За порогом мечты

Глава 9

Стэси Каверли, который после пяти добрых бокалов коньяку отключился под занавес беседы со своим дядей, на следующее утро встал поздно, с ватной головой, содержащей лишь смутные воспоминания о вчерашнем ужине и о его итогах. Он был всегда неизменно уверен в своей способности перепить всех вокруг и потому приписывал то обстоятельство, что его уложили в постель в ботинках, только гнусному качеству коньяка в «Уайт-Харт». И когда он встретил Майлза Каверли на Милсом-стрит, он со смехом извинялся не столько за свое опьянение, сколько за сорт поданного к столу коньяка. Он говорил живо, но в душе побаивался того, что, возможно, он наболтал этому странному человеку много лишнего и вызвал его неудовольствие. Стэси выяснил, что его дядя совершенно равнодушен к объему спиртного, которое его племянник потребляет, но Стэси все не отставал и попросил его по возможности не разоблачать его перед тетками Фанни:

– Я просто умру, если мисс Абигайль станет подозревать, будто я могу выпить лишний стакан!

– Как хорошо, что ты об этом предупредил! – сардонически ухмыльнулся Майлз. – Развлекать благовоспитанных дам рассказами о разнообразных пьяных выходках – моя самая сильная страсть!

Он небрежно кивнул Стэси и двинулся прогулочным шагом вниз по улице, к источникам. Там он нашел все семейство Вендовер: Эбби, со старательным интересом слушающую бородатые анекдоты генерала Эксфорда; Фанни в стайке молодежи; Селину, которая принимала добрые поздравления от знакомых – мисс Баттербанк и миссис Левенинг – с выздоровлением и выходом из затворничества. Со значением поглядев на Эбби, Майлз направил свои стопы в сторону Селины, которой сказал, изобразив на лице приятную улыбку:

– Не стану спрашивать, как вы поживаете, мэм: спрашивать о здоровье женщины уже само по себе подразумевает, что она выглядит не блестяще, а вы выглядите просто цветущей!

Селина с некоторым беспокойством глядела на подходящего Каверли, но когда он заговорил, то она не смогла устоять перед комплиментом:

– Ну что вы, сэр, в моем возрасте уже никто не выглядит цветущим, увы! Это у меня в прошлом, то есть не могу сказать, что я всегда раньше цвела, ведь цветение так преходяще, верно?

– Ну что вы, милая мисс Вендовер, как вы можете говорить так? – воскликнула мисс Баттербанк, всплеснув руками. – Вот уж самый что ни на есть вздор! Но вы, впрочем, всегда были уж слишком скромны… Надеюсь, мистер Каверли просто не станет вас слушать!

Поскольку Майлз в этот момент выслушивал историю о том, как миссис Левенинг провела утро в поисках жилья, его ухо и в самом деле оказалось глухо к высказываниям Селины. Майлз, со своей стороны, предложил миссис Левенинг попробовать нанять комнаты в Бельмонте.

– Бельмонт? – удивленно повторила Селина. – Позвольте, я не ослышалась? Это же, наверно, где-то на холме, правда? Как там можно жить приличным людям? Нет, вы это серьезно предлагаете?

– Ну конечно несерьезно ! – засмеялась миссис Левенинг. – Мистер Каверли просто не имеет ни малейшего понятия, где это! Правда, сэр?

– Верно, – признался Майлз, слегка ухмыляясь. – Но к вечеру, мэм, я обещаю сообщить вам все сведения о Бельмонте!

Он слегка поклонился и отошел. Селина, взбудораженная открытием, что она еще не все места знает в родном Бате, воскликнула:

– Боже мой, а он ведь крайне причудливый человек! И хотя не следует делать заключения по одному лишь утреннему визиту, если его даже совершают в охотничьем костюме, хотя Эбби заверяет меня, что на обед он является в другой одежде, но… Одним словом, так сказать, ежели оно и так, то в принципе его манеры кажутся весьма странными, хотя…

Селина, как всегда, не способна была выразить мысль…

– О да, он, конечно, большой оригинал, – согласилась миссис Левенинг. – Но он нам все равно очень по душе, и ничто в его манерах нас вовсе не раздражает!

