За полчаса до развода

Глава первая

Утро понедельника началось не с кофе.

Утро началось с барабанной дроби со стороны прихожей. С трудом разлепив веки, я уставилась в дисплей смартфона: шесть часов ноль восемь минут! Шесть ноль восемь! Совсем они с ума посходили?! Я никогда не встаю в такую рань!

Мне повезло: я живу в самом сердце столицы, а до моей работы можно добраться пешком за пятнадцать минут. Этим и объясняется тот факт, что я, имея водительские права, до сих пор «безлошадная».

Во входную дверь вновь забарабанили. Звонок сломался, когда папа уже болел, - починить было некому, а электрика из домоуправления вызывать лишний раз не хотелось. Я женщина молодая и одинокая, и не все представители мужского пола реагируют на это адекватно. У некоторых этот факт вызывает нездоровый ажиотаж.

Нехотя поднявшись, я накинула халат и шаркающей походкой поковыляла к двери.

Заглянув в панорамный глазок, увидела двух соседок: одна была с третьего этажа, её квартира располагалась под моей, а квартира второй соседки располагалась на пятом этаже, аккурат над моей квартирой. Я открыла.

- Вася, ты меня заливаешь! - в грудном голосе соседки с третьего этажа звучали нотки возбуждения, тревоги и некоторого отчаяния.

- Никого я не заливаю, Дина Александровна! Можете проверить, - хриплым от сна голосом ответила я, широко, до слёз, зевнула и начала тереть глаза.

Обе соседки как по команде зевнули. Зевота, как известно, заразна.

Я предложила встревоженным утренним гостьям проследовать в совмещённый санузел и убедиться, что всё в порядке. Спрашивать, почему соседку с пятого этажа Дина Александровна разбудила раньше, чем меня, я не стала. Известное дело, они подруги не разлей вода, две главные сплетницы в доме.

Беспардонно заглянув по пути в комнату (как пить дать в поисках следов мужского присутствия в моей квартире), дамы прошли в санузел и убедились, что там полный порядок.

- Значит, всё же где-то у нас... Или между этажами, - задумчиво пробормотала Дина Александровна и пожала плечами. - Аварийную надо вызывать. Извини, Вася, что разбудили! Ложись, поспи ещё! Тебе же к девяти на работу, не как нам, грешным.

Дамы переглянулись. Торжествовали. Им всё же удалось поддеть меня моим «барским» рабочим графиком.

Натянув на лицо улыбку, я закрыла двери за соседками и вздохнула с облегчением. Какой уж сон?! Пойду кофе варить.

Я варю кофе по старинке, в тёмной турке. Кофемашинного кофе мне и на работе хватает. Стоя возле плиты, задумчиво смотрю в окно на хмурое августовское утро.

Вася... Угораздило же меня! Родители дали мне имя Василиса при отчестве Васильевна. Я Василиса Васильевна! Хорошо, что фамилия Реброва, а то можно было бы, обращаясь ко мне по имени-отчеству, кошек подзывать.

Я всерьёз думала о смене имени, ждала, когда мне исполнится восемнадцать, чтобы избавиться от «Василисы», но на ту же пору познакомилась с человеком, который впоследствии стал моим мужем. Лёше очень нравилось моё имя, он просто балдел от него, с ума сходил.

Мужа нет уже три года, а имя так при мне и осталось.

Мне двадцать семь лет, я живу одна и работаю корректором в одном из самых крупных и процветающих издательств страны.

Я пошла по стопам отца. А дед мой был известным детским писателем; он был обласкан властью, потому и получил квартиру в центре. Бабушка не работала, была «другом и соратником» деда, а по совместительству няней: дед был абсолютно неприспособлен к быту.

Папа, будучи их единственным ребёнком, светом в окошке, женился, уже перешагнув тридцатилетний рубеж. Моя мама являлась одной из солисток известного эстрадного ансамбля. Когда папе исполнилось тридцать пять, родилась я. А когда папе было тридцать восемь, мама бросила нас, развелась с папой, вышла замуж за иностранца и улетела жить в далёкую Италию.

С тех пор мы не общались, папа не стал добиваться алиментов. Иногда мама присылала для меня что-то из одежды и сладости, - этим её участие в моей жизни ограничивалось.

