Загадка шотландского браслета

– Дело в том, что вещь довольно ценная для мистера Бухана и мне бы хотелось передать ее лично ему в руки. Вы не подскажите, в каком он номере? Я пробовала ему позвонить, но у него, наверное, отключен мобильный телефон.

– Одну минуточку, – ответила девушка и наклонилась к компьютеру, стоявшему рядом с ней.

– Номер двести двадцатый, – ответила девушка, улыбаясь. Видимо, она не заподозрила ничего подозрительного, раз так легко сообщила Вике, где остановился Брюс.

– Спасибо! Я тогда поднимусь к нему, – поблагодарила Вика.

– Конечно. Второй этаж и налево. Мне позвонить мистеру Бухану, чтобы предупредить о вашем визите? Вероятнее всего, он у себя в номере, поскольку я не видела, чтобы он покидал гостиницу.

– Нет, не стоит. Сделаю ему небольшой сюрприз, – улыбаясь, сказала Вика и направилась к лифтам, расположенным в конце коридора.

«А вдруг, его все же нет в номере? Или он не захочет меня видеть? Как же мне поступить? Непременно нужно сделать так, чтобы он открыл дверь», – думала Вика, пока лифт поднимал ее на второй этаж.

Найти номер иностранца оказалось совсем нетрудно. Он располагался буквально в нескольких метрах от лифта. На еле гнущихся ногах Вика подошла к двери и, чуть помедлив, постучала.

Никто не ответил на стук Вики и девушка попробовала еще раз на этот раз гораздо напористее. Наконец за дверью раздались шаги и немного осипший голос грубо спросил:

– Что такое?

– Обслуживание номеров, – решила приврать Вика.

– Мне ничего не нужно, спасибо. Можете идти, – ответил Брюс.

– Мне надо вам кое-что передать. Это срочно.

За дверью послышались ругательства, но, вероятно, Брюс еще не посмотрел в дверной глазок, так как ручка двери нагнулась и дверь перед Викой отворилась, открыв ее взгляду крайне странную картину: перед ней стоял Брюс, слега растрепанный, в расстёгнутой белой рубашке и со стаканом в руке. В стакане, судя по всему, находились остатки виски и несколько еще не успевших растаять кусочков льда. Взгляд мужчины показался девушке слегка затуманенным, а почувствовав пары алкоголя, исходившие от Брюса, она поняла, что иностранец крепко выпил.

– А, это ты! – только и сказал он.

– Послушай, Брюс, нам нужно поговорить.

– Не вижу в этом особого смысла.

– Я прошу тебя. Пожалуйста, дай мне войти, и мы все обсудим, – попросила Вика.

К удивлению девушки, мужчина не стал сопротивляться и, отступив назад, пропустил Вику в номер, на этот раз не отличавшийся аккуратностью: повсюду валялись разбросанные вещи Брюса, а на полу лежал смятый пиджак и блестящие кожаные ботинки.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – вежливо поинтересовался Брюс.

– Нет, спасибо, – ответила Вика.

– Тогда я налью себе, – сказал Брюс и потянулся за полупустой бутылкой виски, стоявшей на прикроватном столике.

– Мне кажется, тебе уже хватит на сегодня, – с укором в голосе сказала Виктория.

– А я так не думаю, но спасибо за заботу, – с некоторым сарказмом ответил иностранец.

– Брюс, я понимаю, что мои извинения ничего не изменят. Дай только рассказать, что случилось. Тот мужчина, с кем ты меня видел, – это мой бывший бойфренд, с которым мы действительно поругались в тот вечер, когда я впервые встретила тебя. Вернее, он просто порвал со мной, поскольку я, видимо, не достойна его. На следующее утро я уволилась из компании, где мы работали вместе и больше не видела его. Я хотела начать новую жизнь, как ты сам это знаешь, ведь я столько говорила тебе об этом по скайпу. Вчера я ночевала у родителей и рассказала им о своем разрыве с Кириллом (так его зовут) и об уходе с работы. Они восприняли это, мягко говоря, весьма неодобрительно. Расстроенная я шла домой, когда меня встретил Кирилл. Я совсем не хотела, чтобы он провожал меня до дома, но он не отставал. А тот поцелуй… поверь, не я стала инициатором. Думаю, он решил этим поцелуем вернуть меня назад, но ни одна струна моей души не дрогнула. Я прогнала бы его даже если бы ты так неожиданно не объявился. И да, почему ты так внезапно приехал? Не предупредив меня и даже не рассказав о своих планах?! Я ведь так ждала тебя, а ты все время уходил от ответа, точно и не собирался навестить меня, словно, я тебе совсем безразлична…

Монолог Виктории, который должен был содержать лишь объяснения и извинения, внезапно принял неожиданный поворот и превратился в обвинительную речь в сторону Брюса, который, однако, воспринял это вполне спокойно. Мужчина сел в кресло напротив Вики и, отставив бокал с виски в сторону, указал Вике на кровать перед ним.

– Прошу, садись. Мне неловко говорить, когда ты так нависаешь надо мной. Я начну с конца, а потом задам тебе несколько вопросов. Хорошо?

Вика согласно кивнула и присела на край постели.

– Я не говорил тебе о своем приезде, потому что хотел сделать приятный и неожиданный сюрприз, который, судя по всему, полностью провалился, – с несколько грустной улыбкой начал Брюс.

– Не люблю сюрпризы, – тихо добавила Вика.

