Забава для мажора

Пролог.

— Дедуль, ты уверен в том, что я потяну?

Рассматриваю красиво оформленное письмо, сообщающее о моем зачислении в самый крутой лицей нашего города. До сих пор не верится.

— Уверен. Ты же сама хотела этого, столько лет упорно трудилась! Столько шла к этому! Матвей бы тобой сейчас гордился.

Дедушка смаргивает скупую слезу, как всегда делает, вспоминая отца. Папу я помню плохо. Его не стало, когда я только пошла в школу. Археолог, молодой доктор наук, известный в своих кругах специалист… миг, случайная ошибка, недосмотр… и человека не стало. Бабушкино сердце не выдержало удара, она недолго протянула.

Наверное, мне вообще не стоило рождаться, но папочка рассудил иначе. Вымолил у моей матери 9 месяцев беременности и, собственно, меня. Все, что осталось в память о маме, мое имя. Отказную она подписала прямо в родовой палате. Больше о ней я ничего не слышала.

Собственно, и всю историю рождения, узнала от деда, когда классе в шестом начала интересоваться родословной. До этого привыкла и не думала. У всех мамы и папы, а у меня только дедушка. За всех. И мне хватало его любви всегда, чтобы не ощущать себя брошенной или обделенной.

— Но ведь учеба там дорогое удовольствие. В том плане, что форма, учебники. Наверняка ещё что-то, чего мы пока не знаем.

— Ну уж форму мы тебе в состоянии купить, внучка. Тем более, ты и сама все лето работала. Потянем. Если станет совсем трудно, продадим дачу. Мы говорили уже об этом. — Дедушка задорно улыбается. Оптимист по жизни, не смотря на все удары судьбы.

Красивый он у меня. И не скажешь, что почти семьдесят. Говорят же, что бывших военных не бывает. Так вот археологов тоже.

— Завтра же поедем к директору. Подпишем договор, узнаем про правила и остальные тонкости учебы. Тем более, лицей на целую остановку ближе к нам, чем твоя бывшая школа! В хорошую погоду можно ходить пешком, как ты любишь.

А я очень люблю. Это моё время. Когда можно побыть с собой наедине. Помечтать.

Люблю рассматривать людей и для понравившихся придумывать истории: какая у них жизнь, чем занимаются, что могут любить. Это помогает сделать портрет глубже и объемнее с точки зрения наполнения смыслом.

Ах да. Мое любимое хобби. Я рисую. Если мне грустно, я ложусь с альбомом и делаю наброски в черных или серых тонах. Выплескиваю на бумагу свои эмоции. Если же настроение на максимуме, то в руках обязательно яркие цвета.

В основном рисую лица. В каждом человеческом лице есть не просто своя изюминка. Своя отсылка к судьбе человека. К принятию своего пути. Кто-то ломается и в глазах застывает тоска по лучшей жизни, которой не суждено сбыться. Кто-то проявляет характер, и лицо приобретает резкие линии. Эти люди могут многого добиться.

Но отдельная категория — влюбленные. Они светятся изнутри, даря частичку своего тепла окружающим. Жаль только, что искренне любящих на улицах моего маршрута встретить можно крайне редко.

— Опять задумалась? Лия, ты главное в на уроках так в себя не уходи. Всё, что будет требоваться серьёзно, это отличная учеба. Твои показатели за прошлые годы чудесны, но планку занижать нельзя. Постарайся, дочка. Ради будущего своего постарайся.

1.

— Я так волнуюсь, как еще никогда в своей жизни. — Как бы дед не настаивал, я решила выйти пораньше, чтобы успокоить нервы. Держу телефон у уха и перешагиваю лужи. Ночью прошел ливень, освежив природу, но добавив неприятностей всем, кто столкнулся с ними на пути

— Не бойся. Тебе год там пересидеть. Главное, учись. Ну и не попались на удочку к тупым мажорам. Сколько мы историй с тобой слышали про выходки этих деток? Включи игнор на полную. Чем меньше отвечаешь, тем быстрее отстанут.

— Да знаю я, Даш. Знаю. Но все равно стремаюсь. Еще форма эта. Уже сто лет не носила юбки. А тут фасон дурацкий, как у первоклашек на утренниках.

— Лий, успокойся и держи себя в руках. Пришла, улыбнулась, кивнула, села, отучилась. Больше ничего не требуется. Ладно, вечером обсудим. Папан сегодня сам изволит в школу дочь вести. Надо пользоваться.

Смеемся и прощаемся. Дашин папа редко вспоминает про воспитание дочери. Но метко. Уверена, он будет в шоке, что Дашка перешла в одиннадцатый класс. Мне кажется, он считает, что она до сих пор в седьмом — восьмом зависла.

Ух! Ну и зданьице все-таки! На замок похоже. Только на современный лад. И с кучей модных «начинок» внутри. Вместо дневников — планшеты, вместо ученического — магнитные карты, вместо денег на территории школы — виртуальные баллы. На них можно пообедать в столовой, приобрести методичку или даже раз в четверть «купить» освобождение от домашнего задания. А накопить вполне себе легко — оценки, хорошее поведение, участие в общественных мероприятиях. Ну, в общем, всё то, чем я занималась в старой школе.

Ой, снова увлеклась и чуть не прошла мимо ворот. Нет, не так.

Мимо кованных шикарных сказочных ворот, увитых металлическими цветами и птицами. Впечатляет, ничего не скажешь!

— Посторонись, пугало. Встала на проходе.

Писклявый возглас отвлекает от разглядываний. Мимо проходит высоченная блондинка в компании похожих кукол и пары молодых людей. Одного из них она обнимает за талию, а он кривит губы. Видимо, я им сильно помешала

Поспешно извиняюсь и прохожу вслед за ними. Чтобы никого больше не задержать.

С грустной завистью смотрю на шикарные волосы красавицы. Судя по всему, блондинка от природы. Прямые пряди лежат на спине, отражая солнце. Ее спутник лениво перебирает волосы, разговаривая при этом с приятелем. Видимо, приятелем. Или просто знакомым.

Мне не очень повезло с цветом волос. Я не блондинка и не брюнетка. И даже не рыжая. Я… как бы понятнее объяснить… желтая. Не как солома, конечно. Но нечто среднее между блондом и светло-рыжим. А еще кудрявая. Это тоже наследство от мамы. Походу, она реально меня очень не хотела. В остальном же я копия папочки.

Дашка говорит, я красивая. И волосы у меня золотистые. Рост подвел, но это такие мелочи. Ага, забавный каламбур. Только вот противоположный пол все время обходил меня стороной: не тот формат.

Заставляя себя переставлять ноги, прохожу через широкий двор. Группками стоят малыши, старшеклассники кучкуются ближе к спортивной площадке. Парень обозвавшей меня блондинки выделяется среди всех. Я вижу его спиной, и мне интересно угадаю ли я черты лица. Иногда так развлекаюсь.

Задерживаю взгляд, оценивая. Как начинающий художник, конечно. Высокий. Метра два, наверное. Для моих ста пятидесяти девяти — каланча. Прокаченная спина, мышцы которой угадываются под белой футболкой. Очень светлые волосы. Даже светлее, чем у его подружки.

Беспрепятственно прохожу в холл, сверяюсь с расписанием и иду искать кабинет. Классно придумали с этими планшетами: открыл подсказку, и расположение кабинетов нашел. На случай, если что-то не знаешь или забыл.

Никого нет, но это не удивительно: до звонка почти двадцать минут, а погода шикарная. Да и после каникул всегда жаркие встречи. В своей старой школе я бы тоже сейчас стояла у крыльца в ожидании Степы. Моя неразделенная любовь вот уже два года. Самый красивый мальчик школы. И самый слепой, по мнению Дашки. Она всегда на него злится, что он смотрит мимо такой красоты. Меня то бишь.

Вздыхаю и достаю альбом для скетчей. Время набросать портрет, чтобы при случае сравнить с оригиналом.

Настроение сегодня серединка на половинку, поэтому в ход идет только простой карандаш. Но вот глаза решаю выделить отдельно. Мне кажется, они зеленые. Как трава. Ему бы пошло. Штрихи ложатся на лист, и я пропадаю из реальности.

— Смотрите-ка, чучело тут что-то рисует.

Скетчбук, подаренный дедушкой на поступление, летит на пол, а изящная туфелька встает на него.

Сжимаю кулаки и поднимаю глаза.

Опять та блонда в сопровождении подружки, как две капли воды похожей макияжем и укладкой.

— Тебя не учили в детстве, что чужое брать нехорошо?

— Голос имеется? А тебя не учили в детстве, что прислуге голоса не давали? Дай-ка посмотреть, что ты там малевала.

Под громкий хохот подружек девушка наклоняется и открывает блокнот. Рвусь к ней, но подружка крепко хватает за запястье. Пытаюсь вырваться и отнять альбом, но силы явно не равны.

Рисунков совсем мало. Мне и нечего стыдиться моих работ. Кроме последней…

Это какая-то насмешка… или провидение… Не знаю, как такое можно обозначить. Я практически копию придумала к оригиналу. Только с цветом глаз ошиблась. Голубые у него. Светлые—светлые.

— Ничего интересного, скажи? — Девица дефилирует к компании парней, стоящих неподалёку и с интересом наблюдающих за представлением.

Только вот оно окончено. Я себя не на помойке нашла. И дедушка всегда учил не унижаться перед другими. Собрав силы, вырываюсь, и, оттолкнув подругу язвы, подскакиваю к ним:

— Я никого не просила давать оценку моим работам. Отдай.

