Ясное сердце

Глава седьмая

Три раза в неделю я посещаю утренние занятия вместе с Айлин, и дядя Йи поздравляет меня с тем, что мастер Чанг проникся моим талантом, но на самом деле ему вряд ли это по нраву.

Учителя впечатляет мой прогресс, и неудивительно – я практикуюсь день и ночь, стирая пальцы едва ли не до крови. После того как я выражаю восхищение мелодией, которую сочинил мастер Чанг – в ней мастерски сочетаются нежные и звонкие ноты, – он предлагает нам с Айлин сыграть вдвоем на придворном банкете через два месяца, когда будет праздноваться день рождения короля.

Я спешу поделиться с мамой этой новостью, и она за меня радуется. Позже тем же днем Маи рассказывает о том, как Айлин в сердцах разбила свой чайный сервиз. По словам служанок, она кричала: «Это мое время сиять! Как она смеет отнимать его у меня? Я этого не позволю!»

Мама хмурится:

– О чем это?

Мне на душу ложится холодный камень.

– Она сердится на меня, мам, – хмыкаю я. – За то, что на банкете ей придется делить сцену со мной.

Айлин стремилась впечатлить королевский двор; я еще помнила, как в прошлой жизни Рен пригласил меня на банкет, как я хихикала и не могла уснуть от волнения, глупая влюбленная девочка. Тогда Айлин волшебно сыграла на гучжэне и очаровала слушателей.

В этой жизни я не попаду на банкет без приглашения мастера Чанга. Мне казалось, у Айлин все равно будет шанс блеснуть своим талантом в дуэте, но ей явно не нравится делиться успехом даже с той, кого она называет своей сестрой. Все восхищение должно предназначаться лишь ей.

Айлин скоро показала свою истинную сущность.

Страшная правда заполняет душу мраком.

Айлин – красивая аристократка. Я – невзрачная дочь торговца. Она никогда не видела во мне угрозу, поэтому легко со мной дружила, в основном даже без обмана. Так у меня и сложилось впечатление ложной безопасности, и я начала безоговорочно ей доверять. А ведь стоило мне встать ей поперек дороги, как она тут же оборачивалась против меня. В прошлой жизни это случилось из-за того, что Рена объявили наследником. В этой она боялась конкуренции на банкете.

Мама отвлеклась от вязания и задумчиво хмурится. А затем, вновь взявшись за спицы, говорит:

– Я оплачиваю уроки музыки Айлин.

– Как? Я не знала.

– Твой дядя вскользь упомянул о том, как ей нравится музыка и как ему жаль, что он не может себе позволить нанять мастера Чанга. Я предложила покрыть расходы.

Меня обуяла ярость. Дядя всегда хорошо умел манипулировать людьми, чтобы получить желаемое.

– Ты слишком добра, мама.

– Говоришь так, будто это что-то плохое.

– Доброта делает тебя слабой и уязвимой в глазах врагов.

Этот урок я усвоила ценой своей жизни.

– Если окружать добром тех, кто этого заслуживает, это становится твоей силой, а вовсе не слабостью, – возражает мама.

Я пожимаю плечами. Может, она и права, но дядя с его детьми точно не заслужили ее доброты.

Как и в моей прошлой жизни, дядя Йи взращивал Айлин подобно утонченному бутону, который должен распуститься в первый же вечер при королевском дворе, на банкете. Но я прослежу за тем, чтобы этот цветок завял.

Следующие несколько дней Айлин выглядит расстроенной, но объясняет это плохим самочувствием, когда я о ней справляюсь. После того как я предлагаю позвать врача, она заставляет себя взбодриться.

И вот одним утром она является на урок в непривычно веселом настроении.

– О, мне не терпится скорее сыграть с тобой вместе, – говорит Айлин. – Я хочу, чтобы представление прошло идеально. Прошу, зайди ко мне сегодня выпить чаю, и мы все обговорим.

У меня появляется недоброе предчувствие, но я мило улыбаюсь:

– Конечно!

Что она задумала? Не удивлюсь, если Айлин попытается напоить меня отравленным чаем, чтобы я слегла с болезнью и пропустила занятия музыкой, а затем и само представление.

Я прихожу в гостиную к назначенному времени. Айлин приглашает меня к себе на диван. Перед нами на чайном столике покоится изящный фарфоровый сервиз, расписанный птицами с ярким оперением.

Еще в первый день, когда мы сюда приехали, Айлин показала нам с мамой свое чайное искусство. Она умеет скручивать и заваривать чай так, чтобы он раскрывался в виде цветка лотоса или порхающей феи. Вкус у них тоже был разный: то весенних цветов, то летних фруктов, то меда.

В прошлой жизни я стала еще больше восхищаться Айлин за ее мастерство. Это непростое умение, и оно вошло в моду среди аристократок. Теперь я знаю, что моя сестра вкладывала все усилия в те навыки, которые повышали ее ценность в политическом браке.

И вот сейчас я любуюсь узором из чайных листьев:

– Такая красивая бабочка, Айлин.