– Знаю, что вел себя странно, не говоря о своих чувствах к тебе, но я сам не был уверен ни в них, ни в том, что поступаю правильно, позволяя сердцу вести меня за собой. Если хочешь знать, то да, ты мне нравишься. Нравишься до безумия и умопомрачения! Никогда со мной такого не случалось. Я постоянно думаю о тебе, представляю твое лицо рядом с моим, грежу о том, как стану ласкать и целовать твою нежную, бархатную кожу. Иногда мне кажется, что я даже чувствую рядом запах твоих духов, но потом понимаю, что это иллюзия. Я не хотел тебе говорить об этом, потому что думал, ты примешь меня за озабоченного сексуального маньяка. Но, поверь, это не так. В моих чувствах нет ничего постыдного или неестественного. Я не знал, как ты все это воспримешь, ведь ты такая независимая, самостоятельная. Вдруг ты бы испугалась того, что я хочу посягнуть на твою недавно обретенную свободу и просто сбежала бы от меня? Что мне оставалось бы тогда?

Все время, что говорил Брюс, Виктория сидела неподвижно, словно каменное изваяние. Она не понимала всех тонкостей английского языка и некоторых слов, использованных мужчиной, но сам смысл сказанного до нее дошел и стал более чем приятным откровением. Она и не подозревала, что Брюс испытывал к ней то же влечение, что и она к нему.

– Тот поцелуй в аэропорту был удивительным, – продолжил Брюс, – у меня возникло чувство, что я нашел нечто ценное, самое важное для меня в этой жизни, что я так долго и безуспешно искал.

– Но, Брюс, у меня точно такие же чувства, – начала Вика, однако, Брюс жестом попросил девушку замолчать.

– Когда я увидел тебя с тем мужчиной, то решил, что сейчас просто убью его, но потом подумал, что, возможно, ты любишь его, а значит, оставшись с ним, обретешь счастье. Поэтому решил просто уйти. Для меня важнее, чтобы ты была счастлива и неважно со мной ли или с другим. Пожалуй, это все, что я хотел сказать. Ответь только на два вопроса, но честно: почему ты сказала, что считаешь себя недостойной его и что ты чувствуешь к этому мужчине на самом деле?

– Брюс… я правда не знаю, что тебе ответить, после всего услышанного, – тихо сказала Вика, не представляя, что говорить дальше. Ей хотелось быть откровенной с Брюсом, несмотря ни на что, но в то же время она боялась потерять его, сказав что-то лишнее.

– Скажи правду, – попросил мужчина.

– Мои отношения с Кириллом длились довольно давно и думаю, что я любила его. Однако сейчас мне кажется, что то была скорее привязанность и желание казаться такой, какой меня хотело видеть общество, друзья, родители. Кирилл – богатый человек из очень хорошей и влиятельной семьи, а я, по сути, никто, обычная конторская крыса без связей и денег. Сначала этот человек виделся мне принцем из сказки, однако, он всегда пытался переделать меня на свой лад: я одевалась, ела, говорила и делала только то, что нравилось ему, а не мне. Я не являлась собой рядом с ним. Мое низкое социальное положение и его частые укоры по этому поводу сделали меня уязвимой, и я начала считать себя недостойной его и благодарить судьбу за то, что нашла такого замечательного парня. Сейчас я понимаю, что все это глупости, но тогда мне они такими не казались. Встретив тебя, я узнала, что все может быть по-другому, что я не обязана соответствовать какому-либо глупому стереотипу, чтобы нравиться людям, что я могу проявлять себя такой, какая я есть, и это не испугает других, что ко мне могут относиться не как симпатичной безделушке, а как к интересному человеку. Прости, мой английский все также несовершенен, но надеюсь, ты понял, что я хотела сказать.

Вика опустила голову и уставилась в пол. В номере воцарилось молчание. Девушка могла даже слышать тиканье наручных часов Брюса.

– Да, чуть не забыла, – подняв голову и еле сдерживая готовые вот-вот сорваться слезы, добавила Вика, – я не могу это принять.

Девушка вынула из кармана куртки небольшой мешочек и, раскрыв его, достала оттуда подаренный Брюсом браслет, после чего протянула украшение мужчине.

Британец внимательно посмотрел сначала на браслет, а потом и на саму девушку, после чего медленно встал и, подойдя вплотную к Вике, присел на кровать рядом с ней. Он осторожно взял браслет из руки Виктории и, расстегнув его, надел ей его на запястье, после чего продолжая держать девушку за руку, посмотрел ей в глаза.

– Ты моя маленькая, запутавшаяся девочка. Он твой и всегда был твоим. Я хочу и даже больше настаиваю, чтобы он остался у тебя.

– Но, – начала Вика, однако, Брюс приложил свой указательный палец к губам девушки.

– Никаких «но». Помнишь, ты мне подарила тот дипломат. Так вот, даже я принял его с меньшим сопротивлением. Прими же и ты мой подарок.

Вика тяжело вздохнула и посмотрела на свою руку, на которой теперь красовалось изящное украшение. В полумраке комнаты, где включённой оставалась только одна настольная лампа, камни изделия переливались каким-то мистическим цветом, напоминавшим одновременно хорошее красное вино и алые капли крови. Такого эффекта от украшений Вика никогда не видела прежде, хотя дорогие ювелирные изделия носила не впервые (Кирилл изредка брал для нее напрокат весьма дорогие колье, серьги и кольца).

– Он удивительно красив, – только и смогла сказать Вика, продолжая разглядывать браслет, словно зачарованная.

– Поверь, его красота меркнет в сравнении с тобой, – ответил Брюс и нежно дотронулся ладонью до лица девушки, от чего Вика в блаженстве закрыла глаза. Мужчина провел рукой по щеке Виктории, обведя контур ее лица, а потом прикоснулся к губам девушки, вызвав при этом вздох наслаждения Вики. Девушка открыла глаза и, взяв ладонь мужчины в руку, поцеловала сначала бугорок под большим пальцем, а затем и сам большой палец, после чего отметила легким поцелуем каждый из кончиков длинных пальцев руки мужчины.

– Виктория, – выдохнул Брюс, – что ты со мной делаешь, – простонал он.

– Тоже, что и ты со мной, – ответила она и, не выдержав, буквально набросилась на мужчину, обнимая его и опрокидывая на спину.