Протягиваю руку, пытаясь схватить свою вещь, но гадкая особа поднимает руку выше, и я банально не дотягиваюсь. Темноволосый парень, до этого молчащий, спокойно забирает альбом и протягивает мне.

— Не теряй больше, малышка.

— Костя, ты чего? Зачем отдал?

2.

Выслушав традиционное напутствие и получив расписание на завтра, все выходят из класса. Специально остаюсь последней, чтобы ни с кем не пересечься. Новая знакомая Оля топчется в дверях.

— Не против, если вместе пойдем?

— Только за, — улыбаюсь. Вообще я общительный человек, и в старой школе у меня было много хороших друзей.

Вздыхаю, думая, как они там. Как моя Дашка… и Степа… На мгновение даже зависаю, представляя его в костюме и белой рубашке. Так мечтала, что на выпускном балу нас поставят парой, и мы будем танцевать вальс. Но, как показала практика, нельзя распыляться на много желаний: иногда приходится делать выбор. И, бесспорно, мой выбор в пользу будущего. А симпатия, к тому же, невзаимная… она не прокормит.

— Далеко живешь?

— Да нет, пара остановок отсюда.

— А ты?

— А я рядом, за спортивным комплексом. Тогда я тебя хоть до остановки провожу.

На парковке за пришкольной территорией уже знакомая компания. Алина продолжает виснуть на шее своего бойфренда, а он стоит так, словно не его это касается. Взгляд, полный равнодушия и скуки.

— Не обращай внимания. Из всех золотых деток эти самые драгоценные. Чем меньше с ними пересекаешься, тем спокойнее живется. Из них Костя самый адекватный. Но ты уже, наверное. Сама это поняла.

— Темненький?

— Угу. За год так и не разгадала, почему он дружит с Мироном. Они же две явные противоположности.

— Которые притягиваются. Дети же с пеленок этот принцип знают.

Оля пожимает плечами, не настроенная продолжать разговор. А я и подавно. Поскорее хочу домой, чтобы переодеться и встретиться вечером с друзьями. У меня в телефоне уже целая простыня сообщений с вопросами, как я здесь устроилась. Ну про устроилась рановато говорить. В целом, если опустить эпизод с ненормальной блондинкой, жить можно.

Пока не забыла, достаю из рюкзака телефон и прошу Олю обменяться номерами. Заодно забиваю в заметки найти библиотеку, чтобы взять дополнительную литературу. Потерять место никак нельзя, а программа в этом лицее сильнее, судя по расписания и новым для меня предметам.

— Оль, если не жалко, можешь одолжить свои прошлогодние тетради по философии и экономике? Хочу посмотреть, чего ждать от этих предметов. У нас в школе таких дисциплин не было.

Мы как раз проходим в ворота, когда мимо проносится навороченная машина, обдавая брызгами из лужи. Оля успевает отпрыгнуть, потому что идет сзади, а я разговариваю с ней вполоборота.

— Вот же с…

Машина притормаживает, являя нам довольную физиономию Алины.

— Каждый теперь на своем месте, да, пугало?

Прикусываю губу, ничего не отвечая. Придерживаю за руку новую знакомую, готовую сорваться с кулаками к машине.

— Не стоит, Оль.

Достаю салфетки и вытираю лицо. Блузку бесконечно жаль: надеюсь, что она полностью отстирается.

— Мирон, чтоб его. Давай скорее, автобус вон.

Быстро прощаемся, и я бегу через дорогу. Хорошо, что людей мало и на меня мало кто обращает внимание. Поглядываю на часы: дедуля сейчас гуляет, успею переодеться до его прихода. Огорчать единственного близкого человека никак не входит в мои планы. Он любит и оберегает меня, а я всем сердцем плачу ему тем же.

Как жаль, что мысли и реальность не всегда существуют вместе. Порой — как сейчас — они находятся в разных плоскостях. Дедушка не просто дома, он еще и друга своего пригласил. На столе красуется торт, в чашках травяной чай. Дед сам собирает и сушит.

— Лия, дочка, как ты так? Снимай быстрее, нужно застирать, пока грязь не въелась. — Сокрушенно качает головой. Не то, что покупка новой блузки очень сильно ударит по нашим запасам, ведь я покупала в бюджетном магазине, а потом самостоятельно довела до ума, чтобы вещь выглядела купленной в бутике. Спасибо нашей соседке, научившей в свое время грамотно обходиться иголкой, ниткой и швейной машинкой. Но мы старательно копим на ремонт, потому что мебель и обои не обновлялись со времен, пока жив был папа.

— Сейчас, дедуль. — Чмокаю морщинистую щеку и бегу переодеваться. Спасибо надо сказать, что не краской или чем—то едким облили. А грязь… блузку отстираю, а они вот пусть попробуют от своей отмыться…

Чаепитие затягивается до вечера, пока за мной не заходят бывшие одноклассники. Всего день не виделись, а я уже соскучилась.

Подробно рассказываю про первый день и неприятное знакомство. Про блузку тоже упоминаю. Ей, кстати, повезло. Сияет чистотой.

— Лий, ты же не будешь это терпеть? — Даша спрашивает, кажется, третий или четвертый раз.

— Издеваться над собой я точно не позволю.

— Есть план?

— Нет. Но надо подумать.

К мозговому штурму присоединяется Семен — верный паж Дашки и наш общий друг по совместительству. Видный и красивый парень, которого подруга в упор не замечает. А он только вздыхает, хотя за ней хвостиком.

Утром в лицей прихожу одной из последних. Издалека замечаю фигурку Оли.

— Ты меня ждешь?

— Жду, ага. Вместе не так страшно идти. Надо мной тоже издевались, но до луж дело не доходило. — Тут она замечает предмет в моей руке. — Не выспалась?

— Ага, — отвечаю в тон Ольге.

Быстрым шагом идем к спортзалу. Сегодня первым уроком физкультура.

— Черт. Еще только утро, а настроение уже на нуле. — Оля незаметно кивает на сладкую парочку, стоящую в коридоре.

Поза неизменна: руки Мирона в карманах, руки Алины на его шее. Она что—то весело ему говорит, улыбаясь во все тридцать два норма. Прекрасная встреча.

Медленно подходим, чтобы пройти в раздевалку. Стакан с холодным кофе в моей руке взлетает вверх, окатывая коричневой жидкостью майку Мирона и белую футболку его девушки.

— Согласно Конституции нашей страны, права и свобода граждан равны. Вот теперь все точно на своих местах.

3.

Оля дергает, чтобы быстрее убраться из коридора. Но я иду, чеканя шаг. Пусть кошка верещит сколько угодно. Унижать себя не позволю.

В спину раздаются смешки, и даже аплодисменты. Видимо, Алина успела достать многих. Удивлена, что Миронов не бросился убивать, защищая свою белобрысую. Тем спокойнее. Может, поймет и отстанет.

— Лий, давай же скорее. — Оля тянет за рукав, постоянно оглядываясь.

Мы уже заходим в раздевалку и закрываем двери. Можно выдохнуть. Новой знакомой волнения не показываю, но, если честно, внутри меня трясет. Все—таки подобный поступок мне несвойственен.

— Опаздываем!

Я и сама вижу. Не успеваю в полной мере полюбоваться шикарной раздевалкой. Это вам не крючки на стенках и скрипучие скамьи. Нет! Отдельные шкафчики, удобные стулья и — внимание — душевые! Но даже наличие последних не мешает скучать по старой школе. Сейчас бы на совмещенном уроке я бы исподтишка рассматривала Степу, красующегося перед одноклассницами. Столько «бы» и не повернешь назад ради них.

Натягиваю лосины и длинную футболку, убирая волосы наверх. Они длинные и вьются, во время бега или прыжков постоянно норовят залезть в лицо.

— Строимся!

Зычный голос физрука разносится по залу. Молодой, спортивный. Дашка кипятком бы сикала, увидев. Красивые мужчины ее слабость. Что не мешает ей хорошо учиться и быть примерной дочерью. Я рисую, она глазами любуется. Каждому свое, как говорится.

— Жемчужная?

— Здесь, — пищу из хвоста шеренги.

— Шаг вперед.

— Ей, Андрей Ильич, не шаг, а прыжок делать нужно. Не увидите.

Господи… Закатываю глаза. Школа новая, люди новые, а тупые шуточки везде одинаковые. Вы еще про багажник пошутите.

— Богдан, ты ни хрена не понимаешь, она не мелкая, а компактная. В багажник закинул и поехал.

Ну? Что я говорила?

— Разговорчики, — рявкает Андрей, судя по всему, Ильич, с трудом сдерживая смех.

— Всё—всё, умолкаю. А то тоже окажусь под кофейным душем. Да, новенькая?

Парень из компании условно знакомых мажора подмигивает и широко улыбается. И пусть я злюсь на тупые шутки, но его улыбка такая искренняя, что рот растягивается в ответной сам собой.

Продолжая улыбаться, поворачиваюсь, чтобы вернуться на свое место и чуть не спотыкаюсь от неприятного ощущения на спине. Будто жжет. Никогда раньше такого не испытывала. Передергиваю плечами и бросаю взгляд назад. В дверях стоит Миронов и прожигает меня насквозь. Думала, что чувствовать чужой взгляд — это миф. Но иначе чем объяснить то, что только что было?

— Пять минут разминка, затем бьемся на команды.

— Оль, что это значит?

Она подходит первая, увидев меня в растерянности. К такому формату урока я не была готова. У нас стандартно: бег, шаги, наклоны. Ну или прыжки в высоту (мой кошмар кошмаров). И только если остается время, пацаны играют в баскетбол.

