне то, что я хотела знать о значении этого дня. О значении моего кодового имени. И о том, что нам нужно сделать, чтобы иметь будущее вместе.

Он дарит мне надежду.

Глава 30

— Оно колется, — я чешу лиф своего причудливого платья. Оно сшито из ткани, которая собирается полосками вокруг моей грудной клетки. Кто, черт возьми, вообще носит такое дерьмо? — А колготки? Какого хе…

— Саша, — шипит Один. Я доигрываю на его последних нервах, но мне плевать. — Ты сказала, что хотела это сделать. Ты пришла ко мне, помнишь? Ты хочешь, чтобы я пошел на вечеринку, или нет?

Я прищуриваюсь, глядя на него. Мерк внезапно становится более приемлемым вариантом из тех, какими только могут быть друзья-наемники. — Это моя вечеринка.

— Это вечеринка Харпер. Ты там всего лишь, чтобы разрушить ее.

— Ага, ну… — Мне нечего ответить. Это правда. Я там всего лишь, чтобы все испортить. И спасти Ника. И Харпер. Но преимущественно Ника. После того, как мы создали все эти планы по возвращению файлов, он думает, что может свалить и оставить меня одну? Я так не думаю, дружочек.

— Теперь, — произносит Один, приглаживая волосы. — Что ты скажешь, когда Адмирал лицом к лицу спросит тебя о том, что тебя подстрелили на лодке?

— Сэр, мой дядя Один…

— Пропустим часть с дядей, ребенок.

Засранец.

— Сэр, Один дал мне знать о плане Тета убить меня и снабдил пуленепробиваемым жилетом, — мне нужно было подрихтовать эту часть плана Джеймса. Очевидно, что Один нужно было знать, как я выжила.

— Если он спросит что-нибудь еще, ты просто ссылаешься на меня и ведешь себя, как ребенок. Просто пей много пунша и ешь пирожные.

Точно. Мне приходится контролировать себя, чтобы не закатить глаза.

Машина останавливается в зоне камердинера, и мы с Один выходим из лобби отеля, чтобы сесть в нее. Сложность в том, что нам предстоит путь на север около тридцати минут, так что у нас много времени, чтобы обдумать происходящее.

Моя проблема в том, что я не знаю, согласен ли он на это. Я использовала флешку, чтобы суметь повлиять на него. Ту, которая до сих пор у Мерка. Ту, которая всем нужна, чтобы все файлы работали. Ту, которая была бы сейчас у нас с Ником, если бы этот придурок, сидящий рядом со мной, не опоил Харпер и не украл ее флешку в последнюю секунду. Я сказала Один, что пропавшие файлы у Джеймса. Я чувствую себя неловко по поводу Джеймса. Использовать его, чтобы приманить всех игроков, — паршиво. Но он единственный, кто может справиться с тем, что я делаю. Он единственный, кто может заключить сделку с членами банды и наемными убийцами. Ник недостаточно опытен. Харпер, вероятно, бесполезна. А я недостаточно взрослая.

Так что…

— Ладно, надевай свою сценическую маску, ребенок.

Я ношу свою сценическую маску с последнего Рождества, когда Форд был на ранчо моих бабушки с дедушкой.

Машина останавливается у ворот частного сектора, и водитель опускает стекло, передавая нам бумаги.

Они не легальны. Это даже не приглашение. Зачем пытаться подделывать их? Так что мы решили просто ответить, кто мы такие и посмотреть, что случится.

Спустя двадцать секунд телефонного разговора внутри сторожевого домика у ворот, машину пропускают внутрь.

Подъездная дорожка, ведущая к дому, с двух сторон обсажена возвышающимися пальмами, которые раскачиваются на ветру. Вокруг так много цветов, что от их запаха почти кружится голова. От этого запаха меня почти тошнит.

Нас встречает наши личные сопровождающие, когда машина останавливается. Несколько мужчин, ни один из которых не имеет видимого оружия, ощупывает нас обоих с головы до ног. У меня есть нож, прикрепленный к лодыжке, который они конфискуют.

Один их них пристально смотрит на меня, пока нас сопровождают внутрь, но я считаю, что более подозрительно появиться без оружия вообще, чем быть пойманной с одним ножом.

Людей в этом месте столько, что негде и иголке упасть. Солнце как раз садится, вокруг звучит музыка и рокот голосов, который можно услышать из толпы.

Я ищу свою цель.

Ничего.

Я вижу Адмирала. Но он — не моя цель.

Я вижу пьяную мать Джеймса. Но и она не моя цель.

Я вижу… Ника.

И он удерживает руки темноволосой девушки, у которой такие же изумрудно-зеленые глаза, как и у Джеймса.

Никола. Я никогда с ней не встречалась, но знаю, что это она. Она та девушка, на которую ссылался Ник?

Я как раз собираюсь проделать свой путь туда и начать представление, когда чья-то рука хватает меня за плечо. Я поднимаю глаза вверх и вижу Адмирала.

Хотя он смотрит не на меня. Он смотрит на Один.

— Один. Ты продолжаешь меня удивлять, — говорит он, поднимая бокал с шампанским в фальшивом тосте.

— Шесть не один, у кого есть сюрпризы, — отвечает мой дядя.

— Не стоило и говорить. Ты прибыл с флешкой, которую украл у моей дочери?

— Нет, — холодно отвечает Один. — Я прибыл забрать флешку. — Я все еще нахожусь в хватке Адмирала, когда они оба смотрят на меня. — У нее есть некая интересная информация. Кажется, вас, Адмирал, подставила маленькая девочка и ее…

Джеймс захватывает горло Один рукой и прерывает его речь.

— Ты совершил огромную ошибку, приехав сюда, Один.

— Винсент, — произносит Адмирал со смешком. — Пожалуйста. Мы не собираемся заканчивать это здесь… — а затем он, вероятно, смотрит Джеймсу в глаза, потому что понимание того, кто стоит перед ним, отражается на его лице.

Джеймс скручивает шею Один и медленно опускает его на пол прежде, чем хоть кто-то понимает, что только что произошло. По факту, только несколько самых близко стоящих людей к Адмиралу понимают. Я вот-вот собираюсь обыскать Один на наличие флешки, пока все отвлечены Джеймсом, когда вижу, как мою цель уводят из комнаты.

Я покидаю бальный зал, когда комнату охватывает паника, и следую за Харпер и ее мнимым похитителем в западное крыло роскошного особняка. Ее выводят через дверь, но она не сопротивляется и не кричит. И это очень меня настораживает. Что, если Харпер тоже работает на кого-то другого? Кажется, мы ни что иное, как гребаная шайка двойных и тройных тайных агентов сегодня.

Я останавливаюсь возле закрытой двери в комнату, в которую они вошли, и затем приоткрываю ее немного, чтобы увидеть в щель, что происходит.

Глава 31

— Пусти мою руку, ты, сука, — я дергаюсь из ее хватки и разворачиваюсь, от этого смехотворные юбки моего роскошного платья закручиваются вокруг ног.

— Где он? — выплевывает миссис Финичи. Ее дыхание приправлено ликером и руки дрожат, когда она тычет пальцем мне в лицо. Я отбиваюсь от него, и она снова пытается меня схватить, звеня свободными браслетами на своих хрупких запястьях. — Человек вон там — не мой сын. Где мой сын?

— Это и есть твой сын, ты, пьяная сука. — А затем я смотрю на дверь и замечаю Сашу. Я хочу улыбнуться и обнять ее, но вид у нее такой, будто она при деле. Ведьма поворачивается в сторону, куда смотрю я, и Саша машет ей рукой.

— Привет вам, миссис Ф. Тебе помочь, Харпер? — произносит она милейшим голоском маленькой девочки.

Я почти улыбаюсь.

— Нет, спасибо, Саша. Я справлюсь. Почему бы тебе не найти Ника и не позаботиться о его маленькой проблеме.

— Будет сделано, — чеканит она с сарказмом и выходит за двери так же тихо, как и вошла.

— Что ты делаешь? Я требую увидеть своего сына. За кого ты вчера вышла замуж?

— Не за того сына, о котором ты думаешь, — произношу я низким голосом. — И, боюсь, ты не выйдешь из этой комнаты. Так что никого не увидишь.

— Конечно, — выплевывает она сквозь зубы. — Я…

— Ты больная, — обрываю я ее. — Какая мать отправит своих сыновей убивать? Какая мать отправит свою дочь убивать?

— Это сделал твой Джеймс.

— Нет, — качаю головой. — Мой Джеймс задолжал твоему наемнику до конца жизни. У него не было выбора. Ты единственная, кто ответственен за это, потому что ты была настолько жадной до власти и малодушной, что у тебя не было способа, чтобы воспротивиться продаже своих детей. — Она открывает рот, чтобы ответить, но я так сильно бью ее по губам, что она отшатывается в сторону и падает на пол.

— Ты сука, — кипит она.

Делаю шаг вперед и бью ее по зубам своей красивой белой туфлей, которая подходит по цвету к моему платью. Ее голова ударяется о пол в этот раз, и она выпрямляет ноги перед собой.

Наклоняюсь, хватаю ее за темные волосы и смотрю в зеленые глаза, когда дергаю ее голову назад.

— Тебе очень не повезло, что меня никогда не учили стрелять из пистолета, иначе бы ты сдохла быстро. Но единственное оружие, которое у меня есть в данный момент, это мои руки. Так что я заберу твою жизнь ими.

Она дергает ногами и машет руками, кажется, пытаясь нанести удар. Но это, как будто львица, играющаяся с мышонком. Она слабая и жалкая. Я изворачиваюсь от ее попыток, но даже пара тех ударов, которые приходятся на мое тело, не несут такой боли, чтобы хотя бы заставить меня поморщиться

А затем меня осеняет мелькающая мысль. Почему? Почему я такой высококвалифицированный убийца?

Она видит изменение во мне и улыбается.

— Он и тебя тоже подставил, дорогая. Так же, как и я подставила Джеймса. Ты была запрограммирована, милочка. Запрограммирована убивать, как и все остальные контракты Организации.

Контракты.