Рубашка Брюса очень скоро оказалась на полу, рядом с уже и так смятым пиджаком, а вслед за ней отправились свитер и джинсы Виктории. Брюс оказался удивительно нежным и одновременно страстным любовником, чего Виктория никак не ожидала от такого на первый взгляд сдержанного человека. Весь ее прошлый любовный опыт говорил девушке о том, что мужчины в первую очередь нацелены на получение удовольствия для самих себя. Таким был и Кирилл, и Вика уже давно перестала надеяться на то, что от секса можно действительно получить несказанное физическое и духовное наслаждение. Ей нравилось заниматься любовью, и она не слыла ханжой, однако, секс для девушки никогда не значил очень много, поскольку она просто не знала, чем он может являться на самом деле. В ту ночь Вика впервые в жизни поняла, что это такое заниматься любовью по-настоящему, получать от мужчины ласки, заставляющие ее забывать обо всем на свете, кроме неги, смеяться и плакать от удовольствия одновременного, тонуть и полностью растворяться в другом человеке. Брюс ласкал и любил ее так, как никто до этого: беззаветно, без настырного желания получить наслаждение самому, без условностей и каких-либо правил.

Девушка пришла в себя очень нескоро. Ее голова покоилась на вздымавшейся груди Брюса, и она отчетливо слышала его громкое сердцебиение. Рука мужчины нежно гладила Вику по спине, и девушке захотелось замурлыкать, как кошке.

– Это было… волшебно, – наконец сказала Вика и, устремив взгляд на Брюса, встретилась с его глазами. В них, казалось, горело теплое пламя нежности и любви. Мужчина улыбнулся и поцеловал Викторию в кончик носа, от чего девушка весело рассмеялась.

– Ты выглядишь сонной. Поспи немного, – предложил Брюс.

Вика только довольно кивнула головой и, вновь положив голову на грудь Брюса, почти мгновенно погрузилась в сон, на этот раз несший успокоение и блаженство.

Брюс еще какое-то время лежал без сна, глядя на спокойное, такое молодое и прекрасное лицо Виктории. Он искренне радовался, что повстречал эту изумительную русскую девушку, но чувство какого-то странного и, казалось бы, беспочвенного беспокойства не покидало его с их первой встречи. Словно он чувствовал, что не должен связывать свою жизнь с ней. Вздохнув, мужчина попытался отогнать от себя навязчивые мысли и перевел взгляд на руку девушки, лежавшую на его животе. На запястье по-прежнему сверкал алыми камнями браслет, подаренный им. Иностранец внимательно смотрел на то, как гранаты и рубины, вкрапленные в серебро, переливались всеми оттенками красного цвета. Словно загипнотизированный, Брюс глядел на браслет, попутно вспоминая его историю.

Ему тогда только исполнилось десять лет и вместе с родителями он поехал навестить мамину тетю, жившую в большом старом доме на севере Шотландии. Здание постройки девятнадцатого века и земля вокруг него принадлежали семье матери Брюса. Впервые попав в этот дом, маленький Брюс оказался зачарован его старостью и ветхостью, тогда как родители, мягко говоря, были весьма раздосадованы тем, что целую неделю им придется жить в пыльных комнатах с плесенью на стенах.

Тетушка Энн, кому и принадлежал тогда дом, оказалась милой старушкой при этом довольно бойкой и деловитой. Она с особым гостеприимством приняла свою племянницу, ее мужа, а также маленького Брюса, для которого в самом доме и возле его окрестностей вполне хватало занятий, чтобы заполнить каждый день. Мальчик играл со старыми детскими игрушками, некогда принадлежавшими членам его семьи, а теперь грудой лежавшими на чердаке дома; носился по саду с собакой тети Энн, а также соорудил нечто вроде удочки и пытался ловить рыбу в пруду недалеко от дома, что оказалось весьма безрезультатной затеей, так как никакие рыбки там не водились.

Мальчика настораживали только ночи, проводимые в доме, когда он один оставался в комнате, и все здание погружалось во тьму и тишину, нарушаемую лишь треском дерева, тихим писком мышей и гулом ветра в трубах. Отец тогда объяснил ему, что во всех старых зданиях присутствуют подобные звуки и бояться тут нечего, но Брюс все же постоянно был начеку и мог заснуть только с включенным ночником.

В одну из таких ночей, когда мальчик вертелся у себя в постели, как юла, пытаясь заснуть и не думать о возможных чудовищах, прячущихся в старом платяном шкафу или же под кроватью, он вдруг услышал голоса мамы и тети Энн, доносившиеся из вентиляционной решётки, расположенный возле его кровати. Благодаря старой вентиляционной системе дома и шахтам, пронизывавшим весь особняк, в некоторых комнатах можно было расслышать то, о чем говорили в другом конце дома. Мальчик уже давно узнал об этой интересной особенности здания, но до той ночи она его совсем не заботила, так как Брюс проводил большую часть дня вне своей спальни, да и болтовня взрослых казалась ему весьма скучной. Но тот разговор остался у него в памяти на всю жизнь.

– Я бы хотела кое-что подарить тебе, милая, – услышал он тихий, несколько сиплый голос тетушки Энн, обращавшийся, судя по всему, к маме Брюса. Послышались шаркающие шаги тети, после чего последовал громкий восторженный возглас молодой женщины.

– О! Какая красивая вещь! – сказала его мама.

– Он твой по праву. От моей бабушки он перешел к моему отцу, тот подарил его своей жене, то есть моей маме, а моя мать, твоя бабушка, передала мне как старшей дочери. Поскольку других ныне живущих близких родственниц у меня нет, я отдаю его тебе, – ответила тетя Энн.

– Но он, наверное, весьма дорогой, к тому же старинный.

– Он действительной недешевый, но его ценность не только в камнях, а в его истории.

– А что за история? – спросила мама Брюса.

