Глава 17

— Есть разговор, — сказал Рик Артуру, как только они проводили Кэтрин до двери ее квартиры.

— А я сразу понял, Рики, что у тебя не все слава Богу. — Артур отодвинул сиденье и устроился поудобнее, — Только, боюсь, в данный момент собеседник из меня хреновый. После такого перелета башка плоховато варит. Ты уж извини, старик. Ну, что там у тебя стряслось?

— Арти, у меня к тебе всего один вопрос. Какого черта твой отец решил, будто я голубой? — сказал Рик и покосился на приятеля.

Тот вытаращил глаза.

— Понятия не имею, с чего он это взял.

— Говорит, ты ему сказал. Артур нервно хохотнул.

— Ничего подобного.

Рик сразу узнал этот виноватый смешок, но не стал обвинять Артура во лжи, решив, что разумнее подождать, пока тот созреет и выдаст свою версию. К тому же он и сам не в лучшем виде, а выяснять отношения за рулем последнее дело.

Весь день его мучили сомнения и угрызения совести. Что до слуха относительно его голубизны, то, откровенно говоря, это его не слишком волновало. Напротив — отвлекало от более серьезных проблем. Что ни говори, а он на самом деле попрал доверие Микеле. Сознавать это ему было тяжко.

С тех пор как Рик познакомился с семейством Террачини — через неделю, после того, как его мать начала на них работать, — он стремился стать своим для этого дружного клана. Рик очень любил свою мать, и они были близки по духу, однако ему всегда не хватало атмосферы большой и дружной семьи.

Мужчины обсуждали бейсбол и политику и откалывали такие шуточки, которые Рик не мог пересказать матери. В праздничные дни, когда за столом собиралась вся семья, было шумно и весело. Обед длился не один час: все шутили, подтрунивали друг над другом, обсуждали новости и строили планы на будущее… Рику всегда хотелось приобщиться к такой жизни.

Когда ему предложили место директора по реализации в компании «Вина Террачини», он долго не мог прийти в себя от радости. Наконец-то ему удалось приблизиться к семье. Хотя бы в определенной степени. Однако он никогда не станет для них своим: ведь он не Террачини. И с годами Рик примирился с тем, что всегда останется для них чужаком.

И вот в его жизнь вошла Моника.

Умная, дерзкая, красивая… Это несправедливо, что ее никто не воспринимает всерьез. А тем более ее родные. И хотя Рику меньше всего хотелось портить отношения с Микеле, тем паче противостоять всей семье, но он не может оставаться в стороне и молча с ними соглашаться.

Да, у него было искушение промолчать и посмотреть, как будут развиваться события. Моника вполне способна сама за себя постоять. Отваги ей не занимать. Но ей нужен кто-то для поддержки. А кто, как не он, должен прийти ей на помощь?

Черт!

Судьба сыграла с ним злую шутку: Микеле оказал ему доверие, поручив заботиться о Монике, а он влюбился в нее и не сумел оправдать этого доверия. А ведь Микеле мог поручить ее своему сыну.

Рик проморгал светофор и, заметив его в последний момент, резко надавил на педаль тормоза. И внезапно все понял.

— Ты меня слушаешь? Я тебе сейчас все объясню. Дело в том, что… — Артур уперся ладонями в приборный щиток. — Рик, ты что, не видел этот «мерс»? Хочешь убить нас?

— Не нас, а тебя! — Рик резко крутанул руль и остановил машину у обочины. — Ну ты и сволочь! Сказал отцу, что я голубой, только для того, чтобы не возиться с Моникой?

Артур вздохнул и, почесав подбородок, буркнул:

— Не совсем так.

— А как? Я весь внимание.

— Рик, пойми, я собирался в отпуск. Мы с Кэтрин мечтали о круизе полгода, а тут заявляется милая кузина и все планы коту под хвост? Нет, это уже слишком.

— И ты предложил мою кандидатуру.

— Да. Рик, я понимаю, что сглупил.

