Марина Валерьевна Елькина Задачи из учебника

Часть первая

Глава 1

Ночью в плацкартном вагоне поезда было душно. Под потолком над проходом тускло светились желтые лампочки. То здесь, то там слышались храп, сопение, кряхтение. Каждые пять минут хлопали двери в тамбур. В мрачном полусвете невозможно было разглядеть лиц передвигавшихся по вагону пассажиров, и от этого становилось еще неуютнее.

Лежа на верхней боковой полке, Алик старался отрешиться от ночной жизни плацкарта и вслушивался в бешеный стук колес – поезд набирал скорость, иногда делая резкие повороты, на которых захватывало дух. Только это и нравилось Алику в поезде, нравилось с самого детства.

В детстве он любил просыпаться в поезде ночью и с какой-то щемящей радостью вжиматься в тонкую стенку перегородки, вслушиваясь в лихой ритм колес.

Сейчас ему это уже не доставляло детского удовольствия, но все равно было приятно. Хотя в данный момент приятнее было бы спать.

Спать Алик не решался: до его станции оставалось каких-нибудь три часа. Двое суток в поезде заканчивались, он устал и уже ничего не хотел. Черт его дернул сесть в этот плацкарт!

В последний раз дома он был полтора года назад, на свадьбе Лешки, своего лучшего друга. За это время много воды утекло: Алик окончил университет, поступил в аспирантуру, а у Лешки с Верой родился сын… Алик улыбнулся: Лешка – папаша!

В конце концов, отдохнуть дома – это здорово. Конечно, лучше было бы прилететь самолетом, но на это, как всегда, не хватило денег. А мама с отцом уже, наверное, ждут дома такси. Они же обязательно поедут встречать сына. Одна Галка – умница, спит и видит десятый сон. Галка, пожалуй, совсем взрослой девицей стала, уже шестнадцать…

Мысли перескакивали с одного на другое, Алик почувствовал, что начинает засыпать, и сердито встряхнулся – не хватало еще проехать! Лучше бы, конечно, ждать сидя, но слезать вниз не хотелось. На нижней полке слишком разговорчивая бабулька. Разбудишь ее ненароком, так она все оставшиеся три часа болтать будет, а это совсем ни к чему…

– Молодой человек, через сорок минут ваша станция. Сдавайте белье!

Черт! Заснул все-таки…

– Что, Сашенька? Выходишь уже? – Бабулька, конечно, проснулась и внимательно следила, как он собирал постель. – Мамочка-то, поди, встречает? А у папы машина есть?

Короткими вопросами соседка вызывала Алика на разговор, но он отвечал односложно и уже через несколько минут распрощался. Лучше полчаса постоять в тамбуре, покурить, подумать.

В тамбуре было холодно. За окном в темноте через равные промежутки мелькали огни, по параллельной автостраде изредка пролетали автомобили с ярким светом фар. Прогромыхал мост над рекой, значит, скоро город. Алик вглядывался в темноту, стараясь различить ночные огни городка. Маленький чемоданчик то и дело уезжал куда-то в сторону, сон окончательно развеялся, ему на смену пришло волнующее чувство ожидания. Вот и заводские трубы, редкие огни, здание вокзала.

Проводница с грохотом открыла дверь, но железная крышка над ступенями не поддавалась, обледенела за ночь.

– Я так спрыгну, не открывайте!

Проводница благодарно улыбнулась, зябко кутаясь в пуховой платок.

– Счастливого пути! – Алик легко спрыгнул на платформу и снял чемоданчик. – Спасибо, что разбудили!

– Не за что! Ну, я закрываю, пассажиров вроде нет. Всего хорошего!

Алик оглядел платформу. Навстречу уже спешили родители.

– Сыночек! – Мама прижалась к его небритой щеке.

Нужно было побриться, оброс за двое суток. Ладно, мама простит.

– Привет, сынок! – Отец обнял и похлопал его по спине. – Мы-то думали, четвертый вагон в начале, стоим, ждем, а там двенадцатый. Проводник говорит: «Четвертый в хвосте». Мы бегом в другой конец. А радио на нашем вокзале, как всегда, молчит.

– Ночь, папа. Радио не работает. – Алик улыбался. – Диспетчеры тоже спать хотят. Вам только не спится. Я бы и сам мог добраться.

– Ну что ты, Алечка! – Мама укоризненно покачала головой. – Что же тебя дома не ждут, что ли?

– Ждут, мамуля, конечно, ждут. И еды наготовили! Или нет?

– А как же! Вчера весь вечер с Галкой торт пекли, твой любимый.

Алик счастливо рассмеялся, укладывая чемоданчик в багажник такси.

– Ладно хоть Галку в такую рань не подняли.

– Ее из пушки не разбудишь, – проворчал отец. – Каждое утро в школу поднимаем со скандалом. Засоня!

– Не ворчи… – Мама села с Аликом на заднее сиденье и не выпускала рукав его куртки, будто боялась, что отпустит, и сын исчезнет. – Галка взрослая совсем…

– Вся ее взрослость в женихах. – Отец был явно недоволен Галкиным поведением.

– Уже женихи есть? – удивился Алик.

– Ну а как без них! Только о женихах и думает, вместо того чтобы школу как следует заканчивать.

Алик уловил в зеркале добрую улыбку водителя и улыбнулся в ответ: маленькая смешливая Галка никак не вязалась с женихами.


Домой приехали в половине шестого. Алика немножко покачивало от усталости, бессонной ночи и какого-то детского счастья. Это действительно было счастьем: вдыхать запах родного дома, бродить по своей комнате, переставлять знакомые вещи. Там, в Москве, в университете Алику часто казалось, что он совсем отвык от дома. Только на первом курсе Алик приезжал и на зимние каникулы, и на летние. А потом появились друзья, другие интересы, другие поездки. Домой удавалось выбираться только на пару недель в августе, а в прошлом году и в августе не получилось – готовился в аспирантуру.

Мама хлопотала на кухне, командуя отцом, чтобы тот правильно расставил тарелки, и Алику стало немного жалко родителей: они его так ждали все эти полтора года, а он имел хамство считать, что совсем повзрослел и не нуждается в частых поездках домой. Он, может, и не нуждается, а они?


– Алька! Привет! – Галка повисла на нем, обхватив руками и ногами.

– Долго спишь, сестренка! – засмеялся он.

– Разве это долго? Без двадцати восемь! Рань такая! Не повезло мне в этом году – опять первая смена.

– Может, хоть первая смена тебя немножко дисциплине научит. – Отец завязывал галстук, собираясь на работу.

– Ты правильно сделал, что сразу после школы удрал в Москву, – заключила Галка. – Я тоже удеру, чтобы не вставать в такую рань.

– Болтушка! – Мама наливала чай. – Быстро завтракай и беги в школу.

– У-у! Да вы уже полторта слопали без меня! Алька, ты днем дома?

– Дома. Отосплюсь маленько.

– К Лешке не пойдешь?

– Вечером схожу.

– Тогда я после школы сразу домой. Поболтаем. Про Москву расскажешь.

– Марш в школу! Опять опоздаешь!

– Так каждое утро, – пожаловалась Галка. – Нет бы сказать: спи, доченька, высыпайся.

– Тебе только дай волю – весь день спать будешь. Ты во сколько вчера домой явилась?

– Пап! Не заводись! Я уже убегаю.

За Галкой захлопнулась дверь.

– Как только пытаешься с ней серьезно поговорить, сразу убегает! – Отец надевал пальто. – Может, ты, Александр, повлияешь?

– Вряд ли… Ты, пап, уже забыл, как я в школе учился.

– И то верно. – Отец шутливо вздохнул. – Из тебя воспитатель не выйдет. Ну, пока!

– До вечера, пап!

– И мне пора на работу собираться, сынок. – Мама засуетилась. – Не скучай тут без нас.

Алик кивнул, закрыл за всеми дверь, еще разок прошелся по квартире и плюхнулся на свою кровать, мягкую и такую родную. Сон навалился почти мгновенно, уплывающим сознанием Алик уловил знакомое тиканье стенных часов в гостиной, блаженно улыбнулся, уткнулся в подушку и уснул.

Глава 2

Алик проснулся, когда уже начинало темнеть. Ничего себе поспал! Дома никого не было. Родители еще на работе, а где Галка? На журнальном столике лежала записка: «Алька! Ты дрыхнешь, и я тебя не стала будить. Вечером поболтаем. Чао!»

Сколько же времени? Ого! Пятнадцать минут шестого.

Звонок в дверь. Долгий, отрезвляющий. На пороге стоял Лешка.

– Привет, старик! Ты почему не звонишь? Скрываешься?

– Сплю. Весь день.

– Ясно! Просыпайся. Идем к нам!

От огромного Лешки стало даже немножко тесновато в коридоре. Алик был выше среднего роста, но рядом с таким богатырем казался тщедушным и маленьким.

– Чего смеешься? Быстренько собирайся. Я жду.

Лешка неуклюже опустился на стул, который жалобно пискнул под ним.

– Ты раздевайся, мне еще побриться надо.

– Бриться? Не выдумывай! У Верки ужин стынет.

– Нет. Небритый не пойду, неудобно.

– Черт с тобой! Брейся, но быстро.

Алик кинулся в ванную, а Лешка продолжал басить:

– Я после работы домой заглянул, а Верка говорит: «Алик не появлялся». Я уж думал, не приехал или случилось чего, побежал у Галки узнать, а ты, оказывается, дрыхнешь.

– Как Вера?

– В порядке. Сына воспитывает. Не высыпается совсем: Вовка орет днем и ночью.

– На кого похож?

– На меня! – гордо заявил Лешка.

– Такой же балбес? – рассмеялся Алик.

– Алька! Стукну! – Стул под другом обиженно заскрипел. – Между прочим, красивый парень у нас.

– Весь в тебя!

– Алька! Только выйди! А если серьезно, глаза мои, а нос Веркин. Ну, сам увидишь.

– А ты-то чем занимаешься, папаша?

– Работаю. Инженером. Еле устроился. Сам знаешь: везде сокращения, после института брать не хотят. Зарплата, конечно, маленькая, но сейчас не до выбора. В нашем городишке один комбинат. Устроился – и радуйся, будешь дергаться – другого возьмут, желающих много…

– А тетя Варя? Работает?

– Мать на пенсии, болеет часто.

– Значит, ты – единственный кормилец.

– Точно. Не знаю только, чем кормить. – Лешка тяжело вздохнул.

– Ладно, старик, прорвемся. Не унывай! Я готов! Пошли.

Алик надел белую рубашку и даже завязал галстук.

– Как я выгляжу?

– Неотразимый! – засмеялся Лешка. – Гляди, жену у меня не отбей!

– Постараюсь!

Лешка легко стукнул друга по затылку и весело улыбнулся.

Лешка жил совсем недалеко, в частном доме, в старом квартале.

– Алечка! Как я рада! Мы тебя так ждали! – Тетя Варя суетилась вокруг раздевавшегося гостя.

– Здравствуй, Алечка! – Вера держала на руках малыша.

– Видишь, какой у меня сын! – Лешка картинно повел рукой.

– Мальчики, мальчики! С мороза к ребенку нельзя. Согрейтесь сначала.

– Ну, на кого похож?

На кого похож? Да разве этот младенец чем-то отличается от других? Алик всегда считал, что все дети до года абсолютно одинаковы, только тщеславные родители ищут в их лицах свои черты. Но Лешка с Верой ждали его ответа, и Алик заключил:

– На тетю Варю!

– Я им каждый день об этом говорю! – Довольная тетя Варя сновала между комнатой и кухней. – Вот Алечка сразу разглядел.

– Конечно, на тетю Варю, – подтвердил Алик. – Только нос Веркин, а глаза Лешкины.

Лешка с Верой заулыбались. Ну все, кажется, всем угодил.

Вера унесла Вовку, а ребята с тетей Варей сели за стол. Алику было тепло и уютно. Этот дом он тоже знал до каждой скрипучей половицы. В школьные годы они с Лешкой частенько отсиживались здесь, сбегая с контрольной по математике. К Алику ходили редко: у него от контрольной не скроешься – Галка в детстве была ужасной ябедой. А здесь – тетя Варя на работе, и дом в полном распоряжении мальчишек.

– Ты-то как? – Этот вопрос вернул Алика из воспоминаний. – В общаге?

– В общаге, – кивнул Алик. – Только теперь в аспирантской. Немного почище, а так… Правда, комната отдельная.

– Уже хорошо. – Тетя Варя принесла старый знакомый самовар с поломанным краником. Краник, конечно, поломали когда-то Алик с Лешкой, и им за это здорово влетело. – Ты, Алечка, умница: в аспирантуру поступил, ученым будешь. Может, в Москве останешься, может, за границу куда поедешь. Жениться не надумал?

– Нет пока, тетя Варя.

– Ну, девушка-то есть?

– Нет. – Алик покраснел.

Почему ему никогда не хочется говорить о Даше? Симпатичная девчонка, добрая, приятно ей нравиться, и все.

Лешка заметил его неловкость и поспешил выручить:

– Это хорошо, что девчонки нет. Как девчонка появляется, так и жениться приходится. А с этим торопиться не стоит.

– Да, один вот уже поторопился. – Вера улыбалась в дверях.

– Я не нас имел в виду, – обиделся Лешка. – Я говорил о данном конкретном случае. Человек серьезно занят наукой, хочет сделать карьеру. Пусть делает, жениться всегда успеет. А ты сразу…

– Ладно-ладно. Принеси-ка чистую пеленку в данном конкретном случае.

Лешка послушно побежал в другую комнату.

– Они – молодцы, – шепнула Алику тетя Варя. – Сами с ребенком управляются, не ссорятся, радуюсь я за них.

– Молодцы, – согласился Алик. – Я им даже завидую.

– Слушай, Алька! – Лешка светился, словно принес Алику ошеломляющую весть. – Ты как раз вовремя! Послезавтра в школе вечер встречи выпускников. Пойдем?

– Чего я там забыл? – Алик усмехнулся. – В отличие от тебя мои воспоминания о школе не окрашены в радужные цвета.

– Да ладно тебе! Ну, поконфликтовал когда-то.

– Поконфликтовал – мягко сказано. Они мне вообще аттестат давать не хотели.

– Аттестат тебе не хотела давать только Танечка, – напомнил Лешка.

Алик передернулся, вспомнив свои отношения с молоденькой математичкой. И откуда она тогда взялась на его голову? Пришла в восьмом классе и взялась за всех, в особенности за Альку. В десятом они расстались во взаимной вражде, если не сказать, в ненависти друг к другу. Резко испортилось настроение, и Алик хмуро посмотрел на Лешку.

– Брось, Алька! Школа-то тут при чем? Кстати, Танечка там уже, по-моему, не работает.

– Выжили наконец?

– Наверное. – Лешка расхохотался. – Убежишь тут, если в каждом классе будет по два таких бандита, как мы с тобой.

– Не преувеличивай. – Алик улыбнулся. – Бандитом был только я, а ты как раз любил математику, просто со мной за компанию с уроков удирал.

– Математику – да, но не Танечку. Сам удивляюсь, как после наших прогулов в политех поступил.

– Ну, ты у нас всегда был голова! А на вечер я все-таки не пойду. Не хочется.

– Зря! Валентина Васильевна всегда о тебе спрашивает, радуется, что в аспирантуру поступил. Сделал бы ей сюрприз – ты ведь у нее в любимчиках был.

Алик часто с благодарностью вспоминал классную. Если бы не она, еще неизвестно, когда бы он получил аттестат. Это она, его любимая историчка, уговорила тогда Танечку поставить в аттестате тройки по геометрии и алгебре. Это она всегда считала его способным человеком. Это она всему городу расхваливала своего ученика, когда он поступил на истфак МГУ…

– Ты у нас теперь победитель, будущее исторической науки, чего тебе школы-то бояться? – Лешка хитро улыбнулся, почувствовав колебания друга.

– Я не боюсь! – рявкнул Алик. – Просто не хочу.

– Ну и дурак! С ребятами повидаемся. Влад-то теперь в нашей школе бедным детям физику преподает.

– Влад?! Физику?! Эта бестолочь?!

– А чего ты удивляешься? Папаша впихнул его в пединститут на физмат, потом всеми правдами и неправдами до диплома дотянул. Теперь на работу пристроил.

Отец Влада был большой шишкой в городе, и Алик усмехнулся:

– И правда! Чему удивляюсь? Странно, что Влад еще не начальник гороно.

– Погоди, станет. Папаша постарается. Ну, так ты пойдешь?

– Нет, Лешка, нет, не уговаривай. Неохота душу травить.

– Ну, как знаешь. А я уже Валентине Васильевне пообещал, что ты будешь…

– Черт возьми, Лешка! Ты всю жизнь меня подставляешь! Кто тебя за язык тянул?

– Ну, я же знал, что ты приезжаешь, а тут с ней в городе встретился, – оправдывался Лешка.

– Вот теперь ври ей что хочешь, – отрезал Алик. – Я на вечер не пойду.

Глава 3

На вечер Алик все-таки пошел.

Он молча шагал рядом с болтавшим без умолку Лешкой и сердился не то на себя, не то на друга. Скорее, все же на себя.

Хватит трусить! В конце концов, пять лет прошло. Ему уже двадцать два, а он, как пятнадцатилетний мальчишка, панически боится приближаться к строгому розовому зданию школы.

Зачем он пошел?

Затем, чтобы перебороть себя, избавиться от этого дурацкого комплекса. В самом деле, это даже смешно! Чего ему бояться? Что для него сейчас мнение бывших учителей? Наоборот, Лешка прав: Алик – победитель, он всем им доказал, что не бездарность, не двоечник, не дурак.

Доказал? А им так необходимы были эти доказательства! Кому все это нужно, кроме самого себя?

Тем более! Нужно только доказать самому себе!..

– Алька! Пятый раз тебя спрашиваю: ты при галстуке?

– А как же!

– Молодец! – Лешка удовлетворенно кивнул. – Ты должен произвести впечатление солидного ученого мужа из столицы.

– Заткнись!

Как ни старался, а сердце все-таки куда-то ухнуло, когда Лешка с нарочитой предупредительностью распахнул перед ним тяжелую школьную дверь.

– Алька! Данилин! Вот неожиданность! Молодец, что пришел! Как жизнь?

Шумный и все такой же бестолковый Влад встретился им прямо в вестибюле. Вежливо ответив на все его вопросы, Алик поинтересовался:

– Говорят, ты здесь физику преподаешь?

– Преподаю! Вот видишь, сегодня вместо того, чтобы веселиться со всеми, целый вечер буду дежурить со своими оболтусами.

– Давай-давай! Не скучай! Будь здоров! – Лешка решительно тащил Алика от одноклассника.

– Вы хоть потом спуститесь поболтать, – попросил вдогонку Влад.

– Посмотрим! – Лешка тянул Алика к лестнице. – Дежурь!

– Здравствуйте, молодые люди! – окликнул их кто-то, и Алик вздрогнул. Никому, кроме Танечки, этот голос принадлежать не мог.

Встретив растерянный взгляд Лешки, Алик понял, что не ошибся, и постарался обернуться как можно спокойнее.

– Здравствуйте, Татьяна Евгеньевна! – почти хором произнесли они с Лешкой.

Танечка ничуть не изменилась, но Алик отметил это не в качестве комплимента, а с какой-то злой досадой.

– А вы все еще работаете? – брякнул Лешка, и Алик сердито глянул в его сторону.