– Надеюсь, ты не слишком хочешь спать, так как она не из коротких. Моя бабушка, звали ее Беатрис, считалась выдающейся женщиной: умной, образованной для того времени, красивой и весьма богатой. Ей принадлежало куда больше земли, чем мне сейчас и арендаторы платили хорошую ренту. Она была единственной дочерью в семье и отчасти из-за ее денег, отчасти из-за ее красоты, многие молодые люди сватались к ней. Наконец родители девушки сделали свой выбор и дали согласие на ее брак с неким полковником-англичанином. Если память мне не изменяет, то его звали Рэндольф Бэйли. Хм…Да, вроде бы, действительно так, – старушка замолчала на некоторое время, погрузившись в свои мысли и воспоминания, но спустя минуту продолжила:

– Дочь, конечно, не была в восторге от такой сделки, но полковник оказался хорош собой, богат, а также осыпал ее подарками и всяческими знаками внимания и любви. В конец концов, девушка смирилась со своей судьбой и вроде бы даже влюбилась в мужчину, однако, очень скоро она познакомилась с другим молодым человеком: шотландцем, без гроша в кармане, работавшем в доках Эдинбурга и приехавшим в наши владения навестить семью, которая арендовала тут участок земли. Беатрис встретила его, прогуливаясь рядом со старым дубом. Это странное место, где никогда не услышишь щебета птиц, находится совсем недалеко от нашего дома.

Молодые влюбились друг в друга. Сначала Беатрис скрывала это от родителей, но позже призналась отцу и попросила расторгнуть помолвку с полковником. Конечно, ее просьбу никто не воспринял всерьез, а молодому шотландцу настрого запретили даже приближаться к их дому, пригрозив, что выгонят с арендованной земли его семью. Тем не менее, Беатрис и тот парень начали встречаться тайком. Каким-то образом Рэндольф Бэйли узнал об этом и, посчитав себя обманутым, пришел в дом девушки и заявил о своих правах на нее и желании как можно скорее сочетаться браком, и забрать юную девицу из-под крыла родителей, чтобы увезти в город подальше от пылкого шотландца. Родители согласились и свадьбу назначали через пару недель. Девушка была вне себя от ярости, но родители оказались непреклонны, и тогда она решила поговорить с полковником лично, назначив ему тайную встречу вечером в одном из амбаров поместья. Зная, что мужчина любит ее она, вероятно, наделялась втолковать ему, чтобы он отпустил ее с миром.

Ночью Беатрис отправилась к амбару, возле которого ее уже ждал Рэндольф. Она попросила простить ее и отказаться от свадьбы, на что мужчина только рассмеялся и сказал, что не привык отдавать другим то, что уже итак по праву принадлежит ему. Он схватил девушку и, опрокинув ее на сеновал, захотел изнасиловать. Хоть девушка и сопротивлялась изо-всех сил, это не слишком ей помогло, ведь мужчина был в несколько раз крупнее и сильнее ее. Когда он, утолив свою похоть, ухмыляясь, сообщил ей, что теперь у нее не осталось другого выбора, как только пойти за него, моя бабушка нашла в себе силы встать и на подкашивающихся ногах пойти к выходу из амбара. Она не проронила ни слова и Бэйли, вскочив и схватив ее за локоть, развернул девушку к себе. В ее глазах он увидел только неимоверную злость и презрение, от чего слегка ослабил хватку. Беатрис, воспользовавшись случаем, схватила керосиновую лампу, стоявшую на полке амбара, и со всей силы ударила мужчину ей по голове, после чего выронила ее. Лампа разбилась и пламя тут же охватило весь пол, быстро поглощая на своем пути все новые территории и подбираясь к мужчине, нетвердо стоявшему на ногах и державшемуся за голову. Девушка рассекла ему лоб и кровь залила все лицо полковника, а от удара он, видимо, едва ли не терял сознания, поскольку стоять прямо не мог. Не глядя, что произойдёт с ним дальше и даже не пытаясь помочь, моя бабушка побежала домой, где уже поднялся переполох из-за пламени, вырывавшегося из окон амбара.

Когда родители увидели свою дочь в разорванном платье, с царапинами на лице и со взлохмаченными волосами, то они в ужасе кинулись к ней и попыталась узнать, что случилась. Девушка только назвала имя полковника и кивнула головой в сторону амбара. Ее отец сразу понял, что произошло и не слишком хотел спешить на помощь полковнику Бэйли, сделавшему такое с его дочерью. Тем не менее он все же послал нескольких своих работников к амбару, надеясь услышать, что Рэндольф погиб, однако, мужчина все же выжил и даже смог самостоятельно выбраться из горевшей постройки. Его нашли лежавшим возле пруда, до которого он, видимо, хотел доползти, чтобы потушить огонь, объявший его. Полковника отправили в больницу, полагая, что он скончается либо по пути в госпиталь, либо по прибытию туда, такие страшные раны и ожоги получил мужчина.

Беатрис сильно переживала из-за случившегося и не хотела ни за кого выходить замуж, а некогда любимого шотландца мечтала вычеркнуть из своего сердца и забыть навсегда. Она боялась, что узнав о ее позоре, он отвернется от нее. Тем не менее мать девушки, будучи женщиной более мудрой и опытной, связалась с семьёй шотландца и благодаря им узнала адрес молодого человека в Эдинбурге, куда и написала письмо, где рассказала обо всем произошедшем без утайки. Она надеялась, что он все же искренне любит ее дочь и не откажется от нее.

Шотландец примчался в поместье, как только смог. Чувства молодых остались такими же сильными, как раньше и молодого парня не оттолкнуло то, что девушку изнасиловали. Конечно, он был в ярости и ужасе от услышанного и, наверняка, хотел бы своими руками убить человека, совершившего такое злодеяние с его любимой, но при девушке он не показывал своих чувств. Их свадьбу назначили через месяц и в качестве свадебного подарка шотландец преподнёс своей невесте браслет, который ты сейчас держишь в руках. Невеста пришла в восторг от этого украшения и не снимала его даже ложась спать. Она, казалось, забыла все плохое и жила только настоящим и предвкушением счастливого будущего.