— О чем ты говоришь?

— Ты здесь, чтобы убить меня, дорогая. Пройди ты через это, и тебе захочется большего. Почему, ты думаешь, мы так бдительно следим за детьми Организации, Харпер? Потому что любим их? Ради Бога, — смеется она. — Умоляю. Мне говорили, что ты наивная, но ты же, естественно, понимаешь, кто ты на самом деле? Для чего ты была рождена? Ты — киллер, мисс Тейт. Один из секретных. Очередной Нулевой агент, выращенный в любящей семье. Но ты все равно киллер. Он созвал нас сегодня здесь, чтобы убить нас твоими руками, как и прошлым летом на корабле. Твой отец — единственное зло в этом мире.

— Тогда зачем пришла сюда?

— Потому что у меня здесь тоже есть некто, представляющий мои интересы. И твоему отцу стоило знать лучше, прежде чем обводить меня вокруг пальца. У нас обоих есть дочери, Харпер. И моя убивает твоего брата. Прямо сейчас. Но она не единственный посланник, которого я привела на вечеринку, дорогуша. Твой отец и я говорили о том, чтобы привлечь силы. Стать одной могущественной семьей с помощью вашей с Винсентом свадьбы. Наша последняя надежда на компромисс. Но затем… ты убила всех моих посланников. И они отпустили тебя. Твой отец защищал тебя, даже уладил все вопросы с Винсентом. Но я была осмотрительна, — она тянется пальцами к своей голове, как и Джеймс делал вчера. — Я всегда осмотрительна.

Когда эти слова соскальзывают с ее языка, я паникую.

— А его секретное задание — то, на котором он находится уже годы, но не знает об этом — убить всех на этой вечеринке, Харпер. Джеймс не сам пришел к этому плану, дорогая. Это сделала я. И ты просто попалась на крючок. Ты…

Я ломаю ей шею с такой же легкостью, как и Джеймс сломал шею Один, а затем позволяю ей упасть на пол и иду обыскивать стол, пока не нахожу то, что мне нужно, чтобы закончить свою работу здесь сегодня.

Пистолет.

И я думаю, она права.

Я — чертов киллер.

Но, по крайней мере, я не чертова лгунья.

Потому что она несла бред. Я не верю, что он был запрограммирован. Я знаю, что Джеймс психически травмирован, но он не смехотворный робот, запрограммированный убивать.

Он убивает по собственному желанию или не убивает вообще.

Глава 32

Весь особняк охвачен хаосом. Люди кричат вокруг, пока голос Адмирала грохочет по первому этажу, пытаясь успокоить толпу.

Ну, удачи с этим. Я давлюсь смешком, пока пробираюсь по коридору. Несколько людей странно смотрят на меня, но я не так уж и выбиваюсь из этого места, чтобы они остановились и спросили меня. Уверена, что детям здесь быть не позволено. Но я выгляжу очень взрослой в своем нарядном платье. Пытаюсь идти спокойно, пока ищу Ника, но я не привыкла к вычурным туфлям, и из-за них становится сложнее идти.

Я заглядываю в каждую комнату, которую прохожу, и затем, наконец, решаю, что Ник не на первом этаже. Смотрю на второй, обдумываю, а затем отбрасываю идею. Если его нет поблизости, значит, он получил файлы от Один, пока Джеймс был занят с последствиями. Так что это означает, что он направляется к точке встречи.

Я срываюсь с места и иду мимо рассеивающейся толпы, пока Адмирал уверяет всех, что у Винсента всего лишь была вспышка ярости, и бла-бла-бла. Ложь, ложь, ложь. Он должен знать, что это Джеймс.

Так что я просто умываю руки. Джеймс — большой мальчик. Если кто-то из нас и может позаботиться о себе, то это он. Я проверяю часы, чтобы посмотреть, сколько у меня есть.

Три минуты.

Как только пробираюсь мимо людей на улице, сбрасываю обувь и бегу. Я знаю, куда собирается Ник, и могу поспорить, на кого ссылалась Харпер, когда упомянула маленькую проблему. Сбегаю так быстро, как могу вниз по лестнице, которая ведет к пристани для яхт, шлепая ногами по каменной кладке. Перепрыгиваю через две ступеньки за раз, и мое дурацкое платье задирается вверх каждый раз, когда я касаюсь земли. А я всего лишь на полпути туда, когда вижу, как они спорят на пристани

Здесь тихо. Это и так только маленькая пристань, но сегодня она будто вымерла. Здесь нет никого, кроме нас.

Я подкрадываюсь ближе, и всего лишь ловлю отрывок разговора, когда она кричит:

— Ты не оставишь меня, Николас. Нет ни единого шанса, что ты возьмешь то, за чем пришел, и уйдешь от этого обещания.

О, боже. Самый разгар. Я прокрадываюсь вниз по ступенькам по одной за раз, так чтобы они не могла меня обнаружить. Я хороший сталкер. Я выслеживала диких животных всю свою жизнь. Знаю, как подкрасться к ним. А эта Никола явно из диких. Когда я достигаю песка, скольжу под лестницу и продолжаю подкрадываться к ним.

Она пытается схватить Ника, но он продолжает отбивать ее руки от себя.

— Хватит, — рычит он на нее, после того, как она пытается ударить его по лицу. — Я не чье-либо обещание, поняла? Так что перестань умолять меня. Это печально.

— Это называет верность, Ник. — У нее практически пена на губах появляется — вот насколько она разъярена. — Ты должен хотеть быть мне верным. Ты обещал, что оставишь Сашу и женишься на мне.

— Ты бредишь. Я никогда не говорил подобной херни. Ты с ума сошла, как и твои братья. Ты — наемник, Никола. У нас нет обещаний.

— Лжешь! — кричит она. — Ты — лжец. Я знаю, что ты был обещан Саше. И я собираюсь убить эту мелкую…

Ник хватает ее за горло, но она уже атакует. Изворачивается телом, вскидывает ногу вверх, и та вот-вот столкнется с его лицом, когда он хватает ее за лодыжку и переворачивает так, что она с треском падает на доски пристани. Она морщится, но встает, чтобы снова сразиться.

С меня довольно этого дерьма. Никола отнимает время у Ника, которое должно быть моим. Поднимаю свою юбку и вытаскиваю нож из ножны, прикрепленной к поясу моих колготок.

— Он сказал «хватит».

Она пятится назад и поворачивается ко мне лицом.

— Ха! Твоя малолетняя невеста здесь, чтобы спасти тебя, Ник? Твои умения настолько жалки, Одиннадцать?

— Я здесь не ради его спасения, ты, тупоголовая сука. Я здесь, чтобы убить тебя.

— Конечно…

Нож застаревает прямо в ее горле. Она издает булькающий звук и сжимает лезвие. Но это бесполезно. Я попала в артерию. Она падает на землю, захлебываясь собственной кровью.

Я смотрю на лицо Ника, чтобы понять, как он это воспримет.

— Я обычно предупреждаю их, что не промахиваюсь, но она не дала мне такого шанса. — Затем я предлагаю ему скромную улыбку.

— Какого черта ты здесь делаешь? — он не отвечает на улыбку.

— Флешка был у Один, Ник. Так что я здесь, чтобы спасти день. Я привела его сюда.

— Она у тебя? — спрашивает он с надеждой в голосе.

— Ону тебя!

— У меня, бл*дь, а ее нет! Это то, о чем мы здесь спорили. Она не поверила мне. Она у Джеймса.

— Джеймс. — Господи Боже. Может ли это задание стать еще более запутанным? Я смотрю на часы, но мне не нужно время, чтобы узнать, что уничтожение уже началось. Я слышу выстрелы из автомата и крики с пляжа. А теперь нам нужно вернуться и помочь.

Я хватаю руку Ника, когда он проходит мимо меня, направляясь к лестнице.

— Не уходи.

— Что? — спрашивает он, едва ли поворачиваясь ко мне лицом. — О чем ты, мать твою, говоришь, Саша? Там Харпер!

— Джеймс позаботится о Харпер, Ник. Просто не уходи. Это наш шанс выбраться. Исчезнуть. Пусть банды разбираются с Организацией. Джеймс выведет Харпер и встретится с Мерком здесь через несколько минут. Пускай они разбираются с этими тупыми флешками. Они нам не нужны.

Но все время, пока я говорю, он качает головой.

— Нам нужны эти флешки больше, чем тебе известно, Саша. Мы не можем уйти отсюда без них. Я не могу уйти отсюда без Харпер. Ты оставайся здесь и жди Мерка. Я пойду за Харпер и Джеймсом, и мы сразу вернемся.

— Нет! — я топаю босой ногой. — Нет. Я устала, что меня всегда ставят последней. Почему ты хоть раз не можешь поставить меня на первое место? Ты говоришь, что любишь меня и что сделаешь все для меня. Значит, выбери меня, Ник! Выбери меня и пойдем!

Я толкаю его в грудь, и он хватает мои запястья, крепко меня удерживая.

— Я поставил тебя на первое место, Саша. Я поставил тебя на первое место в том отеле и сказал тебе двигаться дальше. Найти жизнь. Прожить ее. Я поставил тебя на первое место, а ты пришла сюда искать меня. С этим сумасшедшим гребаным планом, который состряпал Тет, и ты купилась, словно на распродажу на Рождество. Что, ты думаешь, происходит здесь прямо сейчас? Ты не можешь спланировать работу, подобную этой, и выполнить ее наполовину. Не можешь оставить свою команду позади. Это херня.

— Мне плевать! Я просто хочу жить. Просто хочу, чтобы мы убрались отсюда и жили своими жизнями.

— Нет никаких нас, Саша. Как мне, бл*дь, заставить тебя понять это? Я не беру тебя в качестве обещания. Мы не станем убивать всех людей сегодня, чтобы я мог взять тебя, как обещание. Когда мы выберемся из этого хаоса, ты отправишься домой с Джеймсом. Не со мной. Так что оставайся здесь и спрячься. Или иди со мной и готовься сражаться.

И с этим он бросает мои запястья и пускается бегом к лестнице.

Какой у меня выбор?

