Забытая мелодия для флейты

3

Татьяна всерьёз решила, что её встреча с Романом и его сыном стала мимолётной и вряд ли когда-нибудь повторится. Дважды такое не случается. Да и Баринов ясно дал понять, что и эта встреча была лишней и ненужной. А уж продолжения всей этой истории, Таня никак не ожидала.

А оно получилось весьма неожиданным.

Через день в её офисе раздался телефонный звонок, который и перевернул её жизнь. Именно этот звонок, а не позавчерашняя случайная встреча. Не случись этого звонка, наверняка, они с Романом больше и не встретились бы, вот только кое-кому было не до их желаний и возможностей — у этого человека были свои желания, которые были для него важнее всего остального.

Татьяна в тот день была очень занята, всё утро готовилась к важному совещанию, и думать ни о чём, кроме работы, не могла. И поэтому, когда в кабинет проникла секретарша её шефа и на цыпочках приблизилась к ней, бросая на начальника осторожные взгляды, даже не сразу её заметила. Таня обернулась и непонимающе посмотрела на женщину только тогда, когда её шеф, Борис Стержаков, замолчал на полуслове и нахмурился. А секретарша сунула Тане в руку трубку.

— Татьяна Николаевна, это вас…

Самойлова нетерпеливо отмахнулась.

— Я занята, я же просила…

— Татьяна Николаевна, он обзвонил уже весь офис, вас ищет. Очень настойчивый мальчик.

— Какой ещё мальчик? — не поняла она.

А секретарша лишь плечами пожала.

— Я не знаю. Но он вас ищет.

— Таня, в чём дело? — недовольно поинтересовался Борис, а она пожала плечами, но трубку взяла, а потом подумала и встала из-за стола, оставив мужчин дальше обсуждать дела. Отошла к окну и, приложив трубку к уху, проговорила довольно сурово:

— Я слушаю.

А в ответ раздался тяжкий вздох.

— Ты тоже работаешь?

Таня сначала растерялась, когда услышала детский голос, а потом даже рот от удивления приоткрыла и пару секунд просто стояла, застыв. Затем недоверчиво поинтересовалась:

— Артём? Это ты?

— Я. Поговоришь со мной?

— Господи, ты как меня нашёл?

— По телефонному справочнику, — не стал скрывать он. — Знаешь, сколько звонил?

— С ума сойти… — а потом вдруг испугалась. — Что случилось? Ты где?

— Дома. И мне скучно. — Помолчал секунду и добавил: — И страшно. — Но по его тону, страшно ему не было. Сказал это специально и замолчал, ожидая её ответа.

— Почему тебе страшно? Ты что, один?

— Ну да. Папа на работе, а тётя Лиза заболела.

— Таня, в чём дело?

Она обернулась на требовательный голос шефа и невежливо махнула на него рукой.

— Кто такая тётя Лиза? — этот вопрос очень её заинтересовал.

— Няня моя. А я дома один сижу. Ты приедешь?

Татьяна почему-то испугалась.

— Я? К вам? Э… Артём, я думаю, что твой папа против будет. Он меня в гости не звал.

— Так его же нет. Он придёт в семь, он так сказал. Приедешь?

— Господи… Я не знаю.

— Ну, пожа-алуйста!

Его голос был таким жалобным, что Тане смешно стало.

— Прекрати. Хорошо, я приеду, — решилась Самойлова. — Но только ненадолго!

— Ура! А больному ребёнку подарок?

Она засмеялась. Хватка у мальчика явно папина.

— Что ты хочешь?

— Чипсы с сыром, сникерс и пазлы большие! С кораблём! — Артём выпалил всё это на одном дыхании, и Татьяна поняла, что эта часть разговора у него была заготовлена заранее.

— Хорошо. Я приеду через пару часиков, не раньше. Где вы живёте?

Мальчик чётко проговорил ей адрес, а Таня напоследок попросила его сюда больше не звонить.

— У меня совещание. Я закончу свои дела и приеду сразу.

Вот только зачем — непонятно.

Но уж больно велик был соблазн снова заглянуть в жизнь Романа. Ненадолго, приподнять завесу и посмотреть, а потом она исчезнет.

