За полчаса

Игра слов

Майор Боровой Владислав Федорович был чернее тучи. Сегодня днем их вызвали на похищение. Похищение – это всегда плохо. Похищение – это не труп, конечно. Есть еще шансы на хэппи-енд. Но с другой стороны, упрямая статистика говорит, что хэппи-енд возможен в течении первых двух суток. После – шансы стремятся к нулю со скоростью ВАЗ 2101, несущегося с горы без тормозов. А значит, в ближайшее время не выспишься. И поесть вряд ли нормально сможешь.

Поэтому, похищение – это не просто плохо, а очень плохо, а похищение ребенка – это очень плохо втройне. Да-да. Именно втройне, а не вдвойне. Потому что тут у нас не только рыдающие родители, начальство с каменным лицом, но и пресса. Вездессущая. Или с одной "с"? Пусть с двумя – честнее будет. По крайней мере, определение с удвоенной "С" почти полностью выражало отношение Владислава Фёдоровича к прессе. И к проблеме.

Ну а что может быть хуже, чем похищение ребенка? Правильно! Похищение ребенка больным на голову маньяком, оставляющим непонятные записки! Шкала "плохо" у Владислава Федоровича закончилась еще на предыдущем пункте, поэтому этот инцидент измерялся по шкале с непечатной лексикой, а значит и печатать мы ее не будем, но вы поняли, в каком настроении Владислав Федорович возвращался домой.

Сегодня днем пропала девочка восьми лет. Второклассница не дошла до дома двадцать метров. В кустах сирени нашли ее портфель. В портфеле, помимо детских школьных принадлежностей, лежит записка. "Следуй правилам, свет сотворяющим". Напечатана на лазерном принтере. Лист формата А4. Белая офисная бумага, плотность 80 г/м², отпечатков не обнаружено.

"Следуй правилам, свет сотворяющим". Нашелся, мастер Йода. Остаток дня Боровой посвятил сбору информации. Обычный школьный маршрут девочки, камеры на маршруте, кто ждал дома, обстановка в семье, недоброжелатели, как училась в школе, какие отношения с одноклассниками, как общалась со сверстниками… Все выходило гладко и обычно. Училась средне, но добросовестно, семья полная, дома ждала бабушка. Мать и отец работают. Ни с кем не ругалась, никого не обижала. Все чисто. Только эта записка. "Следуй правилам, свет сотворяющим".

Домой возвращался в десятом часу. Злой и голодный. Жена, верная, любимая жена молча поставила перед ним тарелку с ужином. Взял вилку и замер над тарелкой.

-– О чем думаешь? – жена привыкла не спрашивать детали дел. Должен же хоть дома быть отдых. Но сейчас было видно, что работа просто так не отступит.

–– "Следуй правилам, свет сотворяющим", – глубокомысленно произнес Владислав Федорович.

–– О, звучит как в том шоу. Тоже что ли радио слушаешь? – хмыкнула супруга.

–– Какое радио? – майор так и замер с пустой вилкой. Чутье гончего подсказывало, что сейчас не до еды.

–– Ну на "Белом дожде" ночные эфиры. Я на работе иногда включаю, да и дома, когда тебя нет, – жена работала медсестрой: два раза в неделю уходила на сутки. – Там в полночь что-то вроде радиоспектакля. На позапрошлом дежурстве слушала, было что-то похожее. Про значения слов. Или на прошлом… Сейчас уж не вспомню.

Женщина продолжала рассуждать, повернувшись к мужу спиной, а поэтому пропустила тот момент, когда он вылетел из-за стола, на ходу набирая чей-то номер.

– Петренко? Одевайся – и к офису радиостанции "Белый дождь". Завтра никак! Нам как раз нужны ночные эфиры!

Договаривал Боровой, уже сбегая по лестнице. Жена посмотрела на нетронутый ужин, на распахнутую дверь, вздохнула и включила радио.

-– Вы понимаете, это ж не я пишу, я ж просто актер, – парнишка, ведущий ночное шоу, бледнел и заикался. – Я только голос. Пишут другие.

–– А можно нам поговорить с теми, кто пишет? – не выспавшийся и голодный Боровой мог довести до заикания кого угодно. Ну, разве что, кроме собственной жены.

Текст к той передаче писали два редактора. Один из них – внештатный на удаленке (хрен знает где, значит), а второй – штатный. К нему-то сейчас и направлялись майор с капитаном.

-– Извините за поздний визит, – бормотал Петренко, пытаясь разгладить волосы и растянуть мешки под глазами, – вы понимаете, похищение ребенка, счет идет на часы.

-– Да-да. Проходите. Я все равно еще не ложилась. Работа. Текст завтра сдавать.

Боровой протянул ей записку из портфеля украденной девочки:

–– Вот эта фраза вам что-нибудь говорит?