Я следую за ним в зону боевых действий, надеясь и молясь, что сегодня мы сможем выбраться вместе, но чертовски хорошо зная, что есть вероятность, что все мы сегодня умрем.

Потому что разве не так мы с Джеймсом планировали? Разве не так мы решили? Перестрелять всех. Таков был изначальный план Тета, который он рассказал мне возле «Хаммера» на парковке «Уолмарт» после того, как Харпер опоили. Мы перестреляем всех. И эта вечеринка — вечеринка, о приближении которой он знал месяцы назад — была идеальным местом, чтобы покончить с объектом.

В живых никого не оставлять.

А когда твоя армия — уличная банда, которая ищет возмездия на протяжении двенадцати лет, ну, все ставки разделены между теми, кто выживет, а кто умрет, когда полетят пули.

Глава 33

Я смеюсь тем маниакальным смехом, который можно услышать в фильмах. Знаю, что Харпер ушла с моей матерью, и Саша последовала за ними, как и планировалось. Так что у меня есть несколько минут до того, как разверзнется ад, и начнется веселье.

— Винсент? — спрашивает Адмирал.

Я качаю головой.

— Ошибочка.

Я наблюдаю, как до него доходит тот факт, что я провел прошлую ночь с его дочерью. Черт, я женился на ней — даже если это незаконно, все равно была проведена церемония и произнесены клятвы. И он не только смотрел на это, но и дал мне свое благословение.

— Прости, Винсент сегодня присоединиться не смог. Ему нехорошо. Отравился какой-то морской рыбой.

Лицо Адмирала белеет.

— Серьезно? — спрашиваю я, делаю шаг к нему. — Из всех людей ты должен был уже узнать меня. — Я беру его за шею, точно так же, как я сделал с Один, и оттаскиваю его назад, прижимая к груди до того, как появится охрана. Маленькие красные точки лазерных прицелов пляшут на белой рубашке Адмирала.

— Не стрелять, — кричит он мужчинам.

— Мы можем убрать его, сэр, — отвечает один из подхалимов. Его лазер светит мне прямо в глаз.

Я вжимаю пистолет в мясистую нижнюю часть спины Адмирала.

— Ради Бога, мать вашу, опустите прицелы прежде, чем разозлите его, и он просто пристрелит меня ради веселья.

— О, — вырывается у меня, пока я пячусь назад до тех пор, пока не натыкаюсь на стену. — Здесь и так уже тонны веселья, Адмирал. Двенадцать сраных лет веселья, так ведь? Что ты думал, ты сделаешь? Просто будешь продолжать отдавать мне приказы? И я тупо буду им следовать, пока ты не решишь, что я больше не стою твоего времени?

Он не отвечает, так что я вжимаю дуло в его почку, чтобы помочь ему с ответом.

— Нет, — стонет он. — Я обращался с тобой, как с сыном.

— Ага, — отвечаю я с ироничным смехом. — Ты обращался со мной в точности, как и мой отец. Но не волнуйся, Адмирал, та же судьба тебя не настигнет. Потому что ты не вернешься из мертвых, как это сделал он. Я закончу свою работу и закончу ее прямо сейчас.

Замечаю Сашу, мелькнувшую в толпе, которая убегает как можно дальше от меня, и выдыхаю с облегчением. Харпер должна быть в безопасности, а моя мать уже должна быть мертва.

Проверяю часы. Три минуты. Харпер появляется в комнате, а люди широко расступаются перед ней по мере ее приближения.

Адмирал смеется.

— А вот и она, — говорит он с каким-то облегчением, когда Харпер поднимает руку с пистолетом.

Мои брови взлетают вверх, пока она идет к нам. Сначала я думаю, что она целится в меня, но понимаю, что ее цель не я, а он. Ее отец.

— Харпер, — произносит он. — Сделай свою работу, милая.

— Какая у меня работа, папа? — мило спрашивает она.

— Защитить нас всех любой ценой. Убить Тета. Убить всех, кто нам угрожает.

— Это часть промывки мозгов, которую ты на мне испытал?

Бл*дь.

— Потому что должна рассказать тебе, — она опускает пистолет, и я могу сказать, что Адмирал выдыхает. Но это до того, как она стреляет ему в ногу. — Это не сработало.

Мне приходится покачать головой, потому что пуля была так близка ко мне, что я почувствовал ее отдачу собственным телом.

— У-упс, — произносит она, когда Адмирал взвывает от боли. Я позволяю ему упасть на пол и убираю двоих охранников. Комната взрывается криками, а затем начинают сыпаться пули. Женщине рядом со мной постреливают грудь, и кровь летит мне в лицо.

Они рано.

Урок усвоен. Никогда нахрен не доверяй уличным бандам делать их работу в установленное тобой время.

Я хватаю Харпер за запястье и прижимаю ее к полу перед ее отцом, чтобы я мог удержать ее в безопасности и лишить пистолета.

— Забери флешку у Один, Харп.

Она лезет через раненую ногу отца, обыскивать Один, когда Адмирал вытаскивает пистолет из кармана и целится в меня.

— Правда? — Тет берет верх. Он хватает его за шею в момент, когда пистолет выстреливает. На нас с потолка сыпется штукатурка, но я даже не замечаю, как огромный кусок падает на мою руку.

Потому что, когда шея человека оказывается в моей хватке, есть только один способ покончить с этим дерьмом.

Даже несмотря на быструю очередь выстрелов из автоматов, я слышу хруст.

Его голова обмякает. Тело расслабляется. И когда я смотрю на Харпер, она улыбается.

— Мы свободны.

— Еще нет, Рыба-лев. Теперь нам нужно, нахрен, убраться отсюда.

Весь бальный зал охвачен хаосом. Люди бегают, хоть и не долго, потому что вокруг них летают пули. Так что беглецы падают, покрывая пол кровью и телами.

— Ползи со мной, Харп, — я падаю ниц и пробираюсь к банкетному столу. Поднимаю скатерть, но под столом уже несколько людей. — Вон, — шиплю я, указывая на них пистолетом Харпер.

Они разбегаются, но я хватаю двоих из них за руки и дергаю назад. Тяну Харпер вверх, когда они вылезают, и мы бежим с ними. Между ними.

Живой щит.

Женщина находится передо мной, а позади мужичина. Люди снаружи залезают внутрь, а люди внутри выбираются отсюда, в результате чего образуется массовый беспорядок. Тела и кровь повсюду. Люди бегут, падают, по ним топчутся. Я вытаскиваю Харпер через французские двери и мчусь с ней к пляжу. Несколько человек Организации бегут в том же направлении перед нами, но я стреляю в них, и они летят на землю. Еще одна маленькая группа оказывается перед ними, но как только они слышат выстрелы, то сворачивают с пляжной тропы и бегут к деревьям. Армия Саши с ними разберется.

Как только мы добираемся до лестницы, я вижу Ника и Сашу.

— У нас получится, — произносит Харпер.

И вот та доля секунды, на протяжении которой я думаю, что все получится. Я почти позволяю себе надеяться. Я почти обретаю хеппи-энд.

Но именно в тот момент ошибка номер один моего времени в Гондурасе выступает позади Ника с пистолетом, прижатым к его боку. Саша тоже захвачена. Их рты заткнуты руками, от чего им тяжело дышать.

— Тет, — смеется изуродованный никарагуанский лидер. — Мой питомец, Тет! Малышка обещала моим людям, что ты будешь здесь. Признаю, у меня были сомнения. Это был долгие поиски, мой верный враг, но наконец-то удачные.

Красный шарф обмотан вокруг его головы, так что часть лица увидеть нельзя. Я снес ее двенадцать лет назад. Он выглядит как раз на свой возраст. Его темная кожа сморщенная. Татуировки на лице — метка, которая выделяет его среди остальных членов банды — блекнет. Но он жив. До сих пор жив.

Он смеется. И этого смеха, славно из фильма ужасов, достаточно, чтобы по моему телу пополз мороз.

Я не видел его с момента освобождения Один. Он не попадался мне на глаза с самого последнего дня моего заключения. Даже когда меня забросило в Сан-Педро-Сулу, у меня не возникало желания отыскать его.

Потому что здесь я буду честен. Этот ублюдок пугает меня до усрачки.

— Мои люди дали малышке мое слово, — он кивает на захватчиков Саши, и они освобождают ее, толкая так, что она падает вперед. — А мое слово держится, когда речь идет о сделке с Организацией. — Теперь он смотрит на Ника, и его тоже толкают вперед, но он не спотыкается. — И ее. — Он указывает на Харпер и на меня моментально накатывает паника.

— Эй, — я отвлекаю его внимание от Харпер. — Я только что убил Один для тебя. Как и Адмирала. Она, — говорю я, указывая головой на Харпер, — убила мою мать. Верхушка мертва.

И именно тогда из темноты появляется еще одна тень.

— Не совсем, — звучит голос Винсента.

Глава 34

Винсент выходит вперед, выглядя дерьмово после двухдневной отключки благодаря «Ативану». Его взгляд фокусируется на мне, и по какой-то причине я не могу перестать смотреть на него. Мозг воет на луну от того, насколько они с Джеймсом похожи.

— Харпер, — произносит он.

— Сделаешь еще хоть один гребаный шаг к ней, — рычит Джеймс, — и я сломаю твою сраную шею.

Изуродованный лидер шайки смеется, когда его люди приближаются к Джеймсу, и я ожидаю серьезной драки здесь и сейчас, но он не борется в ответ, когда они хватают его под руки. Он стреляет в меня взглядом, пока они оттаскивают его в сторону, а затем снова смотрит на лидера.

— Просто дай им уйти. Я пойду с тобой, но отпусти девушек. И пусть Ник Тейт пойдет с ними, чтобы обеспечить их безопасность.

— Джеймс, — начинаю я, но мой отчаянный шепот недостаточно слышен даже для меня.

Сашу толкают вперед, и она бежит ко мне, обхватывая меня за талию.

Мы что, закончим вот так? Мы — киллеры. Подготовленные убийцы. Мы, как минимум, можем дать отпор.

