За что ты меня так ненавидишь?

Тринадцатая глава

Я лежала на кровати и перематывала в голове события последних дней. Как стоп-кадры возникали картинки перед глазами: вот мы на пляже, я разглядываю его татуировки, глажу его по спине, вот мы едем к Мише, мы целуемся в комнате для гостей, а потом лежим в кровати в обнимку, он везет меня домой и исчезает. Лучше бы он действительно исчез из моей жизни.

Я повернулась на живот и уткнулась лицом в подушку.

— Ненавижу!!! Ненавижу тебя!!

Я держалась все это время. Я держалась весь вчерашний день, пока гуляла с друзьями в парке. То и дело к горлу подступал ком, но я все списывала на то, что Лиза улетает домой, а я буду скучать. Я держалась, когда Андрей обнимал меня, чмокал в губы, говорил какие-то нежности на ухо. Я ничего не слышала, я ничего не понимала, потому что все это время думала об этом придурке. Я держалась, когда ехала домой на такси, после того, как проводила друзей на самолет. Держалась всю пятницу, пока его не было, а оказывается, он снова был с ней. Я держалась, когда он кричал на меня, обвинял в том, что я точно не лучше него. Я держалась, когда он снова затеял игру, будто ему не все равно на меня.

Но когда он вышел из моей комнаты, мои силы кончились. Я больше не могла держаться.

Я забежала в ванную, пытаясь успокоиться, обливая лицо ледяной водой. Это не помогало, но я хотя бы попыталась. Потом я вернулась в комнату, легла и начала считать. Нужно сосредоточиться на цифрах, представлять их. В голове звучал голос моего врача: представляй цифры, раскрась их в разные цвета, пусть они будут разных размеров, но идти должны строго по порядку.

1, 2, 3…

Тройка зелёная. Такая же как его глаза. Холодные, бесстыжие, хитрые. А иногда они смеются, ухмыляются. Но больше всего я люблю, когда он смотрит на меня во время поцелуя. Будто ничего не существует, кроме нас двоих…

4, 5, 6, 7…

Семерка белая, как его футболка той ночью. Та самая футболка, которую я хотела снять, чтобы снова потрогать его тело. Но снял он ее, оставшись с ней…

8, 9, 10…. 21, 22.

Ему двадцать два года. Как можно в таком возрасте быть несерьёзным, где-то пропадать и жить одними тусовками. По его слова, в четверг все было не так отчаянно. Страшно подумать, что они тогда делают на самых отвязных вечеринках?

…34, 35, 36…

Когда мое дыхание выровнялось, я перестала считать. Отлично, всего 36. Раньше мне нужно было считать до ста, а то и больше. Я становлюсь более уравновешенной, надо не забыть рассказать об этом врачу.

Я сидела в кровати, когда в комнату постучали. У меня все внутри сжалось. Одновременно хотела и не хотела, чтобы это был он.

— Дорогая, я войду?

Это была мама. Не сказать, что это сильно порадовало меня, мы все равно с мамой оставались в натянутых отношениях.

Я здесь уже три недели, но я так и не поняла, стоило ли прилетать? И если даже опустить всю эту историю с Сашей, я почти не видела маму. Она целыми днями занималась своим книжным клубом, либо проводила время с Юлианной и Владимиром. Нет, я не против. Это ее семья, но стоило меня приглашать?

— Я собираюсь по магазинам с подругами, поедешь с нами?

И вот опять. Она не зовёт меня куда-то вдвоем, она не собирается со мной говорить о прошлом. Просто идет с подругами за покупками, заодно решила позвать свою дочь.

— Нет, спасибо.

Мама так и осталась стоять в дверях. Я взяла в руки телефон и демонстративно начала в нём копаться, делая вид, что занята. Мама коротко кивнула и вышла из комнаты. Прекрасно.

Я снова откинулась на спину. Зачем я здесь? Может, стоит попросить папу купить обратный билет? Я уверена, он поймёт, если в расскажу ему о своих чувствах. А если я ещё расскажу ему о Саше, он сам прилетит сюда. Эта мысль меня даже позабавила, и я набрала номер отца по видеосвязи.

— Привет, морковка! — папа был рад мне. Вот такие должны быть эмоции, когда разговариваешь с ребенком. — Как ты? Не сильно грустишь?

— Привет, па. А почему я должна грустить?

— Ну, твоя палочка твикс улетела.

