-Мама тебя больше никогда не оставит милая. Я тебя очень люблю, я тебя так ждала крошка! –прошептала Аня, проглотив слезы и вышла из детской, но тут же замерла, увидев как Маркус нетвердым шагом поднимается по лестнице. Аня пошла к себе, сделав вид, что не замечает его, а потом все же не выдержала и посмотрела в упор на мертвецки пьяного мужа, боясь, что он свалится с лестницы.
-У тебя помада на рубашке! –едко заметила она, хотя в душе все перевернулось, когда она увидела на его груди розовый след.
-Да, неужели ?!- съязвил он в ответ. –А что тебя так возмущает?
-Ничего!- как можно равнодушнее отрезала она. А потом все же добавила.-Как меня может возмущать розовая помада, которой я никогда не пользуюсь?!
После этих слов она развернулась и направилась к себе, но он вдруг с удивительной для его состояния скоростью схватил ее за руку и толкнул к стене. Аня испуганно посмотрела на его разъяренное лицо, и поежилась, когда он положил ладони по обе стороны от нее.
-Попридержи сарказм для своего горе-любовника! И если ты еще раз посмеешь выкинуть такой же фортель , как сегодня с этими чертовыми трусами , я тебе такое устрою с*ка… ты у меня уже поперек горла стоишь!Ясно тебе?!
Аня тряслась от каждого слова, ее выворачивало от ужаса, боли и горького осознания, что она оказалась все же права, насчет него. Но тут же в душе родился протест, гнев и ненависть. Ну, нет, она не позволит вытирать об себя ноги. Аня замахнулась и со всего размаха залепила Маркусу пощечину, от чего у него треснула губа и выступила кровь.
-Не смей угрожать мне Маркус. В последний раз, когда мужчина угрожал мне, я его убила. Советую тебе помнить об этом! –прошипела она ему в лицо. Маркус был немного ошарашен, но быстро пришел в себя, тыльной стороной ладони вытер кровь, а потом дерзко ответил, раздавливая ее.
-Ну, ты и штучка Эни.-ущипнул он ее за щеку, и слегка потрепав, процедил. - Моя девочка. Надо же, как я тебя выдрессировал. –с этими словами он оторвался от нее и пошел к себе в комнату.
-О, надеюсь, твое самолюбие реанимировано ? Ты ведь только за счет меня можешь чувствовать ,что у тебя есть яйца! Ублюдок! –кинула она ему вдогонку, подавляя рыдания.
-Пошла ты нахр*н Анна, оправдываться перед тобой больше не собираюсь, ведешь себя , как с*ка, получи такой же ответ. Я тебе не святой!-оборвал он и скрылся за дверью.
-Да, это уж я поняла. –горько прошептала она сама себе.
Глава 12
"Она, умевшая любить,
Так равнодушно обнимает.
Она, умевшая дарить,
Теперь лишь только отнимает.
Она из множества других
Смогла поставить на колени
Она одна и нет иных.
Для сердца проклятого зверя."
Думаю, все знакомы с тяжелым похмельем, но если нет, то не советую даже пытаться. Голова трещала так, словно меня хорошенько отделали прошлой ночью бейсбольной битой. Попытка открыть глаза взорвалась очередной адской болью и приступом тошноты. Меня лихорадило и трясло. Черт, такого отходняка у меня еще не было. Старею походу. Горло горело огнем от сухости. Не знаю, сколько я катался по кровати, обхватив голову, пытаясь унять боль. Сил не было, чтобы протянуть руку и вызвать прислугу, не говоря уже о том, чтобы встать и что-то сделать. И все же, спустя какое-то время я дотянулся до трубки.
- Мистер Беркет? - ударил по перепонкам писклявый голос нашей экономки, разрывая мой мозг на кусочки, я чуть не взвыл. Дерьмо, гребанное дерьмо! Лучше бы она заткнулась, иначе я за себя не ручаюсь. Меня в обычные-то дни раздражал писк этой бабы, словно ей защемили клитор, а сейчас и подавно.
- Кэтрин, Алка-Зельтцер и литр Селтерса, быстрее! – выдавил я из себя и тут же бросил трубку, чтобы лишний раз не напрягать свою нервную систему, выслушивая ответ.
Через несколько минут в комнате раздался стук, на пороге появилась какая-то женщина из прислуги с непроницаемым лицом и набором для моего спасения. Я трясущимися руками забрал у нее поднос и жестом приказал, чтобы исчезла. Выпив таблетку и больше половины бутылки минералки, рухнул обратно на кровать, чувствуя, что мне становится лучше. Прелесть силы убеждения - "Алка-Зельтцер спасет вас!", на лицо. Я почти отключился, когда зазвонил телефон. Твою же мать, когда-нибудь меня оставят в покое? Но кто-то был очень настойчивым.
- Алло. - рявкнул я в трубку, боль в голове сошла на нет, но раздражение достигло критической точки.
- Хэй, кажется я не вовремя. - присвистнул парень. Я сразу же узнал его. Этот нахальный голос мог принадлежать только одному гавнюку. Год назад я ездил в Кардифф, чтобы посмотреть на одного полузащитника из Кардифф Сити, впечатлен я не был, хотя честно, после собственных достижений меня сложно удивить, но решив прогуляться перед отъездом, я наткнулся на ребят, играющих в футбол и все исчезло для меня, когда светловолосый мальчишка в драных кедах и застиранных шортах перехватил мяч. Черт, такой техники, скорости и, конечно же, невероятных трюков я не видел со времен Роналдиньо. Этот мелкий кудесник своими молниеносными ногами вытворял такое, что я просто потерял дар речи. Когда же мальчишки заметили меня, я кое-как пришел в себя и подозвал к себе «трюкача», он в отличие от всех не кинулся ко мне с футболкой и ручкой. Напротив, сукин сын отошел в сторону от своих вопящих друзей, закурил сигарету и стал ждать, когда я раздам автографы. Я же искоса наблюдал за наглецом, отмечая про себя, что не мешало бы ему преподать урок, чтобы не задирал нос. Как только подписал ребятам футболки и ответил на их вопросы, развернулся и пошел прочь. Конечно, мальчишка был бриллиантом, требующим огранки, но это все в далекой перспективе, я бы сказал очень далекой. Если сможет наступить на горло своей гордости ради того, чтобы чего-то добиться, значит, толк будет, если же нет, то печально, но переживем потерю. Талант – это малая часть успеха, все остальное зиждиться на самодисциплине, воли, стремлении, психологической готовности человека. Да на кучи разных аспектов, именно поэтому множество талантов в большинстве своем бывают загублены самим человеком под натиском внешних факторов, да и психологической неготовности к чему-то большему, чем ты есть. Рано еще этому юнцу задирать нос, и уж тем более не передо мной ему его задирать.
- Эм...сэр...мистер Беркет, - раздался за спиной голос мальчишки, пытающегося за громкостью и четкостью скрыть неуверенность. Я ухмыльнулся про себя, радуясь, что мелкий не струсил и решил все же попытать счастья, но перед ним невозмутимо приподнял бровь. Зарвавшемуся щенку не помешает понять свое место.
- Что-то хотел? - недоуменно спросил я, от чего юнец нервно усмехнулся, но не отвел взгляда и твердо сказал:
- Вы меня подзывали после игры, я хотел спросить, зачем?
- Да так, просто. Я уже узнал все, что мне нужно. – отмахнулся я, наблюдая за его реакцией.
- Ладно вам, признайтесь, что я вас впечатлил! - нагло заявил этот дрищ, сверкая белыми зубами на худом лице.
- Пожалуй, впечатлил, но только бестолковой дерзостью.
Паренек недоверчиво кивнул, как бы говоря, что так он мне и поверил, в очередной раз поражая своей наглостью. Нет, в его возрасте будучи молодым и перспективным бомбардиром Порту, вошедшим в сборную Португалии, я не обладал и десятой частью его непоколебимой уверенности в себе. Не знаю, откуда она в мальчишке, но если судить по одежде, худому лицу и взгляду беспризорника, то скорее всего это защитный механизм, присущий всем уличным ребятам, дабы выжить в непростом и жестоком мире.
- Если ты такой крутой чувак, какого хр*на ты еще не играешь хотя бы в Кардифф Сити? –задал я интересующий меня вопрос. Когда парнишка так владеет мячом, он определенно должен был попробовать себя в футболе, если только какой-нибудь идиот не запорол пацана в начале его пути по очередной тупой причине, коих бесчисленное множество у людей из провинциального городишке, не верящих, что и в их болоте может быть что-то стоящее. И я оказался прав.
- Я ходил на просмотр, но мне сказали, что я не подхожу им. – сквозь зубы процедил он, преодолевая унижение. Хотелось в этот момент потрепать мальчишку по голове, чтобы он успокоился и хоть на чуток расслабился. Как ни странно, но не смотря на то, что меня бесила его заносчивость и гордость нищеброда, мне он нравился. А может в крепеньком, хоть и худом парнишке, на тонком лице которого читался вызов всему миру, я увидел себя?
- И что ты зассал тонкой струйкой, малыш? - издевательски протянул я, зная, что с такими зверенышами можно только так поладить. Тот яростно сверкнул синими глазами и поджал и без того тонкие губенки, но сдержался. Правильно, сынок, я тебе не очередной дружок! - мысленно похвалил я его.
- Я коплю деньги, чтобы поехать в Лондон на просмотр в МЮ.
- Так уверен в себе даже после провала в Кардифф Сити ?
- Особенно после провала. – признался устало парнишка, но я продолжал давить, мне нужен был более мощный стимул, чем попытка доказать клубу из глубинки Англии, что они упустили хорошего игрока.
- Давишь на жалость? - презрительно бросил я ему.
- Я достаточно о вас наслышан, поэтому знаю, что сопливые речи о моем тяжелом детстве не прокатят. Но если вас интересуют сраные причины, то пожалуйста... дело не в этом гребанном провале, а в том, что меня задолбала вонючая квартирешка в занюханном районе, где через стенку слышно даже скрип кровати этих долбанных дебилов, которые недавно поженились и каждую ночь устраивают секс-марафон. У меня поперек горла стоят мешки с мукой, которые я вынужден разгружать, чтобы оплатить жрачку себе и своей... э..сестре. – запнулся парнишка, но я отметил это про себя и мне это не понравилось. - Я хочу другого для нас, но единственное, что у меня получается хорошо – это играть в футбол. Если же вы действительно не впечатлены, тогда я...а к черту все это.
- Где твои родители?
- Отец дальнобойщик, он приезжает раз в год, а мать ...хрен ее знает, где она. - безразлично пожал плечами пацан. Что ж все было предельно ясно и просто - очередной ненужный ребенок, пытающийся пробиться в этой жизни.
- Что со школой?
- Выпнули.
- Понятно. Ладно, я остановился в Хилтон Кардифф, вот мой номер, - протянул я ему визитку. - Собирай вещи, и через час жду тебя в холле отеля.
- Аа...эээ, а.. - пытался что-то сказать ошарашенный мальчишка.
- Слушай, сынок, я не пойму тебя здесь что-то держит? С твоим отцом, я думаю, мы договоримся, когда он вернется. Какие проблемы? - раздраженно спросил я, хотя, конечно, мне следовало проявить больше терпения, ведь у паренька жизнь делала оборот в 360 градусов.
- Моя сестра, она беременна и она одна ... я ..
Вот черт! Я еще не совсем понимал, что это значит, но что эта «сестра» для мальчишки играет определенную роль, сомнений не было.
- Слушай...э..как тебя звать?
- Зак. Захарий Джексон .
- Короче, Зак, ты хочешь играть в футбол ?
- Да.
- Так вот, ради этого приходится многим жертвовать. Сейчас ты должен позаботится о том, чтобы пройти отбор и сделать все для того, чтобы я не пожалел, что потратил целый час на твою тощую задницу. Поэтому никаких «сестер», сигарет и телодвижений в духе «я сам себе хозяин». Как только ты покажешь что-то и начнешь приносить доход, тогда пожалуйста делай, что хочется, если, опять же, сможешь совмещать это с карьерой. А если собираешься вместо футбола играть мать Терезу, тогда не испытывай мое терпение.
Я знаю, что это было жестоко ставить паренька перед таким выбором и, возможно, я искушал его, заставлял отступить от каких-то моральных принципов по отношению к сестре или кем она ему там приходилась. Но я не Санта, чтобы одаривать каждого симпатичного мне человека волшебством. Каждый сам по себе, каждый сам кузнец своей судьбы. Думаю, что если очень надо, то он найдет способ помочь своей девчонке, но это определенно не моя проблема. К тому же, если это его девчонка и беременна она от него, то тем более пусть ищет сам выход из этой ситуации. Считает себя достаточно взрослым, чтобы обрюхатить кого-то, значит, достаточно взрослый, чтобы разобраться со своими косяками.
- Сколько тебе лет, Зак?
- Пятнадцать.
Отлично! Есть еще год, чтобы научить его играть профессионально и поработать над техникой, в шестнадцать, я уверен, этот парнишка проявит себя, а в семнадцать он уже будет в основном составе МЮ, и не просто будет, такой талантище – это особый уровень.
- Ну, так что, Зак?
- Думаю, я справлюсь.
Не знаю, как там решился вопрос с его сестрой, я никогда его не спрашивал, поскольку мне это было не интересно, но что касается возложенных мною на него надежд, то он справился, показал себя. Мальчишке прочили большое будущее и думаю, не зря. Я же переживал за него, как за Мэтта, хоть ничем старался не показывать этого, но Зак словно чувствовал особое расположение с моей стороны. Он не был навязчивым, но иногда все же брал на себя смелость и набирал мой номер. Обычно я был рад, но сейчас все никак не мог понять какого хрена, мое юное дарование названивает мне с утра пораньше.
- В чем дело, Зак? - уже более спокойнее спросил я.
- Да я тут вспомнил, что вы звали меня на скачки, ну и подумал, что неплохо бы сгонять в Суррей, да и вам не мешало бы развеяться. – замялся парень. Я только сейчас вспомнил про «Эпсом Дерби» - топовую скачку в Англии. Два года назад я обзавелся несколькими арабскими скакунами, и сегодня один из них будет впервые участвовать в гонке трехлеток. Осознание данного факта отозвалось болью в душе и в то же время пустотой. Лошади – были моим подарком Мэтту, который в них души не чаял и давно мечтал о собственном скакуне. Я же не видел причин по которым должен был отказать ему в этом. Поэтому нанял жокеев, тренеров, построил конюшню для животных и началась подготовка к первым скачкам наших питомцев, Метти заразил меня своим энтузиазмом и мы вместе с нетерпением ждали этих скачек. Сегодня настал этот день, и я еще острее ощутил потерю сына. Без него все это казалось бессмысленным и ненужным. Вновь все заныло от потери и такой холод разлился по венам, словно мне впрыснули жидкий азот, что хотелось орать от боли, но я продолжал лежать, сжимая до треска телефон и закусывая щеку изнутри – мой прием детства, чтобы не зареветь и тем самым не показать, что я сопливы нытик, хотя сейчас я просто пытался сохранить контроль, потому что я слишком близко подошел к эмоциональному краю, переступив через который вряд ли смогу не сойти с ума.
