За что ты меня так любишь?

Двадцатая глава

Мы подъехали к дому, отец выключил двигатель, но не спешил выходить из машины. Я был удивлен, когда увидел его в приемной больницы, где пролежал две недели. Позже я был удивлен, что не слышу гневных обвинений, оскорблений, да и вообще ни слова он не проронил. Сейчас же меня удивил взгляд, которым он смотрел на меня в машине. Сочувствие? Жалость? Что это?

— Кхм, — откашлялся он и заговорил. — Я знаю историю в общих чертах, да и это уже не важно, ведь все позади.

Да что ты?! Не будет нравоучений? А как же «твои друзья — моральные уроды, способные убить человека, ты и сам такой»? У отца был замечательный повод, чтобы втоптать меня в грязь, но он им даже не воспользуется? Или я рано радуюсь?

— Я… я очень счастлив, что все обошлось.

Видимо, я все еще в бреду. Точно. Я все еще в больнице, мне снова чудится что-то невероятное. То я летал на драконах, то убивал крылатых кабанов. А теперь слышу, как отец это говорит.

— Нет, Саша, я серьезно. Я от одной мысли, что ты мог умереть, впадаю в панику. Я не мог тебя потерять, сын.

Он положил руку мне на ладонь и сжал ее. В глазах что-то заблестело — неужели у этого чудовища есть чувства?

Конечно, есть. Я мог бы и дальше притворяться, что жил в аду, что папа всю жизнь меня унижал, никогда не заботился. Но это не так. Я прекрасно помнил то время, когда все было замечательно. Когда я чувствовал себя любимым сыном. А потом все полетело в пропасть. И мое поведение никак не исправляло ситуацию, а лишь усугубляло.

— Я понимаю, что не могу вмиг все изменить, но, Саша, я постараюсь. Я очень постараюсь… прости меня.

Он привлек меня к себе и обнял за плечи. Я уже не помню, когда с нами было подобное — чтобы отец меня искренне обнимал. И я почувствовал себя шестилетним мальчиком, который ждал с нетерпением отца с работы, чтобы вместе провести пару часов до сна. Мне тогда не нужно было доказывать, что я достоин любви. Мне не нужно было конкурировать и пытаться быть лучше него. Я просто понимал, что меня любит папа.

И сейчас я остро это почувствовал. Так остро, что даже зашипело в глазах — подступали слезы. Но я зажмурился и не дал волю чувствам. Нужно ещё выдержать самый важный разговор.

Мы вышли из машины, папа шел рядом. Я мог идти сам, но он как будто ещё сомневался в этом, и поэтому старался держаться поближе.

Мы прошли в ворота, дошли по тропинке до крыльца. И тут я остановился. А вдруг она уехала? Я так часто крутил в голове наш разговор, так много раз повторял слова, которые хочу сказать ей, но совсем не представлял ситуации, что она пошла просто уехать. А что ей тут делать? Она выздоровела, ее выписали. Она ни разу меня не навестила за те дни, что я пролежал в обычной палате. С чего же я взял, что ей есть до меня дело? С чего я решил, что она меня сейчас ждёт? И более того — зачем ей вообще этого делать? Чтобы снова проходить через то, что с нами случилось? Что я ей могу дать?

Я так и застыл на пороге. Отец открыл дверь, прошел внутрь и обернулся.

— Что-то забыл в машине?

Я отрицательно покачал головой и все же сделал эти шаги вперед.

В зале никого не было, на кухне, которая переходила в зал — тоже. Ещё вариант, что она в своей комнате. Иначе оставался только самый печальный исход.

Отец как будто перехватил мой взгляд и сообщил:

— Марина взяла с собой Юлианну в книжный клуб.

Я почти добрался до лестницы на второй этаж, когда услышал сзади голос папы:

— Мне сейчас нужно съездить по делам, вернусь через пару часов.

Мне было пока не по себе от изменений в поведении отца. Но я почему-то верил, что за это время, пока я лежал в реанимации, у него действительно обострились отцовские чувства ко мне из-за неутешительных прогнозов врачей.

Тут я вспомнил о важном вопросе, который хотел задать про Марину и их развод, но папа уже вышел из дома. Ладно, спрошу потом.