Я подношу чашку к губам, и в то же мгновение Маи громко чихает, как мы заранее с ней договорились. Я вздрагиваю, и чашка выпадает из пальцев. Она разбивается о пол, обливая наши платья темной жидкостью.

Айлин вскакивает, пища от ужаса.

Я спешу ей помочь:

– Ой, прости, пожалуйста…

– Все в порядке, – отвечает Айлин и выдавливает из себя улыбку. – Прости, Миньсин, но мне надо пойти переодеться. Обсудим наше выступление в другой раз, – добавляет она с тяжелым вздохом и поспешно уходит.

Два дня спустя Айлин пригласила нас с мамой к себе на ужин. Обычно мы едим раздельно: дядя Йи и Бо встречаются с чиновниками, Айлин навещает других аристократок.

У меня не находится оправдания для того, чтобы отказаться. Да и вряд ли нас отравят на ужине, который мы будем делить с Айлин.

Во время еды она спрашивает:

– Ты же выходила на прогулку после нашего праздничного ужина, Миньсин?

Я киваю, но внутри у меня все напрягается. Она говорит о том дне, когда мы с Фэй купили кинжал и столкнулись с принцем Джие. Неужели он как-то вышел на мой след?

– На днях я была у одной благородной леди, и она сказала, что ее муж видел двух женщин в магазине оружия. – Айлин подается вперед с заговорщическим видом: – Она считает, что история скандальная. По описанию этих женщин создается впечатление, что это была ты со своей телохранительницей. Разумеется, я ничего не сказала той леди. Полагаю, ты пошла туда взять оружие для своей стражницы, но лучше так не делать. Если узнают, что ты ходишь по таким местам и без приличного сопровождения, это может разрушить твою репутацию. – Она хмурит брови так, словно искренне за меня переживает. – Но не переживай, я никому не скажу, даже папе. Не хочу, чтобы он на тебя сердился. К тому же мы с тобой так хорошо играем вместе. Ты мне нужна на королевском банкете.

Внутри у меня все переворачивается. Мне безразлично мнение других о моей женственности, но Айлин может воспользоваться этой возможностью, чтобы замарать мое имя и исключить меня из списка приглашенных на банкет.

Мама строго на меня смотрит и переводит взгляд на Айлин:

– Спасибо тебе, что так переживаешь за свою сестру. К слову, ты уже решила, какое платье наденешь на королевский банкет?

Айлин вздыхает:

– Нет, тетушка. Сложно найти такое, чтобы и красивое, и недорогое.

– Обратись к лучшей швее в столице и выбери, что тебе по душе. О цене не думай. Я буду только рада взять это на себя.

– Нет, что вы, как я смею?

– Прими его как подарок за все, что ты делаешь для Миньсин, – говорит мама, накрывая ее руку своей. – Пожалуйста. Я настаиваю.

Айлин хватается за сердце:

– О, благодарю вас, тетушка!

Я сжимаю кулаки под столом. Мне страшно представить, какую сумму придется выплатить моей матери, и все по моей вине.

Мы возвращаемся в свои комнаты, и я падаю перед матерью на колени, опустив голову:

– Прости, мама. Я всем сказала быть осторожнее, а сама не справилась. Я не думала о мнении окружающих и в итоге тебя опозорила.

Мама берет меня за руки и помогает подняться:

– Я все понимаю, синьар. Твой отец никуда не запрещал тебе ходить, когда ты была маленькая. Но ты сама сказала: столица – место страшное, опасное, и здесь играют по другим правилам.

– Обещаю, больше я не допущу такой ошибки.

Мама треплет меня по волосам:

– Я тебе верю.

– Не понимаю только, почему Айлин еще не распустила обо мне слухи, чтобы запятнать мою репутацию?

– Потому что мы гости ее отца, и наша репутация скажется на твоем дяде Йи и самой Айлин. И все же ей это повредит меньше, чем тебе, поэтому она решила выиграть для себя что-нибудь приятное в обмен на молчание.

Мама показала свою проницательность, а мне следовало еще многому научиться, даже несмотря на весь мой опыт из прошлой жизни.

– Не обижайся на Айлин, – говорит мама. – В вашем возрасте девушкам свойственна зависть. Это вовсе не значит, что она плохой человек. Рано или поздно вы забудете об этих обидах и перестанете друг с другом соревноваться. Все-таки мы одна семья.

Отчаяние сжимает мне горло. Мама еще верит в добрый нрав Айлин. Я перевожу дыхание и напоминаю себе, что надо запастись терпением.

Я не сомневаюсь, что Айлин не оставит попытки отстранить меня от банкета. Как и дядя Йи, куда более грозный оппонент, нежели моя двоюродная сестра. Он не захочет, чтобы я отвлекла внимание от его дочери в момент, когда она должна блистать. На сердце у меня становится тяжело. Пока он действует в тени, мне сложно определить, каким будет следующий ход. Вполне возможно, что опасность настигнет меня внезапно.