– И в точности то же самое я сказала нашей дорогой мисс Эбби! – вмешалась мисс Баттербанк. – Ведь трудно себе представить, чтобы человек, которого одобрила бы мисс Эбби Вендовер, оказался не джентльменом!

– Да, но это вовсе не повод, чтобы идти на спектакль в его компании! Конечно, мои взгляды несколько старомодны, может быть, да и Эбби уже не девочка, но думать, что она лежит на полочке, откуда всякий ее может запросто взять, – это слишком смело! – чопорно заявила Селина.

Миссис Левенинг с ней согласилась, но поскольку в этот момент подошел ее муж, мистер Левенинг, то Селина не стала жаловаться дальше, что взамен театра Эбби пригласила мистера Каверли на обед к себе в гости…

А этим поступком Эбби Селина была просто поражена – как сестра могла, не справившись у нее, приглашать мистера Каверли в общество ее давних, глубоко уважаемых, замшелых подруг – миссис Грейшотт, леди Виверхэм, миссис Энкрам?..

Эбби заметила, что эту пьесу Шекспира она еще не видела, но Селина прямо затряслась от мысли, что ее незамужняя, чистая как хрусталь сестра пойдет в театр наедине с мужчиной… И тогда Эбби в качестве последнего средства сообщила, что мистеру Каверли она предложила присутствовать у них на ужине взамен похода в театр…

– Нет! Ничто на свете не заставит меня принять единственного мужчину на нашей женской вечеринке! – взвизгнула Селина, теряя логику, которая, впрочем, отсутствовала в ее словах и ранее.

– Конечно, я и не собиралась заставлять тебя принимать его, – озорно заметила Эбби. – Его я буду принимать сама…

– Как, Эбби?! – бледнея как полотно, пролепетала Селина. – Мужчина будет у нас за ужином один ? И ты одна будешь с ним беседовать? Никогда еще мы так не поступали! Ну разве что могли принять нашего Джеймса, но ведь это совсем другое дело!

– Другое, это верно! – кивнула Эбби. – Пусть мистер Каверли имеет свои причуды, зато от него хоть не так смертельно скучно!

– Ты не могла меня больнее задеть! – простонала Селина. – Ты же помнишь, помнишь, дорогой папа всегда предупреждал нас именно против этих странностей, всегда хотел, чтобы мы общались с достойными людьми… Нет, меня просто в дрожь бросает. Что бы он сказал, если бы был жив? Меня утешает лишь то, что он этого уже не узнает…

Потребовалось битых полчаса, чтобы убедить Селину согласиться на такой расклад; но и в этом случае она согласилась лишь потому, что боялась слухов, которые неминуемо пойдут по всему городу, если ее младшая сестра встретится за ужином один на один с мистером Каверли… После этого Селина потратила большую часть дня на составление формального приглашения, исполненного по всем правилам куртуазного письмосложения. Мистер Каверли, однако, не оценил титанических усилий Селины и ответил весьма краткой запиской, из которой у Селины сложилось впечатление, что он пригласил ее сестру на спектакль из чисто филантропического чувства соболезнования сирым и убогим. Так что Селина по крайней мере успокоилась насчет интрижки между ним и Эбби, и, когда они встретились в Зале Источников, приближение Каверли к Эбби не вызвало у Селины тревоги. Множество джентльменов кружилось вокруг Эбби; та любила легкий флирт, но Селина начала уже склоняться к мысли, что ничего дальше этого с ее младшей сестрой не произойдет, – Эбби не воспринимала никого из своих поклонников в качестве подходящего жениха. И уж конечно таковым нельзя было даже в страшном сне представить мистера Каверли, с его ужасной язвительностью, пугающими манерами и сомнительным материальным положением.

