– Бывший! – торопливо пищу. Голос на эмоциях становится высоким. – Это от него я сбежала!
В ужасе смотрю на парней, меня беспокоит их реакция. Почему–то очень важно, что подумают они, а не этот рыжий наглец, что так и держит подле себя.
Реджинальд усмехается, его веселят подобные ситуации. А вот по глазам Вальдемара ничего не понять. И это ранит, но придает сил. Отталкиваю, наконец, Рона.
– Убери свои руки. Ты мне никто.
– Уже никто?! – его глаза опасно сужаются. – То есть совместное детство и юность ты так легко перечеркнула? И ради кого? Ради одного из этих, да?
Мои щеки пылают румянцем, я не хочу отвечать, иначе сорвусь на крик и ляпну что–то такое, от чего отвернутся все три. Навсегда. Поднимаю поднос с пола, деловито протираю его собственным платьем и ставлю на него новый завтрак.
– Далия, нам всем интересно, – позади звучит голос Вальдемара.
Вечно он со своими чарующими нотками лезет ко мне в душу. Тоже надоел! То ласковый и заботливый, а то взгляд становится стеклянным, словно я пустое место.
– У меня сегодня первый учебный день, – говорю ровно, тщательно контролируя интонацию, – и нужно успеть позавтракать. Все разговоры о личном стоит оставить за пределами этих стен. Всего хорошего, господа.
Чопорно киваю и иду подальше от них. Идеально – забиться в дальний угол и спрятаться за чужими спинами. Жаль, я еще не знаю, как отводить взгляд от себя, иначе постоянно находилась бы под этими чарами.
Занимаю столик и невольно смотрю в сторону троицы. Они так и стоят некоторое время, сверлят друг друга недовольно. Но Рон первый возвращается к еде, а за ним и остальные.
Попытки присесть за мой столик не делает никто. Я заканчиваю завтрак отшельником, как и хотела. Хотя, от этого становится грустно.
– Рад приветствовать вас в стенах нашей академии, адепты и адептки! Свежая кровь! – начинает занятие профессор по ясновидению, потирая руки. – Я так люблю новеньких, вы даже не представляете! Молоденькие не пуганные ягнятки, ням–ням.
Невольно отклоняюсь назад. И зачем я села за первый ряд?
– Жаль, что не все из вас дойдут до конца этого года, не говоря уже о полном выпуске из академии, – профессор не замечает испуганных взглядов и продолжает странное приветствие. – Вот вы, например, мисс, – он подходит вплотную к нашему столу.
– Голди, мисс Голди, – едва слышно отвечает моя соседка.
– Да, точно, Голди, – преподаватель кивает сам себе. – Вы первая покинете наши ряды, причем, совсем скоро. Ваше возвращение туманно, берегите себя.
Девушка начинает мелко дрожать, в ее глазах застывает ужас.
– Ну чего ты? Все хорошо, – прижимаю ее к себе и глажу по голове, – он пошутил. Ты ведь никуда не собираешься уходить, верно?
Она отрицательно качает головой.
– Вот видишь. Это наверняка такой экстравагантный способ познакомиться с группой, не переживай.
– Ваше имя, адептка? – преподаватель обращается теперь ко мне.
– Сами скажите! Вы ведь здесь ясновидящий, а не я! – недовольно огрызаюсь. – К тому же, вы не представились, профессор.
Внимание всей группы приковано к нашему столу. Я снова звезда, блин.
– А–хах, справедливо, Мартин, – он смеется. – Меня зовут профессор Летик, всегда к вашим услугам.
Он изящно кланяется, и напряжение, сковавшее весь первый курс, слегка отступает.
– Приятно познакомиться, – вежливо киваю. Или стоит молчать?
– И мне, Мартин. Вы–то должны доучиться до конца года, в отличие от Голди, которую отправите домой.
Смысл сказанного доходит не сразу. Моя соседка в ужасе отклоняется, а остальная группа смотрит с осуждением.
– Ребят, вы чего? – растерянно смотрю на них. – Профессор просто впечатление на нас производит, я не в состоянии кого бы то ни было отправить домой, я ведь адептка, а не ректор.
Пытаюсь воззвать к их разуму, но тщетно. Летик снова вмешивается.
– Милая, у вас совсем нет таланта к ясновидению, вы слишком самоуверенны, – он дружелюбно хлопает меня по плечу. – А вы, Голди, не переживайте, больно не будет. Скорее всего даже живы останетесь…