Я всё решу сама!

6

Бэрк отпрянул и занес руку для ответного удара, готовый стереть в порошок пьяного Блейна Тернера. Лицо Кэти-Линн исказилось от страха, она вонзила ногти в ладони, приказав себе не дрожать. Однако Мартин не успел выполнить свою угрозу. Удар, заготовленный для него, не достиг цели: рука Тернера рассекла воздух, а он сам, потеряв равновесие, рухнул наземь как подкошенный.

— Не бейте его! — завопила вдруг неизвестно откуда появившаяся Деллия Рашмор, и захныкала, опускаясь рядом со своим женихом. — Он пьян. Он не знает, что делает.

При виде Деллии, склонившейся над телом дружка, Кэти-Линн обрела дар речи и попыталась утешить девушку.

— С ним все в порядке. Мартин не бил его. Блейн просто промахнулся и упал.

Мартин заскрежетал зубами от досады. Противник оказался дохляком и не дал выхода его справедливому гневу.

— Если он очухается к завтрашнему дню, я разделаю его под орех! — поклялся он.

— Блейн не такой уж плохой, — всхлипнула Деллия, все еще стоя на коленях. — Просто стоит ему выпить, и в нем просыпается злоба.

— Черт с ним, пусть гниет здесь, — проворчал Мартин, с омерзением глядя на странную парочку.

— Помогите мне, — взмолилась Деллия. — Я не смогу поднять его!

Только тут Кэт увидела, что вид у Деллии более чем плачевный, и спросила:

— Вы что, попали в аварию?

— Этот пьяный слюнтяй вел машину и свалился в кювет, — прервал Мартин, бросив на Деллию ледяной взгляд. — Такому мерзавцу, как он, нельзя разрешать ходить по улице, не то что водить машину. Как вы позволили ему сесть за руль?

— Никто не может остановить Блейна, если что-то взбрело ему в голову.

Плача в три ручья, она пыталась перевернуть Тернера на спину.

Кэти-Линн заметила, что левая рука Деллии осторожно прижата к туловищу, лицо исцарапано, а от прически осталось одно воспоминание.

— Он напал на вас? — спросила она.

— Просто он хотел большего, чем я могла ему дать, вот и все, — торопливо ответила Деллия. — Иногда он бывает грубоват…

Слыша, как Деллия пытается, оправдать жестокость своего жениха, Кэти-Линн не выдержала.

— Знаете, оставьте вы его. Думайте о себе, а уж он как-нибудь обойдется без вас.

Встревоженная Деллия замерла на месте. Слова этой едва знакомой женщины ее явно задели. О чем она? Сейчас уговаривает бросить или на будущее намекает?

— Я нужна Блейну! Он сам так говорил. Я не могу бросить его, иначе он попадет в беду.

— Он уже попал в беду. И, если он снова начнет колобродить, вам не удержать его.

Деллия встала и принялась отряхиваться, потом заявила:

— Пожалуйста, помогите мне дотащить его до машины. А обо мне не беспокойтесь — я в состоянии позаботиться о себе…

— Хоть кол на голове теши… — пробормотал Мартин.

— Вы уверены, что сумеете за себя постоять?

Вопрос Кэт был задан на предельно серьезной ноте.

Деллия прямо смотрела в глаза Кэт Адамс.

— Когда он трезвый, то тише церковной мыши. Так что не волнуйтесь — все будет нормально. И сейчас, и потом. Я взрослая женщина и знаю, что делаю.

Мартин подошел, схватил Блейна под мышки и поволок по земле, как мешок картошки. Бросив обмякшее тело в пыль, он открыл заднюю дверь своего джипа и без труда втолкнул тяжелую ношу на сиденье.

— Нельзя ли полегче? — взмолилась Деллия.

Мартин обошел машину, открыл правую дверь и помог раненой девушке забраться внутрь. Затем повернулся к Кэти-Линн и стал растирать ладонями ее холодные пальцы.

