Я все еще тебя (не)люблю (СИ)

— Я расскажу все папе. Мы заявим на вас.

— Наивная простота, — Григорий Петрович покачал головой. — Милая, вы не сможете со мной тягаться. А вот разозлить меня можете. Так что советую сделать так, чтобы Кирилл не хотел с тобой больше общаться.

Несколько минут я смотрела на мужчину, молча сверля его полным негодования взглядом. А потом покинула салон дорогого авто, так и не проронив больше ни слова.

Звонить папе не стала, просто поспешила домой. Какая-то глупая надежда, что все это неправда, теплилась во мне всю дорогу.

— Мам, ты дома? — крикнула я, когда зашла в квартиру.

— Привет, — мама вышла мне навстречу. — Как экзамен?

— Сдала, — широко улыбнулась.

— Умница, — мама обняла меня. — Кушать будешь?

— Да, но немножко. Скоро на тренировку. Как у папы дела? — закинула удочку.

— Нормально. Сегодня аудиторы пришли. Не очень приятно, ведь сильно тормозится работа. Но куда деваться.

— А разве они могут просто так прийти?

— Да. Это же проверка. О таких вещах не предупреждают.

— А папе есть, что скрывать?

— Думаю, что скрывать есть у всех. Но ещё со всеми можно договориться. Не волнуйся, все будет хорошо.

Не ответила. Проглотить ложку салата так и не смогла. Не будет хорошо, понимала я. И договориться не получится, потому что цель другая. Чтобы мама не заметила моего растерянного и подавленного состояния, я поспешила к себе в комнату. Переоделась и ушла на тренировку.

Пошла пешком, времени было ещё много, а подумать было просто необходимо. Итак, у меня два варианта: или я сохраняю отношения с Кириллом, а папа теряет свой бизнес, или я теряю Кирилла… Сама не заметила, как по щекам потекли слёзы.

Как прошла тренировка, помню плохо, все мысли были заняты поиском решения. Тренер снова ругался, но мне было всё равно. Я стояла на краю пропасти, и я в любом случае туда сорвусь. Любое принятое мной решение причинит боль, и не только мне.

— Ксю, — на моё плечо ложится тяжёлая ладонь Славы. — В пятницу в "Красном квадрате" в семь.

— Что? — не поняла я.

— Очнись. Мы же говорили, что собираемся встретиться. Так вот, в эту пятницу в клубе "Красный квадрат" в семь.

— А, да, хорошо. Спасибо.

Слава только головой покачал и ушёл в раздевалку, я тоже отправилась переодеваться. Долго стояла под душем. Но это не спасало. Мои мысли, словно кислота, разъедали меня изнутри. Что же делать?

Решила поговорить с папой. Но его ещё не было дома, когда я вернулась. Попыталась взяться за конспекты. Расслабляться было нельзя, впереди ещё были зачёты… Но в голове ничего не откладывалось.

— Мам, а почему папы так долго нет? — спросила маму, когда мы сели ужинать.

— Задерживается, — устало сказала мама.

— Мам, скажи честно, эта проверка может ему навредить?

Мама посмотрела очень серьезно. А потом вздохнула:

— Я не знаю. Но папа… Он говорит, что такое ощущение, что они пришли, чтобы что-то найти, а значит, найдут. Хорошо, если отделается административным нарушением или штрафом.

— А если нет?

— А если нет… Надеюсь, до этого не дойдет, — мама грустно улыбнулась.

После ужина я вернулась в свою комнату. Прежде, чем задернуть шторы, посмотрела в окно Кирилла. Света там не было, значит, его ещё нет дома. Закрыла шторы и снова села за конспекты. Через какое-то время мой телефон ожил. Я посмотрела на экран и увидела фото Кирилла. Мои ребра словно стянуло тугими ремнями, так тяжело стало дышать. Я дотянулась до телефона и отключила звук. Экран погас. Через пару минут звонок повторяется, и я снова не нахожу в себе сил принять вызов. Но когда он звонит в третий раз, я, сделав пару глубоких вдохов, принимаю вызов. Его голос ласкает слух, согревает душу. Я хочу оказаться рядом с ним, но мне нужно принять решение. А рядом с ним я этого сделать не смогу. Говорю, что устала, и первая кладу трубку.

Без сил ложусь в кровать. Стараюсь не издавать ни звука, закусываю край подушки, чтобы сдержать громкие всхлипы. Слёзы непрерывным потоком льются из глаз. Я оплакиваю свое счастье. Ведь решение уже принято. Если выбирать между собой и родителями, я выберу их. Я не позволю им из-за своего эгоистичного желания быть с любимым потерять все, что они создали. Не уверена, что папа перенесет этот удар. Не уверена, что смогу быть счастлива, видя их крах и знать, что это из-за меня.

Утро встретило меня дикой головной болью. Что неудивительно, ведь большую часть ночи я проплакала. В зеркало на меня смотрела нечто с красными опухшим глазами. Папа уже уехал на работу, мама уехала с ним. И слава Богу, они не увидели меня в таком состоянии. Все мои старания привести себя более-менее в нормальный вид не увенчались успехом. И даже яркий макияж не помог стереть следы бессонной ночи.

На занятиях присутствовала скорее моя оболочка, чем я сама. О чем говорили преподаватели, я не слышала. Я готовилась к встрече с Кириллом. Он ещё утром написал, что будет ждать меня после занятий в полюбившемся нами кафе.

Все мои силы уходили на то, чтобы не плакать. Когда я остановила машину возле кафе, где уже меня ждал Кирилл, мне понадобилось не менее пяти минут, чтобы собрать себя по частям и, натянув на лицо улыбку, выйти из машины.

62 глава

Марьяна

После того, как Кирилл уходит, набираю Григория Петровича и прошу назначить нам встречу на завтра. Нам предстоит расставить все точки над i. Вся эта неопределенность с девушкой Кирилла мне порядком надоела, пора уже что-то менять. Может, если ее фигура исчезнет с нашей шахматной доски, все станет проще и яснее. Кому вообще нужны чувства? Они так все усложняют и не дают здраво мыслить и строить долгосрочные планы.

Наверняка у такого дальновидного человека, как Григорий Петрович, спрятаны тузы в рукаве по болевым точкам этой Ксюши. Вот пусть и надавит на них, чтобы ускорить наше общее дело. Ложусь спать с хорошим предвкушением насчет завтрашней встречи.

Встреча назначена с самого утра. В приемной секретарша говорит, что меня уже ожидают. Негромко стучусь и открываю дверь.

— Доброе утро, Григорий Петрович.

— Здравствуй, Марьяна, проходи. Рад тебя видеть. Дела уже уладила или что-то не так? — расплывается он в улыбке.

— Нет, с делами все хорошо. Закупку товара я всегда лично контролирую, а товар у вас как всегда высокого качества.

— Похвально, конечно. Твоему отцу повезло с дочерью.

— Спасибо, — улыбнулась, отвечая на комплимент. — Я здесь по другому поводу. Хотела с вами серьезно поговорить. Вчера мы с Кириллом ужинали и разговор снова зашел в прежний тупик.

— Ксюша? — тут же понял меня Тихомиров.

— Она самая. Думаю, пора уже нам решить эту проблему. У Вас есть варианты?

— Есть, конечно. Я сам все решу, не беспокойся, Марьяна, мало того, процесс уже запущен. Ты, главное, Кирилла не упусти.

— Он ничего не знает о моей заинтересованности, и надеюсь, что и дальше так будет.

— Естественно, ты можешь на меня положиться. Думаю, что к концу недели проблема с девушкой будет ликвидирована.

— Кирилл просил поговорить с вами. Надеюсь, вы найдете, что ему сказать.

— Не волнуйся.

— Благодарю, с Вами приятно вести дела, — мне нравился его деловой подход и умение решать проблемы.

— Взаимно, Марьяна, я рад, что мы как деловые люди понимаем друг друга с полуслова.

— Не буду Вас задерживать, Григорий Петрович. Хорошего дня.

— Ты не спеши уезжать, возможно, новости будут совсем скоро и твое присутствие будет как раз кстати, — я коротко благодарю и прощаюсь.

Кирилл

Утром сначала посетил склад, а потом отправился в офис. Сегодня Марьяна должна приехать поговорить с отцом, хочу поприсутствовать. На удивление, Марьяну я застал на выходе из офиса.

— Привет.

— Привет, ты рано.

— У меня ещё дела, да и Григорий Петрович мог уделить мне время только утром.

— Да? Я надеялся пойти с тобой, не хотел, чтобы ты одна отстаивала нашу свободу, — я потрепал свои волосы, сожалея, что не договорился заранее с Марьяной о времени встречи. — И как прошло? Что он сказал?

— Ничего толком не сказал, просто выслушал.

— Ясно. Тогда я ещё раз с ним поговорю сам. Ты сегодня уезжаешь?

— Нет, наверное, задержусь до выходных. Может, ещё удастся пообщаться.

— Спасибо, Марьяна.

— Да, не за что, — отмахивается она.

Мы прощаемся, и я спешу зайти к отцу. У него в кабинете сидят люди, но я устраиваюсь на диване. Собираюсь дождаться, когда он освободится. Его раздраженный взгляд на меня не действует.

— Что за хамство?! — рычит он, когда посетители покидают его кабинет.

— Мне нужно было поговорить…

— Мог подождать в приемной.

— А разница, — рыкнул я. — Я знаю, что к тебе приходила Марьяна.

— Да, она была у меня. Потрясающая девушка. Не понимаю, что тебе нужно. И красивая, и умная…

— Она так же, как и я, не желает этого брака.

— Нет, я бы сказал, она… Она не против, но просто не хочет навязываться… Уверен, если ты проявишь к ней свой интерес, она на него ответит.

— Это она так сказала?

— Нет. Но в грудь себя не била и не просила не лезть в ее жизнь. Вот я и сделал вывод.

— Ты неисправим, — бросил я и покинул кабинет, громко хлопнув дверью.

Как же хотелось все здесь разнести. Но люди не виноваты и им не стоит видеть, как я ненавижу своего отца. Пишу Ксю, договариваюсь встретиться после ее занятий в нашем любимом кафе. День проходит в ожидании этой встречи. Только это и держало меня в относительном равновесии. Бэмби сегодня заканчивала в четыре, и я, плюнув на незаконченные дела, сорвался на встречу с ней.

Заняв полюбившийся столик в уголке возле окна, сделал заказ и стал ждать.

Она немного задержалась, но вот дверь открывается, и я ее вижу. Меня охватывает чувство нежности, спокойствия и какой-то теплоты. Она словно свет, за который хочется держаться. Встаю ей навстречу. На ней сегодня довольно яркий макияж. Отчего глаза кажутся ещё выразительней. Красивая, какая же она у меня красивая. Помогаю снять пальто.

— Привет, родная, — прижимаю к себе, чувствую в этом физическую потребность.

— Привет, — Ксю улыбается немного натянуто. Может, устала.

Мы устраиваемся за столиком и буквально сразу нам приносят заказ.

— Ты так на меня смотришь, — говорит Ксюша, — Что-то не так?

— Соскучился, а ещё ты очень красивая.

— Любишь меня? — задаёт вопрос, не поднимая глаз.

— Люблю. Больше жизни люблю, — отвечаю и сжимаю ее пальчики. Но Ксю выдергивает свою руку.

— Кирилл, мы расстаёмся, — произносит она и быстро возвращает взгляд в свою тарелку.

В ушах стоит гул от разогнавшейся по сосудам крови, пульс ударяется с такой силой, что я не могу даже думать, он заглушает все. Я не могу поверить, что слышу это. Может, это слуховой мираж?

— Что? Я не понимаю! О чем ты говоришь? — хочу все прояснить, это же явно какая-то шутка.

— Мы расстаёмся, что тут непонятного? — пытается быть невозмутимой Бэмби.

— Ксюша, о чем ты говоришь, у нас ведь все хорошо! Я тебя люблю…

— Ну вот и замечательно, — перебивает меня. — Значит, мой план сработал, — пожимает она плечами.

— Какой план, Бэмби? Почему ты говоришь загадками? — пытаюсь говорить спокойно.

— Я все спланировала: хотела влюбить тебя в себя, а потом сделать тебе также больно, как и ты сделал когда-то мне. Думаешь, раз я была подростком, то все забыла и простила? Ты тогда убил все светлое, что было во мне. Я тогда подолгу стояла перед зеркалом и гадала, что же со мной не так? Я себя ненавидела: то, как я выглядела, как звучал мой голос и смех, как я несла свое тело в походке, цвет волос и глаз. Когда я собрала себя по кусочкам и исцелилась, собрав всю волю и уверенность в себе, пообещала, что не буду больше никого любить, и тем более — тебя. Ты меня тогда растоптал, теперь настала моя очередь. Может, ты почувствуешь хотя бы долю той боли, что пережила я, — все это она произнесла монотонно, словно заученную фразу, глядя не выше моих губ. А мне так хотелось видеть ее глаза.

Растерялся, просто не знал, что ответить. По-моему, я просто потерял дар речи. Она же просто приближает свое лицо ко мне и целует мои губы, невесомо, едва касаясь, а потом улыбается.