Я искренне засмеялась. Папа всегда называл нас с Лизой палочками твикс.

— Ничего, я все равно скоро вернусь. Кстати, па, а может, возьмем мне билет на следующие выходные?

Папа насторожился и посмотрел на меня внимательнее. Он чувствовал мое состояние даже за сотни киломКиров.

— Что случилось, Ро?

— Я не понимаю, зачем я приехала, — прошептала я с грустью.

Папа понимающе закивал.

— Ты поехала туда, чтобы погреться на солнце и побыть рядом с мамой.

— Знаешь, летом солнце в Воронеже тоже греет. А мама… я ее почти не вижу.

— По ее рассказам тебе весело. Ты каждый куда-то ходишь, подружилась со своим сводным братом.

У меня засосало под лопаткой. Ох, папа, знал бы ты, как я с ним подружилась.

— Маме показалось, он придурок. А я не дружу с придурками.

Отец рассмеялся.

— Ро, не будь так категорична. Марина говорит, Саша — хороший парень, просто возраст такой.

— Какой? Ему двадцать два, а ведет себя как подросток.

— Морковка, мы никогда не знаем, что эмоционально пережил другой человек, а судим лишь по цифрам.

— Взрослые очень любят цифры, — процитировала я, оглядывая комнату. — Когда рассказываешь им, что у тебя появился новый друг, они никогда не спросят о самом главном.

Папа улыбался.

— Вот и ты спроси его о самом главном.

Мы ещё немного поговорили, и я положила трубку. Я очень скучала по своему самому родному человеку. Он был всегда рядом, и уверена, будет. Даже когда я буду жить в Питере, папа всегда будет со мной рядом мыслями и душой. Мое настроение улучшилось — есть человек, который всегда меня любит и ждёт — разве это не счастье?

А есть такой человек у Саши? Я не заметила, чтобы отец интересовался его жизнью, состоянием, настроением. А про маму я почти ничего не слышала, знала, что они жили вместе, пока он не решил переехать к отцу. У него хотя бы был выбор. Но я уверена, что тоже бы жила со своим отцом, будь такой выбор и у меня.

В дверь снова постучались.

— Дорогая, это я.

Мама разве не уехала? Она тем временем зашла в комнату и улыбнулась мне.

— Мы так и не занялись твоим ремонтом. Ты подумала, что хочешь тут изменить?

Я покачала головой. И это правда — в первый день я, может, и загорелась этой идеей, мне понравилось, что комната после этого будет принадлежать только мне. И это вселяло надежду, что у нас с мамой наладятся отношения. Но зачем мне этот ремонт, зачем мне персонализация какого-то помещения, если я хочу домой уже сейчас?

— Мы можем поехать втроем в строительный, может, там придут решения.

— Я не хочу.

И не потому что под третьим она имеет в виду Сашу. Я не думала, что вообще сюда вернусь, тогда зачем что-то менять?

— Лучше сделай из этой комнаты что-то для своего книжного клуба.

На самом деле я не хотела упрекать ее ни в чем, но мой тон все же дал особый окрас этой фразе.

— Для книжного клуба я сняла помещение и оборудовала под библиотеку, — ответила она. Неужели, она не услышала нотки обиды? Или делает вид, что не услышала? Вообще это очень удобно — прикинуться, будто что-то не понял.

— Ты не хочешь здесь жить?

Даже голос у мамы сменился. Стал тише, ниже.

Я покачала головой.

— Не хочу. И я попросила папу купить билет домой.

— Но это тоже твой дом.

— Нет, это твой дом. Твой, Владимира и Юлианны, — я заводилась.

— Вы с Сашей тоже наши дети, — мягко сказала мама.

— Чушь! И ты это понимаешь. Я живу с отцом. А Саша… я не знаю, где живет Саша. Он иногда здесь ночует, но его жизнь проходит вне стен этого дома.

Я это заметила с первого же дня. Даже если он ночевал в своей спальне, а день проводил где-то в гостиной, он просто проводил так время. Его жизнь кипела, когда он отсюда уходил. И тут меня осенило, почему он так рвался наружу…

— Владимир хоть иногда общается со своим сыном?

— Конечно, дорогая, конечно, общается. Он же его отец.

Я помотала головой.

— Знаешь, мне кажется, что мой случай даже лучше. Ты далеко. И я не вижу каждый день человека, который меня бросил.

Мама застыла. Она, правда, думала, что я поменяю свое мнение и буду радоваться смене обоев в этой комнате?