- Эй, Босс, вы еще там? – озадаченно спросил Зак, я вздрогнул и попытался хоть что-то ответить, но с первой попытки не получилось выдавить из себя ни звука, пока я не прокашлялся, возвращая себе самообладания, душа в себе любое проявление горя и боли. Может, быть скоро и сорвет кран , но только не сейчас. Оплакивать сына я буду только в одиночестве.
- Через час жду тебя у себя, полетим на вертолете, иначе простоим в пробке часа три.
- О, класс!
- И оденься консервативнее, там будет королева. – Предупредил я мальчишку, зная его любовь к экспериментам со своим гардеробом. Нет, выглядел он, конечно, довольно стильно, что не говори, но у паренька оказалась недурная фантазия и вкус. И все же появиться на Эпсоме желательно в чем-нибудь не столь эпатажном.
- Не волнуйтесь, она умрет уж точно не от шока, скорее от разбитого сердца. – заявил этот нахал, позабавив меня.
- Таких как ты, эта дамочка разделывает под орех, так что прибереги свою очаровательную улыбочку для более молодых особ. - хохотнул я, окончательно приходя в себя , а после добавил - Ладно, хватит трепаться . Жду тебя через час.
Нажав отбой, я медленно поднялся, боясь, что моя голова не выдержит перехода в вертикальное положение. Преодолевая легкую тошноту, затолкал себя в душ и минут пятнадцать взбадривал холодной водой. Я старался ни о чем не думать, особенно о вчерашней ночи, потому что меня определенно захлестнула очередная гамма эмоций, а это было похлеще гребанного похмелья, которое после бокала Грин Спота исчезло словно по мановению палочки, настроение немного поднялось. Через полчаса я упаковал себя в костюм от Бриони и был готов к поездке, оставалось только дождаться Зака, но это ожидание было для меня подобно аду. Мозг понемногу начинал свою работу, и вчерашние события калейдоскопом проносились в моей голове, вызывая весь спектр негативных эмоций, от гнева из-за выходки Анны, до сожаления о собственной несдержанности. Вспоминая сейчас все, что я наговорил, мне хотелось отрезать свой поганый язык. Да, я был взвинчен и пьян, но даже это не было оправданием. Боже, ну как можно быть таким идиотом? И в то же время мне хотелось сделать ей больно, особенно вспоминая разговор с Беллой, которая позвонила мне, когда я прояснял вопрос с этой чертовой статьей. Сестра просила срочно приехать, что я считал полнейшим бредом, учитывая, в каком состояние я был, но достаточно было произнести имя моей жены, чтобы я сорвался с места. Вообще, после ругани с матерью я практически не общался со своей семьей. У меня просто не было сил, я слишком много работал, все мои мысли были заняты состоянием Анны и беспокойством о Диане, чтобы думать еще о сестрах. Но в тот момент, когда я вошел в номер сестры, я пожалел об этом. Выглядела она не лучше меня, а ее холодный взгляд был мне не знаком и неприятно резал по живому.
- В чем дело, Белла? – спросил я, как только мы сели напротив друг друга. Она не нервничала как раньше, когда хотела поговорить о чем-то серьезном, она смотрела на меня ничего не выражающим взглядом и таким же голосом начала говорить.
- Знаешь Маркус, я молчала, когда ты отдалился от нас, ради «дорогой супруги». Молчала, когда ты рычал на всех, стоило только приблизиться к ней после смерти Мэтти. Я даже промолчала, когда ты обозлился на мать, хотя видит Бог, я ненавижу тебя за эту жестокость, но я еще скажу по этому поводу. И наверно я бы молчала дальше, потому что как мать, я могу понять Анну и я многое, как и ты, могу простить ей, учитывая прошлое, но сегодня...Сегодня она приехала в этот отель с мужчиной, и когда я увидела ее с ним... Я вспомнила маму, которая пролежала несколько недель, ожидая, что ей позвонит сын. Она ждала и ждала, но так и не дождалась ...
У меня защемило в груди, кровь отхлынула от лица, горло перехватило, и очередная порция боли разлилась по венам. Когда тебе причиняют боль – это не так страшно. Когда ты причиняешь боль самым дорогим тебе людям – вот это самая настоящая мука, и хочется выплеснуть яд, разорвать обидчика, но как это сделать, если он – это ты сам?! Боль, возведенная в квадрат рвет на части и от нее нет спасения, от себя ведь не убежишь.
- В тот момент я так разозлилась. Ты помнишь, как мама отпрашивалась с работы, чтобы успеть на каждый твой матч? И ведь ни одного не пропустила. Всегда с тобой была, лишь бы только ты не был без поддержки. Помнишь, она устроилась на третью работу, чтобы одевать нас чуть лучше, после того, как ты подрался с мальчишками, которые над тобой смеялись. Помнишь, как она ночью засыпая, стирала твою форму, когда сломалась стиральная машина. Даже бросила того симпатичного мужчину, стоило тебе недовольно на него взглянуть, а ведь она была молодой красивой женщиной. Все ради нас... похоронила свою жизнь, ради нас.
Я молчал, да и что я мог сказать, я задыхался от стыда, все ныло, нет, ревело во мне от адского ощущения. Белла знала, что режет меня без ножа, знала, что бьет по одному из самых больных мест, потому что да, все это я помнил, ни на секунду не забывал. И скажу больше. Долгое время я думал, что отец был для меня стимулом к высоким результатам, но однажды я понял, что стимулом всегда являлась мама. Я всегда помнил, как она просыпалась на рассвете, чтобы успеть приготовить мне чертову кашу на завтрак, дабы обеспечить подобие спортивного питание. Еще до того, как мы проснемся, она убегала на работу и только к ночи, когда мы уже ложились спать, она возвращалась домой, но мы никогда не засыпали, пока хотя бы не скажем ей "привет". Мы ужасно скучали по ней и она по нам тоже. Мама была удивительной женщиной, не смотря на беспросветную нищету, усталость и невыносимый груз ответственности, она не была озлобленной. Приходя, она с улыбкой падала на мою кровать, в которую тут же залезали мои сестры, она обнимала нас, спрашивая, как прошел день. Помню, как мы тараторили наперебой, пытаясь завладеть ее вниманием, но она никого не обделяла, хотя мне, конечно, доставалось больше тепла, как самому младшему ребенку, да и просто потому что я был мальчиком, как две капли воды, похожим на своего отца. Но сестер это не обижало, они и сами были словно мои мамы, особенно Белла , Мари же всегда была строгой и скупой на ласку, но, пожалуй, она была более ответственной . Такая у нас была команда: я и мои девчонки. У нас не было совместных обедов по воскресениям или каких-то жестов в стиле «я держу тебя за руку». Нет, у нас были только вот эти ночные посиделки на моей кровати, да редкие дни, когда мама брала выходной. Мы были замкнуты, немногословны, редко давали волю чувствам, но каждый из нас знал, что любим, и что у него есть крепкая семья. Именно мама, вкалывающая, как ломовая лошадь, чтобы обеспечить нас всем необходимым, мотивировала меня рвать связки на тренировках, чтобы ей больше никогда не приходилось работать. Мне хотелось сделать так, чтобы она была счастлива, хотелось восполнить ей годы недосыпания, усталости, слез и страха. Да, меня унижали на тренировках, и это тоже стимулировало, хотелось показать, что я не ущербный, что я лучше. Но при постоянном давлении человек все же ломается, и я бы сломался, но приходя домой и видя, как мать засыпает над моей футболкой, которую я забыл сам постирать, я понимал, что не имею права сдаться, уже просто потому что не сдается мать.
Я не горел футболом, я просто заставил себя его любить, потому что он был способом выползти из рабского болота, замыкающегося в кругу дом - работа. И мне удалось вырваться. Когда я получил свои первые сто тысяч фунтов, я в духе Элвиса Пресли купил матери машину, а уже чуть позже дом. Как сейчас помню ее слезы радости. В тот момент я и сам разве что не рыдал, видя, как мать счастлива.
Сейчас же меня, словно молнией ударили в самую душу эти воспоминания. Хотелось послать сестру, чтобы не сыпала соль на рану, хотелось провалиться сквозь землю, но я знал, что она права, я бы убил, если бы хоть кто-то обидел так мать. Никогда не думал, что так поступлю с ней. Даже в ужасном сне не могло мне приведется, что когда-нибудь поставлю кого-то выше ее. Вспоминая сейчас прошлое, я вдруг отчетливо понимаю, что Анна невероятным образом похожа на мою мать, и именно этим поставила меня на колени. Потому что на тот момент в моем сердце мать была нетленным образом, идеалом женщины, не иначе. Я всегда уважал ее, ценил, как никого, и был безгранично благодарен за все. И чем же я отплатил женщине, пожертвовавшей ради меня, можно сказать, всей своей жизнью? Я отплатил ей полнейшим свинством.
Белла смотрела на мои безмолвные метания, но не испытывала ни удовлетворения, ни радости, а мне хотелось удавиться.
- Но знаешь, в чем заключается весь ужас?! - тихо спросила она, прервав наше молчание, я же приготовился к основному удару. Почему то на тот момент Анна и какой-то мужчина не укладывались в моем сознании, и я просто не воспринимал эту новость. – Я смотрела на твою жену, которая с наглой улыбкой вручала мне вот это ...-Белла протянула мне тонкие трусики, а я ошарашенно смотрел, не понимая, что это за чертовщина. –Знаешь, что она мне сказала?
Я машинально качнул головой, задыхаясь, и, как последний болван, таращился во все глаза на белье Анны, пытаясь найти этому разумное объяснение.
- Она сказала, что ей они больше не понадобиться сегодня, а после спокойненько поднялась в номер к своему спутнику.
Я содрогнулся, сжал чертову тряпку, все еще не понимая, что за херню несет моя сестра, но кружевное д*рьмо в моей руке не оставляло сомнений в правдивости сказанного.
- Но даже дело не в том, что жена моего брата, не стесняясь, решила наставить ему рога. Мне просто больно, что из-за вот этой с*ки, ты так обошелся с матерью. Мама столько в тебя вложила Маркус, и ни разу в тебе не усомнилась, не бросила, всегда с тобой, а ты! Боже, Маркус, ты что помешался на этой женщине? Неужели не видишь, что ничего у вас не выходит. Разведитесь и подарите друг другу уже спокойную жизнь.
Я оцепенел, ничего не мог сказать, ничего сделать. А что мне сказать? Виновен, во всем виновен! Да, я помешался. Меня сама мысль о том, что ее не будет в моей жизни повергает в ужас, я просто не могу себе представить свою жизнь без Анны. Не могу без нее и готов на все, чтобы не потерять, пусть кричит, пусть ненавидит, но только рядом со мной. Да, я чертов ублюдок, который послал мать, ради жены. Мне нечем себя оправдать, потому что да – я люблю ее больше, чем кого бы то ни было.
И в моей голове до сих пор не укладывалась картинка - моя Эни, снимающая трусики перед Беллой и поднимающаяся к какому-то мужику. Не знаю, как по молодости я поверил в тот бред, но сейчас это было выше моего понимания. Да и после того секса, который у нас был буквально час назад, сложно представить , что моя жена, будь она даже конченной шл*хой, не успев выползти из-под одного мужика, легла под другого. До такого не дойдешь в один момент. Это исключено. Я понимаю, что она была зла на меня из-за чертовой статьи, что ей хотелось досадить, разозлить меня, заставить ревновать. Все это понятно, а потому я не верю, что она спала с этим мужиком. Все же горький опыт хорошенько отпечатался. Конечно, меня ее выходка вывела из себя, я готов был убить Анну за этот цирк. За боль, за то, что так опустила меня перед сестрой, за мать, которую я обидел, пытаясь защитить Анну, да даже за то, что я сразу после разговора с Беллой зачем-то помчался к Ким. Что было, безусловно, ошибкой в моем состоянии. Еще до встречи с Беллой, я узнал, что журналистка была лишь косвенно причастна к этой статье, и все же весь сыр бор был из-за ее тупой выходки, но, конечно, это не являлось причиной, чтобы являться к ней домой. Но я был слишком взвинчен, уязвлен Анной, чтобы думать. Славу богу, мозги включились до окончательного провала, и я не переспал с этой девчонкой, хотя искушение было большим. Но если это можно зачесть в мою пользу, то хотел я не девчонку, а скорее возможность отплатить Анне той же монетой, но вовремя вспомнил, что исчерпал свой лимит на десять жизней вперед. Поэтому даже если бы она перетр*халась с половиной Лондона, мы бы все равно не были квитами. Но даже раскаянье за грехи молодости не приводили в чувство и, вернувшись домой, я был по прежнему разъярен, разочарован, измотан и ко всему прочему пьян вдрызг, а когда увидел Анну, окончательно озверел. Ее замечание насчет долбанной помады подстегнуло, но больше всего меня убивали собственные чувства к этой женщине. Какие-то первобытные порывы задрать ей юбку и методично доказывать, что все вот это - от русых кончиков до красных ногтей, каждая ее мысль и вздох – Мое и только мое. Помечать ее как сучку всеми возможными способами, пока она не будет обессиленно шептать – твоя. Да к черту ее тело, мне хотелось душу с нее вытрясти. Какое-то иррациональное чувство - она только что вернулась от другого мужика, а я готов, как пес, ей руки лизать, лишь бы только погладила. Я хочу ее еще сильнее, мне срочно нужно было доказать ей и себе что-то. Может, я извращенец какой-то?! Я вдруг с ужасом осознаю, что готов закрыть глаза на эту ситуацию и на многое готов, только бы она была со мной.
Боже, я думал, Анна – мое благословение, но она скорее - мое наказание. Я не знаю, как заглушить и чем, чувства к ней, я понимаю, что мы занимаемся саморазрушением, но я не знаю, я просто не знаю, как спасти наш брак. И от этого мне так хр*ново, рвет в клочья отчаянье и бессилие. Что я делаю не так, почему путаюсь и разрываюсь на части, почему я постоянно должен выбирать между кем-то? Как же я устал, это невыносимо!