Закономерным продолжением утра стал дождь, начавшийся как раз тогда, когда идти до работы оставалось минут пять. Утро было хмурое, но достаточно тёплое, я вышла без плаща. А зонт забыла: вот что значит недосып.

Опаздывать совсем не хотелось, и я летела, прыгая через быстро растущие лужи, как сайгак. Когда добралась до работы, у меня в запасе было десять минут для того, чтобы переодеться (я похвалила себя за то, что всегда держу на работе сменку одежды и обуви) и привести в порядок причёску.

Приложила пропуск к турникету, бегом припустила по коридору, чувствуя, что промокли не только жакет и юбка, но и блузка. Жакет стянула, пока бежала. Мне кто-то встретился по дороге, но было не до церемоний. Бегло поздоровавшись, я почти проскочила мимо, но почему-то затормозила против воли. Оказалось, чья-то крепкая рука держит меня за запястье.

- Прекрасно выглядишь, Василиса! - голос был не просто знаком, а очень знаком. Знаком до такой степени, что у меня скулы свело.

Фиалковые глаза с видимым удовольствием разглядывали меня, уделяя особое внимание мокрой блузке и юбке.

«А в августе зацвёл жасмин,

А в сентябре - шиповник,

Приснился я тебе один

Всех бед твоих виновник...»

В приемной, возле которой он меня тормознул, надрывалось радио с ретро-репертуаром.

Куда там! Нам подобное и не снилось! Не ожидала я, что вновь увижу в стенах издательства эти фиалковые глаза, смуглое лицо, ямочку на подбородке, широкие плечи при довольно стройном стане (костюмы приходится шить на заказ, нестандартная фигура), эту буйную блондинистую шевелюру... Роста мой визави среднего, когда я на шпильке, то даже чуть выше. А голос...этот голос. Такого бархатистого голоса нет больше ни у кого.

- Мне некогда, извините, - наконец очнулась! Выдернула свою руку, продолжила путь по коридору.

«Почему он здесь?!» - пока переодевалась и сушила волосы, думала только эту мысль. Нарушитель спокойствия.

Глава вторая

Я шла по коридору, размышляя, что же так срочно понадобилось новому руководству от обычного корректора. Даже если это один из лучших корректоров, тот, кто курирует всех остальных корректоров и несёт ответственность за все косяки и огрехи.

Заслужить похвалу нового «главного», равно как и порицание, я не успела физически.

Интересно, как Лёша встретит меня? Вальяжно развалившись в кресле?

...Он стоял у окна, спиной к двери, и смотрел на дождь. Руки в карманах. Надо же, в большие начальники выбился, а от привычки, которую ещё в начальной школе из мальчишек пытаются выжечь калёным железом, так и не избавился.

Я смотрела на такие знакомые плечи, спину, эти руки в карманах, и совсем некстати меня захлестнула привычная нежность. Строго-настрого запретив себе раскисать, я легко постучала по двери костяшками пальцев и вежливо поинтересовалась:

- К вам можно, Алексей Юрьевич?

- Входи, Василиса, присаживайся, - он обернулся, прошёл к своему креслу.

- ...те, Алексей Юрьевич.

- Что «те», Василиса? - не понял он. Лёша всегда называл меня только «Василиса», никак иначе, никаких сокращений и уменьшительно-ласкательных.

- Входите, - сухо и официально отозвалась я.

Он легко усмехнулся, и я тут же пожалела о том, что поправила его: он понял, что мне не всё равно. А мне должно быть всё равно. Должно быть, чёрт возьми!

- Как дела, как работа, Василиса? - спросил он, проигнорировав моё замечание.

«Он пригласил меня в свой кабинет, чтобы спросить об этом?».

- Работаю корректором, ответственным за все выпуски.

- Справляешься?

- Справляюсь. Вроде, никто не жалуется на меня. А вы с какой целью интересуетесь? Кандидатура есть на моё место?

Мне было даже всё равно, как Лёша воспримет этот выпад: слишком хотелось задеть его.

- Напротив, хочу расширить твои полномочия.

- Вот как? - я с интересом рассматривала его, пользуясь случаем. Что за человек? С годами только импозантнее и привлекательнее становится!