– А ты, Алексей, конечно, надеялся, что я уже ушла, – улыбнулась Танечка.

– Не… Я… Хорошо, что работаете. Все так же математику преподаете?

Тут уж Алик искренне расхохотался.

– Нет, переквалифицировалась на русский язык и литературу, – пошутила Танечка.

Лешка умолк, неловко улыбаясь, и Алику пришлось из вежливости продолжить разговор:

– Как нынешние ученики?

– Такие же, как вы. – Танечка вздохнула. – Учишь, учишь, а толку никакого.

– Не преувеличивайте. – Алик улыбнулся, с легкостью ощущая, что детский страх перед Танечкой прошел. Разговаривали они на равных, да и былая вражда, похоже, уже не стояла между ними. Конечно, чего им теперь делить!

– Я не преувеличиваю. Больше чем уверена, что ты ничего не помнишь из алгебры.

– Это вы зря! – обрадовался Алик. – Я, например, до сих пор помню, что такое тангенс. Тангенс – это косинус, деленный на синус.

– Наоборот, – рассмеялась Танечка. – Это синус, деленный на косинус.

– Ну вот! – ничуть не смутился Алик. – Опять перепутал!

– Не перепутал, Алик, а никогда не знал.

Танечка вдруг взяла его под руку и сказала:

– Пойдемте в зал, там, наверное, уже торжественное собрание идет…

– Ты же говорил, что она уже не работает, – сердито шепнул другу Алик, когда они пробрались в последний ряд актового зала.

– Я не знал… – буркнул Лешка.

– Опять врешь?

– Честное слово! Я точно от кого-то слышал, что она уходила из школы. Может, опять вернулась?

Алик фыркнул от смеха, вспомнив глупейшие Лешкины вопросы в разговоре с Танечкой.

– Что ты ей болтал? Ты хоть думай!

– Я же не ожидал, что она тут, – оправдывался Лешка.

– Тихо, ребята! Мешаете! – К ним обернулся старик географ, строго взглянул из-под очков и, похоже, не узнал.

– Пойдем отсюда, – решил Алик. – Погуляем по коридору, пока собрание кончится.

Ребята потихоньку выскользнули из зала.

– Черт знает что! – поморщился Лешка. – Вечер встречи – и такая скука. Если так будет до конца, то и не найдем никого из своих.

– После собрания обещают танцы, – успокоил его Алик. – Пойдем покурим.

Ребята свернули за угол и обалдели: навстречу им по широкому школьному коридору снова шла Танечка.

– Куда ты меня привел?! – застонал Алик. – Она просто преследует нас.

– Давай сбежим, – предложил Лешка.

– Прямо сейчас?

– Ну да! До лестницы несколько шагов, а там – бегом вниз.

– Не смеши! Нам же не десять лет.

– Тогда давай вернемся в зал.

– Она нас уже заметила, улыбается. Пошли.

Алик развеселился. Он чувствовал, что нисколько не боится Танечки, и Лешкины замешательство и растерянность смешили его. Представить только, если бы сейчас они, два здоровенных парня, кубарем скатились по лестнице, убегая от математички.

– Не захотели слушать директора? – поинтересовалась Танечка.

– Вы тоже не на собрании… – не очень вежливо буркнул Лешка.

Танечка обезоруживающе улыбнулась. Алик ответил ей веселой улыбкой, Лешка хмурился, уставившись в пол.

– Скучно?

Алик кивнул:

– Решили прогуляться.

– Я тоже не пошла: каждый год одно и то же, надоедает. Ладно, мальчики, в коридоре болтаться не очень удобно, пошли в мой класс. Посидим, поговорим, о себе расскажете.

Алик готов был согласиться, но Лешка его опередил:

– Мы лучше покурим… На улице.

– Ну, как хотите. Собрание закончится примерно через полчасика. Возвращайтесь, будет повеселей.

– Вернемся обязательно! – пообещал Алик.

Лешка уже ждал его на лестнице.

– Разворковалась, разулыбалась… – Лешка скривился. – Просто лучший друг.

– Тормози! – засмеялся Алик. – По-моему, ты на нее больше меня злишься.

– Честно говоря, я ее боюсь. Не прошло со школьных лет.

– Забудь. Ну, не сошлись когда-то характерами. Ты же сам меня уговаривал. Столько лет прошло. Мы с тобой взрослые люди. Ты к тому же отец семейства. Скоро Вовку в школу отправлять, а ты математичку боишься.

– Вовке, слава Богу, еще семь лет гулять можно. – Лешка заулыбался. – А ты, я гляжу, с ней ничего, болтаешь.

– Ну, молчать-то невежливо. Тем более что она сама объявила перемирие. Ее никто не заставлял к нам подходить. Она на меня зла не держит, почему я должен ей хамить? В конце концов, мы с тобой были не подарочек. Только вспомни, какие штуки ей устраивали!

Алик, а за ним и Лешка расхохотались, наперебой вспоминая свои выходки, порчу дневников и журналов, взрывы, поджоги и хулиганство…

– Странно, что она с нами вообще разговаривает, – сделал вывод Лешка. – Я бы таких ученичков десятой дорогой обходил!

– Смелая дама наша Танечка, как оказалось! Кстати, я раньше не замечал, что она так часто улыбается.

– Не замечал, потому что с нами ей было не до улыбок.

– Наверное.

Курить на улицу друзья не пошли, так и проболтав все полчаса на лестничной площадке между этажами, рискуя снова оказаться в обществе Танечки.

Глава 4

– Алешенька, ты просто умница! – Валентина Васильевна сияла как начищенный пятак. – И сам пришел, и Данилина наконец-то приволок, думаю, силой.

– Почти! – согласился Алик. – Правда вас, Валентина Васильевна, я всегда рад видеть.

– Поэтому пять лет не появлялся, – добавила классная.

– Не потому. По другим причинам.

– Другие причины давно остались в прошлом, Алечка. Разве нет? Татьяна Евгеньевна вовсе не держит на тебя зла.

– Это мы уже выяснили, – согласился с ней Алик. – Но сюда я сегодня пришел только из-за вас.

Он говорил чистую правду, и Валентина Васильевна, хотя и не очень поверила, была польщена.

– Что нового в науке, коллега?

– В истории? – засмеялся Алик. – Вы же сами нас учили: история – самая консервативная из наук. Сталинский бум отгремел, все упорядочилось, и больших новостей пока нет. Тем более что я занимаюсь девятнадцатым веком, декабристами.

– Декабристами? Алик, милый, это же так интересно!

– Напротив, многие считают, что как раз это теперь неинтересно. Движению дают негативную оценку. Мне это не нравится, хочу вернуть общество к истинному восприятию декабризма.

– Я, конечно, согласна с тобой, Алик, но надеюсь, что ты твердо стоишь на демократической позиции. – Валентина Васильевна строго посмотрела на Алика.

Алик улыбнулся: лет пять – семь назад историчка с такой же строгостью во взгляде поинтересовалась бы твердостью его коммунистической позиции. Это не было двуличием и лицемерием. Валентина Васильевна была из тех доверчивых людей, которые, убедившись в правильности какого-нибудь нового постулата, тут же встают на его защиту и не сомневаются до появления следующего.

Лешка откровенно скучал и переминался с ноги на ногу.

– Ой, ребята! – спохватилась Валентина Васильевна. – Давайте лучше так: сейчас вы идите, веселитесь, встречайтесь, а послезавтра… Да! Послезавтра в моем девятом «Б» классный час. Я вас жду.

– Зачем? – удивились друзья.

– Сами понимаете, девятый класс – ребятам пора определяться с профессией. Будет просто прекрасно, если вы, мои бывшие ученики, расскажете им о своих профессиях, о своей учебе.

Алик растерянно смотрел на Лешку.

– Ну, Алику есть о чем рассказать: Москва, университет, аспирантура, девятнадцатый век. – Лешка улыбнулся. – А я-то при чем? Разве они не знают о местном политехе?

– Алеша! Не преуменьшай! Инженер – прекрасная профессия. – Валентина Васильевна втолковывала все это Лешке, как первокласснику, и он послушно кивал.

– Вообще-то мы этого не планировали, – попробовал выкрутиться Алик. – Может, в другой раз?

– Никаких разговоров! – категорически заявила классная. – Послезавтра, вторая смена, пятый урок. Быть обязательно!

– Я на работе… – несмело вставил Лешка.

– Я же говорю: вторая смена, пятый урок. То есть в шесть десять. Успеешь.

– Хорошо, – согласился Лешка.

– А теперь идите и отдыхайте!

– Вечер сюрпризов! – вздохнул Лешка, когда они расстались с Валентиной Васильевной. – Слушай, Алька, честное слово, я не знал, что все так получится! Знал бы, и тебя бы не повел, и сам бы не пошел!

– Да ладно тебе! – Алик беспечно махнул рукой. У него было хорошее настроение, которое не могла сбить Валентина Васильевна с ее классным часом. – Придем, не развалимся! Чудак! Ей же приятно, мы же ее ученики, похвастается перед своим девятым «Б».

Лешка удрученно кивнул.

В зале уже вовсю шло веселье. Веселились в основном прошлогодние выпускники, их было много. Алик с Лешкой так никого из одноклассников и не выискали. Кроме них и несчастного Влада, дежурившего внизу, не было знакомых даже из параллельных классов. Лешка со скучающим видом оглядывал зал и каждые пять минут порывался уйти. Алик удерживал его, но уже и сам начал подумывать об уходе.

– Молодые люди, вальс! – Старичок географ стоял перед ними и хитро улыбался. Поняв, что молодые люди не отреагировали должным образом на его намек, он разъяснил: – Пригласите учителей. Им будет очень приятно.

Лешка попробовал отвернуться, но Алик ткнул его в бок и прошептал:

– Давай!

– Я не собираюсь весь вечер развлекать учителей, – прошипел в ответ Лешка.

Старичок географ нахмурился и отошел.

– Зачем же весь вечер? Давай пригласим, потанцуем и уйдем. И красиво, и людям приятно.

– Джентльмен выискался!

– Ну, Валентину-то пригласи!

Лешка вздохнул и направился к классной. Валентина Васильевна с радостью согласилась, и Лешка повел ее к танцующим, а Алик быстро соображал, кого пригласить. Из учителей в зале были только химичка, Танечка и какая-то незнакомая. Незнакомую приглашать неинтересно, Танечку – глупо, оставалась химичка. Алик подошел, вежливо поклонился, но химичка весело возвестила:

– Я не танцую. Пригласите-ка Татьяну Евгеньевну.

Танечка слышала ее слова, и Алик не мог сделать вид, что не понял химичку. Он кивнул Танечке:

– Татьяна Евгеньевна! Разрешите вас пригласить.

Сказано это было, пожалуй, слишком натянуто, напряженно, без тени улыбки и без особой охоты, но Танечка только насмешливо улыбнулась и подала руку. Он осторожно обнял ее за талию, и на мгновение ее пышные волосы коснулись его лица, обдав сладковатым запахом роз. Он отстранился и подумал: сколько ей лет? Тридцать? Тридцать пять? Странно, раньше она казалась ему гораздо старше.

– Говорят, ты делаешь успехи, Алик? – Она смотрела на него снизу вверх и казалась совсем маленькой. Он тупо молчал, пропустив ее вопрос. – Ты поступил в аспирантуру?

– Ага… – спохватился он. – Занимаюсь историей девятнадцатого века.

Ее вежливый вопрос и свой вежливый ответ вызвали раздраженное озлобление. Зачем она спрашивает, делает вид, что ее это интересует? Лучше танцевать молча. Но тут же сам задал следующий вопрос:

– А вы?.. В первую смену работаете?

– Нет. В основном во вторую. В первую у меня только несколько часов.

– Тяжело, наверное, во вторую?

– Привыкла. Года три назад нас все успокаивали: будет новая пристройка, вторую смену отменим.

– И что?

– Ничего, – рассмеялась Танечка. – Пристройка есть, а как работали в две смены, так и работаем.

– Почему?

– Соседнюю школу разгрузили, часть классов в нашу перевели. Учеников больше стало…

Танечка то и дело поднимала к нему лицо, Алик чувствовал ее слегка насмешливый взгляд, но старался не смотреть ей в глаза. Он напряженно ждал, когда закончится танец. Музыка стихла, и она сняла руки с его плеч.

– Ну, мы пойдем, – глуповато улыбнулся Алик. – Домой пора.

Ни к селу ни к городу!

– Всего хорошего, Алик!

Заладила – Алик, Алик! Детский сад какой-то!

– До свидания! – сухо произнес он и откланялся.

– Ну, ты даешь! – Алик и не заметил, когда его догнал Лешка. – Ты зачем Танечку-то пригласил? Спятил, что ли?

– Больше не было никого, – буркнул тот в ответ.

– Не ври! Химичка была!

– Она отказалась. А я дурак, вот и все!

– Ну, это понятно! – Лешка помолчал. – Она тебе что-нибудь сказала? О чем вы говорили?

– Ни о чем. Молчали. О чем мне с ней говорить?

– А настроение почему испортилось?

– С чего ты взял? – поморщился Алик. Ему надоели Лешкины расспросы.

– Ну, я же вижу. Как потанцевал с ней, так и… Все-таки она тебе что-нибудь сказала.

– Отстань! Ничего она не говорила. У меня прекрасное настроение. Просто отличное. Я устал.

Ребята шагали домой и молчали. На улице было темно и холодно. Лешка сунул руки в карманы куртки и уткнулся в шарф, а Алик никак не мог отделаться от преследующего запаха роз.

Не стоило идти на этот вечер! Убедился, что учительница простила? «Спасибо, Алик! Всего хорошего, Алик!» Тьфу!

– До завтра! – Лешка свернул в свой переулок.

– Пока!

Алик дошел до своего подъезда, глянул на окна: мама что-то стряпает на кухне, отец, наверное, смотрит телевизор, Галка навряд ли дома. Девять часов, детское время, как выражается сестренка.

Алик закурил сигарету и улыбнулся.

Вечер не удался, и черт с ним! В конце концов, ничего хорошего он и не ожидал. Сходил и забыл, раз и навсегда!

Глава 5

Татьяна быстрым шагом шла домой. Торопилась из-за колючего мороза, а не из-за того, что дома кто-то ждал. Муж на работе, Женька сегодня ночует у бабушки.

Школьный вечер еще в самом разгаре, но продолжать скучать неинтересно. Вечер, как всегда, оказался тягомотным. Не только учителям, самим выпускникам было скучно. Многие уже ушли. И Данилин ушел.

Татьяна усмехнулась. Алик Данилин и Алеша Кременецкий издавна были ее заклятыми врагами. Так считали не только коллеги-учителя, так считала она сама. Эти два шалопая попортили ей немало нервов. А на Данилина она так разозлилась, что чуть было не поставила в аттестате двойку.

На вечера выпускников она ходила каждый год. Почему-то часто вечер приходился на ее дежурство. А иногда, как сегодня, она шла на вечер просто чтобы развеяться. И ни разу на этих вечерах она не видела Данилина. Кременецкий мелькал пару раз, но к ней не подходил, и она не чувствовала себя обиженной на это. Встречаться с хулиганьем желания не было.

И вдруг сегодня объявился Данилин. Она узнала его сразу, хотя он здорово изменился, повзрослел. Она всегда догадывалась, что первая скрипка в хулиганском дуэте был он, а не Кременецкий, и не любила его больше, но сегодня ей почему-то стало интересно: он по-прежнему ненавидит ее? Или боится?

Любопытство взяло верх, и она в вестибюле подошла к ребятам. Испугался и оторопел Кременецкий, а Данилин благожелательно улыбался и вел вежливую беседу.

Ну что ж! Кто старое помянет… Татьяна была не против восстановить мир и постаралась быть поласковее с бывшими самыми нелюбимыми учениками.

Впрочем, Кременецкий особенно на контакт не шел, бычился, молчал или говорил какие-то глупости, зато Данилин проявил себя с неожиданно приятной стороны, даже пригласил ее на танец. Это, конечно, был его вынужденный шаг, но тем не менее. Правда, сразу после танца Данилин замкнулся и заговорил как-то неприязненно. Может, она чем-то обидела его?

Ну и пусть! Какая разница, даже если он обиделся? Встретились и расстались. У него своя жизнь, обиду как-нибудь переживет. Тем более что она не понимала, на что он обиделся. Да и обиделся ли?

Татьяна остановилась, подняла воротник пальто и зашагала еще быстрее. Интересно, сколько сейчас градусов? Не меньше двадцати, наверное. А до дома еще шагать и шагать. Лучше пойти по дворам, хоть там и темно, зато короче. Иначе она совсем замерзнет.

Татьяна решительно свернула в темный двор и пошла вдоль пятиэтажки. Кто это?

Татьяна не увидела, а скорее почувствовала, что кто-то отделился от крайнего подъезда и пошел за ней.

На улице ни души. Только без паники! Ну, идет какой-то человек по своим делам…

А зачем он ускоряет шаг, почти бежит? Что делать если он ее остановит?..

Татьяна пошла скорее.

Спокойно! Главное, не подавать виду, что боишься. Говорят, преступники чувствуют свою жертву и нападают только на тех, кто боится… Господи! Что за глупые мысли!

А человек сзади все-таки бежит и догоняет ее…

– Татьяна Евгеньевна!

Она резко оборачивается, еще не успев понять, что по имени может окликнуть только знакомый.

– Татьяна Евгеньевна! – Алик запыхался. – Едва догнал! Против ветра идти тяжело…

– Алик?! Что ты здесь делаешь?

– Живу… Я у подъезда курил. Гляжу, вы идете. Правда, засомневался – вы, не вы? Сразу не окликнул, боялся ошибиться, решил догнать.

– Зачем?

– Просто так. Темно уже…

Повисло неловкое молчание. Татьяна все еще не могла отойти от пережитого страха.

– Я вас провожу, – снова заговорил Алик. – Где вы живете?

– В седьмом микрорайоне.

– Далеко! А почему вы пешком пошли?

– Автобусы плохо ходят в это время. – Татьяна улыбнулась, приходя наконец в себя. – На остановке околеть можно, пока дождешься… Ты иди домой.

– Нет. – Алик решительно взял у нее из рук тяжелый пакет со школьными тетрадками. – Так далеко одной ходить вечерами опасно.

– Я не боюсь.

– А почему же от меня бежали?

Татьяна смутилась, почувствовав, что он насмешливо улыбается.

– Я думал, вы поближе к школе живете, – перевел разговор Алик, заметив ее смущение. – Обычно учителя живут недалеко.

Татьяна кивнула:

– Раньше мы жили недалеко. В однокомнатной. А года три назад получили двухкомнатную в седьмом.

– А почему в другую школу не ушли? Далеко же ездить.

– Уходила. – Татьяна вздохнула. – Год работала в другой школе, потом опять вернулась.

Значит, все-таки уходила. Лешка не соврал.

– Не сошлись характерами с учениками? – полюбопытствовал Алик.

– С коллегами, – поправила Татьяна. – Коллектив попался неважный. А с учениками… – Она хитро прищурилась: – После тебя и Кременецкого никакие ученики не страшны.

Алик рассмеялся:

– Вы уж нас извините за все!

– Извиняю.

– Сейчас-то я понимаю, что вел себя по-свински, а тогда… – Алик замолчал, не находя слов, боясь показаться слишком резким.

– Тогда мы друг друга ненавидели, – закончила за него Татьяна.

