За полчаса до развода

Глава восьмая

После того, как Сева покинул мой кабинет, я долго не могла собраться с мыслями и вернуться к работе. Зная Лёшу, понимала, что наверняка есть веские причины для принятого им решения, но в то же время, разве он не совершал никогда странных, необъяснимых поступков? Наш разрыв, например, инициатором которого выступил Лёша? А его поведение на прошлой неделе? То развод, то «называй меня, как раньше»? А ночь, которую мы провели вместе? Он был такой… При воспоминании у меня начали пылать щёки и уши.

Мне очень хотелось поговорить с Лёшей, но я не решалась. Разве я имею право вмешиваться в процесс руководства издательством?

Однако во второй половине дня Лёша пришёл в мой кабинет сам. У него были вопросы по поводу работы пресс-службы. Странно, что не вызвал к себе, а пришёл сам, но я уже решила не зацикливаться и не пытаться самостоятельно постигать мотивы его поведения.

Когда мы обсудили все рабочие моменты, я думала, что Лёша сейчас уйдёт. Но он продолжал сидеть рядом со мной за столом, задумчиво смотрел в окно.

В выходные было сухо, а сейчас опять шёл дождь.

— Спрашивай, о чём хотела. Но при одном условии: когда мы вдвоём, никакого официоза и субординации. Хватит. Я уже пропитан твоей иронией настолько, что меня можно как губку выжимать.

— Почему ты решил выгнать Севу? Мне казалось, у вас всегда были хорошие отношения. Это же шантаж чистой воды, Лёша! Увольнение или ссылка. Пусть в Питер, но это ссылка!

Усмехнувшись, Лёша перевёл взгляд с окна на моё лицо, смотрел с любопытством.

— Не Сева, а Всеволод Георгиевич, ты хотела сказать, но оговорилась.

— Ты же против субординации и официоза.

— В отношении меня, Василиса. Или ты ставишь нас с Всеволодом Георгиевичем в один ряд?

Несколько секунд я удивлённо смотрела на Лёшу. Он не отводил взгляд.

— Нет, конечно, — призналась я.

— И то хлеб, — кивнул Лёша. — А что, Всеволод Георгиевич уже пожаловался тебе?

— Просто рассказал. Я очень удивилась. Не знала, что у нас в издательстве переизбыток редакторов, да и вообще, смахивает на произвол, Лёша!

Он, склонив голову набок, внимательно смотрел на меня, но я не могла прочитать его взгляд.

— Что, Лёша? — не выдержала я.

— Пытаюсь понять, ты настолько цинична или ты настолько хорошая актриса? Очень искренне у тебя получается.

— Лёша, ты о чём? Я не понимаю тебя!

— Ну и не понимай дальше, — Лёша встал и пошёл к двери. — Моё решение обжалованию не подлежит. Завтра утром Всеволод Георгиевич должен дать мне ответ. Так и передай своему… приятелю.

К вечеру от всех нахлынувших событий и эмоций у меня разболелась голова. Разболелась без шансов на то, что «само пройдёт», потому я пришла домой, переоделась, выпила таблетку, отключила звук у телефона и домофона, и легла спать.

Проснулась в одиннадцатом часу вечера, голова была ясная, боль прошла. Стараясь не думать о том, который час, сделала себе омлет с помидорами, достала белый хлеб и шоколадку к чаю.

Наевшись, устроилась с чаем перед телевизором, но даже не пыталась понять, что я, собственно, смотрю. Я думала.

Во сне мне пришла одна мысль, так бывает, когда видишь сон, но понимаешь, что спишь. Сон был неприятный, но я понимала, что всё можно прекратить, проснувшись. Пока просыпалась, мне и пришла в голову мысль.

А снились мне давешние автомобильные воры, те, которых поймал Лёша. В моём сне они вскрыли машину Лёши и достали оттуда всего одну вещь — телефон. И этот телефон был мне очень знаком…

Я сидела до глубокой ночи, погрузившись в свои невесёлые мысли и воспоминания трёхлетней давности. Я вспоминала всё шаг за шагом, по крупицам собирая реальную картину случившегося, как мозаику, только из очень-очень мелких частей.

Я всё вспомнила, восстановила весь ход событий. В моих мечтах любимые мной Шерлок Холмс и Эркюль Пуаро по очереди жали мою руку, поздравляя меня.

Но мне стало лишь хуже после того, как я всё поняла. Хуже от недоверия и нежелания даже поговорить со мной по стороны моего любимого человека, — моего мужа. Хуже от предательства. Хуже от осознания того, что потерянные три года возврату не подлежат.

Что ж… Я не стану ждать развода! Я морально освобожусь уже сейчас. Меня более не интересуют мужчины — слабаки.

Утром я специально встала пораньше, чтобы привести себя в полную боевую готовность. Необходимо было выглядеть по-деловому, но при этом сногсшибательно.

На работе, немного разобравшись с делами, я взяла смартфон и отправила сообщения с одинаковым текстом на два номера, и с обоих номеров мне пришли положительные ответы.

Замечательно.

В тринадцать десять я уже находилась за столиком того самого ресторана, в котором мы обсуждали с Лёшей развод неделю назад. Достала зеркальце, ещё раз посмотрела на себя, осталась довольна. Чуть отодвинулась от стола, грациозно закинула ногу на ногу и принялась ждать.