Незадолго до свадьбы родители отправились в город и в доме осталось только несколько слуг и молодые. Никто точно не знает, как Рэндольф Бэйли проник в дом и что там произошло, но когда родители девушки вернулись, то к их ужасу нашли двух задушенных служанок в кухне, а поднявшись наверх, обнаружили еще более страшную картину: в спальне невесты лежали тела трех молодых людей. Шотландец лежал на животе, но перевернув его на спину, отец девушки понял, что спасать его уже поздно: живот парня оказался вспорот и он потерял слишком много крови до приезда родителей. Другой мужичина оказался, как ты уже поняла, тем полковником. Его лицо и руки были обезображены ожогами до неузнаваемости, а горло распорото почти от уха до уха. Судя по тому, что в руке он держал окровавленный нож, мужчина покончил с собой. Беатрис также оказалась раненой: глубокий порез проходил по ее шее, но, когда ее мать склонилась над ней, то услышала еле заметное дыхание и биение сердца. Зажав рану, она смогла поддержать жизнь в девушке до приезда врача. Не взирая на потерю крови и серьезный порез, бабушка выжила, но так никогда и не вышла замуж, и с тех пор даже не смотрела на мужчин. Ко всему прочему добавилось и то, что она оказалась беременна от Рэндольфа. Та ночь насилия в амбаре не прошла даром. К ребенку, моему отцу, она относилась весьма прохладно, видимо, из-за того, что тот являлся сыном обезумевшего насильника и убийцы, забравшего жизнь ее возлюбленного.

Того шотландца похоронили на местном кладбище. Его могила до сих пор там. Если хочешь, я могу показать ее тебе. Моя бабка ходила туда каждое воскресенье, а к ней иногда присоединялся и мой отец. Где покоится тот англичанин я не знаю, поскольку его тело забрали из дома в день трагедии и куда его увезли никто не интересовался. Бабушка рассказала эту историю своему сыну незадолго до своей смерти. Конечно, мой отец был в ужасе от услышанного, ведь все эти годы он считал погибшего шотландца своим отцом, а причину его кончины – несчастный случай по дороге в Эдинбург.

Браслет Беатрис не снимала до конца своей жизни. После ее смерти отец отдал этот браслет своей молодой жене, моей маме, а та передала его своей старшей дочери – мне. Теперь же он твой. Наша семья сильно обеднела, да и не разрослась как следует. Своих детей у меня нет, поэтому ты единственная, кому он должен принадлежать. Храни его, как символ великой любви. Знаю, что мальчишке ты его не передашь, но, возможно, сможешь отдать его когда-нибудь своей невестке. Дай бог, чтобы ей оказалась достойная женщина.

После этого разговор перешел в другое русло и вскоре мама Брюса, пожелав тетушке Энн доброй ночи, пошла спать. На Брюса же история произвела неизгладимое впечатление и теперь вместо монстров он боялся застать в своей комнате обгоревшего и сумасшедшего полковника, жаждущего мести. Конечно, ничего подобного он не видел, но осознание того, что в этом доме произошло столь кровавое убийство не давало мальчику спокойно спать. К счастью, семья Брюса в тот раз задержалась там ненадолго и вскоре уехала домой, а об истории Беатрис он вспоминал только тогда, когда мать надевала браслет, что делала крайне редко. Хоть вещь и нравилась ей, она словно боялась ее, и мальчик не раз слышал, как она жаловалась отцу на то, что после ношения этого браслета ее преследуют кошмары, на что отец отмахивался и говорил о через чур разыгравшемся воображении матери.

Для Брюса же браслет всегда оставался загадкой и неким символом любви, а никак не воспоминанием о страшном прошлом своих предков. Он знал, что рано ли поздно встретит ту единственную, кому передаст эту вещь, и тогда в аэропорту, целуя Викторию, он понял, что нашел ее. Сейчас же, смотря на тонкую руку девушки и браслет на ней, он ощущал мир и покой в душе, словно вещь, так долго искавшая свою истинную владелицу, наконец-то нашла ее и заняла свое законное место.

Улыбнувшись, Брюс заботливо прикрыл Викторию одеялом, после чего закрыл глаза и погрузился в сон. Счастливая улыбка не сходила с его лица даже во сне.

Проснувшись, Вика привстала на локтях и посмотрела на Брюса, продолжавшего мирно спать. Ее вчерашнее такое легкомысленное и совсем не свойственное ей поведение показалось девушке просто чудесным. Да, она повела себя весьма раскованно, но что с того? Жизнь дается лишь раз и если не делать таких вот славных глупостей, то она превратится в сплошную скуку.

Встав с кровати, девушка, подхватив свои вещи, лежавшие на полу, отправилась в душ, окончательно разбудивший ее. Когда Вика, стоя перед зеркалом, пыталась расчесать свои длинные и спутавшиеся волосы, в дверь постучал Брюс и слегка заспанным голосом спросил, голодна ли она.

Вика открыла дверь и, увидев перед собой Брюса с жутко растрепанными волосами и легкой щетиной на лице, рассмеялась. Криво улыбнувшись, Брюс ответил ей:

– Ха-ха! Знаю, что я смешон. Но ты заняла ванну почти на час, и я просто не мог привести себя в порядок.

– Знаешь, а таким ты мне нравишься даже больше, – сказала Вика и коснулась губами его колючей щеки.

Брюс обнял девушку и страстно поцеловал ее в губы, увлекая при этом из ванной комнаты в спальню, но Вика запротестовала:

– Нет, так не пойдет. Я слишком проголодалась. Без завтрака ничего у нас не получится.