— Подожди меня в машине. Я только высажу их и вернусь.

— Нет, нет, я тоже поеду.

— Подожди. Я только пересажу эту маленькую защитницу назад, и ты сможешь…

— Не трогай ее. Похоже, у нее вывихнута кисть руки. Я сяду сзади. Поехали…

Когда машина выехала на дорогу, Кэти-Линн отодвинула мотавшуюся голову Блейна подальше от дверцы. От него несло перегаром.

— Господи, какая дурочка эта девчонка, — пробормотала она еле слышно.

Заметив голубой спортивный автомобиль, торчавший из кювета, Мартин остановился рядом.

— Это его машина? — резко спросил он.

— Нет, моя, но ключи где-то у Блейна в пиджаке. Вы не поищете их? — попросила Деллия.

Мартин наклонился, поглядел в лобовое стекло и покачал головой.

— Слушайте, даже если мы положим вашего дружка на заднее сиденье, как вы поведете машину с больной рукой?

Полчаса спустя Мартин заплатил ночному портье бушбрукского мотеля за последний свободный номер.

— Эй, Бэрк, если твоего приятеля вывернет на ковер, я пришлю тебе счет еще на двадцать пять долларов за чистку. Понял?

Бэрк сунул бумажник в джинсы и сверху вниз посмотрел на Деллию.

— Надеюсь, вы сунете его башкой в унитаз. Я уже заплатил за него больше, чем он того стоит.

Кэти-Линн уже направилась к двери, но какая-то тревожная мысль остановила ее. Жалко эту дурочку, нельзя не попытаться еще раз ее предупредить.

— Вы красивая молодая женщина, судя по всему, ваш отец — богатый человек. Не нужно, чтобы такой парень, как Блейн Тернер, тащил вас вниз. Поедемте со мной! Я отвезу вас в город. Переночуете у меня.

— Извините, леди, я подожду снаружи, — сказал Бэрк.

Оставшись одни, женщины какое-то время молчали, внимательно изучая друг друга. Первой нарушила молчание Деллия. Придерживая больную руку, она сказала:

— У вас хороший муж. Он заботится о вас. У меня совсем другая жизнь, так что не обольщайтесь, что понимаете, какого будущего я достойна.

— Муж? Он мне не…

— Мне все равно, кто он вам, — оборвала Деллия. — Я ведь про другое говорю. Присядем на минутку. — Она указала на потертое кожаное кресло. — Я выросла в маленьком захолустном городишке. Когда папа открыл свой первый обувной магазин, он перевез нас сюда. А потом мама решила, что у другого мужчины трава на газоне зеленее, и сказала нам с папой, что мы ей больше не нужны… — Кэт видела в глазах Деллии нескрываемую боль. — Я нужна Блейну и буду заботиться о нем. Кроме меня, у него нет никого на свете.

Перегнувшись через стойку, Кэти-Линн взяла ручку и листок бумаги с фирменным знаком мотеля.

— Вот номер телефона, по которому вы всегда сможете позвонить, если будет нужда поговорить со мной.

— Мне вовсе не требуется «телефон доверия», — ответила Деллия.

— Это мой телефон, — просто ответила Кэт. — И знайте: если вам понадобится поговорить, я не повешу трубку.

Деллия сунула бумажку в лифчик.

— Пойду к Блейну. Если он вдруг придет в себя, то вряд ли поймет, где находится.

Вернулся Мартин и притянул Кэти-Линн к себе, сдавил ее в своих медвежьих объятиях.

— Я восхищаюсь настоящей леди, но пытаться вырвать девушку из когтей этого мерзавца — напрасная трата времени.

— Доброжелательное слово никогда не помешает, — возразила она.

— Стоит ли спасать человека вопреки его желанию? Девчонка дала однозначно понять, что ее жизнь не наше дело.