Когда я поднялся на второй этаж, в душе ещё теплилась надежда, что Аврора может быть в своей комнате. Я подошел к самой последней двери, которая вела в ее спальню, и остановился. В последний раз я тут сидел под дверью и умолял впустить меня, выслушать, простить… только комната была пустой. Почему-то и сейчас внутри меня сверлило: ее там нет.

Я не стал мучить себя больше и с силой дернул дверь. Никого. Мое сердце тут же упало. Как мне хотелось, чтобы она была там… Хотя головой я понимал, что это невозможно, сердцем очень хотел верить, что она меня ждёт.

— Ну, ты и придурок, — горько прошептал я самому себе. — После того, как она чуть не умерла из-за тебя, ты надеялся, что она останется с тобой?..

Я закрыл дверь не спальни и прижался лбом. Нужно быть кретином, чтобы не понимать — Аврора должна держаться от меня подальше. Со мной опасно.

Я заставил себя оторваться от двери и вернуться к своей комнате, быстро зашел во внутрь и закрыл за собой. В моей спальне было темно — тяжелые шторы задернуты именно так как я люблю — наглухо. Мне ни к чему дневной свет, я планировал только лежать на кровати и заниматься самобичеванием. Через полгода же подумаю, чем ещё заняться.

Я уже подошел наощупь к кровати, когда в кромешной темноте и абсолютной тишине услышал какие-то звуки. Я даже зажмурил глаза, чтобы сосредоточиться. Это было дыхание…

Я нащупал в кармане джинсов телефон, быстро достал и включил фонарик. Сначала мне показалось, что это последствия лечения, а может, я ещё лежу в реанимации, и мне это все кажется? Не может же быть такого, что Аврора спит в моей кровати?! Этого не может быть…

Я сделал ещё шаг, подошел ближе и посветил фонариком прямо ей в лицо.

— Ммм?.. — замычала она сквозь сон.

Я быстро убрал фонарик, и комната снова погрузилась в темноту.

Я осторожно вытянул руку и почувствовал тепло — это она! Она! Лежит в моей кровати, в моей спальне! Значит, есть шанс! Иначе что ещё ей тут делать? Конечно, она ждала меня!

Но разбудить ее не поднялась рука. Как раз наоборот, мне хотелось позаботиться о ней — дать ей поспать.

Я обошел кровать и осторожно лег рядом. Я даже затаил дыхание, чтобы не мешать ей отдыхать. Сильнее всего на свете мне хотелось обнять ее и прижать к себе, но я остановил себя. Пусть поспит, а я пока буду лежать и стеречь ее сон.

Я знала, что его сегодня выписывают. Владимир уже поехал за Сашей в больницу, а Марина с Юлианной отправились в книжный клуб. Значит, я могу поехать с отчимом или ждать Сашу дома. Подумав немного, я выбрала второй вариант — я до сих пор не понимаю, что происходит между мамой и ее пока ещё мужем, а находиться с ним наедине в машине не хотелось и вовсе. Напряженная атмосфера, натянутые отношения и тяжелое молчание — вот это все сопровождало бы нас всю дорогу.

Да кого я обманываю?! На самом деле я бы выдержала все, если бы знала точно, что Саша хочет меня видеть. Из-за меня он чуть не умер в той чертовой комнате, куда я попала по собственной глупости! Ведь знала, что Мише доверять нельзя, но села к нему в машину…

Воспоминания о том проклятом дне меня не отпускали. Я по сто раз на дню перематывала каждую минуту, представляя, как бы развивались события, не поступи я так. А что было бы, если я не села в машину к Мише, а вызвала такси до дома? А что было бы, если я не поехала с ним же в тату салон, а вернулась в дом после того приступа? А что было бы, если я смогла держать себя в руках и поговорить с Сашей прямо там, на месте, когда посмотрела то отвратительное видео?

А что были бы, если я не приехала прошлым летом к маме и не познакомилась с Сашей вовсе?..

От такой перемены в жизни защемило в сердце. Нет, я бы не пошла на такое точно. Как бы больно не было, сколько бы проблем не появилось у меня из-за этого человека, я бы не стала ничего менять. Потому что то счастье, которое со мной случилось, гораздо сильнее.