- Мистер Беркет, к вам приехал мистер Джексон, - раздался голос прислуги, возвративший меня в реальность.
- Анна уже проснулась? – спросил я в ответ.
- Нет еще. Миссис Беркет вчера полночи просидела с Дианой. – с еле заметной улыбкой сообщила мне экономка, я же недоверчивым взглядом таращился на нее, но тут же вспомнил, что когда я вчера вернулся, Анна выходила из спальни Ди. Я потерял дар речи и не знал, что же сказать, я был в смятении, мой эмоциональный бардак дошел до окончательного декаданса. Мозги готовы были взорваться, единственное, что мне было ясно, я абсолютно не понимаю свою женщину, более того - я ее не знаю. И пора это исправлять, мне необходимо знать, что творится в ее прекрасной головке, а главное, что у нее на сердце, иначе на нас можно ставить крест, а это последнее чего бы мне хотелось. Еще чуть-чуть и я превращусь в психа и параноика. Любовь преодолеет все? Ага, кроме долбанной реальности. И все же в какой-то момент во мне проснулась злость. Как, блин, у нее все просто! Четыре месяца не подходила к ребенку, а потом, пожалуйста - я ваша мама, прошу любить и жаловать. Меня распирало от злости из-за этого, но скорее всего это была какая-то ревность что ли. В общем, в голове был абсолютнейший бардак, я просто продолжал злиться из-за разговора с Беллой, а потому меня все раздражало.
- Кэтрин соберите Диану, я хочу взять ее с собой на скачки. – крикнул я экономке, повинуясь порыву. Да и соскучился я по дочери, а сегодня у меня свободный день, который мне хотелось бы провести с ней.
Через несколько минут ко мне в спальню вошла няня с моей крошкой. Диана сразу же заулыбалась, когда увидела меня и протянула ручки. Я подхватил ее, расплываясь в широкой улыбке. Выглядела она очаровательно в клетчатом пальтишке и крошечной шляпке. Впрочем, гардероб маленькой модницы ничем не уступал мамочкиному, как по количеству, так и по цене. Когда Белла привезла мне чек с очередного шопинга, я обалдел. Ну как бы я не ожидал, что девочки так дорого обходятся, маленькие я имею в виду, про больших я молчу, с ними лучше сразу раскрывать кошелек шире. Представляю, что меня ждет, когда эта красавица чуть подрастет.
- Иди к папе анжу. - прошептал я, целуя малышку в пухлую щечку. Я старался не дышать на нее запахом Грин Спота. – Соскучилась, принцесса? А?
Диана насупилась, а потом начала агукать, улыбаясь беззубым ротиком. На щечках заиграли ямочки Эни, от чего я замер, любуясь чудом, в которое воплощается любовь. Я и Анна в этой малышке навечно вместе, как бы у нас не было, а связь не разорвать.
- Говорят, ты познакомилась с нашей глупышкой мамой, да? – спрашивал я озадаченную дочь, она же завороженно наблюдала за моими часами, потянулась ручкой, ухватилась наконец, извернувшись так, что чуть не выскользнула из моих рук и крепко вцепилась в облюбованную вещицу. Я засмеялся, поражаясь с какой силой она тянула мою руку к своему рту. –А у вас губа не дура, мисс.
Когда я отнял руку, малышка сначала недовольно посмотрела на меня, как бы спрашивая не обнаглел ли я, но увидев, что качаю головой, решила применить самую действенную тактику. Пухленькие губки задрожали, а глазки заблестели. Знает ведь, как манипулировать отцом.
- А кто это у нас собрался плакать? Ты что плакса у меня? Папа собрался тебе лошадок показать, а ты плачешь. Пойдем познакомлю тебя с одним балбесом.
Мой громкий голос отвлек ее, а через минуту она уже забыла про мои часы, увлеченная быстрой ходьбой и мелькающими перед ней картинками.
- Привет!- кивнул я Заку, как только мы вошли в холл. Я быстро оглядел его и чуть не расхохотался. Джексон даже перевыполнил план, на нем красовалась жемчужного цвета тройка. Я только сейчас заметил, как вымахал парнишка, нарастил мускулатуру, да и вес набрал за прошедший год, что определенно пошло ему на пользу. Теперь его сложно было назвать мальчишкой.
- Ого, какую вы красотку прячете. - подмигнул он и протянул руку к Диане.
- Руки при себе держи, лапать будешь девчонок с колледжа. - шутливо сказал я.
- Эй, малышка, папа у тебя грозный мужик, но не волнуйся, мы его обведем вокруг пальца. – нахально пропел он и чмокнул ручку Диане, от чего она заулыбалась и пустила слюни. Зак засмеялся.
- Мда, буквально по мне еще никто слюни не пускал.
- Скорее она под впечатлением от твоих запонок - это ее страсть, так что не обольщайся.
- Что уж и помечтать нельзя.
Так со смехом и шутками мы направились к вертолету. Джексон был в ударе и не давал мне скучать. С этим пареньком я отдыхал душой, он был наглым, но в меру, всегда чувствовал, когда нужно отступить или замолчать. Я с затаенной болью смотрел на него и думал о том, что через шесть лет Мэтту было бы столько же. Каким бы он был? Этого мне не суждено было узнать, и от этого хотелось реветь.
Мы прилетели к самому началу. Но к своим местам добрались только спустя еще час, все эти приветствия, обмен любезностями и прочие светские условности. Каждый спешил выразить мне восхищение по поводу Дианы, ведь это был ее первый выход в свет. Я, конечно, не планировал так рано, но что уж сделать. Зак от меня не отходил, продолжая развлекать шутками и едкими комментариями, он словно чувствовал, что не стоит оставлять меня наедине со своими мыслями. Все было прекрасно, Диана, как мартышка, вертела головой в разные стороны и восторженно махала ручками от обилия впечатлений. Я довольно расслабился и спокойно потягивал чай, играя с дочерью, когда ко мне подошел мужик, я не сразу в нем признал лидера либералов.
- Добрый день! - вежливо улыбнулся он. Я кивнул и вопросительно приподнял бровь. - Можем ли мы поговорить наедине?
- Эй, Зак, возьми Диану, погуляйте пару минуток.
Парнишка без слов осторожно забрал у меня Диану и ушел. Войт тем временем уселся рядом и в упор посмотрел на меня.
- Ну, чем обязан? - равнодушно спросил я, потому что действительно не понимал цель визита.
- Я думаю это очевидно. Ситуация сложилась неприятная для нас всех.
Я удивленно посмотрел на него, все еще не понимая, какого хрена ему надо.
- Ничего очевидного не вижу. Или вы о поруганной чести дочери беспокоитесь? - усмехнулся я. Тот криво улыбнулся .
- Этот вопрос меня не интересует, а беспокоюсь я о своей «поруганной чести». Ваше ...сотрудничество с моей дочерью не слишком благоприятно отразилось на моей репутации, а для моей профессии она имеет приоритетное значение.
- И? - все еще не вкатывал я.
Войт прищурился, а потом оскалившись, заявил:
- И ты поможешь мне все исправить.
Я поперхнулся чаем, посмотрел на него как на ненормального и захохотал. Потому что это реально было весело. Интересно, что он там припас в рукаве, чтобы делать такие заявления. Но пока он не выложил все свои козыри, можно и поглумиться.
- По-моему, в твоем положении не слишком умно давать мне указания. Скорее ты должен упасть на колени и усердно у меня отсасывать. – процедил я, с удовольствием отмечая, как ублюдок покраснел.
- Мне говорили, что ты прямолинейный сукин сын, но я не думал, что до такой степени. А отсасывать скорее будешь у меня ты, после того как я обнародую твои грязные делишки в Манчестере.
Я вновь засмеялся и махнул рукой. В плане работы я, конечно, был не чист, но тыл был прикрыт надежно, поэтому мне не о чем волноваться. За моей спиной стояли крутые ребята, которые в случае чего, могут пойти на крайние меры и попросту устранить проблемный объект.
- Если это все, тогда можешь проваливать! Куда ты идешь, я уже от туда возвращаюсь.
- О, ну естественно. Твои технико–тактические действия с годами не меняются.
- Мои технико-тактические действия твоя дочурка оценила по достоинству. – пошло ухмыльнулся я. Но ублюдок принял удар стойко. А после ответил мне тем же.
- Как насчет твоей жены?
Я внутренне подобрался и замер, но внешне оставался так же расслаблен и непринужден. Я молчал, ожидая пояснений.
- Я ведь могу и воздействовать опасными методами...
Отлично. Если в ход пошли угрозы, значит, сукин сын настроен более чем серьезно.
- А с чего ты вообще взял, что меня это должно волновать? Учитывая, что я трах*ю твою дочь, то о чем разговор? Я женат лишь потому, что развод был бы не очень благоприятен для моей и без того неприглядной репутации. – я блефовал, но я не мог иначе, потому что дело приобретало опасный оборот. Однажды я уже столкнулся с интересами политиков и сел в тюрьму, повторять подобный опыт не хотелось бы.
- Я думаю, что не каждый сидит в тюрьме вместо жены, на которую ему совершенно наплевать.
Я словно получил удар под дых. Холодок пробежал по коже, но я продолжал ухмыляться. Это ведь надо еще доказать, поэтому нет причин паниковать раньше времени, хотя если дело поднимут...Боже!
- Подумай, я ведь всего лишь прошу подыграть моей дочери и изобразить друга, а уж чем вы будете заниматься в спальне, меня совершенно не интересует. – дал свое родительское благословение Войт, мне же хотелось разорвать его голыми руками, мозг лихорадочно работал, думая, как вытащить себя из этой ситуации. Есть ли какие-то доказательства или ублюдок блефует, и вообще, откуда ему это известно.
- Моя визитка. – сообщил он, кладя на стол тоненькую карточку. Сразу же после этого он удалился. А я все последующее время пребывал в ступоре, обдумывая, что теперь делать. Дело уже было не в том. Соглашусь я помогать этому мудаку или же нет, мне нужно было знать наверняка, у кого такая информация, и какие есть на нее доказательства.
Домой мы возвращались в абсолютной тишине, Диана уснула на руках у Зака, который всю дорогу ковырялся в телефоне. Я же был погружен в свои мысли о сложившейся ситуации. Я не мог доверить это дело никому, потому что лишние свидетели мне ни к чему. Меня рвало на части от тупика, в котором я оказался, конечно, можно было решить вопрос силой. Я был слишком ценным для некоторых людей, которые только благодаря мне, зарабатывали миллиарды, я мог бы использовать этих людей в этом вопросе, чтобы узнать мне нужную информацию. Отлично. Так я и сделаю, но только после выборов, чтобы без лишнего шума и без последствий в качестве мести и прочего д*рьма.
Определившись, я немного расслабился и вспомнил, что дома меня ждет Анна, сразу же вспомнились вчерашние события, и я опять впал в состояние нервоза, представляя, что сейчас вновь начнутся военные действия, а я так устал пребывать в состоянии обороны. Мне хотелось мира. Может, мне стоит сделать первый шаг, конечно, она задела меня своей выходкой, но и я сам не святой, мне тоже есть за что просить прощение. Кстати об этом... Когда я в последний раз дарил ей что-то? Кажется перед самой этой гребанной поездкой, прошло уже три с лишним месяца, а кажется будто целая жизнь утекла с того момента, словно я постарел в один миг.
В душе родился порыв, и набрав нужный номер, я отдал распоряжение, чтобы ей доставили белые пионы, которые она так любит. Я не рассчитывал на что-то, мне просто хотелось сделать ей хотя бы немножечко приятно. Я ведь даже ей ничего не подарил на рождение Дианы. Конечно, на тот момент было не до этого, но сейчас было бы неплохо заполнить этот пробел. До смерти Мэтта я планировал подарить ей яхту, у меня уже была одна, но она была небольшая и не подходила для далекого плаванья, а мы с Эни мечтали когда-то уплыть подальше от людей на несколько недель. Эти воспоминания заполнили душу теплом и тоской. Сможем ли мы вернуться к прежним отношениям? Мне этого хотелось больше жизни.
Не знаю, я ждал чего угодно при встречи с Анной, но кто-то словно услышал мои молитвы, как мне тогда казалось. Эни была по домашнему спокойной, с улыбкой поблагодарила меня за цветы, которые ко времени нашего приезда были доставлены. Она была приветлива и вежлива с Заком, да и со мной разговаривала без натянутости, но когда она взяла на руки Диану, я увидел разницу между искренними чувствами и игрой. Но я был рад, что она хотя бы пытается помочь мне наладить все. Только вот оказалось, что я вновь обманулся. Ни черта она мне не помогала! Весь последующий месяц стал для меня очередной проверкой на прочность. Нет, мы не скандалили, и казалось, идеальнее семьи не бывает, аж до тошноты. Анна вышла на работу, я считал, что так она отвлечется от скорби и быстрее придет в норму, она посещала психиатра, занималась дочерью. Все о чем я просил небо, но только это был робот, а не человек. Наигранные улыбки, совершенно лишенные каких либо эмоций вопросы о прошедшем дне и планах на следующий. Пара фраз ни о чем за завтраком, один звонок в полдень, чтобы уточнить время ужина, молчаливый ужин, а после вежливое спокойной ночи и каждый по своим комнатам. Но сильнее всего подтачивала меня постоянная возня Анны в телефоне. Я понимал, что она с кем-то ежедневно переписывается, но спросить или даже показать, что замечаю это, я как последний трус, не мог. Понятное дело, что ее собеседником был мужчина, и этого было достаточно, чтобы сходить каждый день с ума. Но я молчал. Так прошел месяц в напряжении, ожидании и ревности. Слава Богу, хотя бы Войт не лез со своими проблемами , иначе бы я точно взорвался. Но стоило только подумать об этом, как позвонил этот ублюдок, сообщая, что тоже будет присутствовать на презентации книги, дабы показать, что мы дружим семьями, мне же осталось договориться с Анной об этом маленьком спектакле. Я же не представлял, как решить этот вопрос. Меня утешала мысль, что после выборов козлина ответит мне по всем статьям. Сейчас же я не хотел волновать жену, а также не хотел вновь поднимать тему Ким Войт, и в то же время, понимал, что мне стоит поговорить с ней, потому что играть роль вежливого соседа, сил больше не было. С этими мыслями я отправился к себе, но тут же повернул к Диане.