— Я не могу бездействовать, если есть возможность уберечь Деллию не только от финансового краха, но и от позора, который неизбежен, когда оказываешься втянутой в махинации Блейна. Доброе имя для женщины, которая на виду, — иногда все, что поддерживает в жизни. И если мужчина разбивает тебе сердце, топчет гордость и уничтожает репутацию, нередко молодые решаются на крайность — взять и прыгнуть с моста.

Мартин никогда не считал себя опытным психологом, но в данном случае не требовалось большого ума и профессиональной подготовки, чтобы понять: речь шла не столько о будущем Деллии, сколько о прошлом самой Кэти.

— Не кипятись. Я думал, что мы говорим о Деллии, но ты воспринимаешь все сказанное, как будто дело касается тебя.

— Мы говорим о Деллии! Меня бесит апломб, с которым ты судишь о женщинах!

— А я и не говорил, что разбираюсь в них. Особенно в том, что касается выбора мужчин. Ей-богу, Кэти-Линн, я часто не верил своим глазам, когда видел, какие пары покидают порой «Предместье» после закрытия…

Что-то, видимо, в его словах убедило собеседницу, и та опустила руки, отчего поза потеряла прежнюю агрессивность.

— Неужели тебе никогда не доводилось ложиться в постель с едва знакомой женщиной?

— Послушай, для леди ты слишком прямолинейна.

— Ну, конечно… Вот ты и открылся! — тоном обвинителя заявила она. — По-твоему, все женщины созданы на один манер. Боже упаси, если найдется среди них кто-то со своим мироощущением, со своей индивидуальностью, уж тут ей от тебя не поздоровится. Женщины ведь не имеют права на собственное мнение и собственные чувства, не так ли?

Мартин выключил в вестибюле свет и слегка подтолкнул Кэт, выпроваживая ее из мотеля.

— Не дотрагивайся до меня! — зло бросила та.

— Ты устала. Я тоже. Давай я отвезу тебя к «линкольну».

Мартин подвел вконец расстроенную Кэт к своему джипу, открыл дверь и помог ей забраться на сиденье.

— Подумай… Может, тебе стоит немного поспать перед выездом?

— Я в полном порядке! Я уже далеко не ребенок, и нечего со мной нянчиться, — отрезала она.

Мартин покрутил ручку радиоприемника.

— Ничто так не мешает уснуть за рулем, как хороший кантри-рок…

Кэти-Линн медленно повернулась в его сторону и принужденно улыбнулась:

— О да, и ничто так не лечит женские нервы, как прогулка перед сном.

Бэрк переключил скорость, съехал с дороги и по едва заметной тропе начал подниматься на холм.

— Куда мы едем на этот раз? — вполне владея собой, поинтересовалась она.

— Если ты не слишком устала, мне хотелось перед твоим отъездом в город показать кое-что.

А у Кэти-Линн была одна мечта: поскорей вернуться домой и остаться наедине со своими мыслями, какие они ни на есть.

— Держись, — предупредил Мартин. И тут же от толчка они чуть не слетели с сидений. После чего машина остановилась.

— Ничего себе дорога. Сам, что ли, строил?

Невозмутимый водитель заглушил мотор и повернулся к пассажирке.

— Ты живешь в мире стекла и железобетона. Какая-то музейная крыса решает, что несколько мазков маслом по холсту замечательны, и ты платишь за картину тысячи долларов, вставляешь в раму и вешаешь на стену. А потом тратишь еще кучу денег на охранную сигнализацию, а то, не дай бог, кто-нибудь еще увидит это, извините, произведение искусства…

— Ты привез меня сюда, чтобы навязать дискуссию об абстракционизме?

— Нет, чтобы показать тебе что-то действительно прекрасное. То, чего не найдешь ни в одном музее. Но для тебя все прекрасное либо продается, либо уже куплено. Вроде как — если нет таблички с ценой, то это не искусство.