–– "Следуй правилам, свет сотворяющим", – девушка поправила очки и хмыкнула. – Похоже на наш недавний скетч. Там разбирались слова. Ну знаете, каждое слово можно истолковать, как образ и все такое… Мы с Леной рунами вдохновлялись. Руны знаете? Скандинавские? На них гадать модно. Они же, по сути, просто буквы. Так вот мы взяли нашу кириллицу. Аз, Буки, Веди… Ну слышали же? – мужчины переглянулись. Сочетание "Аз-буки" что-то напоминало. – Ну так вот, если разобрать любое слово, как аббревиатуру и сплести все эти значения, то получается приятная и загадочная ахинея. Слушатели захавали на ура.

Увидев непонимание в глазах представителей закона, девушка залезла в какой-то файл у себя на ноутбуке.

–– Ну вот смотрите: слово "Друг". Д – добро, Ъ (в старославянском написании) – привязка к моменту действия, Р – творящий, У – в одной связке с нами, Г – путь, и еще раз Ъ – в данный момент. Ну получается, что это кто-то добрый в одной связке с нами, путь совершающий в данный момент.

–– Прикольно, – Петренко не мог скрыть восхищения, – а "Враг"?

–– Враг: В – веды, знание, Р – творящий, А – Ас, то есть Бог, Г– говорящий. Получается, что бог тебе передает знание.

–– Получается, наши враги – это посланные нам уроки?

–– Получается так.

–– Ух ты? А…

–– Так, стоп. – вмешался Боровой. – Мы поняли. Хватит примеров. Вот эта фраза, ее в какое слово можно свернуть?

–– "Следуй правилам, свет сотворяющим". Ну здесь тоже есть про "свет", скорее всего один из слогов будет "РА". А следование правилам. Дайте подумаю. Закон? Кон? Конура? Нет. Связка "у" ушла. Следование правилам… Культ! Точно! Следование правилам – это культ! Культура! – у девушки-редактора аж заблестели глаза от восторга. Майор с капитаном были гораздо менее воодушевлены. "Культура". И что им это дает?

–– Так, – майор решил действовать привычными методами. Их же никто не отменял! – Вам в эфир звонят? Или как-то пишут?

–– И звонят, и обсуждение идет в соцсетях и мессенджерах.

-– Гриша, – обратился Владислав Федорович к капитану, – проверить все звонки, прочитать все обсуждения. Всех активных вычислить, проверить. Всех на карандаш, второго редактора найти. Сейчас – спать.

–– Владислав Федорович, а может это указание на какое-то место? Ну вы знаете теорию, каждый маньяк желает быть пойманным, оставляет указания, – почти ноющим голосом начал Петренко. – Может это… Дом Культуры?!

–– У нас тут есть клуб "Культура". В здании бывшей библиотеки открыли, – вставила девушка редактор.

Боровой посмотрел на капитана недобрым взглядом:

–– Хорошо, твоя идея, ты и проверяй. Дом Культуры, клуб, все, где в названии есть "Культура". Проверку переписки поручи кому-нибудь в отделе. А я – спать.

Петренко жалобно посмотрел в след удаляющемуся майору. Редактор с сочувствием предложила на капитану:

– Хотите кофе? Я могу вам в термокружку налить. При случае вернете, Гриша.

Боровой успел раздеться и даже лечь в постель. Уснуть не успел. Раздался звонок. Петренко.

–– Владислав Федорович, тут! Есть! Держали!

–– Что? Кто? Кого держали?

–– Девочку. Похоже тут держали.

–– Где это тут?

–– Подвал Дома Культуры. Здесь следы. Веревка на батарее, одеяло на полу. Заколка детская. Надо будет родителям показать. И надпись на стене. Новая.

–– Адрес! – рявкнул майор.

–– Площадь Ленина, дом один. Центральный Дом Культуры.

Боровой на ходу натягивал носки. Глянул на часы. 5.20 утра. Вот и поспали.

"Я во тверди люд мирской речью объединяющий" – Боровой скрежетал зубами.

–– Петренко!

–– Я, товарищ майор.

–– Редакторше звони!

–– Уже, товарищ майор!

Боровой посмотрел на капитана. Кажется, он его недооценивал.

–– Экспертная группа работает?

–– Да. Отпечатков масса, но все старые. Проверяем персонал. На заколке есть волосы. Есть отпечаток следа. Предположительно, мужской. Сейчас снимают, вычищают. Он увел ее отсюда затемно. Чтобы не видел никто. Часа в четыре утра, наверное.

Боровой поморщился. Чуть-чуть опоздали. Ну, след это уже хоть что-то.

–– Редакторша когда ответит?

–– Сказала, как слово скрутит, так и позвонит.

–– От опергурппы никаких новостей? Камеры по пути следования? Проверка друзей? Это… На радио… Эфир послушали?