— Какой ещё ребёнок? — спросил Борис, когда совещание закончилось, и все разошлись. Татьяна продолжала сидеть в кресле по правую руку от босса и в задумчивости разглядывала стену.

Повернула голову, посмотрела на него и улыбнулась.

— Сын знакомого, вот и всё. Мальчик болеет, сидит один дома и ему скучно.

— А ты поедешь его развлекать?

— А что такого? Просто визит вежливости.

В глаза ему старалась не смотреть, и поэтому улыбаться было довольно легко. Он поднялся и подошёл к ней, встал за спиной и положил руки на её плечи, погладил.

— Ты всегда обо всех беспокоишься, а я?

— А что ты? — легко рассмеялась Татьяна. Закинула голову и посмотрела в его лицо.

— А я тобой забыт и покинут.

— Боря, что ты говоришь? — Она положила руку на его ладонь и погладила.

— Поужинаем сегодня вместе? — спросил он.

Таня незаметно вздохнула в сторону и игриво пожала плечиком.

— Если хорошо попросишь.

Борис рассмеялся, наклонился и поцеловал её за ухом. На секунду прижался щекой к её волосам и улыбнулся.

— Танюш…

— Что?

— Может ну его, этот визит вежливости? У меня сейчас время свободное есть.

Она покачала головой и поднялась.

— Нет, я не могу.

— Ну вот, ты опять!

— Боря, я мальчику обещала. Он один дома и… ему страшно!

Стержаков встретил её взгляд и передумал её упрашивать — бесполезное дело. Только вздохнул.

— Разве тебя переубедишь? Остаётся надеяться, что ты там особо не задержишься.

Татьяна едва заметно усмехнулась, невесело.

— Не задержусь.

— Кстати, а что за знакомый? Мне ревновать начинать? — он спросил это со смешком, а она вдруг занервничала. Отвернулась от него и принялась собирать со стола свои документы, чтобы скрыть свою нервозность.

— Что ты выдумываешь? Просто старый знакомый. Мы когда-то работали вместе, вот и всё. — Он странно посмотрел на неё, словно не поверил, или на самом деле расслышал в её голосе лживые нотки? — И к тому же, я не к нему еду, а к ребёнку! — торжественно закончила она. Смело взглянула на Бориса, помахала ему рукой, коротко улыбнулась и вышла за дверь.

Чтобы выполнить весь заказ Артёма, пришлось посетить два магазина, но Таня сделала это с удовольствием. Выбирать подарок Ромкиному сыну было так волнительно и необычно… словно она самому Баринову выбирала. А ведь когда-то и выбирала. Всякие милые безделушки, шоколадки… кружку с подогревом, чтобы у него чай подольше не остывал.

Господи, как давно это было. И как глупо это было.

Купила самую большую коробку с пазлами, с огромным пиратским фрегатом. Потом заехала в супермаркет за чипсами и "Сникерсом", подумала и взяла ещё йогурты и разных фруктов. Вот теперь можно идти в гости к больному ребёнку.

Конечно, Роман жил по новому адресу. Более престижный район и дом большой и солидный. Огороженный забором, за которым детская площадка и автостоянка для жильцов. Машину Татьяны внутрь не пустили, пришлось оставить её за забором.

Прихватив с собой внушительный пакет, направилась к крыльцу. И даже беспокоиться начала, что охранник, который наверняка сидит у входа, не разрешит ей подняться. Но молодой человек в чёрной форме, лишь поинтересовался к кому она идет, и записал что-то в свой журнал.

Всё-таки она волновалась. Хоть и знала, что Романа дома нет, но само понимание того, что она настолько близко к его жизни — волновало безумно.

Дверь долго не открывали, но Таня услышала шорох с той стороны. Тихонько поскреблась в дверь.

— Артём, это я.

— Точно ты? — спросили из-за двери и тут же загремели замки.

— Я ещё не ответила, а ты уже дверь открываешь, — решила проявить бдительность Таня.

Ребёнок выразительно сморщился.

— Я же знал, что это ты!

— Читал сказку "Семеро козлят"? — спросила она, входя в квартиру и закрывая за собой дверь.