— Вольные упражнения на разогрев мышц, а потом парни наберут команды. Ты не переживай, — толкает в плечо, — они девчонок в свои игры практически не берут. Мы как зрители. Вот, видишь?

Показывает темноволосого парня, которого раньше в зале не было. Это Макс из параллельного. Извечный соперник нашего Мирона.

Отвлекаюсь, чтобы спросить, как его в итоге зовут—то, но объект нашего разговора подходит к нам.

— Привет. Ты, слышал, новенькая? Я Макс, а ты, девочка с красивой фамилией?

— Лия. Очень приятно.

Он легонько пожимает мою руку, и от этого жеста внутри становится очень приятно. Я не чувствую злости, исходящей от парня.

— Играешь в баскетбол?

— Смеешься, с ее ростом? — Оля подходит сбоку, вклиниваясь между нами. — Иди куда шел.

— Да нет, я серьезно. Будешь в моей команде?

А собственно, почему бы и… да?

С меткостью проблем нет. И в старой школе, если кто—то из ребят меня приподнимал повыше, я ни разу не промахнулась.

— С удовольствием. Только есть один нюанс.

— Слушаю. — Максим наклоняется ниже, и я шепчу ему про свой опыт игры.

— Понял, малышка. — Забавно прикрывается руками. — Прости, я не специально. Только не бей.

— Я привыкла уже. Почему—то на него не сержусь. Верю, что вырвалось само, не желая меня обидеть.

— Можно тогда буду тебя называть так? — Он снова наклоняется к самому уху.

— Слышь, Горецкий, набирай людей. Хватит лясы точить.

Миронов проходит так близко, что я могу ощутить аромат его парфюма. Приятный, надо сказать, аромат. Свежий.

— А я чем занимаюсь, по—твоему?

— Это недоразумение? Ты лучше сразу сдайся.

— Посмотрим.

Максим подмигивает мне и выходит в центр зала, выкрикивая фамилии. Миронов повторяет действия и вот уже команды расходятся по разным концам зала. Все остальные сидят на скамеечках, наблюдая.

— Лия, мы тебя ждем, — кричит в мою сторону.

Он серьезно? До сих пор я думала это просто игра. Стёб. Но выйти на поле с дылдами. Да нет, не боюсь. Просто зачем им это нужно?!

— Андрей Ильич, мы готовы.

Максим подходят к учителю и что—то с ним обсуждает. Миронов подтягивается ближе и вот уже трое поглядывают в сторону нашей команды. Макс говорит, двое смеются и наконец—то кивают головами.

— Держись ближе ко мне, малышка. Мы должны их сделать.

Игра началась. Лучше бы я осталась на скамейке, ей—богу! Просто чтобы это видеть! А посмотреть было на что. Высокие, агрессивные, словно не на уроке, а на поле боя. Как Андрей Ильич свистком не поперхнулся, не знаю.

Идем ровно, мячи летят в корзину только так.

— Лия, давай! — Мяч попадает в мои руки, а я одновременно с этим просто взлетаю в воздух. Одна секунда на «собраться» и… бросок.

— Есть, малышка! Есть!

Я попала? Парни радуются забитому мной мячу, будто выиграли мировой чемпионат. Хлопают друг другу «пять», а я, вспомнив мультик про Тимона и Пумбу, выдаю победный танец.

— Да ты огонь, детка.

В глазах Богдана пляшут черти, когда он смотрит на мои движения.

4.1.

Миронов. 26 августа.

— Чего застыл, сын?

— А?

С совершенно обалдевшим видом оборачиваюсь к родителю. Это что сейчас такое было?

Отец ушел в кабинет директора перетирать очередные вопросы. Считай, выслушивать очередной список хочушек от дира. А я завис в телефоне, проходя новый уровень. Чем еще заняться в последние дни каникул? Вечером понятное дело, а днем? Учитывая, что отец любитель таскать с собой на встречи. Впрочем, я особо не против. У меня отличный старик, с ним не бывает скучно. И в отличие от того бати Богдаши, мой не нудит и грозит перекрыть кислород. Ну или я повода не даю.

Мимо меня в приемную, чеканя шаг, проходит статный мужик. Я бы даже сказал, что пожилой, но язык не поворачивается. Спина прямая, плечи широкие. Я бы, наверное, и внимания не обратил, если бы он не обернулся и не пробасил через плечо:

— Где ты там опять застряла?

В арку бьет солнечный свет и вдруг… у меня даже дыхание перехватило… Клянусь, она появилась прямо из лучей солнца. Маленькая, хрупкая, с копной золотых кудряшек. Пронеслась, оставив за собой уютный аромат чего—то домашнего, сладкого. Как полоумный втягиваю воздух. Я знаю этот аромат. Очень хорошо знаю. Так пахла в детстве мама. Ванилью и немножко мукой. Совсем капельку. Девчонка скрывается за дверями, а я стою оглушенный увиденным, и не могу выдохнуть. Ненавижу себя за минутную слабость, а еще… еще очень жалею, что не рассмотрел её глаза.

— Пап, ты не знаешь, кто это?

— Где?

— Ну сейчас в приемную прошли.

— Извини, не обратил внимания.

В этом весь отец. Он заметит милипиздрическую царапину на моей физиономии, но то, что вне сферы интересов, проходит мимо.

Царапин и синяков, к слову, у меня бывает порядочно. Учитывая, чем я занимаюсь с самого детства.

До вечера думаю про незнакомку. Никак не могу прогнать из головы образ. Маленькое солнышко.

Маленькое… да она, наверное, малолетка еще. Но красивая…

«Привет, зай. Я вернулась. Встретимся?»

Алина Лютова. Признанная красавица нашего лицея и по совместительству моя типа девушка. Типа — потому что она себя ею считает, а я нет. Тупо из—за брезгливости нет желания размениваться на одноразовых подружек, а эта девушка готова буквально на все. Ну и побесить Макса из параллельного, с которым мы уже третий год в контрах. Он к ней клинья подбивал, но победителем всегда выхожу я. И обязательно докажу это на первой же физре. Давненько мы не надирали зад его компашке.

Алина: «Зай, я вижу, ты читаешь. Соскучился? Я очень!!!»

Следом грузится поток фоток в купальнике, бикини, топах и прочей лабуде. Ну почему девушки считают, что выставляя все напоказ, они обязательно заинтересуют парня? А как же фантазия, подумать, подобиваться?

Во мне скрипит столетний дед, но вся эта вот мишура мне реально неинтересна.

Нет, я люблю клубы и с удовольствием оттягиваюсь. И даже не против приятной компании. Но при условии, что она или красавица, сшибающая одним взглядом. Или умница, с которой можно еще и поговорить.

… и снова мысленно возвращаюсь к золотой девчонке… Вот уж она наверняка — одним взглядом.

Алина: «Надеюсь, ты потерял дар речи»

Я: «Покажешь при встрече. Сегодня в 10 в Опиуме»

Черт его знает, может, и соскучился. А, может, просто хочу переключиться.

4.2.

Миронов. 30 августа.

Сидим привычным составом, отмечая последние дни каникул.

— Зай, возьми мне коктейль.

— Тебе не хватит еще?

— Эй, ты не моя мамочка. И мне вообще—то уже есть восемнадцать.

Да как скажешь. Терпеть не могу пьяных девок. Так что сегодня придется добираться самой. Уже представляю заранее злое лицо Лютовой и слышу визгливый голос.

— Лин, а что за сообщение ты сегодня в чат сбросила? Про новенькую?

Костян сидит, развалившись на диванчике, поглаживая по плечу брюнетку. Их имена не то что я не запоминаю, он сам их не помнит. Поэтому у него кошечки и лапочки все поголовно. Удобно и не перепутаешь.

Лениво достаю телефон и листаю ленту. С весны не заходил в школьный чат. Обсуждение оценок — серьезно? Мне кажется, мы из этого давно уже выросли. М—да, проще снести приложуху, чем читать тонну этой переписки. Лучше послушаю первоисточник.

— Маман сегодня сказала, что в класс зачислена новенькая. Очередная убогая, выигравшая грант. На фиг они сюда прутся, а потом со слезами и соплями вылетают?

— Линочка, котик, напомнить тебе, что две последних ушли с твоей подачи? Конкуренции побоялась?

— Напомнить тебе, Костенька, как тебя в первый день отбрила наша клуша Олечка?

Начинаем ржать, вспоминая фиаско друга. Было дело. Он хотел просто приколоться, а заучка ему выдала такую отповедь, что мы пару дней пацана починить не могли. Как она ему убийство Кеннеди и развал СССР не приписала еще.

— Один—один.

— Ладно. И что там новенькая? Чем тебе не угодила?

— Да зубрила очередная. Мамашка часа три мозги промывала, мол, у девочки возможностей мало, а посмотри, как учится. А ты, с твоими перспективами… Бесит. С моей внешностью не обязательно знать, где находится Тольятти. В Финке или Польше. Достаточно знать названия городов, где я хочу побывать.

— Лин, — поворачиваюсь к ней. — И где же находится Тольятти? Клянусь, угадаешь — на одно колено встану.

Парни замирают в ожидании, а я закусываю щеку, чтобы не заржать. Работа мозга Лютовой видна, наверное, даже официантам.

— Ииииии… барабанная дробь…

— Богдан, не сбивай. В Финляндии? Да? Я угадала?

— Мимо, Алин, мимо. Еще попытка будет? Я дам подсказку: Польша или Венгрия?

— Мирон, — Костя давится смехом, хрюкая в спину своей девчонки. — Котик, а ты знаешь? Шепни мне на ушко.