— Прощай, Кирилл, удачи тебе в жизни! — она встает и уходит.

Просто уходит. А я не могу сдвинуться с места. Тысяча мыслей разрывает мой мозг. Что это было? Неужели она и правда меня настолько ненавидит? Неужели все это было игрой? Нет, я не могу в это поверить. Она была слишком счастлива, слишком откровенна в разговорах и честна в постели, такое невозможно сымитировать. А я не мог настолько ошибаться в человеке. Или, может, я просто был слеп и видел то, что хотел видеть?

Боже, как раскалывается голова, мысли начинают делить меня между собой, и я не могу вынести этого давления. О, Боже! Неужели нельзя повернуть время вспять и снова быть счастливыми? Ксюша была моим личным островком счастья во всем этом безумии с отцом. Теперь же я даже не вижу смысла бороться с ним. Для чего? Для кого? Кажется, смысл моей жизни покинул меня ровно пять минут назад через эту чертову дверь, теперь ненавистного мне кафе. Из меня будто выкачали всю кровь. Как же больно…

63 глава

Ксюша

— Правильно! Я все сделала правильно. Я все сделала правильно, — повторяла я, ударяясь лбом о сложенные на руле руки.

Я отъехала недалеко. Просто не могла вести машину. Поэтому свернула в ближайший двор.

Речь, что я толкнула Кириллу, я продумала заранее. Сделать ему больно было единственным способом оттолкнуть его от себя. Возможно, кто-то сказал бы, что нужно было бы рассказать правду… Но что бы это мне дало? Он бы разругался с отцом, а тот сделал бы всё, чтобы мой папа лишился всего. Были бы мы тогда счастливы? Смогли бы не обвинять друг друга в том, что произошло? Пусть не в лицо, но ведь такие мысли точно бы проскальзывали. А как бы мои родители к этому отнеслись? Нет. Я все сделала правильно.

Слёзы все не прекращались, а я не могла перестать прокручивать в мыслях нашу встречу. Больше всего я жалела, что не могу на него посмотреть последний раз так близко. Я боялась. Боялась, что расплачусь, что не смогу сказать вслух все, что собиралась сказать. Его губы… Я смотрела на них… И больше всего на свете мне хотелось их поцеловать ещё раз, чтобы запомнить вкус и ощущения счастья, которые они мне дарили.

Внутри все умирало. Медленно, но верно внутренности заполняла пустота и холод. Сейчас я понимаю, что тогда на лестнице, когда мне казалось, что хуже быть не может… Тогда я не испытывала и половины той боли, что раздирает меня сейчас. А все потому, что я сама лишила себя счастья. Но хуже того, я намерено обидела человека, которого люблю. Мне казалось, я физически чувствую его боль, его непонимание… Даже теперь, на расстоянии. Ему плохо, я знаю, чувствую…

Сколько прошло времени, не знаю. Но я сильно замёрзла, ведь машину заглушила, когда остановилась. Телефон я отключила ещё до того, как вошла в кафе, и включать его теперь боялась. И даже не знаю, чего больше. Звонков от Кирилла или их отсутствия.

"— Любишь меня?

— Люблю. Больше жизни".

Этот диалог снова и снова звучал в моей голове, каждый раз вонзаясь в сердце раскаленной спицей. Больно. Количество эмоций привело к дикой усталости, а она — к отрешенности.

В какой-то момент я почувствовала полное безразличие ко всему. Слёзы высохли. И сейчас я смотрела в темноту за окном абсолютно пустым взглядом. Я почти перестала чувствовать пальцы на руках, но и это меня мало беспокоило. Моя душа умерла, а может, просто покинула меня, потому что она хотела быть там, рядом с Кириллом, а не здесь, в теле, которое ничего не чувствует. Хотя… А разве можно чувствовать без души?

Не знаю. Тусклый фонарь почти не освещал улицу, но когда пошел снег, на его фоне крупные хлопья красиво кружились, засыпая улицу снегом. Вскоре снег стал закрывать и лобовое стекло, отрезая меня от мира.

Мне очень захотелось спать. Сил шевелиться не было, как и желания. — Мама! Мама! — раздалось совсем близко от меня. — Как красиво, правда!? Давай ещё побудем тут.

Мама. Мне нужно к маме. Если со мной что-то случится, она не переживет. Я сегодня уже сделала больно одному любимому человеку, больше никто не должен пострадать.

Непослушными пальцами повернула ключ зажигания. Мотор тихонько заурчал, а воздух в салоне стал прогреваться. Медленно, очень медленно. Я включила печку на полную мощность и подставила замёрзшие руки под поток тёплого воздуха. Приборная панель засветилась, и я глянула на часы — было начало десятого. Получается, я просидела здесь четыре часа. Включила дворники и расчистила стекло, а потом выехала из двора, что приютил меня.

Как добралась до дома, не помню. Постаралась улыбнуться маме и быстро скрылась в ванной. Мой яркий макияж от пролитых слёз потек и размазался. То, что я видела в отражении, даже близко не было на меня похоже. Я забралась в ванную и включила воду, постепенно отогревая тело. Жаль, с душой так не получится. Отогревшись, пошла спать в гостевую комнату. Её окна выходят на другую сторону и дома Кирилла из нее не видно. Мама пыталась узнать, что произошло, но я могла сказать только "потом, все потом", и закрыла перед ней дверь комнаты.

А уже лёжа в кровати, я вспомнила, как совсем недавно здесь спал Кирилл. И когда мне казалось, что плакать я больше не способна, я снова заплакала. Тихо, без всхлипов и завываний. Слёзы просто текли по вискам, затекая в уши, а я смотрела в потолок.

Пройдет, я справлюсь. Справлюсь. Я поступила правильно. Черт побери, я правильно все сделала! Ведь правильно?

Как жаль, что мне никто не мог ответить.

Универ я проспала. А когда встала и нашла в прихожей сумку и достала из нее телефон, долго не решалась его включить. На кухне мама оставила завтрак и записку.

"Обязательно поешь. Я буду к часу. Я знаю, что вы поссорились с Кириллом. Позвони ему, он вчера искал тебя. Люблю."

И снова за грудиной раздирающая боль царапает и выворачивает. Сжимаю себя руками, но легче не становится. Сжимаю зубы, сгибаясь пополам, но не сдержавшись, кричу. Громко, вкладывая всю боль, выражая ее диким воплем. Беру себя в руки. Заставляю выпить воды, отдышаться. Набираюсь смелости и включаю телефон. Сорок семь пропущенных от Кирилла. Семнадцать сообщений в Телеграме. Удаляю чат, не открыв ни одного. Заношу его в черный список. Удаляю страницы из соцсетей. Стираю себя отовсюду. И только потом замечаю сообщение от неизвестного номера.

"Ты приняла верное решение. Все вопросы с университетом решены. Зачёты у тебя выставлены. Жду от тебя название университета, в который ты бы хотела перевестись."

"Мне все равно"

Набираю я, но подумав, стираю. Нет, уж если начинать жить заново, то нужно подумать, где. Убираю телефон и смотрю на тарелку с моими любимыми оладьями на рисовой муке. Не хочу. Аппетита нет от слова совсем. Поэтому я покидаю кухню, так и не притронувшись к завтраку.

Снова скрываюсь в гостевой. Вбиваю свою специальность и просматриваю заграничные вузы, где я смогу продолжить учиться. Ближе к обеду приходит сообщение в чат. Парни напоминают, что сегодня у нас встреча в клубе и они меня ждут. Не хочу никуда идти, поэтому ничего им не отвечаю. Снова погружаюсь в изучение вузов. В конечном итоге останавливаюсь на Калифорнийском университете. Америка, то что нужно. Хочу уехать как можно дальше.

Отправляю выбранный колледж отцу Кирилла. Раз сказал, что я могу выбрать, пусть теперь решает этот вопрос.

А потом я решаю отправиться в клуб. Возможно, это моя последняя вечеринка здесь. Да и с парнями я больше не увижусь. Одеваюсь вызывающе: короткое красное платье с глубоким декольте, яркий макияж — черный смоки-айз и помада в тон платья. Высокий хвост и крупные серьги. Полуботинки на шпильке. Я уже одевала пальто, когда дверь открылась и вошли улыбающиеся родители.

— Дочь, ты куда? — удивилась мама.

— Мы с ребятами договорились устроить что-то типа новогоднего корпоратив.

— Какими ребятами? — уточнил папа.

— С которыми я тренируюсь. Ладно, я уже опаздываю, — спешила уйти, боялась, что они заговорят про Кирилла. И только потом вспомнила об одном важном моменте. — Кстати, а как дела с проверкой? — уже в дверях спросила я.

— Все хорошо, — улыбнулся папа. — Они закончили. Удивительно, но даже ни к чему не придрались.

Я улыбнулась. Значит, он свое слово сдержал. Ну что ж, уже хорошо. Я попрощалась с родителями и поспешила вниз, где меня уже ждало такси.

64 глава

Ксюша

Клуб встретил громкой музыкой, наши были уже в сборе. Почти все парами, кто с женами, кто с девушками.

— А где твой «плюс один»? — спросил Артём.

— Нету, — ответила я, занимая место за столиком.

К счастью, парни — не девушки, и никто из них в душу не лез. Ну а я сосредоточилась на коктейлях. Мне так хотелось, чтобы мне стало легче. Так хотелось, чтобы боль притупилась. Но нет. Этого не было. Ни после третьего, ни после пятого.

— Ксю, притормози, — позаботился кто-то из парней. Но разве это могло меня остановить?

Я ушла на танцпол, впуская музыку по венам, отдавалась ритму танца. Ко мне подходили какие-то парни, но быстро исчезали. Как оказалось, роль моего телохранителя взял на себя Мишка. Хорошие они у меня, жаль будет с ними расставаться. Вернувшись за стол, я подняла бокал с очередным коктейлем и громко сказала:

— Ребята, я вас очень люблю! И буду скучать. Всего вам хорошего!

А потом почти залпом осушила содержимое. За столом начались вопросы, но я уже подхватила сумочку и неровной походкой отправилась на выход. Мишка пошёл за мной и отстал только удостоверившись, что я села в такси. Я назвала адрес. Подъезжая к дому, полезла в сумочку за кошельком и сразу вытянула связку ключей.

Расплатившись с таксистом, подошла к подъезду. Но открыть дверь не спешила. Я уставилась на связку ключей в моей руке. Две магнитки, четыре ключа. Надо вернуть — воспроизвёл алкоголь в моей голове. Я сама бы на это точно не решилась. Я обошла дом и направилась к дому Кирилла.

Пока ехала в лифте, отцепила ключи от брелока. Просто отдам. Да, просто отдам.

Кирилл открыл не сразу. Помятый, взлохмаченный, небритый. И все равно самый красивый.

— Бэмби? — прошептал он, словно не верил своим глазам.

— Скажешь хоть слово, я уйду.

А потом я делаю шаг через порог. Сама тянусь к его губам. Он быстро берет инициативу на себя. Как я лишаюсь одежды, как оказываюсь в спальне… Да какая разница! Не знаю, что так обостряло чувствительность. Алкоголь или понимание, что это не повторится, но я парила, таяла и падала в пропасть. Плавилась в его руках и целовала, словно от этого зависела моя жизнь. Старалась запомнить всё: каждую деталь, каждое мгновение, каждое прикосновение.

Как же хорошо, что я пошла в клуб. Если бы не алкоголь в моей крови, разве смогла бы я найти в себе смелость и силы прийти к нему? Разве смогла бы обнаглеть до такой степени, чтобы получить эту чувственную пытку? Напиться живой водой перед тем, как выпить яда…

Эгоистично, подло, безжалостно… Но я брала все, что он мне давал… И отдавала не меньше…

Кирилл не отпустил меня, он, как я и просила, молчал. Точнее, не так. Он говорил много, называл своей девочкой, любимой, самой нежной.

— Ксюша… — Кирилл приподнялся на локте и посмотрел мне в глаза.

— Молчи, — остановила его, не позволив задать вопрос.

И он замолчал, а потом я заснула, прижатая к груди Кирилла.

Я проснулась первой. Кирилл спал рядом, его рука лежала на моем животе. Я тихонько выползла из кровати. По дороге нашла свои вещи, быстро оделась и покинула квартиру, оставив свой комплект ключей на обувной полке.

Прощай. Мы больше не увидимся. Подумала я, выходя из подъезда.

Дома я объявила родителям, что подала документы на обмен студентами и получила подтверждение, что могу уехать учиться в Калифорнийский университет. Они были в шоке. Забросали вопросами. Пытались отговорить, но я была непреклонна.

— А как же Кирилл? — спросила мама.

— Мы расстались. И пожалуйста, если он будет меня искать сегодня или ближайшее время до моего отъезда, меня для него нет.

— Ты хорошо подумала?

— Да, мам. Хорошо.

К концу следующей недели меня вызвали в деканат и объявили о переводе. Григорий Петрович выполнил свою часть сделки. Осталось мне выполнить мою.

Я улетела сразу после Нового года.

Кирилл

Первое желание было напиться. Но я понимал, что это не поможет. Я гипнотизировал дверь кафе и молил ее вернуться.