– Может, это ты так думаешь. У меня все получится, – подмигнул Брюс, ослабив при этом объятия, позволяя девушке выскользнуть, – ладно, давай закажем завтрак в номер или если хочешь спустимся вниз.

Вика осмотрела весьма неприбранный номер гостиницы и остановилась на втором варианте. Брюс согласился и, наспех сходив в душ и причесавшись, повел девушку в кафетерий гостиницы.

Проходя мимо стойки администрации, Вика с облегчением вздохнула, не увидев там вчерашнюю работницу. Последняя обязательно кинула бы на Вику удивленный и, возможно, несколько осудительный взгляд.

За завтраком Брюс рассказал Вике, что приехал в Санкт-Петербург на три дня и уже в понедельник утром должен улететь в Лондон. Девушка немного расстроилась, узнав, что мужчина задержится в Северной столице на такой короткий срок, но все же была несказанно рада тому, что каждый свой час пребывания в Питере он хотел провести с Викой и никаких деловых встреч не запланировал.

– Ты обнаружила билет в Англию? – спросил Брюс, допивая кофе.

– Тот, что ты вложил в такой красивый, блестящий конверт? Конечно. Осталось только мне получить визу, – ответила Вика.

– Ну, с этим проблем возникнуть не должно.

– Как знать. Сам ведь слышал, как к России относятся Запад и Европа. А что, если мне откажут? – испуганно посмотрела на британца девушка.

Брюс рассмеялся и, погладив девушку по щеке, сказал:

– Успокойся. Это ведь всего лишь туристическая виза. Ты же не политического убежища у королевы просить собираешься. Все это глупости на счет отношений между нашими странами. Да, возможно, вашу политику наши министры и не одобряют, но зато туристов из России у нас любят. Особенно красивых, молодых девушек! – подмигнул Брюс Вике.

Виктория рассмеялась и поймала себя на мысли, что уже давно ни с кем так вот не завтракала: столь непринужденно и весело. Закончив с кофе, молодые люди встали из-за столика и рука об руку вернулись в номер, где провели еще несколько незабываемых часов вместе, после которых Вика обнаружила у себя на теле немало странных ссадин и синяков, о происхождении которых она понятия не имела, а Брюс нашел у себя довольно много царапин и укусов, при взгляде на которые Вика невинно опускала глаза.

В тот день время пролетело необыкновенно быстро. Когда, встав со смятой посетили, Вика подошла к окну, солнце уже почти село, окрасив крыши питерских домов в золотисто-багряные цвета. Вика задумчиво провела пальцем по стеклу, обведя по контору одну из крыш, и отрешенным голосом позвала Брюса:

– Иди сюда, – едва слышно сказала она. Мужчина тут же встал с постели и как был нагим подошел к ней и обнял за плечи.

– Смотри как красиво и печально одновременно, – сказала Вика, указывая ему на панораму города.

– Действительно, – подтвердил британец, словно впервые увидевший Санкт-Петербург во всей его таинственной красе.

Девушка перевела взгляд на мужчину и заметила, что он, как и она секунду назад, зачарованно наблюдал за жизнью ее города. Несколько минут оба молчали. Вика поплотнее закуталась в одеяло, которое она захватила с собой с постели и, заметив это, Брюс, выйдя наконец из оцепенения, крепче обнял девушку, желая передать ей тепло своего тела.

– Тебе ведь станет всего этого сильно не доставать? – спросил он.

Вика медленно кивнула головой, а на глазах у нее почему-то выступили слезы.

– Но мы всегда сможем приехать сюда. В любой момент. Когда ты сама этого захочешь.

Брюс говорил так, словно ее окончательный и бесповоротный переезд на туманный Альбион – лишь вопрос времени. Вика пока не хотела думать об этом и о том, как она объяснит свой отъезд родным, как сможет начать в другой стране новую жизнь, чем займется там. Она считала, что глупо сейчас строить какие-либо предположения о ее дальнейшей жизни, когда их отношения с Брюсом только начались. И все же в глубоко в душе она догадывалась, что ее отъезд с родины в каком-то смысле предначертан и неизбежен. Она чувствовала, что пойдет за Брюсом хоть в ад, если возникнет такая необходимость, и уж тем более она приедет к нему в Англию, оставив при этом город белых ночей позади.

Вздохнув, Вика развернулась лицом к Брюсу и поцеловала мужчину. В тот момент они напоминали древние античные статуи: его крепкие руки обнимали хрупкое тело девушки, с которого к тому времени одеяло сползло на пол, обнажив белые плечи, гибкую спину, высокую грудь и плоский живот. В одно мгновение Брюс подхватил ее на руки и уже хотел отнести на кровать, когда Вика вдруг замотала головой.

– Ты уже устала от меня? – спросил Брюс, улыбаясь, но не выпуская девушку из рук и продолжая держать на весу.

– Нет, просто я подумала, чтобы неплохо бы нам прогуляться по вечернему городу. Мы могли бы зайти в какой-нибудь ресторан, потом, если не пойдет дождь, побродить по городу, а ночью взглянуть на развод мостов.

– Развод мостов? – удивился Брюс.

– Да, у нас разводят мосты, чтобы большие и высокие судна могли пройти по реке, – пояснила Вика.

– А, понял. У нас также делают в Лондоне с Тауэрским мостом.

– Думаю, наш развод тебе понравится больше. Он весьма романтичен.

– Что ж, как скажите, моя прекрасная леди, – ответил Брюс, опустив при этом Вику, – к тому же, должен признаться, я зверски голоден и идея похода в ресторан не кажется мне такой уж плохой.

– Вот и отлично! Дай мне пятнадцать минут на сборы и можно идти, – сказала Вика, поднимая с пола свои вещи.

– Под «пятнадцатью минутами» ты, случайно, не имеешь ввиду часа полтора? Обычно девушкам требуется куда больше времени, нежели каких-то четверть часа.