В свою очередь, и Эбби, завязывая с Каверли все более тесное знакомство, вовсе не ждала никаких сердечных дел. Он был забавен, конечно, и в компании с ним было весело; но уж слишком часто ее приводили в бешенство его манеры, не говоря уж о его полном презрении к некоторым добродетелям, неотделимым от понятия «джентльмен»… Каверли действительно похож был на «паршивую овцу», и совершенно очевидно ей не подходил, так что в голове Эбби даже краешком не мелькнула мысль, будто в его лице она могла встретить свою судьбу. Эбби не отдавала себе отчета, что, флиртуя с Каверли, она на самом-то деле преследует совсем иные цели, чем просто склонить его на свою сторону в борьбе с его ненавистным племянником Стэси. И хотя Майлз недвусмысленно отказался вмешиваться, Эбби почему-то продолжала убаюкивать себя надеждой, что переубедит его… Она думала, что в этом состоит ее высокий долг тетки; и если бы кто-нибудь сказал ей, что она незаметно влюбляется в эту «паршивую овечку» и «темную лошадку», она расхохоталась бы тому человеку в лицо.

Так что в Зале Источников Эбби приветствовала его просто со спокойным дружелюбием. А когда он увлек ее подальше от окруживших ее знакомых, со свойственной ему бесцеремонностью предложив «пошляться тут вокруг», словно такие прогулки были их давно заведенным ежедневным ритуалом, Эбби охотно последовала за ним.

– Я тут получил от вашей сестрицы приглашение, – сказал Каверли. – Она выражает надежду, что я поужинаю в Сидни-Плейс с вами двумя в субботу, но меня не обманешь: на самом деле она надеется, что до субботы я сломаю себе ногу или слягу с желудочными коликами. Так как мне поступить – хворать или не хворать?

Эбби рассмеялась:

– Ну что вы, нет, конечно! Ее доверие к вам вынесет даже такое испытание, если я пойду с вами на спектакль, тем более я давно уже хотела посмотреть именно эту пьесу… Так что все в порядке. – Тут она лукаво стрельнула в него глазами. – Но было бы лучше, если бы у вас хватило здравого смысла объявить себя вдовцом – моя сестра испытывает к вдовцам особую нежность и доверие. Во всяком случае, она не видела ничего плохого в том, чтобы я пошла на скачки с генералом Эксфордом, потому что он вдовец. По ее мнению, одинокие джентльмены распространяют вокруг себя моральное разложение!

– Как, даже тот сладкоголосый индюк, который пытался делать вам такие пошлые комплименты?

– Если вы о мистере Дунстоне, – с некоторым сомнением отвечала Эбби, – то его Селина считает настолько порядочным джентльменом, что он просто по соображениям чести до сих пор не решился задеть своим предложением девичье сердце…

– Ага, так у него котелок не варит, чувствуется? Бедняжка. Он и на вид похож на кретина.

– Он, возможно, не слишком остроумен, но это лучше, чем быть голодранцем! – с намеком вставила Эбби.

– Эге! Это в чей же огород камешек – в мой или, быть может, моего племяша Стэси?

– Сказать прямо, в ваш! – призналась Эбби. – Я вовсе не считаю Стэси голодранцем, скорее горлодером! Если бы вы знали о его делишках, вам стало бы противно, мистер Каверли!

– Возможно. Однако Фанни о его делишках знает, но особого отвращения к Стэси в ней не чувствуется…

– Она слишком молода и раньше никогда не знакомилась с новыми мужчинами – ее окружали наши друзья, или родственники, или братья ее подруг. Она только сейчас стала появляться в свете, да и то чуть-чуть. Зимой сюда наезжают целые стаи визитеров из Лондона, но она ни с кем из них не знакомилась… Я уж за этим проследила!

– Зачем вы делаете из себя цербера? – заметил он. – Она ведь потом свое возьмет, отыграется!

– Не сомневаюсь, если рядом с ней не окажется меня!