— Владимир тоже так поступил с Сашей. И тот факт, что живут они в одном доме, ничего не меняет. Он абсолютно не отрабатывает свою роль отца.

— Это их отношения, я в них не лезу, — снова надела маску добродетеля мама.

— Да ты и в наши-то не лезешь. Зачем я приехала? — я встала с кровати и пошла к ней навстречу. — Зачем я приехала сюда, если ты каждый день торчишь в своем книжном клубе? Чтобы разок сходить в парк аттракционов? Или чтобы вечерами сидеть и делать вид, что мы нормальная семья? Или вот на шоппинг меня позвала, чтобы показать своим подружкам взрослую дочь? Зачем?

— Я хотела, чтобы мы провели вместе часть лета, — пролепетала мама.

— И? Где? Я торчу по полдня в этой комнате, а остальное время я с кем-угодно, только не с тобой.

— Я думала, тебе здесь весело. Саша сказал, ты завела друзей. Ты была на море, ходила в кино, гуляла в парке. Вон я тебя отпустила на вечеринку к Мише.

Я горько засмеялась. Что?? Она действительно думала, что я лечу сюда, чтобы завести друзей и поплавать в море?

— Мама, у меня и в Воронеже есть друзья. Ради этого не стоило лететь сюда! — меня охватила злость. Как можно себя так вести??! Как можно быть такой беспечной? Ещё и пытается себя оправдать! — Если бы я хотела на море, я бы взяла своего самого близкого человека и полетела куда-то отдыхать. Я бы полетела с папой! Если бы я хотела повеселиться, я бы взяла своих друзей и пошла в кино, а потом мы бы дурачились в клубе с игровыми автоматами. Для этого мне не надо лететь в Сочи! Мне не надо тусоваться с незнакомыми мне людьми, потому что маме до меня нет дела. Мне не надо ходить на тусовку, где меня могут напоить и обмануть. Мне не надо лететь, чтобы услышать от тебя, что все в порядке! Что ты хочешь поменять подушки в этой комнате и запереть меня в ней на два месяца!

Я закрыла лицо руками и опустилась на ковер. Я обхватила себя за коленки и зажмурилась. Только не плачь при ней! Она этого не заслуживает!

— Дорогая, я… я не знала. Кто тебя напоил? Что случилось на вечеринке? — спросила она, присаживаясь рядом

Я не верю своим ушам! Я резко подняла глаза, слезы сами отступили, вместо них пришло другое чувство — ярость, которую я контролировала ещё хуже, чем слезы. Лучше бы я расплакалась.

— Боже мой! — зарычала я медленно, отталкивая ее от себя. — Из всего сказанного ты услышала только это??? Ты услышала только то, что касается не тебя? Очень удобно, мама! — я уже кричала на весь дом. И мне было плевать, что за стенкой сидит тот, кому я меньше всего на свете хотела бы рассказать о своих чувствах. Я поднялась на ноги, она последовала за мной. — Очень удобно притворяться, будто во всех моих бедах виновата не ты, а кто-то другой! Очень удобно делать вид, будто ничего не произошло, и твоя дочь не была год в депрессии в двенадцать лет! Но это произошло! Признай уже! Ты меня бросила! Променяла меня на мужика из интернета!! Ты ушла, даже не объяснила мне, за что ты со мной так! Где я совершила ошибку, что ты меня так наказала??? Где я была плохой дочерью, что ты от меня отказалась?

Я кричала ей это все в лицо, а пальцы сжала в кулак так сильно, что они онемели. Ещё секунда и я полностью потеряю над собой контроль.

— Дорогая, я не отказывалась от тебя!

— Ты отказалась! Ты отказалась! — я чувствовала, как боль сковывает горло. Я схватилась за голову, она просто раскалывалась на тысячу кусочков. Я согнулась и пыталась успокоить себя. Мама все это время стояла напротив и не вымолвила ни слова, слушая мои рыдания и крики. — Ты ушла. Ты бросила.

Я повторяла эти слова, и с каждым повтором мой голос становится тише и тише. И тут я поняла, что теряю сознание. 3… 2… я сейчас упаду.

Но я не упала. Меня подхватили чьи-то руки.

Когда я открыла глаза, оказалось, что уже лежу в кровати. Я четко помнила, из-за чего потеряла сознание. К сожалению, это еще один побочной эффект моей психики — когда я через чур эмоциональна, мой мозг просто отключается. Это такая защитная реакция на внешние факторы. И с этим ничего сделать нельзя. Хотя нет, можно. Просто не доводить себя до такого эмоционального состояния. Но в условиях моей реальности это невозможно.

