Язык цветов

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Джефф перезвонил на следующий день, но Лори вновь бросила трубку. Заявив, что именно так и нужно было поступить, Ширли отметила решительный поступок кузины куском шоколадного торта.

Вечером Ширли собрала чемодан и уехала в Сент-Джозеф. Лори облегченно вздохнула, радуясь возможности наконец побыть одной.

Но едва она вошла в дом, зазвонил телефон. Лори напряженно застыла.

– Алло? – неуверенно ответила она.

– Не кладите трубку. Это Джефф. Лори, я прошу только об одном: позвольте мне сказать хоть несколько слов. У вас обо мне неверное представление...

При звуках его голоса у нее по телу пробежала дрожь, и Лори снова вспомнила пристальный взгляд его черных глаз.

В висках стучало, слова застревали в горле.

– Я... просила... вас... больше... не... звонить.

– Лори, ну пожалуйста, давайте встретимся за чашкой кофе. Мне необходимо поговорить с вами. И все.

Лори не хотела встречаться с Джеффом, не хотела ни о чем с ним говорить. Слишком много людей просили ее быть с ним поосторожней. Джефф очень привлекателен, чертовски привлекателен, но в его поведении есть что-то странное, от чего Лори становилось не по себе.

– Нет, – ответила она.

На этот раз, положив трубку, Лори выдернула телефонный шнур из розетки, чтобы Джефф больше не докучал ей звонками. Вздохнув, она направилась в спальню переодеться. Никаких спешных дел у нее не было, но Лори не терпелось поскорее отправиться в оранжерею и увидеть ведьмин цветок, посмотреть, как развивается бутон.

Сменив джинсы и голубую хлопчатобумажную майку на свободные темно-синие брюки и белую блузку с короткими рукавами, Лори причесалась и критически оглядела себя в зеркало. Ей часто говорили, что она очень миловидна, но если это и так, то красоту ее нельзя назвать броской, как у Сьюзен Кэррингтон или у Тэмми Фарентино.

Говорят, глаза у нее красивые, даже таинственные. Сама же Лори считала их парой обыкновенных серых глаз, беспокойно взирающих на окружающий мир. Она отвернулась от зеркала. Сегодня в своих глазах она увидела неуверенность, и не было никакого сомнения, что виной тому Джефф Ремингтон.

В детстве Лори очень переживала по поводу заикания. Отцу по работе приходилось часто переезжать с места на место, и девочка то и дело оказывалась в новой школе. Со своей бедой она научилась справляться очень просто: без крайней необходимости не говорить.

Когда Лори исполнилось шестнадцать лет, ее родители развелись, и мать вернулась вместе с ней в Сент-Луис. В который раз Лори пришлось сменить школу. Хотя с ней успешно занимались логопеды, она по-прежнему старалась говорить как можно меньше из страха, что неожиданно начнет заикаться. В любом случае ей приходилось следить за своей речью и тщательно выговаривать каждое слово, отчего окружающим казалось, что она высокомерна. Именно из-за своего недуга Лори держалась всегда в тени, и у нее было очень мало подруг, Дайана – одна из немногих.

Поступив в колледж, Лори вынуждена была признать, что, когда она пытается говорить не заикаясь, ее речь становится неестественной. Однако она убедила себя в том, что, если окружающие станут судить о ней только на основании того, как она говорит, это их проблема.

И все же в глубине души Лори понимала, что ошибается. К тому времени лишь очень немногие близкие знакомые знали о ее заикании и связанной с этим робостью. Она пыталась убедить себя, что полностью довольна своей работой, узким кругом настоящих друзей. На первом месте всегда стояла работа. В колледже Лори бежала от жизни, погружаясь в занятия. А закончив учебу, полностью отдалась работе. На мужчин времени почти не оставалось.

Лори взяла сумочку и направилась к машине, размышляя о мужчинах в ее жизни. Все они соответствовали определенному стереотипу: вежливые, воспитанные, учтивые и нудные. Все в них, казалось, было среднее: средний рост, средний вес, непримечательная внешность.