- Именно, - Алексей откинулся на спинку кресла.

- Когда я работал в Питере, у нас была очень хорошо налажена деятельность пресс-службы, а здесь всё то ли в зачаточном состоянии, то ли все рукой махнули. Хочу возродить пресс-службу здесь, потому мне необходимо, чтобы возглавил эту работу человек, которому я полностью доверяю в профессиональном плане. Человек, который давно работает в издательстве, знает всю «кухню» изнутри. И этот человек ты.

«В профессиональном плане!». Этим всё сказано.

- Я должна возглавить пресс-службу?! Никогда ничем подобным не занималась. Алексей Юрьевич, я не журналист! У меня даже минимального журналистского опыта нет.

- И не надо. Я же озвучил свои требования? И там ничего не было об опыте работы журналистом.

- Взяться за совершенно новое, незнакомое дело?! Смелость надо иметь, - я задумалась.

- Вот и попробуешь. Смелости тебе не занимать. Соглашайся! - он слегка склонил голову набок, и сердце моё растаяло.

- Хорошо, попробую. При условии, что я не обязана буду лгать. В пресс-релизах, публикациях и на всех пресс-конференциях будет только правда.

- Замечательно, я только за, обеими руками! Узнаю тебя, Василиса! Рад, что ты дала принципиальное согласие.

Лёша встал, как бы давая понять, что я засиделась у него в кабинете, протянул руку для пожатия.

- Спасибо за поддержку, Василиса!

- С вашего позволения, я вернусь к работе, Алексей Юрьевич, - я тоже встала, привычно тряхнула волосами.

Пожав его теплую ладонь, я вдруг не на шутку разволновалась. Пора заканчивать с этим! Но приказывать себе бессмысленно.

- Василиса, где ты обычно обедаешь?

- В издательстве есть прекрасный буфет, неужели вы забыли?

- Ах да!.. Но я всё равно предлагаю тебе пообедать. Нужно обсудить ряд вопросов. Я зайду за тобой в час.

- Хорошо, Алексей Юрьевич. Слушаюсь, - грустно добавила я.

Лёша действительно пришёл за мной прямо в кабинет, и мы ушли из издательства вдвоём. Почти как раньше...

Сидя за столиком небольшого уютного ресторана, мы сначала обсуждали работу пресс-службы. А когда мне принесли фруктовый десерт, Лёша, таская с моей тарелки кусочки фруктов, буднично заявил:

- Василиса, я давно хотел поговорить с тобой по поводу развода.

- Говорите, - спокойно сказала я, хотя внутри всё оборвалось.

Лёша несколько минут молчал, собирался с силами, потом заговорил.

- Я же давно обещал подать на развод, Василиса, но всё руки не доходили. Теперь мы вновь живём в одном городе, и этот факт очень упрощает процедуру развода. - Делить нам нечего, так что подадим заявление в ЗАГС, если ты не против.

- Я за, - бесцветным голосом отозвалась я. Пусть делает, что хочет.

Смотрю на Лёшу и вдруг понимаю: он раздосадован моей покорностью и равнодушием. Но меня больше не интересуют тараканы в чужих головах, я не естествоиспытатель. Со своими бы разобраться. Решил разводиться – разводись.

- Мне не очень понятно, Алексей Юрьевич, зачем нужно уделять нашему разводу столько времени на стадии подготовки? Тем более, разводиться будем через ЗАГС.

«Видимо, очень нужна свобода, сильно припёрло. Вероятнее всего, подруга дней его суровых неистово замуж просится, а тут я».

- Всегда необходимо всё обговаривать в спокойной обстановке, Василиса, а такую тему - тем более. Мало ли, вдруг у тебя какой-то свой взгляд на ситуацию, а может, и требования есть?

«Столько просьб у любимой всегда!

У разлюбленной просьб не бывает».

- Нет, Алексей Юрьевич, никаких требований.

- Ты так и будешь «выкать» мне, Василиса?

Мне кажется, или опять досада в его голосе? Чего он от меня хочет?

- Теперь буду с утроенной силой, и вам советую. Субординация, рабочие отношения, сами понимаете! Плюс грядущий развод.

Лёша поморщился. Так, словно у него зуб болит.

- Значит, специальных просьб нет, Василиса?