– Или его, – вставил Каверли. Эбби чуть нахмурилась:

– Да, я тоже думала об этом. Но все-таки решила, что дело того не стоит; Джеймс предлагал увезти ее в Амберфилд, но это было бы роковой ошибкой – она просто сбежит оттуда. Даже если моя сестра Бреда пригласит Фанни пожить у нее в Лондоне, девчонка поймет, что это сделано по моему наущению, чтобы разлучить ее со Стэси! К тому же он непременно поедет вслед за Фанни, а в Лондоне им будет встречаться гораздо проще, чем здесь, где ее каждая собака знает. Думаю, что если не делать всего этого, то Фанни потом охладеет. Знаете, мне казалось… Мне казалось, что мы с ней в таких отношениях, что мне будет просто ее направлять и оберегать. Но это, похоже, вовсе не так! Мои слова не имеют для нее никакого веса. Хотела бы я – ах, как бы я хотела! – чтобы глаза ее наконец раскрылись на его настоящую сущность! Это было бы самое лучшее! Наверно, она испытала бы боль, бедняжка, но она не стала бы надолго вешать нос – она слишком гордая! И ей не доставит особого удовольствия изображать из себя мученицу. Это важно – ведь стоит человеку вообразить себя жертвой принуждения, он сразу же впадает в апатию.

– А вам не приходило в голову, что у моего племянника имеется соперник?

– Оливер Грейшотт? – Она покачала головой. – О нет, не думаю! Фанни говорит, что Оливер ей – как брат. И хотя я могу представить, что он испытывает к ней какие-то чувства, ему совершенно нечем привлечь ее.

– Ну, если вы думаете, что истощать всю британскую литературу выуживанием из нее баллад, поэм и акростихов – это «совершенно ничего», то вы, дорогая, зелены ничуть не меньше, чем ваша племянница, – саркастически заметил Каверли.

Эбби расхохоталась:

– Неужели Оливер шлет ей баллады? Вот уж не думала! Впрочем, он ведь прекрасно начитан…

– Да, маленький набитый романтикой глупыш. И вы были бы точно такой же, если бы задали себе труд иногда читать поэзию.

– Несчастный молодой человек! – озаботилась Эбби. – Но даже если Фанни предпочтет Оливера вашему Стэси, я все-таки не буду довольна!

– Это еще почему?

– Ну неужели не догадываетесь? Джеймс точно так же сочтет его неподходящим женихом!

– Что за чушь? Ваш бережливый братец Джеймс пройдет мимо парня с таким наследством?

– Нет, пока что у него нет никакого наследства! – резонно возразила Эбби. – И потом, если вы имеете в виду богатого дядю Оливера, то он занимается торговлей, а Джеймса всегда тошнило от торговли.

– Неужели? Да вы шепните своему братцу хоть одно словечко, что в Бате завелся наследник крупного торговца с Ост-Индией, и он приложит все усилия, чтобы добыть для Фанни такую жирную птицу!

Эбби отнеслась к этому с недоверием:

– Вы ошибаетесь! Оливер ничего такого не ждет от своего дяди! Напротив, он боится, что разочаровал его!

– Вот и нет. Балкинг прямо в восторге от Оливера и собирается взять его в дело компаньоном, как только парень поправится.

– Да что вы говорите?! Ох, как я рада! И уж как бы я была счастлива, если бы Фанни в него влюбилась… Только, боюсь, ничего подобного не случится, пока вокруг нее будет виться этот ваш лощеный племянничек!

– Если вы не собираетесь со мной беседовать ни о чем, кроме как о моем лощеном племяннике и вашей глупенькой Фанни, то у меня с минуты на минуту начнутся почечные колики! – предупредил Каверли.

– Это так невежливо… – начала Эбби обиженно.

– Если уж на то пошло, то нет худшей невежливости, чем нудный разговор!

– Ах, извините! – сказала она ледяным голосом. – А вот для меня эти нудные вещи представляют живейший интерес!

– Но вовсе не для меня, заметьте.