Я вошел в детскую, чтобы поцеловать свою принцессу перед сном. Оглядевшись по сторонам, вновь поразился красоте этого девичьего царства. Надо отдать нашему дизайнеру должное, комната была не только уютной, но и представляла собой настоящее произведение искусства, выполненное в нежно-розовых тонах, белая мебель из дуба была украшена гравированным цветочным узором в виде розы с листьями. Изящные шкафы, столики, кроватка и стеллажи, похожие на мебель в домике куклы Барби, который я недавно непонятно за каким хр*ном приобрел Диане, в очередной раз скупая чуть ли не весь Хэмлиз. Хотя конечно, большая часть этого добра наверняка отправится в какой-нибудь приют, но меня это не волновало, я уже привык к благотворительности. Раньше считал ее ненужным пиаром, а потом, когда вместе с Анной посетил один из детских домов, проникся к брошенным ребятишкам теплом и жалостью. Я никогда не был альтруистом и честно признаюсь мне глубоко наср*ть на мир со всеми его проблемами, я был обозленным эгоистом и считал ,что если я смог выкарабкаться, то и другие могут , просто не хотят. Но когда увидел этих деток, то что-то внутри екнуло и я дрогнул, понимая, что не смогу пройти мимо, потому что у них не было даже самого главного –родителей, а этого не добиться, как не надрывайся, и я откликнулся, хотя конечно, понимал, что никогда материальной помощью не восполню потерю духовной опоры этим ребята. Свои благородные порывы мы с Анной скрывали- это было слишком уж личным, да и поддавались мы им, потому были тронуты судьбой детей, но делать из этого рекламу было не в нашем духе. Я не считал благотворительность со своей стороны каким-то подвигом, да и с чего бы? Я имел средства и возможности с избытком, поэтому не делиться ими было бы неправильным.
Странные мысли меня всегда посещают, когда я рядом с Ди.
Осторожно, стараясь не шуметь, подошел к кроватке. Диана сладко спала, тихонько посапывая в кулачек. На душе было скверно, но как только посмотрел на свою малышку, напряжение стало понемногу отпускать, а нежность теплом разлилась в сердце и захлестнула меня, губы невольно сложились в улыбку. Я протянул руку, но тут же отдернул и приложил к своей щеке, проверяя, не холодная ли. Она оказалась ледяной. Несколько минут сжимал и разжимал пальцы, чтобы ускорить кровообращения, пока они не стали теплыми и только убедившись в этом, прикоснулся к пухленькой щечке. Осторожно погладил, от чего моя крошка засопела громче. Я улыбнулся еще шире, она же сморщила носик, а после вновь безмятежно замерла. Хотелось ее прижать к себе так , чтобы раствориться в этом маленьком чуде, вдыхать чистый сладкий запах, который был прекрасней самого изысканного парфюма, зацеловать каждую клеточку этого пухлого тельца. И хоть я проделывал это каждый день по несколько раз, начиная от гладкого лобика и так до крошечных пяточек, прикусывая маленькие пальчики на ее ножках, отчего дочурка заливалась булькающим смехом, но все равно мне было ее мало. В такие минуты я чувствовал себя безгранично счастливым, глаза щипало от любви к ней, и с каждым днем я все сильнее и сильнее влюблялся в свою большеглазую малышку, хотя казалось, что итак уже по уши увяз. Кто бы мог подумать, что я буду с замиранием сердца следить за каждым вздохом дочери, когда она спит. Да, что там! Если бы она захотела ,чтобы папа прыгнул с крыши небоскреба, я бы не раздумывая, с улыбкой прыгнул . Понимая эту простую истину, я испытывал стыд ,потому что с Мэтти я не то, чтобы этого не чувствовал, у меня просто никогда не хватало времени, чтобы свои чувства осознать. Нет, я не люблю его меньше, но такого трепета и восхищения, как сейчас я не испытывал. Не знаю, может быть дело в том, что я стал старше и отцовство воспринимается несколько иначе, но в любом случае я ощущал вину за то, что сын не получил и половины того, что я дарю его сестре. Со смертью Мэтти, я понял, как много упустил, и может, именно поэтому я отдаю малышке все, на что способно мое сердце, стараясь реализовать в ней все, что не дал Мэтту. Но не смотря на все мои терзания, я готов признать ,что они в моей тяги в дочери не определяющие. Только потеряв, я понял ,что лишился невероятного чуда, я понял, что и раньше лишал себя великого благо в жизни, занимаясь какими то глупыми делами. А ведь так мало в этом мире важного. Честно, не смотря на весь свой цинизм и черствость, я не могу даже представить, как люди бросают своих детей? Хотя люди ли? Это как нужно задурить себе мозги, чтобы вот так по-скотски поступать. Кто-то скажет; « ну, имея деньги, рассуждать легко, а у нас множество причин!» Не надо оправдывать безответственность, дебилизм ума и сердца! Нет таких причин, просто нет, хоть что там говори. Есть только слабая душонка и отсутствие мозга. Я вырос именно в такой семье, где были те самые «множество причин», по которым можно спокойно отправить детей в детский дом, но мать почему-то смогла наплевать на них и воспитала меня и моих сестер. Поэтому приводите их себе, когда решите заниматься незащищенным сексом.
Запищавший телефон заставил меня отвлечься от своих мыслей. Дочь вздрогнула, но не проснулась, а я чертыхнувшись , подлетел к пеленальному столику, на котором лежал телефон Анны. Видимо она забыла его, когда переодевала Диану. На дисплее манящим огоньком горело уведомление о новом сообщении. Я как диабетик смотрел на конфету, понимая, что не смогу справиться с искушением, а потому молился, чтобы у Анны стоял защитный пароль. Знаю, что не должен проверять ее, но больше не мог просто наблюдать за ее чертовыми переписками. Неизвестность сводила с ума, как и адская ревность, и в то же время, я до безумия боялся того, что увижу. Но все же не выдержал-открыл сообщение, сердце замедлило ход, а я невидящим взглядом смотрел на текст: « Интернет глючит. Я позвоню сразу после конференции. Всю неделю буду мечтать о твоей улыбке. До вторника Анют.»
Я сжал чертов телефон с такой силой, что посинели пальцы, мне хотелось разнести его к чертям собачим, как если б это был ублюдок, пишущий моей жене. Я задыхался от какофонии эмоций. Чувствовал себя жалким, отравленным ядом предательства, все нутро сжимало от агонии. Черт, это я уже проходил, но сейчас почему-то было еще больнее.
Трясущимися руками открыл входящие, но сообщений, которые меня интересовали, не было. Либо она их удаляла, либо общалась со своим хахалем по почте. Внутри меня все дрожало, сжималось от боли, желудок скручивало. Ну, что, что я делаю не так? Странно, но в эту минуту не было ярости или гнева, была горечь и боль, накрывающая с головой. Конечно, еще рано делать вывод о чем-то, но уже одно то, что она улыбается рядом с кем-то, тогда как я не могу и лишнего слова из нее выдавить- это убивало меня. Выше моих сил было знать, что кто-то другой в этот сложный период нашей жизни видит ее улыбку. Я усмехнулся, хотелось хохотать от боли, потому что гребанная бумеранга не спит. Вот, как ей было, когда я общался с Ким. Что ж у тебя, Эни, получилось отомстить! Если ты хотела выиграть, то зря старалась, я уже давно проиграл! Аплодирую стоя милая, ты в очередной раз меня уделала.
Сейчас я мечтал, чтобы это была именно месть, иначе я просто вскроюсь. Господи, да было ли у нас что-то, любила ли она меня хоть когда –нибудь? Может, я все выдумал, поверил в то, что хотел видеть? Возможно, права Белла, и нам лучше разбежаться, оставить все, как есть и не пытаться распутать запутанный клубок наших отношений. Пожалуй, мы смогли бы друг без друга, но только я точно знаю, что жизнь на этом закончится для меня. Пусть ненавидит, пусть кричит, что я виноват во всем, пусть врет мне в наглую, пусть слезами уливается, но лучше так, чем я свихнусь без нее. Черт, наверное, я уже свихнулся, раз еще не разнес все к чертям собачим, хотя хочется, очень хочется. « Анюта»! С*ка! Собственнические инстинкты душили. Хотелось вопить от агонии, которая сжирала меня изнутри. Я закусил до крови руку, сдерживая мат, крутящийся на языке и вышел быстрым шагом из комнаты, пытаясь успокоится. Но меня трясло от стойкого ощущения дежавю, я был на грани. Дьявол, хотелось ее на части разорвать. Кричать ей: «Что же ты со мной делаешь чертова с*ка, сколько можно проверять меня на прочность?! Чего добиваешься , мать твою? Ведь знаешь, что я до победного не отпущу. Да ты и сама не уйдет. Ну, давай! Давай, мать твою, добивай меня. Мне ведь все нипочем. Ты же ненавидишь меня за то, что мне недостаточно плохо, по-твоему. Ты рассудила, что мне должно быть еще хуже! Ты видишь только себя. Льешь слезы, рвешь волосы и считаешь, что тебе больно, а мне нет. Да я бы ими упивался, если бы они приносили хоть каплю покоя!»
Боже, что мне сделать? Ведь я все сделаю! Пусть только скажет! Скажет полазать на коленях, буду ползать, умолять буду, просить. Хочет слез, рыдать буду, хочет, чтобы душу вывернул, выверну. Только пусть она скажет, пусть не молчит, пусть только не смотрит на меня так, как весь этот месяц, ведь знает, что загоняет мне под ногти иглы своим безразличием. Это гребанное спокойствие с ума меня сводит! Я как параноик, как наркоман ловлю каждый ее взгляд и каждое слово, боясь спугнуть и что-то испортить, хотя портить нечего, но я верю еще во что-то. Надеялся еще, надежда всегда до последнего не отпускает... Думал, что если буду молчать и подыгрывать ей, то все вернется на свои места, что она успокоится, и мы сможем наладить наши отношения. Наивный идиот! Просто так ничего не бывает. И что делать сейчас? Этого я так и не решил, потому что в коридор, по которому я нарезал круги, вышла Анна и удивленно посмотрела на меня.
-Не спится? –равнодушно спросила она, просто для того, чтобы заполнить паузу. В этот момент я понял, что хочу поговорить, выяснить все, объяснится на счет Ким, ведь проблема в моем общении с ней. Я уже готов на все, только бы вывести Анну на эмоции. Меня от нашей игры в примерную семью на изнанку выворачивает. Может и не стоило сейчас, потому что я был слишком взвинчен, выбит из колеи, но я больше не мог смотреть на этот спектакль. Хотя одно я понял точно- я ни словом не обмолвлюсь о том, что знаю про отдушину, которой она расточает свои улыбки. Боже, до чего я дошел, готов закрыть глаза на то, что жена скоро наставит мне рога, если еще не наставила, только бы она не ушла.
-Я проведал Ди.-ответил, как можно спокойнее, но меня всего колотило и так и подмывало схватить Анну за плечи и вытрясти из нее все мысли о другом мужике, но я держался, хотя это стоило мне адских усилий.
Анна ничего не ответила, кивнула и собиралась идти дальше. Я не мог позволить ей этого, не поговорив:
-Ты телефон забыла на столике.-протянул его ей. Она несколько насторожилась, ожидая от меня видимо еще чего-то, но я тушил в себе гнев и молчал.
-Спасибо, я как раз за ним шла. –хрипло ответила она напряженным голосом, холодные пальцы осторожно забрали у меня телефон, а я лихорадочно пытался найти слова ,чтобы задержать ее и наконец-то сказать все, что хотел. И тут я вспомнил о презентации книги.
-Анна, я хотел тебе сообщить...-начал я, растягивая слова, она же все так же скучающим взглядом смотрела на меня, всем своим видом говоря, что делает мне великое одолжение. Меня это подхлестнуло, и я процедил. – Через два дня будет презентация книги, мы должны быть на этом приеме. Я надеюсь, ты будешь благоразумна.
Я ожидал, что она меня пошлет или же хоть чем-то выдаст свои истинные эмоции, но она лишь усмехнулась и в той же наплевательской манере ответила.
-Ну, как скажешь. Это все?
- Черт..да сколько можно уже?! –не выдержал я все же.
-Прости?-удивленно вскинула она бровь. Я вздохнул и подошел к ней, теперь у меня появилась возможность объяснится.
-Послушай Эни, нам обоим пришлось нелегко ...Каждый из нас был не прав. Я сожалею, что не сумел поддержать тебя должным образом...Что касается Ким...
-Извини Маркус, но я устала и не хочу сейчас об этом говорить.-оборвала она меня и направилась в свою комнату, но я пошел следом.
-Тогда о чем ты предлагаешь нам говорить, или считаешь, что месяц разговоров о погоде и прочей херне-это нормально?
-А можно мы не будем говорить о чем-то таком глобальном? Будем просто проживать день за днем, делами заниматься. В чем проблема Маркус? Сначала ты хотел, чтобы я не надоедала тебе слезами, поэтому отправил меня в психушку, сейчас ты хочешь, чтобы я вывернула перед тобой душу, так как тебе не нравится наша « примерная семья»! Я тебя не пойму.- язвительно пропела она.
Меня окончательно взбесил этот ироничный тон.
-Я не говорю, что нам нужно срочно обо всем разговаривать, но у нас проблемы и они очевидны. Я лишь хочу, чтобы ты поняла, что и мне нелегко и что сейчас мы должны, как можно больше помогать друг другу....
Я выдал все это на одном дыхание, но когда раздался ее хохот, замолчал и не знал ,как реагировать. Настолько я был выведен из строя, что хотелось надавать ей по щекам, мне казалось, что я разговариваю с невменяемой. Она же продолжала смеяться, качая при этом головой.
-Какого хрена ты смеешься? Я с тобой серьезно разговариваю, прекрати уже ломать комедию, мне она осточертела!
-А меня тошнит от тебя Маркус! Если бы черное надо было сделать белым- это была бы работа для тебя! –вскричала она, намереваясь уйти.
-Что это, мать твою, значит? Думаешь, я не переживал, думаешь мне легко?-ответил ей, повышая голос.
-То, что я думаю- не твоя забота. А впрочем, в последнее время я о тебе вообще не думаю.
Меня эта тирада привела в ярость и шок. Охренела она что ли совсем?