Пошутила и хватит. Возвращайся, Бэмби. Но она не вернулась ни через десять минут, ни через полчаса.

Я расплатился и поехал к Ксюше. Дверь мне открыла Татьяна, она сказала, что Ксюша ещё не возвращалась. И где она может быть? Мои звонки оставались без ответа, точнее, противный голос сообщал, что абонент недоступен.

Я набрал отца.

— Да, — тон его был довольно радостный.

— Ты снова к ней ходил? Ты ей угрожал? Что ты ей сказал? — заорал я в трубку.

— Уймись, что за истерика, — фыркнул он. — Объясни толком, а не ори.

— Ксюша решила меня бросить. Это твоих рук дело?

— Это ее решение, — ответил и бросил трубку.

Сука! Ненавижу!

Верить в то, что наговорила Бэмби в кафе, я категорически отказался. Просто не хотел в это верить. Как прошла ночь и день пятницы… В агонии… Из меня словно вытащили стержень, оставили пустую оболочку. Мне не хотелось ни есть, ни пить, даже двигаться не хотелось. Я сжимал в руках телефон и с завидной регулярностью набирал номер Ксю. Я писал ей сообщения. Но ни одно из них не доходило до адресата.

— Кирилл, привет, — я принял звонок от Марьяны.

— Чего тебе? — довольно грубо получилось, но мне было плевать.

— Ничего, — она словно растерялась. — Просто думала, увидимся. Мне придется задержаться до вторника. А впереди выходные.

— Я ничем не могу помочь.

— Что-то случилось?

— Случилось.

— Кирилл, хочешь, я приеду? Если нужна помощь или поддержка… Ты только скажи…

— Спасибо, не нужно.

Я отключил звонок. А потом и телефон. Она недоступна, а остальные меня не интересуют.

И снова взгляд в потолок. И перемотка воспоминаний. Все, что связано с ней, особенно последние месяцы. За окном давно темно. В ее окне так и не включался свет со вчерашнего вечера. Ее нет. Где она может быть?

Звонок в дверь. Не хочу никого видеть. Нет меня. Но звонок повторился. Кто-то держал кнопку и трель звонка не прекращалась. Пришлось встать.

За дверью стояла Ксюша. Хотя я сначала подумал, что это глюк. Она не дала возможности ни о чем спросить. Ну и ладно. Потом, все потом, потому что вот сейчас она здесь, в моих объятиях, и я могу целовать, ласкать, держать в руках самое желанное тело. А вопросы я задам потом.

Когда она уснула, я так боялся, что она сбежит, что просто лежал, прижимая ее к себе и вдыхал ее аромат, зарывшись носом в макушку.

— Люблю тебя, — шептал ей. — Люблю и не отпущу. Из квартиры не выпущу, пока не объяснишь, что это было. Зачем врала.

Но вымотанный за прошедшие сутки организм меня предал, и я отключился, когда за окном уже начинало светать. А проснулся я один.

Первый порыв был бежать к ней, а потом в прихожей я увидел ключи, те, что когда-то отдал ей. Она поставила точку. Попрощалась. Горько усмехнулся. И схватив ключи, швырнул их в стену.

Больше я ее не видел. Она исчезла. Из моей жизни, из соцсетей, словно и не было ее. Словно то был прекрасный мираж или сон. И вот он растаял, закончился.

Ксюшину маму я встретил только раз, караулил специально у подъезда, ведь дверь в квартиру мне никто не открывал.

— Кирилл, я ничего не знаю. И помочь не могу. Я не пойду против решения дочки. А она не хочет, чтобы ты знал, где она.

— С ней все хорошо?

— Да, всё хорошо, — женщина смотрела на меня с сочувствием.

— Ладно… Я рад…

Это был вечер воскресенья. Больше я не делал попытки с ней встретиться. У нее все хорошо. А я… Я как-нибудь привыкну к этой пустоте…

65 глава

Ксюша

Первый контраст, к которому невозможно быть готовой — это то, насколько здесь тепло по сравнению с родным городом. Улетала из зимы, а прилетела не в лето, конечно, но здесь очень тепло, как ранней весной. В Сан-Франциско все по-другому. Пусть мы с родителями и путешествовали по Европе, но здесь, на другом континенте, будто другой мир.

Может, мне все это кажется, потому что мой мир рухнул и за грудиной больно ноет. Я хочу забыть, переступить, но ничего не выходит. Его запах въелся под кожу, его шепот звучит в ушах, его поцелуи до сих пор горят на коже. Когда эти чувства перестанут мучить меня? Иногда эта пытка становится невыносимой. Иногда дрожат руки и хочется набрать цифры, которые я знаю наизусть, и услышать в трубке родной тембр. Я помню, как он звучит, не могу забыть и вряд ли когда-нибудь смогу. Пусть его отец испытает когда-нибудь на себе в квадрате всю ту боль, на которую он нас обрек. Вместо этого я набираю маму и сообщаю, что приземлилась.

В зоне ожидания меня встречает группа студентов с табличкой с моим именем. Это ребята из студенческой ассоциации, Майк и Лиза, так они встречают всех международных студентов. Меня привозят в главный университетский кампус и проводят до общежития. Майк помогает поднять чемодан на второй этаж, где находится моя комната. Лиза предлагает провести экскурсию по этажу и показать, где уборная, душевые и столовая с кухней. Я охотно соглашаюсь и внимательно слушаю. Здесь будет проходить вся моя новая жизнь на ближайшие пару лет. Я сама сделала этот выбор, так будет лучше.

Кирилл

Сколько прошло времени с тех пор, как она ушла? День? Два? Неделя? Я сбился со счета, наверное, я вовсе не считал. Делаю глоток виски прямо из бутылки. Он обжигает горло теплом и дарит забытие, ненадолго. Когда назойливые мысли снова нападают, я делаю еще глоток и так по кругу.

Я все равно звоню ей и пишу. Пусть она не читает, не отвечает и в трубке только гудки, я все равно буду продолжать. Зачем? Не знаю, просто по-другому не могу. Разве чувства поддаются логике? Еще глоток, еще…

Проваливаюсь в сон в надежде на забыться, но сон такой же беспокойный, как и мои мысли. Я бегу, пробираясь сквозь густые ветки в посадке за ней. Вижу, как развеваются ее волосы и чувствую ее запах, что ветер доносит до меня, но догнать не могу. Я тянусь к ней руками, но ее силуэт исчезает в тумане, а я падаю с обрыва.

После сна я чувствую себя таким же разбитым. Без нее нет покоя, она забрала его с собой. Я уже не сопливый мальчишка, но пережить это мне кажется непосильной ношей даже для мужчины. Как продолжать жить, когда тебе вырвали сердце и дыра в груди продолжает кровоточить? Может, рана и затянется со временем, но заполнить пустоту будет нечем, она ушла и забрала все.

Уже месяц я пытаюсь продолжать жить как раньше. Выходит откровенно паршиво, но по-другому не получается. Я бы хотел вернуться на месяц назад и пожить прежней жизнью хоть немного, чтобы моя девочка была рядом.

Сначала я хотел ее ненавидеть за то, что ушла, влюбила в себя и покинула меня… Не вышло… И я уже был готов молиться на нее, если бы она снова позвонила в мою дверь. Я, ни о чем бы не спрашивая, расцеловал бы ее и все было бы как прежде.

Сейчас я живу будто в вакууме, все ощущения притупились. Я сам не понимаю, что думаю и что чувствую, просто существую по инерции. Вернулся в офис и работаю на автомате, благо, там все как прежде. Хорошо, что в жизни есть вещи, которые никогда не меняются. Стабильность привносит равновесие в мое хаотичное внутреннее состояние.

Где сейчас Ксюша, я узнал от Матвея. К людям отца обращаться не стал, знал, что доложат. Поэтому обратился к Матвею. Правда, сначала у Наташи спросил:

— Я не знаю, Кирилл, правда, не знаю. И девчонки не знают, — Пташка вздохнула.

Вот так, она сожгла мосты и исчезла из жизни своих подруг. А она покинула не просто меня, она покинула страну и даже континент. Улетела за океан, чтобы я не мог дотянуться. У нее новый номер и новая страница в Инстаграм. Правда, там нет ее фото, а ведь когда-то она так любила делать селфи.

Как-то по дороге домой услышал песню. Она въелась в мозг, поэтому простые слова я повторял снова и снова.

"Как ты там? Как ты там? Есть ли тот, кто целует нежно по утрам. Как ты там? Как ты там? Тепло ли тебе, кто сегодня придёт во сне. Как ты там? Как ты там? Я скучаю так по твоим рукам. Как ты там, как ты там? Я знаю, что время лечит, но мне пока не легче."*

Эта песня так подходила под состояние моей души, что звучала в моей голове круглосуточно.

В конце января отец вызвал к себе.

— Все, хватит! Что ты, как тряпка, — рычал он.

Самое удивительное, что мне было плевать. Настолько плевать, что я перестал реагировать на его слова. Меня ничто не задевало, ни угрозы, ни ор. Мне было откровенно всё равно.

— У тебя ко мне дело? Или ты просто нашёл, на кого поорать.

— Ты уезжаешь. Пора уже исполнить свой долг.

— И кому я должен? Тебе? За то, что лишил меня семьи и разрушил мои отношения?

— Ну вот, я лишил, я и помогу создать новую, — непробиваемый, как всегда. — И отношения новые построить тоже помогу.

— Не нуждаюсь. И шантажировать тебе меня больше нечем. И вообще, пошёл ты нахрен! Я увольняюсь.

Я снова выпадаю из жизни. Хотя, разве она была? Просто раньше заставлял себя ходить на работу, а сейчас и этого делать не нужно. Опять теряю счёт дням. Путаю день с ночью. Снова пью. Похоже, это у меня в крови. А что можно ждать от сына алкоголички? Того, что он тоже станет алкоголиком.

Просыпаюсь от стука в дверь. Кажется, если я ее сейчас не открою, ее просто нахрен выбьют. На пороге стоит Матвей. Оценив мой внешний вид, только качает головой и говорит короткое:

— Собирайся.

— Я никуда не поеду.

— Поедешь.

Он сам начинает рыться в вещах, забрасывая чистое белье, футболки, штаны и свитер в дорожную сумку.

— Одевайся, Наташа ждёт.

Эта фраза удивила, ведь моё присутствие ее скорее раздражало. Она считала, что я слишком ее опекаю. И только после того, как она пошла к психологу, общаться с ней стало легче.

Матвей привез меня в свой дом за городом. Наташа бросилась на шею и расплакалась.

— Пожалуйста, не бросай меня. Кирюша, пожалуйста.

— Ну что ты, Пташка. Ты чего?

— Кирилл, я прошу, пожалуйста, возьми себя в руки. Родителей нет, но ты хоть не бросай, — рыдала она.

Зажмурился сильно-сильно, сдерживая слёзы. Моя сестрёнка, обнял ее крепко. Мой самый родной человечек.

— Не брошу. Пташка, не брошу.

Матвей загнал меня в баню, чтобы вывести из меня токсины выпитого алкоголя.

— Кирилл, — серьезно начал он, когда мы скрылись в парилке. — Я сейчас скажу, а ты подумай. Не принимай решение сгоряча, — я кивнул, соглашаясь. — Твой отец… Хрен с ним. Ты можешь все бросить, место я тебе всегда найду, но… Он не вечный. И все, что у него есть сейчас, станет твоим и Наташи. Ты извини, если сейчас я выгляжу меркантильным чмом. Но я не доверяю ему. И знаешь, вы обязаны получить компенсацию… За всё! Я хотел, чтобы ты был ее тылом и опорой.

— Так у нее есть ты.

— А ты подумай, если Камилла родит, чьи имена вычеркнут из завещания? И я это говорю не потому, что мне мало… А потому, что считаю, что он должен вам. А потом делай, что хочешь, хоть по частям продавай. Но удержи фирму в своих руках.

Слова Матвея заставили задуматься. Он прав. Хоть какую-то компенсацию мы должны получить. А дождаться смерти отца будет моей целью. По крайней мере, хоть для чего-то я буду жить. Нет, есть ведь Пташка, для нее и буду.

И Ксюша…

66 глава

Ксюша

Три с половиной года спустя

Сегодня я получаю диплом. Мне даже предлагают остаться и работать в одном из госпиталей, но я хочу домой. Все эти годы меня тянуло туда и за все это время я была дома лишь раз. Мне было стыдно перед девчонками за свое исчезновение, и я согласилась прилететь к восьмому марта. Тогда Наташа объявила, что беременна, и эта новость сгладила присутствие Кирилла, которого там не должно было быть.

Если честно, до сих пор не понимаю, как я выдержала тот вечер. Но тогда я поняла, что я слишком слаба, чтобы выдержать такие испытания. Чувствовать на себе его взгляд, видеть в любимых глазах тоску и грусть. И знать, что ты в этом виновата. Он пытался поговорить, но я избегала его, боясь остаться один на один. Кирилл улучив момент, переплел наши пальцы. И это было так… Словно ток пропустили сквозь меня, и он разлился невероятным теплом по всему телу. Но от этого и было больно, он больше не принадлежал мне, и я не имела права на это тепло. Я попыталась выдернуть руку.