Тут к ним подошла мисс Баттербанк и сообщила, что мисс Селина Вендовер уже собирается уходить, так что Эбби закрыла свой рот, готовый уже выговорить нечто язвительное в адрес мистера Каверли. И когда Каверли явился в субботу в Сидни-Плейс, Эбби встретила его весьма прохладно, чтобы не сказать большего. Однако это, насколько она могла видеть, не оказало на непробиваемого Майлза Каверли ни малейшего эффекта. Он целиком перевел свое внимание на Селину, которая увлеченно принялась пересказывать столь благодарному слушателю весь длинный каталог своих заболеваний, а также заболеваний своих подруг. Каверли ловко поддержал тему, поведав о жутких тропических болезнях, свирепствующих в Индии. А отсюда уже оставался лишь шаг до описания всех сторон индийской жизни, климата и прочего, что как нельзя лучше подходило для удержания леди весьма среднего возраста в состоянии крайнего любопытства. Селина просто медом растеклась от подобного умелого с ней обращения, и когда обе сестры удалились из столовой, доверив оставшуюся там бутылку портвейна стараниям мистера Каверли, то Селина заявила Эбби, что более привлекательного и интересного человека давно не встречала.

– У меня прямо-таки реальное ощущение, будто я побывала в Индии сама, и это очень удобно, что мне не пришлось проделывать для этого путешествия по морям и страдать от морской болезни! Он так блестяще мне все рассказал – особенно про слонов и тигров… Это не значит, что мне хотелось бы познакомиться с тиграми лично, да и слоны, пусть они послушны, всегда внушали мне сомнение в способности понимать англичан единственно правильным образом, но… Нет, очень, очень интересно – прямо сказка!

Эбби действительно считала повести мистера Каверли на девяносто процентов состоящими из сказочных событий, поэтому полностью согласилась с сестрой. Она продолжала держаться с Каверли сухо и вежливо и так бы довела дело до конца, если бы он не сказал ей, усаживая в экипаж:

– Жаль, что я не заказал горячего кирпича для согрева сиденья!

– Ерунда, мне вовсе не холодно! – весьма сухо отвечала Эбби.

– Айсберги действительно редко чувствуют холод, но я – увы! – чувствую!

Эбби прыснула со смеху, а он как ни в чем не бывало добавил:

– Я, знаете ли, слишком долго жил в чертовски теплом, мягко говоря, климате, вот в чем дело.

Но этот непроизвольный смешок уже растопил ее лед, и она теперь должна уже была поддерживать с ним беседу в нормальном тоне…

Мистер Каверли оказался превосходным кавалером – он не только запасся билетами в самую удобную ложу, но и успел распорядиться, чтобы туда подали чаю с печеньем во время антракта.

– Как это удобно – не проталкиваться сквозь толпу в фойе, чтобы съесть бутерброд! – заметила Эбби. – Вы меня принимаете прямо по-королевски, мистер Каверли!

– Ну что вы, с этим-то печеньем? По-королевски – значило бы подать хотя бы розовое шампанское.

– Ну что вы, мне его совсем не хочется… – попыталась пожеманиться Эбби.

– Вот потому-то я его и не заказал, – усмехнулся мистер Каверли.

– Наверно, в Индии вы привыкли пить шампанское во всех случаях жизни? – в свою очередь запустила в него шпильку Эбби. – На завтрак, на обед и вместо полоскания рта? Моей сестре вы, кажется, рассказали о множестве тамошних странных обычаев! А вы не боитесь, что Селина сверится с молодым Оливером, и он опровергнет ваши сведения? Как вы тогда станете выглядеть в глазах моей доверчивой сестры?

– Ну что вы, зачем вы наговариваете на парня! Оливер непременно поддержит мою версию любых событий.

– Какой вы гадкий! Зачем вы посмеялись над моей Селиной? Теперь она всерьез думает, будто в Индии слоны преследуют тигров по пальмам и лианам, а индийский йог пришивал вам руку, оторванную в схватке с бешеным носорогом!