Его безапелляционное заявление заставило Кэти-Линн несколько смешаться, не сразу пришли на ум слова для возражения.

— В какой-то степени все объяснимо… ну в общем… искусство для меня всегда было чем-то таким, чего мои родители не могли себе позволить, — пролепетала она.

— И тут я с тобой поспорю, — последовал решительный ответ. — Красота и искусство не принадлежат богатым. Возможность собирать картины — одно, любовь к ним — совершенно другое.

— Ты ненавидишь деньги так же, как богатые ненавидят бедность, — высказала догадку Кэти-Линн. — Типичный фанатизм… По-твоему, если у человека есть деньги, значит, заведомо он лишен вкуса, милосердия и каких-либо моральных принципов. А вот бедные, они-то все понимают по-настоящему: и что такое любовь, и что такое красота… Разреши тебе заметить: это подход ограниченного человека. Тебе не дано понять, что шестизначный доход сам по себе еще не превращает человека в идиота. Пожалуй что и наоборот — финансовая независимость способна сделать жизнь богаче во всех ее проявлениях.

Мартин улыбнулся. Как он любит женщин, умеющих с жаром отстаивать собственное мнение! Слишком многие из них всю жизнь твердили лишь «да, дорогой», а когда наконец набирались смелости заговорить с принципиальных позиций, тут уж их некому было и слушать.

— Ну, теперь держитесь, леди, — торжественно предупредил Мартин. — Вам предстоит увидеть самую прекрасную вещь на свете. — Он молча выпрыгнул из машины, подбежал к Кэти-Линн и, схватив ее за руку, стащил с сиденья. — Давай быстрее, а то пропустим!

— Я не могу быстрее! — заартачилась та.

Но Бэрк обхватил руками ее талию, поставил Кэт на капот, забрался следом и встал позади, опираясь о лобовое стекло.

— Слушай, что все это значит?

— Я хочу показать тебе то, что сам считаю высочайшим искусством. Красоту природы, которую нельзя купить, продать или пустить с молотка. И, самое главное, она доступна каждому, кто способен наслаждаться ею. — Он легонько притянул молодую женщину к себе, обвил руками талию и сплел пальцы на ее животе. — Следи за горизонтом, — прошептал Бэрк.

Кэт затаила дыхание, когда над холмами вспыхнули первые лучи солнца. Внезапно небо затопили все оттенки оранжевого и красного цветов.

— Дыши, — послышался приказ.

Кэт тихо засмеялась, поймав себя на том, что и вправду затаила дыхание.

— Как красиво… — восхитилась она. — Никогда не видела ничего подобного.

Мурашки, побежавшие по всему телу, начали собираться в одну точку, пульсирующую у левого уха. Именно здесь она ощутила его губы.

— Красоту не просто видят, красоту чувствуют, — прошептал он и уткнулся лицом в ее плечо.

— Я чувствую тебя, — откликнулась она.

Бэрк обхватил ее еще крепче и притянул к своим губам.

— Да… — выдохнула она в ответ на вопрос, который еще не был задан.

Он разомкнул пальцы и опустил ладони на ее бедра. Золотистая парча казалась прохладной на ощупь, разгоряченная кожа еще не успела согреть ткань. Сжав пальцы, Бэрк потянул платье вверх и обнажил ее бедра. Он сдерживал желание и не торопился давать волю рукам.

Кэт заморгала и уставилась на восход, пытаясь справиться с огненной волной внутри себя, от которой кружилась голова. Надо остановить эти требовательные руки, эти нетерпеливые губы, но не было сил сопротивляться…

Бэрк почувствовал ее замешательство. Его руки замерли. Затем он обхватил пальцами ее подбородок, заставил повернуться к себе и прижался своим ртом к ее горячим губам.

— Еще, — попросила Кэти-Линн, и просьба нашла столь жаркий отклик, что у нее перехватило дыхание.