Девочка шепчет ответ другу, и я вижу в его глазах приближающуюся истерику. Его сейчас просто разорвет.

— Венгрия, да?

Лютова улыбается, но не очень—то уверено. Ну как же, такую страну забыла.

— Снова мимо. Ходить тебе в девках, пока географию родного края не выучишь. — Богдаша ржет, не сдерживаясь, а следом и мы.

— Чегоооо? — Алинка краснеет и со злости лупит меня сумочкой.

— За что? — Снимаю блокировку и показываю на карте расположение города. — Читай для всех.

— Тольятти — город в Российской Федерации, районный центр Самарской области. Ненавижу тебя, Миронов.

И в чем я виноват, спрашивается?

— А новенькая наверняка бы ответила верно, Лютова. И стоял бы наш Мирончик на одном колене.

Алина психует, и обещает всем нам непременно отомстить.

— Похоже, год обещает быть веселым?

— Иди потанцуй, кошечка. — Костя спихивает с колена свою брюнетку, придвигаясь к столику.

— А твоя что ответила? Угадала?

— Обижаешь. Польшу выбрала.

А спроси цену на коллекцию Гуччи, без запинки же ответит.

4.3.

Миронов. 1—2 сентября.

— Может, все—таки вместе?

— Пааап, ну мне не десять лет уже, чтобы провожать.

— Отец Богдана будет. Выпускной класс все—таки.

— И уверяю тебя, Дан будет злиться и на всех бросаться. Или сделает вид, что они вообще незнакомы.

— Ну хотя бы вечером праздничный ужин? И Олеся хотела выбраться. Давно уже вместе не ходили никуда.

— Ммм, если только ради Олеси…

У меня хорошая мачеха. Вот странно, да? Обычно все ноют и жалуются, а у меня реально хорошая семья. Папа очень любит свою жену, а я… сначала обижался, конечно. Но Олеся добрая женщина. Смогла найти подход к отчаявшемуся мне. Можно сказать, мы с ней даже дружим. По крайней мере, ей можно доверять и знать, что она не разнесет по подругам и не начнет стебать.

Взять того же Костяна. Его отец женился пару лет назад и новая мачеха просто мегера. Постоянно выбешивает друга, пытаясь оттянуть на себя все внимание. Хорошо, отец не тюфяк и просекает эти попытки. Не удивлюсь, если новая свинтит также быстро, как предыдущая. Зачем вообще жениться и разводиться? Не прошлый век, никто давно не осудит за внебрачные связи.

— Тогда на вечер ничего не планируй. Удачи, сын.

— Спасибо, па.

Запрыгиваю в новую тачку, подаренную родителем на совершеннолетие. Конечно, я о ней мечтал, но, как подобает приличному сыну, не просил. Ну так, пару раз намекнул, журнальчик оставил на видном месте.

Я: «Готова? Выезжаю»

Алина: «Уже?»

Я: «Ждать не буду. Через 10 минут у твоего дома»

Выезжаю на шоссе и давлю газ. Ехать всего ничего от поселка до школы, тем более, дороги пока пустые.

Вот же… королева красоты, блин. Бью по рулю кулаком, собираясь на самом деле уезжать. Ну хоть один раз она может собраться вовремя? И почему я до сих пор ведусь на это, если мы даже не полноценная пара?

Долбаный джентльмен, который сидит внутри.

На парковке уже стоит Дан в компании двух одноклассниц. Алина расцеловывает подруг, и вместе шагаем в альма—матер. Последний год учимся. В воротах стоит… да ладно? Золотая девочка. И любуется… любуется?!... створками? Я даже сам притормаживаю, чтобы рассмотреть, что ее заинтересовало.

— Посторонись, пугало. Встала на проходе.

Девчонка отскакивает, бормоча извинения. А я оборачиваюсь, пытаясь все—таки рассмотреть цвет глаз.

— Хорошенькая, — Богдан пихает локтем. — Интересно, в каком классе эта прелесть?

— Сейчас узнаем. — Показываю на квадраты с классами, где мы должны построиться.

Но вопреки логике девочка проходит в здание и, сколько не высматриваю, на местном плацдарме не появляется.

Зато Алина находит ее безошибочно, цепляя блокнот, в котором златовласка что—то вдумчиво черкает. Лютова бросает вещицу, специально наступая каблуком. Мы стоим дальше и слова не разобрать.

— Я так понимаю, это и есть та отличница, которой наша звезда заочно проиграла? — Костян внимательно следит за моей реакцией, а я за лицом девчонки.

— Видимо, да.

— Девочка красотка. Мелковата только. Но ее это не портит. А. дружище?

— Что? Нет. Не знаю. Терпеть не могу гномов.

— Ну—ну.

Тем временем Лютова тащит блокнот к нам, громко вереща, что там нет ничего интересного. Ведет себя как откровенная стерва. Хотя почему «как»? Ее стервозность точно раньше нее родилась.

Пора вмешаться или посмотреть, как девочка с запахом ванили будет вести себя дальше? Чем ближе она подходит, тем чаще, мне кажется, я вдыхаю кислород. Тупость какая—то: нюхать другого человека. Но я сейчас готов быть тупым. Только бы еще немножко вдохнуть. А том сразу стану нормальным. Честно—честно.

Лютова глумится, поднимая альбом над головой. Девчонке даже в прыжке не достать. Улыбаюсь, смотря на забавно сжатые кулачки и сердито поджатые губы. Не над ней смеюсь, а… а хрен его знает, над чем.

Косте надоедает наблюдать за цирком, и он отбирает альбомчик, протягивая новенькой:

— Не теряй больше, малышка.

Говорит ей, а смотрит мне в глаза. Пока отвечаю ему вопросительным взглядом, Лютова с Даном наезжают на Костяна. Он не обращает никакого внимания, продолжая гипнотизировать. Наконец, что—то разглядев (самому хотелось бы знать, что?) друг кивает и заходит в класс.

Когда классуха задерживает новенькую у доски, напрягаюсь, буквально пожирая ее глазами. Охренеть. Даже уродская местная форма ее не портит. Раньше как—то не было возможности рассмотреть. Но глаза… я хочу видеть эти глаза! А она, как назло, боком встала и о чем—то беседует с Мариной. Анатольевной в смысле.

Богдаша выдает шутку за шуткой, а я подбираюсь, когда вижу, что девочка разворачивается к классу лицом.

Я сознательно занял первую парту, согнав подружек Лютовой. Девочка невысокая и сзади просто ничего не увидит.

Ну же… садись сюда.

— Азалия? Марина Анатольевна, за что? Что мы вам сделали? Бедный цветочек точно выдержит нашу заботу?

Что он сказал? Азалия? Её так зовут? Невероятная девочка. Даже с именем не подвела. Готовлюсь подвинуть стул, чтобы она могла сесть, но она уверенно шагает мимо, держа путь к… последней парте?

В последний момент вижу выставленную ногу Вики, линкиной подруги. Девчонка зацепляется и начинает падать. Успеваю подхватить за воротник и поставить на ноги. Она дергает плечиками, обдавая своим невероятным запахом.

Замираю, стараясь вдохнуть поглубже. Смахивает на клинику, если честно. Жду благодарности за спасение. Не моргая смотрю, боясь пропустить.

— Спасибо, — и смахивая руку, идет дальше.

Это как так? Моя самооценка рыдает под плинтусом, а сам я тупо хлопаю глазами. Хорошо хоть ступор длится пару секунд, и никто не успевает заметить. Богдаша хмыкает, но очень надеюсь, не в мой адрес. У меня принцип не бить морды друзьям, а он все—таки лучший. Друг в смысле.

Анатольевна толкает речь по поводу последнего года обучения. А меня тянет обернуться назад и посмотреть, видно ли эту кнопку на задней парте. Надо было туда садиться. Хотя где гарантия, что она бы подошла? Да нигде. Походу, она боится Лютовой. А нас вместе сегодня только слепой не наблюдал.

5.

Лия.

Самой сложно объяснить чувства про папу. Ладно, да. Я никогда не знала маму, а папа не смог привести в дом другую женщину. Это я сейчас понимаю. Маленькая этого не знала. Но никогда — правда, никогда! — не чувствовала себя ущемленной или ущербной. Любви родных хватало с лихвой. Всегда была домашней принцессой. И сейчас. Сейчас тоже. Хоть остался дедушка. Мы не сломались с ним. Потому что у нас нет никого больше, а это значит, что должны держаться друг за друга.

Он и брат мне, и друг, и отец, и мать и… самый лучший в мире дед!

Оля продолжает успокаивающе гладить по руке, и я благодарна ей, что больше вопросов не задаёт. Хоть я и привыкла, но такие темы даются тяжело. Да, со временем начинают стираться черты лица в памяти, запах, звук голоса. Но ощущение тепла и надежности… оно всегда есть. Сидит глубоко в сердце и никуда не уходит. Это моя сила в трудные моменты.

Задумавшись, перевожу взгляд на компанию у противоположной стены. На сцене те же: парочка блондинов, одноклассники, имён которых я не знаю, и подошедший Костя. С ним мы познакомились, когда тетрадь для скетчей помог отнять. Оля тоже украдкой поглядывает в их сторону. И что—то мне подсказывает: кое—кто неровно дышит к темноволосому красавчику. Кстати, про имена.

— Оль, просто любопытно, как же все—таки зовут вашу местную звезду?

— Миронова?

— Ага.

— В субботу туса у Макса. Все приглашены. Отмечаем первое сентября и договариваемся о реванше.