— Но, поскольку я не член семьи, Микеле не согласился.

Артур поерзал и опустил окно — не потому, что ему было душно, а чтобы чем-то занять руки. Он знал, как Рик переживает из-за своего двойственного положения в компании. Они никогда не обсуждали это, но он не мог не знать.

— Да не обращай ты на отца внимания! Ты что, его не знаешь?

— Значит, ты солгал просто из желания отвязаться от Моники?

Артур прикрыл глаза и, откинув голову на подголовник, виноватым голосом произнес:

— Просто у меня вместо головы задница. Да я вообще не думал! Представил себе, что круиз накрывается медным тазом, ну и… Я… Рик, прости меня. А с отцом я все улажу, честное слово!

Рик понуро покачал головой и снова вырулил на дорогу. А может, он раздувает из мухи слона? Хотя они с Артуром дружат столько лет, что ему и в голову не могло прийти, что тот способен на такие «шутки».

Дружат? Разве их отношения можно назвать дружбой? Почему Рик на протяжении многих лет закрывал глаза на лень Артура и выполнял за него его работу? По дружбе или потому что очень хотел стать своим?

Было горько и унизительно думать, что он столько лет продавался — как девка. Хотя «продавался», пожалуй, слишком сильно сказано, но… Черт, ну просто голова идет кругом! Ладно, продавался не продавался, не суть важно. Монику он подставлять не намерен. И сделает все, чтобы она заняла достойное место в семейном бизнесе.

Даже если ему самому придется уйти из компании.

— Рик, признаюсь, я поступил отвратительно. И приношу свои извинения. — Артур с шумом перевел дыхание. — А с отцом я все улажу. Куда это мы едем?

— К твоему отцу.

— Приятель, я понимаю твое состоянием и тебя не виню. Я вел себя как последний кретин и, поверь, чувствую себя отвратно. Может, поговорим с ним завтра утром?

— Арти, если честно, то мне глубоко наплевать, что думает обо мне твой отец. Пусть я гомик или транссексуал, мне по барабану. Мы должны срочно поговорить с ним о Монике.

— О Монике? А в чем дело?

Вот сейчас он и проверит, какова их дружба. Да, Артур поддержал Рика, когда у него скоропостижно скончалась мать, но вообще-то этот парень крайне редко делает что-то из любви к ближнему. Больше всего на свете он любит самого себя.

— Дело в том, что она хочет работать в компании. Моника слишком умна, чтобы целыми днями торчать дома и заботиться лишь о том, что приготовить мужу на обед.

— А, по-моему, ты не прав. Уверяю тебя: большинство женщин мечтают сидеть дома и заботиться о том, что приготовить мужу на обед.

— Не сомневаюсь. Только Моника совсем другая.

— Ну, это ее проблема.

— Тебе виднее. Только такую проблему ей одной не решить. Учитывая неандертальские замашки вашей семьи. И мы должны ей помочь.

— Мы? И как это прикажешь понимать? — Артур бросил на него задумчивый взгляд. — Ты-то здесь при чем? Зачем тебе лезть в это дело?

— Потому что Моника очень толковая и компания от нее только выгадает.

— А еще почему?

Рик молча смотрел вперед на беспрерывную вереницу стоп-сигналов и терзался сомнениями. Выворачивать душу наизнанку перед Артуром не хотелось. Его отношение к Монике слишком личное… Хотя какого черта?! Все равно рано или поздно все обо всем узнают.

— Потому что я ее люблю, вот почему.


Моника засунула красное платье в пакет — туда же, куда отправила черное платье, которое купила сегодня утром, — и отложила в сторонку, чтобы отдать в благотворительный фонд. Потом подумала и, вытащив оба из мешка, запихнула в мешок для мусора. Вот там им и место! Она вспомнила, как на нее пялились в клубе эти придурки мужчины, когда она надела красное платье.

