За пределами клетки

Глава 2. Зачем ей мои слезы

Мы почти год жили одни в доме моей семьи. Я жила в нем все детство, и в памяти остались приятные воспоминания о посиделках с гитарой, песнями и шашлыками в яблоневом саду. Уехали оттуда, когда мы с сестрой пошли в школу, было удобнее добираться. Какое-то время в нем жил папа после развода с мамой, потом с ним жил мой младший брат, потом Гриша переехал к маме в Москву, на тот момент она там жила и работала с моей сестрой. Временами я приезжала жить к папе, что сказать, ссоры и гордость дают повод к переездам. Позже у папы появилась женщина, и они стали жить у нее в квартире. И после очередной ссоры с его родными мы с мужем и сыном переехали в дом моей семьи. В это время я забеременела двойней. Мы отлично жили одни. Муж где-то работал, меня не посвещал, а я наслаждалась своим положением. Беременность – лучшее время. Конечно, кто-то будет со мной не согласен, но я себя называла инкубатором для детей, беременность проходила отлично, несмотря на то что внутри два человечка.

Под Новый год свекровь узнала, что ее бывший муж имеет вторую семью, я это узнала гораздо раньше, муж, конечно же, знал тоже давно, но прикрывал отца. Но так получилось, что очередная ссора и мой уход от мужа привели его в отчаяние, и он сдал отца. Что сказать, слезы и разговор до пяти утра дали начало долгосрочному плану по возвращению бывшего мужа. Вдруг проснулась любовь, которой никогда не было, они оба всегда притворялись, и смотреть на эту вечную комедию временами было просто невыносимо. На общих праздниках все играли свои роли, я старалась держаться от этого подальше, ведь этот холод, который исходил от них всех, расползался и проникал так глубоко, что иногда мои поступки и мысли стали схожими с этими людьми. Наверное, поэтому мой муж так и не научился любить, он говорил, что любит, до слез в голосе, я ему верила, но стоило только им увидеться, он становился как Кай, холодный и только во власти своей королевы, мамы.

Время пролетело незаметно, муж отремонтировал комнату для нас в доме его отца, и мы переехали, как и свекровь. Добилась своего, вернула бывшего. Все вроде бы хорошо, у меня наконец-то стали очень близкие и откровенные отношения со свекровью, воссоединилась семья, скоро будет пополнение, радуга, единороги и вся эта волшебная хрень. Но… Но люди не меняются, как притворялась всю жизнь, так и продолжала. А я размякла, прониклась, пожалела и попалась.

Восьмой месяц беременности, ношу одежду 56-го размера, я бегемот! Не могла спать, не могла сидеть, медленно ходила и соображала. Ребра болели так, что из глаз непроизвольно лились слезы, считала дни до кесарева. Операция была назначена на 8 декабря, шла 38-я неделя беременности.

В доме жили я и свекровь. Муж с его отцом были на заработках. Дом был еще не готов к появлению малышей, мы с моим папой доделывали ремонт в ванной комнате. Что нужно было переделать, я согласовывала с моим мужем, ведь он вроде тоже хозяин дома, но оказалось, что только я так думала.

Как-то вечером приходит свекровь домой, а мы там перестановку делаем, переносим из кухни подобие душевой кабины на второй этаж в ванную комнату, где ей и место. И тут понеслось: а ты это согласовала с ЕВ (свекор), а тебе он разрешил, не нужно принимать решения одной, я тоже здесь хозяйка. Я не претендую на роль хозяйки дома, но с мужем мы это обговаривали. Видимо, этих слов было мало, мне пришлось все вернуть обратно. В ванную я купила ванну. Проблему решила, но осадок остался. Ей нужно было показать мне мое место. Маска упала, маскарад окончен. Пришло военное время, план: как остаться единственной хозяйкой дома. Стратегия: напролом, не щадя женщин и детей.

5 декабря, накануне моего дня рождения, я решила ее спросить: а может, мы поживем в твоей квартире, ты там все равно не живешь, квартира пустая, так будет лучше для нас, молодая семья должна жить отдельно. Заблестели слезы: нет, будем жить все здесь, как цыгане, дом большой, у вас своя половина, у нас своя. А вдруг мы расстанемся с ЕВ, и куда я пойду. Ответ был ясен. Конечно, я знала, что все не так, и однажды я окажусь с детьми на улице. Однажды уже такое было, она провернула все тихо.

Мы тогда жили у нее в квартире, Семену было три годика. Она подходит ко мне, не к своему сыну, а ко мне, и говорит: Агата, вам надо съехать, вам квартиру снимет ЕВ. Ну, говорю, хорошо, съедем, раз есть куда. Но никто и не собирался снимать нам квартиру, денег нет. В то время дом ЕВ был даже без отделки, серые стены и все. А нам надо было куда-то переехать. И в срочном порядке стали делать ремонт. И вот мы переезжаем, это был первый раз, когда мы стали жить в этом доме. Туалет на улице, подобие душевой кабинки, на полу фанера и все. Привезли мой диван, Семену купили кровать, ЕВ купил нам стол, на пол постелили старый ковер. Это были наши 30 квадратных метров, и пять лет невыносимой жизни на этом куске бетона. Зачем надо было нас выгонять из квартиры, я узнала только через пять лет, оказывается, мешал наш сын, мешал заниматься ее дочке. И она и глазом не моргнула, показала на дверь своему сыну и его семье. Эта девочка – священное животное в семье. Ее нужды важней всего. Это поражало больше всего, они говорили о том, как же они любят Семена, и одновременно с этими словами прятали от ребенка яблоки, шоколадки. Слова расходились с их действиями. Меня это выводило из себя, эта лицемерность, да еще и по отношению к ребенку. Твари. Кровь закипает, когда вспоминаю все это. Вдох, выдох, дальше…

И вот стою я, значит, в ванной, текут слезы, и не могу пошевелиться, а у нее непробиваемое лицо, ни один мускул не дрогнул, она одержала маленькую победу, это было в ее глазах. Собралась, вымолвила, что поняла ее, и ушла.