Или, покачала Лори головой, вспомнив Винни, они были очень юными. Вероятно, ей легко общаться с мужчинами моложе ее, хотя никаких чувств они в ней не пробуждали.

Джефф Ремингтон совершенно иной. Не вежливый, не воспитанный, не учтивый и, уж во всяком случае, не нудный. В нем нет ничего усредненного. Безусловно опасный, он тем не менее завораживал ее и поэтому становился еще более пугающим.

Сев в машину, Лори завела двигатель. Ей нельзя думать об этом мужчине! Он ворвался в ее тихую размеренную жизнь, снова заставив ее почувствовать себя беззащитной, как в детстве. С этим Лори не могла смириться. Она должна ненавидеть Джеффа за то, что он сделал с ней. Бог даст, она больше никогда не встретится с ним.

Она встретилась с ним на следующий день.

Понедельник, как обычно, выдался тяжелым. Лори стояла у рабочего стола, обрабатывая только что выкопанные луковицы лилий. Зазвенел дверной колокольчик, и она обернулась, уверенная, что это Родни, водитель, вернулся после утренней пробежки.

Она была неприятно поражена, увидев Джеффа. Все в ней встрепенулось, и кровь побежала быстрее.

– Я хочу купить цветок, – сказал Джефф.

Он стоял у двери, еще более высокий, чем запомнился Лори. Белый свитер подчеркивал ширину его плеч и оттенял темные волосы.

Лори молча смотрела на него, открыв рот, смутившись оттого, что ее фартук выпачкан землей, а руки в перегное.

– Это опять вы? – выдохнула она, снова ощущая уже ставшее привычным щемящее волнение в груди.

Джефф был настолько высокого роста, что, когда он подходил к прилавку, ему пришлось нагнуться, чтобы не задеть подвешенную корзину с петуниями. Бегло оглядев тесный магазинчик, он снова повернулся к Лори.

– Ч-что вам угодно? – спросила она, смахивая выбившуюся из прически прядь волос со щеки.

Наклонившись, Джефф поставил локти на прилавок, посмотрев ей прямо в лицо. Лори внезапно ощутила, что тонет в его бездонных черных глазах.

– Я же сказал: хочу купить цветок. Какие вам нравятся больше всего?

– Что? – Сердце Лори забилось в смятении.

Она затеребила в руке луковицу лилии.

– Подойдите поближе, – поманил ее пальцем Джефф.

Он заговорщицки улыбнулся, и у Лори едва не подогнулись ноги.

Как можно спокойнее она вскинула подбородок и, шагнув к прилавку, положила на него луковицу. Вопросительно взглянув на Джеффа, она продолжала молчать.

– Еще ближе, – приказал он, затем перегнулся через прилавок – его лицо оказалось в каких-то дюймах от лица Лори, так близко, что его дыхание щекотало ей щеку, – и спросил театральным шепотом: – Какие цветы вам нравятся больше всего?

– Мне кажется, – отчетливо проговорила Лори, – вопрос надо ставить по-другому: какие цветы нравятся вам?

– Нет, – покачал головой Джефф. – Я хочу заключить мир. Что вам больше всего по душе? Роза? Орхидея?

Лори молча смотрела на него. Интересно, слышно ли ему, как колотится ее сердце?

– Мне больше всего по душе... чтобы вы оставили меня в покое.

– У меня это никак не получается, – снова покачал головой он. – Говорят, существует язык цветов. Что я должен преподнести девушке, если хочу ей сказать: «Дайте мне хотя бы один шанс»?

Лори отвела взгляд. Ей казалось, эти черные глаза лишают ее разума, парализуют волю.

– Не... знаю. Нарцисс, может быть.

– Отлично, – сказал Джефф, – дайте мне нарцисс. Дайте дюжину нарциссов. Две дюжины.

Лори, выйдя из-за прилавка, направилась к двери, ведущей в оранжерею.

– Для них сейчас не сезон. Вам... не повезло. А теперь... извините.

Схватив ее за локоть, Джефф не дал ей уйти.

– Лори...