— Мне дедушка читал.

— Да? Мне кажется, что пора перечитать. Чтобы содержание лучше закрепилось в твоей голове.

Артём согласно закивал, а сам с вожделением поглядывал на большой пакет. Таня рассмеялась.

— Пойдём на кухню, будем покупки разбирать.

Он побежал по коридору в сторону кухни, а Татьяна шла следом и осматривалась.

Квартира была шикарная, но Роману она совсем не подходила. Тому Ромке, которого она когда-то знала. Наверное, обставляла её его жена, ещё до развода. А Баринов просто не стал ничего менять.

Татьяна заглянула в гостиную, беглым взглядом оглядела шикарную кожаную мебель и камин, а потом улыбнулась, заметив на белой коже дивана пятно от чего-то тёмно-красного, а на полу, на пушистом ковре, гору игрушек. С экрана телевизора в полный голос возмущался почтальон Печкин.

Таня прошла на кухню, поставила пакет на стол и решительно пресекла попытку Артёма тут же взяться за потрошение пакета. Взяла в ладони его лицо и повернула голову мальчика.

— Как твоя бровь? Болит?

— Чуть-чуть, — послушно ответил он. — Мы с папой вчера в больницу ездили.

— Да? И что врач сказал?

— Сказал, что всё хорошо, — легко ответил Артём, но по тону Таня поняла, что ему не терпится отделаться от её навязчивой заботы. — У меня живот болит уже!

— С чего бы это?

— А ты "Сникерс" купила?

— Я тебе йогурт купила и яблок. Ты яблоки любишь?

— Люблю. Но больше чипсы и сникерсы.

— Кто бы сомневался, — покачала Татьяна головой. — Ты ел?

Он лишь неопределённо пожал плечами, вытащил с пакета коробку с пазлами и восторженно вскрикнул. Таня обернулась, посмотрела на него и улыбнулась.

— Нравится?

— Клёво! Мне его на несколько дней хватит! — потом видно вспомнил, чему его учили и выпалил: — Спасибо!

— Не за что, милый.

Таня открыла холодильник и с интересом заглянула.

— Артём, а ты обедал?

Приехала просто в гости и сама не заметила, как тут же проснулся материнский инстинкт. Нужно было накормить, обиходить, приласкать…

— Папа приезжал в обед.

— Да? — Татьяна скептическим взглядом оглядела упаковки с полуфабрикатами в морозильной камере, вздохнула и закрыла дверцу холодильника. Вернулась к столу и начала разбирать свои покупки. Посматривала на Артёма, который сидел на стуле, поджав под себя одну ногу, и разглядывал изображенный на коробке пиратский корабль.

— А сейчас пираты есть?

Таня с сомнением посмотрела на него.

— Не думаю.

— А почему?

— Ну, понимаешь… раньше на корабле не было связи, и пираты могли нападать безнаказанно, а сейчас рации там всякие и оружие… В общем, я не очень в этом разбираюсь, Тём. Надо у папы спросить.

— Они брали золото и крали красавиц. Мне дядя Витя сказал.

Таня улыбнулась уголком губ.

— Да, это единственное, что для дяди Вити представляет ценность.

— А ты дядю Витю знаешь?

— Знаю. Но мы очень давно не виделись.

— Как с папой?

Таня насторожилась. Посмотрела на него и кивнула.

— Примерно. А папа… тебе что-то рассказывал про меня?

— Он сказал, что вы с ним работали вместе. Давно.

Она снова кивнула.

— Всё правильно. А ты часто один остаёшься?

Он покачал головой.

— Просто тётя Лиза заболела.

— Не забоялся?

Артём посмотрел на неё возмущённо.

— Вот ещё! Я уже большой!

И взгляд был таким знакомым, что Татьяна поневоле умилилась. Как же он всё-таки похож на Ромку…

— А папа во сколько вернётся? — на всякий случай поинтересовалась она.

— В семь.

— Тебе так долго быть одному?

Мальчик задумался, а потом хитро глянул на неё.

— Но ты же со мной побудешь?

Вот так мы не боимся.

Кивнула.