Да что ж такое—то? Снова нас прерывают. На этот раз… Богдан, кажется? Вроде бы так друзья к нему обращались. Друг Миронова. Ну фиг с ним. Мирон, значит, Мирон. Большего мне знать и не надо.

— Ты пойдёшь, Лий? Пойдёшь? Он сказал все, значит, мы тоже приглашены. К тому же, ты сегодня с Максом познакомилась. — Оля оживляется и начинает меня теребить за рукав.

— Боюсь, что нет. Извини. — Осторожно вытаскиваю руку из её цепких пальчиков. Объяснять ей, что у нас с дедушкой запланированы дела на даче, не хочется. Да и друзей, чтобы идти веселиться, здесь нет. Вот со своими старыми бы с радостью сходила.

— Ну давай, а? Я ещё ни разу не была на таких вечеринках. Только слышала. Одной идти страшно, а вдвоем весело будет.

— Оль, правда, без обид. Но нет. Это не мой вариант от слова «совсем». В другой раз, ладно? — Кончики губ одноклассницы опускаются вниз, и я вроде чувствую себя виноватой… но на попятную не иду. По—прежнему считаю, что там мне делать нечего. Ей, к слову, тоже. Если она здесь ни с кем не общается. — О, кстати! Хочешь, поехали с нами на дачу? Со мной и дедом. Они с соседом офигенские шашлыки делают, а если дядя Петя рыбку поймает… ммм, пальчики оближешь!

— А можно? Дедушка твой… он не будет против, что ты притащишь чужого человека?

— Мой дед, — говорю с гордостью, потому что так и есть, — не бывает против моих друзей. Мы раньше часто ездили с друзьями из класса.

— Класс! Мои родители замкнутые, не любят посторонних в доме. Поэтому, наверное, с подругами мне не повезло. Кто—то не нравится маме, а те, кто нравится — мы не сходимся.

— Тяжело же… — Я вот вообще не представляю своей жизни без Дашки. Мы вместе тысячу лет и никогда надолго не расставались. Впервые нас судьба развела, когда я поступила в этот лицей.

— Я привыкла. Если к этому вообще можно привыкнуть. Но когда тебя видела, подумала, что мы могли бы…

— Дружить?

— Если ты не будешь против.

— Я не буду. — Обнимаю эту глупыху. В нашей компании я самая мелкая и наивная, а теперь у меня будет своя «подопечная». Хоть и выше на полголовы.

— Давай вместе сядем? Тебе же не видно ничего с последней парты будет.

— Я—то готова. Но ты же сидишь с… — немного стопорюсь, потому что вообще не помню, с кем сидит моя новая подруга.

— С Колей. Ему до лампочки, кто рядом. На уме только цифры и компьютеры. Нас классная так посадила, но можно попросить пересесть.

— Я в шоке! Вас до сих пор рассаживают? — Мой мир рухнул только что. С нами перестали нянчиться классе в пятом. Никому не было дела, кто с кем сел и поменялся. Главное успеваемость. Ну и всегда видно было, когда образовывались парочки или кто—то ссорился.

— Как видишь. Только избранных карательные меры не касаются.

— Расскажи мне про избранных. В смысле, чем они такие удивительные, что для них местные законы — не законы.

— Ну про Мирона ты уже знаешь. У Алины отец бизнесмен из списка, а мама завуч здесь. И сама она та еще стерва. Иногда кажется, что с ней из—за говнистого характера связываться никто не хочет. У Кости папа в правительстве работает. Но он и сам по себе на «отлично» учится. Богдан — это шутник — он сын депутата. Он беззлобный, но язык без костей. Иногда сказанет, так сказанет. Это, так сказать, элита класса. Остальные попроще.

— А по гранту? Ты, я… есть еще кто—то?

— В нашей параллели нет. Были девочки, но с «легкой», — Оля показывает пальцами кавычки, — руки Лютовой вылетели. Если кто—то выделяется, он на дух не переносит. Она тебе Макса не простит. Готовься.

— Она же с этим, — легкого кивка достаточно, чтобы обозначить, кого имею в виду.

— Типа да. Она с ним, а он с ней вроде и да, а вроде и нет.

— Как это?

— А ты присмотрись. Видела хоть раз, чтобы он ее обнял? Она висит на парне, а он не реагирует. Подробностей не знаю, это только наблюдения мои.

— Да уж, странные «высокие» отношения. — Дублирую жест Оли. — Так унижаться, если не нужна. Фу быть такой.

— Ну я тоже так думаю. А для них в порядке вещей. Она раньше за Максом, кстати, бегала. Потом блондина выбрала, но Горецкого на коротком поводке держит. Как она думает.

Оля хихикает в кулачок и мне даже интересно становится узнать подробности, но я наталкиваюсь на мрачный взгляд того самого блондина и застываю.

До мурашек пробирает. А главное, смотрит пристально, словно дырку хочет просверлить. Начинаю проверять одежду: может, что—то съехало или — не дай Бог! — расстегнулось. Но нет. Все детали на месте. Судя по отражению в окне с лицо тоже порядок.

6.

Миронов.

Что можно обсуждать с улыбкой и потом обниматься? Хочется съязвить по этому поводу, но в голове странная пустота. Смотрю вперед и… короче, просто смотрю. Сам даже не могу объяснить, почему не заставить себя отвернуться. Что такого в этой малышке?

На мгновение наши взгляды пересекаются, и я хмурюсь. Застукала. Теперь напридумывает поди чего. Знаю я вас. Но вопреки ожиданиям Азалия начинает рассматривать свою форму, поправлять идеально сидящую блузку. Нервничает, прикусывает губку. А я как неадекватный сталкер ловлю все её движения. И по хрен, что Лютова в очередной раз хватает под руку, вещая, в чем пойдет на вечерину. Слушаю в пол уха. Если честно, делаю вид.

Новенькая поворачивается спиной и стаскивает с волос резинку. Кудри каскадом разлетаются по хрупким плечам. Золотой водопад. Краем глаза улавливаю движение сбоку. Макс тоже смотрит. А как не смотреть—то? На кулак намотать и к себе… В смысле, чтобы не мешались, конечно. Правила школы, в конце концов. А вовсе не из—за того, что они наверняка мягкие наощупь… и тоже пахнут ванилью… Шумно сглатываю, прогоняя морок. Так дело не пойдет. Я же реально стою и таращусь на мелкую, пока она собирает прическу. Самую простую, но не менее привлекательную, чем… Так, стоп! Это просто девчонка, обычная девчонка. К тому же, не моего круга общения. Обыкновенная заучка.

— Зай, а зай! Ну ты заедешь, да? Что ты молчишь?

С превеликим трудом фокусируюсь на Алине. Куда я должен заехать?

— Зай, ты такой рассеянный стал. Влюбился что ли? — Богдаша тонким голоском, пародируя Лютову, кривляется в стороне.

— Дан, блять. Тепло не трать.

— У—у—у, какие мы грозные. Посмотрите—ка. Ты, Алинушка, держи в узде своего жеребца. Уведёт его златовласка. Как пить дать уведёт.

— Кто, эта овца? Я тебя умоляю, Богдан. Ты видел её сумку? У нас кухарка с такой в магазин не выйдет. А обувь? Колхоз сплошной. Уже никто давно не носит кеды. Девушка должна быть женственной, чтобы мужчина мог ей любоваться. Да, милый?

— Лин, руки убери. Задолбался повторять. Терпеть не могу касаний.

— Ты чего злой такой? Хочешь, я массажик тебе сделаю? — Лютова начинает мурлыкать, считая, что делает это соблазнительно. А мне уши закрыть охота.

— Пойдем—ка, друг мой, перекурим. — Костян, молчавший всё это время, кладет руку на плечо, походя убирая грабли Алины.

— Экономика же.

— Ничего. Без нас поэкономят. Алина как раз расскажет, как она на сдачу сумочку себе купила новую. Правда, Лютова? — Костя подмигивает и тащит меня к выходу. — Давай, Мироша. Присядем и расскажешь папочке, какая муха тебя укусила.

Курить на территории школы, понятно дело, нельзя. Но знакомые охранники легко закрывают глаза, когда старшаки выходят за пределы ворот на переменку. Вот и мы направляемся к облюбованной скамеечке в сторону от входа.

— Будешь? — Друг протягивает пачку.

— Не, не охота. Спасиб. Что хотел—то?

— Это тебя спросить надо. Ты чего хочешь? Пялишься на новенькую так, что ленивый только не спалил. Хороша девочка, но ты же понимаешь, что…

— Тебе показалось, Кость. Я просто задумался. Терпеть не могу коротышек.

— Из всех правил есть исключения.

— Тогда не такие уж строгие правила.

Всегда было интересно, какой смысл в этих самых исключениях и кто их придумал. По какому принципу мы пишем всегда после «ц» букву «и» и только в «цыгане» у нас другое правило срабатывает? Они доплатили что ли профессорам, чтобы выделиться? Там еще цыпленок с «цыц»-ем затесались. Как они очутились в этом ряду? А если я напишу цыпленка через «и»? Он что сразу орлом что ли станет? Нет, язык, конечно, великий и могучий, но в душе не пойму, откуда столько ограничений и еще больше оговорок? Главное, для чего?

— Если она к Максу придет, попробуй прощупать почву. Потанцуй там, рядом присядь, — друг задумчиво теребит часы. — Может, она неинтересная или духи отвратные. Перестанет тебя привлекать и успокоишься. Лютова тупая, но уже вроде как… объезженная что ли. Черт, надо ж сравнить девчонку с кобылой. Анатольевну б удар хватил.

— С чего ты взял, что она вообще привлекает? Я, по—моему, ясно сказал, не в моем вкусе.