Так, почему я все ещё дома, хожу по комнате и меряю ее шагами? Почему я не сижу в машине, которая летит в сторону больницы?

Потому что я боюсь. Боюсь, что быть вместе нас никак нельзя. От этого страдают люди. От этого умирают люди.

Я села на ковер, обхватила колени руками и положила подбородок. Да, из-за нас умирают люди. Миша, осознав, что натворил, принял смертельную дозу наркотиков. И чтобы его точно не успели спасти, он заперся в ванной комнате. Скорая, полиция и сотрудники МЧС нашли его лежащим на коврике под раковиной.

Он не оставил предсмертной записки, но мы все прекрасно понимали, что Миша выполнял чей-то приказ. Сам бы он вряд ли решился на такой страшный поступок — украсть человека и убить его. По крайней мере, я хотела в это верить.

От мыслей, что я могла умереть в том подвале, у меня снова закружилась голова, в нос ударил четкий запах газа. Мне срочно нужно было уйти из своей комнаты, где были настежь открыты окна. Нет, находиться здесь — пытка.

Я выбежала из комнаты, но резко остановилась у соседней двери. Я поняла, где должна быть…

Так я оказалась в постели Саши. Я забралась под одеяло и накрылась им, пытаясь вдохнуть его запах, который сохранился в постельном белье. И сработало. Я не заметила, как уснула.

А когда проснулась…

— О Боже! — подскочила я, увидев, что Саша лежит рядом. Он тут же открыл глаза и тоже сел.

— Что?.. что случилось? — рассеянно спросил он, оглядывая комнату. — Я уснул… должен был…

По глазам я поняла, что к Саше возвращается реальность. Он тут же с опаской посмотрел на меня, а я никак не могла отвести взгляд. Вот он! Живой. Живой!! Мой!

— Я так рада, что ты снова… дома, — только и смогла вымолвить я, не моргая.

— Я тоже рад, что ты здесь, — хриплым голосом произнес он.

Я теребила пальцами одеяло, но все еще не отрывалась от его глаз. Как же хотелось залезть к нему в голову и понять, о чем он думает…

Как же хотелось залететь к ней в голову и понять, о чем она думает. Хочет меня прогнать? Или чтобы я остался? Хочет кричать на меня? Или помириться наконец-то?

Я понял, что молчать дальше нет смысла. Нас ждал разговор, тянуть время уже не было сил.

— Я очень испугался, что могу потерять тебя.

Конечно, я мог кинуться на нее, схватить, прижать к себе, покрывать лицо руками и клясться в любви, но я боялся, что только отпугну ее.

Господи! Сколько страхов приносит любовь!

— Я тоже… очень испугалась, когда узнала, что ты был там тоже.

Аврора ответила очень тихо, мне пришлось даже напрячь слух, чтобы понять ее.

— Я думала, что сойду с ума, когда увидела тебя в реанимации.

— Ты приходила? — удивился я.

— Да! Конечно! — воскликнула она и придвинулась чуть ближе ко мне.

— Мне никто не сказал об этом.

— Мне тоже про тебя не говорили. Пытались скрыть информацию о твоем состоянии, считая, что мне так было легче. А я только и могла, что думать о тебе.

Ее откровение меня поразило — пока я думал, что она готова сбежать от меня поскорее, Аврора все также искренне и доверчиво была рядом.

— Знаешь… я думал, что ты уже уехала к отцу.

— Я хотела дождаться тебя. Убедиться, что все в порядке.

Я поднял руку и практически невесомо погладил ее по щеке. Она не отпрянула, не ударила меня, а лишь продолжала также смотреть на меня своими огромными глазами.

— Я мысленно прокручивал этот разговор в голове снова и снова.

— И что ты планировал мне сказать? — спросила она.

— Я приношу тебе только беды. Из-за меня ты чуть не погибла в том подвале. Из-за меня ты страдаешь, калечишь свое тело татуировками, плачешь, портишь отношение с друзьями… Я не могу и дальше заставлять тебя проходить через это.

Я бы мог продолжить, но она прижала указательный палец к моим губам. От такого легкого и даже наивного прикосновения у меня замерло сердце.