Мужчины ведут Джеймса к ногам лидера и толкают его на колени. Он поднимает взгляд к уродливому мужику и улыбается.

— Дай им уйти, Матиас. Дай им уйти, и я не стану заканчивать то, что начал двенадцать лет назад.

Матиас бьет Джеймса в живот, заставляя его сложиться пополам.

— Пошел ты нахер, perro mascota. Мой новый домашний питомец, — он приседает на корточки, чтобы смотреть Джеймсу в глаза, а затем приставляет дуло пистолета к его виску. — Ты не в том положении, чтобы вести переговоры. И если скажешь еще хоть одно слово, я убью девушек прямо сейчас, — он улыбается, и половина его рта обнажает зубы. — И заставлю тебя смотреть.

Затем он выпрямляется и переводит свое внимание на Ника.

— Давайте пройдемся к пляжу, чтобы у меня было время обдумать свои варианты, — он машет рукой и его свита начинает двигаться к лестнице. Джеймса толкают вперед, и сначала он начинает отдаляться, но люди Матиаса окружают его, так что я теряю его из вида. Мы с Сашей держимся за руки, пока идем. Она дрожит. Со всей нашей бравадой мы не обучены для подобных стычек. В отличие от Джеймса и Ника.

Меня охватывает ужас. Чувствую, что одного из нас убьют, и с большой вероятностью могу сказать, это будет Джеймс.

Когда мы, наконец, достигаем песка, нас с Сашей подталкивают в сторону, пока Ника и Джеймса ставят бок о бок на колени перед линией океана. Прилив сильный, так что голого песка осталось очень мало. У меня наступает короткий момент тревоги, потому как я волнуюсь о воде, разбивающейся о скалу всего в нескольких ярдах от нас.

— Пристрели их обоих, — произносит Винсент. — Просто пристрели их. Я отдал их тебе, теперь позволь мне забрать девчонку Тейт и уйти.

— Заткни пасть, cabrón (прим. пер. — козел). Еще никто не уходит.

Саша крепко обнимает меня, а затем тянется к моему уху и шепчет:

— Файлы у Джеймса, Харпер. Если они заберут Джеймса, они заберут и файлы.

— Где, черт возьми, тот парень, который — по словам Джеймса — будет ждать с лодкой? — но как только слова слетают с моего языка, я вижу огни лодки в маленькой бухте. Она плывет к нам на медленной скорости. Все поворачиваются посмотреть, но двигатель глохнет, оставляя ее дрейфовать к пристани, чтобы удариться об нее.

— Твой экипаж? — спрашивает меня лидер шайки.

Я киваю. Испанец идет к нам и останавливается прямо перед Сашей. На свой страх и риск, она отвечает на его взгляд.

— У нас была сделка, — произносит он. — Ты дала мне то, что обещала, так что я дам тебе то, что обещал со своей стороны. Иди.

— Ник тоже, — требует Саша. — Я просила о Нике и не уйду без него.

— Забирай его, — отвечает Матиас со смехом. — У меня есть тот, за кем я пришел, — и затем смотрит на Джеймса. — Поскольку Один уже мертв, моя новая псина, ты вместо него заплатишь за его грехи.

Саша хватает меня за запястье, но я не могу пошевелиться. Я не могу уйти без Джеймса. Нет ни единого гребаного шанса, что я покину пляж и оставлю его здесь.

Я отстраняюсь от Саши и…

— Харпер, — произносит Джеймс, стоя поодаль на пляже. — Харпер, остановись. Послушай меня.

Я трясу головой и пячусь от урода и Саши.

— Я не часть сделки.

— Ты чертовски права насчет этого. Она уходит со мной, Матиас, — Винсент выходит вперед, но Матиас целится в землю перед ним и стреляет. Песок летит ему в лицо, поднимая волну пыли.

— Кто-нибудь заткните этого придурка.

К нему направляются люди, но Винсент огромен, поэтому отталкивает первого парня с пути. Они начинают бороться, но Винсенту удается вырваться, и последнее, что я вижу, это как он бежит к океану и ныряет в накатывающую волну.

— Пристрелите его! — кричит Матиас. — Он — никто. Всего лишь копия мужика, стоящего здесь на коленях.

Несколько человек бегут вдоль линии воды, стреляя в волны, но темнота скрывает все.

Звучит выстрел, и пуля попадает в скалу позади Матиаса, а затем к головам нас четверых приставляют пистолеты.

Из рупора со стороны лодки у дока слышится голос.

— Четверка Финичи, ваш заказ готов.

Саша фыркает, но затем маленький красный огонек лазерного прицела опускается на грудь Джеймса.

— Отпусти его, Матиас, — звучит голос с лодки. — Или я пристрелю его прямо сейчас. А если ты заставишь меня пристрелить своего друга, тебя я грохну следующим, ублюдок.

— Пристрели его! — кричит Матиас. — Это будет убийство из милосердия. Потому что мы собирается поджечь его. Прямо здесь на пляже. — Со стороны лестницы приближается мужчина с двумя канистрами бензина, и Матиас идет ему навстречу с распростертыми объятиями.

— Посмотри, как у нас все схвачено, — он останавливается и оглядывается на Джеймса, который до странного спокоен для человека, чья судьба включает воспламенение. — Но не переживай, псина. Я не собираюсь убивать тебя, cabrón. Я собираюсь убедиться, что ты выживешь, чтобы почувствовать боль, как ты сделал это со мной, — он указывается на второго мужчину, который держит огнетушитель. — Я не хочу, чтобы ты умер, псина. Это слишком легко. Я собираюсь удостовериться, что ты выживешь, чтобы почувствовать унижение от изуродования.

— Прекрати, — визжу я. — Просто прекрати. Этого не произойдет. Ты не сделаешь этого, — я указываю на Матиаса. — Я не позволю тебе.

— Ты не позволишь мне? — Он походит ко мне, отталкивая Сашу с пути, пока приближается, а затем хватает меня за волосы. Я выкручиваюсь из его руки и оказываюсь у него за спиной, уже готовая впиться руками в его глотку, когда у моих ног гремит выстрел.

Матиас толкает меня на землю и бьет по лицу.

— Достаточно, Матиас, — рычит Джеймс. — Тронешь ее еще раз, и я отыграюсь. Дай ей уйти, и ты можешь делать со мной все, что хочешь. Но сначала тебе придется ее отпустить.

— Будто у тебя есть право вести переговоры, — выплевывает Матиас.

Джеймс улыбается. Я вижу это даже в слабом свете луны.

— Ты знаешь, что есть. И знаешь, что я могу. Я подчиняюсь тебе только потому, что эти девушки сейчас здесь. Но причините хоть одной из них боль, у меня не будет причин быть покладистым. Так что отпусти их. Позволь Нику Тейту проводить их к пристани, чтобы они могли сесть на лодку и уплыть. И я весь твой.

— Нет, — произношу я с земли у ног Матиаса. — Джеймс, я не уеду отсюда без тебя.

— Забери ее, Ник, — Джеймс смотрит на моего брата, и они пялятся друг другу в глаза.

Саша становится передо мной и предлагает руку. Я принимаю ее, и она помогает мне подняться на ноги.

— Давай уедем, Харпер. Пока он не передумал.

Но я освобождаюсь от ее хватки и вместо этого иду к моему новоиспеченному мужу. Звучат протесты от испанцев Матиаса, и, наверное, от самого Матиаса тоже, который приказывает мне остановиться. Но я не останавливаюсь. Я направляюсь прямиком к Джеймсу и обнимаю его за шею руками.

— Я не оставлю тебя здесь. Не оставлю. Я отказываюсь уходить без тебя. Я не смогу жить. Говорила же тебе, что не смогу. Я лучше умру, чем буду жить без тебя.

Он обнимает меня за шею руками и запускает пальцы в волосы, когда крепко притягивает меня к груди.

— Я люблю тебя, — а затем он вздыхает.

— Подожди! — кричит Ник справа от меня. — Подожди, Матиас. У меня есть для тебя другой вариант.

Я не хочу его слышать. Правда, не хочу слышать этот вариант. Потому что я знаю, что он собирается сказать уже по тону его голоса.

— Возьми меня вместо него.

Саша визжит.

— Нет! Нет! Это не было нашей сделкой!

Матиас смеется, снова смотрит на Джеймса, затем на моего брата. Он обдумывает свои варианты. Обдумывает, кто такой Ник и как он может ему помочь.

— У меня есть информация, Матиас, — быстро добавляет Ник. — Информация, которой нет у Джеймса. Информация, которую ты захочешь. — Саша до сих пор кричит, а несколько мужчин удерживают ее от побега, который может разрушить сделку. У Ника напряженный голос. — Организация не мертва, только подавлена. Я могу достать тебе все их вклады. Могу предложить источники, до которых ты никогда не доберешься сам. Могу дать тебе больше власти, чем ты когда-либо мечтал. Просто отпусти Джеймса. Позволь ему забрать мою сестру и девчонку. И не ищи их никогда.

Все замолкают. Даже Саша прекращает выть и ждет ответа. Я считаю количество волн, бьющихся о скалы, когда изуродованный лидер смотрит на моего брата.

Ему нужен билет в будущее? Или он ищет мести за прошлое?

Он подходит к Джеймсу, становится в нескольких шагах от него и смеется.

— Вот, что я тебе скажу. Ты извинишься передо мной. Стоя на коленях. За то, что сделал. И я подумаю о сделке.

Джеймс трясет головой и встает на ноги. Он подходит к лидеру шайки, подняв руки в воздух.

— Мать твою, Матиас. Это была работа. Ясно? Гребаная работа. Черт, я даже не убил тебя. Я промазал, ублюдок. Почему, ты думаешь, это случилось? — Джеймс останавливается прямо перед Матиасом, и я жду выстрела. Я жду выплеска возмездия и мести, которая заберет его жизнь. Заберет его у меня навсегда. — Ты когда-нибудь, после всего этого времени, спрашивал себя, почему я промахнулся, Матиас? До тебя вообще когда-нибудь, бл*дь, доходило? В твоих крошечных, словно горошина, мозгах не зарождалась хоть мысль о том, что я промазал нарочно?