— Побуду, но не до семи. Я пораньше уйду, хорошо? А-то вдруг папа рассердится, что я здесь?

— А почему? Ты же в гости пришла, — удивился мальчик, а она лишь плечами пожала.

— Всё равно. Мы его разрешения не спрашивали.

Потом Артём устроил ей обзорную экскурсию по квартире, и Таня согласилась со своим первым впечатлением — интерьер излишне вычурный, всего здесь слишком, как с обложки глянцевого журнала. Самой обжитой и нормальной казалась только детская. Под потолок заваленная игрушками, книжками, а стены завешены плакатами, половина из которых относилась к футбольной тематике.

— Ты интересуешься футболом?

— Мы с папой болеем за "Спартак". А папа тоже играет, мы по выходным ходим на стадион, — похвастался Артём.

Таня едва заметно улыбнулась.

— Да, я помню.

Мальчик забрался на свою кровать и немного попрыгал на ней.

— Я тоже буду в футбол играть! Папа обещал.

— Конечно, будешь. Если захочешь.

В гостиной, на небольшом столике у стены Таня заметила несколько фотографий в рамке. И конечно любопытство было не сдержать. Пока Тёмка скакал на кровати и одновременно жаловался ей на количество задаваемых на дом уроков, она разглядывала снимки. На одном был Рома с сыном, но Артём здесь совсем маленький, года три. А у Ромки такое счастливое лицо, что у Тани сердце защемило. На ещё одном Артём один, в парадном костюме, с портфелем за спиной и букетом цветов в руках — первое сентября. А вот третья фотография Самойлову заинтересовала больше всего. На ней была запечатлена вся семья — родители Романа, его старший брат с женой, жена бывшая и сам Роман с сыном на руках. Артёму здесь года четыре, тянется ручонками к бабушке, а та смеётся. Все выглядят спокойными и довольными. Все, кроме Кати, жены Баринова. Почему-то Тане так показалось. Она единственная не улыбалась и смотрела не в объектив фотоаппарата, а на Романа, и во взгляде что-то вроде недовольства или раздражения, но лёгкого.

Артём подбежал к Тане и подпрыгнул, привлекая тем самым к себе внимание. Самойлова показала ему фотографию.

— Это мой день рождения, — пояснил он. — Я здесь маленький.

Таня подумала, а потом указала на Катю.

— А это кто?

— Это мама, — спокойно ответил мальчик, а Татьяна замерла в удивлении.

— Как мама? — но быстро опомнилась. — То есть… Тёма, а тебе сколько лет?

— Восемь с половиной, — с готовностью ответил он, а Самойлова всерьёз задумалась.

Что-то непонятное происходит… Не может быть Катя его матерью, никак не может. Шесть лет назад они с Романом ещё не были женаты, и об Артёме она, Татьяна, ничего не знала. На мальчика поглядела непонимающе, но решила оставить эту тему, не зная, что сказать и что спросить. Ребёнок ей всё равно ничего не объяснит, а тревожить его попусту глупо.

Таня поставила фотографию на место и посмотрела на мальчика.

— Ну, чем займёмся?

На его лице расплылась совершенно счастливая улыбка, и он даже подпрыгнул.

— Давай пазл собирать? А можно мультики посмотреть! А ещё у меня игра новая есть!

Ребёнку явно не достаёт общения. Таня мысленно вздохнула.

— А ты кушать не хочешь?

— Потом! — легко отмахнулся Артём.

Она прошла к дивану, а на столике заметила стопку учебников.

— А это что? Уроки надо учить?

Мальчик заметно приуныл.

— Надо стих выучить… и задачу решить. Но я потом решу, правда!

— Нет, давай сделаем так. Сейчас мы выучим уроки, а потом будем спокойно играть. А пока ты учишь, я ужин приготовлю. Кстати, кто у вас готовит?

— Тётя Лиза. Иногда. А так папа.

— Папа? — удивилась. — И что, у него получается?

Артём хитро посмотрел на неё, а потом засмеялся.

— У него всё всегда пригорает! Он так смешно бубнит, когда злится из-за этого!

Таня поневоле заулыбалась, когда представила себе эту картину.