Я не могу жить с человеком, из-за которого я почти год была в депрессии, и не испытывать таких сильный чувств.

— Ты очнулась.

А он что тут делает?! Я резко поднялась на локтях и повернула голову в сторону окна. Саша сидел на тахте и смотрел на меня.

— Что случилось?

Он нервно дернул плечом.

— Ты ругалась с мамой, а потом упала.

Это я и без него помнила. Почему он в моей комнате?

— Я … наверно, не должен был вмешиваться. — он почесал затылок. — Услышал твои крики, хотел зайти и увести Марину, чтобы вы успокоились. Но увидел, что ты как-то странно выглядишь.

Я откинулась обратно на подушки и закрыла глаза. Снова он. Снова он оказывается в нужное время в нужном месте. Только для кого нужном?

Ладно, буду дурой, если не скажу, что: а) я ему благодарна, что он мне так помогает; б) это чертовски приятно. Значит, ему не все равно.

— Ну, ты можешь идти. Все в порядке.

Конечно, я должна была съязвить. Я же не могла после всего случившегося вести себя дружелюбно как раньше.

Я так и лежала с закрытыми глазами, никаких шагов не слышала. Значит, он по-прежнему сидит у моего окна. Если его игнорировать, то он уйдёт.

— У тебя была депрессия, или ты это сказала, чтобы посильнее ее ранить?

Я сглотнула. Нет, не надо меня спрашивать про тот год.

— Была. И нет, ее это не ранит. Ей все равно.

Он шумно выдохнул.

— Расскажи мне.

— Зачем? Чтобы ты снова назвал меня психопаткой, которая год лечила свою кукуху?

Конечно, я помнила его слова у бассейна.

— Совру, если скажу, что не хотел тебя обидеть. Хотел, — признался он.

— Зачем?

— Сам не знаю. Временами ты меня так сильно бесишь, что хочется взбесить и тебя.

Я продолжала лежать. Вообще я не готова была к разговорам, а уж тем более с ним. Была уверена, что до конца моего пребывания здесь, а надеюсь, что папа согласится и купит мне билет пораньше, мы не будем общаться. Зачем? Каждый раз я остаюсь в дураках. Он играет, издевается, потом снова играет. И так по кругу.

— Так, на счет депрессии. Она у тебя была из-за мамы?

Я не знаю, смотрит он на меня или нет, я просто кивнула.

— Как это вообще ощущается? Нет, я знаю, что это слово обозначает. Но сейчас так опошлили значение.

Я сделала глубокий вдох. В принципе, ничего плохого в том, чтобы рассказать нет. И если я на самом деле скоро уеду, то можно поднять белый флаг на пару дней. Все равно я вряд ли его увижу снова, потому что к маме я больше не приеду.

Я села в кровати, откинувшись на подушки. Саша все ещё сидел на тахте, согнув одну ногу в колене, облокотившись на окно. От мысли, что возможно я его больше никогда не увижу, внутри что-то сжалось. Но я не должна так реагировать. Не увижу, и слава Богу! Больше никто не будет трепать мне так сильно нервы.

— Как будто вообще нет сил. Никаких. Даже просто поднять руку ты не можешь. Тебя прибило бетонной стеной, и ты лежишь, пытаешься дышать. Кстати, дышать получается не всегда…

Он грустно посмотрел на меня. Нет, вот жалеть меня точно не надо.

— Но все позади. Я вышла из этого состояния.

— Как?

— Почти как ты и сказал — я лечилась у психиатра. Мне выписали мощные препараты, которые реально помогли.

По его взгляду я не могла понять, о чем он думает. Саша просто смотрел на меня, не отрываясь.

— А какие последствия? Вряд ли все прошло без следа.

— Ну, свидетелем одного из таких историй ты стал недавно. Если я испытываю сильные эмоции, то могу терять сознание, потому что психика не справляется. Это как с компьютером — системе нужно перезагрузиться.

— Но ведь это опасно?

Я пожала плечами. К сожалению, это уже никак не исправить, кроме как контроля. Если следить за своим состоянием, конечно, можно избежать подобных эмоциональных перегревов.

— Какие ещё последствия?

Я задумалась. Зачем я ему это рассказываю? Зачем он спрашивает? Неужели, интересно? Или он собирает информацию?