Сильная мужская рука скользнула вниз и стала поглаживать грудь женщины, скрытую шуршащей тканью. И тут же откликнулось ее тело, напряглись бугорки сосков. Оторвавшись от алчных губ Мартина, Кэт наклонила голову и целовала его пальцы, поощряя их путешествие к обнаженной груди. Руки женщины бесстыдно блуждали вверх и вниз по жесткой парусине, обтягивавшей его бедра, пальцы вонзались в его плоть, как кошачьи когти.

Она билась в его объятиях, ощущая нестерпимый телесный голод. Изгибы ее стройной фигуры, освещаемые утренними лучами, одним своим видом возбуждали его. Больше всего ему сейчас хотелось распластать прелестное, обольстительное женское тело прямо здесь, на капоте, отбросить прочь все эти тесные блестящие тряпки и насладиться ее теплом, вдохнуть в себя жар ее желания.

— О боже, — на стоне выдохнула Кэт. — О боже, боже…

Губы Мартина не отрывались от ее шеи. Пальцы нежно ласкали набухший сосок. Он сдерживался из последних сил, чтобы не стащить с нее платье, не порвать его в клочья и не обнажить то, что хотелось увидеть и к чему влекло прикоснуться.

— Кэти-Линн… — пробормотал он, чувствуя, как шумно пульсирует горячая кровь в висках.

— Да, — откликнулась она, уже не пытаясь бороться с охватившей ее страстью.

А Мартин оцепенело смотрел на красную отметину у шеи.

— Извини… Я не знаю, как это получилось. У тебя остался на шее след от моего поцелуя.

Еще сопротивляясь реальности происшедшего, она улыбнулась уголками рта.

— Ну что ж, придется отплатить тем же. Это будет только справедливо.

Она повернулась лицом к Мартину и потянулась к его шее, изображая из себя жаждущего крови вампира.

Бэрк удержал ее за запястья. Женские губы были в дюйме от его горла, но чем отчаяннее она стремилась сократить расстояние между ними, тем жестче было его сопротивление. Наконец она сдалась.

— Ты проиграла! — засмеялся Мартин, отпустив ее руки. Те бессильно повисли вдоль тела, и Кэти-Линн, не удержав равновесия, упала к нему на грудь. Но едва придя в себя, она принялась лихорадочно расстегивать пуговицы его рубашки, резко сдернула ткань, обнажив прекрасный мощный торс.

— Пора платить по счетам, — прерывисто дыша, шутливо заявила Кэт и прильнула губами к его груди.

Мартин засмеялся и попытался увильнуть от ее ласки, в результате чего они оба чуть не свалились с капота машины.

— Никто не щекотал меня так с тех пор, как я был пацаном и ходил в расклешенных джинсах, — еле выговорил Бэрк. Вдруг он выпрямился, пригладил ее вьющиеся локоны и признался предельно серьезным тоном — Ты мне нужна. Я не умею толком это выразить словами, но… Я хочу тебя так, как не хотел ни одну женщину за всю свою жизнь.

— Знаю, — просто сказала она. — Я вижу, что нужна тебе.

Бэрк обхватил тонкие запястья ее рук и с силой прижал ее ладони к своей груди. Пальцы Кэт зарылись в курчавые темные волосы. Когда она приняла более удобную позу, Мартин передвинул ее ладони на тугие мышцы живота. Их глаза встретились. Он давал ей возможность остановить его, она давала ему возможность продолжать.

— Я не буду торопить тебя. Не хочу, чтобы ты делала то, к чему не готова, — сказал он.

Правая рука Кэти-Линн застыла на его пульсирующей плоти. Жар проникал сквозь два слоя прошитой парусины.

— Я нужна тебе. Поэтому я здесь, — ответила она и потянулась, чтобы расстегнуть застежку платья на спине.