Хотя прикосновение было нежным, его пальцы огнем обожгли ей кожу. Лори ощутила себя загнанной в ловушку. Дорогу ей преградила широкая грудь. Лори чувствовала тепло тела Джеффа, вдыхала его чистый запах, чем-то напоминающий аромат степных трав. Его лицо перестало быть насмешливым. Взгляд из насмешливого стал пристальным.

– П-пожалуйста... – Она отвернулась в сторону.

– Нет, – сказал Джефф, беря ее за подбородок большим и указательным пальцами, заставляя взглянуть ему в глаза. От прикоснувшейся к ее лицу руки исходила могучая, но вместе с тем удивительно нежная сила.

Наклонившись, Джефф посмотрел ей в глаза. Его негромкий проникновенный голос смутил Лори.

– Нет, это я говорю: пожалуйста. Пожалуйста, поговорите со мной! Не уходите! Я не хотел ничем обидеть вас...

Он показался Лори настолько искренним, что она была потрясена. Одной рукой Джефф по-прежнему держал ее за локоть, а другой нежно смахнул со щеки Лори прядь золотистых волос, и это движение было настолько легким, что она почти не ощутила его. Но по телу тотчас разлились волны тепла, и она с трудом сдержала невольную дрожь.

На этот раз ей не удалось отвернуться от него. Лори продолжала беспомощно смотреть ему в лицо. Его глаза были темно-карие, как плодородная земля, кожа – золотистая, словно солнце, а взгляд настолько проницательный, что Лори снова едва не поежилась.

– Лори, – тихо произнес Джефф. – Пожалуйста...

Его лицо было совсем рядом. Рука, сжимающая ее локоть, плавно скользнула на талию, и Джефф привлек девушку к себе.

Сейчас он меня поцелует, подумала она, объятая ужасом. А я ничем не смогу помешать ему.

Этого нельзя допустить. Слишком многие советовали ей остерегаться этого человека.

Изумившись собственному проворству, Лори вырвалась из рук Джеффа и поспешила к двери в оранжерею. И только оказавшись в безопасности, она обернулась, чтобы бросить на него последний взгляд.

– Уходите... прочь! – воскликнула она. – Немедленно... уходите!

Она захлопнула дверь с такой силой, что задрожали стекла.

Мэйвис, пересаживавшая заболевший коралловидный папоротник, встревоженно взглянула на нее.

– Что случилось?

– Н-ничего, – ответила Лори, чувствуя, что у нее пылает лицо. – Там один мужчина... Узнай, что ему надо. А потом, пожалуйста, избавься от него.

Мэйвис кивнула. Поправив фартук, она направилась в магазинчик. Лори, забившись в дальний угол оранжереи, прижалась щекой к холодному стеклу. Сердце колотилось так часто, что было больно.

Закрыв глаза, она вдыхала запахи земли. Через какое-то время она снова открыла глаза, обнаружив, что стоит перед ведьминым цветком. Бутон увеличился. Теперь он был размером с сосновую шишку.

Думай о цветке, приказала себе Лори. Вот что главное в твоей жизни. А до этого человека тебе не должно быть никакого дела.

Вечером Джефф сидел в своей студийной кабинке перед тремя экранами и монтировал заказанный ипподромом рекламный ролик.

В наушниках звучала, как было сказано в монтажных листах, «исполненная восторга» музыка. Какой там, к черту, восторг! Он даже музыку толком не слышал, ее заглушали громкие и частые удары собственного сердца.

Джефф уже полчаса смотрел, как три лошади несутся по дорожкам. Ему требовалось выбрать из этих кадров четыре секунды динамичного движения.

Но работа почему-то не клеилась. Выругавшись, Джефф снял наушники и потер глаза. Затем снова принялся за работу. Перед глазами по-прежнему неслись галопом лошади. В ушах звучал жесткий ритм музыки. Но сосредоточиться Джефф никак не мог. Все его мысли были заняты одной женщиной.

Она сведет его с ума.