–– Работают, товарищ майор, – Петренко развел руками. Прошло меньше суток с момента похищения. В анализе информации задействовали всех. Но чудес не бывает. Зазвонил телефон. Петренко посмотрел на дисплей. Или бывает?

–– Петренко слушает.

–– Алтарь!!!

–– Что?

–– "Я во тверди люд мирской речью объединяющий". Это – алтарь! Я – это Аз…

–– Стоп! Спасибо! Я вам верю! – Петренко повернулся к майору, – Алтарь, товарищ майор.

–– Что алтарь?

–– Потащили ее на алтарь! Ну в смысле, слово: "Я во тверди… "

–– А! А? Алтарь?! Чер-р-рт! – Боровой бегом бежал из подвала.

–– Опергруппы, проверяем все церкви. Сколько их в городе? Начинаем с ближайших.

Боровой, Петренко и еще около трех десятков экипажей прочесывали все церкви города. Привлекли даже свободные экипажи ППС. Владислав Федорович как раз ехал в соседний квартал, когда раздался звонок:

–– Товарищ майор, – лейтенант из аналитиков явно волновался. – Товарищ майор, есть одно интересное совпадение: звонок в эфир, один из очень странных звонков, совершался с симкарты, зарегистрированной на Мещерескую Марию Владимировну пятьдесят седьмого года рождения. Но звонил мужчина. У Мещерской есть сын, Мещерский Сергей Викторович. Безработный. Так вот, сын этот уже сутки не появлялся дома. А сама Мещерская, знаете, где подрабатывает? Уборщица в Доме Культуры!

Боровой еще раз чертыхнулся. Ну конечно! У кого есть ключи от всех помещений? У руководства и у уборщицы!

–– Адрес! Адрес этой Мещерской!!!

Машина развернулась на ближайшем светофоре. Боровой с Петренко неслись к Марии Владимировне.

-– Где может быть ваш сын?

–– Я не знаю, – пожилая женщина чуть не плакала. – Он у меня обычный, нормальный. Не преступник! Он книги читает. Старинные.

–– Покажите книги.

–– Вот, смотрите, псалтырь на старославянском. Ему батюшка дал, – Боровой замер, как гончая в стойке.

–– Какой батюшка?

–– Богородицкого храма. Наш храм Сережа не любит. В Богородицкий ездит. Хоть и далеко, но…

Боровой уже не слушал Марию Владимировну. Младший следователь остался снимать показания, а Боровой с Петренко запрыгнули в патрульную машину, и, включив мигалки, понеслись к Богородицкой церкви.

У самого храма сирену выключили и заходили тихо, как обычные прихожане. Петренко тихонько подошел к служителям, аккуратно показал корочки. Церковь, между тем, уже оцепили.

–– Да не может быть у нас похитителей! – служитель не понял, почему к нему обращались тихо. Закричал на весь храм:

–– Отец Михаил! Тут к вам из милиции!

Боровой от досады аж заскрипел зубами. Отметая служителей, понесся за алтарь. Никого. Неужели ошиблись?! Навстречу вышел батюшка. Явно недовольный происходящим.

–– У нас сигнал, – рявкнул Боровой.

–– Какой еще сигнал в доме Божьем?!

Разговор прервали крики снаружи. Вылетели во двор.

–– Снять оцепление, а то я ее сброшу.

Мужчина средних лет стоял на колокольне и держал за шиворот девочку. Школьница в форме болталась в его руках, словно кукла. Боровой, проклиная всех служителей культа, камня и речей объединяющих, несся наверх, на колокольню. Петренко звонил пожарным. Нужны были лестницы, спасательный батут. Пока ехали спасатели, приказал всем работникам свалить под колокольней все возможные коробки, мешки с тряпьем, хоть что-то, чтобы смягчить возможное падение.

-– Вы утратили знание! Вы утратили связь, – лепетал, задыхаясь, мужик с красными глазами. – Вы забыли слово божье, слово, что дает силу, силу над миром.

Боровой поймал момент, когда он отшагнул от окна, чтобы эффектней выступить и бросился на него. Сила слова – это, конечно, мощно, но левый хук тоже никто не отменял.

Фанатик, не ожидавший нападения, медленно осел. Владислав Федорович подхватил девочку на руки и передал стоявшим сзади оперативникам. Достал наручники. Мужик не двигался. Ну вот. Еще выговор объявят. За неправильное ведение переговоров с террористами.

Петренко с майором стояли около кареты скорой помощи. Врачи осматривали девочку, рыдающая мать не выпускала ее из объятий, штатный психолог пыталась понять глубину шока. Успели. Живая. Боровой вдруг почувствовал, что двое суток не спал и сутки не ел.

–– Ты это, редакторше позвони. Скажи, что молодец. Нашли ребенка.

–– А я к ней лучше заеду, – Боровой удивлённо посмотрел на капитана, – а что? Мне ей термокружку отдать надо, – хитро прищурился Петренко.