— Панические атаки.

— И как часто происходят?

Я взяла в руки телефон, открыла переписку с папой.

— Так, в последний раз было в день, когда мы ходили гулять с Лизой, Степой и Андреем.

— Ты записываешь?

Я покачала головой.

— Я отправляю папе смайлики. Если ставлю голубое сердечко, значит, я справилась. Если фиолетовое — нет.

— Какого цвета сердечко ты отправила в тот день?

— Голубое.

Он слегка улыбнулся. Разве ему не должно быть все равно? Мы так и сидели, глядя друг на друга, пока он не прервал тишину очередным вопросом:

— С этим тоже никак не справиться? Нельзя вылечить?

— Нет. Просто жить. И принимать вовремя все препараты, — нехотя ответила я. Заметила, если кому-то говоришь, что пьешь лекарства на постоянной основе, ты автоматически становишься больным. По факту так и есть — моя психологическая болезнь на всю жизнь со мной. Но вот в чем прикол — большинство людей также болеют, но даже не подозревают об этом. Они списывают все на усталость, переизбыток кофе или алкоголя. На самом деле вся проблема в голове.

— Мне очень жаль, что тебе пришлось такое пережить.

Он сказал это настолько искренне, что я даже растерялась. Я пыталась вспомнить, говорил ли кто-то кроме папы и Лизы со мной так откровенно, обсуждала ли я с кем-то ещё мои проблемы? Если не считать врача, то Саша первый, кому я рассказываю. Это с одной стороны немного приятно волновало, а с другой — пугало. Я до конца так и не поняла его отношение ко мне. Вдруг он использует мои слабости против меня же? И как всегда — часть меня не верила, что он так может со мной поступить. Если бы он хотел сделать мне больно или плохо, разве бы он заботился обо мне в ту ночь? Он бы бросил меня там с наркоманами и ушел. С другой стороны, он сам меня туда и позвал. Ничего не понимаю.

Но сейчас выяснять я ничего не хотела, меня интересовал только один вопрос, настала моя очередь получить ответы.

— А ты? Почему ты ведешь себя как полный придурок? Что случилось? — я ожидала, что он разозлится, либо откажется отвечать, либо встанет и уйдёт. Но вместо всего этого он просто рассмеялся.

— Если я скажу тебе правду, ты убедишься в том, что я полный придурок, — продолжал он смеяться.

— О, так даже интереснее. Ну? — я села на самый край кровати, чтобы быть к нему ближе, и скрестила ноги.

Он пристально смотрел на меня, потом заговорщицки улыбнулся и наконец-то сказал:

— У меня нет причины.

— Это как? — не поняла я.

— Ну, вот так. Я рос в обычной семье. Никакого домашнего насилие, никаких побоев. Меня не задирали в школе, я не был самым слабым, у меня было почти все, о чем в мечтал. В общем, все в пределах нормы.

Если бы я сама не столкнулась с психологией, не была в терапии, возможно, я бы поверила в это. Но вот что я давно поняла — мы ничего не делаем просто так. Причина может крыться в чем угодно, стоит лишь разобраться, покопаться в себе.

— Но твои родители тоже разведены, — предположила я.

— Да, и был самый счастливый день в моей жизни. Я понимал, что ссоры закончатся, я смогу спокойно жить в доме.

— Неужели развод никак не повлиял на тебя?

— Ну, я думаю, что никак. Мне было все равно.

Нет, не сходится.

— А может, причина как раз в периоде до развода? Ты говоришь, что родители часто ссорились, ты был свидетелем этих ссор. Может, это и повлияло на твои поступки?

Он задумался, а потом помотал головой.

— Вряд ли. Я думал, что все ссорятся. Да так и есть, уверен.

Мы продолжали сидеть друг напротив друга. Я нервно теребила подол своей футболки. Все же не складывался у меня пазл.

— А когда ты жил с мамой, ты уже общался с Мишей и… другими твоими друзьями?

Имя его девушки я произносить не хотела. Саша скорее всего и сам все понял.

— Я тогда с ними только познакомился. А мама душила меня своим вниманием, контролем. Я же сам позвонил отцу и сообщил, что переезжаю к нему.

Я понимала, что ответ кроется именно в этом периоде.

— Он был рад?

Саша задумался. Было видно, что он никогда не размышлял на эту тему с кем-то, так как ответы не были подготовлены. Даже я уже знала, на какой ответ дать вопрос — я каждую неделю встречалась со своим врачом-психологом и обсуждала все по новой.