Он должен заставить ее принять приглашение, иначе Гарри лишится своего двигателя. Лорентина Чейз-Спенсер не стоит этого двигателя. Надменная и высокомерная, она не стоит и дешевой свечи зажигания. Так почему же, спрашивал себя Джефф, он умолял ее выслушать его, чувствуя, что просит искренне? Почему, приглашая ее куда-нибудь сходить с ним, он страстно желал услышать «да»? И почему, прикасаясь к ней, он хотел прикасаться к ней еще и еще, хотел прижаться поцелуем к ее губам?

Джефф снова выругался, и как раз в этот момент в монтажную с кофе и булочками на подносе вошел Александр Невинс, его лучший оператор.

– Что, не идет? – посочувствовал он.

У этого невысокого коренастого двадцатисемилетнего парня с волосами песочного цвета были удивительно простодушные детские глаза. Александр не пил, не курил, не ругался и всегда бережно обращался с дорогим студийным оборудованием. С клиентами вел себя неизменно вежливо, и его спокойствие и сдержанность удачно уравновешивали вспыльчивость Джеффа.

Джефф взглянул на помощника. И внезапно понял, почему Александр такой невозмутимый: ведь он почти никогда не ходил на свидания. В его жизни нет женщин, делающих ее запутанной, бессмысленной и невыносимой.

– Вот, – Александр протянул ему пластиковый стаканчик кофе. – И булочки твои любимые – с творогом.

Джефф нажал кнопку на пульте – и скачущие кони на экранах застыли.

– Не надо мне никаких булочек, – пробормотал он сквозь зубы. – Но все равно спасибо.

Александра задел его тон.

– Извини... а как насчет кофе? Или унести все?

Джефф вздохнул. Какое бы отвратительное настроение у него ни было, нельзя выплескивать его на помощника, ведь тот искренне хочет сделать как лучше.

– Садись, – сказал Джефф. – Я очень устал – вот и все. Заработался вчера допоздна. А сейчас это сказывается.

Александр сочувственно кивнул.

– Знаю. Монтировал ленту для друга. Свадьбу?

– Точно.

– Все прошло нормально?

Джефф пожал плечами. Компания, в которой они работали, была крупнейшей киновидеостудией в Сент-Луисе и подобными мелочами занималась только в виде исключения.

– Не хотел бы я снимать в церкви, – заметил Александр. – Освещение очень обманчивое.

– Да, обманчивое, – согласился Джефф, снова погружаясь в задумчивость.

У него перед глазами возникли розы и блестящие ленты. И сероглазая женщина в сером костюме, чьи руки, словно бабочки, порхали среди атласа и цветов. Джефф нахмурился.

Прищурившись, он повернулся к Александру:

– Слушай, а ты ведь тоже учился в какой-то особенной школе? Ты говорил, что знаком с Дайаной Бауэр?

– Школа как школа, никакая не особенная, – сказал Александр. – И с Дайаной я не был хорошо знаком. Так, ее все знали и любили, но мы с нею вращались в разных кругах.

Джефф пригляделся к нему внимательнее. Александр погрузился в воспоминания. Судя по всему, Дайана Бауэр была из тех, кто в силу своего положения находился всегда в центре внимания. Александр, добрый и искренний парень, к этой категории не относился.

– А в каких кругах вращался ты? – поднял бровь Джефф.

– Да так, – Александр пригубил кофе. – В математическом клубе.

Джефф подождал.

- И?..

Александр удивился.

– Все. В математическом клубе. Я был казначеем три года подряд. Это очень почетно – переизбираться казначеем математического клуба. Можно сказать, вершина моей карьеры. В смысле общественной работы, разумеется.

Джефф опустился глубже в кресло, едва сдерживая улыбку, – Александр неплохой парень, но в некоторых вещах остался невинным младенцем! – а потом спросил, постаравшись сделать голос как можно более безучастным:

– А ты случайно не помнишь еще одну девушку? Очень заносчивая. Красивая, но вся из себя такая важная. Даже имя у нее непростое: Лорентина Чейз-Спенсер.

Он поразился происшедшей с Александром перемене. Его округлое лицо тотчас посерело. Рука схватила стаканчик, и кофе пролился на джинсы.

Но хотя кофе был горячим, Александр, казалось, не заметил этого.