Присев на край кровати, Моника вздохнула. Спрашивается, зачем она столько лет училась? Если всю необходимую сумму знаний постигла еще в детском саду. Все мальчишки — дураки.

Она покосилась на раскрытый чемодан, где ровной стопкой лежали аккуратно сложенные черные мешковатые платья, столь любимые мамочкой. Час назад Моника извлекла их из недр шкафа вместе с сиротскими туфлями на низком каблуке. Ей казалось, что она носила их давным-давно, в какой-то другой жизни. А может, это была не она, а кто-то другой?

Она потрясла головой. Нет, это выше ее сил! Она не может вернуться к жизни, спланированной родителями, которые не желают понимать, что наступил двадцать первый век.

Она вскочила и, вытащив платья из чемодана, запихнула их в зеленый мешок для мусора.

Пусть Ричарду она не нужна. И пусть он не считает ее умной. Но она-то себе цену знает! Вернется во Флоренцию, устроится на работу и снимет себе квартиру. А если он не желает прожить свою жизнь с ней, не надо. Тем хуже для него. Он еще пожалеет!

Моника проглотила слезы и положила в пакет три пары черных туфель. Славные туфельки! Пусть их кто-нибудь поносит. Побросала в чемодан новые джинсы, тенниски и кроссовки, закрыла его и упаковала новые костюмы в мешок для одежды.

Неужели еще сегодня утром она ходила с Ричардом за покупками? И он уверял, что она прекрасно выглядит в чем угодно? Ну как она могла в нем так ошибиться?! А все потому, что у нее нет опыта общения с мужчинами. Она их вообще не понимает.

Моника, потянулась через кровать и достала с тумбочки упаковку бумажных носовых платков. Ей вспомнилось, как они с Ричардом лежали в постели в ту ночь, когда внезапно нагрянул дядя Микеле, и она улыбнулась. Как же он тогда перепугался, что дядя его застукает! Однако это не помешало ему прийти в состояние боевой готовности.

Моника снова вздохнула, вытащила несколько платков и легла. А все-таки не все, что между ними было, ложь. Ричард питал к ней чувства, и не только физические. Она ему нравилась. Пусть у нее нет опыта общения с мужчинами, но она не настолько наивна. Когда он бывал с ней, он все время смеялся или улыбался. Просто он боялся увлечься ею всерьез. Она чувствовала это. Даже когда он ласкал ее, он сдерживал себя.

Но она постоянно его провоцировала, и, в конце концов, он уступил.

Моника спрятала лицо в ладонях, но от стыда и унижения не спрячешься. Ну почему она вела себя так безрассудно? Ведь Рик не раз давал ей понять, что она его не интересует. Он все время держал дистанцию, а она давила, все сильнее и сильнее, пока не удовлетворила свое любопытство сполна.

И как ей ни больно сейчас, по большому счету винить Рика не в чем. Ведь он ей ничего не обещал.

— Моника? — Дядя Микеле легонько постучал в дверь.

— Да? — Она высморкалась, вытерла мокрые щеки и вскочила с кровати.

— Мы опоздаем на ужин.

Она забыла, что дядя заказал столик в ресторане. И не успела сказать, что завтра утром улетает домой. Она уже позвонила в авиакомпанию и поменяла билет.

— Я не хочу есть. Давайте я приготовлю вам спагетти с устрицами? — Это было дядино любимое блюдо. И хотя она предпочла бы сейчас побыть в одиночестве и зализать раны, она не могла не отблагодарить дядю за гостеприимство. — С маслом и уксусом, как вы любите. Хорошо?

Он помолчал, а потом спросил:

— Можно войти?

Моника покосилась на открытый чемодан и поморщилась.

— Минуточку.

Захлопнув чемодан, она спрятала его в шкаф и туда же отправила мешок для мусора, битком набитый одеждой. Открыла дверь и, увидев озабоченное лицо дяди, чуть не заплакала. Он вошел и, окинув комнату взглядом, с участием заглянул ей в лицо.