— Слушай, я даже не помню. Наверно, да. С другой стороны — ему и без меня нормально жилось. Мама от него ушла, когда мне было 15 лет. И потом он уже познакомился с твоей…

Я ухмыльнулась. Такая случайность — знакомство в Интернете — и вот мы сидим друг против друга. Брат и сестра. У меня свело желудок от этой мысли. Я пару раз моргнула, чтобы выкинуть из головы всплывающие картинки наших поцелуев.

— Какие у тебя отношения с отцом?

И опять я не угадала его реакцию. Я ждала, что он разозлится, скажет, что это не мое дело. Вместо этого он снова смеялся. У него хорошее настроение или он не воспринимает меня всерьёз?

— Я на сеансе у психолога?

Я тоже засмеялась. И напряжение с тела постепенно стало уходить.

— Так, как там надо? — он попытался лечь, но места было мало. Тогда он встал, обошел кровать и лег на нее с другой стороны. Я повернулась к нему и села на коленках.

— Ну, так какие?

Он поправил подушки, устраиваясь поудобнее. Мне было немного не по себе, что он лежит на моей кровати. Ещё днем я думала, что вообще больше не буду с ним общаться.

— Да никакие, — ответил он после паузы. — Я даже не знаю, какое слово подобрать. Мы просто живем под одной крышей.

Как знакомо!

— А так было всегда? Он никогда не интересовался твоей жизнью и интересами?

— Я и не помню такого. Наверно, мне казалось это нормальным, что отец не лезет в воспитание.

— Хорошо, а совместные поездки? Не знаю, может, спортивные игры? Вы смотрели вместе футбол?

Саша медленно покачал головой. Выходит, отец был ему просто чужим человеком. Но тут я начала догадываться…

— Ты не можешь вспомнить, потому что этого не было, или ты не можешь вспомнить, потому что забыл?

— Я не уверен, что понимаю тебя.

Я заволновалась. Наверно, я не имею право лезть в его мозг, но так хотелось покопаться. Конечно, я не психолог. Хотя с моим опытом — 5 лет непрерывной терапии, — я чувствовала, что могу ему немного помочь.

— Иногда наш мозг специально прячет какие-то воспоминания, чтобы не делать нам больно. Может, у тебя тоже такое было?

Он ухмыльнулся.

— Попробуй не вспоминать события из прошлого, а почувствовать. Как ты себя чувствовал рядом с ним, когда твои родители ещё были женаты?

Саша недоверчиво прикрыл глаза. Было видно, что он не особо верит в эффективность этого способа. Но он пробует — и мне это льстило.

Он лежал так минуту или даже две. И потом начал говорить:

— Мне было с ним весело. Я весь день ждал, когда папа вернётся с работы, потому что тогда мы поиграем с ним в мяч, построим железную дорогу и покатаем поезд.

У меня ладони вспотели от волнения. Неужели, у меня получится ему помочь?

— А как ты себя чувствовал, когда он уже переехал от вас? Он приезжал? Ты ждал его?

— Я ждал, да, — без раздумий ответил он. Но после этого замолчал. Мое волнение росло со скоростью света. Горло уже сдавливал ком, подступала тошнота. А он все молчал. Я боялась дышать, вдруг это спугнет его.

— Он не приезжал, — прошептал Саша. — Он звонил, но виделись мы очень редко, пока я не переехал к нему.

Как так можно? Как можно бросить своего ребенка, с которым ты был близок все его детство? И этот вопрос мучает меня не только сейчас. Все эти шесть лет я не находила ответа.

— Выходит, мой отец поступил не сильно лучше твоей мамы.

Я кивнула и тоже легла на подушки в той же позе, что он.

— Выходит так, — произнесла я, закрывая глаза. — А когда ты переехал, ничего не изменилось? Только твоя локация?

— Да, — ответил он, но после паузы возразил. — Нет, вообще-то кое-что изменилось. Он начал соревнования, в которых я всегда проигрывал.

— Что за соревнования?

— Если я получал за экзамен четыре, он обязательно сообщал, что у него было «отлично». Если я занимал второе место, то он обязательно напоминал, что у него было первое. И так во всем. Если я что-то делал хорошо, он делал это отлично.

Вот так за полчаса мы нашли ответ на вопрос, который так мучал меня и портил жизнь ему.