– Лорентина по-прежнему здесь, в городе? – недоверчиво спросил он.

Джеффа охватило неприятное предчувствие.

– Ты знал ее?

Лицо Александра сделалось мечтательным.

– Я думал, что люблю ее, – кивнул он.

Джефф, выпрямившись, поставил стаканчик на стол.

- Что?

Менее подходящей пары, чем холодная Лори и открытый Александр, нельзя было придумать.

Достав из кармана аккуратно сложенный носовой платок, Александр промокнул пятно на колене.

– Моя первая любовь... – сказал он. – Лори была в школе новенькой. Она мне казалась такой прекрасной... но красота ее была особенная, неброская. Изящная и... удивительная.

Эти слова острыми гвоздями вколачивались в голову Джеффа: «особенная... неброская... изящная... удивительная». Да. Возможно, на первый взгляд Лори может показаться именно такой.

– И она была очень скромная, – продолжал Александр голосом, в котором печаль смешивалась с нежностью. – Мне это очень нравилось. Я думал, что она, наверное, тоже застенчивая.

Да, снова согласился Джефф. Наивный парень вроде Александра вполне способен ошибочно принять надменность за застенчивость. Он кивнул, стараясь не выдать своих чувств.

– Во всем был виноват я сам, – философски заключил Александр. – Понимаешь, – грустно добавил он, – меня только что переизбрали казначеем математического клуба, и я... наверное, это сделало меня заносчивым.

Джеффу становилось все труднее сохранять на лице непроницаемую маску. Александр заносчивый? Скорее, заносчивым станет плюшевый медвежонок.

– Понимаю, – сказал он.

Александр пожал плечами, вспоминая свою ошибку.

– А потом мои друзья по клубу – задиристые ребята – проведали о моих чувствах. И уговорили меня совершить настоящее безумство. Я не имел права так поступать. Мне до сих пор стыдно.

Джефф изумленно поднял брови.

– Ты совершил безумный поступок? Какой, интересно?

Александр понуро опустил плечи. Уронив голову на руки, он устремил полный отчаяния взгляд в пол.

– Я предложил Лори куда-нибудь сходить со мной.

– Что? – буквально рявкнул Джефф.- Ты предложил ей куда-нибудь сходить с тобой? И в этом заключается твой ужасный поступок?

Александр молча кивнул. Словно воспоминания о неслыханной дерзости и сейчас вгоняли его в краску.

– Ну? – не отставал от него Джефф. – Что было дальше?

Вряд ли ему интересно, но он должен был знать, как обошлась с таким легкоранимым человеком, как Александр, смотрящая на окружающий мир с презрением Лорентина Чейз-Спенсер.

Александр не отрывал взгляд от пола.

– Разумеется, она никуда со мной не пошла. С такими людьми, как я, она никуда не ходила. И глупо было даже просить ее. Я не имел права делать это.

Ты имел полное право! – захотелось крикнуть Джеффу. Она не королева Великобритании, черт побери! Но он лишь потянулся, сделав вид, что у него затекли мышцы.

– Значит, она сказала «нет»?

– Ну что ты. – Голос Александра слегка дрогнул. – Она ничего не сказала. Только окинула меня долгим взглядом. Я почувствовал себя слизняком. Сначала мне показалось, она ответит. Но Лори молча отвернулась и ушла прочь. Я... наверное, я сам на это напросился.

У Джеффа внезапно разболелась голова. Желудок болезненно сжался. Он встал. Прошелся по тесной монтажной.

При мысли о том, что с таким мягким и безыскусным человеком, как Александр, обошлись так жестоко, ему стало плохо. Особенно учитывая то, что сделала это Лорентина Чейз-Спенсер, мисс-не-имеющая-себе-равных.

– И что было дальше? – спросил Джефф наконец.

Как раз сегодня он поймал себя на мысли, что ему безумно хочется говорить с ней, быть рядом. А сейчас он гадал, почему же, несмотря на услышанное, ему все равно хотелось поцеловать ее, почувствовать вкус ее прекрасного насмешливого рта. Должно быть, он сошел с ума. Заработался. Черт бы побрал Лори, черт бы побрал спор, и черт бы побрал Гарри Кастильоне с его дурацким двигателем.