В мозгу Мартина промелькнули все события прошедшей ночи. Кэти-Линн стоит на коленях рядом с Деллией, склонившейся над Блейном, и снова предупреждает девушку не оставаться с Тернером, хоть та и уверяет, что якобы ему нужна…

Кэт почувствовала его замешательство. Мартин ушел в свои мысли, руки его остановились.

— Я с тобой, — напомнила она, пытаясь возбудить в нем желание. — Ты уже не хочешь меня?

— Я хочу тебя. Ох, маленькая, ты даже не представляешь себе, как хочу… Но скажи, ты-то почему хочешь меня?

— Потому что ты сказал, что я нужна тебе, — тут же выпалила она. — Я знаю, ты расстроен из-за этой стройки и сегодня действительно нуждаешься во мне.

— Ты хочешь сказать, что меня целовала и ласкала не ты? Это, оказывается, была мировая известность, медсестра Флоренс Найтингейл, а не ты? — изумленно спросил он. — Ах, мисс решила, что я расстроен и единственное, что может мне помочь, это близость с женщиной. Поэтому мисс Адамс оказалась здесь?

— Многоречиво, но пусть даже так. Что с того? — спросила сбитая с толку Кэти-Линн. — Я больше не нужна тебе?

Такая резкая смена его настроения ошеломила ее. Не в силах разобраться в ситуации, она неожиданно для самой себя заплакала. Раздражение, недоумение, усталость, обида — вот что питало эти слезы. Что она сделала не так? Как он сумел распознать ее рассудочность?

— Ты нужна мне, потому что я хочу тебя. Но я думаю о том, что ты-то испытываешь по отношению ко мне?

Какое-то утешение можно было найти в его словах. Кэт слегка успокоилась и уютно устроилась в его объятиях, пытаясь удержать остатки того огня, что недавно сжигал их. Слезы продолжали литься из глаз, и капли блестели на его груди. Она наклонилась и, все еще судорожно всхлипывая, стала слизывать тепловатую соленую жидкость.

Стоило ему почувствовать это ее движение, как пламя желания снова вспыхнуло в нем. Он прижал податливое легкое тело к себе, зарыв пальцы в золотистую гриву волос. Он хотел владеть ею всецело, заставить полностью раскрыться и разделить его страсть, хотел показать ей, что значит быть по-настоящему любимой. Он мечтал дать этой женщине все, но что-то мешало. Что говорит в ней сейчас — жалость, превратно понятый долг, обязанность помочь или действительное желание близости?

Мартин решительно высвободился из женских объятий. Потом, переведя дыхание и с трудом проглотив слюну, мрачно сказал:

— Я не собираюсь пользоваться ни своим положением, ни твоим состоянием.

Она отвела от щек влажные волосы и, избегая смотреть ему в глаза, нерешительно произнесла:

— Я не в твоем вкусе?

— Да… То есть нет, ты как раз в моем вкусе, — быстро поправился он.

— Мне не дано пробудить в человеке желание… — призналась она не то Мартину, не то себе самой. — Да, я не очень хороша в сексе и слабо разбираюсь в тонкостях этого… Прости. Наверно, ты привык к более опытным.

— Неправда, — возразил он. — Ты прекрасная женщина, от которой мужчина в секунду вспыхивает, но где-то подспудно я ощущаю, что ты делаешь это для меня, а не для себя.

— Не понимаю… — чистосердечно призналась Кэти-Линн.

Мартин взял ее лицо в ладони и посмотрел в глаза.

— Тебе случалось ложиться в постель с мужчиной, потому что этого хотела ты сама?

Его слова то ли испугали ее, то ли вызвали какую-то тревожную ассоциацию, но, пожалуй, наиболее явственно отразилась на лице растерянность.

— Я думала, женщина должна нравиться мужчине, вызывать желание, рождать страсть…

— Ты все про мужчину говоришь, про партнера, а любовь — это близкий контакт двух человек. Неужели тебе самой неважно, желаешь ты мужчину или нет? — Он заглянул ей в глаза, надеясь увидеть искорку понимания, но там были только боль и недоумение. — Так вот, мисс Адамс, ты образованна, умна, энергична, но во всем, что касается близости полов, сексуальности, осталась неопытной девушкой.