Бесит же! Мессинг, блин, нашелся. Вижу, чувствую. Советы раздаёт.

— Не прёт меня, чёт, сегодня учиться. Давайте без меня. До завтра.

Отбиваю «пять» другу и шагаю к тачке. Внеочередная тренировка должна помочь привести мысли в порядок и отвлечь от окружающего мира. Всегда помогала и сейчас поможет. Хорошо, сумка с собой. Выскакиваю на шоссе и кайфую, выжимая педаль газа. Скорость — моя стихия. Мой антидепрессант. Моя отдушина.

Выкладываюсь на все двести, заслужив поощрение тренера. Если в первые минуты я представлял лица Горецкого, вытряхивая из груши «душу», то потом просто молотил по снаряду, накапливая усталость в мышцах. Пусть даже легкая боль будет. Она куда понятнее пустоты, поселившейся в душе несколько дней назад.

Вечером, вместо клуба, валяюсь в саду в гамаке, листая книжку. Накатывает периодами почитать.

— Милый, что—то случилось? — Не замечаю, как рядом оказывается Олеся.

— Ничего. Откуда такой вопрос?

— Ну, во—первых, я слишком хорошо тебя знаю. Во—вторых, научилась чувствовать твое настроение на расстоянии. — Мачеха мягко улыбается. — А, в третьих, ты эту книгу берешь, когда тебе грустно. И читаешь её вверх ногами, видимо, тоже поэтому?

Она показывает на томик Верна в моих руках. Чёрт. Я ж в страницы старательно пялился, и даже не заметил.

— Расскажешь?

— Да нечего рассказывать. Горецкому сегодня продули.

— Обидно. Но не постоянно же вам выигрывать. Расслабились и вот результат.

— Да нет. Там другое. Они правила нарушили…

— Тогда другой разговор, — Олеся перебивает. — Неужто ваш Ильич не заметил? Он аки ястреб блюдёт игру.

Мы смеёмся, потому что папа постоянно повторяет это выражение, какой бы матч не смотрел. Иногда, в зависимости от хода игры, буквы в словах меняются.

7.

Лия.

Утро субботы начинается более чем неожиданно. Я привыкла, конечно, что Дашка немного сумасбродная, но чтобы так!

— Хватит спать, пока солнце в попу не уперлось! Подъем, Жемчужная!

Подскакиваю на кровати, растирая глаза. Вчера мы до двух часов проболтали с Олей, потому сегодня обе спим, как убитые.

— Дашка!? Ты здесь откуда? Как?

— Ка́ком, блин. Как все цивилизованные люди, на машине.

— На… какой машине, Даш?

— А ты на кухню выходи, сама увидишь.

Подружка хитро прищуривается, и, подмигнув, удаляется.

Быстро натягиваю спортивные штаны и футболку, приглаживаю волосы и топаю в пищеблок. Умывальник, к слову, есть только там. Ну и на улице еще, но сейчас холодновато умываться вне помещения.

Щурюсь, не до конца проснувшись, и переступаю порог. Замираю, занеся ногу. Охренеть! Девочки так, конечно, не выражаются, но… Два раза охренеть!

— Он что здесь делает!?

Совершенно невежливо тычу пальцем в непрошенного гостя, сидящего за столом и мирно попивающего чай из… моей кружки, между прочим!

— Фу, как невежливо, Лия.

Краснею, потому что он прав. Но блин! Блин-блин-блин! Как Стёпа оказался на этой кухне?! Кааааак!? Однажды мы выбирались сюда классами, да. Но чтобы он… и на дачу?

— Я в шоке. — Закатываю глаза. — И привет, конечно. Но сначала все равно в шоке.

— Ладно тебе. — Дашка лыбится рядом. — Мы соскучились.

Верю. Что Дашка соскучилась. Хоть мы продолжаем видеться, но мало. Раньше мы постоянно вместе были. Но Степан! Он и… Правда соскучился? Я же уверена была, он на меня внимание не обращал. Пару раз не в счёт.

— Очень, — подаёт голос парень, а я аж дергаюсь от неожиданности. — Такую красавицу у нас забрали.

Слушайте, а может я это? Сплю? Бывают же такие сны, чтобы как в реалити. Ну потому что не может сам Степан Нечаев такое сказать!

— Ты б себя видела со стороны. — Дашка снова смеется. — Давай, умывайся и на улицу выходи. Сёмка с дедом уже шашлыки нанизывают.

— И Семён здесь?

— Ну куда ж без него? Верный паж. — Стёпа встаёт из-за стола и проходя мимо наклоняется и чмокает меня в макушку.

Сразу происходят две вещи. Во-первых, я фактически в обмороке. А, во-вторых, шарахаюсь и прикладываюсь об угол дровницы. Нога практически мгновенно припухает и начинает разливаться здоровенный синяк. Зато уверена могу быть: я точно не сплю.

— Дааааш, — шепчу подруге, когда Нечаев выходит во двор, — это что сейчас такое было? Ты видела это? Или у меня болевой шок и глюки?

— Курица ты. Говорю ж тебе, соскучились. А если серьёзно, я сама в ауте была, когда он вчера подошел и про тебя спросил, а потом поехать предложил. Я так-то звонила вечером рассказать, но кто-то себе новую подружку завел, да?

— Не ревнуй, крошка. Ты всегда моя зе бест.

— Ну лаааадно. Где эта Оля твоя, кстати?

— Спит, наверное, ещё. Она дома устает, её мама гоняет. Пусть отдохнет.

Мне не терпится уже выйти ко всем. На второй чмок я не рассчитываю, но хоть рядом постою. Поверить не могу! Что на него нашло?

Споласкиваю лицо, натягиваю куртку и выхожу за Дашкой. Ногу неприятно тянет, но это такие мелочи. Можно потерпеть.

Во дворе кипит работа. Довольный дедушка с Семеном накололи мелко дровишки, чтобы нажечь угли. Дед категорически не признает покупные — говорит, аромат не тот. И вообще шашлыки вкусны процессом. Долгим, чтобы аппетит нагулять.

— А ягоды ещё есть?

Стёпа разговаривает с дедулей, когда мы подходим ближе.

— Брусника или клюква есть. Но в болото одним ходить не надо. Опасно это. Может, черника не везде опала. Грибы есть, если хочешь, можете прогуляться. Лия покажет места.

— Дедуль, для грибов одежда нужна. В джинсах и кедах не походишь по лесу.

— Это дааа. Штаны плотные нужны да сапоги резиновые. Боюсь, мы тебе, Степан, ничего не подберем. Ростом ты, как дядя Степа, тезка твой.

— Может, к озеру? — Нечаев поворачивается ко мне. — Туда экипировка не нужна?

— Нет, но… — киваю на мангал, — Если после еды пройтись.

— Сходите сейчас, внучка, прогуляйтесь. Уж мы справимся тут сами. Дарья овощи порежет, Семён мясом займется.

Дед смотрит с хитрым прищуром, и, не скрываясь даже, подмигивает Стёпке. Нет, определённо я попала в параллельную реальность. В моей привычной этого всего просто не может происходить.

— Давай, подруга, чеши скорее. Штаны только переодень. — Дашка шипит и дергает за штанину. Блин, я их все-таки порвала. Когда синяк рассматривала, не заметила.

Бегу переодеваться, заодно заглядываю к Оле. Она потягивается в кровати. Довольная.

— Доброе утро! Выспалась?

— Еще как! Доброе, Лий. Я такая отдохнувшая!

— Тогда выходи. На улице мои друзья, познакомишься сама? Про Дашу я рассказывала. И Семён.

— А ты куда?

— Я это… Оль, к нам Степа приехал, — перехожу на сбивчивый шепот. — Представляешь? Мы прогуляться идем.

Про Нечаева я накануне Оле поведала. Даже рисунки показала. Так что в общих чертах о моей безответной любви она в курсе.

— И ты до сих пор здесь? Лети давай, цветочек, на свидание. Расскажешь потом.

— Расскажу.

Улыбаюсь во весь рот. Блин. Неприлично же так. Пару раз вдыхаю-выдыхаю и выхожу.

— Я готова, можем идти.

Вдоль домов шагаем в молчании. Первой заговорить не решаюсь. Да и не знаю, о чем. Смотреть на парня издалека, любоваться им и мечтать — одно, а идти рядом… Как всё сложно-то!

— Стёп…

— Лий…

Говорить начинаем одновременно. Неловко смеёмся.

— Давай ты первая?

— Лучше ты.

— Лий… Блять. Извини, это я себе… В общем, тяжело сказать то, что думаешь. — Степан останавливается и разворачивает меня к себе лицом. — Как-то странно без тебя стало. Мы особо не общались, но ты рядом была. На каждой перемене. Улыбалась, смеялась. А теперь хожу и ищу тебя. Сам сначала не понял.

Сердце делает кульбит. Он же… он же сейчас имеет в виду, что я ему… нравлюсь?!

8.

— Давай, рассказывай! Еле дождалась же.

Дашка болтает ногами, сидя на качели. Мы встретились сразу после уроков в понедельник.

— Я же всё рассказала уже.

— Прям-таки всё? А главное? Целовались!?

Дашка замучила в субботу своими взглядами. А вечером закидала кучей сообщений. Я ей и писала, и пересказывала. Но она считает, что всё равно не всё.

— Да нет же. Посидели в обнимку, потом вернулись. Всё. Уж кому-кому, тебе бы первой рассказала.

В нашей паре у Дашки уже есть опыт поцелуев, даже с несколькими парнями. А я вот… В макушку чмок не считается ведь?