— Мы пиццу заказываем!

— Понятно… Бери давай учебники и пошли на кухню.

Татьяна ждала, что он начнёт сопротивляться, но Артём спокойно собрал нужные книжки и пошёл на кухню.

— А можно я буду учить и есть яблоко?

Она покачала головой.

— Нет. Чтобы хорошо выучить, надо чётко произносить слова, а как ты это будешь делать, если будешь жевать?

Ребёнок задумался, но сдаваться не хотел.

— А можно я откушу, потом выучу вот эти строчки и снова откушу.

Таня кивнула.

— Да, так можно. А эти четыре строчки называются четверостишье.

Ребёнок покивал с умным видом и потянулся за яблоком.

Раньше ей не приходилось учить уроки с детьми, но первый опыт не расстроил. Артём довольно легко выучил стихотворение, несколько раз они вместе прочитали, а потом он уже запросто его повторил. Татьяну первый опыт, который оказался удачным, окрылил, и она легко порхала по кухне. С задачей по математике оказалось немного труднее, но совместными усилиями справились и с этим.

— Ты суп будешь есть? — спросила она, когда Артём закрыл последний учебник. Он согласно закивал, а она посмеялась про себя. Вот как домашнее задание детей утомляет!

Съев тарелку супа, энергии в ребёнке невероятно прибавилось. Он вытащил все свои многочисленные игрушки, чтобы их Тане показать. А сколько мультиков они пересмотрели! Не один десяток и, причём ни один не досмотрели до конца. Таня мальчику не мешала, понимала, что ему хочется всего и сразу. Хочется всё показать, всё рассказать, похвастаться… А ей было так жалко его, почти до слёз. На ребёнка ни у кого в этой семье времени нет. Ромка работает в сумасшедшем ритме, Катя вообще неизвестно где, а ребёнок с няней, по сути, с чужым человеком.

Через какое-то время Артём вспомнил про подаренные пазлы и побежал в комнату за коробкой. Они устроились прямо на полу и Таня, сама от себя такого не ожидая, всерьёз увлеклась, подбирая нужные картонные фигурки.

А потом вдруг хлопнула дверь в прихожей, и по квартире пролетел зычный голос:

— Тёмка, я дома! Ты где?

Самойлова в ужасе замерла и бросила на часы затравленный взгляд. Без десяти пять.

Чёрт! У неё даже мысли не возникло почему-то, что Ромка может прийти раньше.

Он вошёл в гостиную, с большим пакетом в руках и с улыбкой, которая тут же исчезла, как только он увидел Таню на полу рядом с сыном.

Артём же, увидев отца, замер с открытым ртом, а потом забавно ахнул:

— Папа! А мы тебя не ждали!

— Я вижу, — мрачно заявил Баринов.

Татьяна аккуратно ссыпала кусочки пазла, которые держала в руке, горкой на пол, и поспешно одёрнула юбку. По-прежнему сидела, поджав под себя ноги, и совсем не представляла, как бы ей так встать, чтобы красиво и легко получилось, как в кино. Вот только себя она знала лучше и знала, что такой грации ей природой не дано. Да и Ромка смотрел на неё непонимающе и хмуро, от его взгляда она даже вспотела, вот как занервничала. Тут поневоле споткнёшься и нелепо растянешься на полу.

— Ты что здесь делаешь?

Артём насторожился и замер, замерев на корточках, и Таня подумала, что в этот момент он похож на маленького испуганного зверька, который замер, почувствовав опасность. Таращил на отца глаза и не понимал, почему тот вдруг так сильно разозлился.

Махнув рукой на грацию, Таня рукой упёрлась в диван и поднялась, поспешно одёрнув юбку. Отвела взгляд от Романа и быстро глянула на Артёма, ободряюще тому улыбнулась.

— Мы играем. А тебя мы позже ждали, да, Тём?

Тот кивнул и сказал:

— Пап, а мы суп сварили! Я ел, вкусно. А ты что купил?

Таня услышала прерывистый вздох, который вырвался у Романа, и поспешила погладить мальчика по голове.