Что?

Матиас трясет головой и смеется.

— Встречаясь со мной после всего этого времени, ты говоришь мне, что сделал это из милосердия?

— Чувак, я был ребенком. В сраной военной зоне. Твои братья подвесили меня. Я даже никогда не мог поговорить с тобой об этом. Ты никогда не приходил ко мне после того, как восстановился и не спрашивал об этом.

— Ты был шпионом.

— И ты знал, что я был шпионом. Ты знал, потому что я сказал тебе тогда, и весьма понятно сейчас, что я не работаю на этих людей. Я работаю на себя. Я рассказал тебе все, что знал, прежде чем началось то дерьмо. Не моя сраная вина, что ты не слушал. А теперь ты знаешь. Ты знал с того самого дня двенадцать лет назад. Я говорил правду. И в последний раз, когда я был в Сан-Педро — Суле, я не приближался, придурок. Из уважения. Ты никогда не видел меня. Никогда не слышал моего имени. Они никогда не знали, что я там был.

Матиас пялится на Джеймса.

— Мы знали, что туда кто-то прибыл.

— Никто не сказал тебе, что это был я. Они никогда не называли моего имени, потому что я никогда не говорил, кто я такой. Я делал свою работу, которая не касалась твоей банды, и уходил. Это просто. Бл*дь. Работа. Матиас. И знаешь самую большую разницу между твоими ублюдками здесь и людьми Организации? В Организации всегда знали, что это был бизнес. Ты принимаешь все на личный счет. Никогда не смотришь на картину в целом. Позволяешь эмоциям вести твою банду. Хоть раз в своей сраной жизни, подумай о сути.

Я смотрю на Сашу, и она качает головой. Она не знала, что у них были какие-то отношения. Но разве я удивлена? Джеймс всегда говорил, что работал на себя. И прямо сейчас, это кажется правдой. Потому что он обманывал Организацию с тех самых пор, как начал играть в эту игру.

— Матиас, — вступает Ник, прерывая что бы ни было между этими двумя киллерами. — Послушай, старик, ты можешь убить Джеймса, если хочешь, но на лодке — мой снайпер, который пристрелит тебя в тот же миг. И ты никогда не уйдешь отсюда. Или мы можем заключить сделку. Ты можешь забрать меня. Оставь Джеймса, возьми меня и с этим дерьмом можно будет покончить очень легко и очень быстро.

Матиас пялится на Ника несколько секунд. Затем обратно на Джеймса. Не знаю, о чем эти двое думают, но каким-то образом, каким-то способом, они приходят к немому согласию.

— По рукам, — произносит Матиас. — Забирай их, пока я не передумал.

Саша снова начинает вопить, но Джеймс хватает меня за руку и тянет в сторону, чтобы забрать и ее.

— Заткнись, Саша, — рычит он, как только она оказывается в его хватке. И нас уводят с пляжа. Я оглядываюсь на брата. Саша смотрит на свое обещание. Нас тащат весь путь к пристани, где друг Джеймса Мерк ждет на лодке. Его винтовка до сих пор направлена на членов шайки. Но они уже поднимаются по лестнице.

Саша плачет, когда садится в лодку.

— Почему? Почему он это сделал? — Она бросается на Джеймса, стуча кулаками в его грудь. — Я ненавижу тебя! Ненавижу тебя!

Я тоже должна его ненавидеть. Должна ненавидеть Джеймса за то, что он выбрал себя вместо Ника.

Но это не то, что здесь происходит.

Ник предложил себя не без причины. По нескольким причинам, вообще-то.

Я.

Саша.

Все мы дети Организации.

Потому что Джеймс — тот, у кого флешка, а не он. Джеймс — тот, кто должен был выжить, даже если бы все мы умерли.

Или все, что мы делали за последний год — смерть, борьба, жертва, боль — вместе с информацией на тех файлах будет загублено бандой уличных мародеров, которые понятия не имеет что с ней делать, если Ник не вытащит Джеймса.

Так что вместо этого я держу Сашу. Крепко обнимаю ее и шепчу на ухо успокаивающие слова:

— Они не убьют его, Саша. И не навредят ему. Он выживет. Выживет, как и мы.

— Он ушел, Харпер. Он ушел. — Я знаю, что она хочет сказать больше, но рыдания воруют все ее слова.

Здесь все равно больше нечего говорить.

Он просто ушел.

Глава 35

Неделю спустя

Рок-Спрингс, штат Вайоминг.

Я осматриваю комнату отеля, и грусть захватывает меня с головой. Я не могу справиться с ней. Совсем не могу. Плохие люди погубили всех, кого я когда-либо любила. Моего отца. Бабушку с дедушкой. А теперь и Ника. Моя последняя ниточка к тому, что жизнь может стоить того, чтобы ее прожить, порвалась.

Но жизнь не стоит того, чтобы ее проживать.

Она — полное дерьмо.

Мой подбородок начинает дрожать, и слезы скатываются по щекам. Снова. Я не делаю ничего, кроме как плачу с тех пор, как мы вернулись в этот номер несколько дней назад. Харпер и Джеймс остаются здесь со мной. Против моей воли. Я хотела побыть одна, но Джеймс отказался.

Сегодня последний оплаченный день пребывания в этой комнате. Последний шанс на то, что Ник вернется.

И сейчас уже почти полдень — время выписки из номера прошло.

Так что…

Реальность.

Отстой.

Джеймс входит через дверь, которая была открыта, и останавливается там черной фигурой, освещенный лучами солнца сзади, словно ореолом.

— Ты готова, Смурф?

Я качаю головой и сажусь на кровати, пялясь на грязный ковер.

— Нет, — шепчу я. — Нет.

— Он не вернется сюда, Саша.

— Я знаю, — я с трудом сглатываю ком в горле, но, кажется, он никуда не девается. — Но я не хочу уезжать.

Джеймс делает глубокий вдох и садится на кровать рядом со мной.

— Мне жаль.

— Я знаю. — Он извиняется уже неделю. Мне это порядком надоело.

— Но Мерк недавно прислал сообщение. Он думает, что наконец-то понял, как открыть обе флешки.

Я шмыгаю носом и смотрю на своего друга.

— Что на них?

— Секретные денежные счета, преимущественно. Имена членов Организации, конечно же.

— Хах. Вся эта хрень из-за денег и имен? Едва ли того стоит.

— Ага, но ты захочешь услышать о той части, где речь идет не о деньгах.

— О боже, нет. Я не заинтересована. — Они говорили о программировании, которым я была подвержена моим отцом. Мне тяжело смириться с уходом Ника, и мне, правда, не нужно знать о том, что мой отец промывал мне мозг, чтобы я могла убивать людей, когда вырасту.

— Мы все равно думаем, что информация там, Саш.

То, как Джеймс называет меня «Саш» заставляет меня всхлипнуть.

— Только Ник называл меня «Саш». Так что не надо.

Он делает глубокий вдох и выпускает воздух.

— Ладно. Но эта хрень с промывкой мозгов может быть реальной, так что тебе нужно быть начеку.

— Считай, что я начеку.

— Мы готовы выехать, так что скажи, куда бы ты хотела поехать? Тебе придется выбирать.

— Я не еду.

— Саша, не донимай меня, — рычит Джеймс. — Я понимаю. Ты сейчас сломлена. Но ты не останешься такой навеки. Ты позволишь себе исцелиться. И сегодня как раз день, чтобы начать, Смурф. Я привез тебя сюда, чтобы ты увидела себя. Ник не вернется, ладно? Он не вернется. Он заключил сделку с тем картелем, и он собирается довести дело до конца. Тебе только тринадцать лет. Ты не можешь просто захотеть и стать взрослой, чтобы начать жизнь с мужчиной, который уже взрослый. Он не вернется и не даст тебе эту жизнь, Саша. Он не возьмет в жены ребенка. Все, за что он выступает, противоречит тому, кем ты хочешь, чтобы он был. Так что отпусти его. Дай ему продолжить свой путь в жизни. Он отпустил тебя, чтобы ты могла продолжить свой. Не сдавайся. Он бы никогда не сдался, если бы ты была той, кто пожертвовал собой, чтобы дать ему второй шанс. Он остался позади ради тебя. Чтобы ты получила ту информацию с файлов. Информацию, которую твой отец скрыл на них. Информацию, которая тебе нужна.

— Я все это знаю.

— Значит, отпусти это нахрен, Саша. Он не мертв, так ведь? — Я не отвечаю, так что Джеймс поднимает мой подбородок и заставляет посмотреть на него. — Он не мертв.

Я отбрасываю его руку и продолжаю смотреть в ковер.

— Я знаю, что он не мертв. И… — я выпускаю еще один всхлип, — и это даже хуже, Джеймс. — Поднимаю взгляд на него, пока слезы омывают мое лицо. Он цокает языком и выдыхает. — Это хуже, потому что означает, что он выбрал уход от меня. — И затем я больше не могу сдерживаться. Я просто закрываю лицо ладонями и плачу. Джеймс наклоняется и притягивает меня в объятия. Я оборачиваю руки вокруг его талии и вжимаюсь в его футболку, намочив ее слезами.

— Мне жаль, Саша. Правда, жаль. Я знаю, что ты его любишь. Знаю, что ты думала, что у вас может быть хеппи-энд. Но этому не суждено было случиться, малыш. Не судьба.

— Это нечестно, — хнычу я. — Нечестно, что у тебя осталась Харпер, а у меня не осталось никого.

— У тебя есть мы оба, сопливый Смурф. И кроме того, я не сразу получил Харпер. Мне пришлось ждать двенадцать лет. Она была слишком молода, когда я влюбился в нее. Так что это единственная причина, по которой Ник ушел, Саш. Он влюбился в тебя, а ты слишком молода. Он был бы очень плохим парнем, если бы не ушел, и тебе нужно понять это.

Мне нечего сказать на это. Знаю, что это правда, но не хочу признавать ее. Не хочу, чтобы это стало моей реальностью.