— Пожалуйста, ещё немного, — прошептал он и погладил мое запястье большим пальцем. Мне казалось, я не дышала те несколько минут, и втайне наслаждалась этой нехитрой лаской.

И вот, на следующей неделе я возвращаюсь вместе с родителями, которые приехали ко мне, чтобы быть рядом в такой важный день.

Он больше не живёт в нашем городе. Он женат. Наташе я запретила говорить о нём. Слишком больно. Все ещё больно. А ведь я пыталась. Правда, пыталась устроить личную жизнь здесь. Не сразу, первый год и думать об этом не могла, потом решила нужно попробовать. И парней, что хотели бы мне в этом помочь, за эти годы было достаточно. Кто-то красиво ухаживал. Кто-то пытался взять нахрапом. С кем-то действительно было интересно общаться. Но все они не могли заменить Кирилла. Даже поцеловать себя никому не позволила, заслужив себе звание самой непреступной девушки.

Я ведь не удалила ни одно его фото, и как последняя мазохистка, рассматривала их перед сном. Особенно любила пересматривать видео, где мы дурачились на камеру. Это было словно в прошлой жизни и не со мной. Там я улыбалась и была счастлива. Сейчас я улыбаюсь, скорее, по привычке. Ведь если улыбаешься, значит, все у тебя хорошо, а значит, и в душу никто не полезет. В Америке так принято, всегда улыбаться.

— Ксюша, — нас с родителями догоняет Диего. Парень, что пытался ухаживать за мной последние полгода. — Подожди.

Останавливаюсь, даю возможность ему подойти ближе.

— Поздравляю, — улыбается парень. — Это тебе, — он протягивает небольшой подарочный пакетик. Внутри лежит бархатный футляр, а в нем дорогая фирменная ручка, очень красивая.

— Спасибо, не стоило.

— Стоило. Хочу, чтобы ты вспоминала обо мне. Или, может, все же останешься? — с надеждой уточняет он.

— Нет, Диего. Я хочу домой. Спасибо. Всего тебе хорошего!

— Я могу тебя обнять? — я киваю, и парень крепко прижимает меня к себе. Чувствую, как втягивает носом мой запах. — Я люблю тебя, Ксюша, — шепчет тихо, но мое сердце молчит и даже не сбивается с ритма.

— Прощай, Диего, — говорю я и освобождаюсь из его рук.

Мы проводим с родителями пару дней на берегу океана, а затем летим домой.

Слышать родную речь повсюду немного непривычно. Как и говорить на ней так много, изо рта так и сыплются английские слова. Несколько часов из аэропорта — и вот я дома. Мне кажется, город изменился, и я не могу оторвать своего взгляда от окна. Вот торговый центр, в котором мы любили гулять с девчонками. А вот там наш универ.

Наша квартира совсем не изменилась. На глаза навернулись слёзы.

— Милая, ты чего? — мама обняла меня.

— Я так рада, что вернулась, — всхлипнула носом.

— Девчонки, вы чего сырость разводите? — папа внёс последний чемодан, а потом обнял нас с мамой. — С возвращением, милая, — и поцеловал меня в висок.

Я подошла к двери своей комнаты. Но входить не спешила. Сердце ускорило бег, а пульс застучал в висках. Меня охватило дикое волнение. Я понимала, что это глупо и этого просто не может быть, но всё же… Я вошла в комнату, обвела ее взглядом. Мама ничего здесь не трогала, словно меня всего пару дней не было. Но меня интересовало только окно. Я подошла и отодвинула тюль, а затем быстро нашла окно его спальни в доме напротив. Я не знала, принадлежит ли та квартира до сих пор Кириллу или он ее продал, но все равно всматривалась в его окно.

— Я вернулась, а ты? — прошептала одними губами.

Наверное, он ненавидит меня за то, как я с ним обошлась, а может, даже не вспоминает и живёт в свое удовольствие с той брюнеткой. Я видела их свадебное фото. Потом всю ночь рыдала, а утром пропустила занятия.

Девочки обрывали телефон, они знали, что я вернулась, и хотели встретиться. Даже Наташа обещала приехать.

"А может, лучше вы к нам? У нас все-таки природа и места много."

Предложила она в чате. В итоге решили, что так и поступим. Договорились встретиться в ближайшие выходные.

Мне очень хотелось знать, знает ли Кирилл, что я вернулась, но я побоялась спросить. И просить Наташу, чтобы она ни в коем случае не говорила, тоже постеснялась. Ему, может, и дела нет, а я тут строю из себя… Почему рассудку не победить волю сердца? Почему оно диктует свои условия и никакие доводы не способны его убедить? Эти вопросы навсегда останутся без ответа.

К Наташе ехали на одной машине. Впереди уже с заметным животиком сидела Мила, а за рулём ее Митя. Мы с Лоркой устроились сзади. Всю дорогу болтали без умолку, особенно Лора. У неё как всегда была куча новостей. Я вдруг поняла, что улыбаюсь искренне впервые за долгое время.

Нас встречало все семейство. Наташа, по-прежнему худенькая, рядом со своим Матвеем смотрелось просто тростинкой. Матвей на руках держал сына, свою уменьшенную версию. В этом месяце ему исполнится три года. Как же я рада была их видеть! Даже не думала, что так соскучилась.

Мы приехали в первой половине дня, поэтому все происходило без спешки. Мы вместе готовили, потом устроили обед в беседке. А вечером ходили на озеро. Эти места навивали воспоминания, флешбеками в голове возникали картинки. Но я прилагала максимум усилий, чтобы не поддаваться ностальгии. Не вспоминать время, проведенное здесь с Кириллом.

Когда Мила и Митя засобиралась домой, а с ними и Лора, Наташа уговорила меня остаться.

Матвей пошёл укладывать Глеба, а мы с Наташкой устроились на кухне, открыв бутылку вина.

— Давай за встречу, — сказала Наташа, и мы чокнулись бокалами.

— Ты уже думала, где будешь работать?

— Нет. Хочу немного побездельничать.

Наташа молча сделала несколько глотков:

— Можно, я спрошу?

— Спроси, — сегодняшний день меня так расслабил, что я не ожидала подвоха, а зря.

— Ты его ещё любишь?

— Наташа, это не имеет никакого значения, — я залпом выпиваю остатки вина из бокала.

— Имеет. Он мой брат, ты моя подруга. У Глеба скоро день рождения. И что, мне нужно будет выбирать, кого приглашать, а кого нет?

— Кирилл — семья, поэтому выбор очевиден. А я могу приехать и на следующий день, — предлагаю вариант.

— Нет, лучше не надо, — услышали мы голос Матвея. Мы замолкаем и прислушиваемся. — Просто, поверь… Нет, мне не жалко… — он с кем-то спорил по телефону и пытался в чем-то убедить своего оппонента. — Смотри, сам не пожалей. Я предупредил… Всё, как знаешь. Пока.

— С кем это ты? — спросила Наташа, но Матвей отмахнулся. Мы засиделись почти до двух часов ночи, поэтому, стоило мне коснуться подушки, я тут же уснула.

67 глава

Кирилл

— Боже, как же ты меня достала! — ору на Марьяну. Хватаю ключи от машины и выхожу из дома.

Три года. Я живу с этой женщиной три года. И никак не могу понять: это я был таким ослом или она настолько двулична?

В тот день, когда Наташа сказала, что прилетает Ксю, я думал, у меня крылья выросли. Я припёрся на их встречу в честь восьмого марта ради неё. Я хотел убедиться в своих догадках. Понятно, что ни отец, ни сама Ксюша не признались бы мне. Но я был уверен, это он подтолкнул ее к такому решению. Одно было непонятно: почему она согласилась, как он ее заставил? Стоило ее увидеть — то, как она смотрит, как отводит полный тоски взгляд — и стало ясно. Все ее слова — ложь. Но как теперь всё исправить? Поговорить нам так и не удалось. Она мастерски избегала меня, а применять силу я не хотел, не с ней. И лишь один раз я смог взять ее за руку. Этого было мало… Слишком, ничтожно мало…

Но зато я убедился: в нашем расставании виноват отец, а вовсе не желание Ксю сделать мне больно. Она ушла, и чтобы потеря не казалась такой огромной, она решила наговорить гадостей… Ну что, ее понять можно. Ведь я собирался сделать то же самое. Ведь ненавидеть проще, чем любить… Твой план провалился, детка. Ты меня не убедила…

А потом она снова улетела. Я надеялся, что она прилетит в апреле на свой день рождения, даже заказал ей букет. Я собирался ждать сколько нужно. Но отца это не устраивало. Конечно, ведь в его планах было все по-другому.

Тогда-то я и решил усыпить его бдительность. Собрался и поехал к Марьяне.

— Вот это сюрприз, — улыбнулась мне девушка, когда я зашёл к ней в кабинет. — Привет.

— Привет. Мне нужна помощь. Мы можем поговорить здесь или лучше где-нибудь пообедаем?

— Можно и здесь. Что-то серьезное?

— Мне нужен фиктивный брак. Я предлагаю его тебе, как самой адекватной из всех моих знакомых.

— Неожиданно, — бормочет Марьяна, ерзая на стуле.

— Ты подумай. Все в выигрыше. Мне отец перестает компостировать мозг. Мы заключаем контракт и вкладываем в вас деньги. Вы заполучите всю область. Ты ведь этого хотела?

— Да, но…

— Ты не бойся. Долго это не продлится. Годик поживем и разойдёмся. Вы получите все, что хотели, а я свободу. На тебя я не претендую. Ты будешь по-прежнему свободна.

Марьяна долго обдумывала, что сказать, сомневалась, это и понятно. Но она любила свою фирму и хотела большего, и поэтому желание развиваться победило. Она согласилась.

Я предлагал просто расписаться без шумихи. Но наши родители настояли на пышной свадьбе. Самым тяжёлым было улыбаться на камеру весь день. В этот момент я думал, как бы могла пройти наша с Ксюшей свадьба. Я мог быть самым счастливым, а не выдавливать улыбку на камеру.

Помню, как Наташа налетела на меня с кулаками, когда я объявил ей о своем решении.

— Дурак! — кричала она. — Разве так можно? А как же Ксюша? Ты же говорил, что любишь ее.

— Люблю, Пташка, люблю и буду любить. Отец ее шантажировал, может, угрожал. Она не по своей воле так поступила. Понимаешь? Если я продолжу ему сопротивляться, что он придумает снова, я не знаю, — подошёл ближе и положил руку на ее животик. — У меня есть, о ком волноваться, кого защищать. Есть ты и тот, кто внутри тебя. Есть Ксюша… Она поймет, когда узнает правду…

— А если эта, как там ее…

— Марьяна.

— А если она не захочет фиктивного брака?

— У нее нет выбора. И она уже согласилась. Я большего предложить все равно не смогу. Этот брак как гарант, что отец будет в них инвестировать. Им это нужно, понимаешь? Не я. Марьяна нормальная и про Ксюшу знает.

Но я ошибся. Ошибся в выборе невесты. Если первое время все шло нормально, то потом… Все становилось сложнее и сложнее. Ей действительно стало мало моей дружбы. Она могла заявиться ко мне в спальню или ходить в одном белье по дому.

Вот и сегодня, после очередной неудачной попытки меня соблазнить, начала орать и обзывать импотентом. Я просто не выдержал и решил, что мне проще свалить. Позвонил Матвею и предупредил, что еду к ним. Мне нужны родные люди, чтобы немного успокоиться. Проведу выходные с семьёй, понянчу Глеба. Отдохну. Матвей вел себя странно. Пытался отговорить от поездки. И я даже прислушался и сначала просто колесил по городу. Это не помогло, я был на взводе и сейчас остановить меня мог только самосвал. К счастью, по дороге он так мне и не встретился. А возвращаться в якобы мой дом мне совершенно не хотелось. Было уже за полночь, когда я решил всё-таки ехать к Матвею с Наташей.

Марьяна

Вначале все это было для меня выгодной бизнес-операцией, так мне самой казалось. Хотела только, чтобы эта сделка состоялась и наш бизнес процветал.

Я старалась быть ему другом, как и всегда. Мы вместе ездили на работу из квартиры, которую отец Кирилла подарил нам на свадьбу. И хотя мы жили в разных комнатах, мы вместе обедали на работе и иногда ходили в кино и на хоккей. Наш союз казался прочным со стороны, да и нас все устраивало, каждый получил то, что хотел. Наша сеть магазинов разрослась по всему региону, и я стала исполнительным директором. Отец был очень рад, когда я брала инициативу в свои руки, и во всем меня поддерживал.

Но в какой-то момент я поняла, что мне мало. Что во мне появились чувства к Кириллу. Чувства, которые я не могла контролировать. Я долго сопротивлялась им, потому как понимала, что они могут все усложнить. Судя по тому, что он часто в наших беседах вспоминал о Ксюше, она все еще жила в его сердце, и это колючей болью отзывалось в моем. Я, конечно же, пыталась сглаживать углы и сворачивать беседу в другое русло, когда он начинал говорить о ней. Но сейчас, когда я поняла, что люблю его, все эти упоминания о ней будили во мне дикую ревность и приносили душевную боль, будто кто-то вспарывал зашитые раны.