Моника нашла в себе силы улыбнуться.

— Я отлично готовлю спагетти с устрицами.

— Ты плохо выглядишь, — сказал дядя и нахмурился.

— Просто немного устала.

— Устала от суеты большого города? Моника хотела возразить, но передумала.

— Да. А еще немного соскучилась по дому. — Она пожала плечами. — Я решила вернуться в Италию пораньше.

Дядя прищурил глаза.

— И когда же ты это решила?

— Сегодня.

— А тебе не кажется, что ты могла бы и со мной посоветоваться?

Подобная реакция удивила Монику. И рассердила.

— Зачем? Я достаточно взрослая и могу принимать решения сама.

Дядя опешил.

— И говорить со мной в таком тоне тоже можно?

Она вздохнула.

— Извините, дядя Микеле. Я не хотела вам перечить. Просто хочу домой.

Он улыбнулся и обнял ее за плечи.

— Ложись спать, детка, а утром поговорим. Ладно?

Она кивнула, радуясь возможности побыть одной. Как только дядя вышел, вытащила чемодан из шкафа и закончила укладывать вещи. Никаких разговоров завтра не получится. Через двенадцать часов она уже будет сидеть в самолете.

Рик и Артур стояли у двери и ждали, пока Микеле откроет. Когда Они позвонили снизу, то, судя по его тону, он не слишком обрадовался неожиданному визиту. А жаль. Отложить разговор Рик не мог. Пока не облегчит душу, не сможет ни спать, ни работать.

— Что это вы примчались на пару на ночь глядя? — недовольно пробурчал Микеле, открыв дверь.

— Привет, папа! Рад тебя видеть, — бодрым голосом произнес Артур и вошел первым. — Надеюсь, у тебя в холодильнике найдется пиво?

— У меня есть вино. Надеюсь, подойдет?

— Сойдет, — хмыкнул Артур и прошел в кухню. — Рик, хочешь вина?

— Спасибо, не хочу. — Сейчас ему нужна ясная голова. Зато потом придется как следует напиться. А может, и нет. Рик повернулся и, встретив взгляд Микеле, спросил: — А где Моника?

— У себя в комнате. — Микеле прищурился. — Ей нездоровится.

Ричард сжал зубы. Днем она была в полном порядке.

— А что с ней?

— А ты не знаешь?

Рик сделал вид, будто не замечает сурового вида босса.

— Не знаю. Я думал, вы знаете.

— Я? — удивился Микеле. — С чего ты взял?

— Вы ничего не сказали ей насчет новых костюмов? И о том, что она торчит в офисе?

Микеле подошел к столику, достал из коробочки вишневого дерева сигару и сел на диван.

— Нет. Я же поручил это тебе.

— Да, поручили. Только у меня возникли кое-какие проблемы. — Рик почесал подбородок. — Дело в том, что я с вами не согласен.

Глаза Микеле полыхнули гневом.

— А мне все равно, согласен ты или нет. Рик кивнул.

— Разумеется. Ведь я не член семьи. Вошел Артур с двумя бокалами вина.

— Отец, давай выпьем за мое возвращение.

Микеле не обратил на него внимания.

— Рик, я не понимаю, что с тобой происходит. Может, я тебя слишком загрузил работой? Пока Артура не было, тебе пришлось пахать за двоих. А я еще навязал тебе Монику. Извини.

— Не за что. Видите ли, я не считаю, что вы «навязали мне Монику». Мне было приятно с ней общаться. И я благодарен ей за помощь. К вашему сведению, если бы не Моника, Стэнли Картер уже с нами не сотрудничал бы.

Микеле стал мрачнее тучи.

— Что ты городишь? Да, Бруно говорил мне, что Мондави с ним заигрывают. Ну и что? А может, Стэнли остался с нами, потому что повздорил с каким-нибудь своим дружком?

— Отец, ну зачем ты так? — Артур поставил бокал с вином на столик и бросил виноватый взгляд на Рика. — Ну, при чем тут дружки Стэнли?