-Знаешь, не хочу напоминать, но уж слишком по-свински делать такие заявления, учитывая, что я содержу тебя, плачу за все, что ты видишь вокруг себя. Я пашу, мать твою, по десять часов в день, чтобы ты могла лить слезы в подушку, ни о чем не задумываясь, кроме себя любимой! Может, именно в том и проблема, что ты слишком хорошо живешь?-ярость захлестывала меня. Анна побледнела, а потом дрожащими губами ответила:
-Мне казалось, что в начале разговора ты обвинил меня в обратном. И да, спасибо огромное, но я ни на миг не забываю, что ты оплачиваешь мои счета, сейчас я еще чаще вспоминаю об этом, именно поэтому вышла на работу, как видишь.
-Твою мать, ты хочешь меня с ума свести что ли? Я ведь не про деньги тебе говорю!
-Я тебя поняла Маркус. Было бы больше забот, меньше бы ныла, верно? Знаю, как тебе хочется, чтобы жизнь вернулась в прежнее русло, но этого никогда не будет, не возьму только в толк, чем тебе не угодил последний месяц? Кажется, мы вполне спокойно жили. Прости конечно, что не оценила твоих широких жестов, но все же настроение я еще пока не могу скорректировать.
Она говорила это уставшим голосом, так буднично, словно мы обсуждали гребанную погоду. На лице вновь была маска невозмутимости и скуки. Меня начало потрясывать, и я решился на отчаянный шаг. Я просто больше не выдерживал этого дурдома, в который превратилась наша жизнь, мне нужна была разрядка, как впрочем, и Анне. Может это было неправильно, но ничего иного у меня не было в запасе, также меня до сих пор не отпускали мысли о ее «любовнике», они жалили, как осы, вызывая боль и желание мстить.
-А если я скажу, что спал с Ким, тоже будем делать вид, что все прекрасно и корректировать настроение.
Она на мгновение застыла и перестала складывать какие-то документы в свою сумочку, посмотрела на меня внимательным взглядом, а после сказала:
-Маркус, а зачем ты мне вообще будешь говорить об этом?
Я не знал, что ответить, кроме, как сказать, что ревную и хочу убедится, что не безразличен ей, что хочу, понять ее. Но она не дала мне даже рта раскрыть, ошарашив очередной порцией равнодушия.
-Какой в этом смысл? Чего ты добиваешься? Думаешь, я буду ревновать тебя? –иронично воскликнула она.
Она била точно в цель, я поперхнулся, но с каждым словом ярость и желание что-нибудь размазать по стенке становилось невыносимым.
-Думаешь, я снова влюблюсь в тебя, поняв, что ты можешь уйти? Или может это такой ход, чтобы я вернулась в твою постель? Или что Маркус? Что тебе от меня надо?
Я ожидал чего угодно, но не вот такой язвительной отповеди, она задевала за живое, унижала какой-то небрежность и абсолютным пофигизмом, с каждым брошенным словом, я злился все больше и больше, чувствуя, что хочу ответить этой стерве тем же.
-Может, мне нужно, чтобы ты как нормальная женщина сказала, что ты чувствуешь ?
-Хорошо!-невозмутимо пожала она плечами.- Я ничего не чувствую.
-То есть тебе наплевать на меня? –бросил я в ответ.
-Верно, наплевать, а потому совершенно нет никакого дела кого ты тр*хаешь! Просто сделай одолжение-избавь меня от подробностей!
Вот так! Хлестко в самую цель и меня словно парализовало. Знаете, когда говорят «мне все равно» становится пусто и холодно. Все внутри протестует и хочется орать об этом, сказать что-то или сделать, но ведь ей наплевать. Всего одно слово и ведь действительно словно плюет в самую душу, занозой впивается в сердце и гниет там, разъедая тебя изнутри, потому что осознавать, что человеку, который является для тебя воздухом, ты не нужен, подобно удару, который медленно отправляет тебя на тот свет.
-А ты знаешь, что я не хочу, чтобы тебе было наплевать?-поморщился я, словно сожрал какую-то горькую дрянь.
Она улыбнулась и спокойно ответила:
-Конечно, знаю, Маркус. Если бы я любила тебя, то я бы тоже хотела, чтобы ты меня ревновал, но совсем недавно я поняла, что не люблю тебя!
-Ага.-ухмыльнулся я, делая вид, что так я ей и поверил.
Ух, милая как же ты жестока то! Черт, обиженная женщина опасна.
Я старался иронизировать про себя, но получалось не слишком хорошо, потому что у нее появился мужчина, что говорило о серьезности ситуации , а не просто громких словах, брошенных в порыве гнева. Я ревновал, злился, нервничал, страх толкал меня в пропасть. Ее слова не укладывались у меня в голове , я не мог принять их. Она не любит меня? Моя Эни не любит меня? Быть такого не может, если все, что она терпела от меня не по причине любви, то во имя чего? Но сомнения уже давали ростки в моей душе, хоть я и отрицал все.
- Хватить нести всякую х**ню. Мы оба знаем, что ты любишь меня!
-О, твоей самоуверенности можно только позавидовать! –засмеялась она, и откинув сумку, вышла из комнаты, я не отставал от нее ни на шаг, пока мы не спустились вниз.
-Завязывай Ань молоть чепуху, ты любишь меня, и разговор вовсе не об этом.-сказал я ей, когда мы вошли в гостиную, где она стала возиться с ноутбуком.
-Но я не люблю тебя Марусь, и именно в этом причина этого разговора.-снисходительно ответила она. То как это было сказано, стало для меня шоковой терапией. Такие слова и это « Марусь», контраст ужасающий, словно она пыталась смягчить удар, чем добила меня окончательно.
-Ну, ладно хватит , не придуривайся.-решил я замять скользкую тему, но видимо уже было поздно давать задний ход.
-Я не придуриваюсь Маркус, я тебя не то что не люблю, я тебя просто ненавижу. Когда я встретила тебя, я ..о, ну ты и сам знаешь какое впечатление производишь на женщин, а я молодая девчонка , да я готова была молиться на тебя. Ты поразил меня и это естественно, ведь каждая из нас ищет такого мужчину- красивый, сексуальный, богатый и известный. Мечта -одним словом. Поэтому потерять голову оказалось легко. Кто же тогда знал, что скрывается за всей этой мишурой. А потом я забеременела и деваться было не куда. Знаешь, я очень жалею, что ты решил быть « ответственным» и женился на мне, лучше бы ты сделал, как наверняка собирался – приезжал по воскресениям, дарил сыну подарки и ездил с ним отдыхать во время отпуска. Давай уже признаем, что наш брак –это огромная ошибка, и если бы я не залетела, то ничего бы не было. Ну, а потом ...потом просто привычка, страх и стокгольм...
-А что же тогда ты ждала меня?
-Я тебя не ждала Маркус. Я просто чувствовала свою вину пред тобой! А вообще после тебя я просто боялась строить отношения с кем-то иным, я вообще мужиков боялась. Ты хоть знаешь, что ты меня довел до того ,что я чуть не спрыгнула с окна ?
Нет, я не знал, но точно был уверен, что она не врет и все застывало у меня в груди от этого. И что я мог сказать? Прости меня? Не простила она и не простит, сейчас я это понял, как никогда. Мне жаль? Да, какое на хр*н жаль?! Я жить с этим не могу. Да и как жить, когда рядом с тобой женщина, которой ты не был и не будешь достоин. Прав был я, когда только увидел ее, нужно было бежать сломя голову. Потому что уже тогда знал, что никогда не дорасту до нее. Для такого, как я нужна прожженная с*ка, с таким же цинизмом взирающая на жизнь, а не девочка, верящая в чудо. Наш брак действительно ошибка, ибо ангелы и демоны не сочетаются. Это аномалия. Анна духовно всегда была сильнее меня, и тяжело осознавать, что ты не дотягиваешь до своей женщины. Но своим прощением, любовью, она подарила мне веру в себя, надежду, на которую я не смел и рассчитывать и я поклялся, что сделаю все, чтобы все было не зря, хотя ломать себя даже ради нее было сущим адом. Но как бы не было, сжав зубы, я рвал жилы, только бы стать для нее особенным, только бы она не пожалела о том, что дала мне второй шанс. Я все свои действия соотносил с ней, все для нее, каждый мой вздох был для нее, первая мысль каждое утро только о ней. Я полюбил эту женщину, которая перевернула мое сознание своей добротой, своим душевной красотой. Приручила она меня дикого, озлобленного и неуправляемого. На колени поставила меня, перевернула всю душу, сердце выдрала из груди, и хотя было больно, но я был счастлив, потому что верил, что это взаимно. А сейчас, что сейчас? Все что я знал, все во что верил и за что держался оказалось подделкой, дешевым самообманом влюбленного придурка? И хочется завыть от ужаса и отчаянья, потому что все, что она сказала, я знал, не со зла и не на эмоциях, а от сердца. Вот она истинная причина ее терпения, вот они открытые чувства. От сексуального интереса, очарования всем тем, что я собой олицетворял, до привычки, страха, жалости и решения, что нет смысла менять шило на мыло, я хотя бы отец ее ребенка и к тому же она уже знает чего от меня ожидать. Все довольно просто. И нет тут никакой эмоциональной подоплеки, чистейший подсчет плюсов и минусов. И сейчас я смотрел на женщину, которую боготворил, и не знал, где реальность, а где вымысел. Ненавидел ее за то, что вот так все извратила, за то что позволила впервые поверить, что в мире есть что-то ценное, есть что-то за что стоит бороться и ради чего следует терпеть. Наверно, что такое настоящая жестокость я узнал только сейчас. Это было подобно тому, если бы мне сказали: « готовься друг, скоро будет просмотр, может быть тебе повезет» И ты приободряешься, все силы вкладываешь ,чтобы чего –то добиться, о провале в такие минуты не думаешь. Но потом приходит время просмотра, а тебе словно обухом по голове « а куда это ты собрался? Этот просмотр не для тебя!» и все, хоть убейся там. Неважно, как ты готов не готов, сколько сил ты вложил, тебе просто не дали не единого шанса. Так и здесь- она изначально поставила на мне крест. Мне казалось ,что я сумасшедший, у которого случилось просветление сознание после десяти лет веры в свою собственную реальность. Шок, ужас и истерика. Мне хотелось зажать уши и не слышать ничего этого, мне хотелось упасть ей в ноги со словами : «Прости мне все мои ошибки или хотя бы сделай вид, что простила, иначе я сойду с ума. Прости мне, что не смог сделать тебя счастливой, хотя видит Бог, я старался, только этого и желал. Я не знаю почему рядом с тобой я постоянно оступаюсь, прости мне это! Прости, что я именно такой, как ты и сказала -покрытый мишурой, за которой нет ничего святого. Но знаешь даже такие ублюдки могут любить, и я любил тебя, боже, как же я любил тебя! Как мог, как умел изо всех своих сил. Пусть неправильно, и не нужна тебе такая любовь, но ничего не мог с собой поделать и сейчас не могу, поэтому прости меня за то, что люблю тебя так сильно всем своим поганым нутром!»
Только вот ей все равно, она смотрит на меня равнодушным взглядом, и я убить ее хочу. Я женат на женщине, которая как-то умудрилась загнать меня в вечную оборону, она жила со мной все эти десять лет только из соображений удобства и прочего дерьма, но что самое противное, в любое время дня или ночи могла вдруг бросить меня, найдя, наконец, мужчину, которому смогла бы доверять, как делает сейчас. Вот так все просто и нелепо. Но будь я проклят, если бы плюнул на все и позволил ей вытереть об себя ноги. Пошла она к чертям! Нет идеальных мужиков. Даже самые лучшие, если такие есть, ошибаются, не справляются. Могут подвести. Да, я слишком часто оступался, но и мне от этого мало радости. Для любого мужика знать, что ты потерпел поражение со своей женщиной, не удовлетворил, услышал «нет» или то, что услышал я - это самое унизительное, что может быть. Как-будто отрезали тебе яйца и оставили жить дальше. Я же не собираюсь переживать и мучать себя своим поражением. Не буду пытаться забыться с другими женщинами, ища в них одну единственную. Это я уже проходил, а потому – к чертям! Не возможно всегда побеждать, но если она думает, что сломала меня, то хрен ей в рот! Женщины любят говорить "нет", этих с*к я выучил очень хорошо, и она ничем не отличается от остальных. Пусть катиться со своей не любовью, но "свое", то что я кровью и потом выбивал у этой поганой жизни, я не отдам никому. Эгоистично, мерзко и глупо? Да наср*ть. Вот такой я, и она это знала, она такого и хотела видеть, не зря же она все четыре месяца меня из себя выводила. Вновь хотела сказать себе, что любить меня не за что, и она, черт возьми, оказалась права. Стокгольм говорит? А сейчас что справилась со своим синдромом? Так я могу ей его простимулировать.
Меня несло на волнах ярости и боли, мысли захлестывали, а она же продолжала копаться в ноутбуке, словно меня здесь не было.
- Как классно ты устроилась. Если ты не любишь меня почему, мать твою, ты не ушла, когда у тебя была возможность, зачем родила еще одного ребенка? Кому ты делала одолжение?
- Повторяю, Маркус, единственная причина по которой мы с тобой поженились – это то, что я забеременела, и не надо сейчас разводить сантименты, пора уже открыто это признать. А все остальное.. второго мы решили завести лишь для того, чтобы доказать себе, что первый не был ошибкой, и что наша жизнь – это не соседство двух незнакомцев. В общем, мы с тобой занимались очередным самообманом. А сейчас мне даже вид твой отвратителен.
- Что? – взревел я, а затем дернулся к ней, выхватил ноутбук и отшвырнул к стене, компьютер с грохотом разлетелся на части. Анна подскочила с дивана, она была бледной, с вытаращенными глазами и трясущимися губами.
- Если ты приблизишься ко мне или прикоснешься, я закричу и буду кричать, пока здесь не соберется вся прислуга. - процедила она, продолжая дрожать всем телом.
- Знаешь, что...- я стал подходить к ней и тут же раздался оглушительный крик, она зажала уши, открыла широко рот и кричала, не отрывая от меня взгляд. И это стало последней каплей. Я кинулся к ней, а она бросилась к противоположной двери, продолжая кричать.
- Да пошла ты, Анна! – заорал я, откидывая стул, который попался мне на пути. - Пошла ты вместе со своей ненавистью. Сволочь проклятая!
- Миссис Беркет...- вскричали несколько человек, ворвавшихся в комнату и с ужасом смотрели на вжавшуюся в стену Анну, трясущуюся мелкой дрожью, но нам с ней сейчас было не до посторонних . Мы были слишком взвинчены и поглощены происходящим.
- Вон! – взревел я, теряя голову. – Пошли все на хрен от сюда, иначе вылетите сегодня же с работы.