– Я рад, что сегодня пришел на вечер, – сказал он. – Будто камень с души упал.

– Я понимаю.

– А что, вечер уже закончился?

– Нет. Я ушла пораньше.

– Скучно?

– Скучно. Да и дел дома много.

– Семья?

Татьяна кивнула.

– Лешка говорил, что у вас дочка…

– Да.

– Маленькая?

– Двенадцать лет.

– Ну-у… Большая…

– Да. – Татьяна рассмеялась. – Дочь большая, значит, я старая.

– Я не про то… – Алик даже немного обиделся. – Какая же вы старая? Наоборот, раньше старше казались.

– Спасибо за комплимент!

– Это не комплимент. – Алик запутался и не знал, как закончить этот щекотливый разговор. – Просто детское восприятие… Вы не обижайтесь.

– Да я понимаю. И не обижаюсь. Спасибо, Алик, что проводил… Я уже пришла.

– Ну, до свидания. – Алик протянул Танечке пакет. – Тетради?

– Да. Контрольные. Нужно проверить до понедельника.

– В выходной? – удивился Алик.

– В выходной. Вечерами просто сил нет, – объяснила она.

– Ну ладно, я пошел. – Алик потоптался на месте. – Может, еще встретимся. В понедельник Валентина Васильевна устраивает классный час, нас с Лешкой пригласила.

– Ну что ж, заходи, буду рада. – Танечка на прощание улыбнулась.

Алик повернулся, зажмурился от порыва ветра, втянул голову в плечи и отправился домой, переваривая все случившееся за короткий вечер.

Почему он ее остановил? Зачем?

Потому что просто стало жалко одинокую женскую фигурку с поднятым воротником пальто? Или чтобы еще раз поговорить с ней?

Поговорить? Что за глупости! Конечно, он не жаждал разговора! Просто пожалел… Просто догнал…

Черт! Видел бы все это Лешка!

Глава 6

Воскресенье прошло в сплошных разговорах с Галкой, с родителями, с Лешкой. К вечеру Алику уже казалось, что он болтает целую вечность. Голова разламывалась, кружилась и, главное, пустела с каждой новой минутой.

Переизбыток общения, пожалуй, хуже, чем недостаток. Эта мысль немного удивила: у него еще были силы формулировать какие-то выводы.

Но общение и не собиралось заканчиваться: вечером Алик и Галка, как самые послушные дети, должны были сопровождать родителей на серебряную свадьбу их приятелей.

Свадьба проходила в солидном двухэтажном доме с огромными комнатами, но народу было так много, что даже эти огромные комнаты казались тесными. В двух смежных комнатах и холле был накрыт длиннющий стол, в других комнатах курили, танцевали, разговаривали. Скучища была страшная. Не для «молодоженов» и их друзей, а для Алика и Галки. Алик время от времени со смехом ловил взгляд Галки, и она корчила гримасы, ясно выражающие ее недовольство этим мероприятием.

Потом официальная часть приема с застольем закончилась, и Галка довольно быстро нашла себе партнеров для танцев, а Алик так и продолжал сидеть за столом и скучать. Папа с мамой тоже куда-то ушли, и у него была единственная мечта: увидеть их и поставить в известность, что он уходит домой. Он был вполне уверен, что его миссия давно завершилась.

Он увидел Танечку сразу, как только она вошла в комнату и направилась к виновникам торжества. Алик усмехнулся: нынешний приезд превращался в сплошное столкновение с Танечкой. Она его не заметила, и подходить к ней казалось ненужным и неловким. Алик снова с тоской воззрился на тарелку салата, с начала вечера маячившую перед его носом.

– О! Алик! Добрый вечер! – Танечка присела напротив. – Не ожидала встретить тебя здесь.

Алик оторвал взгляд от салата и кисло пробормотал:

– Оказывается, у нас есть общие знакомые.

– В нашем городишке это не мудрено, – улыбнулась Танечка, и Алик снова почувствовал преследовавший его аромат роз. – Вообще-то хозяин – давний знакомый моего мужа. Просто неудобно было не поздравить. Я заскочила только на минуточку.

– А я с сестрой сопровождаю родителей, – счел нужным пояснить в ответ Алик.

Давний знакомый ее мужа, а неудобно не поздравить ей. Это несколько странно. Почему не поздравил муж? Но спрашивать все это у нее Алик не стал. Они еще минут пять поговорили ни о чем, Алик уже к концу вечера не мог вспомнить тему их разговора, и Танечка сказала:

– Ну, мне, наверное, пора. Правила приличия соблюдены, за столом посидела, пойду попрощаюсь с хозяевами.

Она легко поднялась и неторопливо пошла в смежную комнату, к другому концу стола. Интересно, в неофициальной, нешкольной обстановке она выглядит совсем иначе, как-то проще. Между прочим, нужно бы ее проводить. Это почему-то обрадовало его, но он тут же объяснил все с рациональной точки зрения. Это, как она выразилась, правила приличия. Да-да, правила приличия, потому что больше знакомых на этом шумном вечере у нее, кажется, не было. Ну, а то, что он на полчаса исчезнет, никто и не заметит. Алик встал, нашел на вешалке свою куртку, вышел на прохладную и пустую веранду и закурил, ожидая ее появления.

Долго ждать не пришлось. Она появилась почти в ту же минуту, но не одна.

– Танюша! Я вас провожу! – Элегантный пожилой мужчина в небольшом подпитии следовал за ней.

Она попробовала отказаться, но мужчина был настроен решительно и уже подавал ей пальто. Алик почувствовал досаду: его опередили. И ладно, будь это хозяин, можно было бы выйти из своего угла и взять на себя обязанности провожающего, галантно разрешив ему вернуться к остальным гостям, но мужчина в подпитии был такой же гость, как и Алик, поэтому появляться с тем же предложением было глупо. Танечка и ее провожающий вскоре вышли на улицу, так и не заметив молчавшего в полутьме Алика.

Алик снял куртку и вернулся к столу. Досада не проходила и чуть-чуть удивляла его. Он опять, по старой привычке, попытался все себе объяснить: ничего удивительного, Танечка немного развлекла его на этом скучном сборище, неожиданно появилась и так же неожиданно собралась уходить, и он от скуки решил на полчаса дольше побыть в ее обществе. Его планы сорвали, он вынужден снова скучать, отсюда и досада. Алик наконец-то увидел Галку, раздраженно попросил ее передать родителям, что он ушел, и, не сочтя нужным попрощаться с хозяевами, поплелся домой.


В понедельник он проснулся очень поздно. Дома никого не было, все разбежались по своим делам, и Алик блаженно улыбнулся. Он наслаждался тишиной и равномерным тиканьем старых стенных часов. Вставать не хотелось. Он снова закрыл глаза. Перед тем как проснуться, ему снился какой-то красивый, легкий и приятный сон, и теперь Алик пытался вернуть это невесомое состояние. Что же ему снилось? Вот так всегда и бывает! Какой-нибудь кошмар запоминается на всю жизнь, а приятные сны мгновенно улетучиваются, не оставляя даже маленькой зацепки в памяти.

Ладно! Хороший сон, пожалуй, не вернешь. Пора вставать, тем более что сегодня и наяву он ждал чего-то необычного и сам не понимал чего.

Может быть, необычным будет классный час с его участием?

Алик чуть не расхохотался. Нет, не то. Классный час – обязаловка, дело скучное и неинтересное.

Алик продвигался на ощупь, вспоминая, что еще сегодня предстоит. Но кроме похода в школу, у него не было никаких планов…

«Заходи. Буду рада». И симпатичная улыбка Танечки.

Нужно будет зайти.

Зачем?

Просто так. Из вежливости. Она будет ждать.

Будет ждать? Что за глупости? Да никто и не собирается к ней заходить.

Ну и отлично!

Алик сердито встал. От утреннего ощущения близкого счастья не осталось и следа.

Может, и вовсе не пойти сегодня никуда? Сказать Лешке, что заболел? Пусть он сходит на классный час один.

Это уже хамство! Валентина Васильевна обидится. Да и Танечка…

Что Танечка? Опять Танечка? При чем здесь Танечка?

Алик вспомнил, что вчера утром в разговоре с Лешкой он не раз хотел рассказать о том, что провожал Танечку. Хотел, но так и не рассказал. Или все-таки не хотел и потому промолчал? Какие-то глупые тайны! Он доверял Лешке во всем.

Да, во всем, но о Танечке с того самого школьного вечера выпускников он с Лешкой говорить не мог.

Мысли крутились бесконечной каруселью. И в них не было ни капли привычной рациональности. Алик сердито попробовал остановить эту карусель, но ничего не вышло. Мысли нахально не хотели становиться рациональными. Это неподчинение смутило и испугало Алика настолько, что он отступил и пустил все на самотек. Часов в пять терпению Алика наступил конец.

Когда он пришел в школу, уже начался четвертый урок. Коридоры были пусты, и его это вполне устраивало. Сейчас совсем ни к чему было бы столкнуться с Валентиной Васильевной или с Владом.

Он шел к Танечке и не хотел, чтобы кто-то задавал лишние вопросы. Кабинет математики он нашел без труда и усмехнулся: еще бы не найти поле боя, на котором они с Лешкой сражались до последнего.

– Алик?! – Танечка была явно удивлена.

«Вот так дурень! Убедился, что никто тебя не ждал?»

– Извините, Татьяна Евгеньевна! Я перепутал время и пришел к Валентине Васильевне раньше. Я бы у нее посидел, но она с ребятами на экскурсии в музее…

Алик врал вдохновенно, со стороны восхищаясь своей складной речью. Не разучился еще врать Танечке.

– Разрешите, я у вас на уроке побуду?

– Да, конечно, заходи. – Танечка обернулась к классу. – Это мой «любимый» ученик – Александр Данилин, аспирант МГУ.

Пятиклассники уважительно загудели, с любопытством поглядывая на Алика.

Как она сказала? «Любимый» ученик? Не преминула уколоть!

Впрочем, Алик не злился. То, что «любимый» было сказано в кавычках, знали только они вдвоем, и это даже создавало непрочную связь между ними.

Алик устроился на задней парте и наблюдал, как Танечка негромко и очень спокойно объясняет новую тему пятиклассникам. Странно! Ему всегда казалось, что Танечка на уроках кричит и создает напряженную атмосферу. Это только казалось, или просто прошли годы, и Танечка изменилась в лучшую сторону? Второе маловероятно. Говорят, что учителя с годами становятся агрессивнее и злее. Кто говорит?

Какая разница, когда он своими глазами видит обратное.

– Ну, а теперь пишем самостоятельную. – Танечка положила мел и открыла створки школьной доски, за которыми прятались два варианта заданий.

Пятиклассники испуганно зашумели.

– Самостоятельная легкая, – успокоила их Танечка. – Всего два задания. До конца урока времени много, все успеете сделать.

Ребята стихли, уткнувшись в тетради, и Алик вдруг почувствовал себя бесконечно счастливым, просто избранником судьбы – впервые в этом классе самостоятельная работа касалась не его. Алик сам улыбнулся этому детскому счастью и взглянул на Танечку. Танечка тоже улыбалась, весело и немножко насмешливо. Кажется, она разгадала его мысли. Алик отвел взгляд и попытался напустить на себя скучающий вид.

Урок закончился, Алик попрощался с Танечкой и вышел в коридор. Беготня школьной перемены оглушила его: отвык.

– Алька! Где ты бродишь? – Навстречу чуть медвежьей походкой шел Лешка. – Я за тобой зашел, как договорились.

– Извини, у меня были кое-какие дела поблизости. Так я уж решил домой не заходить, пришел сюда пораньше. Просто забыл вчера тебя предупредить.

Алик уже второй раз за последние сорок пять минут бессовестно врал. И врал на этот раз не Танечке, а своему лучшему другу.

– Может, ты уже и классный час успел провести? – засмеялся Лешка, приняв его объяснение за чистую монету.

Алику стало стыдно, и он честно признался:

– Я еще не видел Валентину Васильевну.

– Где же ты был? По коридорам шатался?

– Нет… Сидел на уроке у Танечки.

– Где? – удивленно вытаращился Лешка.

– На уроке у Танечки, – спокойно повторил Алик.

– Больше негде было? – справедливо поинтересовался Лешка. – Лучше бы у Влада в кабинете посидел.

– На кой черт мне нужен Влад? – поморщился Алик.

– Я что-то не пойму… – Лешка насупился. – Ты что, простил Танечку?

– Почему бы и нет? – Алик небрежно пожал плечами.

– Ты?!

– Ладно, Лех, кончай! – Алик миролюбиво стукнул друга по плечу. – Надо же мне было где-то присесть, в конце концов. Я поднимался к Валентине Васильевне, а тут Танечка навстречу. «Данилин! Какими судьбами? Пойдем в мой класс». Короче, неудобно было отказаться.

Лешка что-то буркнул в ответ, но, похоже, успокоился.

– Ну что? Идем к Валентине?

– Лучше бы ты все-таки к Владу… Эта Танечка тебя просто преследует…

Глава 7

Классный час прошел на удивление легко. Лешка сказал всего пару слов, а остальное время вместе с девятым «Б» слушал Алика. Алик же говорил без умолку. Говорил, и сам удивлялся своему воодушевлению и красноречию. Откуда что взялось? Он и не подозревал, что так связно и красиво может рассказать об университете, об истории и просто о жизни в Москве.

Довольная Валентина Васильевна часто кивала и гордо обводила глазами класс: вот, мол, каких учеников выпускаем! Пройдет лет пять, и вы так же будете рассказывать о своих успехах.

– Мальчики! Спасибо огромное! – Валентина Васильевна семенила рядом с ребятами по коридору, и Алик с Лешкой старались шагать не так широко, чтобы она не отставала. – Алечка! Это было просто великолепно! – Возле учительской Валентина Васильевна остановилась и извинилась: – У меня шестой урок, поэтому я с вами расстаюсь. Алечка, когда ты уезжаешь?

– Где-нибудь через недельку, Валентина Васильевна.

– Алеша! Я надеюсь, ты еще хоть раз затащишь Данилина в школу.

Лешка неуверенно пожал плечами.

– Алеша! – Валентина Васильевна укоризненно взирала на Лешку из-под очков. – Ты просто обязан привести Алика! Я еще не поговорила с ним о науке.

Лешка что-то промямлил, а Алик весело рассмеялся и пообещал:

– Я обязательно зайду, Валентина Васильевна! И меня не нужно приводить. Я сам.

– Опять врешь, Данилин! Появишься через шесть лет? – В голосе классной звучали грустные нотки.

Алик готов был клятвенно уверять Валентину Васильевну, но в это время из учительской вышли Танечка и химичка, и разговор прервался сам собой.

– Как прошел классный час? – поинтересовалась Танечка.

– Отлично! Мальчики меня просто выручили! Танюша, у вас ведь восьмой класс? Я вам очень рекомендую провести с ними подобное мероприятие. Надеюсь, мальчиков это не затруднит.

– Ну что ж! – Танечка улыбнулась. – Вы меня избавите от головной боли придумывать очередную тему для разговора с моими головорезами! Добро пожаловать в четверг на пятый урок.

– Простите, Татьяна Евгеньевна, я не смогу, – решительно возразил Лешка. – У меня в четверг совещание, задержат допоздна.

– Понятно. У Данилина, конечно, будут свои причины. – Глаза Танечки смеялись, всматриваясь в лицо Алика.

– Нет. Я приду, – усмехнувшись, ответил он.

– Прекрасно! Жду. Простите, у меня урок.

По коридору настойчивой, оглушительной трелью разливался звонок.

– Ну, всего хорошего, мальчики. – Валентина Васильевна глянула на часы. – Я все-таки надеюсь еще встретиться с тобой, Алик.

– Я же обещал! Непременно появлюсь. До свидания!

Алик был в отличном настроении, но, чтобы не вызывать лишних подозрений, хмуро осведомился у Лешки:

– Ну что, отделался от Танечки?

– А ты сам дурак, что согласился, – ответил Лешка. – Не мог придумать какую-нибудь причину.

– Единоличник! – возмутился Алик. – «Мне на совещание! Задержат допоздна!» Нет чтобы что-нибудь общее сказать! Сам выкрутился, а меня подставил! Друг называется!

– Больше ничего в голову не пришло, – оправдывался Лешка. – Это Валентина во всем виновата! Поставила нас в тупик! Не могла спросить сначала, хотим ли мы еще вести эти классные часы! Да было бы у кого, а то у Танечки!

Но Алик был доволен. Доволен именно тем обстоятельством, что пригласила его Танечка, а не химичка, и потому совсем не держал зла ни на классную, ни на Лешку.

– Ладно! – отмахнулся он. – Проведу еще один классный час, мои лекции об университете становятся популярными!

Алик на пять минут заглянул к Лешке, выпил стаканчик чая и отправился домой.

Половина восьмого. Вот-вот закончится шестой урок…

Ну и что?

На улице совсем темно…

Ну и что?

А вдруг Танечка снова пойдет домой пешком?..

Ну и что?

Ну и что, ну и что! Ничего! Ничего не случится, если он еще раз проводит ее до дома.

Ничего не случится, если она дойдет до дома сама.

Неужели трудно постоять у подъезда и подождать?

Пока Алик спорил сам с собой, время шло. Он стоял у подъезда и курил, с надеждой вглядываясь в каждую проходившую женскую фигурку.

Восемь…

Восемь пятнадцать…

Половина девятого…

Алик курил сигарету за сигаретой, вежливо раскланиваясь с соседями, спешившими домой. Танечки не было, и ждать дольше не имело смысла. Наверное, сегодня она поехала на автобусе. Не захотела мерзнуть. Или не захотела еще раз встречаться с Аликом.

Глупости! Откуда ей знать, что он битый час торчит у подъезда?

Алик вытащил последнюю сигарету и сердито смял пустую пачку. Все! Пора домой! Нечего весь вечер болтаться на морозе!

Только теперь он заметил, что продрог до костей и уже давно приплясывает от холода на месте. Докурив, Алик шагнул в подъезд и решительно хлопнул дверью.

– Где шляемся, братишка? – Галка, как ни странно, была дома.

– Зашел к Лешке, – нехотя буркнул Алик в ответ.

– Ну как? Классный час провел? – Галка насмешливо следила за тем, как он снимал куртку и ботинки.

– Провел. С огромным успехом.

– Ну?!

– Попросили даже выступить «на бис», – сообщил Алик.

– Как это? – не поняла Галка. – Два раза рассказывал?

– Нет. В другой класс пригласили. В четверг.

– И ты пойдешь?

– Придется. – Алик нарочито удрученно вздохнул.

Но если Лешку таким притворным вздохом обмануть было несложно, то Галка тут же раскусила его обман:

– Что, приятно?

– А ты как думаешь? – вмешалась в разговор мама. – Разве не приятно, когда тебя приглашают? Значит, выступил очень хорошо.

– Алька! Ты в своем университете стал законченным ботаником! – вздохнула Галка. – С каких это пор тебе нравится бегать в школу?

– С недавних, – отрезал Алик.

– Тут что-то не то! – Галка хитро прищурилась. – То шесть лет мимо школы ходить не хотел, дальние дороги выбирал, а то зачастил туда чуть ли не каждый день. Странно, странно, очень странно!

– Ты оставишь брата в покое, балаболка? – Мама не дала ей развить своих мыслей. – Алечка! Ужин готов. Мой руки.

– Алечка-Алечка! – передразнила ее Галка и нырнула в свою комнату.