– Ничего подобного я не говорил. Однако, учитывая, что у вашей сестры… гм!.. романтический взгляд на вещи, я только попытался дать ее изголодавшемуся по романтике уму немного пищи. Так, чтобы немножко встряхнуть ее, знаете ли.

– А сколько таких сказок вы мне наплели?

– Ни одной! – Он покачал головой. – Я ведь говорил вам уже, что не собираюсь водить вас за нос ни в чем. Вы бы моим сказкам все равно не поверили…

Эбби сперва рассмеялась беззаботно, но в следующий момент вдруг заметила в его светлых глазах удивительно серьезное выражение… До сих пор она считала, что он лишь лениво флиртует с нею, но теперь в его улыбке были настоящая грусть и горьковатая смешинка. И у Эбби в груди тоже что-то вздрогнуло, она уже готова была сказать себе: «Этого не может быть!» – но уже в следующую минуту мистер Каверли произнес очередную, крайне глумливую и неделикатную фразу, которая сразу же разрушила это хрупкое ощущение, которое мелькнуло у Эбби в сердце…

Правда, далее его поведение было безупречным, но в его манере не осталось ничего от облика влюбленного, так что вспыхнувшее было возбуждение Эбби быстро угасло. Она просто думала, что Каверли – прекрасный кавалер и что мысли у них очень близки, почти родственные души; ей не приходилось растолковывать, что она имела в виду, сказав то-то и то-то, или сдерживать свой язык из боязни его шокировать. Он заботился о ее удобстве, но ненавязчиво, обыденно: накидывал шаль на плечи без прижиманий и покровительственности; ведя к экипажу, не слишком сжимал ее ручку, хоть и не выпускал ее совсем. Так что когда Майлз, абсолютно житейским тоном, спросил ее, не хочет ли она составить ему компанию съездить в Веллс посмотреть собор, она ответила легко:

– О, с удовольствием! Посмотреть на конных рыцарей, они меня всегда, помнится, пугали!

– Что еще за рыцари? – с подозрением вопросил он.

– Там сделаны такие механические приспособления внутри фигур… Нет, я не буду вам рассказывать – увидите сами! А кто еще с нами поедет?

– Понятия не имею. Впрочем, можно взять с собой Фанни и юного Грейшотта.

Эбби усмехнулась:

– Вы можете еще и Лавинию пригласить.

– Э, нет! Оливер будет возражать. И потом, в экипаже на пятерых не хватит места!

– Тогда она может поехать вместо меня. Или миссис Грейшотт…

– Может быть, вы еще кого-нибудь предложите взять вместо себя? – осведомился мистер Каверли.

– Ну, леди Виверхэм, например! – с невинными глазками ляпнула Эбби.

– Нет уж, если мне позволено самому выбирать для вас замену, я возьму подругу вашей сестры, эту верную наперсницу – как там ее звать? Мисс Буттерброд? Нет, кажется, мисс Баккенбард? Как там ее фамилия? Она похожа на сильно вытянутого в длину кролика.

– Это мисс Баттербанк, – упавшим голосом сказала Эбби. – Одиозное созданьице, вроде вас!..

– Что вы, я гораздо более одиозен! И если вы соблаговолите высказать еще несколько ваших глубоких мыслей, я вам это, пожалуй, докажу…

– Нет-нет, я вам верю! – торопливо воскликнула Эбби и увидела, как в полутьме салона кареты он улыбается.

Однако он продолжил довольно жестким тоном:

– Итак, вы поедете, мэм, или нет?

– Да, сэр, – сардонически вздохнула Эбби, – если только вы в последний момент не вздумаете взять вместо меня мисс Баттербанк…

Выводя ее из экипажа, Каверли с каменным лицом отвечал:

– Видите ли, я с удовольствием пригласил бы мисс Баттербанк, но, поскольку я пригласил вас первой, теперь уже ничего не поделаешь!

– Я проткнута шпильками, как святой Себастьян – стрелами! – простонала Эбби, капитулируя.