— Так что, мы с Харп подумали: мы, вроде, хотим увидеть ту хрень с динозаврами, о которой ты говорила там, в пустыне. Мы близко к Термополису. И смотрели на место с динозаврами в интернете. Ты знала, что его избрали музеем динозавров номер один в целой стране?

— Эй, я была в Термополисе десятки раз.

— Ну, а мы нет. Отсюда примерно три часа езды, малыш. Какой еще хороший способ провести летний полдень ты знаешь, кроме как поехать посмотреть на динозавров?

Я смотрю на него. Он так сильно пытается быть здесь для меня. Помочь мне.

— Правильно? — спрашивает он.

Я киваю в согласии.

— Думаю, да. Вы, ребята, и правда, ничего не знаете о динозаврах, — я вытираю остатки своих слез. — История — это нечто, что нужно понимать, знаешь ли.

— Мне действительно нужно, Смурф. Ты нужна мне, малыш.

Поднимаю на него взгляд, и слезы возвращаются.

Он наклоняется и прижимается своей головой к моей.

— Нужна, Саша Черлин. Ты нужна мне. Я не могу отдать тебя этой грусти. Ты должна отпустить ее. Мы не будем спешить, ладно? Мы все сделаем медленно. Отправимся в путешествия. Увидим запад из окна грузовичка. Просто… расслабимся и побудем нормальными людьми несколько месяцев прежде, чем решить, что делать дальше, ладно? Звучит нормально?

Я снова киваю. Затем мы встаем и идем к двери.

Я в последний раз оглядываюсь на комнату. Вспоминаю Ника, лежащего на кровати рядом со мной. Рассказывающего мне то же самое.

Всхлипываю последний раз и выхожу.

Джеймс закрывает за нами дверь.

И все.

Все заканчивается.

Глава 36

Полгода спустя

Национальный исторический парк Священный Обруч

Национальный лес Бигхорн

Штат Вайоминг

— О, боже мой, я сейчас околею!

— Нытик, — отвечаю я Харпер, пока мы взбираемся по склону к шаманскому колесу. Саша вырвалась вперед и уже на полпути прямо по склону.

— Какого черта нам нужно было ждать до декабря, чтобы приехать сюда? — спрашивает Харпер, обнимая себя.

Здесь чертовски холодно. Это второй минус. Но мы все тепло оделись. У нас самая лучшая зимняя экипировка, которую только можно купить за деньги. Мерк наконец-то хакнул денежные счета на тех файлах, так что нам четверым перепало по аппетитному куску компенсации. Мы не нашли информацию о промывке мозгов, по крайней мере, пока. А может, она была ложью. Может, они кормили нас этим дерьмом, чтобы напугать. Или чтобы заставить делать все те вещи. Кто знает. Но если она и была на носителе, то осталась очень искусно спрятанной.

— Брр, — снова жалуется Харпер. Я знаю, что она не так уж и замерзла, у нее просто отвращение к этому. Она была в таком восторге, увидев снег впервые, а потом ей захотелось в тропики. Но мы все равно идем в дино-тур Смурфа на запад. Так что…

— Это зимнее солнцестояние, Харпер. Это имеет больше значение.

— Нет, — смеется она. — Летнее солнцестояние имеет значение. Зимнее — это то, на что всем в Вайоминге насрать. Четыре часа, а уже стемнело. Здесь заледенеть можно. И это просто… неправильно.

— Эй, знаешь, что?

— Что? — спрашивает она, пока мы продолжаем карабкаться.

— Уже почти закат. Так что мы можем зависнуть здесь и понаблюдать за ним.

— Нет, спасибо, — смеется она. — Я взгляну одним глазом на это шаманское колесо, и затем мы уберемся отсюда.

Когда я наконец-то взбираюсь наверх, Саша просто стоит там, смотрит на огражденную забором территорию, где стоит колесо. Должно стоять.

— Вы его не увидите, — разочаровано произносит она. — Снег укрыл все.

— Бл*дь. — Какой же я лузер. Я даже не подумал о том, что снег укроет все камни.

— Можешь увидеть только некоторые из них, Саш, — начинает Харпер. — Смотри, вон там верхушка одного из них.

Священный Обруч — это круг из камней, выложенных на земле сотни лет назад коренными жителями этой местности. Он весьма кривой, и если вы меня спросите, то вам придется включить воображение, чтобы увидеть в этом кругу колесо. Но даже кривое изображение из камней лучше, чем отсутствие камней вообще.

— Но вы не увидите спиц, — произносит Саша. — Знала же, что было глупо приезжать.

Она должна была приехать сюда со своим отцом на прошлое летнее солнцестояние. Но мы направлялись в домик Мерка в пустыне в ту ночь. А ее отец был мертв. Так что да, ту поездку мы отменили.

А затем она сказала, что никогда не захочет его увидеть. Мы проезжали мимо этого национального леса десятки раз за последние полгода в поиске динозавров. Но она отказывалась останавливаться.

Пока я не предложил ей вариант с зимним солнцестоянием.

— Идем, — говорит Саша, поворачиваясь и направляясь вниз по склону к грузовику. — С меня хватит.

— Подожди, — произношу я, хватая ее за куртку, когда она проходит мимо меня. — Мы можем сделать собственные спицы. Смотри, — я иду к забору и переступаю его. Снег такой высокий под забором, что это легко сделать. А затем я иду в центр круга и ложусь в снег. — Идите сюда, девочки. Мы сделаем собственные спицы и посмотрим на закат.

Я ожидаю, что Харпер начнет канючить первой, но она удивляет меня.

— Давай, Саша. Мы не позволим кучке снега разрушить нашу поездку, — она подходит ко мне и ложится немного поодаль слева, касаясь своей рукой моей. И хлопает слева от себя по снегу. — Здесь место для тебя, Саша! Давай.

Снег хрустит под сапогами Саши пока она идет к нам в тишине. Она ложится между нами с Харпер. Ее голова прикасается к обоим нашим, и она выдыхает:

— И что теперь?

— Теперь, — произносит Харпер, — мы будем наблюдать за закатом. И ожидать появления звезд.

Горы настолько высоки, что за ними едва ли видно закат, но солнце еще не скрылось. Для нас это идеальный момент сумерек. Когда воздух еще не черный, а все еще туманно-сине-серый, в переходящий от сумерек к ночи момент.

Мы наблюдали за сотнями закатов за последние шесть месяцев. Не каждую ночь. Иногда мы забывали. Но почти каждую ночь.

Такой момент проходит быстро, и затем ночь накрывает нас.

Мы лежим здесь, три спицы в колесе, несколько минут прежде, чем Харпер указывает в небо рукой в рукавице.

— Там, — говорит она. — Летом там нельзя увидеть Ориона. Так что, если бы мы приехали сюда в летнюю ночь, мы бы его пропустили.

Саша задает вопросы о звездах, и Харпер отвечает на них. Она рассказывает истории о плавании по морю и наблюдении за небом, которое помогало держать курс. Она рассказывает истории созвездий и мифов, которые кроются за ними.

И Саша слушает это все, словно девочка, охваченная интересом ко всем этим вещам. Девочка, которой нужно немного больше путешествий в качестве ее официального обучения.

В этот момент я решаю, что Смурф больше не может с нами оставаться. Она не может потерять детство, которое Организация и так украла у нее.

В этот момент я понимаю, может, впервые в своей жизни, что то, что я делаю — неправильно.

Глава 37

Рождественский вечер

Форт-Коллинс, штат Колорадо.

Я расхаживаю в передней части комнаты нашего дома, пялясь на своих любимчиков. Мордоедов — как Спенсер и Вероника называют их любя, — которые выстроились в ряд перед Рожественской елкой. Мигающие огоньки отражаются в их карих глазах.

У нас три профессионально тренированных для защиты собаки, поскольку Файв здесь. Я смотрю через открытое пространство первого этажа нашего исторического бунгало в Форт-Коллинзс и подсматриваю, как Вероника прижимает Файва к груди, пока Эшли нависает над ней, рассказывая о нашем малыше со скоростью тысяча слов в минуту. Увеличившийся живот Вероники, уже через несколько недель наградит мир малышом, предоставляет удобное место для маленького Файва, чтобы разместить его маленькие ножки в ботиночках.

Я улыбаюсь Эшли, ловя ее взгляд, и она дарит улыбку в ответ, укачивая изворотливую годовалую Кейт у груди. Затем я перевожу свое внимание обратно к делам.

— Мордоеды, — зову я. Кличка просто пристала. Их так теперь зовут коллективно. — Давайте еще раз пройдемся по правилам, — я поворачиваюсь на пятках и расхаживаю перед ними. — Первое. Вы не пускаете на нее слюни. Второе. Лизать только если позволит. — При этом я смотрю на Джимми. Наше самое новое прибавление, купленное, когда Эш была беременна Файвом. Его уши становятся торчком, когда он замечает мое внимание. Он — лизун, так что естественно, это правило относится к нему. — Третье. Не нюхать…

— Они здесь! — Рук вскрикивает с дивана перед окном. Думаю, она сама возбужденная среди всех. Она подпрыгивает и становится передо мной. — Ты готов?

Кивок.

— Я просто хотел убедиться, что любимчики будут вести себя самым лучшим образом.

Рук разглаживает мой галстук, а затем хлопает меня по плечу, будто мне нужна моральная поддержка.

Мне типа, и правда, нужна моральная поддержка. Это новое прибавление к моей семье — важное дело.

Моя дочь, Кейт, стала моей через мою жену Эшли. Мой сын, Файв, наш общий ребенок. Так что Саша больше моя, чем наша, в данный момент. Я чувствую потребность, сделать все правильно. Правильно ввести ее в общество.

Звонит дверной звонок, и на мгновение все перестают говорить. Я оглядываюсь на них, но они возвращаются к своими занятиям и оставляют меня разбираться с этим. Спенсер и Ронин сидят за кухонным столом, попивая пиво и смеясь над чем-то. Эш и Вероника все еще заняты Файвом и Кейт. А моя мать разговаривает с мистером Ли с немного завышенным интересом.

— Все с тобой будет в порядке, Форд. Просто открой дверь, — произносит Рук.