Я никому не говорила о своих чувствах, ни родителям, ни, в особенности, Кириллу. Закрывалась в комнате и плакала по ночам. А потом я поняла, что эти слезы бессмысленны и нужно что-то делать, чтобы изменить ситуацию.

Тогда я решила действовать. Стала одеваться откровеннее, изменила имидж, чтобы ничего во мне не ассоциировалось у него с тем временем, когда Ксюша исчезла из его жизни. Я знала, что у Кирилла никого нет. Он понимал, что если его кто-то уличит в «супружеской измене», будет сложно все это объяснять. Да и ему явно было не до этого, слишком он был разбитым. Часто по вечерам он сидел с бокалом виски и сигаретой, и пялился в одну точку. Он думал о ней, скучал… А я до боли кусала губы, наблюдая со стороны.

Однажды я пошла на отчаянный шаг: надела свой самый откровенный комплект белья и оставила дверь в ванную незапертой, будто нечаянно. Пришлось долго его ждать, но оно того стоило. Он будто впервые увидел меня. Но вместо ожидаемого эффекта, он просто извинился и закрыл дверь. Больше мы об этом не говорили. В тот вечер я заперлась в комнате и тихо плакала, было настолько обидно.

Мне так хотелось, чтобы он прижал меня к себе, а он просто отвернулся и ушел, будто я пустое место. Я плакала почти каждый вечер, а потом решила, что с меня хватит. Буду действовать.

Купила еще один комплект белья. Надев его, мне стало даже немного неловко, полное отсутствие какого-либо сексуального опыта, не смотря на возраст, заставляло меня робеть. Но и это меня не остановило. Надев свои счастливые лодочки, я постучалась в его спальню. Когда он ответил, я вошла в его комнату и распахнула кружевной халатик, который и так почти ничего не скрывал.

— Кирилл, давай попробуем по-настоящему, — я не узнавала свой голос, но отступать было поздно. Теперь все или ничего.

— Марьяна, не стоит. Давай, ты выйдешь за эту дверь и завтра мы притворимся, будто ничего этого не было, — его стальной голос просто резал слух, было очень больно.

— Я не могу больше притворяться. Я люблю тебя! Хочу, чтоб мы были семьей. Тебя хочу!

— Это пройдет, — как ни в чём не бывало, абсолютно спокойно ответил он, — Я тоже когда-то любил и хотел семью, но у меня эту возможность отняли. Поначалу будет очень больно, но ты переживешь это.

— Я замужем и все еще девственница! — в сердцах крикнула я.

— Ты можешь легко решить эту проблему, но не со мной.

Я вышла из комнаты в слезах, и к этому разговору мы не возвращались. Он, конечно, винил отца в том, что у него отняли его счастье. Но и моя вина тоже в этом была, и, видимо, сейчас я тоже расплачиваюсь за чужую боль своей собственной.

Больнее всего было, когда он впервые попросил о разводе. Хотелось плюнуть ему в лицо, хлопнуть дверью и не иметь с ним ничего общего. Но Григорий Петрович оказался дальновиднее всех нас и наш брак был защищен от развода на три года. Своего рода страховка. Видимо, он предвидел, насколько его сын может быть капризным.

Я повела себя как наивная девчонка, думала, наша дружба перерастет во что-то большее, думала смогу заинтересовать его как женщина, но увы. Когда я не захотела разводиться, он стал воспринимать меня в штыки. Все мои порывы наладить наши отношения отбрасывали меня на десять шагов назад. Ничего не выходило. Он стал чаще уезжать из дома и проводить выходные в доме своей сестры.

Благо, родители не видели, что с нами происходило. На людях мы походили на счастливую семью, а на самом деле он даже не прикоснулся ко мне за все три года.

Мне двадцать семь, и я осталась с разбитым сердцем, в полном одиночестве, отвергнутой. Смогу ли я когда-нибудь впустить в свою жизнь мужчину, позволить ему прикоснуться к себе и полностью доверять? Я хотела, чтобы у меня все это было с Кириллом, но вышло все впустую.

Сегодня, выпив вина для храбрости, я сделала очередную попытку его соблазнить. Боже, я даже залезла к нему в штаны… Но я его не возбуждала совсем. Он пытался воззвать к моему разуму, но я уже была на грани, и обвинив его во всех моих несчастьях, обозвала импотентом. А он в очередной раз ушел и сил держать все это в себе у меня больше нет.

Руки дрожат, но я твердо решила что-то менять.

— Алло, мама, вы дома? — говорю, глотая слезы.

— Привет, доченька, конечно дома. Папа недавно вернулся с работы, мы поужинали, чай пьем.

— Я сейчас приеду к вам.

— Конечно, приезжай, моя хорошая. Вы с Кирюшей вместе приедете?

— Нет, я буду одна…

Теперь я всегда буду одна, мне больше не нужен такой брак. У нашей истории слишком горький привкус, и, если я и дальше буду притворяться, рискую потерять себя.

68 глава

Кирилл

Чуть больше трёх часов в дороге и меня ждут пару дней тепла и уюта в доме сестры. Я часто к ним сбегаю, особенно последний год.

За прошедший год я уже трижды заговаривал о разводе. По брачному контракту мы обязаны были прожить в браке три года. Видимо, отец был уверен, что этого хватит, чтобы наша семья стала настоящей. В принципе, все так и думали. Но Марьяна принимала эту новость в штыки и все заканчивалось скандалом.

Я подал на развод на следующей же день, как нашему браку исполнилось три года. Но Марьяна, конечно, была против, и нам дали три месяца наладить отношения. Смешно.

Мой персональный ад и начался после того, как она отказала мне в разводе в первый раз. И если раньше она скрывала свои намерения и ее попытки соблазнения были невинны, то сейчас маска спала. От друга, которой я ее считал в начале нашей совместной жизни, от женщины, чьи желания я ещё мог понять, не осталось и следа. Все ее попытки стать настоящей семьёй я пресекал на корню, и сейчас мы все чаще орем друг на друга, чем разговариваем.

Ворота я открыл своим ключом. Как-то я уже заявился среди ночи к Матвею и Пташке, перебудил их. Тогда Матвей и решил, что проще дать мне ключи.

Комната, что закрепилась за мной, была на первом этаже. Поэтому я тихо прошел в нее и лег спать. Устал зверски.

Несмотря на то, что спать лег под утро, встал я все равно довольно рано. На кухне уже слышалась возня и я пошел туда.

— И как теперь быть? — шипела Пташка на Матвея. — Глеб, кушай.

— Ну, мы же не специально, — отвечает ей Матвей. — Может, это судьба?

— А может, она решит, что мы специально, и обидится на меня.

— Милая, ну они все равно бы встретились…

— Я переживаю… Я их двоих люблю… Глеб, открывай ротик. Может, нам уйти, пока они спят?

— Кто спит? — любопытство взяло верх, и я решил узнать, о чем они тут так переживают. — Привет, боец, — здороваюсь с Глебом.

— Пивет, Киллил, — расплывается он в улыбке.

Матвей с Наташей замирают и переглядываются.

— Что? — я уже начинаю нервничать.

— Кирилл, хорошо, что ты уже проснулся. Может, съездишь в город? — предлагает Пташка.

— Зачем?

— Я напишу список, что купить.

— Ты что-то не договариваешь, — прищурив глаза, смотрю на Наташу. Она тут же бросает взгляд на Матвея, ищет поддержку. — Что происходит? — переживать начинаю и я.

А потом я ловлю Наташин взгляд, брошенный мне за спину, и оборачиваюсь.

Не может быть! Сон? Реальность? Ущипните меня! Здесь, рядом, только сделать шаг, протянуть руку. Не могу отвести глаз от той, которой грезил столько времени.

— Бэмби, — произношу на выдохе.

В ушах звенит так же, как и тогда, когда она меня бросила. Наташа что-то говорит, Глеб копошится, но я ничего не слышу. Сердце стучит как бешенное, вижу только ее. Стою как вкопанный, не могу сделать шаг. Кажется, если сдвинусь с места, то она исчезнет.

Наташа берет на руки Глеба, и они вместе с Матвеем уходят, оставляя нас с Бэмби наедине. Хочется столько всего сказать и в то же время язык будто парализовало. Ну и черт с ним, что тут скажешь? Я просто срываюсь с места, в два шага преодолеваю расстояние между нами и сжимаю ее в своих объятиях. Даже если она меня оттолкнет, я ее не отпущу, ни сейчас, ни сегодня, никогда! Она моя, я ее теперь никогда не отпущу.

— Кирилл, ты меня задушишь, — я ослабляю хватку и смотрю ей в глаза.

В них столько всего: боль, страдание и радость, все смешано. Но я точно могу различить в них живые чувства. Неужели для нее мы еще не потеряны? Это дает мне надежду. Обхватываю ее личико ладонями и без слов прижимаю ее губы к своим. Потом, все потом. Все слова можно оставить на потом, а сейчас я хочу напиться ее вкусом. Она не сразу отвечает, но отвечает. Все, что спало во мне эти годы, прорывается наружу. Меня охватывает страсть, похоть, нереальное желание.

Но я чувствую, как ее ладони упираются мне в грудную клетку, и она пытается меня оттолкнуть. Заставляю взять себя в руки. Тяжело, чертовски тяжело. Упираюсь лбом в ее лоб и, прикрыв глаза, выравниваю дыхание.

Ксюша

— Отпусти, — шепчу одними губами. Мои руки все ещё упираются в его грудь, и я слышу, как неистово стучит его сердце.

— Не могу, — так же тихо отвечает он.

Его руки сползли от плеч к моим ладоням, и теперь они накрывали мои кисти, прижатые к нему. Большими пальцами он гладил тыльные стороны моих ладоней.

— Не могу, — повторил он.

Я перевела взгляд на наши руки, а потом я увидела обручальное кольцо.

Меня словно ледяной водой окатили. Господи, о чём я думаю?! Я выдернула свои руки из его захвата. Он принадлежит другой, он женат. В глазах защипало. Дура, когда же это пройдет?!

Развернулась и попыталась скрыться в комнате. Но Кирилл не позволил, догнал в считанные секунды.

— Ксюша, милая… — он обхватил меня со спины и крепко прижал, не позволяя даже пошевелиться. — Прошу, не убегай.

— Не надо, пожалуйста. Кирилл, я не могу…

— У тебя кто-то есть? — его голос дрогнул.

— Какая разница?! У тебя ведь есть! — ревность с такой силой ударила по мне, словно с ноги и прямо в солнечное сплетение, выбив воздух из лёгких. Больно.

— Тише, тише… — зашептал Кирилл, целуя в плечо, в висок, куда дотягивался. — Нам пора поговорить. Мы слишком затянули с этим.

— Кирилл, ты женат! Пожалуйста, отпусти! — слёзы покатились по щекам. — Ты делаешь мне больно.

— Бэмби, милая! Я все ещё тебя люблю! Слышишь? И мне просто необходимо все тебе объяснить. А это…

Он поднял руку с кольцом на пальце, а потом взял и снял его, швырнув куда-то за наши спины. Оно несколько раз ударилось об пол, а потом наступила тишина, которую нарушал лишь стук наших сердец.

— Я так ждал тебя, — с нежностью проговорил Кирилл. — Так скучал… — его губы коснулись шеи.

Я, поддаваясь инстинкту, наклонила голову, подставляя ему шею, и он нарисовал на ней дорожку языком от плеча до уха, а потом прикусил мочку, вырвав из меня стон.

— Это неправильно, — пробормотала я, хватаясь за остатки разума, который уже махал мне ручкой.

Тело предавало меня, оно скучало по его рукам, губам, таким нежным, и в то же время, жадным прикосновением. Я такая слабая рядом с ним. Все мои желания подняли голову и бороться с ними было выше моих сил.

— Неправильно было терять столько лет. Жить вдали друг от друга. Верить, что это возможно. У меня не получилось. А у тебя? — он разворачивает меня к себе лицом. — У тебя получилось?

Смотрю в его обеспокоенные глаза. Они затянуты поволокой желания, но в них всё равно полно тревоги. Как в замедленной съёмке, поднимаю руку и кладу ему на щеку, провожу пальцами по колючей щетине. Прикасаюсь пальцами к губам.

— Я тоже, тоже всё ещё тебя люблю…

Кирилл словно с цепи срывается, хватает меня под попу и заносит в комнату. Целует, пожирает остервенело, жадно, до боли сжимает в своих руках. Словно дикого зверя выпустили на свободу. Его не остановил бы уже никто. Одежда исчезает в считанные минуты. Он целует, кусает, зализывает. Сминает в ладонях мою грудь, засасывает по очереди соски. Теряюсь в ощущениях… Я так скучала… Так мечтала снова быть в его руках, быть с ним, принадлежать ему. Как глупо было надеяться, что я смогу… Не смогла… Ему принадлежу и душой, и телом. И годы над этим не властны. Ничего не изменилось. Люблю его. Хочу его. Хочу принадлежать ему.

— Мне надо знать… — долетают до меня его слова.