– Я смотрю, ты тоже превращаешься в ботаника! – крикнул ей вдогонку Алик. – Половина девятого, а ты дома. У тебя завтра контрольная, деточка? Или все женихи разбежались?

– Заткнись! – обиженно рявкнула Галка.

– Алечка! Я тебя прошу, не дразни ее! – быстро зашептала мама.

– А что случилось? – Алик даже растерялся от Галкиной реакции.

Мама усадила его ужинать и тихонько, чтобы не услышала Галка, сказала:

– Она со своим Геннадием поссорилась. Разругались по телефону. Она рыдала весь вечер, еле успокоилась. Ты уж не дразни ее, Алик. Переживает девчонка. Ты мне обещаешь?

– Мамуля, я сегодня уже устал давать обещания, – улыбнулся Алик. – Не волнуйся, я не буду к ней приставать. И вообще, я устал, лягу спать пораньше. Спасибо за ужин, мам, очень вкусно!

Глава 8

Татьяна нажала кнопку звонка.

– Кто там? – послышался из-за двери испуганный голос дочери.

– Женька! Это я! Открывай!

– Ма-а-ам! Почему так долго?

– Я же тебя предупреждала – заседание педсовета.

– Когда темнеет, дома страшно, – пожаловалась Женька.

– Что же страшного? – Татьяна улыбнулась и провела рукой по льняным волосам дочки.

– Темно.

– Включи свет, телевизор.

– Включила, – вздохнула Женька. – А все равно одной страшно.

– Ладно, в следующий раз отправлю тебя к бабушке. Я же не знала, что нас так задержат…

Татьяна действительно не ожидала, что совместное заседание педсовета с родительским комитетом продлится больше двух часов.

– Ты на автобусе или опять пешком? – поинтересовалась Женька.

– Пешком. Замерзла совсем.

И на этот раз Алик Данилин ее не догнал. Скучно было шагать.

А с Данилиным весело?

Не весело, а просто… Не одна. И вообще приятно, когда тебя провожают.

Понятно. Поэтому и оглядывалась, когда проходила мимо пятиэтажек, ждала, что он догонит.

Что за глупости? Мимо пятиэтажек идти страшновато. Самое темное место из всей дороги. А Данилин тут ни при чем. Уже и не вспомнишь, у какого дома он тогда был.

Не вспомнишь? А если бы помнила, пригляделась бы повнимательней?

Не пригляделась бы. Очень нужно! Да и потом – в десять часов вечера никто из школы не возвращается. Стал бы он в такое время ждать!

Значит, все-таки надеялась, что ждет? Поэтому без конца смотрела на часы во время педсовета?

Это возмутительно! Дома дочь одна! Да и кто такой Данилин, в конце концов? Ну, увиделись, ну, помирились, ну, проводил.

А зачем приглашать его на классный час? Кажется, кто-то собирался серьезно поговорить с ребятами о поведении?

Да просто хотелось еще раз увидеть в его глазах школьный испуг, как сегодня на уроке, когда началась самостоятельная. До него, бедняги, даже не сразу дошло, что ему не нужно решать задачки! Смешно! Вот и хотела огорошить его этим приглашением на классный час.

А он не испугался. Принял вызов. Оказался посмелее Кременецкого.

И прекрасно! Пусть приходит, пусть рассказывает. И ребятам интересно. О поведении можно и после поговорить.

– Мам! Ты чего? Не слышишь?

– Что случилось? – Татьяна обернулась.

– Ужин я подогрела. Накладывать?

– Я сама, доченька, спасибо…


Алик осторожно приоткрыл дверь в темную Галкину комнату.

– Спишь? – шепотом спросил он.

– Нет, – так же тихо ответила Галка. Она оторвала голову от подушки и села, обняв колени.

Алик, тихонько скрипя половицами, присел в кресло напротив.

– Старики дрыхнут? – помолчав, спросила Галка.

– Ага… Ты меня извини, я же не знал…

– Да, ладно… Мама уже доложила?

– Она переживает.

Галка кивнула и замолчала.

– Не звонил? – спросил Алик.

– Кто?

– Ну, твой Геннадий…

– Не-а. Обиделся.

– Завтра позвонит.

– Может быть.

– А кто он такой? Откуда взялся?

– Генка-то? Откуда… Отсюда, откуда же еще. В шестой школе учился.

– Уже закончил?

– Уже в армии отслужил. В десанте. Вернулся недавно.

– Взросленький…

– Ну да… На три года тебя младше.

– Ты с ним серьезно?

– Ой, только не надо моралей старшего брата! – поморщилась Галка. – Серьезно-несерьезно… Не знаю. Он мне нравится.

– Да я не собираюсь читать морали. Поступай как знаешь. Я тебя по-человечески спрашиваю. Не хочешь говорить об этом – не надо.

– Ладно, Алька, забыли… Я же думала, тебя мама послала со мной поговорить.

– Мама, между прочим, просила тебя вообще не трогать.

– Алька! Может, мне выйти за него замуж?

– За кого? – испугался Алик.

– За Генку…

– Ты с ума сошла? А школа?

– Ну, это понятно! Доучусь – потом.

– Ты никуда не собираешься поступать?

– Собираюсь. Но, во-первых, еще не знаю куда, во-вторых, Генка будет работать, и я смогу учиться, а в-третьих…

– А в-третьих?

– В-третьих, вдруг меня больше никто не полюбит?!

Алик хотел рассмеяться, но последняя фраза была сказана сестренкой с таким неподдельным отчаянием, что он не посмел.

– Ну, Галка, что ты выдумала? Ты очень симпатичная девчонка, хорошая, веселая! Тебе же только шестнадцать! Ты еще встретишь столько парней! Ты хочешь всю жизнь быть с Генкой?

– Не знаю… Он меня любит.

– А ты?

– И я. Вроде бы. Ну, мне приятно, что он меня любит, что я ему нужна.

– Не знаю, Галка. Мне кажется, ты сама в себе не разобралась, а уже замуж хочешь выскочить за первого встречного.

– Ну да! Конечно, нужно брать пример с тебя. Университет, аспирантура, а любовь подождет. Тем более семья.

– Дело не в этом, Галка. Я просто еще не встретил ту девушку…

– Понятно-понятно! Ты же у нас такой умный, тебе не всякая подойдет!

Это уже была настоящая Галка – насмешливая и напористая.

– Нет, Галка, не то… Хотя я, кажется, недавно встретил ту самую.

– Ну да? – Галка даже подскочила от любопытства. – Где? Когда?

– Три дня назад. – Алик говорил и сам удивлялся своей откровенности. Он не думал об этом даже наедине с собой, а тут с Галкой…

– У нас? – разочарованно протянула Галка. – Что, в Москве девчонок мало?

– У нас, – кивнул Алик.

– А кто она? Я ее знаю?

Алик молчал. Он и так сказал слишком много.

– Три дня назад… – Галка принялась за сложные вычисления. – В субботу? На встрече выпускников? Она из вашей школы? Алька! Ну, не томи! Сказал половину, так уж говори до конца! Кто она?

– Какая разница? – Алик поморщился. – Все равно я уеду через неделю, и она никогда ничего не узнает…

– Почему не узнает? Ты не хочешь ей говорить?

– Конечно, нет. Зачем?

– Как это зачем? Ты же сам говорил: долго искал, наконец встретил. И не скажешь? Вдруг она тебя тоже любит?

Алика рассмешила эта мысль. Танечка тоже любит его? А он… он любит Танечку? Издевательская кличка какая-то!

Почему кличка? Уменьшительное имя.

Все равно, не надо ее так называть…

– Вы, парни, все одинаковые. У вас нет никакой смелости. – Галка пылко убеждала его признаться в любви.

Боже! Она же не знает кому!

Алику достаточно было представить холодный насмешливый взгляд Татьяны, тот, каким смотрела она на него сегодня на уроке… Нет-нет! Никогда! И вообще это бред! Он не мог влюбиться в нее! Просто нужно побыстрее уехать и все забыть. Завтра же за билетом! Завтра же!

– Все, Галка, поговорили, а теперь спать.

– Ну, Алька! Давай еще поболтаем, а? Алька!

– Галочка, я жутко хочу спать. Спокойной ночи, сестричка!

Алик решительно поднялся, чмокнул Галку и вышел из комнаты. Спать он не хотел. И не хотел продолжать разговор. И не хотел уезжать.

Он вспомнил сегодняшний вызов в глазах Татьяны, вспомнил о приглашении в четверг и улыбнулся. Нет, конечно, нет! До четверга он просто не имеет права уехать. Он уедет, как и собирался, ровно через неделю. И все-таки – за билетом завтра.

Глава 9

Небрежно сунув в паспорт оранжевую полоску билета, Алик вышел из маленького здания вокзала. Все. Решено и сделано. Он уезжает через неделю. Может, сказать об этом Татьяне?

Да, конечно, она ведь жутко расстроится! Алик усмехнулся. Как будто ей есть разница – через неделю он уедет или завтра.

В полупустом автобусе Алик занял любимое с детства место у кабины водителя и смотрел на бегущее полотно дороги. Смотрел и думал. Думал о ней, думал о себе, думал о том, какие неожиданные повороты имеет порой жизнь. Вот у автобуса все ясно и понятно: определенный маршрут, определенные остановки. Может, и в его, Алика, маршруте тоже давно была определена вот эта остановка, вот этот поворот, вот эта встреча…

Путь от остановки до дома шел через школьный двор, и Алик решил, что и это судьба, и это тоже заложено в его маршруте.

Он стремительно поднялся на третий этаж и, как вчера, остановился у кабинета математики. Из-за двери слышался голос Татьяны, она что-то объясняла у доски, и Алик вдруг сообразил: у него даже нет уважительной причины начать с ней разговор. Это вчера он мог что-то соврать, а сегодня?

Он так и не осмелился постучать. Скоро звонок, и еще глупее будет положение, когда закончится урок. Татьяна откроет дверь, и что скажет он? Стоял и подслушивал?

Так же стремительно Алик спустился и почти в дверях столкнулся с Владом.

– Данилин! – Влад широко улыбнулся и облапил обалдевшего Алика.

Это ж надо! Такое невезение! Не захотел Татьяне объяснять свой приход, придется объяснять придурку Владу.

Мысли мелькали как в калейдоскопе, выбирая самую реальную из всех существующих причин.

– Ты ко мне? – весело спросил Влад, и Алик ухватился за его спасительный вопрос.

– Конечно, к тебе, – моментально отреагировал он. – К кому же еще? Ходил за билетом, шел мимо, дай, думаю, загляну к Владу. На вечере-то так и не поговорили толком. А тебя нет. Я уж домой собрался.

– Значит, я вовремя! – сияя, заключил Влад. – Пошли в кабинет, до моего урока еще минут двадцать плюс пять минут перемена!

Тоска! Двадцать пять минут слушать бред Влада да еще делать вид, что тебя это страшно интересует! Это же просто добровольное поднятие на эшафот!

Алик послушно плелся за Владом, размышляя, как бы пораньше удрать, но ничего умного в голову не приходило.

Влад открыл кабинет физики и жестом радушного хозяина пригласил Алика войти. Показушник! Ведет себя так, будто уже директор школы, не меньше!

– Кстати, Данилин, мне место завуча предлагают, – тут же ответил на его мысли Влад. – Как думаешь, стоит согласиться?

Предлагают! Как же! Папаша старается, в министры сынка продвигает.

– По-моему, не стоит, – равнодушно ответил Алик.

– Почему? – опешил Влад.

– Суета, нагрузка, ответственность, никакой личной жизни… Сдохнуть можно.

– Ну, брат! – снисходительно улыбнулся Влад. – Ты даешь! Это же карьера. А ради карьеры можно и потерпеть.

– В директора метишь? – улыбнулся Алик.

– Можно и повыше. С моими организаторскими способностями не резон всю жизнь проработать рядовым учителем. Сам понимаешь, если мужчина идет работать в школу, значит, рассчитывает стать по меньшей мере директором.

Влад втолковывал свою философию с таким превосходством и чванливой глупостью, что Алик ясно понял: двадцать пять минут с бывшим одноклассником – это выше его сил.

– …Это женщина может, как наседка, всю жизнь просидеть на учительской должности. Да еще потом гордиться будет, как наша Валентина: «Ах, каких я деток воспитала!» Или Танечка…

Так! Вот о Танечке не надо, Алик не намерен слушать гадости про нее…

– Кстати, о Танечке, – прервал он Влада. – Ты не знаешь ее домашний телефон?

Влад онемел, ошарашенный.

– Понимаешь, она в четверг позвала меня провести классный час, а я, честно говоря, сомневаюсь, что найду для этого время, – небрежно продолжал Алик.

– Ну, так скажи ей об этом.

– Да при встрече как-то неудобно. Пообещал, а теперь… Ну, сам понимаешь. А по телефону – совсем другое дело. Сказал – не смогу и все…

– Без проблем, – понимающе откликнулся Влад. – Погоди, у меня в столе где-то был ее номер… А ты что, уже уезжаешь?

– Через неделю. Билет на вторник взял, а дел еще по горло. Встретиться со всеми надо, поговорить, выпить.

– Святое дело! – кивнул Влад. – Пиши.

Алик записал номер телефона и аккуратно положил бумажку в карман. На такую удачу он даже не рассчитывал! Ну, теперь оставшиеся пятнадцать минут он, так и быть, послушает Влада. Надо же его чем-то отблагодарить за подарок.

…От беседы с бывшим одноклассником жутко разболелась голова. Конечно, игра стоила свеч: теперь Алик имел телефон Татьяны, но шум в голове никак не хотел утихать и идиотские мысли назойливо крутились как заезженная пластинка.

Алик болезненно усмехнулся: вечер, и он опять на посту. Это вечернее дежурство становится привычкой. Ждать Татьяну у своего подъезда глупо и бессмысленно. Почему бы не подождать у ее подъезда? Но он не видел в прошлый раз, в какой подъезд она нырнула.

– Алик! – ясно услышал он и вздрогнул от неожиданности. Он даже не сразу понял, что произошло. Она сама окликнула его и теперь, улыбаясь, спешила ему навстречу.

– Здравствуйте, Татьяна Евгеньевна! А я вот… – Он замялся.

– Ты не меня тут караулишь? – спросила она и тут же весело рассмеялась.

– Да… То есть нет… То есть, конечно, вас…

– Ну ладно, ладно, джентльмен! Боишься обидеть? Я же понимаю, просто стоял и курил.

– Не просто, – вдруг сказал Алик. – Вчера вас не было. Я ждал до девяти.

Татьяна опешила, замолчала и потом произнесла как-то виновато:

– Я возвращалась в десять. На педсовете задержали.

Повисло неловкое молчание, и они медленно зашагали к ее дому.

– Сегодня я раздобыл ваш номер телефона. – Алик шел на открытый риск, и где-то под ложечкой возникло забытое детское ощущение качелей: животного страха и бесшабашной радости одновременно.

– Где? – спокойно ответила Татьяна.

– У Влада.

– И зачем?

– Чтобы позвонить! – Алик откровенно бросал вызов, но она его не принимала.

– Хотел обсудить что-нибудь важное?

– Да… То есть нет… – Алик запутался, твердая почва его атаки пошатнулась, и он сник. – Так… Хотел уточнить насчет классного часа.

– Ничего не изменилось. Классный час состоится послезавтра.

– Угу…

Алик поймал ее насмешливый взгляд и разозлился: он опять превращается в мальчишку-ученика. Кажется, ее ничуть не удивило то, что он собирался позвонить. Да и чему тут удивляться? Ну, возникли вопросы, ну, позвонил…

Татьяна теперь молчала. Молчал и Алик, боясь снова оказаться в глупом положении. Всю дорогу он искал тему для разговора, но никак не мог найти ничего подходящего. Время от времени он снова и снова ловил ее взгляд – любопытство, смешанное со снисходительной улыбкой, и еще больше терялся.

– Спасибо за компанию, – наконец сказала она.

– Может, проводить до квартиры? – с какой-то мстительной злостью предложил Алик. – Боитесь, что напрошусь на чай? Или у вас ревнивый муж?

Татьяна расхохоталась:

– Во-первых, муж работает, вернется через две недели. Да и потом, у него нет привычки ревновать меня к ученикам. Даже к бывшим. А во-вторых, на чашку чаю я тебя действительно пока не приглашу.

Алику и самому стало смешно: тоже мне отомстил!

– Только пока? – зацепил он ее.

– Иди, Данилин, иди! Чая не будет! – Она шутливо толкнула его и скрылась в подъезде.

Глава 10

Ночью Алик долго не мог уснуть. Раз за разом он прокручивал в памяти последний разговор с Татьяной, вслушивался в каждое слово и старался понять. Что-то произошло сегодня, что-то изменилось в их отношениях. Но что?

Исчезла ее насмешливость, ее снисходительность? Да, но лишь на какой-то момент.

Он проявил излишнюю напористость? Наверное, но она мастерски отбила все его атаки.

Что же тогда произошло?

И все-таки на следующее утро Алик был твердо уверен, что встретится с ней, что она, так же как и он, будет ждать вечера и их встречи. От понимания этого немножко кружилась голова, хотелось петь, прыгать, орать от радости. Он считал часы и минуты до встречи и в конце концов не выдержал.

Спрятав хрупкие стебли белых гвоздик под теплой полой куртки, он нетерпеливо прогуливался у подъезда уже в пять часов.

Может, пойти ей навстречу?

Чем раньше он ее встретит, тем дольше будет продолжаться их короткая прогулка.

Зачем цветы? Вдруг это ее рассердит? Нехорошо пользоваться тем, что муж вернется только через две недели, когда тебя уже не будет в городе?

Ерунда! Нашелся тоже герой-любовник! А цветы… Пусть расценивает их как хочет. Может быть, это просто благодарность от бывшего ученика.

Благодарность от отпетого двоечника? По меньшей мере странно.

Алик почти дошел до самой школы, когда заметил наконец знакомую тоненькую фигурку.

– Это вам. – Алик неловко протянул Татьяне цветы.

– Ты уже не боишься моего ревнивого мужа? – лукаво усмехнулась она.

– Ну, во-первых, он на работе, вернется через две недели. А во-вторых, у него нет привычки ревновать вас к ученикам. Даже к бывшим.

Татьяна рассмеялась и взяла гвоздики.

– Благодарю. А почему ты вчера не позвонил?

– Зачем?

– Уточнить насчет классного часа.

– Я же все уточнил. – Алик постарался сказать это равнодушно, а сердце предательски громыхало внутри.

Что стояло за ее вопросом? Желание поддеть? Провокация? Или она почувствовала, что он весь вечер болтался вокруг телефона, снимал трубку, но никак не решался набрать ее номер? Как бы перевести разговор в другое, менее опасное русло?

– А ваш муж в командировке? – Он спросил первое, что пришло в голову.

– Нет. Он работает в выездной ремонтной бригаде вахтами. Двадцать дней работа, двадцать дней дома.

– Тяжело. А разве он рабочий?

– Да. Почему это тебя удивляет?

– Почему удивляет? – Алик пожал плечами. – Мне казалось, что муж такой… умной и интеллигентной женщины должен быть каким-нибудь профессором.

Татьяна улыбнулась:

– Стараешься придумать оригинальный комплимент? Да нет, Игорь никогда не хватал звезд с неба, а я никогда не считала это главным. Я ему просто очень благодарна. Когда-то давно он спас меня. Можно сказать, спас от смерти. После одного предательства мне не хотелось жить. Мне казалось, что все кончено… А он заставил меня вернуться к жизни, доучиться, дал мне возможность по-другому взглянуть на все.