Я киваю и иду к парадной двери. Вижу его через маленькое окошечко на ней.

Джеймс Финичи приезжает в мой дом на ужин в честь Рождества. И он везет для меня ребенка. Не просто какого-нибудь. Сашу Черлин. Девочку, которая начала… Ну… Я оглядываюсь еще раз и тянусь к дверной ручке. Она начала все.

Открываю дверь, и Финичи улыбается мне, протягивая руку.

— Астон.

— Джеймс, — вежливо произношу я, отвечая на рукопожатие. Затем смотрю вниз на его молодую жену и хочу, чтобы они все остались. Рук понравится завести хоть одного друга, который моложе ее. — Ты, должно быть, Харпер, — я жму ей руку и отхожу, чтобы пригласить их в дом.

Не хватает именно моей девочки, отчего сердце пропускает удар.

— А где Саша?

— В грузовике, — отвечает Джеймс. — Ей тяжело. Сказала, что скоро придет. Но знаешь, ей тринадцать. Так что… — он пожимает плечами.

Хватаю пальто и надеваю его. Затем осторожно кладу подарок Саши, который ей приготовила Эшли, в коробку. Это красная коробка с зеленой лентой. Бантик на ней останется, даже если снять с коробки крышку. Эшли говорит, что у самых лучших подарков бантик остается на коробке.

Поверю ей на слово.

— Сейчас буду, — говорю я своим домашним. И затем выхожу на улицу и закрываю за собой дверь. Саша выглядывает из окна черного грузовичка, а я дарю ей слабую улыбку и машу рукой.

Она не машет в ответ.

Я сажусь на верхнюю ступеньку своего крыльца. Сегодня вечером холодно, но не сильно. Можно подождать и здесь.

Ей требуется ровно две минуты и семь секунд, чтобы решиться составить мне компанию на крыльце. И пока она идет по тропинке к моему дому, я оцениваю ее впервые с тех пор, как увидел в прошлом году.

Она не улыбается, но я знаю, что брекеты давно сняли. Их сняли перед смертью ее бабушки и дедушки. У нее длинные волосы, вьющиеся спереди. Она также высокая. Намного выше той маленькой девочки, которую я встретил в прошлом году на Рождество. На ней красивое черное пальто, и такие же рукавицы и шапка. Темно-красное платье, как и туфли. У нее даже есть сумочка, которую она сжимает в руках, пока идет ко мне, а затем останавливается перед нижней ступенькой.

— Привет, Форд. — Это выходит мило, но секунду спустя, она плачет. Снимает рукавицу и вытирает глаза. — Прости.

— Ты не должна извиняться, — говорю я ей. — Тяжело оставить людей, которых ты любишь.

Она кивает, но слезы катятся по ее щекам.

— Я не знаю, чего ты от меня хочешь. Джеймс говорит, я должна научиться быть нормальным подростком. Но я просто не уверена, могу ли им быть, — она шмыгает носом и снова вытирает слезы. — Я не хочу разочаровывать тебя, Форд. Потому что, если ты оставишь меня или бросишь где-нибудь… — она качает головой и еще больше слез стекает по ее лицу.

— Это не то, что делает Джеймс, Саша. Он не бросает тебя. Он приводит тебя домой. Ко мне.

Она снимает вторую рукавицу и бросает обе на землю, чтобы вытереть глаза. Я хватаю ее подарок, затем встаю и спускаюсь с крыльца, поднимая рукавицы прежде, чем сесть теперь на нижнюю ступеньку.

— Хочешь знать, что нового для меня появилось в этом году? — Я беру ее за руку и тяну немного вперед. Всего лишь достаточно, чтобы она сделала шаг, а затем села на ступеньку рядом со мной.

— Конечно, — отвечает она, обнимая себя, чтобы сохранить тепло в пальто.

— В прошлом году я встретил тебя, и у меня не было девушки, помнишь?

Это заставляет ее улыбнуться и кивнуть.

— Ты был бестолковым.

— А ты была очень умной. Я многим тебе обязан за уроки, которые ты мне преподнесла, Саша. Потому что в этом году у меня есть жена, двое детей, и еще один вот-вот появится. — Она смотрит на меня с удивлением. — Нет. Ты, Саша. Ты вот-вот появишься.

— Оу, — она засовывает руки в карманы и делает глубокий вдох. — Я не знаю, чего ты от меня хочешь. Я не подходящий кандидат для дочери. Не очень хорошо следую указаниям. Я чрезмерно самоуверенная и не желаю прогибаться, — она смотрит на меня. — Я типа застряла среди своих заморочек, а мои заморочки меня застопорили. В этом есть смысл?

— Конечно. В этом есть смысл. Я не ожидаю, что ты будешь вести себя определенным образом. Я просто хочу, чтобы ты нашла себя, Саша. Нашла девочку, которой хочешь быть, вместо девочки, которую ты оставила позади, как бы сказала Рук.

— Рук — девушка, которая, вроде как, друг?

— Ага, — смеюсь я. — Рук. Она в доме, ждет тебя. Как и все остальные. Моя мама. Отец Эшли. Мои друзья и дети. Мы все здесь для тебя, малыш. Я говорил тебе, что не праздную Рождество. Но сейчас у меня есть дети. Как и ты. А еще я не устраиваю вечеринки. Но сегодня ты приехала, так что я чувствовал, что празднование было нужно.

Она пялится на меня своими голубыми глазами.

— Что, если им не понравится та девочка, которой я сейчас являюсь? Что, если мне не удастся найти девочку, которой я хочу быть так быстро, чтобы им понравиться? Я убивала людей, Форд. Я видела многое. И столько же много потеряла, — она снова начинает плакать. — И я зла, понятно? Вот. Я сказала это. Я зла, потому что жизнь дерьмо. И меня постоянно кидают. И вот, когда я привыкла к Джеймсу и Харпер, и думаю: «Вот, это моя семья», они больше не хотят меня.

— Они любят тебя достаточно, чтобы принять тот факт, что они не могут дать тебе то, что тебе нужно, Саша. А мы можем.

— Ребята, вы хотите, чтобы я ходила в школу. И была нормальной. Но я не нормальная. Я на самом деле испорченный ребенок, — она смотрит на меня. — Испорченный человек, Форд. Со мной, вероятно, даже небезопасно находиться детям моего возраста.

— Не глупи. И кроме того, я начинаю снимать в Новой Зеландии шоу, которое продюсирую. Мы уезжаем через пару недель. Так что ты даже не пойдешь в школу в этом году. Мы собираемся побездельничать в Австралии и Новой Зеландии полгода. Насладимся двумя летними периодами. Узнаем друг друга. А затем следующей осенью мы вернемся домой и будем нормальной семьей. Так что у нас есть аж три сезона, чтобы попрактиковаться.

После этого она замолкает. И мы просто сидим на холоде, ничего не говоря несколько минут.

— Что в коробке? — наконец-то спрашивает она. Любопытство берет над ней верх.

Я поднимаю ее и кладу ей на колени.

— Что это? — Она поворачивает лицо ко мне, когда слышит копошение внутри. Затем она смеется и открывает крышку.

Маленький серый котенок как раз точит коготки внутри одеяла.

— О, боже мой, — произносит Саша. — Котенок. У меня никогда не было котенка.

— Я хотел еще одну собаку, но Эшли фыркнула, — я указываю большим пальцем за спину в направлении дома. — Она твердо запретила. У нас там три мордоеда. Так что я поразмыслил, что мило будет взять что-нибудь, что можно потискать. — Она поднимает котенка и прижимает его к груди. — Для тебя.

Она чешет мягонькую шерстку животного и улыбается. Ее плечи расслабляются. Мое сердце набухает от изменения в ее поведении. Ну, этот котенок может сделать это с грустным и разбитым ребенком. Это трогательно.

— С Рождеством, — произношу я.

Она еще раз прижимает котенка и делает глубокий вдох. Может, в конце концов, она сможет это сделать.

— С Рождеством, Форд.

Я встаю и предлагаю ей руку.

Она принимает ее.

А затем мы поднимается по ступенькам ее нового дома вместе.

Я останавливаюсь перед парадной дверью и поворачиваюсь к ней.

— Теперь ты официально часть Команды, Черлин. Но сначала важные правила. Мне нужно, чтобы ты ненавидела Ронина. Неважно, каким очаровательным он тебе покажется, ты не должна покупаться на это. Он может тоже один из нашей Команды, но мы до конца дней смертные враги.

— Поняла, — отвечает она, смеясь, когда я открываю дверь и ввожу ее в дом.

Она проходит в комнату, и все приветствуют ее, пока я стою позади и снимаю пальто, вешая его в шкаф.

Я наблюдаю за моими друзьями и семьей, которые суетятся вокруг нее, как я и сказал им. У нее никогда не было шанса устоять перед очарованием Ронина, но ее наигранное безразличие даст нам пищу для интриг. Заставить Ронина чувствовать себя несчастным — прекрасное время.

Саша здоровается со всеми и показывает Джеймсу и Харпер своего котенка. Я физически могу ощутить момент, когда Джеймс вздыхает с облегчением.

Не потому что он избавился от нее, как думает Саша.

А потому что у нее появляется второй шанс на нормальную жизнь.

В прошлое Рождество мне было грустно. Грустно из-за того, что Рук не хотела меня в том смысле, в каком хотел ее я. Грустно из-за того, что женщины, которые, я думал, нуждаются во мне, на самом деле не нуждались. И было грустно из-за того, что я позволил своей жизни стать бессмысленной, после смерти моего отца.

И в ту ночь Рук сказала мне, что изменила свою жизнь, загадав желание на под звездой год назад. Из грустной обиженной девочки она превратилась в сильную и уверенную женщину. За один год.

Так что я попытался. Я был в отчаянии. Как и Саша, вероятно, в отчаянии найти перемены сегодня вечером.

Никогда за миллион лет я бы не подумал, что желание Рождественской звезде может дать мне это. Так что я очень быстро выглядываю в окно и нахожу Сириуса — нашего покровителя.

И в этом году я загадываю желание для Саши.

Я желаю, чтобы ее сердце исцелилось.