- Вызовите полицию. - крикнула она, сжимая пальцы в кулак.
- Ты, с*ка, будь я проклят, если еще раз буду сидеть из-за тебя! Или уже забыла, тварь? - цедил я, подходя ближе. Она отшатнулась и замолчала, прислуга исчезла, мне было все равно зачем, позвонить ли в полицию или же просто выполнила мой приказ.
- И что ты сделаешь, Маркус? Ударишь меня?
- Не волнуйся, я к тебе не прикоснусь! Ты не стоишь тех проблем, которые будут у меня, если я ударю. Ты ведь теперь у нас ученая, знаешь, что есть три волшебные циферки.
- Да, черт возьми, знаю! И будь уверен, воспользуюсь!
- Конечно, как же! Ты показала свое истинное лицо. Ты - пустая, никчемная оболочка женщины! Да разве мать скажет, что родила ребенка только для того, чтобы доказать кому–то что-то?!
- О, не надо строить из себя святую невинность! Думаешь, я не знаю, что ты не хотел Мэтта?
- Да при чем тут хотел или не хотел? Я взял на себя ответственность, все остальное уже неважно! Но ты, ты.. Черт тебя раздери, послушай, что ты мелешь? Говоришь так, будто мои дети для тебя - чудовищное наказание. Как ты после этого себя матерью называешь?
- Какого черта, Маркус, ты несешь?
- Ты сказала, что наш сын - это ошибка!
- Господи Иисусе, нет же..я...
- И я так полагаю, что и Диана – это тоже очередная ошибка!
- Остановись, Маркус, прекрати! Я люблю своих детей!
- А ты в этом уверенна?
Слезы текли у нее по щекам, она лихорадочно качала головой. У меня же перед глазами стояла пелена, я не мог остановиться, ярость и боль сметали все на своем пути.
- Не переворачивай все с ног на голову, Маркус! Как ты можешь так говорить!
- А как ты можешь кричать, что ненавидишь меня? Как? – заорал я, ударяя кулаком по стене рядом с ее лицом, она тут же инстинктивно закрыла его руками, захлебываясь рыданиями, подхлестывая меня. Такой агонизирующей боли я не чувствовал никогда, я не замечал пот и слезы, которые застилали глаза, меня накрыло с головой и не было спасения. Я схватил ее за руки, которые она прижимала к себе и отнял их, встряхивая ее. Смотрел в ее заплаканное лицо и кричал, надрывая связки, а она заикалась от рыданий... - Смотри мне в глаза. Смотри и отвечай! Какого...какого черта ты делаешь у меня в доме, если ты меня ненавидишь?! Какого черта ты замужем за мной? Какого черта ты рожала от меня детей, если я тебе так отвратителен!
Она молчала, я же оттолкнул ее к стене и ткнув пальцем, дрожащим голосом закончил:
- Слушай меня, такой мрази я не встречал в своей жизни никогда. Ты гребаная лицемерка и псих, затрах*нный собственными страхами и комплексами, и мне тебя искренне жаль, но меня можно пожалеть вдвойне, потому что любить такое ничтожество, как ты – это адское наказание. Что ты смотришь так на меня? Ты ведь ждала этого! Ты ведь мечтала сказать самой себе: "Я так и знала, я была права - дерьмо из него обязательно полезет". Давай, радуйся и ненавидь меня. Поверь, тебе будет за что, если ты еще раз, еще хоть один раз заикнешься об этом!
- Маркус...
- Заткнись! Ты уже достаточно на сегодня сказала, да и на всю жизнь тоже. Я ни в чем перед тобой не виноват. Анна, свои грехи я искупил с лихвой, если ты об этом забыла. Я пытался изо всех сил наладить нашу жизнь, но тебе этого было не нужно. Знаешь...
Я замолчал, она тоже замерла, только слезы продолжали катиться по ее щекам.
- Лучше бы ты сдохла, и я никогда бы не знал, что ты из себя представляешь. - шепотом закончил я, вбив последний гвоздь в гроб наших отношениях.
Она же зажав рот ладонью, выскочила из гостиной. Стук каблуков эхом отозвался в коридоре. Обхватив голову, я бегал взад вперед, задыхаясь. Эмоции бурлили, словно вода под крышкой нагретой кастрюли, и больше не сдерживаясь, я обрушился на мебель, пиная стулья, ломая их, разбивая вазы, какие-то побрякушки, я наносил удары по стене, пока кулаки не превратились в кровавое месиво. Меня трясло так, что мне казалось, будто я умираю, воздуха не хватало, и я шумно дышал, чтобы не скатиться до истерики. Я размазывал по лицу кровь и слезы, не зная, чем унять внутренний огонь, а в голове крутился лишь один вопрос - как теперь жить?
Глава 13
«Пускай ты выпита другим,
Но мне осталось, мне осталось
Твоих волос стеклянный дым
И глаз осенняя усталость.»
Из стихотворения С. А. Есенина.
- Начинается посадка на рейс Новосибирск - Горно-Алтайск. - раздался голос диспетчера.
Аня вздрогнула и огляделась сонным взглядом, поправила темные очки и медленно поднялась, потягиваясь всем телом. Восемь часов перелетов давали о себе знать. Голова гудела и кружилась, веки налились свинцовой тяжестью, а глаза щипало. Аня боялась взглянуть на себя в зеркало, зная, что увидит там распухшее от слез лицо. Всю ночь она не могла успокоиться, даже таблетки не помогали. Впрочем, в последнее время они напротив возбуждали ее нервную систему, но соскочить было уже трудно, потому что каждый день требовал от нее небывалой выдержки, дабы не сорваться. Силы появлялись после очередной дозы, точнее, она ингибировала негативные эмоции, и становилось легче. Сейчас же было гадко, словно Аня всю ночь выделывала неприличные вещи. Ответ на вопрос - как она оказалась в Новосибирске, был известен одному Богу. Когда она уезжала из Лондона в голове крутились лишь последние слова Маркуса – «лучше бы ты сдохла», эмоции захлестывали, а истерика только усиливалась, времени, чтобы сесть и подумать, не было. Да и о чем думать? Аня знала только, что не хочет сейчас находиться с мужем даже в одном городе. Слишком стыдно, слишком больно и невозможно ничего изменить. Хотелось спрятаться, убежать от собственной глупости, жестокости, но ведь от себя не убежишь. Ночь прошла в бестолковых терзаниях и сожалении. Странное было чувство, словно она увидела себя на фото, которое сделали, пока она спала. И вроде бы ее лицо, но так не похожее на то, которое привыкла видеть в зеркале, а ведь это тоже она. Что произошло и почему, Аня не понимала. Она ведь ждала от Маркуса эти три простых слова: «Давай, все обсудим». Ждала, очень долго ждала. Весь месяц молчала, наблюдала, думала о нем, о себе, о них. Она закрыла глаза на журналистку, следы помады на его рубашке и на то, что это означает, проглотила его жестокие слова. Аня сделала вид, что не было в их жизни того вечера, когда Маркус вернулся пьяный и кинул ей в лицо: «Моя девочка. Надо же, как я тебя выдрессировал». О, это было так ... Двумя предложениями она стер два года раскаянья. Но она убеждала себя, что это сказано на эмоциях. Аня не могла поверить, что все эти годы Маркус просто делал вид, что раскаивается, хотя из этих уничижительных, в высшей степени уродских, пропитанных ядом презрения слов можно сделать только такой вывод. Но она его не делала, она ждала объяснений, создавая условия, чтобы поговорить спокойно. Аня не игнорировала мужа, вежливо отвечала на все его вопросы, с надеждой ожидая от него встречного шага, но он его не делал. Маркуса устраивал подобный поворот в их отношениях, он был рад продолжать игру в безразличие, не понимая, как тяжело она дается ей. Хотелось плюнуть на все и самой разрядить обстановку, но обида и гордость не позволяли этого сделать. Почему она все время должна жертвовать своим «я» в этом браке? Вот так и начался бег по кругу - она ему спокойную жизнь и возможность все исправить, а он клал на ее потуги, словно так и должно быть. Аня смотрела на своего мужа и диву давалась - издевается он что ли над ней или правда думает, что это нормально? В душе с каждым днем росло негодование и злость, но она терпела, надеясь, что Маркуса наконец-то пробьет от этой приторно сладкой любезности с ее стороны. И наверно, так бы продолжалось еще очень долго, и, возможно, она бы привыкла. Ситуация в общем-то походила на извечную семейную проблему, когда женщина готовит, стирает, убирает и прочее, и вроде бы ей не в тягость ради любимого-то человека, но все же, ждет благодарности или хоть какого-то слова со стороны мужчины, что он видит и ценит, но обычно все заканчивается разочарованием и принятием ситуации, где муж ее заботу воспринимает как само собой разумеющееся. Кто-то скажет: "Ну это же естественно, так и должно быть, у каждого свои обязанности". Верно, только почему-то когда мужчина ударит себя в грудь и скажет - "Я тебя содержу", женщина сразу же сдается, но стоит только ей заикнуться о том, что она ведет хозяйство, как в ответ получает снисходительный смех и заверения, что это такие мелочи. И тогда женщина отступает и принимает мужское пренебрежение, спор быстро забывается и жизнь едет по накатанной дороге. Вот оно проявление женщины, как хранительницы семейного очага, уступать мужчине – есть женская мудрость. Аня не уступила и пожинает теперь плоды своей глупости, но как же ее взбесили его претензии, будто это он вот уже четыре месяца ждет от нее доверия. Захотелось вылить на него все, что накопилось, стереть с лица этого мужчины безмятежность и уверенность. Только в какой-то момент Аня перестала контролировать себя, жажда пробить стену безразличия, превратилась в жажду сделать больнее, сделать так, чтобы он ответил ей за каждое унижение, за пренебрежение и да, за то, что она любила его, несмотря ни на что, что делало ее положение еще более унизительным. Сознание играло с ней, освещая каждую рану. Аня словно сама себе доказывала, крича, что не любит Маркуса, что плевать ей на его измены. Хотя это ранило, ох, как ранило! Но ему она хотела показать, что он больше для нее не существует, что у него больше нет над ней никакой власти, и «выдрессировать» он ее не сможет. Только ответная реакция повергла в шок, цунами обрушилась на нее. Увидеть любимого человека раненного, растерянного и повергнутого в пучину боли твоими действиями, пожалуй, одно из болезненных потрясений. Аня растерялась, перед ней был Маркус с обнаженной душой, беззащитный в своих чувствах к ней. Она видела в нем собственное отражение, приходя с каждой секундой в ужас от той стены непонимания, которую они воздвигли общими усилиями. И ведь зачастую люди живут так, вроде бы любят друг друга, а у них ничего не получается. Все хотят, чтобы любовь была праздником. Пришел, порадовался и ушел. Мало кто понимает, что брак - это ежедневный труд без выходных и отпусков. Вот и они хотели, чтобы все проблемы решились сами собой, но так в жизни не бывает. Теперь же платят за свою беспечность.
- Девушка, вы выходить собираетесь? – обратилась к ней женщина. Аня осмотрелась и только сейчас заметила, что находится на вокзале родного городка. Взгляд жадно впитывал родной пейзаж, а сердце щемило от радости, слезы наворачивались на глаза. В такие моменты отчетливо понимаешь, что такое родина. Спустя несколько минут, Аня медленно брела по тихой улочке, глубоко вдыхая свежесть горного воздуха, на губах играла радостная улыбка. Все вокруг напоминало о чем-то теплом и светлом - детстве, бабушке, о Маркусе, ведь именно здесь все у них началось, здесь она узнала, что он может быть нежным, заботливым, что он может сострадать и оберегать. Он не клялся в вечной любви, да и о любви совсем не говорил, казалось он был равнодушен и от этого становился ещё ближе. Лишь только она знала, какой он может быть, оставаясь наедине. Не было громких слов, но он дорожил. И кроме него никто не нужен был, но она все потеряла! А точнее только его, но сейчас, как никогда ощущала, что он был этим всем! Все эти четыре месяца она обманывала себя, пыталась забыть, и забывала, терялась в старых обидах и только сейчас понимала, что жадно ловила рекламу, а кино пропускала. Не ценила людей, не жалела. У нее было все, а она и не знала, требовала еще больше. Если и можно в чем-то обвинить Маркуса, то только в том, что он сделал ее такой.
Аня вновь начала задыхаться от безысходности, трясущимися руками достала телефон и набрала номер мужа. Она весь день звонила ему, пытаясь сказать, что уехала к бабушке, чтобы не вызывать волнение, но судя по молчанию с его стороны, ему было уже все равно. Позвонив домой, прислуга сообщила, что он забыл телефон, а также, что на известие о том, что она покинула дом поздно вечером, Маркус никак не отреагировал, лишь кивнул, а после уехал на работу. Анна просила передать,что она уехала к бабушке, как только он вернется, вся эта ситуация очень не нравилась ей. К вечеру эмоции сошли на нет, и Аня с паникой начала осознавать, что наговорила столько всего, что впору отрезать себе язык, все же некоторые вещи нужно держать при себе. Наверно, она бы вернулась в Лондон, но очень хотела увидеться с бабушкой. То, что за четыре месяца они созвонились от силы пару раз, приводило Аню в ужас. Очередной повод посыпать голову пеплом.
Она тяжело вздохнула, представляя, что ее ждет. Просить прощение оказывается очень сложно, но раз заварила кашу, придется расхлебывать. А меж тем, ответа на ее звонок так и не было. Аня сбросила вызов и набрала домашний номер, как только гудок смолк, она сразу же взволновано спросила:
- Кэтрин, где мистер Беркет?
- О...- растерянно засопела в трубку экономка, но тут же собралась и вежливо сообщила,- Мистер Беркет еще не появлялся дома к сожалению и не звонил.
Аня разочарованно прикусила губу, ее нервировала неопределенность, она с ума сходила, боясь даже представить, что думает Маркус о ее побеге.
- Ладно, позвоните мне, когда он вернется. – дала она указания.
- Хорошо, миссис Беркет. Что–то еще?
- Э..нет, спасибо! Всего доброго. – отрешенно ответила она, приближаясь к бабушкиному дому, который Маргарита Петровна так и не согласилась продать, что сейчас почему-то радовало Аню, как никогда.
- Всего доброго, миссис Беркет.