Татьяна не знала, почему рассказывает мальчишке то, что не рассказывала и близким подругам. Но Алик слушал молча и не перебивал. Лишь тогда, когда она замолчала, он серьезно спросил:

– Он вас намного старше?

– Нет. Всего на пару лет.

– Значит, мудрее?

– Может быть.

– Извините, что я вызвал вас на откровенность.

Татьяна со смешанным чувством удивления и уважения взглянула на него. Впрочем, чему она удивляется? Его взрослости? Но он же действительно уже не школьник. Или его деликатности? По крайней мере сейчас он вел себя не как задиристый юнец, а просто как умный человек. Ей даже показалось, что он смог понять все то, что осталось невысказанным, недоговоренным.

Они стояли у ее подъезда и молчали.

– Мне пора, – наконец улыбнулся он.

– Прости, Алик, я вчера не хотела тебя обидеть, – вдруг сказала она. – Ты и вправду хотел подняться ко мне на чашечку чая?

– Нет. – Он поспешно отвел глаза. – Конечно, нет. Я пошутил. Я вовсе не собирался напрашиваться к вам в гости. Извините, если мои слова можно было так истолковать. До завтра. Вы еще не забыли про классный час?

– Конечно, нет. Я жду.

– Я приду обязательно. Всего хорошего!

Возможно, Алик ретировался с излишней поспешностью, но он не хотел сегодня казаться ей навязчивым. Похоже, она и так сказала ему слишком много. Зачем же давать ей повод раскаиваться в этом?

А может, он все-таки зря отказался от приглашения? Это порыв души или просто вежливость?

Какая разница, если это было настоящее приглашение? Он правильно сделал, что отказался. Не стоит превращать себя в пошлого донжуана, которому любое слово на руку.

Он все прекрасно понял. Он и не собирался рушить их крепкую семью. Ему в общем-то и не важно, на чем она держится: на благодарности за спасение или на страстной любви.

Его любимое рациональное начало бунтовало и отказывалось принимать противоречивые порывы последних дней. Объяснение было одно: с кем не случается? Отдых, каникулы, красивая молодая женщина и просто какая-то чертовщина. Вот уедет он в следующий вторник, и все забудется, все пройдет. Вспомнит он это когда-нибудь со снисходительной улыбкой, как о случайном развлечении.

Интересно, а какой он все-таки, ее муж?

Тьфу, черт! Ну какая разница?

– Алька! Ну наконец-то! – Галка нетерпеливо крутилась перед зеркалом, накрашивая губы. – Где ты ходишь? Я же уйти не могу, у тебя ключа нет.

– А где родители?

– Ушли в гости к какому-то из папиных сослуживцев. А ты откуда?

– А ты куда? – в тон ей спросил Алик.

– Я на свидание, разве не заметно?

– А я со свидания, это тоже не заметно?

– Ты признался ей в любви? – Рука с помадой замерла.

– Нет, – с досадой ответил Алик. – А ты помирилась с Генкой?

– Нет.

– Тогда на какое свидание ты собралась?

– С другим мальчиком. Из параллельного класса. Назло Генке. – На ее глазах заблестели слезы.

– Ты никуда не пойдешь. – Алик решительно вырвал помаду из ее рук.

– Кто ты такой, чтобы командовать? – закричала Галка.

– Твой старший брат. Ты никуда не пойдешь. Я не пущу тебя. – Он говорил спокойно, но очень твердо.

Галка смотрела на него со злостью.

– Я не прошу твоих советов!

– А я никаких советов тебе и не даю. Я просто запрещаю тебе в таком состоянии выходить из дома.

– В каком состоянии?

– Вот в таком. Сначала успокойся и подумай как следует.

– Я уже обо всем подумала!

– И считаешь, что свидание назло может быть полезным?

Галка молчала.

– Раздевайся. Давай лучше спокойно обо всем поговорим. Отложи свое свидание. Если оно тебе необходимо, перенеси.

– Я не хочу с тобой ни о чем разговаривать!

– Зря. Мне кажется, нам есть о чем поболтать. Мне нужен твой совет, а тебе нужен мой. Разве нет?

Галка задумалась.

– Хорошо. Но учти, я остаюсь только из-за того, что тебе нужна моя помощь!

– Договорились. – Алик весело рассмеялся. – Пошли в комнату, советчица. А то, пока будем препираться, родители вернутся, поговорить не успеем.

Глава 11

Второй день подряд Алик метался по своей комнате, как зверь по клетке, до изнеможения, до тупой боли в ногах. На несколько минут присаживался на край кровати, снова вскакивал и снова мерил шагами комнату.

К нему никто не входил. Может быть, чуть резковато, но он сообщил всем, что работает над диссертацией и просит не мешать. Галка, кажется, обиделась, она-то ожидала, что Алик будет держать ее в курсе своих любовных дел. Впрочем, сейчас это не имело никакого значения.

Мама, видимо, тоже о чем-то догадывалась или просто чувствовала, что с сыном творится что-то неладное. Она ни разу не потревожила Алика, но он знал, что она подолгу стоит у дверей комнаты и прислушивается к его шагам. Алика это немножко раздражало, но он был благодарен, что его хотя бы оставили в покое.

Господи! Как глупо, как банально все закончилось!

Воспоминание об этом приносило какую-то физическую боль, сгибало Алика пополам, лишало сил двигаться, а самое страшное – он не знал, как выйти из этого состояния, что решить, что предпринять.

…На классный час Алик вновь пришел с цветами. Белоснежные гвоздики стояли в высокой тонкой вазе на столе Татьяны, и Алик гордо любовался ими, отвечая на вопросы ребят.

Класс у Татьяны оказался непростой. У Валентины Васильевны было легче: Алик сам рассказывал о том, о чем хотел, о чем считал нужным. А эти восьмиклассники завалили его вопросами, и каждый второй вопрос – с подковыркой. Алик все сорок пять минут чувствовал себя вратарем, на которого одна за другой обрушивались атаки. Татьяна почти не вмешивалась в ход классного часа, но Алик несколько раз встречался с ней глазами и видел искреннее сочувствие, а не привычное холодное любопытство. Может быть, именно это, а может, приподнятость настроения и желание казаться победителем помогли Алику – он с честью вышел из всех щекотливых положений, в которые его яростно загоняли восьмиклассники.

– Устал? – с участливой улыбкой поинтересовалась Татьяна, когда наконец прозвенел спасительный звонок и толпа маленьких мучителей с визгом и шумом покинула класс.

– Ничего, – пожал Алик плечами, но тут же открыто улыбнулся: – Дали мне прикурить ваши ребята!

– Что-что, а это они умеют, – согласилась Татьяна.

– У вас сейчас еще урок? – поинтересовался Алик, намереваясь ждать сколько угодно.

– Нет. Можем идти домой. Подождешь, пока я соберусь? Нам же все равно по пути.

– Конечно, – торопливо согласился Алик.

– Ты не из вежливости? Может, у тебя дела?

– Нет! Что вы! Я совершенно свободен. Я подожду, собирайтесь, не торопитесь. Я пока стенгазету почитаю.

Стенгазета, висевшая в другом конце класса, оказалась очень забавной. Смешные рисунки, остроумные подписи.

– У вас талантливые ребята, – сообщил он Татьяне.

– Не жалуюсь. Хотя математиков из них не получится.

– Вас это беспокоит?

– Конечно. Хочется, чтобы хоть кто-нибудь когда-нибудь сказал мне спасибо.

– Ну, спасибо скажут многие.

– Я неточно выразилась. Очень приятно сознавать, что вырастила какого-нибудь знаменитого ученого. Наверное, это голубая мечта любого учителя.

– А вы тщеславны, – с усмешкой заметил он.

– Что поделаешь, Алик, – улыбнулась она.

Когда она перестанет называть его Аликом? Пусть лучше по фамилии. И почему его имя звучит так по-детски, когда произносит именно она?

Алик поморщился. Ему всегда нравилось, что его имя отличается от тысяч других Александров, что его не называют ни Сашей, ни Саней. Но сейчас… Было бы лучше, если бы она называла его хоть так, хоть эдак, только не Аликом.

– Да, конечно, выучить знаменитость – это приятно, – спохватившись, ответил он. – Вот, может, я в ученые выбьюсь. Будете гордиться?

– Валентина Васильевна будет гордиться, – засмеялась Татьяна. – История – ее предмет.

– А если я стану великим математиком?

– Вряд ли. Ты до сих пор синус от косинуса отличить не можешь.

– Каюсь. – Алик шутливо склонил голову.

– Ну, а если серьезно, любые успехи учеников радуют. Это не беда, что математики из них пока не выходят.

– Значит, и мои скромные успехи вас радуют? – снова спросил Алик.

– Радуют. Хотя, сказать честно, только с недавнего времени.

– А до этого вы мою фамилию без содрогания слышать не могли?

– Это точно. Ну, идем домой?

Перемена давно закончилась. В соседнем классе шел шестой урок, оттуда доносился чей-то монотонный голос. В коридоре воцарилась тишина.

– Выходи, я закрою класс.

Татьяна щелкнула выключателем, а Алик не успел открыть дверь. В темноте он растерянно искал ручку.

– Давай помогу, – засмеялась Татьяна.

Он встретил и тихонько сжал ее маленькую ладонь. А потом, повинуясь какому-то слепому, мгновенному порыву, нашел ее мягкие теплые губы. На короткий миг Алику показалось, что ее губы дрогнули и раскрылись, отвечая на поцелуй, но уже в следующую секунду она распахнула дверь, и резкий голубоватый свет школьного коридора отрезвил его.

– Выходи, – повторила она и первая выскользнула из класса.

Они молча прошли по коридору, спустились по лестнице и вышли из школы. Алик понимал, что он что-то должен сказать, как-то должен выйти из этого неловкого положения. Понимал, но ничего не мог придумать. Она ни разу не встретилась с ним взглядом.

– Иди домой, – сказала она.

– Я провожу… вас… – хрипловато выдавил Алик.

– Нет, – твердо и совершенно бесстрастно сказала она.

Алик немного опешил.

– Но нам же все равно по пути…

– Нет, – повторила она. – Нам не по пути. Я иду на автобус, мне нужно к родителям заехать.

– Тогда я завтра приду, – почти умоляюще произнес Алик.

– Нет. Завтра приходить не надо.

– Но почему?

Она смерила его насмешливым взглядом:

– Потому что я не хочу. Ясно?

Да, все было предельно ясно. А чего он, собственно, хотел? Того, что она бросится в его объятия? Но это же глупо!

Что теперь? Извиняться? Говорить, что не хотел обидеть? Что все получилось случайно?

Детский сад какой-то! «Извините, я не хотел вас поцеловать, но поцеловал. Больше не буду».

Он вспомнил движение ее губ навстречу. Нет! Все это показалось. Что ж, вполне объяснимо. Ему хочется верить, что она ответила на его поцелуй, вот и все.

Но нельзя же, нельзя вот так нелепо порвать все отношения! Он никогда не простит себе этого. Все-таки нужно объясниться, извиниться.

Придя домой, он тут же набрал ее номер телефона. Никто не отвечал.

Значит, действительно поехала к родителям.

А может, просто не берет трубку? Или вообще отключила телефон?

Но телефон она не отключала. Чуть позже ответил ребенок, и Алик положил трубку, не решился позвать Татьяну к телефону.

Вот если возьмет трубку она, то он сразу все ей объяснит, он так загадал.

Она не брала трубку ни в тот вечер, ни на следующий день.

В пятницу он снова караулил ее у подъезда, дошел до школы, ждал у крыльца, но так и не встретил. Она не хотела с ним встречаться, не хотела с ним разговаривать, не хотела слушать его объяснения.

В субботу все были дома: и мама, и папа, и Галка, но Алик за весь день только вышел два раза на кухню – к завтраку и к обеду. Даже ужин в семейном обществе был уже выше его сил. Ужинал он поздним вечером, когда все улеглись спать, в полном одиночестве.

В воскресенье приходил Лешка, звал в гости, но Алик вежливо отказался, свалив все на жуткую головную боль и массу работы по диссертации.

Неумолимо с каждым часом приближался день отъезда, и Алик знал, что он уедет во вторник во что бы то ни стало. Независимо от того, поговорит он с Татьяной или нет.

А если не поговорит?

Может, это даже к лучшему.

Глава 12

Методично, каждые полчаса, звонил телефон. Тревожный, бередящий душу, заставляющий вздрагивать звук. Долгий и настойчивый.

– Женька! Возьми трубку! – в сотый раз просила Татьяна.

– Ма-а-ам! Я уже устала! Все равно ничего не слышно. У нас, наверное, сломался телефон. Алло! Алло! Опять положили трубку. Да отключи ты его.

– А вдруг это межгород? Тетя Клава, наверное, дозвониться не может.

Татьяна знала, кто звонит. И уже давно бы отключила телефон, но вдруг позвонят о чем-то важном? Вдруг позвонит Игорь?

Откуда ему звонить? Еще десять дней он с бригадой будет мотаться с объекта на объект.

Да, честно говоря, сейчас она бы и не хотела разговора с ним. Сама не знала почему. Вину какую-то чувствовала.

Какую вину? В чем она виновата? В том, что глупый мальчишка влюбился в нее?

Зачем оправдываться? Зачем сваливать все на этого мальчишку? Дело не в нем. То есть, конечно, в нем. И с его влюбленностью все понятно. Ему простительно. Сколько ему? Двадцать два? Двадцать три?

А что делать с собой? Господи! Это даже смешно – влюбиться в своего ученика! Хотя, конечно, он уже давным-давно не ученик.

Какая разница? Она на десять лет старше. Она замужем. Она должна быть умнее. Вообще она должна была прервать их встречи в первый же день, сразу же, как только почувствовала его отношение к себе. А она не только не прервала, она позволила себе ответить на его поцелуй.

Это получилось механически, помимо ее воли! Он даже не заметил ее движение навстречу! Не мог заметить. Она сразу распахнула дверь и отстранилась.

Бедный мальчик! Сам себя поставил в такое неловкое положение.

Татьяна усмехнулась, услышав вновь телефонные звонки. К телефону она не подходила.

Из принципа?

Конечно! Нужно дать понять этому мальчишке, что между ними все кончено. Да и не начиналось ничего, если уж так разобраться.

В том, что она просто боялась разговора с Аликом, не знала, как повести себя, не знала, что будет говорить он, в этом Татьяна себе не признавалась.

В пятницу ей едва удалось незаметно выскочить из школы и добежать до автобусной остановки. Все выходные Татьяна боялась, что Алик придет к ней домой, но он на это не решился, делая бесконечные попытки поговорить по телефону.

Придя в понедельник в школу, Татьяна была абсолютно уверена, что к концу дня Алик появится снова. И не ошиблась. Закончив уроки, она выглянула в окно. Алик топтался у крыльца.

Что делать?

Лучше подождать, может, он уйдет.

Нет, Данилин не из тех, кто уходит. Он будет ждать до победы.

Все равно лучше пока не выходить. Даже если объяснение между ними сегодня неизбежно, пусть оно произойдет попозже, не на глазах у любопытных коллег. Сделаться поводом для пересудов! Только этого не хватало!

Она потушила в классе свет и наблюдала за Аликом из окна.

Из школы вышла Валентина Васильевна. Радостно кинулась к Алику, завела с ним разговор. Он отвечал на вопросы коротко и нервно, то и дело поглядывая, не откроется ли школьная дверь, не выйдет ли Татьяна. Беседа с Валентиной Васильевной заняла не менее получаса.

Химичка, ботаничка, физкультурник. Алик вежливо раскланивался со всеми, курил одну за другой сигареты и упрямо ждал.

Вышел Влад. На лице у Алика почти гримаса отчаяния. Снова продолжительный разговор. Вместе покурили… И тут произошло невероятное – Алик развернулся и пошел домой. Вот тебе и будет ждать до победы!

Татьяна была этим сильно задета и в то же время почувствовала облегчение – объяснение по каким-то неясным причинам сегодня не состоялось. Она оделась и вышла из класса.

– Ой, Татьяна Евгеньевна! Добрый вечер! А я Данилину сказал, что вы уже ушли. – Навстречу с виноватой улыбкой поднимался Влад.

– Данилину? – Татьяна сделала удивленное лицо.

– Ну да. Он вам книгу какую-то принес. Ждал вас внизу, а я возьми да и скажи, что вы уже ушли. Я почему-то был твердо уверен… И свет в вашем кабинете не горел… Вы уж извините.

– Ничего страшного, Влад, ничего страшного. Книга мне не к спеху. Завтра принесет.

– Да в том-то и дело, что завтра он уже уезжает.

– Куда?

– В Москву. Учиться.

– А-а… Ну да. Он мне говорил. Я забыла совсем. Ну ладно, не беда. До свидания, Влад.

Уезжает завтра? Значит, приходил попрощаться?

Против всякого здравого смысла где-то в голове забились тревожные обиженные молоточки. Татьяна растерялась. Она проиграла тысячи вариантов разговора с Аликом, она придумала тысячу отказов – от обидного, хлесткого, как пощечина, до вежливого, матерински ласкового. Она могла предположить что угодно, только не его отъезд. Нет, конечно, она знала, что в конце концов он все равно уедет, вернется в свой ритм жизни и забудет ее. Но почему так скоро? Почему завтра?

Он струсил! Да, струсил! Испугался их разговора и решил уехать.

Ну да! Поэтому сегодня весь вечер провел у школьного крыльца!

А может, просто пожалел ее? Да, наверное, именно так. Он уезжает, чтобы прекратить все разом.

Но он же все равно когда-то приедет, ведь родители остаются здесь.

Конечно, когда-то приедет. Может, через полгода. Может, через год. За это время все уляжется, он поймет, что это было мимолетное увлечение, он встретит другую. У него все будет хорошо. Ему уже не понадобятся объяснения с ней. Он будет избегать даже случайных встреч.

Татьяна пошла домой пешком, мимо пятиэтажек. Нет, видно, Влад умеет хорошо убеждать: Алика у подъезда не было.

Дома Татьяна устало плюхнулась в кресло. Женька смотрела какой-то фильм с погонями и стрельбой, и этот шум назойливо лез в уши.

– Мне никто не звонил? – на всякий случай поинтересовалась Татьяна.

– Минут пятнадцать назад кто-то звонил, но опять не было слышно. Мам! Ты мне мешаешь смотреть кино!

Татьяна поднялась. Нужно готовить ужин. А потом спать. Этот вечер вымотал ее вконец.

Снова звонил телефон.

– Женька! Ты что, не слышишь?

– Мам! Я смотрю кино! Ответь ты.

Легко сказать: «Ответь». Татьяна вздохнула. Звонки не прекращались, и она наконец решилась. Все равно он завтра уезжает. Ну, попрощается, только и всего.

– Да. Говорите, я слушаю.

На том конце провода молчание. Растерялся? Или собирается с духом?

– Алло! Я слушаю тебя, Алик!

Снова молчание. На этот раз, точно, растерянное.

– Да, это я, – наконец произнес он. – Татьяна Евгеньевна, я звоню, чтобы сказать… Чтобы поговорить… Вы только выслушайте меня до конца… – Он говорил сбивчиво, сумбурно. – Я приходил сегодня к школе, но вас не застал. Вы ушли раньше. Я хотел поговорить с глазу на глаз, но по телефону, может быть, даже лучше… Я смогу все сказать, только вы не перебивайте. Выслушайте! Я же все равно завтра уеду. Но я вам должен сказать… Я люблю вас… Вы слышите?