— Прости… Пожалуйста, отвези меня к машине, — только и сказала она и, спрыгнув с капота, направилась к двери джипа.

А Мартин? Мартин изнывал от неудовлетворенного желания. Но он не нуждался ни в благотворительности, ни в жертвенности. Когда-нибудь постель соединит их, но это будет только в том случае, если она захочет этого так же, как он, — каждой клеточкой своего тела.

— Некоторым женщинам самим богом предопределено оставаться одинокими, — пробормотала Кэт, расправляя шлейф свадебного платья Тани. — Кажется, я куда лучше за письменным столом, чем в постели…

Таня отвернулась от большого зеркала примерочной кабины. Внезапное признание подруги ее явно обескуражило.

— Я только спросила, кого из мужчин ты бы предпочла видеть своим партнером. Я и не думала интересоваться, собираешься ли ты повторно выходить замуж.

Всеми силами пытаясь скрыть неуместную сегодня грусть, Кэти-Линн призналась:

— Мне не везет с мужчинами.

— Не везет в чем? — резко обернулась девушка.

Кэти-Линн какое-то время делала вид, что озабочена тем, как расправить трехметровый шелковый шлейф. Но, видимо, не может человек долго носить свою печаль. Внимательный слушатель в таких случаях сродни врачу. И она решилась на откровенное признание, рассказав о событиях той ночи.

— …Понимаешь, когда он поцеловал меня, я ответила ему. Ответила как могла, но он почему-то сказал, что я хочу его меньше, чем он меня, и все кончилось… Мне хотелось быть как все, но он разгадал мое тело лучше, чем это сумела я. Уверена, он испытывал страсть. И про себя скажу, что тоже не была бесчувственной. Мне было хорошо. Я хотела большего, но вдруг поняла, что чем-то оттолкнула Мартина…

Кэти-Линн запнулась, не находя слов, чтобы толково объяснить ситуацию. Определенно, он хотел ее — его тело кричало об этом — и все же отверг. Почему? Она приехала домой в полном недоумении, оцепеневшая не только от обиды, но и от множества других чувств.

— Таня, пожалуйста… — с трудом преодолевая смущение, вымолвила Кэт. — Скажи, что я должна сделать, чтобы разжечь его страсть?

Таня долго не сводила с нее глаз.

— Значит, ты для него не хвост собачий, — наконец ответила она. — Он слишком уважает тебя, чтобы просто взять и овладеть. Ему нужно от тебя нечто большее.

— Вот так раз! Но скажи, чего ради в какой-то одному ему известный момент он выключает меня как дрянное телешоу?

— Ежу понятно. Человек не хочет, чтобы ваша близость начиналась так приземленно, обыденно. Ну что такое — стоят и лапают друг друга! Мистер Бэрк хочет обращаться с мисс Адамс как с настоящей леди.

Кэти-Линн смотрела на Таню с благоговейным страхом, пораженная ее умением разбираться в человеческих взаимоотношениях.

— Ты уверена? Мне показалось, что он сам попал в неловкое положение и не знал, как из него выпутаться. Я вроде хотела его. Но, наверное, другие выражают свое желание иначе.

— Скажи мне вот что: он первый начал?

— Да, он сам потянулся ко мне, — припомнила Кэт.

— Поверь, этот мужчина обязательно вернется закончить то, что начал. Такие, как он, не бросают ничего на полпути. Тем более, что ты тоже не прочь… — хитро улыбнулась Таня.

— Заладил одно и то же: не верит, будто я хочу его так же, как он меня…

— Так… — веско оборвала ее Таня. — Теперь я вижу, что мистер Бэрк твою игру с самой собой принял всерьез.