Аня выключила телефон и медленно двинулась к воротам родного дома. Он практически не изменился, разве что деревянный фасад подновили-покрасили, залакировали. На фоне соседских завалинок, бабушкин двухэтажный домик казался дворцом, ухоженный вид радовал глаз, также как и внутренний дворик. Аня отворила ворота и осторожно вошла, но тут же залаяла собака. Женщина чертыхнулась и цыкнула на нее, но та лишь еще больше оскалилась. В прошлом году бабушку пытались обворовать, поэтому она завела это лохматое чудовище, которое сейчас грозно рычало на Аню, зло сверкая черными глазами. Недавно таким же взглядом ее прожигал другой зверь. Женщина усмехнулась, проводя аналогию. В доме меж тем загорелся свет, и вскоре открылась дверь, Аня с удивлением отметила, что прихрамывая, к ней приближается мужчина.
- Здравствуйте, Анюта! - поприветствовал ее мужчина, закрывая будку с собакой.
- Здравствуйте. - ответила Аня, ничего не понимая.
- Проходите, я закрыл Лизу. – махнул он, она сразу же вошла, пристально рассматривая его. Определить возраст было довольно сложно, на вид где-то в районе семидесяти, это был высокий, худой, но жилистый мужичок, у него было лицо интеллигента – длинный, прямой нос, высокие скулы, тонкие губы, седая, аккуратно подстриженная эспаньолка. Он вызывал доверие и какое-то невольное уважение, не ясно почему. Держался мужчина с достоинством, не смотря на сутулость и хромату. Аня уже догадывалась, что значит его появление в жизни бабушки и, медленно следую за ним в дом, надеялась, чтобы ее догадки оказались правдой. Уголки губ подрагивали от сдерживаемой улыбки. Аня всегда мечтала, чтобы бабушка была не одинока. У Ани болела душа - как она там одна. Она уговаривала переехать в Лондон Маргариту Петровну каждый раз, но бабушка упорно отказывалась. Аня, конечно, понимала, что сложно, точнее практически невозможно на старости лет изменить привычный уклад жизни, а потому не настаивала, хоть и все внутри бунтовало против этого решения. Если бы только бабушка была не одна, тогда можно было спокойно спать, зная, что у нее есть опора в лице какого-нибудь мужчины. Раньше Аня постоянно недоумевала, почему такая симпатичная и приятная во всех смыслах женщина, как ее бабушка так и не вышла замуж вновь после смерти дедушки. Маргарита Петровна всегда отвечала, что не встретила еще мужчину, который был бы ей интересен. Аня надеялась, что он наконец-то найден.
- Валерий Никифорович! - представился мужчина, когда они вошли и сняли верхнюю одежду. Аня с беспокойством озиралась вокруг, ее настораживало, что бабушка еще не вышла, это было на нее не похоже.
- Очень приятно. - кивнула она в ответ растерянно.
- Вы наверно, недоумеваете кто я такой. - усмехнулся Валерий Никифорович, Аня усмехнулась в ответ, волнение начало набирать обороты. - Думаю, что Маргарита вам объяснит. У меня к вам лишь одна просьба – будьте, пожалуйста, осторожнее в выборе слов и информации, которую хотите сообщить. Ваша бабушка только–только пошла на поправку после приступа, ей нельзя нервничать.
Аня похолодела от этой новости. Она тяжело сглотнула, пытаясь осознать, что ей сейчас сказали.
- Но как? Я ведь ей звонила постоянно. Почему не сообщили, когда...
- Тише! - прервал поток вопросов Валерий Никифорович. -Мы с вашей бабушкой знакомы уже год, незадолго до смерти вашего сына стали жить вместе, Маргарита собиралась сообщить вам, но в свете событий, это как-то стало не совсем уместным. После того, как Маргарита вернулась из Лондона, у нее случился приступ, смерть Мэтта стала для нее большим потрясением, да и ваше состояние не утешало.
- Но почему не сообщили? - воскликнула Аня, потрясенная до глубины души. Ее ужасала мысль, что что-то могло случится с бабушкой, а она бы даже и не знала.
- Маргарита не хотела, чтобы вы знали, считала, что для вас достаточно потрясений. Хотя я говорил ей, что это неправильно, но ваша бабушка еще та упрямица. - с улыбкой закончил он, Аня улыбнулась в ответ, хотя ее колотило от нервного напряжения.
- Спасибо, что были рядом. – поблагодарила она, зная, что такое реабилитационный период. -А сейчас как ее состояние?
- Было бы прекрасно, если бы не одно огорчение...
Ане поняла намек и ей вновь стало невыносимо стыдно, она согласно кивнула, отводя взгляд. Ей нравился этот мужчина, несмотря на его прямолинейность. Аня понимала, что она продиктована заботой о бабушке, а потому испытывала симпатию к Валерию Никифоровичу.
- Валера, кто там? – раздался со второго этажа требовательный голос Маргариты Петровны. Аня улыбнулась, Валерий Никифорович покачал головой с усмешкой.
- Командир мой очнулся! - шепнул он Ане, отчего она заулыбалась еще шире, это ласковое обращение было выше всяких слов. - Рита, у нас гости, спускайся.
- Гости? - удивленно воскликнула бабушка, спускаясь по лестнице. Когда Маргарита Петровна появилась в дверях гостиной, Аня перестала дышать. Бабушка стала похожа на тень, лицо было совсем худое, отчего морщины стали еще заметнее, под большими голубыми глазами залегли тени, а бледность кожи делала ее похожей на привидение. Аня медленно подошла к бабушке, пока та недоверчивым взглядом осматривала ее .
- Здравствуй, бабуль. - тихо произнесла она, нервно прикусывая нижнюю губу.
- Нюра. - выдохнула Маргарита Петровна и притянула к себе внучку. Аня уткнулась в плечо Маргариты Петровны, сдерживая всхлип, было так хорошо оказаться в отчем доме, рядом с родным человеком и в то же время было стыдно за свой эгоизм.
- Я пойду, открою Лизу. – смущенно кашлянул Валерий Никифорович. Аня и Маргарита Петровна машинально кивнули, поглощенные встречей и нахлынувшими чувствами.
- Что случилось, Нюр? – спросила спустя некоторое время Маргарита Петровна, когда они вдоволь налюбовались друг другом и прошли на кухню.
Аня усмехнулась, бабушка не любила ходить вокруг да около. Только вот как рассказать о том, что на сердце?
- Не смотри ты на меня так, я не умираю, скорее ты меня в гроб загонишь своими недомолвками. – бросила в своей резкой манере Маргарита Петровна, заваривая чай и накрывая на стол. Аня вновь улыбнулась, а потом так же резко спросила:
- Почему ничего не сказала?
- Ой, Ань..- отмахнулась Маргарита Петровна, Аня же прищурилась, собираясь отчитать бабушку, но та не дала и рта раскрыть. -Ты на меня обижаешься?
- Наверно, уже нет, - честно призналась она. Маргарита Петровна вздохнула, поставила на стол чашки с чаем, и после недолгого молчания сказала:
- А вот ты меня очень обидела!
Аня застыла, поднося чашку с чаем к губам. Это признание било прямо в сердце.
- Прости меня.
Маргарита Петровна села рядом, протянула руку и положила ее поверх Аниной, сжимая кисть.
- Дочурка, глупая ты, давно простила и зла никогда не держала.
Анна ели сдерживала слезы, потому что доброта способна растопить лед, ее невозможно игнорировать. Аня с благодарностью смотрела на женщину, которая ее воспитала, а слезы сами потекли по щекам. Маргарита Петровна большими пальцами стерла их, ласково улыбаясь внучке.
- Ну, ну. Хватит сырость разводить! - шутливо пожурила Маргарита Петровна.
- Вы как тут? – зашел на кухню Валерий Никифорович. Бабушка сразу же встрепенулась и подмигнув Ане, сказала:
- Познакомься, Анют, Валерий Никифорович, мой мужчина.
Валерий Никифорович усмехнулся и шутливо отсалютовал, отчего женщины засмеялись.
- Вот артист! – довольно улыбаясь, покачала головой бабушка.
- А ты партизанка! - воскликнула Аня с укоризной.
Маргарита Петровна ничего не ответила, а наклонилась и поцеловала внучку в щеку.
- Я безумно рада, что ты приехала. – прошептала она.
- Я тоже, бабуль. – также шепотом ответила Аня, а потом громче добавила, -Расскажите, как вы познакомились.
Валерий Никифорович и бабушка переглянулись, приободрились в лице и с улыбкой поведали о своем знакомстве. Аня с умилением и даже завистью наблюдала, как они шутливо спорят о том, было ли пасмурно. В конце концов сошлись на том, что день был прекрасный. Валерий Никифорович оказался художником, в их края он приехал, чтобы запечатлеть горное великолепие Республики Алтай. Но сражен он был не местными видами, а великолепной женщиной, которую ему так нечаянно повезло встретить. Аня готова была расцеловать этого деликатного мужчину за трепетное отношение к бабушке, только сейчас она заметила, как она светится изнутри несмотря на болезненный вид. Это дорогого стоило. Спустя некоторое время Валерий Никифорович поднялся из-за стола, и поцеловав Маргариту Петровну, строго наказал:
- Ладно, вы тут пошепчитесь, а я пойду спать. Долго не засиживайтесь!
Женщины послушно кивнули и переглянувшись, разразились смехом.
- Боже, бабуль, какой мужчина...
- Ты замужем, так что слюнки подбирай! - со смехом оборвала бабушка, но на Аню это шутливое замечание подействовало отрезвляюще, проблемы вновь завладели мыслями, и женщина сникла. Маргарита Петровна насторожилась, тяжело вздохнула и спросила:
- Что произошло, Нюр?
Аня некоторое время молчала , а потом рассказала все, что столько времени разъедало душу. Маргарита Петровна слушала, не перебивая, когда же Аня закончила, она не сказала «я же тебе говорила», как можно было ожидать от других людей, бабушка никогда бы не стала свое "я" показывать. Да и зачем говорить очевидные вещи. Поджав губы, женщина отставила чашку с чаем и внимательно посмотрела на внучку, а потом задумчиво произнесла:
- Мне никогда не нравился Маркус, да и не прощу я ему никогда, как он с тобой поступил. Но сейчас понимаю, что вы друг друга стоите. Знаешь, я вот смотрю на тебя, Нюр, и начинаю жалеть его. Устроила ты мужику веселую жизнь. И хотя понимаю, что он сам виноват во всем, пожинает то, что посеял. Я всегда считала, что каждый получает по делам своим и это действительно так! Но сейчас не это волнует меня. Я хочу спросить у тебя, Нюр, чего ты хочешь от жизни?
Аня смотрела на бабушку, не зная, что ей ответить. Весь месяц она думала о том, что ей делать и как жить, но так и не смогла решить для себя ничего. И вместе никак и врозь не живется. Она ждала ,что Маркус как-то подтолкнет ее к решению этого вопроса, но так и не дождалась от него ничего. А бабушка меж тем продолжала говорить:
- Я тебе так скажу, Анют, когда два человека углубляются в отношения, то вполне предсказуемо и гарантированно, что в определенный момент они вскроют самые глубокие раны друг друга и нажмут на самые больные точки. Это признак хороших отношений, настоящих отношений. Поведение одного заденет глубочайшие точки другого, и наоборот. Именно в этот момент мы начинаем видеть друг в друге монстра, которому нельзя доверять, от которого нужно защищаться, который оскорбителен и черств, безрассуден и эгоистичен, которому нужно измениться ради отношений. Мы не можем понять, как другой человек может быть настолько слепым, чтобы не увидеть и не понять нашу боль и чувствительность в этом вопросе. Все, что происходит в эти моменты это трагедия, конфликт, боль, непонимание, бесконечные споры, злость, и как результат все большее недоверие и отдаление друг от друга. Нужно открыть для себя источник травмы, то есть нужно увидеть корень этих эмоций, которые рождает в нас другой человек. Я всегда с удивлением наблюдала, как у вас все просто сложилось после его зверств. А оказывается, вы просто закрыли глаза. Не было осознанности в ваших отношениях. Никто из вас не поработал над внутренними страхами, не решил ничего для себя и не вынес из этой ситуации. Ваша проблема началась еще раньше, Ань, она началась с самого начала, и корень ее в недоверии. Как с твоей стороны, так и с его. Вы страдаете только из-за него и пока не научитесь доверять, ничего не получится у вас! .... Любишь ты его, Анька, ну не любила бы, да разве маялась бы?
- Люблю! - тихо согласилась Аня.
- Так сядь ты с ним рядом, за руку возьми, приголубь и расскажи все. Когда, Ань, ссоришься с любимыми людьми нужно всегда задавать себе вопрос: я хочу быть прав или лочу быть счастлив?
Аня горько усмехнулась, не в силах возражать. Да и что тут еще скажешь.
- Почему я все время должна уступать?! – все же воскликнула она.
- Знаешь, Ань, почему женщина хранительница семейного очага? Потому что если мужчина творит черте что, женщина еще может спасти семью, но стоит только женщине плюнуть на все, то всему конец. Как бы не старался мужчина, не удастся ему восстановить разбитую чашу, а вот женщине это под силу. Ты женщина, Анюта, на ней держится семья, а значит и общество в целом. Церковники обманывали, принижая женщин. Да и принижали-то лишь по той причине, что боялись власти женщины. Будь мудрее, Нюра, в твоей власти такие возможности..- лукаво усмехнулась Маргарита Петровна, а потом добавила, - Не дождешься ты от него, Ань, такими действиями доверия. Любой мужик стыдится своих слез больше, чем грехов. Он лучше кулак покажет, чем слезы.
- Я дура такая, да, бабуль? - со смешком спросила Аня, чувствуя как сердце покидает страх и неуверенность. Она еще в самолете все для себя решила, но сейчас бабушка окончательно убедила ее, что если она сделает первый шаг, это не будет унижением, это будет закономерно. Надоело уже воевать, надоело заниматься разрушением. Да и какой смысл? Какой вообще был смысл в последних четырех месяцах? Да, было очень больно, и непонимание царило между ними, но ведь взрослые люди и столько уже раз оступались, должны же хоть чему-то научится! Бабушка права, вся их проблема только в недоверии, пора ее решать, иначе для чего вообще они прошли такой путь? Ведь любят же они друг друга, как бы там ни было.
- Ой, Нюр, дуреха ты самая, что ни на есть! Идеальных мужей не бывает, а твой так вообще..., но ведь любит он тебя. А ты еще с этим своим однокурсником ему нервы все истрепала. И ведь не боишься! Судьбу испытываешь только так, хорошо хоть руку не поднял. А я, если честно, считаю, что пару затрещин не помешало бы для профилактики.