— Когда снова встречаетесь?

— Сегодня у Степы тренировка до ночи, а я занята буду проектом по литре. А завтра обещал сюрприз.

— Ух, Лийка, счастливая! Сколько ты по нему страдала? Только ради этого стоило уходить в мажорскую школу. Кстатииии… Что там с этим красавчиком-брюнетом?

— Горецким?

— Ага. Всё время забываю фамилию.

— Не знаю. Странный он какой-то. Оля говорит, вроде раньше за Алиной пытался ухаживать. Это та, которая…

— Я поняла. Швабра та. А теперь что?

— А теперь не понимаю. Сегодня два раза подходил, спрашивал, как дела, настроение. Не хочу ли сходить куда-нибудь вместе.

— А ты?

— А я не хочу. Во-первых, я же типа с Нечаевым. А во-вторых, Макс хоть и симпатичный, даже очень, но мне в нём что-то не нравится. Сама не могу понять, что. Вроде улыбается, интересуется, а глаза как неживые. Эмоций нет. Понимаешь?

— Ну ты, блин, загнула. Может, он просто скрытный?

— Может. Но всё равно нет. Никуда я с ним ходить не собираюсь. Послушать Олю, эти детки отбитые на всю голову.

— Ну, может, ты права. А второй, Мирон который?

— А с ним-то что? Он меня больше не трогает, его девушка тоже. Наверное, кофе их взбодрил и они поняли, что лучше не соваться. Я даже не знаю, как его зовут.

— Не знаешь, но рисуешь. Да, подруга?

— Не его. Глаза. Глаза у него правда нереальные. Космос просто.

Космос, который следит, словно хищник перед прыжком. Вызывая дрожь и напряжение в каждой мышце. Подальше лучше держаться от этих ощущений. Он, может, на всех так смотрит или, вернее сказать, сквозь всех. Но лично мне не по себе.

Дашка хмыкает и начинает раскачиваться. Пока она впадает в детство, в приложение приходит оповещение.

Степан Нечаев отметил Вас на фотографии.

Захожу в интернет. Он выставил нашу фотографию с озера. Мы уже собирались уходить, когда Степа предложил сделать селфи. Я с широкой улыбкой прижимаюсь к груди парня, а он обнимает одной рукой, склонив голову к моей макушке.

Ставлю лайк и сразу пишу сообщение.

Л: Как дела?

С: Перерыв. Соскучился уже. Завтра увидимся?

Л: Обязательно.

С: А сегодня? Ты очень будешь занята? Может, спустишься?

Л: Я подумаю. Если не очень поздно.

С: Я позвоню.

— Так-так-так, чему улыбаешься?

Дашка подходит сзади, и цапает телефон.

— Ооо. Романтика. Молодец, Степашка. Слушай, а давай Макса найдем? А то я слышать слышала, а не видела.

— Поищи. Зайди к Оле на страничку. Может, у нее есть?

Хотя сомневаюсь, что такие, как Горецкий, добавляют в друзья таких как я или Оля. Не покидает ощущение розыгрыша. Ну не может парень с подобным уровнем жизни интересоваться простыми девушками. Хотя на первом уроке физкультуры он показался мне искренним. Не знаю. Вполне вероятно, я изменила мнение о нем после рассказов, что ему нравится (или нравилась) Лютова. Она неприятная, но объективно, красивая, конечно. Но неприятная — в первую очередь.

— Нашла?

— Нашла. Профиль закрыт, одну фотку видно. А парень конфетка. Фигура что надо, мордашка смазливая. Но знаешь, ты права. Он даже на этой фотке какой-то… — Даша молчит, подыскивая слово. — Эврика! Надменный. Он надменный.

— Ему подходит.

Да. Именно этого определения, чтобы выразить отношение к Горецкому, мне и не хватало. Он не просто без эмоций во взгляде, он смотрит свысока.

— Ладно, Дашунь. Давай по домам. Мне еще к урокам готовиться. Каждый предметник спрашивает, чтобы оценить уровень знаний.

— Фотку не забудь скинуть.

— Какую!?

— Купальника нового, балда. Забыла, что завтра у вас бассейн?

— Не напоминай. Ты же знаешь, как сильно я боюсь воды. Надеюсь, там есть места для маленьких, чтобы по колено постоять.

Прощаемся с болтушкой и расходимся по домам. Дел действительно много. Но сначала примеряю обновку и отправляю Дашке фоточку.

Д: Капец! Жемчужная, более закрытый вариант, наверное, водолазный костюм?

Л: Я на урок иду, а не на пляж.

Л: И с моей фигурой лучше скрыть всё возможное.

Д: Дура ж на всю голову, прости господи! С такой фигурой надо показывать максимально. Пусть слюнями захлебываются. Но цвет хороший!

Л: Там есть, кому показывать. За цвет — спасибки.

Подумываю, не отправить ли фото Стёпе, но убираю телефон. Мы ещё даже не поцеловались, а я ему себя в купальнике слать собралась. Точно дура на всю голову.

***

— Азалия, а что Вы скажете по поводу поступка Карениной?

Второй урок мы разбираем это произведение. Вообще, честно сказать, Толстой не мой любимый писатель. «Войну и мир» я не поняла. Не в том плане, что логики не увидела. А не поняла героев. Одна Наташа чего стоит: целоваться с кузеном в её возрасте. И сама предложила. Ну уж нет. Мне ближе, наверное, Пушкин с его Марьей и Гринёвым.

Встаю и выхожу к доске.

— Правду ответить?

— Конечно, Лия. Мы здесь собрались для того, чтобы обсудить, кто и что думает.

— Я считаю, что она поступила глупо и подло по отношению к своей семье, к детям. Покончить с собой ради того, чтобы другому было плохо. Оставить ребенка… Она же мать в первую очередь. А поступила, как эгоистка. После смерти она ничего не чувствует, а люди, которых она оставила? Как можно было не подумать о них? О тех, кто в ней нуждается? Мне кажется, откровенный разговор мог бы расставить точки. Но она, прикрывшись благородной целью, совершила преступление.

9.1.

Миронов.

— На хрена ты её вписала вообще? Она новенькая, пару дней в школе всего.

— Так ещё лучше. Зай, не ори. Раз новенькая, про вас ничего не знает.

— Я не пойму, — рычу, — твой—то какой интерес?

— Хочу посмотреть на унижение этой выскочки. Как она сопли будет вытирать, когда один из вас её бросит.

— Алин, скажи мне, ты больная?

— Ты сам больной! Я не идиотка, прекрасно вижу, что ты в её сторону смотришь.

Как же меня всё это злит! До безумия просто! Горецкий, сука! Специально всё задумал. Уверен, если бы выпал кто—то другой, он бы подвел к тому, чтобы разыграли златовласку.

— Выпьем?

— Извини, Костян. Я домой.

Резко затошнило от общества.

— Подожди, я с тобой. Дана найду, ключи ему оставлю. Подкинешь меня?

— Подкину. Или поехали ко мне? Отец с Олесей к друзьям свалили.

— Да они у тебя и в обычные дни не лезут в душу.

— Не лезут, но бухнуть не дадут. А мне прям надо сейчас выпить покрепче.

— Тогда жди в тачке.

Алинка виснет на шее, когда ухожу.

— Зааай, ну ты же месяц притворяться будешь. Ну заааааай!

— Алин, не ной, а? Твоя идея была? Терпи. Сама виновата. И я дебил, что на ваш развод повелся. Надо было пятак начистить и сразу бы выяснили.

— Тебе же тренер не разрешает вне ринга. Сам говорил.

— Если по—тихому и не бегать жаловаться, как истерички, то можно было решить. Увидимся.

Отстраняюсь и сажусь в машину. Жаль, Богдаша занят своей рыжей. Его юмор сейчас бы очень пригодился. Умеет понять настроение, даже когда кругом задница.

— Погнали?

— Нашел озабоченного?

— Нашел. Пусть развлекается дитё, лишь бы своих не наделало.

— Ты ему об этом скажи.

— Он сам взрослый мальчик, знает. Лучше ты мне скажи: что это было, и на хрен ты влез в спор?

— Это, друг мой, без меня меня женили.

— Ок. А делать что будешь? Сможешь обидеть девчонку?

— Кость, не лезь, а?

— Не лезу. Тоже взрослый. Но скажу тебе, что думаю.

Советом друга пренебрегать не стану. Понятно, что сделаю по—своему, но его мнение для меня важно.

— Иногда, Тём, чтобы выиграть большее, можно проиграть.

— Ты о чём?

— А это уже тебе самому поразмышлять, о чём. Я своё слово сказал.

— Я подумаю.

— А с Алинкой что?

— Ничего. Ей хотелось поучаствовать в представлении, пусть участвует. Без меня.

— Расход?

— Да схода—то не было. Но да. Давно пора было. Я хоть не любитель, но напряг сбросить и в клубе можно. Без этих вот сюсюканий и заек. Задрала, честно говоря.

— Ладно. Что с боем у тебя?

Благодарен другу за то, что он больше не поднимает тему новенькой. Паршивое состояние. Вроде ещё и не сделал ничего, но осознание того, что должен. Ладно бы любая другая. Реально прошел бы мимо и не задумался. Надо, значит, надо. Но эта малышка… с её наивным открытым взглядом. Тяжело себе признаться, но скорее всего я не смогу. Просто тупо не смогу её обидеть. Лучше уж проиграть. Как там Костян сказал? Чтобы в перспективе получить большее. Либо же отпустит. Одно из двух.