Вика рассмеялась и заверила Брюса, то она «не такая, как все» после чего направилась в ванную комнату.

Девушка сдержала свое слово и очень скоро британец и Виктория покинули гостиницу в поисках ужина. Недолго думая, Брюс повел Вику в ресторан, где уже ужинал со своим партнером по бизнесу в свой первый приезд в город. Меню поразило девушку выбором блюд и крайне высокими ценами, но она промолчала. Брюс же заказал, казалось, почти все, что можно было и, когда их стол словно по мановению волшебной палочки заполонили различные яства, набросился на еду, как голодный волк. Вика старалась не отставать от него, но после двух различных закусок и супа второе блюдо уже просто не лезло в нее, и она, отложив вилку, сидела и просто наблюдала за Брюсом, все также быстро разделывавшимся с едой.

«И как я только представлю его родителям, если, конечно, наши отношения зайдут так далеко? – рассуждала девушка, медленно потягивая красное вино, – они же не смогут общаться! Весьма забавная ситуация».

– О чем ты думаешь? – насытившись, спросил ее Брюс.

– О том, что мне делать с тобой дальше.

– Как что? Подавать на визу и приезжать ко мне. Отметим вместе Рождество.

– Да, но…

– Никаких «но», – возразил Брюс.

– А что я скажу родителям?

– Как что? Что повстречала очаровательного шотландского парня и улетаешь к нему. Тут и объяснять нечего.

– Это ты так думаешь. Поверь, меня засыплют вопросами и подозрениями. Я даже думать об этом не хочу.

– Хм… Может, мне с ними познакомиться? Давай, завтра навестим их.

– Нет-нет-нет, – запротестовала Вика, – и не думай. Я их сама сначала подготовлю.

– Как знаешь. Рано или поздно, мне все равно придётся узнать их, – сказал Брюс.

– Ты так говоришь, словно у нас все решено.

– Так и есть. Ты что, не веришь мне? – спросил Брюс.

– Но ты ведь провел со мной всего несколько дней.

– Неправда. Мы еще много общались по скайпу.

– Это совсем не то. Как ты можешь быть так уверен в том, что происходит с нами?

Брюс пожал плечами и взял руку Вики, на который сверкал его браслет, в свои и поцеловал ее.

– Мне не зачем думать о том, что уже и так известно моему сердцу, – наконец сказал он.

Вика промолчала, поскольку просто не знала, что ответить, кроме как согласиться с мужчиной. Она ощущала тоже чувство привязанности и некого узнавания, точно давным-давно они были знакомы, но годы и судьба разделили их. Глаза девушки встретились с глазами Брюса и она, не отдавая себе отчета, прошептала:

– Я люблю тебя.

– И я тебя, – услышала Виктория в ответ такое же тихое признание мужчины.

Глава 6.

Аэропорт Пулково 2 сильно изменился с тех пор, как девушка летала последний раз. Вместо старой, несколько обветшалой постройки, какую помнила Вика, девушка находилась в современном, чистом и весьма фешенебельном зале ожидания. Ей уже приходилось бывать в главном фойе аэропорта, когда она провожала Брюса в Англию, но за переделами пункта таможенного контроля девушка оказалась впервые.

Побродив немного по небольшим магазинчикам дьюти-фри и прикупив несколько сувениров для Брюса, его друзей и семьи, Виктория присела на скамью прямо напротив экрана, сообщающего пассажирам о вылетах различных рейсов. Номер ворот рейса в Лондон пока не объявили и девушке не оставалось ничего, кроме как ждать.

Достав зеркальце из объемной сумки, лежавшей у нее на коленях, Вика еще раз взглянула на себя, решив удостовериться, что выглядит более-менее презентабельно, несмотря на всего три часа сна этой ночью. Вылет ее рейса стоял в восемь утра и в аэропорт девушка приехала к шести утра, встав при этом в четыре, чтобы успеть окончательно перепроверить все собранные вещи, а также слегка привести себя в порядок и выпить кофе. Накануне девушка сходила в парикмахерскую и сделала новую модную и довольно короткую стрижку, решив таким образом символично и окончательно порвать со своим прошлым. Она надеялась, что ее новый внешний вид придется Брюсу по вкусу: короткие волосы нежно обрамляли лицо девушки и слегка завивались на концах, что придавало Вике детский и невинный вид. Из вещей девушка взяла лишь самое необходимое и теплое, решив, что остальные мелочи сможет купить по приезде в Англию, тем более, что Брюс обещал устроить ей день шоппинга.

«Брюс…», – нежно подумала о мужчине девушка и мечтательно закрыла глаза. Последний раз она видела его две недели назад. Он вновь приехал к ней на выходные, но на этот раз остановился не в гостинице, а у нее дома. Виктория чувствовала себя очень неловко, принимая британца в крохотной квартирке, но он, казалось, совсем не обращал на бытовые неудобства внимания и был поглощён лишь Викой. К тому времени девушка уже подала все документы на визу и каждый день жила ожиданием ответа из британского посольства. Когда, наконец, она получила паспорт с визой, радости ее не было предела.

Виктория решила оттянуть разговор с родителями и близкими друзьями почти до самого отлета, понимая, что из «добрых» побуждений ее родные могли бы начать отговаривать девушку от путешествия, поэтому ее чистосердечное признание состоялось всего за неделю до отъезда. Как Вика того и ожидала, родители сразу же начали осуждать легкомыслие их дочери и приводить в пример страшные истории, услышанные по телевизору или прочитанные в газетах. Девушке пророчили рабство и работу в борделе или же в лучшем случае она могла послужить донором на органы. Выслушивать подобные перспективы оказалось весьма малоприятным занятием и в один момент Вика даже решила встать и просто уйти из родительского дома, но увидев ее боевой настрой, родители в конечно итоге несколько успокоились и попросили предоставить им так много информации о Брюсе, как это только возможно.