— Что-нибудь вкусное. Ведь больного ребёнка полагается баловать? Складывай парус, я все нужные части нашла, а мы с папой пойдём сумку разберём.

И вышла из гостиной, направившись в кухню.

Баринов был зол. Бросил пакет с покупками на стол, а потом неожиданно принюхался. Вкусные запахи его только больше разозлили, и он обернулся на Таню, одарив её поистине гневным взглядом.

— Ты что здесь делаешь? — повторил он свой вопрос.

На кухне Артёма не было, и держать себя в руках стало труднее, храбриться уже не получалось.

— Не злись, пожалуйста, — пробормотала она, опустив глаза. — И не кричи, Артём услышит. Ты его напугал.

Ромка только ухмыльнулся, поражаясь такой наглости.

— Нет, нормально, а? Я прихожу к себе домой, а здесь ты, да ещё отчитываешь меня за то, что я не так воспитываю собственного ребёнка! Просто неслыханно!

— Рома!..

— Я тебя ещё раз спрашиваю, как ты здесь оказалась?

— Мне Артём позвонил, на работу, — призналась она. — По справочнику номер вычислил.

Роман поднял глаза к потолку и ругнулся вполголоса.

— Вот что за ребёнок, а?

Татьяна вздохнула.

— Не злись на него. Ему одному страшно, вот и… Он хоть и не признаётся… А тебя нет.

— Я работаю! — отрезал он. — Что в этом удивительного?

— Но ему-то от этого не легче, он же ребёнок!

— Знаешь что?.. Хватит меня воспитывать! Ты свою миссию выполнила, великодушие проявила, вот и отправляйся!.. Куда ты там опаздываешь?

Роман отвернулся от неё и начал разбирать сумку с продуктами. Злился, движения были резкими, и у него то что-то падало, то рвалось, а он ещё больше бесился. Таня смотрела на его спину и понимала, что сейчас заплачет. Обидно было до слёз. За то, что он так с ней говорит, что заподозрил в какой-то нелепой жалости, что считает её настолько бездушной…

— Я никуда не опаздываю.

— Что? — Роман обернулся и непонимающе посмотрел на неё.

Самойлова кашлянула и уже более твёрдым голосом повторила:

— Я никуда не опаздываю. Я просто пообщалась с твоим сыном, что в этом такого?

Несколько секунд молча смотрел на неё, а потом покачал головой.

— Ничего. Пообщалась? Спасибо тебе. А теперь иди.

— Зачем ты так со мной? — не удержалась она от упрёка.

— Да причём здесь ты? — Баринов снова обернулся и сразу заговорил тише, но от этого ещё страшнее. — Таня, это не игрушка, это ребёнок, ты понимаешь? Это ты пришла, поигралась с ним и пошла дальше по своим делам, а для него это не просто так! Не хватало только, чтобы он к тебе привязался! У тебя своя жизнь, а как я ему потом объясню, почему ты не приходишь? Вот поэтому я тебе и говорю — уходи сейчас! Спасибо тебе и… всего наилучшего!

Это показалось ещё более обидным. Татьяна помолчала, а потом тихо проговорила:

— Если бы всё было, как ты говоришь, я бы не пришла сегодня.

— Ну, вот что ты говоришь, а? Тань, у тебя своя жизнь, что ты себе проблемы ищешь?

— Прекрати говорить со мной подобным тоном! — неожиданно разозлилась она. — Ты один собой жертвуешь?

— Это мой сын…

— Вот именно! А ты ведёшь себя так, словно тяжкий крест несёшь! Ребёнок тебя почти не видит, общается только с няней! И всем на это наплевать!

Баринов просто задохнулся от возмущения. Смотрел на неё и взгляд становился всё более испепеляющим.

— А тебе не наплевать! — театрально и оттого противно ахнул Баринов и даже всплеснул руками. — Откуда ты такая взялась?

Татьяна откровенно поморщилась.

— Ну, вот что ты говоришь? Ты хоть сам понимаешь?

Роман недовольно поджал губы, а потом сел на стул и вздохнул. А Таня губу закусила, секунду раздумывала, а потом всё-таки решилась и сделала шаг к столу.