— Что? — не понимаю, о чем он, открываю глаза. Кирилл нависает надо мной, держась на локтях. Чувствую его напряженный член, что упирается мне в промежность. И все, чего мне хочется, это ощутить его в себе. Как он может о чем-то спрашивать?

— Ты… — зажмуривается, прежде чем продолжить. — Ты была с кем-то… — каждое слово даётся ему с трудом. — Мне надо знать…

— Нет, — мотаю головой. — Нет.

Он сглатывает и словно расслабляется. А потом, глядя в глаза, говорит.

— И я был верен тебе, — и сказав это, он вошёл в меня, прикрыв глаза от удовольствия, издавая то ли стон, то ли рык. — Прости, долго не продержусь, — пробормотал он.

Его потряхивало от напряжения. Господи, неужели правда, неужели у него тоже никого не было? А как же жена? Но мои мысли очень скоро покидают голову. И все, что я могу, это чувствовать его… Его сильные толчки, его жадные ласки, его сильные пальцы, что наверняка оставят следы на моем теле. Но все это было неважно.

69 глава

Ксюша

Комната наполнена запахом секса. Неровное, тяжёлое дыхание — единственный звук, что слышится сейчас. Нет, ещё биение наших сердец. Шевелиться не хочется, разрушать это мгновение не хочется.

Как часто мне снились подобные сны! Мы вместе, я просыпаюсь рядом и любуюсь спящим Кириллом… А потом он просыпается и улыбается, говорит, что любит, а потом доказывает это на деле… Я просыпалась со срывающимся на бег сердцем и идиотской улыбкой. Правда, она быстро исчезала, когда я понимала, что это очередной сон. Просто сон. Вот и сегодня, спустившись вниз и застав на кухне Кирилла, я не сразу поверила своим глазам. Даже больно ущипнула себя. Но он по-прежнему стоял там и даже обернулся. И только тогда я поняла, как скучала, как сильно люблю. Что ни годы, ни расстояние ничего не изменили. Он во мне — в сердце, в душе, в голове. Им пропитана каждая клеточка моего тела. От этого не избавиться.

Я его, а он мой. Все ещё мой. И то, что сейчас произошло — тому прямое доказательство. А когда дыхание восстановилось, все ещё прижимая меня к себе, Кирилл заговорил:

— Когда тебя не было, я не знал, что чувствовать и как думать. Чего хотеть и что ненавидеть. Будто герой еще ненаписанной истории, меня будто и не было вовсе. Я жил в каком-то вакууме без надежды на будущее, но все-таки верил, что когда-нибудь ты вернешься и будешь моей. Некоторые истории написаны на песке, а некоторые выбиты на камне, их ничто не способно разрушить. Я теперь никуда тебя не отпущу, — он прижимает меня к себе еще крепче и целует в макушку. Мне хочется, чтобы этот миг не заканчивался никогда.

— И не отпускай, — шепчу я. Не знаю, что добавить. Я сейчас так счастлива, что мне хочется просто наслаждаться этим моментом, его теплом и запахом, больше всего я скучала по нему. — Что с нами будет дальше? — все-таки реальность неизбежна и нужно как-то в ней уживаться.

— Все будет, как мы того захотим, Бэмби. Теперь нас никто не сможет остановить.

— Но ведь ты женат! — сглатываю противный ком, что подступает к горлу.

— Это был фиктивный брак, моя хорошая, для отвода глаз моего папаши, — Кирилл гладит меня по волосам, успокаивает, словно чувствуя, что я готова разреветься. — Я хотел развестись через год, думал, он успокоится. Но он в брачном контракте прописал этот пункт, наложил вето на наш развод на три года. Я, когда подписывал его, даже толком не прочел, был уверен, что там прописаны исключительно пункты, касающиеся защиты его имущества и фирмы. С тех пор прошло больше трех лет, никто не сможет заставить меня передумать развестись.

— Даже жена?

— Она мне не жена. Мы никогда не делили постель и даже комнату. Жили каждый своей жизнью. Я, наверное, был глуп, когда все это затеял. Думал, что если женюсь, то отец успокоится. Что я смогу развестись и вернуть тебя. Но я его снова недооценил, настолько гнилым он оказался.

— Не кори себя, это был ценный урок, а не пожизненный приговор. Теперь все будет так, как мы захотим.

— Обязательно будет, — он снова целует меня куда-то в макушку. — Мало того, заявление уже подано, но как всегда нам дали время подумать. Нужно подождать совсем чуть-чуть.

Эта новость приятно греет душу и вызывает улыбку. Странно, я не испытываю ни зла, ни обиды. Только счастье, какое-то всепоглощающее счастье.

— Ты из-за него уехала? — прерывает наше молчание Кирилл. — Чем он тогда тебя шантажировал? Я ведь не поверил ни единому твоему слову тогда в кафе, когда ты меня бросила, — он сменил положение и теперь мы смотрели друг другу в глаза.

— Он натравил проверку на папины магазины, мне было очень страшно. Он сказал, что только от меня зависит как пройдет проверка. Останется ли у него бизнес, или его всего лишат… Я сначала не поверила, но знаешь, он был убедительным… — призналась я, а потом снова уткнулась ему в грудь. — Прости, что я предала нас. Тогда мне казалось, мы все переживем, но когда дело коснулось моих родных… Я сдалась, не смогла бороться… за нас. Видеть, как мое счастье причиняет родителям боль и грозит опасностью, было просто невыносимо. А папа, он ведь с нуля, все сам… И лишить его дела всей жизни… Я не могла. Понимаешь?

— Моя девочка, не смей никогда себя винить в этом! Ты ни в чем не виновата, слышишь меня? — он говорит и прижимает меня сильнее к себе. Но как бы сильно он не прижимал, мне все кажется недостаточным. Я слышу, как лихорадочно бьется его сердце, и этот стук — самое лучшее, что я слышала! Он моя колыбельная.

— И я тебя люблю! Больше жизни! — возвращаю нас в тот злополучный вечер, когда он сказал мне эти слова. Хочу все исправить, переписать историю. Пусть она начнется сейчас. Слышу, как он улыбается. Он тоже помнит.

— И я тебя люблю больше жизни! Без тебя она не имеет никакого смысла, лишена всяких красок.

— Будто этот отрезок без тебя я прожила в скобках, будто и не жила вовсе, — признания сами рвутся наружу.

— Пусть это было больно, я не хочу ничего забывать. Все, что было в скобках, тоже часть нашей истории. Я не терял веру в нас, даже когда свет в душе погас. Я хранил тебе верность, даже когда это было лишено всякого смысла. Просто я тебе принадлежал, даже когда нас разделяли тысячи километров.

— Мне кажется, я не заслужила такой любви, слишком много боли тебе причинила.

— Бэмби, мы оба постарались. Сначала я причинил боль тебе, потом ты… У боли длинные корни, и если не простить себя, они разрастутся и заполнят все.

— А ты меня простил? — поднимаю голову, смотрю на него и боюсь услышать ответ.

— За что тебя прощать? Ты ни в чем не виновата, запомни это, Бэмби.

Покидать комнату не хотелось. Здесь мы вдвоем, а там мир, в котором есть его, пусть и фиктивная, но все-таки жена, его отец. И для начала, там Наташа и Матвей. Осудить нас — они не осудят. Но, Боже, сейчас утро и мы у них дома. И я совсем не помню, а тихо ли я себя вела. Краска прилила к лицу. Кирилл, заметив перемену в моем состоянии, напрягся.

— Ты чего? Жалеешь?

— Нет, что ты, — постаралась его успокоить. — Просто, там же Наташа и Матвей и Глеб… А мы… Я не очень громко себя вела? — с надеждой глянула на парня. Кирилл усмехнулся.

— Ты так стонала, что у меня до сих пор в ушах… — договорить не даю, ударяю его ладошкой в грудь.

— Дурак, я же серьезно спрашиваю. Тебе разве не стыдно?

— Нет, я счастлив! А им пусть будет завидно! — не переставая улыбаться, ответил Кирилл.

— Сумасшедший, — не сдержала и я улыбку.

— Всё по твоей вине.

— Тогда, может, мне стоит снова уехать? — я приподняла бровь и прикусила щеку, чтобы не рассмеяться. Лицо любимого тут же стало серьезным, а тон строгим.

— Я тебе уеду! И не пытайся. Теперь ты и из города выехать не сможешь, — Кирилл так шустро подхватил меня, и вот я уже сижу на нем сверху.

— И что же мне помешает? — упираюсь ладошками ему в плечи и прохожусь промежностью по его животу, а когда спускаюсь к паху, то чувствую, как в ягодицы упирается уже окаменевший член.

— Я помешаю, детка, — хрипит Кирилл. Его зрачки затопили своей чернотой радужку, а руки смяли мои бедра. — Никуда не отпущу. Из спальни не выпущу… Даже не надейся вновь избавиться от меня.

— Могу сказать то же самое, — и тянусь к его губам.

Целую сама, сплетаю наши языки, прижимаюсь к его груди, трусь твёрдыми сосками. Кирилл, приподняв мои бедра, насаживает на себя, соединяет нас. И всё, снова весь мир исчезает, снова остаёмся только мы. Сумасшествие какое-то, но мне нравится. Всё в нём, с ним нравится.

70 глава

Ксюша

Из комнаты мы все же вышли. Правда, сначала в душ. Но и там пришлось задержаться. Дорвавшись друг до друга, мы просто не могли остановиться. А когда голодные как волки спустились в поисках пищи, застали на кухне Наташу. Она готовила обед.

— Вы всё-таки решили порадовать нас своим присутствием или тем, что наконец натра**лись и можно вернуть Глеба домой? — с издёвкой, но без злобы, спросила подруга.

Мои щеки залил румянец, но Кирилл остался совершенно спокоен.

— А ты что, за нас не рада? — отодвигая мне стул, уточнил у Пташки.

— Рада, братишка, рада, — Наташа улыбалась и хитро на нас поглядывала.

— Тогда покорми нас, — Кирилл тоже садится за стол.

— У нас самообслуживание, — фыркнула Наташа.

— Ну что, братцы кролики, утолили голод? — на кухню зашёл Матвей с уснувшим на руках Глебом.

— Завидуй молча, — усмехнулся Кирилл, а я снова засмущалась.

После обеда Кирилл предложил отвести меня домой.

— Кирилл, ты забыл, где я жила? — заметила я, когда он проехал мимо моего дома.

— Нет, Бэмби, мы едем к нам домой, — и он завернул к своему дому.

Мы поднялись на девятый этаж. Моё сердце от волнения и нахлынувших воспоминаний трепетало перепуганной птичкой.

— Ты кое-что забыла, — говорит Кирилл, открывая дверь.

С непониманием смотрю на него. Моих вещей у него не было, ну, разве что, зубная щётка. Он улыбается и пропускает меня вперёд. В глаза сразу бросается ровный слой пыли и какое-то запустение, а ещё воздух. Так и хочется открыть форточки и запустить кислород.

— Ты давно здесь не был, — говорю тихо.

— Три года, — отвечает Кирилл.

Оборачиваюсь и смотрю на парня. Он прижимается плечом к стене и наблюдает за мной. Я и не заметила, что прошла немного вглубь, чтобы осмотреться.

— Три года, — не веря, повторяю за ним. — Почему?

— Это была наша квартира. И быть здесь без тебя… — он не договаривает, но в этом нет необходимости, и так все понятно. Мне понятно, ведь мне тоже больно было вспоминать. А жить здесь, где каждый уголок несёт воспоминание, я бы тоже не смогла.

Я снова осматриваюсь по сторонам. Кирилл подходит со спины и берет одной рукой мою руку, поворачивает ладошкой вверх, а второй рукой вкладывает туда ключи.

— Вот, ты забыла, — говорит он и сжимает на ключах мои пальцы.

В носу начинает щекотать, а в глазах щипать. Задираю подбородок. Какое-то непонятное действие, ведь от этого слёзы все равно не задержатся в глазах, но я все же пытаюсь это сделать.

— Будешь жить со мной? — спрашивает Кирилл и целует в изгиб шеи.

И мне хочется крикнуть "да!", но я задаю другой вопрос.

— А твой отец? Что будет, если он узнает про нас?

— Узнает, а, может, уже знает. Но это уже неважно. Он получил от меня то, что хотел. Его вложения оправдались. И ему больше нечего мне предъявить… Не хочу о нем говорить. Хочу говорить о нас. Я вызову клининговую службу сегодня. И буду ждать тебя вечером. Придёшь?

Разворачиваюсь в его руках и обнимаю за шею.

— Приду, — обещаю ему.

Он провожает меня до подъезда. Мы снова целуемся как подростки, не в состоянии расстаться даже на несколько часов. В квартиру я захожу до безобразия счастливая, и это, конечно, замечает мама. Она начинает улыбаться, прислонившись к дверному откосу, а потом я замечаю, как ее глаза начинают блестеть.

— Мамуль, ты чего?

— Ты такая счастливая, — говорит мама и всхлипывает. — Я так рада видеть тебя такой…

— Мам, — подхожу и обнимаю. Чувствую, что и сама вот-вот разревусь. — Не плачь, а то и я заплачу…

— От счастья можно, — говорит она и стирает со щек слёзы. — Расскажешь, кому быть благодарной?