У Кэти-Линн сжалось сердце. Оставалось ждать, как Таня определит причину ее неудачи.

— Садись-ка, — сказала Таня, похлопав по стоявшей в примерочной бархатной кушетке. — Я знаю, что после смерти Тайсона ты не спала ни с одним мужчиной. И имею все основания думать, что ты ничем не отличаешься от всех прочих женщин. Речь об интимной сфере, естественно.

Кэти-Линн пыталась уследить за ходом ее мыслей.

— Ты права. Ни один мужчина больше не прикасался ко мне, если не считать нападения Блейна в прошлый сочельник. Ну и дальше что?

— Тебя физически тянет к Мартину? Он возбуждает тебя? — напрямик спросила Таня.

Кэти-Линн заглянула в лицо младшей, но более искушенной подруги. — Да…

— Думаю, ты неправильно оцениваешь ситуацию. Насколько я тебя знаю, стоило ему выразить свое желание, и ты тут же захотела облегчить его положение. Но позволь спросить, Кэти-Линн, когда ты торопилась дать ему то, что он хочет, ты сама-то хотела ли его? Ощутила этакую свободу собственного желания?

Кэт смотрела на Таню, хлопая глазами и не понимая, к чему та ведет.

— Ладно, попробуем по-другому… Если твой Мартин Бэрк так чувствителен и заботлив, как ты рассказываешь, то он просто-напросто понял, что твое сердце не с ним. Он наверняка подумал, что ты даешь ему то, в чем он, по-твоему, нуждается, но не был уверен, что ты нуждаешься в нем.

Кэт встала и принялась расхаживать между зеркалом и кушеткой, не отрывая глаз от ковра.

— Скажи мне честно, — попросила Таня. — Ты говорила Мартину, что вышла за Тайсона девушкой? Он знает, что Блейн Тернер пытался изнасиловать тебя?

— На первый вопрос отвечаю: нет. Зачем? — Кэти-Линн не смела посмотреть Тане в лицо. — На второй вопрос отвечаю: нет, так как боялась, что Мартин убьет Блейна.

— Подумаешь, какая потеря для общества! — фыркнула Таня.

— Так ты действительно думаешь, что Мартин почувствовал мой страх, смутился и решил, что я не хочу его?

— Если ты считаешь, что можешь связать с этим мужчиной свое будущее, тогда скажи ему правду.

Внезапно она вспомнила еще одну подробность свидания с Мартином.

— Он говорил, что у меня раздвоение личности. Во мне Кэти и Линн спорят друг с другом. Ты знаешь, когда он поцеловал меня, я заплакала… Он наверняка считает меня психопаткой и истеричкой. И сейчас открывать темные пятна моего прошлого уже поздно.

Таня подошла к Кэти, схватила ее руку и крепко сжала.

— Ты как начальница оценила мои способности, ты пинками и криками выгнала меня из секретарского стоячего болота и сделала своей помощницей. Ты стала моей лучшей подругой, тогда как парни из офиса видели во мне лишь лакомый кусок плоти. Теперь моя очередь помогать тебе, а твоя очередь — слушать! — Кэти-Линн смотрела на подругу во все глаза. — Если ты считаешь, что за него стоит бороться, тогда открой дверь и впусти его. Но помни мои слова: если будешь держать его в неведении, ты его потеряешь. Человек сомневается в твоих чувствах, следовательно, либо убеди его в том, что он ошибается, либо подари прощальный поцелуй. Третьего не дано!

Переодеваясь, Таня одарила подругу еще одним сокровищем из кладезя своей мудрости:

— Однажды ты сказала мне, что подумывала бросить торговлю недвижимостью ради того, чтобы помочь ему бороться с «Браун девелопментс». Так вот, могу сказать со всей определенностью: если уж ты готова ради этого мужчины поставить на кон свою карьеру, у тебя должно хватить пороху открыть ему свою душу.