Теперь молчала она.

– Вы меня слышите?

– Да…

– Извините, если опять обидел. – Его голос стал увереннее, тверже. – Теперь вы, конечно, хотите, чтобы я навсегда исчез из вашей жизни? Да? Я могу пообещать вам, что никогда больше не появлюсь в этом городе. Хотите?

Его последний вопрос прозвучал почти утвердительно, и она, несмотря на все заранее заготовленные речи, вдруг сразу ответила:

– Нет. Давай поговорим при встрече. Ты можешь зайти ко мне завтра утром?

Глава 13

Правильно ли она сделала, что пригласила его к себе? Что может изменить эта встреча? Она скажет ему то, что должна сказать. Совесть будет чиста?

Он обещал прийти в десять, но в окно она увидела его в половине десятого. Это немножко разозлило: полчаса в запасе – лишнее время для подготовки к решительному разговору. Впрочем, ее полчаса никто не отнимал. Где он был? Торчал во дворе? Или пешком поднимался на десятый этаж? Как бы там ни было, а звонок в дверь раздался ровно в десять.

Татьяна открыла, улыбнулась, немного смутившись, молча взяла из его рук белые гвоздики. Ее смутил его взгляд, требовательный и испытующий. Она не выдержала, первая отвела глаза и, чтобы сгладить возникшую неловкость, снова улыбнулась:

– Проходи. Ты, наверное, замерз? Кофе будешь?

Она прошла в кухню, он последовал за ней и сел на краешек стула. Она остановилась у плиты, спиной к нему и тут же кончиками напряженных нервов почувствовала его взгляд, пристальный и выжидательный. Она постаралась обернуться как ни в чем не бывало и протянула руку к чашкам на полке.

– Зачем вы меня позвали? – жестко и как-то враждебно спросил он.

Эта враждебность в очередной раз озадачила ее.

– Я хотела с тобой поговорить, объяснить…

– Что? – так же враждебно и отрывисто поинтересовался он.

Татьяна глубоко вздохнула, перевела дыхание, немножко успокоилась и начала заготовленную речь:

– Видишь ли, Алик… Я, конечно, очень ценю твои чувства, но… Я думаю, ты понимаешь, не могу ответить взаимностью… Я…

– …замужем, а ты намного младше, – закончил за нее Алик. – Вы это хотели сказать? Я знаю эти общие фразы. Что еще?

Его слова были злы и насмешливы, но Татьяна постаралась сделать вид, что они ее нисколько не задели.

– Ну, вот видишь, – улыбнулась она. – Ты сам все прекрасно понимаешь. Не злись и не расстраивайся. Ты очень хороший человек. Ты встретишь еще ту девушку, которая сможет оценить твои чувства, и…

– Извините, – перебил ее Алик и встал, не глядя в ее сторону. – Мне пора. – Это прозвучало грубо, и он добавил: – Вещи еще не собраны.

Алик врал. Его билет с самого раннего утра был сдан в кассу вокзала. Он не понимал, зачем это сделал, но твердо знал, что сегодня уехать не сможет.

Он постарался спокойно завязать шнурки на ботинках, аккуратно застегнул куртку и впервые за все это время взглянул на нее. Она стояла, прислонившись спиной к стене коридора, и в ее глазах он вдруг прочитал растерянность и жалость. До резкой боли в груди, граничащей с сумасшествием, ему вдруг захотелось напоследок еще раз почувствовать теплоту и мягкость ее губ. Он шагнул к ней и закрыл глаза, ожидая пощечины. Время остановилось, он потерял его и не знал, отказывался понимать, что происходит. Ее губы отвечали, смущенно и страстно, и он не сразу это заметил. Потом она опустила голову, но не высвободилась из его рук.

На кухне, надрываясь все сильнее и сильнее, завывал вскипевший чайник.

– Я люблю… тебя… – прошептал он ей на ухо, и чувство радостного восторга охватило его: он сказал, смог сказать ей «ты».

– Чайник кипит, – улыбнулась она и уткнулась лицом в жесткое плечо его кожаной куртки.

– Я люблю тебя, – смелее повторил Алик.

Она улыбнулась и промолчала.

– А ты? Ты меня любишь?

– Кофе наливать? – И она, выскользнув, поспешила на кухню.

– Что? – не понял он.

– Кофе! – ласково засмеялась она.

И он засмеялся в ответ:

– Конечно! Я ужасно замерз!

– Тогда раздевайся и марш на кухню!

Он снял куртку и снова подошел к ней. Она наливала кипяток.

– Танюша, – позвал он и сам прислушался к необычному звучанию ее имени.

– Что? – спокойно отозвалась она.

– Ты меня любишь?

Ему не нужен был ответ, он знал его, он спрашивал из счастливого эгоизма, и она прекрасно поняла это. Она ничего не ответила, только нежно и серьезно посмотрела на него и молча потянулась к его лицу.

Глава 14

Он ласково скользнул губами по ее груди. Ее тело было жгуче-жаркое, нежное и послушное. Губы заметно припухли от его бесконечных поцелуев.

– Танька, Татьянка, Танюша, хорошая моя, – повторял он ее имя как заклинание. – Я люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю. – Она шутливо хлопнула его по спине и слегка отодвинулась.

Он поднял глаза и встретился с ее взглядом, пристальным и серьезным.

– О Господи! Связалась с таким мальчишкой!

– Не преувеличивай. У нас в возрасте почти нет разницы.

– Да? А десять лет?

– Не десять.

– Ну да, девять с половиной.

– Для тебя это имеет значение?

– А для тебя? Неужели ты не мог найти женщину помоложе?

– Я и не искал. Я знал, что встречу тебя.

Она притянула его голову, поцеловала и улыбнулась:

– Ты еще совсем маленький, Алька!

– Слушай, называй меня как-нибудь иначе, – взмолился он. – Почему-то только ты выговариваешь мое имя так по-детски. Зови меня Александром, или Сашей, или Саней, как хочешь, только не Аликом.

– А Шуркой можно? – поинтересовалась она.

Алик расхохотался.

– Нет, правда. Тебе идет имя Шурка.

– Так меня еще никто не называл.

– Значит, так буду называть только я. Ты не против?

– Не против. Знаешь, Танюшка, мне кажется, что я знаю тебя давным-давно.

– А тебе не кажется, что мы и в самом деле давным-давно знакомы? – напомнила Татьяна. – С твоего восьмого класса.

– Я не про то. Я про последние две недели. Начиная с вечера выпускников. Впрочем, теперь мне кажется, что я любил тебя с восьмого класса.

– О да! Ты с самого начала был ко мне неравнодушен. С самого первого дня, когда вы с Кременецким подсунули в мой стол лягушку.

– Это была проверка. На новенького, – улыбаясь, пояснил Алик. – Правда, я уже не помню, выдержала ты ее или нет.

– Наверное, нет, потому что чуть не заорала.

– Ну не заорала же. Значит, выдержала.

– А кнопки на стуле? А клей? А бесчисленные бомбочки? Это все тоже делалось от большой любви?

– Конечно! А как же еще восьмиклассник мог выразить свою любовь к молоденькой учительнице математики?

– Ну, например, пятерками, хорошим поведением.

– Это для меня слишком банально, – поморщился Алик.

– Ах вот оно что!

– Да, Татьяна Евгеньевна, плоховато вы изучили подростковую психологию!

– А я-то, дура, приходила домой и ревела. Хотела из школы уйти.

– Из-за меня? – ужаснулся Алик. – Прости, я не думал, что тебя настолько задевала война с нами. Бедная моя!

Он провел рукой по ее плечу, кончиками пальцев почувствовал ответную дрожь и совсем близко увидел ее полуоткрытые губы.

– Танюшка, выходи за меня замуж, – предложил он.

– Вообще-то я замужем, – улыбнулась Татьяна. – Ты забыл?

– Нет, не забыл. – Алик заговорил напористо и резко. – Я хочу, чтобы ты развелась со своим Игорем.

Она молча помотала головой.

– Почему? Ты же не любишь его.

– Откуда тебе знать?

– Я вижу. Да ты и сама говорила.

– Не ври. Я не говорила этого никогда.

– А про чувство благодарности?

– Да, я очень благодарна Игорю. Он спас меня. Мне всегда было с ним хорошо и спокойно. Это правда, страстной любви с моей стороны не было, но мне казалось, что для брака это даже лучше.

– Но ведь благодарность – это не любовь.

– В какой-то мере любовь. Давай оставим этот разговор, Шурка. Он все равно ни к чему не приведет.

– Почему? Ты любишь меня?

– Люблю. Иногда мне даже страшно становится из-за этого. Я не ожидала, что смогу так полюбить.

– Тогда в чем же дело? Я обещаю, ты будешь счастлива со мной.

– Неужели ты думаешь, что я способна сейчас на такой поступок? Извини, Шурка, я не хочу тебя обижать. Давай прекратим говорить об этом.

– Значит, ты мне не веришь. Ты думаешь, что я брошу тебя.

Она закрыла его рот ладонью:

– Помолчи. Иначе ты наговоришь много лишнего, и мы только поссоримся. Послушай меня. Твое предложение слишком неожиданно. Мне нужно подумать и все взвесить. Я не могу дать ответ тебе сейчас.

– Когда же ты его сможешь дать?

– Не знаю. Когда я буду готова к такому разговору, я скажу тебе. Не обижайся, постарайся меня понять.

– Я понимаю. Конечно, думай сколько угодно. Я буду ждать. Ты все равно станешь моей женой, и я увезу тебя отсюда. Тебя и Женьку.

– Знаешь, Шурка, я вдруг вспомнила, что знакома с твоими родителями. Твою маму я раз пять вызывала в школу, и пару раз она приходила. А твой отец разговаривал со мной, когда у тебя в аттестате выходили двойки по алгебре и геометрии. Ты здорово похож на него.

– Ну, вот видишь. Значит, вас и знакомить перед свадьбой не надо. Я думаю, они тебя тоже вспомнят.

– Боже мой! Шурка! Вот уж такого поворота судьбы я никак не ожидала. Рассказать кому, это же смех! Я влюбилась в Данилина! Если бы ты знал, как я была счастлива, когда ты окончил школу! Я и тройки-то тебе в аттестате согласилась поставить только потому, что с ужасом представила, что ты останешься еще на год! Я искренне надеялась, что не увижу тебя никогда в жизни.

– Взаимно, – улыбнулся Алик. – Я тоже ненавидел тебя все эти годы. Но сейчас я безумно благодарен Лешке.

– За что?

– За то, что он затащил меня на этот школьный вечер. За то, что он клятвенно пообещал мне, что тебя там не будет. Он был твердо уверен, что ты ушла в другую школу.

Татьяна не могла сдержать улыбки:

– Выходит, во всем виноват Кременецкий?

– Нет. Во всем виновата ты. Ведь это ты окликнула нас. Неужели ты думаешь, что мы подошли бы к тебе добровольно?

– Не подошли бы?

– Конечно, нет. Я же боялся тебя как огня.

– А теперь?

– Теперь я боюсь только одного, – посерьезнел Алик. – Я боюсь потерять тебя.

– А Леша Кременецкий… – Татьяна запнулась. – Он знает о нас с тобой?

– Нет. Я не говорил ему.

– Лучшему другу? – удивилась Татьяна.

– А зачем? Я скажу ему, когда ты согласишься выйти за меня замуж. Вот тогда я приглашу его в свидетели.

– Ты опять за свое? Пока что я еще не собираюсь выходить за тебя замуж. – Татьяна почувствовала, как Алик резко напрягся, и постаралась смягчить свои слова: – Мы же с тобой договорились, я буду думать.

Алик обиженно молчал. Татьяна обняла его и попыталась поцеловать, но он отвернулся.

– Шурка! Ну не обижайся! Ну будь умницей! Я обещаю тебе, мы поговорим об этом позже, не сегодня.

– Ты относишься ко мне как к мальчишке.

– Ты и есть мальчишка. Дуешься без всякого повода.

Она снова попробовала поймать его губы, но он упрямо отворачивался.

– Ну? – возмутилась она. – Мне еще долго выпрашивать твоего поцелуя? Это неуважение к старшим, в конце концов!

– Попроси еще. Оказывается, это так приятно.

– Поцелуй меня, Шурка, – повторила она.

– Еще!

– Поцелуй меня.

Алик засмеялся и встретил ее губы.

Глава 15

– Алечка, а у аспирантов каникулы дольше, чем у студентов?

– Нет, мам, такие же.

Алик уже минут пять размешивал в чашке сахар. Они сидели на кухне вдвоем. Отец ушел на работу, Галка – в школу, а у мамы был какой-то отгул. Этот отгул срывал все планы: через полчаса должна была прийти Татьяна.

– Сынок, у тебя что-то случилось?

– Нет, – поморщился Алик. – С чего ты взяла?

– Раньше ты как-то рвался в Москву, в университет, к ребятам… А теперь… Каникулы уже кончились, а ты все дома.

– Уже надоел? – улыбнулся Алик.

– Алечка! Ну как ты такое мог подумать? – Мама обиженно встала из-за стола.

– Ладно, мамуля, не обижайся, я пошутил. Ты права – я прямо сейчас иду за билетом.

– Сынок, мне кажется, у тебя какие-то неприятности в Москве. Ты не скрывай, расскажи. Когда расскажешь, сразу на душе легче станет. Может, у тебя с какой-нибудь девушкой нелады? Я все пойму, сынок.

– Я знаю, что ты все поймешь, мам. Ты же у нас самая лучшая. Только ты напрасно беспокоишься. У меня все в порядке, честное слово. И с девушкой тоже все отлично. Спасибо за завтрак, мамуля, я побежал.

– Куда?

– За билетом. Загостился я. В университете нагоняй получу.

Алик торопился к Татьяне.

Да, мама права, погостил, пора и честь знать. Его наверняка потеряли. И преподаватели, и друзья. Занятия-то уже неделю идут. Но как об этом сказать Татьяне? Не потеряет ли он ее, расставшись до лета?

– Я приеду в июле. Приеду обязательно. – Он держал ее за руки и втолковывал, как маленькой. – Ты не думай, что я сбегу, что я больше не появлюсь…

Она кивала, рассеянно, почти ничего не соображая. Близкое расставание совершенно выбило ее из колеи. Она почему-то не думала, что оно наступит так скоро.

– У тебя не будет времени соскучиться, – уговаривал Алик. – Всего четыре месяца, а дел у тебя по горло. До июля ты все должна решить, ты должна поговорить с Игорем, подать на развод, уволиться. Не думай, что я шучу. Летом я вернусь, чтобы забрать тебя и Женьку в Москву. Соберись тут как следует. Не забудь носовые платки!

Татьяна слабо улыбнулась.

– Ну, вот видишь, ты у меня умница. Я буду часто звонить, я тебе еще надоем, но учти: я тебя никогда не отпущу…

Алик вернулся под вечер. Дома была только Галка.

– А мама?

– Пошла по магазинам.

– Тебе этого ответственного дела не доверяет? – усмехнулся Алик.

Галка пожала плечами:

– Я и не напрашиваюсь.

– Понятно… А я послезавтра уезжаю.

– За билетом ходил?

– Ага.

– А как же твоя любовь? – Галка хитро глянула в его сторону. – У тебя, кажется, идиллия?

– Да ты ясновидящая. Или гадалка, – улыбнулся Алик. – Признавайся, на картах гадала? Или на кофейной гуще?

Галка хмыкнула:

– У тебя на лбу большими буквами написано. Она тебя любит?

– Любит.

– Ты собираешься на ней жениться?

– Обязательно.

– Когда?

– Летом.

– Серьезно?

Алик кивнул:

– Надеюсь, ты меня не опередишь?

– Не знаю, не знаю. – Галка засмеялась. – Тебе стоит поторопиться.

– Галка! Не подводи! Я старше, я женюсь раньше.

– А почему ты меня не познакомил со своей невестой?

– Летом и познакомлю. Ты же тоже не торопишься меня со своим женихом знакомить.

– Ой, Алька! Я с тобой тут совсем заговорилась! Генка вот-вот зайти должен, а я еще не накрашена, не одета. – Галка засуетилась, забегала по квартире. – Мы с ним на день рождения к Лариске идем… Ой! Алька! Это Генка! Открой, пожалуйста, я сейчас!

Галка шмыгнула в комнату и захлопнула за собой дверь. Честно говоря, Алику сегодня меньше всего хотелось знакомиться с Галкиным женихом. Он вздохнул и пошел открывать.

– Геннадий, – представился высоченный широкоплечий парень.

– Александр. Проходи. Галка сейчас соберется.

– Геночка! Я быстренько! – проворковала из-за двери сестрица. – Поболтайте там пока с Алькой.

– Много о тебе слышал, – широко улыбнулся Генка. – Галочка рассказывала, что ты в Москве, в университете. Что ты в эту… аспара… аспири…

– В аспирантуру, – помог Алик.

– Во-во! В аспирантуру поступил. Никак это слово запомнить не могу, ты уж извини.

– Ничего страшного. Ты присаживайся. Галка еще полчаса наряжаться будет.

– Это я знаю, – снова широко улыбнулся Генка.

– Ничего подобного! – крикнула Галка. – Еще пять минут.

Генкина улыбка раздражала Алика, но он изо всех сил сдерживался.

– А ты чем занимаешься? Галка говорила, что ты уже отслужил…

– Да. Вернулся три месяца назад.

– Работаешь?

– Да. На заводе. Иногда халтурку подбрасывают.

– То есть?

– Ну, кому что починить, где что разгрузить.

– А профессия?

– Фрезеровщик. ПТУ до армии окончил. Но сейчас, сам знаешь, на заводскую зарплату долго не протянешь. Пора менять работенку. – Генка громко засмеялся. – Меня ребята в милицию тянут. Наверное, пойду. А чего? Здоровый, молодой, армию отслужил, да и работа не пыльная: сутки по участку погуляешь, трое дома.

Алик кивнул, делая вид, что очень озабочен его дальнейшей трудовой жизнью:

– Участковым, что ли?

– Не, каким участковым? Для этого офицерское звание надо получить, школу милиции окончить. А я-то сержант.

– Тогда по какому участку ты сутками гулять собрался? – Алик едва сдерживал улыбку, задавая ему совершенно глупые вопросы, но Генка, похоже, принимал все за чистую монету и старательно пояснял.

– Ну, это типа охраны общественного порядка, понимаешь? Собираются два-три мента и бродят по участку. Чтобы нарушений, значит, не было.

– Тяжко бродить сутками-то, – посочувствовал Алик.

– Э-э! Да кто же сутками бродит? У меня кореш из десанта уже второй год там работает. Так он мне рассказывает: выходишь на дежурство, и в кафе. Сидишь целый день, с ребятами, с девчонками болтаешь… Класс!

– А как же нарушения?

– Ну, когда ЧП какое, так начальство по рации вызовет.

– Понятно. Действительно, работенка не пыльная.

– И платят нормально. Я же как-никак жениться собираюсь. – Генка хихикнул. – Вот на твоей сестренке вроде. Мы с ней уже об этом толковали. Она не против.

– Погоди-погоди! Что значит – не против? – Алик строго взглянул на Генку, и тот смутился. – Ей еще школу окончить надо.

– Ну, это понятно, – оживился Генка. – Раз надо, так окончит, конечно.