– Как – что было дальше? – переспросил Александр, невинно моргая голубыми глазами. – Ничего не было. Я понял, что поставил Лори в двусмысленное положение и она не нашлась что ответить. Больше я ее никуда не приглашал. Я просто восхищался ею издалека.

– Издалека, – с отвращением повторил Джефф. – Слушай, а кого-нибудь еще ты приглашал на свидание? Какую-нибудь менее неприступную девчонку?

Покачав головой, Александр снова уставился в пол.

– Только много времени спустя я понял, что я не дамский угодник. Понимаешь, нет этого у меня. У некоторых есть. Например, у тебя. Ты всегда нравился женщинам.

Джефф гневно зашагал по монтажной, сунув руки в карманы. Действительно, он всегда нравился женщинам. Обычно это ему льстило, часто смущало, иногда причиняло неудобства. Он вспомнил заварушку с Мери-Эллен Пфайффер. Она так настойчиво его преследовала, что Джефф наконец сообразил: она нуждается в помощи психиатра. Он ведь ничем не поощрял ее домогания. Но с тех пор он старался держаться от женщин подальше. До тех пор, пока не появилась неприступная Лори. Джефф снова и снова повторял себе, что испытывать влечение к этой женщине – безумство. Почему сблизиться с ней не так просто, как со Сьюзен Кэррингтон и Тэмми Фарентино? И почему ее нельзя забыть так же легко, как их?

Джефф снова угрюмо обратился к Александру:

– Надеюсь, она не навсегда отвратила тебя от женщин. Слушай, я встречался с нею; она того не стоит.

– Нет-нет. – Лицо Александра исказила боль. – Я хочу сказать: когда придет время, я найду кого-нибудь. Мне очень нравится одна девушка – частенько встречаю ее в церкви. Вот подумываю о том, не пригласить ли ее куда-нибудь. Уже давно собираюсь это сделать.

Джефф обнял его за плечи.

– Так приглашай же скорей. Приглашай на пикник, который устраивает наша компания. Не оплакивай до конца жизни эту надменную Чейз-Спенсер. Честное слово, она того не стоит.

– Я стал взрослее, – серьезно ответил Александр. – И не завожу романы очертя голову. А что касается Лори, я ее ни в чем не виню. Она необыкновенная.

Джефф крепче обнял друга.

– В ней нет ничего необыкновенного. И если это тебя хоть сколько-нибудь утешит, то знай: я тоже приглашал ее провести со мной вечер, и она мне отказала.

Александр взглянул на него с искренним удивлением.

– Ты приглашал ее? И она отказалась? Отказала тебе?

– Да. Отказала. Но мне, наверное, придется попробовать еще раз. Ради друга, не ради себя. – Отпустив плечи Александра, он ушел в дальний угол монтажной. – Ты не обиделся?

– Конечно же, нет! – искренне воскликнул Александр. – Что бы ты ни говорил, в ней есть нечто чарующее. Тебе известно, что однажды в нее влюбился принц?

– Принц? – недоверчиво переспросил Джефф. – Настоящий принц королевской крови?

– Настоящий, – кивнул Александр. – Кажется, в Италии. Лори там училась искусству. И этот принц – откуда-то с Востока – влюбился в нее. Он даже хотел жениться на ней, но Лори отказала ему. Видишь, в этом нет ничего страшного – она отказала самому принцу!

Александр взглянул на часы.

– О Боже! Чуть не опоздал! Мне пора бежать: совсем забыл про съемку рекламы...

Собрав на поднос стаканчики и салфетки, он поспешно выбежал из монтажной.

Покачав головой, Джефф снова уселся перед экраном и нажал на кнопки.

Лори Чейз-Спенсер.

Она унизила Александра, отказала принцу; теперь она не обращает внимания на него.

Надев наушники, Джефф снова погрузился в раздражающий пульсирующий ритм.

Чего бы это ему ни стоило, он обязан сбить спесь с этой Снежной Королевы.