— Так… а что ты ХОТЕЛ сказать?

Я сделал глубокий вдох и также тяжело выдохнул.

— Что люблю тебя. И ни за что не отпущу.

В шесть утра я проснулась без будильника. Слегка поерзав, я попыталась освободиться от цепких рук, прижимавших меня к теплой груди. Я понимала, что нужно выбраться и вернуться в свою комнату, сделав вид, что я там ночь и провела. Но так хотелось остаться, чтобы дальше чувствовать его рядом с собой.

После его признания мы больше не сказали друг другу ни слова, не считая тех непристойностей, от которых в другой ситуации у меня горели бы уши. Боже!.. что я несла! Остается надеяться, что Саше вышибет память, и он не будет меня дразнить моими же высказываниями…

Я снова попыталась выбраться из кольца, но тут он тихо зарычал и ещё крепче прижал к себе. На мое лицо упала прядь волос, я пыталась ее сдуть, но безуспешно. Тогда я все же как-то освободила одну руку и заправила волосы за уши.

— Ну-ка хватит! — пригрозил он еле слышно.

— Я просто… убрать хотела, — прошептала я в ответ.

Он опустил голову и зарылся в мои волосы, слегка касаясь губами шеи. От этого легкого поцелуя по телу разлилось тепло. Я прикрыла глаза и часто-часто задышала.

— Ещё одно движение, и я проснусь окончательно, — предупредил он. И мне не стоило даже спрашивать, чем же он решит заняться, если все же проснется. Воспоминания от прошлой ночи были еще горячими. Или это были его руки? Я улыбнулась своим мыслям, не заметив, как скрестила ноги.

— Ну, все. Сама напросилась!

Саша поднял голову и тут же провел языком по моим губам. Я тихо застонала, освобождая руки и обнимая его за шею. Я теснее прижалась к нему, отвечая на поцелуй, зарываясь пальцами в его волосы на затылке.

Он слегка отстранился от меня и посмотрел в глаза:

— Бесстыжая. Тебе было мало?

От его хриплого низкого голоса по телу побежали мурашки. Ну, как? Как человек может так возбуждать и волновать? Я была уверена, что со временем и после каждого секса наши чувства поугаснут, я перестану так реагировать на малейшие прикосновения, слова. А на деле вышло совсем иначе. Зная, что меня ждёт, я возбуждалась быстрее и сильнее. Хотелось уже обвить его ногами за талию и приподнять бедра ему навстречу, но я держалась, ведь чем дольше мы ласкаем друг друга, тем сильнее и приятнее завершение.

— Мне мало-мало-мало тебя, — пропела я ему на ухо, обдавая своим дыханием. Я почувствовала, как напряглись его плечи, мышцы рук. Значит, я тоже на него так влияю.

Он начал покрывать мое лицо поцелуями, пока его руки блуждали по моему телу. Я успела натянуть на себя футболку Саши, ту самую, трофейную, но оставалась без нижнего белья. Честно говоря, я даже не знала, куда он закинул мои трусы, которые стягивал с меня зубами несколько часов назад.

Его правая рука уже лежала у меня между ног, а губы очень нежно и легко целовали мои щеки, прокладывая дорожку до уха. Такой контраст — дерзкие руки в самой опасной зоне и нежные, невинные губы…

— Сладкая, — прошептал он, целуя меня в шею.

— Манящая, — продолжал Саша. — Страстная. Ненасытная. Горячая…

Я застонала, чувствуя, как его пальцы разжигают огонь во мне, исполняя какие-то дикие танцы у меня между ног.

— Нежная…

Его губы накрыли мой рот, не давая вырваться очередному стону. Язык тут же проник внутрь, показывая всю мощь желания моего мужчины.

— Безумная…

Я прогнулась в пояснице, предвкушая очередную волну наслаждения. И тут он резко остановился, убрал руку, из-за чего я тут же застонала. А потом раздвинул мои ноги коленкой, лег сверху, двинулся вперед, сжимая мои ягодицы и приподнимая бедра.

— Моя, — прошептал он, глядя мне прямо в глаза и доказывая это снова и снова.