Дальше всё как—то смутно. Помню видеоигры и виски. Кажется, виски. Начинали точно с него. Как добрался до спальни — вообще в тумане. Но, видимо, что—то еще соображал. Раз проснулся на своей постели.

Не зря не люблю крепкий алкоголь. Забыться ни хрена не получилось. Только ко всем паршивым мыслям еще и головная боль добавилась.

Интересно, как там Костян. Куда он хоть спать уполз?

Со стоном поднимаюсь с кровати и, пройдя пытки ледяной водой, чтобы прийти в себя, отправляюсь на поиски друга. Нахожу его в кухне, глотающего воду. Выглядит не лучше.

— Последняя вчера была лишней.

— Однозначно.

— У тебя сегодня тренировка?

— Завтра. Сегодня я бы сдох.

— А бой? Ты вчера, наверное, говорил. Я забыл. Чёрт, сам себя сейчас не помню.

— Через две недели как раз. Не планируй ничего.

— Как обычно. Рассчитывай на нас с Даном.

— Зубрилку—то вчера нашел?

Кое—какие воспоминания проясняются в башке. Точно помню, Костян залез в профиль своей зануды, и пытался вычислить, куда она пропала. Не то, что бы они переписывались. Никогда. Но он привык знать, где она.

— Ага, — расплывается в улыбке. — Старые дачи у озера знаешь где?

— В душе не знаю.

— Вот и я не знал. А они есть. Только с какого её туда занесло?

***

Скриплю зубами, рассматривая фото оленя, прижимающего к себе малышку. Если б не Костян со своей заучкой, я бы, конечно, не увидел. Но он полез в её профиль, наткнулся на отметку и… короче, теперь перед моими глазами шикарный пейзаж. Если бы я на него смотрел ещё.

— Что это за хрен? Ты его знаешь?

— Впервые вижу. Не из наших.

— Сам понимаю.

Блять. Ну мог бы догадаться, что у неё есть парень. Конечно, есть. И наверняка, любимый. Вон как улыбается. И смотрит. Опять этот её взгляд.

Как можно так смотреть, чтобы вызывать ненависть и желание забрать себе и не отпускать? Кажется, я уже это спрашивал. Только ответа—то нет!

Олеся плела про борьбу. С кем бороться? С ним? С ней? С собой?

С собой тяжелее всего. Я ж всё решил. Вроде бы решил.

Но как увидел сегодня Горецкого, вьющегося рядом с ней. Лыбится, придурок. Так хотелось проредить улыбочку. Хорошо, пацаны вовремя увели. Драться за пределами комплекса действительно нельзя, а бой предстоящий мне очень нужен! Это новые перспективы. Не говоря о том, что для себя новая ступень в достижениях.

Может, забить на занятия? Отец поворчит, но можно сослаться на усиленную подготовку. Поймет. Потому что сходить с ума… ну тоже не вариант.

Ладно. Завтра будет видно. А сегодня себя загонять так, чтобы до кровати добраться и мыслей не на что не осталось. Только вот сказать гораздо легче, чем сделать.

9.2.

— Слюни подбери, поскользнёшься.

— А? — Я же реально, как неадекват, завис и не моргаю. Кажется. Не удивлюсь, если слюну пустил на самом деле.

Мы уже привыкли, что наши девчонки из урока плавания устраивают чуть ли не показ мод. Чем больше мини, тем круче. И да, не спорю, у каждой есть, что показать. По первости даже вставляло. Потом приелось, да и фантазии разгуляться некуда. Смотри, бери. Любая пойдет, если позвать. Кроме Ольги. Та с первых дней оборонительную позицию заняла. Но с ней особо никто не общался: девки из-за разницы в статусе, пацаны.. С пацанами тоже понятно: каждый в курсе, что Костян за заучку зубы пересчитает. Но она его ненавидит и близко не подпустит. Поэтому он делает вид, что ему пофиг, меняя девчонок каждый поход в клуб. Судя по тому, как друг мрачнеет, помогает мало.

Азалия выходит из раздевалки с Ольгой. Если скажу, что не ждал, совру. Ждал. Хотел просто… черт его знает, чего я хотел. Смотреть на неё и то кайф. Но это максимум, что я себе позволяю. Чем быстрее я себя лишу этого, тем быстрее успокоюсь. Запретный плод сладок, так говорят, кажется? Вот меня и расплющило. К счастью, ненадолго. Сольюсь в споре, выиграю бой. Вот моя важная победа. Приоритеты расставлены, цель обозначена. А эта девочка не для меня. Пусть обжимается с оленем, улыбается ему.

И, тем не менее, плевав на свои же четкие установки, я пялюсь. На кнопке не купальник даже. Платье какое-то. Офигенно короткое платье с закрытым верхом. Но оно в миллиард раз красивее тех лоскутков, в которые вырядилась та же Лютова.

Волосы убраны наверх, открывая хрупкую шею. Блять. У меня даже язык закололо, как захотелось провести по нежной коже. Прижаться, вдохнуть аромат волос…

Препод раздает инструкции, но мужская половина класса не слушает. Со злостью понимаю, что все — все, блять — смотрят на златовласку и хотят её.

Дышать. Надо дышать. Я не имею никаких прав даже смотреть в её сторону. Она никто. Обыкновенная симпатичная девчонка, каких тысячи.

Прикрываю глаза, сосредоточившись на дыхании. Жду команды, чтобы занырнуть. Охладиться, переключиться. Последний урок, и завтра меня здесь уже не будет.

— Желающие могут поплавать, остальные на скамейки.

Наконец-то! Разбегаюсь и ныряю. Держусь под водой максимально долго. Выныриваю и расслабляю мышцы. Контроль наше всё.

Местные королевы в воду входят осторожно. Шапочки? — Нет, не слышали. У каждой сложная прическа, глаза подведены, губы выделены. На кой, спрашивается, в воду краситься?! Риторический вопрос, конечно.

Богдаша, как обычно, веселится и обливает всех, кого может достать. Человек-праздник. Лютова визжит, но мне, если честно, все равно. Боишься намочить — иди на лавку, там сухо.

Урок заканчивается и все вылезают из воды. Не тороплюсь, потому что ненавижу стоять в очереди в душ. Ныряю и проплываю под водой до бортика. Вылезаю и направляюсь к раздевалкам, когда краем глаза цепляю забытый на скамейке телефон. Чей он, догадаться несложно. Здесь все ходят с последними моделями, а аппарат на лавке явно неновый. Забавный рыжий чехол с лягушонком вызывает улыбку. Какая же она девочка—девочка.

Подавляю искушение подойти и заглянуть. Со своего места даже вижу, как загорается экран, оповещая о новом сообщении.

Но… я уже решил: не моё дело.

Однако у самого выхода из зала оборачиваюсь на торопливые шаги. Последний раз, обещаю сам себе. Просто чтобы убедиться, что никто другой не забрал мобилку.

Девчонка хватает свою вещь и торопится обратно. Откуда в этот момент рядом появляется Викуся, лучшая подруга нашей звезды!? Словно в замедленной съемке, по кадрам, вижу, как Вика выхватывает телефон, отталкивая девчонку локтем. Ноги скользят по мокрому кафелю. Именно здесь нет борта, а глубина предназначена для прыжков. Буквально секунда и золотая макушка скрывается под водой. Малышка не барахтается, не шевелит руками, просто камнем уходит на дно. Хочет проучить обидчицу? У неё получается. Вика некрасиво визжит, а в помещении появляется Ольга. Одного взгляда ей хватает понять, что произошло.

Неосознанно делаю шаг вперед, ощущая дикую панику. Прошло не так много времени, но урок уже преподан, пора всплывать.

— Она совсем не умеет плавать!!!

Ольгин крик давит на уши, и в это мгновение я ныряю. Подхватываю кнопку и выныриваю с ней на воздух. Губы белые и она… она не дышит!

В басике уже толпа. Прибежал Сергеич – инструктор. Орет благим матом, выгоняя всех.

— Давай её сюда, — кричит мне.

А я понимаю, что никакие силы сейчас не смогут разжать мне руки.

Прижимаю драгоценную ношу к груди и выскакиваю на пол.

— Успела нахлебаться? Давно она там?

— Не знаю. — Черт возьми, да если бы я сразу понял. Мозг лихорадочно прокручивает варианты, что делать. Кажется, что вынырнули мы минут десять назад, по факту же счет идёт на секунды.

Кладу на своё колено, чтобы вышла вода. Спасибо тренеру, вбивавшему правила оказания первой помощи. В памяти всплывают симптомы бледного утопления и руки механически производят нужные манипуляции. Сергеич на подхвате. Одна секунда, две, три и Азалия закашливается, выплевывая воду. Скорее всего, от страха потеряла сознание и это спасло от волы в легких. Могло быть хуже.

Лицо Сергей Сергеича по бледности сравнится с кафелем на стенах. С паникой в глазах смотрим друг на друга. Девчонка продолжает кашлять и судорожно вдыхать кислород.

— Кто это сделал? — Инструктор цедит сквозь зубы. Понимает, что за подобное нас всех ждет жёсткий п@здец.

— Шорова. На камерах должно быть видно.

— Как ты, девочка? — Он то ли не запомнил ещё новенькую, то ли от шока забыл.

Малышка хрипит, но отвечает, что в норме и делает попытку встать. Ага, сейчас.

Еще пятнадцать минут назад я готов был уйти. А теперь меня только убить. И то воскресну и вернусь.

Видеть, как не дышит любимый человек, самое страшное наказание. Я сказал «любимый»? Так и есть. В момент, когда понял, что могу потерять, в мозгу ярким цветом вспыхнуло. Влюбился. Пропал с первого взгляда.