Может, это и не случится за один год. Это не страшно. Мы терпеливые люди. Я буду здесь для нее столько, сколько ей понадобится.

Только прошу, — обращаюсь я к звезде. — Сделай ее снова цельной.

Эпилог первый

— Что не так? — спрашивает Джеймс, пока мы обнимаемся на новом самолете Харрисона. Джеймс дал ему жирный бонус за его помощь на протяжении всех этих лет. Новый самолет — симпатичный. И намного больше, чем предыдущий.

— Просто… — я не знаю, как сказать это, чтобы не обидеть его. — Те девочки на вечеринке. Рук, Ронни и Эшли. Мне они понравились.

— Ты им тоже понравилась, — отвечает он, играясь с моими волосами. — И они как Саша. Ей повезло.

— Очень повезло. Я буду по ней скучать. И по ним тоже. Даже если встретилась с ними только вчера. Эта Рук, она рассказала мне историю своей жизни, и это просто… вау. Они все рассказывали мне истории о себе. А Кейт. Она — ребенок Организации, но, кажется, они об этом не знают. Они ни разу не упоминали бизнес Организации. Что если…

— Они не посмеют, Харпер. С ней все будет в порядке. Саша присмотрит за ней. И Мерк тоже рядом. С Кейт все будет в порядке.

— Пристегнитесь, ребята. Мы приземляемся, — произносит Харрисон через колонки.

— Я бы хотела жить в таком городке, Джеймс. И иметь таких друзей.

— Однажды, Харпер, мы вернемся. Но сейчас мы заслуживаем некоторого времени наедине. Ты так не думаешь?

Я улыбаюсь, пока сажусь и пристегиваюсь, чтобы приготовиться к посадке.

— Расскажи мне об этом еще раз, Джеймс. Я теряюсь от мысли о маленьком городке, семье и друзьях. Так что расскажи мне еще раз, что мы будем делать.

— Мы начнем все сначала, Рыба-лев. Два человека — одна жизнь. У нас есть шестифутовое парусное судно в Майами. Так и ждет нас, чтобы отравиться в Карибское море.

Я рисую это в голове. Рисую плавание по раю со своим мужем. Я больше не думаю о прошлом. Сначала думала, когда все о той ночи еще было свежо в памяти. Мое сердце болит за Ника.

Но я отпустила это. Я отпустила его. Он хотел выбрать такую тропу в жизни, и не мне его останавливать.

И Джеймс прав. Теперь, когда у Саши новая жизнь, мы тоже заслуживаем свою.

— Мы каждый день проведем на солнце, — тихо продолжает он, когда звук двигателя утихает и наша новая жизнь становится ближе. — И каждый вечер мы будем наблюдать за закатом. Мы исследуем пляжи, рифы и друг друга. Мы проплывем через океан весной и будем в Австралии на летнее солнцестояние. Мы увидим Сашу и ее новую счастливую семью. Увидим, насколько счастливее стала Саша. Как он справилась со всем. Затем мы поплывем обратно. Или найдем новые места для исследования. А затем мы устанем от этого. Или нам станет скучно. Мы начнем говорить о будущем. Долгие планы на жизнь, Харп. Малыши, дома и лучшие друзья. Когда мы будем готовы осесть, мы сами для себя выгравируем эту жизнь. Но не торопись. Не стремись заполучить счастливый конец, Харпер. Потому что есть еще и веселая часть.

— Ага, — я соглашаюсь, когда самолет касается земли. — Важно путешествие, а не пункт назначения.

— Только если пункт назначения не кровать. С тобой.

Я утыкаюсь лицом в его шею и обнимаю его. Он, может, и сумасшедший. И он явно опасный. Но он мне нравится таким. И не я могу придумать ни единого сожаления о том, как мы оказались здесь и сейчас.

Харрисон катится по посадочной полосе, пока я смотрю из окна на Флориду. После остановки он открывает дверь и выпускает нас, и Джеймсу приходится опустить свои фирменные очки на глаза.

Потому что мы выходим прямо в закат.

Эпилог второй

Десять лет спустя

Международный аэропорт Денвера

— Мисс Астон? — звучит голос мужчины высокого роста в темном костюме, который так и кричит о правительстве.

И внезапно десять лет манер и успокоения смывает волной.

— Кто спрашивает?

— Я специальный агент Джекс, мисс Астон. И у меня к вам несколько вопросов. Пожалуйста, пройдите со мной.

— Я арестована или что-то вроде этого? — Бл*дь. Он ведет меня через пару двойных дверей. А затем еще через одну, пока я на три сраных отсека не углубляюсь в центр международного аэропорта Денвера. Наконец-то мы приходим в маленький офис, где он указывает рукой на стул, предлагая мне сесть.

— Пожалуйста, присядьте.

Что я и делаю. Просто содействуй, Саша, — произносит Форд в моей голове. Мы прикрыли мои следы с тех самых пор, когда десять лет назад он меня удочерил. Но мы всегда планировали день, когда люди узнают мою историю и ложь.

— Я арестована? — снова спрашиваю я.

— Нет, мэм, — отвечает он. — Мне просто нужно задать вам несколько вопросов, если вы не против.

— Что, если я против? Что, если я хочу позвонить своему отцу?

Он садится за стол напротив меня и открывает папку.

— Вы Саша Астон, правильно?

— Вы это знаете. Я только что сошла с самолета. Так что меня проверяли.

— Вы прилетели из…

— Перу, — заполняю я пробел за него.

— Каковы были ваши планы в Перу, если позволите спросить?

— Я была на археологических раскопках. Они нашли кости.

— Кости?

— Кости динозавра. Я палеонтолог. Ну, аспирант. Это была летняя стажировка. А что?

Он мгновение смотрит на меня.

— Впечатляюще. А ваш отец Рутфорд Астон IV?

— Да, — я с трудом сглатываю. Господи Боже, мы явно попались на чем-то. — Мне нужно знать, что происходит. Вы меня пугаете. Что-то случилось с моим отцом?

— Нет, мэм.

— Прекратите называть меня «мэм». Мне двадцать четыре, а вы выглядите, словно вам тридцать.

Агент окидывает меня взглядом и смотрит на свою переносицу.

— Тридцать? Я не выгляжу на тридцать. Мне двадцать семь.

— Что? — Я качаю головой на это. — Чего вы хотите, специальный агент Джекс? Если я не арестована, я ухожу.

Он перелистывает страницу в папке как раз, когда я встаю, и вытаскивает фото, от вида которого я перестаю дышать.

— Вы знаете этого человека, мисс Астон? Вы можете опознать его для нас?

Я трясу головой, пока изучаю лицо Ника. У него идеальное лицо. Белокурые волосы, карие глаза. Непреклонный взгляд. Я могу нарисовать его в голове, улыбающимся мне в комнате отеля в Рок-Спрингс. Нужно двигаться вперед, — сказал он мне.

— Никогда его прежде не видела, — я вру прямо в лицо специальному агенту Джексу. — А что?

— Посмотрите еще раз, мисс Астон. Как начет этой?

В этот раз Ник без рубашки. Все его тело покрыто татуировками. Его грудь, руки, шея. И когда я смотрю ближе, вижу татуировки даже на его ладонях.

Я снова качаю головой.

— Нет, сэр. Извините.

— Хммм, — мычит Джекс. — Ну, это интересно, мисс Астон. Или мне стоит называть вас мисс Черлин?

Я пялюсь ему в глаза, не моргая. Не отрицаю и не подтверждаю его слов. С этого момента я не говорю. Ничего не говорю, пока мне не дают телефон, и я не звоню отцу, чтобы сказать ему, что мне нужен Ронин. Ронин, который лжец. Ронин, который говорит за членов Команды, когда у нас неприятности. Ронин. Единственное имя в моей голове сейчас.

— В Центральной Америке его называют Сантино. Но здесь в США они зовут его Святым Парнем. Он белый, со своими белокурыми волосами, но каким-то образом ему удалось стать вторым по рангу членом Мара Перро — банды Псов.

— Очень занимательно. Но что все это имеет общего со мной? — Дерьмо, я только что нарушила правило молчания.

— Это то, что я пытаюсь выяснить, мисс Черлин. Если это вы, в этом становится больше смысла.

— Это как?

— Я думаю, вы знаете, как. — Он улыбается мне и светит своими ямочками. Его глаза темно-синего цвета, волосы — светлые. Не полностью белые, но и не русые. Он красивый. Вероятно, поэтому они послали его ко мне. Думая, что меня легко отвлечь привлекательной мордашкой.

— У меня нет на это времени. Я не знаю этого человека…

— Зато он знает вас, мисс Астон. Он знает вас очень хорошо. Потому что отправил сюда более десятка людей, чтобы разыскать вас, пока вы копались в Перу этим летом.

— Что?

— У вас двоих осталось какое-то неоконченное дело? До того, как вы взяли это новое имя? — Я не могу дышать. — Или ранняя договоренность встретиться в будущем?

Я отрицательно трясу головой.

— Нет.

— Но вы знаете его?

Я просто выдаю себя. Наклоняюсь над столом и склоняю голову, чтобы думать трезво. Агент Джекс кладет свою руку поверх моей.

— Мисс Астон, я здесь не ради вашего ареста или выпытывания информации о вашем прошлом. Я понимаю ваш страх, правда. Лучше, чем большинство. Но если вы знаете его, и, если он ищет вас, вы должны понять… Он, вероятно, планирует ваше похищение.

— Что?

— Мы перехватили нескольких из его людей, которых он отправил на ваши поиски. Трое из них признались в его планах. Сейчас я не ожидаю, что вы расскажите мне многое. Просто скажите «да» или «нет». Этот человек, которого они называют Сантино, Николас Тейт?

Я киваю.

— Это он. Я узнаю его где угодно. Но я не видела его ни разу за десять лет. Я не знаю ничего о его делах. Я была в Перу, а не в Центральной Америке.

— Вы вне подозрений, мисс Астон.

— Тогда почему вы допрашиваете меня здесь?

— Мы не арестовываем вас, Саша. Мы хотим вас завербовать.