Прикусываю губу, не знаю, стоит ли рассказывать… Но потом вспоминаю, что обещала вечером прийти к Кириллу, а значит, маме рассказать все равно придется.

— Мам, — мнусь, смущаюсь, не знаю, как она отреагирует. — Я у Наташи Кирилла встретила, — лицо мамы сразу становится серьезным. — Он… Мам, я всё ещё люблю его. И он любит… До сих пор любит…

— Милая, но он ведь женат.

— Заявление на развод уже подано. Ещё два месяца, даже уже меньше, и он будет свободен.

— Ох, Ксюша, — мама вздыхает, а потом притягивает к себе и крепко обнимает. — Мой глупый ребенок, так старалась убежать, а приехала и в ту же воду полезла…

— В этот раз все будет по-другому, — обещаю маме. — И, мам, я к нему переезжаю.

— Когда? — встревожено.

— Сегодня.

— А подождать нельзя?

— Мам, я жду уже восемь лет. Я хочу быть с ним.

Мама снова вздыхает, но не спорит и не отговаривает. Гладит по голове, заглядывает в глаза.

— Я люблю тебя, милая, — говорит мама, — И твоё счастье для меня самое важное. Ты себе представить не можешь, как моё сердце разрывалось, когда я видела тебя потухшей, несчастной, словно неживой. Ходишь, что-то делаешь, а взгляд пустой. И раз разжечь в тебе жизнь может только он, ну что ж, придется это принять.

— Спасибо, мамуль, — и вот теперь слёз сдержать не получается.

— Ты у меня самая лучшая.

Пока Кирилл решает вопрос с пригодностью квартиры для жизни, я собираю вещи. Пока немного, самое необходимое. Потом готовлю вместе с мамой ужин. И к тому времени, когда квартира Кирилла готова, я пакую мясо по-французски и салат из свежих овощей по контейнерам и спешу к любимому. Он встречает меня у моего подъезда, забирает небольшой чемодан, и взявшись за руки, мы идём к его дому.

Квартира встречает блеском и свежим запахом чистоты. Я спешу на кухню, чтобы накрыть стол к ужину, а Кирилл относит мой чемодан в спальню. В нашу спальню. От этой мысли начинаю улыбаться. Я вообще за сегодня столько улыбаюсь, что у меня уже щеки начинают болеть.

Просто не верится, что ещё вчера вечером, а точнее, сегодня ночью, я даже не подозревала, что уже к вечеру буду так счастлива, буду рядом с Кириллом в НАШЕЙ квартире.

Утром приходится расстаться. Кирилл должен поехать и забрать свои вещи. А также решить вопрос с работой. Он возглавлял филиал их фирмы в другом городе. В городе, где у него живёт жена. Не хочу об этом думать. Ведь за день он не справится. Если бы дело было только в вещах, к вечеру он был бы уже рядом. Но работа… Так просто это вопрос не решится, хоть он и обещал сделать все в максимально короткие сроки. Даже звал меня с собой. Так же, как и я, не хотел расставаться. Но я ему доверяла и мешать не хотела. Я решила подождать его здесь, а заодно добавить в его холостяцкую квартиру немного женского уюта.

Дни пролетали в хлопотах: новое постельное белье, скатерти и полотенца. Цветы в горшках, яркие подушки на диван и красивые хрустальные бокалы… Все те мелочи, которые создавали уют. И конечно, ежедневно мы с Кириллом созванивались и писали друг другу сообщения.

Звонок в дверь в четверг после обеда скорее удивил, чем встревожил. Я собиралась испечь пирог и как раз замешивала тесто. Вытерев руки об фартук, я поспешила открыть дверь.

71 глава

Кирилл

Первым делом я заехал в офис к отцу. Пришлось немного подождать, так как он был на совещании. Но мне уже ничто не могло испортить настроение. И к действиям подгоняла лишь одна мысль, что Ксюша ждёт меня дома. А значит, мне жизненно необходимо решить все вопросы как можно скорее.

— Что ты тут делаешь? — вместо приветствия спросил отец.

— А тебе ещё не доложили?

— Что конкретно?

— Я подал на развод, — перехожу сразу к делу. — А это значит, что я возвращаюсь сюда, в свою квартиру.

— Ты действительно хочешь лишиться должности? Здесь я тебе ничего такого не предложу.

— Мне все равно. Я просто решил поставить тебя в известность. Я сегодня еду туда, чтобы передать дела и собрать вещи. Вопрос уже решен.

— Дурак, и чего тебе не неймется? Жена красавица, ты там главный…

— Не меряй всех по себе, у меня в жизни другие приоритеты. Мама, кстати, тоже красивая, но это не помешало тебе ходить налево.

— Так и тебе никто не мешает. Ходи.

Ничего не отвечаю, только сверлю его ненавидящим взглядом.

— На свое место предлагаю Муравьева. Или у тебя есть другие варианты? — перехожу снова к делу.

— Муравьев меня устраивает. Но ты уверен, что хочешь этого развода?

— Я уверен, что не хотел этой свадьбы. Так что сомнений получить развод у меня нет.

— Все дело в той девчонке? Как там её…

— Я выполнил твое желание. Больше я ничего тебе не должен.

— Как минимум, жизнь, — говорит отец, а мне хочется плюнуть ему в лицо. — Ладно, я подумаю, куда тебя поставить, — переключается на экран компьютера, давая понять, что я могу быть свободен.

Я с удовольствием покидаю его кабинет.

Сначала еду в офис. Вызвав к себе Валентина Андреевича, сообщаю ему новость, что собираюсь уйти и мою должность займет он. С этим мужчиной, который старше меня лет на пять, мы были отличной командой. Ответственный, исполнительный, и главное — он любит то, чем занимается. Оставить филиал в его руках не страшно.

— Даже не знаю, что сказать, — Валентин растирает шею. — Не ожидал, но, блин, приятно. — улыбнулся он. — А Вы куда?

— Я домой возвращаюсь.

— Как Ваша жена согласилась на переезд? Она ведь живёт своей работой.

— Мы разводимся.

— Жаль, вы красивая пара.

— Не стоит, — говорю своему заму. — Куда важнее, счастливая ли мы пара. Мы несчастливая, и дать свободу друг другу — это лучшее, что мы можем сделать. Не всем так везёт, Валентин, как тебе с твоей Катей.

— Согласен, — стоит упомянуть жену, как он расплывается в улыбке.

— Кстати, когда пополнение?

— Да вот, можно сказать, на чемоданах сидим. Уже тридцать девятая неделя.

— Ясно, — не могу сдержать улыбку, видя счастливое лицо будущего папаши.

И вдруг ловлю себя на мысли, что я тоже хочу ребенка. Хочу, чтобы Бэмби родила мне сына и дочку. И от этой мысли за грудиной появляется жар. Он расползается теплом по всему телу, словно жизнью наполняет.

После работы еду на квартиру, чтобы собрать вещи. И пока буду находиться здесь, решил, что поживу в гостинице. Марьяна была уже дома и вышла мне навстречу.

— Привет, — тихо здоровается она.

— Привет, — отвечаю и сразу иду к себе.

Достаю спортивную сумку и собираю самое необходимое.

— Ты куда-то собираешься? — слышу Марьяну и поднимаю голову. Она стоит в дверях моей спальни, обнимая себя за плечи.

— Да, поживу в гостинице, пока передаю дела, — отвечаю и возвращаюсь к сбору вещей.

Мой телефон оповещает о входящем. Смотрю, Ксюша прислала фото. Она купила шесть ярких подушек на диван в гостиной и решила похвастаться. Не сдержал улыбки. Так приятно, что она приняла моё предложение и теперь обустраивает уже нашу квартиру.

— Она вернулась? — охрипшим голосом спрашивает Марьяна.

Марьяна

Я вздрагиваю от звука поворачивающегося ключа в замочной скважине. Это он. Я узнаю его по шагам и тому, как он бросает ключи на комод в прихожей, вместо того, чтобы повесить их в ключницу. Я начала переодеваться, потому набрасываю на себя халат, безумно хочу его увидеть.

— Привет, — выходит тихо. Не только глупое сердце, но и голос меня предает.

— Привет, — отвечает и сразу идет к себе.

Он достает спортивную сумку и начинает собирать в нее вещи.

— Ты куда-то собираешься? — спрашиваю его, и он поднимает голову. Боже, неужели это конец? А я как идиотка надеялась, что у нас все получится. Несмотря ни на что, я глупо верила в это.

— Да, поживу в гостинице, пока передаю дела, — отвечает и возвращается к сбору вещей.

Но отвлекается, когда его телефон оживает. Он начинает улыбаться, не по-обычному вымученно и фальшиво, а по-настоящему, как тогда, когда я с ним познакомилась. Неужели… нет, не хочу даже думать об этом. А вдруг все же правда? Все же решаюсь задать вопрос, ответ на который боюсь услышать.

— Она вернулась? — и снова голос дрожит. Господи, как же больно любить!

— Да, вернулась. И мы, кстати напоминаю, с тобой разводимся. Давно пора было закончить с этим цирком, — он вынимает из кармана обручальное кольцо и кладет его на комод.

— Как же в твоем мире все просто… — слезы застревают в горле, но я не собираюсь ему их показывать.

— И в твоем мире тоже будет просто, когда в нем будет правильный человек, — он пожимает плечами. В его движениях и мимике столько легкости, сейчас он похож на того Кирилла, с которым я познакомилась. — Как ты поняла, что Ксюша вернулась? — словно между прочим спрашивает он.

— Сейчас ты похож на себя прежнего, улыбаешься и светишься… А я… Я три года прожила в браке с твоей тенью. У тебя даже голос был всегда надломленный.

— Прости, но ты знала, на что идешь. Я ясно дал понять, что этот брак — лишь способ избавиться от отца, а точнее, защитить Ксю от него. Марьяна, желаю тебе тоже встретить когда-нибудь своего мужчину и быть такой же счастливой. И выйти замуж не ради благополучия компании, а ради своего собственного. Ты этого заслуживаешь. А меня отпусти, нам никогда не было суждено быть счастливыми вместе.

— Ты можешь оставаться здесь, не стоит ехать в гостиницу.

— Не стоит… — но я его перебиваю.

— Я могу пожить у родителей, пока ты решаешь свои дела.

— Ну, если тебе не сложно, это было бы замечательно.

— Хорошо, я уеду завтра утром, — как глупо надеяться, что он скажет, что это не обязательно. Но он меня не останавливает.

— Тогда я переночую сегодня в гостинице.

Я спешу покинуть его комнату. Знаю, что если пробуду здесь ещё немного, если скажу хоть слово, слезы польются из глаз ручьем. Поэтому сбегаю в свою спальню и там даю волю эмоциям. Через какое-то время слышу, как захлопнулась дверь. Этот звук еще долго будет меня преследовать, как гонг, оповещающий о завершении самой болезненной главы моей жизни. Он не захотел провести даже одну ночь в одной квартире со мной.

Больно, очень больно. Я действительно переехала на время к родителям. И когда мама узнала, что мы разводимся, всплеснула руками.

— И что? Ты не собираешься бороться за свою любовь? Просто так отдашь своего мужа другой? Ты ведь не такая, Марьяна. Ты всегда добивалась своего! Ты красивая, сильная и умная! Нельзя сдаваться…

Эти слова все крутились в моей голове, и я не выдержала. В четверг вместо того, чтобы ехать на обед, я поехала, чтобы увидеть свою соперницу. О том, что она переехала в квартиру к Кириллу, я узнала от него же. Наверное, он хотел подчеркнуть этим силу своих намерений, но тем самым дал мне подсказку, где ее искать.

И вот я стою у двери и, прикусив губу, думаю, а правильно ли я поступаю. "Надо бороться за свое счастье" — всплывает мамино наставление, и я жму на кнопку звонка.

72 глава

Ксюша

Я узнала ее сразу. И первым желанием было захлопнуть дверь перед ее носом. Но я почему-то стояла и смотрела. Она тоже молчала, сверлила меня взглядом, наверное, хотела испепелить.

— Я могу пройти? — наконец-то нарушила она молчание.

— Зачем?

— Ты считаешь, нам не о чем поговорить? — она вздернула подбородок. Хотела казаться сильной, но руки, которые перебирали ремешок сумки, выдавали ее волнение.

Я втянула носом воздух, сделав глубокий вдох, прежде чем сделать шаг назад. В конце концов, что она мне сделает? За себя я постоять смогу, а угрожать и шантажировать не позволю. Жена Кирилла прошла в квартиру, и я закрыла дверь. Приглашать пройти дальше не стала.

— Говори, что хотела?

— Не пригласишь? — она махнула в сторону гостиной.

— Нет. Извини…

— Марьяна, — подсказывает она.

— Я не буду строить из себя гостеприимную хозяйку. Тем более, что ты нежеланный гость в моем доме, — она кривится от этого уточнения. Наверняка знает, что квартира принадлежит Кириллу. — Говори, что хотела и уходи.