– Потом ей в институт поступить нужно, – продолжал Алик.

– Ну, захочет – поступит. Тут уж замужество не помеха. А не захочет, так я ей и без института работу найду…

– Геночка, я готова! Пошли.

– Постой, мы с Александром еще не договорили.

– Пошли-пошли! Мы уже и так опоздали! В другой раз договорите. Обувайся!

– Приятно было познакомиться! – крикнул вслед жениху Алик. – Тебя когда ждать, сестрица?

– Ты выставляешь его идиотом, – прошипела Галка, прикрыв дверь. – Я не для этого вас познакомила!

– А я тут при чем? Неужели ты сама не видишь, какой он дурак?

– Ты сам дурак! Испортил мне все настроение.

– Я не разрешаю тебе выходить за него замуж.

– А я и не спрашиваю твоего разрешения! – Галкины глаза метали колючие молнии. – Как-нибудь сама разберусь! Без тебя!

– Галочка! Я жду! Мы опаздываем, – донеслось из коридора.

– Ну, беги к своему ненаглядному, он ждет.

Галка ничего не ответила, только фыркнула и на прощание оглушительно хлопнула дверью.

Глава 16

Весь вечер Татьяна не находила себе места. Алик уехал. И что-то важное, крайне необходимое пропало вместе с ним. Это злило. В каком-то отупении и бессилии она шаталась по квартире, не имея желания на чем-то сосредотачиваться.

До сегодняшнего дня она самой себе не признавалась, насколько серьезна ее любовь. Этот молоденький мальчик сумел привязать ее к себе сильнее, чем она рассчитывала.

Черт возьми! Зачем она вообще пошла на все это? До его появления все в ее жизни было тихо и размеренно. Муж, дочь, родители, любимая работа… С появлением Алика что-то навсегда сломалось в привычном многолетнем укладе жизни.

Почему навсегда? Дня через три приедет Игорь, и все вернется на круги своя.

Вернется ли? Пожалуй, нет. Алик будет звонить, Алик приедет летом… Алик, Алик, Алик…

Как она сможет скрыть все это от Игоря? Он сразу же почувствует неладное. Сразу же. Она не гениальная актриса, чтобы делать вид, что ничего не произошло. Он поймет по ее глазам, по ее словам, по ее нервному ожиданию. Он поймет, и что будет делать она? Оправдываться? Говорить о мимолетном увлечении? О затмении, которое больше не повторится?

Да, скорее всего Игорь простит. Но принесет ли это облегчение ей?

Нет ничего проще порвать связь с Аликом.

Вот уж нет! Как раз от Алика так просто не отвяжешься. Он пообещал приехать за ней летом и приедет обязательно.

Откуда такая уверенность? За четыре месяца много воды утечет. Конечно, не хочется так думать об Алике, но ведь он еще совсем пацан – встретится симпатичная девица, и он вмиг забудет о ее, Татьянином, существовании.

Тогда какие вопросы? Нужно соглашаться выйти за него замуж, пока он предлагает.

Татьяна положила голову на тетрадки с контрольными и застонала вслух.

– Мам! Тебе плохо?

Испуганные Женькины глаза, детские руки, обнимающие за плечи.

– Нет, доченька. Все нормально.

– Ты стонешь.

– Я просто устала.

– Тогда ложись спать. Проверишь эти тетради завтра.

– Я сейчас лягу. А ты почему не спишь? Завтра рано вставать. Быстренько в постель! Спокойной ночи, доченька!

– Спокойной ночи! Ты точно не заболела?

– Точно, точно.

– Смотри! А то я бабушке позвоню.

– Не надо никуда звонить. Ложись спать.

Женька чмокнула ее в щеку и пошлепала босыми ногами в свою комнату.

А как же Женька? Как она объяснит дочери, почему она разводится с отцом и выходит замуж за какого-то парня? Захочет ли Женька уехать с ней или предпочтет Игоря? Все не так просто…

Все слишком непросто, слишком сложно. И все, буквально все в жизни Игоря, Алика, Женьки будет зависеть от нее, от ее решения, от ее разума и здравого смысла.

Ну, уж здравый смысл всегда будет на стороне Игоря и Женьки!

Наверное, да. Их двое, она живет с ними много-много лет, она любит их.

А Алик?

И Алика любит. Но он один, и за страстной неделей их отношений тяжело было разглядеть его характер, его человеческие свойства, его надежность. Он еще мальчик. Может, он и вправду думает, что влюбился всерьез и на всю жизнь. Но она-то взрослая женщина! Она-то должна понимать, что, согласившись на новое замужество, может потерять все на свете, в том числе и собственного ребенка.

Да какой он мальчик?! То, что он младше на десять лет, не значит, что он ребенок. В его возрасте люди не только женятся, но и детей воспитывают. Вот тот же Лешка Кременецкий, например. В ее глазах он тоже пацан, а у него уже семья, жена, сын. Он глава семейства. Почему Алик не может справиться с этой ролью?

Боже! Какой сумбур в голове! Вопросы, ответы, вопросы, ответы. Сотни вопросов и тысячи ответов. И нет надежды, что когда-нибудь она сможет принять окончательное решение.

Нет! Так дело не пойдет! Решение она должна принять. И сделать это надо сейчас, до первого звонка Алика, до приезда Игоря. Тянуть ни к чему.

Тянуть ни к чему, это точно. Но утро вечера мудренее. У нее разламывается голова, сейчас она даже не в силах спать, не то что принимать жизненно важные решения…

Татьяна так и заснула, положив голову на непроверенную контрольную, не выключив настольной лампы. Разбудил телефонный звонок. Она мельком глянула на часы. Половина шестого утра. Кто это трезвонит в такую рань?

– Танюшка! Это я! Привет!

Голос Алика тонул в помехах, она едва разбирала слова.

– Ты откуда? Тебя что, высадили из поезда?

– Нет! Я звоню, чтобы сказать тебе доброе утро! Я тебя люблю!

– Откуда ты звонишь, сумасшедший?

– С какой-то станции, из автомата на вокзале.

– С какой станции?

– Да черт ее знает! Я на название не глянул. Проводница сказала, полчаса стоим. Я и подумал, что успею с тобой поговорить.

– Ты у меня совсем дурачок, Шурка! – Татьяна счастливо улыбнулась. – Беги сейчас же в вагон, слышишь? Ты отстанешь от поезда!

– Если отстану, вернусь к тебе. Не прогонишь?

– Конечно, нет…

– Все. Монетки кончаются. Я тебя целую и очень-очень люблю…

Пи-пи-пи…

Татьяна положила трубку.

– Кто звонил, мама?

– Спи. Это тетя Клава.

– Дозвонилась наконец?

– Дозвонилась. Спи. Еще очень рано.

«Если отстану, вернусь к тебе. Не прогонишь? – Конечно, нет…»

Вот тебе и окончательное решение! Вот тебе и нет ничего проще, чем порвать с Аликом.

Спать больше не хотелось. Вереница вечерних мыслей болезненно возвращалась вновь.

Пожалуй, у нее есть все шансы сойти с ума. Вот тогда она уже не будет нужна ни Алику, ни Игорю.

Перспектива сумасшедшего дома ее нисколько не прельщала.

Может, решать одной ей действительно не под силу? А у кого спросить совета? Не у Игоря же?

«Как ты думаешь, дорогой, мне остаться с тобой или развестись? Дело в том, что у меня появился другой, и он предлагает выйти за него замуж…»

Вот будет весело! Так же весело, как если бы она советовалась по этому вопросу с Аликом. Нет-нет, у мужчин спрашивать совета – это дохлый номер.

Только женщина сможет понять ее в такой ситуации.

Какая женщина?

Может, поговорить об этом с мамой?

Да, пожалуй, она поймет, хотя и будет здорово ругаться. Но совет матери Татьяна знала наверняка: «У вас с Игорем растет ребенок, и ради дочери вы обязаны сохранить семью. Чего в жизни не бывает? Бывают и измены. Но нельзя же из-за какого-то мальчишки очертя голову бросать все на свете. Расскажи все Игорю. Он любит тебя, он простит. А этому молодому прохвосту совершенно ясно дай понять, что между вами все кончено. Позвонит, попишет, пострадает и отстанет».

Татьяна тяжело вздохнула. Такой совет ее явно не устраивал.

Хотела услышать другое? Тогда вообще зачем нужны какие-то советы?

И все-таки нужны.

Зойка! Да-да, именно Зойка!

Лучшая подруга не будет так категорична, хотя кто знает…

Зоя обладала репутацией абсолютно самостоятельной и независимой незамужней привлекательной женщины. Ее флиртами и романами не удивишь! Вот она-то может не просто посоветовать, а понять. Пожалуй, с ней стоило поговорить гораздо раньше.

Глава 17

В Москву Алик возвращался, конечно, не с одним маленьким чемоданчиком. Мама нагрузила несколькими объемистыми коробками с продуктами. Алик тщетно объяснял, что в московских магазинах еда пока есть.

– Ну да, – согласилась мама. – По визиткам.

– По визиткам только промтовары. А у вас талоны…

– Не возражай.

Алик особо и не возражал. Только теперь, на подъезде к Москве, тоскливо соображал, как добраться до камеры хранения. Нужно было позвонить Никите, чтобы встретил.

Ну, мало ли, что нужно было! Не позвонил и не позвонил. Носильщика, может, взять? Алик пересчитал в уме свои скромные финансы и от этой затеи отказался. Ладно, придется справляться самому.

Но на вокзале Алика ждал сюрприз. Не успел он вытянуть из вагона первую неподъемную коробку, как обнаружил на перроне встречающих. Никита и Даша с двух сторон налетели на Алика с объятиями и громкими вопросами.

– Надеюсь, это все? – Кит кивнул на коробку.

– Не надейся. В купе еще три. Но как вы догадались…

– Ты что, Дашку не знаешь? Прибежала ко мне: уже идут занятия, а Алика нет! Он заболел! Звони его родителям! – Даша смущенно улыбалась. – Ну, я и позвонил. Твоя мама сказала, что ты уже уехал, и дала полную информацию, где и когда тебя встречать.

– Значит, о количестве коробок ты тоже информирован, – засмеялся Алик.

– Информирован о количестве, – согласился Кит. – Но не о весе. Я очень надеюсь, что там жратва, а не книги.

– Жратва. Приглашаю вас на пир.

– Ну, это понятно. Мы и без приглашения собирались. Правда, Дашка?

Хорошо, что вместе с ней пришел Кит.

Алик вытаскивал с другом коробку за коробкой.

Двое суток в поезде Алик мучительно обдумывал свой разговор с Дашей.

Безусловно, ей нужно все объяснить про Татьяну, но как это сделать и когда? Этим объяснением он, конечно, принесет Даше боль, но как иначе? Он же никогда ее не любил. С его стороны это будет честно.

Очень честно! Лучше бы не встречался с ней с самого начала!

В конце концов Алик решил пока отложить этот неприятный разговор. До лучших времен. До какого-нибудь подходящего момента. И в силу мягкости его характера это было логично. Или трусливо? Ну вот!..

На вокзале Алик время от времени украдкой поглядывал на Дашу. Только украдкой – встречаться с ней глазами он не решался. Но она, похоже, пока ничего не чувствовала. Такая же – серьезная, спокойная, немногословная.

Алик был очень благодарен болтуну Никите за то, что тот разряжал обстановку.

– До общаги поедем с шиком! На тачке!

– Откуда деньги?

– От верблюда! – Кит засмеялся. – На работу устроился. В метро книжки продаю. Расчет ежедневно, поэтому я нынче богач – пользуйтесь.

Кит прикупил по дороге бутылку вина и бутылку водки, попросил шофера поднять коробки на третий этаж и щедро расплатился.

Комната дохнула на Алика нежилым, но все равно знакомым запахом. Даша тут же закрутилась у маленькой электроплитки. В нарушение всяческих норм Алик держал плитку в комнате, впрочем, как и большинство студентов, с молчаливого согласия коменданта. Ребята неторопливо распаковывали коробки.

– Ну-у, Алька, не зря перли такую тяжесть, – одобрительно сказал Кит. – Тут жратвы на полгода хватит.

– Мальчики, вы уже нашли тушенку?

По комнате распространялся изумительный запах близкого обеда, и Алик вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего дня.

– Я жутко голоден! – заявил он, открывая тушенку и вылавливая внушительный кусок.

– Алик, не перебивай аппетит! – строго сказала Даша и отобрала у него банку.

– Не завидую я тебе, Алька, – вздохнул Кит. – Женишься на ней – шагу ступить не даст!

Всего месяц назад Алик бы весело расхохотался в ответ, а сейчас смущенно перевел разговор в другое русло.

– Что, Кит, науку окончательно пускаешь по боку? – спросил он.

– Какую науку?

– Уже забыл, что истфак окончил?

– А-а, ты об этом… Науку я дарю тебе так же, как свой диплом торжественно подарил папаше. Он хотел, чтобы я получил высшее образование, в университет пристраивал, старался, в общем, диплом заслужил. И слава Богу, теперь оставил меня в покое. А я хочу жить хорошо, не на нищенскую зарплату младшего научного сотрудника в каком-нибудь музее.

– Всю жизнь будешь книжками в метро торговать?

– Почему всю жизнь? Только пока это приносит деньги.

– Значит, деньги приносит?

– А как же! Астрология, белая магия, «Крестный отец» и прочая дребедень. Знаешь, как народ это любит!

Кит до слез смешил Алика и Дашу бесконечными историями про своих покупателей.

– Веселая работенка, да? Может, бригаду сколотим?

– Ну уж нет! – тут же отреагировала Даша. – Нас с Аликом в торговлю и калачом не заманишь. Да, Алик? У него диссертация, у меня госэкзамены в этом году. Какая бригада?

– Да я пошутил, пошутил. Где твой обед, повариха?

– Все готово. Мойте руки и за стол!

– Ну, за вас, отличники! – провозгласил Кит. – И как меня угораздило связаться с вами?

Алик опрокинул первую стопку водки и запоздало подумал, что на голодный желудок этого делать не стоило. Развезло почти моментально. Он рассказывал ребятам о поездке, о доме, о родителях, сам что-то у них спрашивал, поднимал новые тосты, и на смену сонливой усталости приходило безудержное веселье, веселье плавно перетекало в пьяную грусть и никчемность, никчемность превращалась в ощущение собственной значимости и неповторимости. Разговор становился громче и бестолковее, Алик почувствовал, что смертельно устал, выдохся и уже не хочет ничего. Ребята то ли поняли это, то ли просто уже было поздно, но разом засобирались. Никита пообещал проводить Дашу, она жила в другом общежитии, и Алик не сопротивлялся. Идти провожать ее самому не было ни малейшего желания.

– Дашка, собирайся пошустрее! – сказал Кит. – Жду тебя внизу. Вы, конечно, давно не виделись, хотите пообщаться наедине, но о мерзнущем на улице друге прошу не забывать!

Черт бы побрал эту неуклюжую Никитину галантность! Алик вовсе не хотел общаться с Дашей наедине!

– По-моему, я жутко напился, – хмуро сообщил он ей.

– Да, кажется, – улыбаясь, согласилась она и ласково положила руки ему на плечи.

Это движение почему-то разозлило его, и он выпалил совершенно неожиданно даже для себя:

– Даш, поищи себе другого парня!

– То есть? – Даша по-прежнему ласково улыбалась, не снимая рук с его плеч.

– То есть… – Алик замялся и с досадой отодвинулся от нее. – Я не тот… кто тебе нужен…

– Ты долго думал? – засмеялась Даша.

– Не смейся. Я должен тебе многое объяснить.

– Прямо сейчас?

Алик прямо сейчас объяснять уже ничего не хотел, минутная решимость прошла, но раз уж начал…

– Можно и сейчас.

– Лучше завтра, Алечка. Все завтра объяснишь. Хорошо? – Она разговаривала с ним, как с тяжелобольным, нежно и ровно.

– Я же серьезно! – возмутился он.

– Тем более. Серьезный разговор оставим до завтра. Ну, пока! – Она легко чмокнула его в щеку. – Я побегу, а то Никитка совсем замерзнет.

Да что она, в самом деле!

– Я не люблю тебя! – выкрикнул он и осекся. – Извини, я не хотел, но…

Даша на мгновение замерла, но тут же снова понимающе улыбнулась:

– Ты действительно ужасно пьян, Алечка. И болтаешь всякую чепуху. До завтра. Учти, завтра будешь просить у меня прощения за эту глупость!

Даша скрылась за дверью, и Алик беспомощно опустился на кровать. Что он наделал? Что он будет говорить ей завтра?

Глава 18

Следующий день удачным быть просто не мог.

Алик проснулся со страшной головной болью. В комнате было чисто: ни пустых бутылок, ни следов вчерашнего пира. Только стопка вымытой посуды на столе. Он совсем не помнил, как Даша все убирала. Черт! Вот напился!

Зато разговор с Дашей он помнил до мелочей. И сегодня предстояло продолжение этого разговора. Алик поморщился. Может, как-нибудь можно его избежать?

Как? Прятаться от Даши? До каких пор? Смешно и глупо.

А сказать девушке: «Я тебя не люблю» – очень умно!

Да спьяну же! Она и вчера это поняла, и сегодня поймет. А может, все вообще списать на водку? Рассудок помутился, сам не помнил, что говорил?

Даша, пожалуй, захочет поверить. И все останется по-старому. Но зачем морочить девчонке голову? Это просто отсрочит объяснение, только и всего.

Так ничего и не решив, Алик лениво прожевал бутерброд, оделся и отправился в университет объясняться по поводу недельного отсутствия. Еще одно «приятное» дело. И самое обидное – некого винить, во всем виноват сам. Вот самому и придется отдуваться.

Идея позвонить Татьяне пришла совсем внезапно. Он просто увидел внизу будку с междугородным телефоном. Увидел и усмехнулся: интересно, теперь он вообще не сможет спокойно проходить мимо такого автомата?

Алик глянул на часы, отсчитал время и машинально отметил, что через пятнадцать минут Татьяна выйдет из дома, чтобы успеть к первому уроку.

Трубку сняли после второго гудка, и Алик торопливо опустил в автомат «пятнашку».

– Алло!

Мужской голос. Что такое? Алик на секунду растерянно застыл с трубкой в руках, но тут же нажал на рычаг.

Что такое? Ничего. Просто приехал Игорь.

Отвратительное настроение разом снизилось еще на несколько порядков.

Ну что ж! В течение двадцати дней он не будет набирать ее номер, чтобы не вызывать никаких неприятностей. Так просила Татьяна.

Алик в сердцах шарахнул телефонной трубкой о рычаг.

– Ты чего автомат ломаешь? Хулиган! – Вахтерша в гневе летела к Алику, и он счел благоразумным побыстрее выскочить из общежития.

Метро, как всегда в часы пик, было переполнено до отказа. Алик едва втиснулся в вагон и в миллионный раз недобрым словом помянул тех, кто догадался построить общежитие на другом от университета конце города.

Впрочем, сегодня дорога даже показалась короткой. Мысли скакали с одной неприятности на другую.

Почему он бросил трубку?! Можно же было поговорить с Игорем начистоту, по-мужски.

Вот уж по-мужски! По телефону-то! А Татьяну зачем так подставлять? Она же просила. Она хочет все рассказать Игорю сама.

А если она не решится?

Решится. А если нет, так летом будет время для мужского разговора с Игорем.