— А это отдельный разговор, — спокойно заметил Рик, хотя думать о том, что Микеле на самом деле ему не доверяет, было нестерпимо обидно. — К вашему сведению, никакой я не голубой. А Стэнли остался с нами, потому что Моника его переиграла.

Микеле вытаращил глаза и обернулся к сыну.

Артур вздохнул.

— Я тебе сейчас все объясню.

— Потом. — Рик еще не закончил. — Хочу, чтобы вы поняли одну вещь: Моника принесет компании большую пользу, и если вы не…

— Хватит. — Микеле поднял руку. — Не желаю обсуждать эту тему.

— Микеле, вы совершаете большую глупость.

Рик и сам удивился, что это сказал, а Микеле покраснел, как рак.

— Так мы ни до чего хорошего не договоримся, — пробурчал Артур.

Отец вперил в него гневный взгляд.

— А ты зачем сюда заявился? Ты что, тоже против меня?

— Микеле, дело не в вас. И не во мне. — Рик вздохнул. — Речь идет о Монике. Она умна и предприимчива. Дайте ей шанс. Спросите у нее, чем бы ей хотелось заниматься. Хотя бы выслушайте.

— А ты, умник, решил, что так хорошо ее знаешь? Лучше меня? Ведь Моника мне родня. — Он ударил себя кулаком в грудь. — Я прекрасно знаю свою племянницу.

— Откуда вам ее знать? Вы провели с ней пару часов.

Микеле свирепо вращал глазами. Таким Рик его еще никогда не видел.

— Послушай, что я тебе скажу, всезнайка! Никакая работа Монике не нужна. Между прочим, она соскучилась по дому. И собирается пораньше вернуться в Италию. Вот так-то!

— Как вернуться? Когда?

— А я рад. Здесь ей не место. — Микеле чуть не ткнул в грудь Рика сигарой. — А тебя за твои штучки надо бы уволить.

Но Рик его не слышал: он выскочил в холл и подбежал к двери комнаты Моники.

— Куда это ты собрался? — крикнул ему в спину Микеле. — Тебе туда нельзя!

Рик остановился и, обернувшись к нему, выпалил:

— А я-то, идиот, мечтал стать членом вашей семьи! Как говорится, хотел приобщиться. Войти в узкий круг. И для чего? — Он покачал головой. — Микеле, вы не слишком хорошо относитесь к своей родне. Моника заслуживает лучшего. Хотя бы элементарного уважения.

Рик повернулся и увидел Монику. Она стояла на пороге своей комнаты — бледная, с печальными глазами.

— Ричард! — зарычал Микеле. — Я с тобой разговариваю.

Рик смотрел на Монику и думал лишь об одном: много ли она слышала. Он улыбнулся и сказал:

— Привет.

Моника распахнула глаза.

— Похоже, дядя Микеле рассердился не на шутку.

— Рвет и мечет.

Уголки ее губ дрогнули в улыбке.

— Он сказал, что тебе нездоровится. Она пожала плечами и подняла на него глаза.

— Ричард, а зачем ты пришел?

— Забыл тебе кое-что сказать. — Он попытался придать голосу небрежный тон, что было нелегко: пульс зашкаливал.

Моника вскинула брови.

Рик набрал в грудь побольше воздуха.

— Я люблю тебя.

Она взмахнула ресницами.

— Моника Луццато, я тебя люблю, — повторил он, чтобы убедиться в том, что она его поняла. И чтобы убедить себя самого. Ведь он еще никогда не говорил этих слов.

Она подняла подбородок.

— Наконец-то соизволил признаться. Он улыбнулся и шагнул к ней.

— Ну что, довольна?

Она попятилась назад в комнату.

Рик вошел за ней следом и закрыл ногой дверь, но успел услышать, как Артур велел отцу сесть и успокоиться.

Моника тихо рассмеялась и заперла дверь.

Загрузка...