— Я люблю его, — говорит Марьяна, а в глазах начинают собираться слезы. — Я люблю Кирилла и прошу тебя его оставить. Ты молодая совсем. Ты ещё найдешь себе другого. Но не отбирай у меня мужа, — не ожидала. Ждала угроз, оскорблений, но не того, что она будет меня просить.

— Я тоже его люблю, и, наверное, мне было бы тебя жалко, не знай я, как вы жили.

— Мы хорошо жили! — выкрикивает она.

— В разных комнатах. Ты реально считаешь, что это нормально? — даю ей понять, что знаю об их семейных отношениях.

— Ты ничего не знаешь…

— Я знаю достаточно, — перебиваю. — И то, что вас разведут уже совсем скоро, тоже. Кирилл ушёл бы все равно. Мое возвращение и наша встреча просто совпали.

— Я смогла бы его убедить… Он не развелся бы со мной.

— Может, хватит себя обманывать?! — повышаю голос.

По щекам Марьяны текут слёзы. А в глазах полыхала ненависть.

— Я разлучила вас однажды, смогу сделать это снова, — прошипела она.

— Интересно, а Кирилл знает, что ты в этом участвовала? — на удивление спокойно спрашиваю я, хотя сердце просто с ума сходит.

— Простит ли он, когда узнает? И ты знаешь, что — нет. А он узнает, если ты попытаешься нас разлучить.

— Пожалуйста, — меняет она тактику. — Ксюша, прошу тебя, исчезни. Сколько ты хочешь? Я заплачу сколько скажешь, но оставь его мне.

— Я дала тебе три года. Больше не дам ни дня.

— Ты разрушаешь семью…

— Хватит! Ты зря пришла! Уходи, — не могу больше это слушать, открываю дверь и жду, когда она выйдет. Она медлит.

В это время открываются двери лифта и из него с огромным чемоданом выходит Кирилл. Он мгновенно напрягается, заметив нас.

— Привет, — он подходит ближе и целует в висок. А потом переводит взгляд на Марьяну. — Ты что здесь делаешь?

— Я пытаюсь спасти нашу семью, — она начинает плакать с новой силой. — Кирилл, пожалуйста, я ведь люблю тебя. Не оставляй меня, я прошу. Пожалуйста.

— Прекрати, — раздражается он. — Не нужно устраивать спектакль. Ты прекрасно знала о том, что я люблю Ксю. Ты знала условия нашего брака…

— Но тогда я не знала, что полюблю…

— Марьяна, просто уйди. Этот разговор не имеет смысла. Он ничего не изменит.

— Ненавижу! Как же я тебя ненавижу! — повернувшись ко мне, прошипела она.

— Мне все равно, — говорю ей.

Не знаю, может, она надеялась на скандал, может, ещё на что-то… Но мы с Кириллом просто молча ждали, когда она уйдет. И она ушла, а я закрыла за ней дверь.

— Ну привет, — обняла Кирилла. — Ты почему не предупредил?

— Хотел сделать сюрприз, — он притянул меня к себе и поцеловал. — Что она хотела?

— Хотела мне заплатить, чтобы я исчезла, — с усмешкой говорю я.

— Да? И сколько предлагала? — тоже с улыбкой спросил Кирилл, не выпуская меня из своих рук.

— У нее не хватило бы денег.

— Я так дорог?

— Ты самый дорогой, — дарю ему лёгкий поцелуй.

— Я тебя люблю.

— И я тебя. Ты уже насовсем?

— Ну, если и придется ещё раз съездить, то я вернусь в тот же день. В конце августа Кирилл получил развод. И мы отмечали это событие в гостях у Наташи и Матвея. А ещё через неделю Кирилл на ужине с моими родителями сделал мне предложение. И я, конечно же, сказала "да"!

Как ни странно, но в этот раз отец Кирилла не ставил нам палки в колеса. Может, потому что в его личной жизни начались проблемы… Может, ещё по какой причине. Но как говорил Кирилл, он сам не свой последнее время.

Новый год мы встречали только вдвоем. Хоть нас и звали мои родители в гости, и Наташа звала к себе. Но мы решили, что первый совместный Новый год должен быть только наш.

— Милая, я так и не услышал от тебя дату? — в который раз после сделанного предложения заговорил о свадьбе Кирилл.

Нет, я не была против, но я всегда мечтала о свадьбе весной, поэтому и в этот раз ответила.

— Не раньше весны.

— Бэмби, я хочу конкретную дату, — настаивал Кирилл.

А я не знала, что сказать. Я бы хотела в мае, но в мае он женился на другой… Глупость, наверное, но мне это совпадение не нравилось. А в апреле ещё холодно и природа не такая красивая…

Кирилл в конечном итоге все решил сам. Мы расписались первого марта. Он пригласил пообедать, а привез в ЗАГС.

— Я больше не могу ждать, и весна уже пришла, — объявил он.

Вот так я вышла замуж не в белом платье, а в джинсах и розовом свитере.

В начале июня мы обвенчались. Тогда и было устроено торжество, а на мне было роскошное белое платье. Со стороны Кирилла были только Наташа с Матвеем. Его отца мы не приглашали (хотя он и знал о свадьбе), а мама, хоть и получила приглашение, не пришла. Было заметно, что это его огорчило. И чтобы сделать его немного счастливее, мне пришлось рассказать ему свой маленький секрет.

— Давай прогуляемся, здесь жарко, — прошу его и мы выходим из зала ресторана на большую, украшенную цветами, веранду.

Людей здесь немного, но я все равно выбираю уголок подальше. Кирилл обнимает меня со спины, и мы слегка раскачиваемся под музыку, что доносится из зала.

— Ты расстроился, что мама не пришла?

— Удивительно, но да. Вроде не маленький, а в чудо верю. И маму мне подавай, — с грустью говорит он.

— Это хорошо, что в чудо веришь, — улыбаюсь я. — Ведь оно уже случилось, — я разворачиваюсь, хочу видеть его глаза, когда сообщу новость. — Кирюша, я беременна.

Секундная заминка, осознание сказанного мной, а потом он подхватывает меня и начинает кружить. А я и смеюсь, и плачу, и пищу как ненормальная.

ЭПИЛОГ

Кирилл

Когда ты счастлив, время летит стремительно. Обретя настоящую семью с Ксюшей, я словно начал жить. Мир казался ярким, все проблемы — ерундой, а я просто супергерой, способный все решить. Потому что я знал, каково это без нее, и повторения ситуации допустить не мог.

У отца начались проблемы со здоровьем, а именно с его мужской силой. Я узнал случайно, зато это объясняло его нервное состояние, а также почему он больше не лез ко мне. Ему было просто не до меня. Его любимая Камилла, видимо от недотра**, стала устраивать ему веселую жизнь. И даже количество денег, что он тратил на эту суку, не спасало ситуацию. Я занял место его зама, так как ему пришлось улететь на лечение, нашим врачам он не доверял. Но, похоже, и заграничные не сильно справились.

Ксю приняла мое предложение, но не спешила со свадьбой, и тогда я в первый же день весны отвёз ее в ЗАГС. Отметить сие событие с родственниками решили после венчания летом. Отец не пришел. Прямо он не говорил, но таким образом показал, что моим выбором не доволен. Не очень-то и хотелось, поэтому мы его специально и не приглашали. А вот маму я приглашал. Лично поехал к ней.

Пока я жил в другом городе, я редко бывал у нее, иногда звонил, а вернувшись, стал заезжать хотя бы раз в месяц. Она по-прежнему пила. Ее утро начиналось с бокала вина вместо чашки кофе. Она теряла свою красоту, и молоденькие мальчики уже не клевали на неё, и даже на ее деньги. Которых тоже стало меньше. Я отдал ей пригласительный, она повертела его в руках.

— Я, наверное, не приду, — сказала она и бросила на стол конверт с открыткой.

— Почему?

— А что мне там делать?

— За меня порадоваться, например, — становилось обидно и я начинал злиться.

— Я рада. Тебе хорошо? Я рада. Но не пойду. Они все будут тыкать в меня пальцем и осуждать… Нет, нет. Я не позволю им…

Она говорила ещё что-то, перепрыгивала с одной темы на другую, а я в который раз обещал себе больше сюда не приходить.

Новость о беременности Ксю была главным подарком для меня. Не думал, что можно испытать столько счастья, как в тот момент. Но оказывается, можно. В начале февраля моя Бэмби подарила мне дочку. И в тот момент, когда я взял ее впервые на руки, я снова был поражен, как много счастья помещается во мне.

Через четыре года Ксюша снова забеременела. И если Полина получилась, можно сказать, случайно, то эту беременность Ксю планировала. А точнее, она заявила:

— Я хочу ещё одного ребенка!

Ну а кто я такой, чтобы сопротивляться любимой женщине? Через какое-то время мы узнали, что и Наташа беременна. Вот так и получилось, что и жена, и моя сестра теперь вместе ходят в ожидании малышей. Только у Наташи срок больше где-то на месяц.

Три года назад я стал во главе фирмы отца. После того, как его Камилла убежала с молодым любовником, очистив при этом сейф дома и сняв со своего счета немалую сумму, он ушёл в запой. Чем спровоцировал проблемы со здоровьем. Полгода назад отец умер. Где наша мама и что с ней, мы не знаем. Несколько лет назад она уехала и больше мы о ней ничего не слышали. Что касается Марьяны, я продал им нашу часть бизнеса ради которой отец затеял этот брак, и с тех по мы больше ни разу не контактировали.

Дом отца я выставил на продажу. Ни я, ни Наташа не хотим там жить. Мы с Ксю по-прежнему живём в моей квартире, пока нам хватает там места. Удобно и то, что родители Ксю рядом и им всегда можно подкинуть Полю, чтобы побыть вдвоем.

Сегодня я спешил домой пораньше, последние дни Ксю чувствовала себя не очень, и я хотел быть рядом.

Стоило войти в дом, как заподозрил неладное. Ксю не вышла меня встречать. Я обнаружил ее в спальне, она лежала на кровати и держалась за живот.

— Милая, что? — подлетел к ней и присел на корточки.

— Не знаю, думала, просто тонус. Попросила маму забрать Полю, а сама хотела полежать. Но живот не проходит. И мне кажется, болит ещё сильнее.

Не раздумывая, поднимаю Ксю на руки и несу на выход, чтобы отвезти в больницу. Так быть не должно. У нас ещё есть пять недель, ну, минимум три…

— Поставь, — командует Ксю. — Я сама могу. Ты лучше сумку возьми. Сумка, подготовленная к поездке в роддом, собранная пару дней назад, стояла в нашей спальне.

В больнице Ксю сразу забирают на каталку и уже по телефону кому-то командуют заправлять капельницу… А я набираю Наташу. Мне нужна сейчас поддержка, а то я тут свихнусь.

— Я не рожаю, — вместо приветствия говорит она.

— Рад слышать, — мне сейчас не до шуток. — А вот Ксюша рожает.

— Как? Рано ведь ещё, — тут же голос сестры меняется.

— Не знаю, я весь на нервах! Приедете?

— Конечно, уже едем.

Я мерил шагами коридор, когда приехала Наташа с Матвеем.

— Есть новости? — подойдя, спросила она.

— Пока пытаются сохранить, больше ничего не говорят. Я тут скоро с ума сойду.

— Не нервничай. Ольга Валерьевна очень хороший доктор. Все будет хорошо.

Через три часа нам сообщили, что остановить схватки удалось, и Ксюша и ребенок в порядке, но им придётся остаться в стационаре. Мне разрешили пройти в палату.

— Привет, — Ксю устало улыбнулась.

— Девочки мои, не пугайте меня так, — я присел на стул рядом с кроватью.

— Меня не отпускают домой, — Ксю надула губки и тяжело вздохнула.

— Ты же понимаешь, что так будет спокойней.

— Конечно, но ты сам прекрасно знаешь, как тяжело мне сидеть на месте. А тут вообще строгий постельный режим.

Я улыбался как идиот, слушая ее ворчание.

Через два дня Наташа родила девочку. А через три недели вторую дочку родила и Ксюша. Полина за командовала, что сестричку должны звать София. Теперь у меня в доме три любимых женщины, способных вить из меня веревки. Но я не жалуюсь, я счастлив.

Два года спустя

Ксюша

Когда Кирилл узнал, что я снова беременна, мы купили дом. Недавно в нем закончился ремонт, а завтра мы переезжаем окончательно.

Я смотрю в приоткрытую дверь и не могу перестать любоваться своим мужем. Он укладывает девочек и читает им перед сном сказку. Ещё немного постояв, я иду на кухню, чтобы заварить себе чай.

— Уснули, — шепчет мне Кирилл, обнимая со спины, пока я, глядя в окно, пью горячий напиток.

Он накрывает мой живот руками, и я сразу слышу толчок.

— Не терпится? — с улыбкой спрашивает Кирилл, поглаживая выпирающую пятку (ну я так думаю, что это пятка).

— Мне, если честно, самой уже не терпится, — признаюсь я.

Срок у меня уже тридцать семь недель, и мы ждём пополнения уже совсем скоро. Малышка снова толкается в ладонь Кирилла, она почему-то всегда так делает. Да, у нас опять будет дочка. Девчонки даже имя ей дали — Анечка.