Значит, до лета. Как все просто! Взял и отложил! Может, так и неизбежное объяснение с Дашей отложить? Например, сказать ей, что приревновал вчера к Никите, психанул, что он напросился проводить ее? Или вот еще выход – решил проверить ее чувства, поэтому и ляпнул «не люблю». Даша, конечно, обидится, несколько дней не будет с ним разговаривать, но двумя-тремя визитами с извинениями все благополучно закончится.

Да что за идиотская манера – вечно искать ходы для отступления!

Алик не на шутку разозлился на самого себя. Только по пьянке такой решительный, что ли?

Нет, продолжать врать – значит еще больше запутываться. Он все равно не сможет быть с Дашей прежним. И если она ничего не почувствовала вчера, то это вовсе не значит, что ничего не почувствует завтра.

Алика раздражало сегодня все: бегущие по эскалатору, толпа у выхода из метро, долгое ожидание у светофора, безликое здание гуманитарных факультетов.

Эта высотка не пришлась по сердцу еще при поступлении. Все пять лет он с завистью поглядывал на старые корпуса, где занимались естественники. И сегодняшнее раздражение на светлые и темные провалы окон в неуместной напыщенности нового корпуса было привычным. Алик даже удивился, что за всеми своими проблемами он не забыл разозлиться на здание.

– Ну, здравствуйте, милый мой! – От разговора с профессором Алик даже не пытался уйти и пошел прямиком на кафедру. – Как понимать ваше отсутствие?

Глаза Михаила Иосифовича за толстыми стеклами очков были строгими и укоряющими. Но честно говоря, Алик этой строгости нисколько не боялся. В данный момент профессор даже был определенным спасением от надоевших мыслей. Алик улыбнулся и принялся оправдываться:

– Извините, Михаил Иосифович, так уж получилось… Вовремя никак не мог…

– Я думаю, ваша диссертация готова, и моя помощь ни к чему, – насмешливо заключил профессор. – Может, назначим защиту на завтра?

– Стыдно сказать, Михаил Иосифович, но за это время не написал ни строчки…

Лучше уж признаться честно. Профессор кивнул:

– Этого и следовало ожидать. Может, вы решили отказаться от аспирантуры?

– Ну что вы!

– Или хотите переменить тему? Я, конечно, понимаю, что для защиты диссертации по декабристскому движению сейчас требуется определенная смелость. Сейчас модно во всех бедах обвинять революции… – Алик хотел было перебить, но Михаил Иосифович лишь сердито отмахнулся от его движения. – Ничего не имею против! Всегда было проще защищаться по актуальным темам. Или, может, вы хотите иначе взглянуть на декабристов? С точки зрения Ключевского? «Историческая случайность»? «Умная ненужность»?

– Михаил Иосифович! – наконец взмолился Алик. – Ну что вы! Я не собираюсь менять ни тему, ни точку зрения!

Разговор поворачивался в неприятное русло, но профессор помолчал и спросил уже совсем другим тоном, участливым и отечески сердитым:

– Я так понимаю, медицинского оправдания за пропущенные дни у вас нет?

Алик опустил глаза и кивнул.

– Что же случилось? Надеюсь, родители здоровы?

– Здоровы… Это не из-за родителей…

– Ну, хотя бы честно. Что же тогда? Не могли расстаться с друзьями?

– У меня была причина личного характера.

Профессор усмехнулся:

– Скажу откровенно, от вас, Александр, такой легкомысленности не ожидал. Вы что же, хотите обременить себя семьей? – Алик не осмелился ответить утвердительно, да Михаил Иосифович, кажется, и не ждал его ответа. – С этим вам придется повременить, если вы всерьез хотите заняться карьерой. Семья и наука несовместимы. По крайней мере на определенном этапе.

Алик про себя отметил, что это слова старого холостяка, но возражать, конечно, не стал.

– Ну вот что, дорогой мой! Отдых закончился. Я очень рассчитываю на вашу серьезность – работы еще слишком много. Пойдемте, обсудим наши следующие шаги.

Алик вздохнул с облегчением – одним объяснением стало меньше. Остался разговор с Дашей. Но об этом после…

Однако после об объяснении с Дашей поразмышлять не получилось. Он столкнулся с ней сразу, как только вышел из кабинета Михаила Иосифовича. Столкнулся и растерялся.

– Здравствуй, Алечка! – Даша улыбалась, но глаза были напряженными и встревоженными. – Ты хотел со мной поговорить сегодня…

Глава 19

– Да… – Алик замялся. – Я хотел… Но… Может быть, не здесь?

– Я уже освободилась. Поехали к тебе? – Даша говорила отрывисто, по-деловому, внешне совершенно спокойно.

Алик знал, что с ее стороны не будет никаких истерик, но это деловое спокойствие ему совсем не нравилось.

– Да… Поехали…

Дорога показалась нескончаемой. И нескончаемым было их молчание. Каждый думал о своем, каждый готовился к разговору.

– Ну? – Даша аккуратно повесила пальто и села напротив Алика.

– Ты извини… Я вчера наговорил много лишнего.

Даша кивнула:

– Ну наконец-то… Хотя бы соизволил извиниться. Что же ты хочешь сказать? Что встретил другую?

Алик молчал. К такому прямому допросу он не подготовился. Наоборот, он подбирал самые необидные, самые мягкие фразы, готовил долгое вступление. А тут нужно было просто ответить «да», и он не находил в себе сил.

– Что же ты молчишь?

Он поднял голову и заметил в ее глазах сочувственную усмешку. В который раз за последние дни он увидел себя со стороны и оценил всю глупость ситуации.

– Так чем же она лучше меня? – безжалостно поинтересовалась Даша.

– Не лучше… Ты очень хорошая… Ты встретишь другого, лучше меня, достойнее, – сбивчиво забормотал Алик. – Я люблю ее. Я хочу быть с ней всегда, понимаешь?

– Понимаю, – вздохнула Даша и встала. – Ну, пока?

– Даш, ты обиделась на меня? Обиделась, конечно, но я должен был тебе сказать.

– Да, Алик, спасибо. Ты поступил правильно. Я очень благодарна тебе за это. Я пойду?

– Нет! – взмолился Алик. – Пожалуйста, не уходи! Ты… Ты меня ненавидишь?

– С чего ты взял, что я тебя ненавижу? Я тебя понимаю. И знаешь, мне тебя жалко… Ты оказался в дурацкой ситуации, да?

Алик кивнул.

– Честно говоря, я не знаю, что мне делать, – признался он. – Ты мне очень близкий человек, очень хороший друг, и я не хочу потерять тебя. Я очень ценю тебя, уважаю, люблю, но… не так, как ее.

– Я понимаю, не объясняй. Мы, конечно, останемся друзьями.

– Это правда? – Алик спросил с такой искренней надеждой, так по-детски, что Даша снова присела рядом и провела рукой по его волосам.

– Какой ты все-таки мальчишка! – улыбнувшись, сказала она.

– Наверное, – с облегчением согласился Алик. – Тем более что не ты одна так считаешь.

Алик сказал это и испуганно замолчал: кажется, новая глупость. Но Даша сделала вид, что не слышала его последних слов.

– Она тебя намного старше, – уверенно сказала она.

– На девять лет, – послушно уточнил Алик.

– На свадьбу-то пригласишь? А впрочем, можешь не приглашать, все равно не приду.

Алик снова не знал, что нужно говорить дальше.

– До свадьбы еще дожить надо. – Это единственное, что пришло на ум в тот момент.

– Доживешь, – засмеялась Даша. – Не сомневайся!

– Я в том смысле… – Алик опять безнадежно запутался. – Наверное, свадьба еще не скоро…

– Почему? Она замужем?

– Да.

Даша горячими ладонями подняла его голову.

– Алька, миленький! Ты уж на меня не обижайся, но… Ты уверен, что у тебя это серьезно?

– Уверен, Даш. Иначе я не стал бы говорить тебе о ней.

– А с ее стороны это тоже серьезно?

– Не знаю. – Алик говорил откровенно и чувствовал, что возвращается легкость. – Мне бы очень хотелось верить.

Зачем он говорит ей все это? Может, это неправильно? Он ни с кем не откровенничал о Татьяне. Почему же выбрал для этого Дашу?

– Извини, Алька, но не всякая женщина бросит семью из-за другого. Даже из-за тебя. У нее есть дети?

– Да. Дочь. Двенадцать лет.

Даша молчала, но Алик знал, что она хотела сказать: «Милый мой! На что же ты надеешься?»

– Я ее люблю! – словно защищаясь, произнес он.

– Я вижу. И искренне желаю тебе счастья. Скажи, ты говорил с ней о женитьбе?

– Да. Она ответила так же, как и ты: не всякая женщина бросит семью из-за другого. Даже из-за меня.

– Наверное, ты в самом деле жутко в нее влюблен, если после таких слов не теряешь надежды.

– Она выйдет за меня замуж, – твердо сказал Алик. – Я увезу ее сюда. Подальше от мужа, чтобы она не чувствовала себя во всем виноватой.

– Это решать ей.

– Это решать мне. Я все равно добьюсь своего. Я пообещал приехать летом и все решить. Я увезу ее. Я не могу без нее, понимаешь? – Алик снова запоздало спохватился: – Наверное, мне не нужно было говорить все это тебе… Но… Мне очень нужна твоя поддержка.

– Ты соображаешь, что ты говоришь? – улыбнулась Даша. – У кого ты просишь поддержки? Да я вообще могла бы закатить тебе такую сцену!

– Я знал, что не закатишь, – улыбнулся в ответ Алик. – Я знал, что ты меня поймешь.

– И поэтому обнаглел окончательно? Может быть, ты еще попросишь меня уговорить ее выйти за тебя замуж? Между прочим, как ее все-таки зовут?

– Татьяна.

– Ты хотя бы догадался позвонить ей, что доехал нормально?

– Догадался.

Алик почти не врал. Утренний звонок наверняка застал Татьяну дома. И она, конечно, поняла, кто звонил.

– Она… очень красивая?

– Ты красивее, – честно ответил Алик. – Правда! Она очень симпатичная, но дело не в этом. Я не могу объяснить… Дашка, зачем? Тебе же больно все это слушать!

– А как ты думаешь? – Даша усмехнулась, и Алик тихо ответил:

– Думаю, что очень больно…

– Ну, хватит о твоей Татьяне. Рассказывай, что у тебя с диссертацией. От Михаила Иосифовича сильно влетело?..

Алик был очень благодарен Даше. Очень. Другая повела бы себя на ее месте как угодно, но все равно не так. Могла бы устроить скандал, возненавидеть, преследовать, плакать. И неизвестно, как бы он отреагировал в этих случаях. И как бы все это осложнило и его, и ее жизнь. Даша все-таки отличная девчонка. Может быть, даже самая лучшая.

После ее ухода Алик очень долго размышлял об этом.

Жизнь снова приобретала краски. Вот тебе и неудачный день! Все сложилось как нельзя лучше: и разговор с Михаилом Иосифовичем, и объяснение с Дашей.

Для полного счастья оставалось только услышать Татьяну. Но это было невозможно. Не только сегодня, а еще девятнадцать дней. Господи! Как долго!

Ну ничего! Девятнадцать дней – не вечность.

Что ни делается – все к лучшему. На эти девятнадцать дней можно целиком уйти в работу. Время идет, а диссертация не двигается с места. Как сегодня сказал Михаил Иосифович? «Не ожидал от вас такой легкомысленности»?

Он сам не ожидал от себя такой легкомысленности. Кто бы месяц назад сказал ему такое! Он, Алик Данилин, способен вот так, очертя голову, бросив все на свете, влюбиться? Это с его-то прагматизмом и трезвостью? А теперь прагматизм, трезвость, сосредоточенность летели к черту, и, самое смешное, он бы не хотел, чтобы все вернулось на свои места.

Глава 20

– Ну, Танька, ты даешь! – Зоя не скрывала своего изумления. – Это могло произойти с кем угодно, но не с тобой!

Татьяна объявила о своем бурном романе и теперь молчала, ожидая советов, а не этих удивленных возгласов. Но Зою, похоже, так впечатлила ее история, что советов пока не было. Она только чуть покачивала головой в клубах дыма и нервно стряхивала пепел в первое попавшееся блюдце.

– Что же это за юный экземпляр?

– Ты его не знаешь.

– Нет, подруга, так не пойдет! Выкладывай все до конца. Кто он?

– Мой бывший ученик.

– Еще лучше! – охнула Зоя. – Ты что, совсем с ума сошла?

Татьяна вздохнула:

– Наверное.

– Не наверное, а точно! Сколько ему лет? Шестнадцать? Семнадцать?

– Ты что?! – возмутилась Татьяна. – Я же сказала, на девять лет меня младше.

– Значит, двадцать три… – Зоя немножко подумала. – Ну, тогда ничего!

Татьяна улыбнулась: от Зойки она другого и не ожидала.

– Ты хотя бы приведи его ко мне, познакомь.

– Отобьешь?

– У подруги? Бог с тобой! У меня этого добра и без твоего юноши хватает. Как его зовут?

– Александр Данилин.

– Кто?! – Зойка даже подскочила от неожиданности.

– Неужели вспомнила? – удивилась Татьяна.

– Как не помнить? Ты сколько раз рыдала: кто из вас дольше выдержит – ты или Данилин? Так это он и есть? Твой двоечник?

– Между прочим, он вовсе не двоечник. – Татьяна даже обиделась за Алика. – Он теперь аспирант МГУ, историк.

– Где же ты его нашла?

– Приезжал домой на каникулы. Случайно встретились. Помирились. Пару раз проводил.

– И ты растаяла, – насмешливо закончила Зойка.

– Нет, – вздохнула Татьяна. – Посопротивлялась.

– Из приличия?

– Почти. Ну, чего ты на меня так смотришь? Ты бы сама в него влюбилась!

– Ты меня сюда не приплетай. Я – это я. Я могу влюбляться.

– Здрасьте! А я, выходит, не могу!

– Конечно, ты не можешь. Ты же у нас верная жена, отличная мать, строгий педагог…

– Ой, Зойка! Только без нотаций! Я не знаю, что мне делать!

– Веди сюда. Разберемся.

– Не могу! Он уехал.

– Уже бросил? – ахнула Зойка.

– Да не бросил! – поморщилась Татьяна. – Учиться уехал.

– Ну и слава Богу! Тогда какие проблемы?

– Зоя! Да ты что? Ничего не поняла? – с отчаянием воскликнула Татьяна.

– А что я могу понять? – огрызнулась Зойка. – Ты же ничего толком не говоришь! Каждое слово из тебя клещами вытягиваю!

– Он предложил мне выйти за него замуж! Он приедет летом! За мной! Что мне делать?

– Честно?

– Конечно, честно. – Татьяна с надеждой посмотрела на подругу.

– Тогда вот что. Ты, конечно, прости, но я мужиков получше тебя знаю. Они обещают и предлагают многое, но это совсем не означает, что все всерьез. Неужели ты веришь, что летом он приедет?

– Верю, Зоя. Ты же его не знаешь…

– А ты хорошо знаешь? – ехидно поинтересовалась Зоя. – Сколько лет вашему роману? Сколько месяцев? Или всего пару дней? Господи, Танька, какая ты доверчивая! Когда он уехал?

– Три недели назад.

– Он тебе хоть раз позвонил?

– Да, конечно. Сначала звонил каждый день.

– А потом?

– А потом приехал Игорь.

– И что? Ты что, дура, ему все рассказала?

– Нет. Ничего я не рассказывала.

– Сам догадался?

– Да не перебивай ты! Ни о чем он не знает, ни о чем не догадался. Просто мы с Аликом договорились, что он не будет звонить те двадцать дней, когда Игорь дома.

– Полная конспирация? И он ее ни разу не нарушил?

– Конечно, нет. Он же обещал.

– Помяни мое слово, Тань, но он тебе больше не позвонит.

– Это еще почему?

– Да потому! Никогда не поверю, что влюбленный молодой парень может не звонить двадцать дней только потому, что так пообещал! Никогда не поверю! За эти двадцать дней он уже благополучно нашел новую девчонку. И правильно сделал. Кому мы с тобой, Танька, еще нужны? Не расстраивайся. Забыл – и черт с ним! Меньше проблем! У тебя есть Игорь, есть Женька. Хорошо, что Игорь ничего не понял. Да даже если бы и понял, он у тебя классный мужик, ему все можно объяснить… А этот твой Алик… Просто приключение, случайный роман. Не превращай все это в трагедию. Ну чего ты молчишь? Плачешь, что ли?

– Чего плакать-то?

– Вот и я говорю – нечего. Поверь мне, таких мальчиков у тебя может быть сколько захочешь. Только к этому нужно относиться легче, без лишних размышлений об обязательствах, новых замужествах и прочей чепухе. Ясно?

– Конечно, ясно. Ну ладно, Зойка, мне пора.

– Что так скоро? Обиделась?

– Да нет. Все в порядке. Просто Женька дома одна.

– А Игорь где?

– Уехал сегодня утром.

– И твой Данилин сегодня не звонил?

– Нет. Хватит о нем.

– Вот это правильно. Хватит о нем. Давай-ка просто попьем чайку.

– Нет, Зоя, в другой раз. Я правда тороплюсь.

Татьяна была разочарована. Она шла домой и думала о недавнем разговоре. Да, она ожидала совсем другого. И уж никак не думала о неверности Алика.

Не хотелось думать об этом и сейчас. Но помимо ее желания, мысли снова и снова возвращались к Зойкиным словам: «За эти двадцать дней он уже благополучно нашел новую девчонку». И щемило сердце. Умом она понимала, что Зойка скорее всего права. Ведь именно этого Татьяна боялась со дня его отъезда.

Она изо всех сил старалась успокоиться, уговорить себя, что ничего не случилось. И случиться не может. Даже если Шурка не позвонит. Все равно ничего не случилось.

Но неужели не позвонит? Неужели двадцати дней достаточно, чтобы все забыть?

О Боже! Но ее-то как угораздило вот так влюбиться? Зачем все это? Зачем?

Женька бегала во дворе с девчонками, и Татьяна не стала тащить ее домой. Ей хотелось еще немного побыть одной.

Она даже не включила свет. Просто села в кресло напротив молчащего телефона и заплакала. От жалости к себе.

Ну чем, чем она заслужила, что ее вот так легко можно было бросить?

Конечно, все это с самого начала было настоящей авантюрой. И воспринимать все с самого начала нужно было как авантюру.

Когда, ну когда она стала относиться к этому серьезно? В какой момент это произошло?

Она сердито вытерла слезы.

Ладно, Бог с ним! В конце концов, она и не собиралась выходить за него замуж! Этого еще не хватало! Просто обидно быть брошенной. Обидно и все.

Телефонный звонок протяжным взрывом врезался в ее сознание.

– Алло!

– Танюшка! Любимая! Я правильно досчитал до двадцати?

– Правильно, Шурка, правильно!

– Где ты была? Я трезвоню весь вечер.

– Прости, Шурка! Меня не было дома.

– Ты что, забыла, что я буду сегодня звонить?

– Я ждала утром. А к вечеру начала бояться.

– Чего бояться?

– Что ты больше не позвонишь…

– Танька! Я сейчас повешу трубку! Ты мне не веришь?

– Верю, Шурка, теперь верю. Я так по тебе соскучилась!

– Я теперь буду звонить каждый день. Только не исчезай никуда. Я тебя люблю, я не оставлю тебя. Никогда. Слышишь, никогда, Танька!

Загрузка...