Аня ошарашенно смотрела на бабушку, поражаясь с каждой минутой. Но взяв себя в руки, признала:
- Я и сама поняла, что с Андреем был перебор, но как-то дала ему свой номер телефона и было неудобно потом не отвечать.
- Ага, а мозги женатому мужику удобно пудрить и мужа из себя выводить?
- Ты права, но меня так достал его непробиваемый вид, что хотелось вывести на эмоции.
- Ань, ты больная, нет? У тебя вообще инстинкт самосохранения есть? Ты забыла, как он тебя избил ,что ты потом месяц в больнице валялась, еще захотелось? Я конечно понимаю, что он сейчас изменился. Но кто его знает, как он поведет себя, если долго провоцировать. Надо же соображать, он человека убил, а ты на прочность его проверяешь!
Аня вздрогнула при этом упоминании, но быстро собравшись, решила перевести тему.
- Я завтра домой поеду. – сообщила она с сожалением, Маргарита Петровна улыбнулась и довольно кивнула.
- И правильно, а то у мужиков несчастная любовь - предлог для бл*дства. Давай, ложись спать, а завтра рано утром поедешь. Я вот поправлюсь, а потом мы с Валерой приедем к вам. Диашечку то не видела уже сколько, как там наша малышка ,а то я с вашими проблемами даже забыла спросить?
- Ой, баб, такая она улыбашка у нас, уже песни поет во всю. Ты бы видела Маруську, он с ней носится, как ненормальный. - с улыбкой поделилась Аня, от воспоминаний о дочери в груди сладко защемило, а потом нахлынула боль.- Она так на Мэтти похожа.... Когда сморю на нее, сердце останавливается.... мне так не хватает его, бабуль. Словно пустота какая-то в груди поселилась, и нет от нее спасения.
Маргарита Петровна сглотнула набежавшие слезы и прошептала:
- А и не будет, Нюр, с этим жить, нести эту боль до самого конца.
Аня кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Маргарита Петровна подошла к внучке, погладила ее по голове, а после, налив в бокал воды, направилась к лестнице.
- Пойдем, внуч, постелю тебе постель.
Аня согласно кивнула, и они поднялись на второй этаж. Маргарита Петровна дала Ане постельное белье, а после, пожелав спокойной ночи, ушла к себе. Она же раздевшись, включила ночник и легла в постель. В ее комнате ничего не изменилось, те же ментоловые занавески, фарфоровые куколки на полке, какие-то учебники еще со школы, на стенах ее грамоты за участие в музыкальных конкурсах, глядя на них, захотелось до дрожи поиграть на фортепьяно, было странно, что она уже четыре месяца даже не прикасалась к клавишам. Казалось, что все это время кто-то другой жил в ее теле, а она была в каком-то забвении, сейчас же тихонечко приходила в себя и ощущала все по-новому. Даже эта комната казалась ей какой-то иной, словно она попала в какую-ту сказочную обитель. Интересно, какой видел ее Маркус, когда вошел сюда. Аня с усмешкой представляла мысли мужа. Наверно, он был в шоке от этой детской комнатушки, в том числе и от наивности ее хозяйки, хотя это не помешало ему заниматься с ней любовью на этой детской кровати. Аня вдруг отчетливо вспомнила их первую ночь, точнее день. По коже пробежали мурашки, а дыхание участилось, стоило только представить, как это было тогда. Аня с упоением смаковала подробности, фантазия разыгралась так, что внизу живота все сладко обрывалось. Впрочем, ничего удивительного не было ,учитывая, что ее интимная жизнь свелась к нулю. Честно говоря, она и сама не рада была своему решению насчет секса, тогда это было сказано на эмоциях, а потом она ждала, что Маркус плюнет на все и придет к ней, ну а она....она сделает вид, что он ее заставил. Аня засмеялась над собственным идиотизмом. Хотела схитрить, да не получилось. Муж оказался совсем не заинтересован в этом вопросе, ну, а ей гордость не позволяла нарушить свои же запреты. Вот и приходилось мучиться. Можно было конечно и самой себя удовлетворить, но она как-то не могла преодолеть робость и смущение в этом вопросе. Когда Маркус узнал об этом ее завихрении, долго смеялся;
- Что и в юности никогда себя не ласкала? - как-то давно еще тольков начале их отношений спросил он у нее, .
- Нет, не ласкала. Это не для меня! - резко ответила тогда она, пытаясь скрыть свое смущение. - А ты?
- Что я? – недоуменно вскинул он бровь.
- Ну, а ты...-растягивая слова попыталась спросить Аня, краснея, словно помидор.
Маркус захохотал:
- Ага, хочешь уличить меня в рукоблудии?! Ну....и такое бывало, но после того, как меня застукала за этим делом Мари, как-то больше желания не возникало.
- О, фу! - поморщилась она со смехом.
- Да ладно, не верю, что никогда ты свою фасолинку не теребила.
- Что? – взорвалась Аня, давясь смехом. – Ты это так называешь, да?-покачала она головой- Ну, ты извращенец.
- Нет, я это называю мастурбацией, но решил пощадить твои нежные чувства. Так что?
- Нет, никогда! Это как-то обезличено. Единственный раз, только с тобой. - задумчиво добавила она.
- Боже, Эни, что может быть более личным, чем это! Ты, наверно, одна такая.
- Да, гордись, тебе достался эксклюзив. - щелкнула она его по носу и поцеловала.
Вспоминая сейчас этот эпизод, Аня начала смеяться в голос, поражаясь, что вдруг вспомнила об этом моменте. Зато желание покинуло тело, а настроение поднялось. Так она и уснула, думая о Маркусе.
Утром бабушка разбудила ее рано, чтобы он не опоздала на первый рейс. Аня на автопилоте собиралась, смена часового пояса была ощутима, голова раскалывалась и в сон клонило, словно она и не спала вовсе. Быстро позавтракав, попрощавшись с бабушкой и Валерием Никифоровичем, Аня поехала на вокзал. Всю дорогу до Москвы она спала, но так и не выспалась, чувствуя себя разбитой. Купив билет до Лондона, Аня отправилась по магазинам, развеять скуку и убить время, которое у нее оставалось до вылета, в квартире сидеть не хотелось, тем более, что сегодня они должны с Маркусом быть на презентации книги, а она еще даже платье не купила. Мысль о том, что на вечере будет присутствовать журналистка, подогревала дух соперничества и желание доказать, что эта блондинка и в подметки ей не годится, впрочем, ей это и доказывать не нужно. Аня с удивлением вдруг осознала, что ее самооценка стала выше, раньше бы она волновалась, а сейчас чувствовала какое-то предвкушение и азарт. Она хотела блистать на этом вечере и, увидев роскошное платье из новой коллекции Dolce & Gabbana, поняла, что это ей удастся на славу. Примерив на себя шедевр итальянских маэстро, Аня с довльной улыбкой осматривала себя в зеркале, представляя реакцию мужа. Черное платье подчеркивало все изгибы ее тела, а кружевной лиф не оставлял простор воображению. Аня решила, что не будет одевать белье, двойное кружево немного прикрывало соски, но если приглядеться, то можно было увидеть и их, что очень устраивало женщину, собирающуюся быть сегодня звездой вечера. От тоненького, шелкового пояса шла бархатная юбка со шлейфом, плавно расходящаяся к низу. Аня, как никогда, была довольна своей покупкой, а потому покинула магазин в приподнятом настроении. Пару раз ей попадались папарацци, но она уже привыкла не обращать на них никакого внимания, словно это назойливые мухи. Сейчас ее волновало молчание Маркуса. Она так и не дождалась звонка экономки, поэтому позвонила домой сама.
- Кэтрин, здравствуй. - поздоровалась Аня, услышав голос экономки.
- О, миссис Беркет, доброе утро.
- Ты забыла о моей просьбе ? - недовольно спросила она по дороге в ювелирный магазин. Экономка молчала, Аня же раздраженно бросила, - Кэтрин?
- Я не забыла, миссис Беркет, просто мистер Беркет еще не появлялся дома. – отчеканила женщина. Аня же замедлила шаг, пытаясь переварить полученную информацию.
- Ну, а вы что не звонили никуда? Может быть что-то случилось ... - обрушилась Аня на экономку. В груди зародилось волнение и страх, что что-то произошло, но они тут же были заглушены холодным ответом Кэтрин.
- Мистер Беркет оставил поздно вечером сообщение на автоответчике, чтобы его не ждали.
Аня не знала, что сказать, что-то оборвалось в груди, а сердце заколотилось, как сумасшедшее.
- И все?- ошарашенно спрослиа она, но поняв бессмысленность вопроса, замолчала, пытаясь успокоится. В голове крутилась куча объяснений поведению Маркуса, Аня старательно гнала от себя подозрения и прочие негативные мысли, тем более, что она твердо была настроена на перемены в отношениях с мужем. Сейчас она молила Бога, чтобы не было поздно для ее порывов.
- Ладно, Кэтрин, как только Маркус вернется, передайте ему, что я прилечу в Хитроу в шесть вечера, а если его к тому времени не будет дома, пришлите лимузин, я сразу поеду на презентацию книги.
- Хорошо. Еще какие-то указания будут?
- Нет, как там Диана?
- Прекрасно, они с няней ушли на прогулку.
- Отлично, я скоро вернусь. До свидания!
- До свидания.
Аня отключила телефон и несколько минут стояла, не шелохнувшись, живот скручивало от нервного напряжения. Она не знала, что и думать, хоть и уговаривала себя этого не делать. Решив, что ей не помешает пока отвлечься, направилась все же в ювелирный, где купила себе скромные гвоздики с бриллиантами и браслет. Потом по плану был обувной бутик, затем визажист и стилист. К моменту отлета она была практически готова. За полчаса Аня приехала в аэропорт, где раздавала улыбки местным журналистам. Когда же она оказалась в салоне самолета, то почувствовала облегчение, но оно было кратковременным, потому что на борт поднялся никто иной как Андрей. Аня хотела было уже спрятаться, сама не понимая почему, но он уже заметил ее и со счастливой улыбкой подошел.
- Ань, привет, а ты что здесь делаешь ? – спросил он, обнимая ее. Аня выдавила из себя улыбку.
- Я у бабушки была. - коротко ответила она.
- А почему не позвонила? – мягко упрекнул Андрей, садясь рядом, Ане это совсем не понравилось, но она понимала, что вести себя так, просто по-детски. Сама себя поставила в такое пложение, теперь надо как-то деликатно выкручиваться.
- Я торопилась, и совсем не было времени. – вежливо ответила она, отворачиваясь к окну.
Андрей кивнул, а после наклонился к ней и прошептал, обдавая шею горячим дыханием.
- Я скучал.
Аня вздрогнула, ей стало не по себе. Она не знала, как объяснить мужчине все так, чтобы не обидеть. Но он не дал ей ничего сказать.
- Я весь этот месяц думал только о тебе, с нетерепением ждал нашу встречу. – шептал он, касаясь губами ее шеи.
- Андрей, прекрати, пожалуйста! – резко оборвала она его и поднявшись со своего места, направилась в уборную. Но как оказалось, Андрей последовал за ней.
- Ань, в чем проблема? – прямо спросил он, закрыв за собой дверь. Аня нервно оглянулась, ей не нравилось, что они наедине в закрытом пространстве.
- Послушай, Андрей...- начала было она говорить, но он быстро сократил расстояние между ними, она же словно ошпаренная отскочила от него, но наткнулась на стену, к которой тут же была прижата его крепким телом.
- Анюта! - прошептал он, зарываясь лицом в ее волосы. Аня задохнулась, тело и сознание парализовало от шока. – Я так долго ждал. Так скучал. К чему этот концерт. Ты ведь не маленькая уже, сама понимала все... Мне плевать кто твой муж, я его не боюсь, если ты из-за этого переживаешь.
Его губы нашли ее и накрыли в жарком поцелуе. Аня начала вырываться, но он крепко обхватил ее лицо ладонями, врываясь языком в ее рот, у нее перехватило дыхание, голова закружилась. Было приятно и возбуждало, но чего-то не хватало все же.
- Не надо, Андрюш. Ты женат, я замужем.... все это ни к чему! - прошептала она, отстраняясь.
-Мне все равно Нют, только скажи и я уйду...
-А мне нет Андрей, мне не все равно, я так не могу.
-Господи, да он же тебя с дерьмом смешал, над тобой весь мир потешается, а ты- не могу. Уже чисто из гордости или мести можешь.-вскричал он, прожигая ее взглядом, Аню трясло от унижения, но она твердо ответила:
-Не могу я это сделать, а потом в глаза ему смотреть. Да и не хочу.
- Я люблю тебя, Ань, а ты играешься со мной, словно малое дитя! – тихо воскликнул он.
- Я не играюсь, я дорожу твоими чувствами, но...
- Что но? Если бы ты любила его, разве бы сомневалась? - усмехнулся он, целуя ее в уголок губ. Аня дернулась.
- А я и не сомневалась никогда, Андрей.-холодно ответила она.
- Поехали со мной, Нют. - с мольбой попросил он. Аня содрогнулась от этой просьбы, она рвала душу, она открывала двери в другую жизнь и возможно стоило бы подумать над предложением, но Аня даже думать не хотела.
- Я люблю его. – также шепотом уверенно ответила она. Андрей горько усмехнулся, несколько долгих минут пристально смотрел на нее, а после вышел. Аня тихо сползла по стенке, вздыхая с облегчением, и в то же время с болью, понимая, что в очередной раз обидела человека, который теперь уже навсегда ушел из ее жизни. Возвращаться в салон не хотелось, поэтому она просидела в уборной, пока стюардесса не сообщила, что они скоро прилетят. Попросив девушку, принести платье, Аня начала приводить себя в порядок, а после того, как ей его принесли, переоделась и вернулась в салон. Андрей к этому моменту уже успокоился и на ее возвращение никак не отреагировал. В Хитроу они вежливо попрощались и пошли каждый в свою сторону. Когда Аня вышла из здания аэропорта, на нее тут же обрушился шквал фотовспышек и глупых вопросов, на которые она даже не обратила внимание, слишком погруженная в мысли о Маркусе. Быстро добежав до машины, придерживая шлейф, Аня скрылась за дверцей лимузина, которую ей любезно открыл их водитель. Облегченно вздохнув, она хотела поблагадарить его, но замерла, увидев на противоположном сидении мужа. Вид у Маркуса был изможденный, словно он всю ночь не спал. Белая рубашка отчетливо подчеркнула серый цвет лица и черноту под глазами.
ТЕЛЕГРАМБот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕБольшая библиотека с любыми жанрами и авторами
Большая Библиотека
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2 книги