— Рома, я не хотела ничего плохого. Я действительно просто приехала его навестить… У тебя замечательный сын, только…

— Что только? — неприятно усмехнулся Баринов.

— Ему не хватает родителей, — решилась она. Ожидала в ответ новый взрыв гнева, но Роман промолчал. Они помолчали, а потом он поднял голову и посмотрел на неё, вот только взгляд был насмешливый и неприятный.

— А твой интерес в чём? У тебя своя жизнь. Зачем тебе чужой ребёнок?

Она разочарованно качнула головой.

— Ни зачем. Просто мы с ним понравились друг другу. Почему нет?

Ответить он не успел, на кухню вбежал Артём. Весёлый, довольный, сразу забрался к отцу на колени и обнял одной рукой.

— Пап, ты суп-то будешь? Знаешь, какой вкусный?

— Да? — Роман пригладил растрепавшиеся волосы сына, а потом поцеловал ребёнка в щёку. — Тебе понравился?

— Да. Таня, давай папу кормить?

Она замялась.

— Тём, мне надо идти. Папа у тебя устал сегодня, ему отдохнуть надо… Я вам только помешаю. К тому же, ты и сам прекрасно можешь папу покормить. Ты же у нас хозяин?

— Ну-у! — Артём надулся и умоляюще посмотрел на отца. — Пап!

— Тёмыч, у Тани свои дела есть. Ей домой надо.

— Неправда! Она сказала, что до семи будет! Ей не надо домой!

— Тёмка!

Но мальчик уже слез с его колен и выбежал из кухни, Татьяна только успела заметить слёзы в его глазах. Обернулась ему вслед и посмотрела с сожалением.

— Вот ты видишь? — Роман подошёл к ней и указал пальцем на дверь. — А я тебя предупреждал! Самая умная нашлась! А я и без тебя знаю, чего не хватает моему сыну! Но я не Дед Мороз, я не могу достать ему звезду с неба!

— А ему звезда и не нужна! Ему нужно просто немного внимания, вот и всё!

Татьяна глубоко вздохнула, а потом в упор посмотрела на Баринова.

— Рома… Я могу с ним посидеть, пока ваша няня не выйдет на работу.

— Что? — опешил он.

— Я серьёзно. У меня сейчас работы не так много. Я, правда, могу.

— Ты спятила? — совершенно серьёзно поинтересовался Роман, с интересом разглядывая её.

А Таня пренебрежительно скривилась.

— Не надо мне грубить. И я не спятила, я всё прекрасно понимаю. Вот только не понимаю твоей реакции, для тебя кругом одна выгода. Я даже готовить буду.

— По-моему, ты не слышала ни слова из того, что я говорил!

— Я всё слышала! И я совершенно не собираюсь исчезать из его жизни, если это тебя так волнует. Если ты позволишь, конечно. И я не собираюсь учить его ничему плохому. Рома! — это прозвучало умоляюще.

Баринов сверлил её взглядом, а потом вдруг повернулся и гаркнул в сторону комнат:

— Тёмка, закрой дверь!

Татьяна с удивлением оглянулась и услышала тихий хлопок. Подслушивал.

Ромка снова уставился на неё.

— Я не понимаю, зачем тебе это надо.

— Давай просто сойдёмся на том, что надо. А зачем — это уже дело десятое.

— Пап, ну можно? — раздалось из-за угла жалобное поскуливание, а Роман беспомощно застонал. — Пап!

— Так, прекрати канючить! А ты!.. — Он посмотрел на Таню и махнул рукой. — Приезжай завтра. Во сколько ты приедешь?

Она задохнулась от радости, когда услышала его ответ, и, не задумавшись, выдохнула:

— А во сколько надо? — а потом исправилась. — То есть, в десять. У меня в девять встреча, а потом я могу…

— Приезжай к двенадцати. Мы утром в больницу, а потом я его привезу.

Вот так решилась её судьба. Она даже сама в тот момент не понимала, отчего так обрадовалась, и насколько ей это было нужно. Но в душе всё пело и даже задумчивый, и чуть недовольный Ромкин взгляд не мог испортить ей настроения.

А Баринов, после её ухода, только головой качал, думая обо всём этом…