Подруги девушки восприняли новости с недоверием и даже с завистью, ведь мысли о прекрасном принце, который бы забрал их к себе в чудесную страну, посещали пусть хоть раз, но многих девушек. Тем не менее наиболее близкие подруги Вики искренне порадовались за нее и попросили ее делать побольше фотографий и отправлять им фотоотчеты о ее путешествии по возможности ежедневно.

Занятая сборами и мыслями о Брюсе и поездке Виктория почти и не думала о Кирилле, тем не менее встретиться с ним ей все же пришлось. Это случилось, когда Вика шла от парикмахера домой, намереваясь сделать небольшую уборку перед отъездом, после чего принять расслабляющую и успокаивающую ванну. Девушка тогда просто не знала, что одна из знакомых проболталась либо самому Кириллу, либо кому-то из его друзей о новом заграничном бойфренде Вики, а также о ее решении навестить его в Англии.

Кирилл вновь ждал девушку возле ее дома. Приехав и не застав Вику в квартире, молодой человек спустился вниз и стоял возле своего новенького мерседеса, ожидая ее возвращения. Его номер Виктория заблокировала в первую очередь и дозвониться ей он никак не мог, да и надобности у него такой просто не было. Он ведь и сам уже почти не думал о бывшей подружке и даже начал встречаться с двумя новыми девушками одновременно (конечно, в тайне от каждой из них), но неожиданная новость о Вике, которую рассказала ему его знакомая по игре в теннис, задела молодого человек до глубины души. Он-то думал, что тот странный иностранец всего лишь знакомый Вики, с которым у нее краткосрочный роман, начатый по большей части, чтобы отомстить ему – Кириллу и забыть об отношениях с ним. Однако, услышав, что у Виктории все серьезно и она даже собирается поехать к новому ухажеру в Англию, Кирилл расстроился и даже разозлился. Как она могла так быстро забыть его?! Да и ради кого?! Он не мог простить Вике такого легкомысленного поведения и был до сих пор уверен, что она продолжает любить его. Дабы удостовериться в этом и в том числе в своем превосходстве он поехал к девушке, намереваясь спокойно поговорить с ней и выяснить все самому. К его разочарованию Виктории не оказалось дома, и он вот уже как почти час торчал в машине у ее подъезда, дожидаясь ее, изредка выходя из салона, чтобы выкурить сигарету.

Когда из-за поворота показалась молодая симпатичная девушка, легкой, едва ли не летящей походкой, шагавшая к дому, Кирилл на какое-то мгновение забыл о Вике и залюбовался ладной фигуркой красавицы и ее хорошеньким личиком. Однако, спустя несколько секунд черты ее лица показались ему хорошо знакомыми и он, не веря своим глазам, неуверенно позвал девушку: «Вика!».

Услышав свое имя, Виктория остановилась и заметила Кирилла, смотревшего на нее во все глаза. Беззаботное выражение тут же исчезло с лица девушки, а походка из легкой превратилась в настороженную. Подойдя к молодому человеку, девушка спросила:

– Что тебе здесь нужно?

– Я хотел с тобой поговорить, – простодушно ответил Кирилл, хотя перед этим думал начать свою речь совсем иначе, – что ты сделала со своими волосами?

Кирилл потянулся рукой к лицу Виктории, желая дотронуться до коротких волос, но девушка резко отпрянула.

– Ты об этом хотел поговорить? – только спросила она.

– Да… то есть нет, – наконец, взяв себя в руки, ответил Кирилл и уже более уверенным голосом продолжил, – хотел узнать, как ты поживаешь и не нужна ли тебе помощь?

– С чего это ты стал таким заботливым? Тем более после столь длительного молчания? – ехидно спросила Виктория.

– Я никогда не забывал о тебе, – соврал он, – просто думал, что ты не хочешь меня видеть.

– И правильно думал. Кирилл, к чему все это? Что тебе нужно? У меня нет времени на пустые разговоры ни о чем.

Кирилл несколько опешил от такого приема. Он-то надеялся, что Вика все же приятно удивится его приезду и вниманию, и никак не рассчитывал на столь холодное отношение к нему, что раздосадовало парня еще больше.

– Может, сходим попьем кофе где-нибудь? На улице неудобно разговаривать, да и холодно, – предложил он, надеясь, что в более комфортабельной обстановке девушка смягчится.

– Я же сказала, что занята сегодня.

– Тогда давай поднимемся к тебе.

– Нет, это исключено. И да, у тебя ведь до сих пор ключи от моей квартиры. Они у тебя с собой? – спросила Вика?

– Да, – сказал Кирилл, доставая связку из кармана.

– Попрошу вернуть их мне, – сказала, вернее даже потребовала девушка.

Кирилл подчинился и положил на раскрытую ладонь Вики ключи, после чего вновь внимательно посмотрел на девушку. Она выглядела потрясающе красивой и женственной, и в тот момент Кирилл здорово пожалел, что расстался с ней. Новая стрижка очень шла ей, да и новый стиль, которого она придерживалась, делал ее неповторимо молодой и свежей.

– Ты изменилась, – сказал он Вике, – и выглядишь шикарно. Судя по всему, у тебя все хорошо, и я искренне рад за тебя.

На самом же деле Кирилл завидовал ее новому мужчине и совсем не жаждал, чтобы его бывшая девушка так скоро и в таком изумительном виде досталась кому-то другому. Однако эти слова все же сделали свое дело и выражение лица Виктории слегка смягчилось.

– Спасибо, Кирилл. Уверена, что и у тебя все прекрасно. А теперь позволь мне идти. Было приятно увидеться, – добавила она и уже направилась ко вдоху в подъезд, как Кирилл догнал ее и загородил ей путь.

– Ну, что еще? – вновь нахмурившись, спросила девушка.

– Я слышал, ты уезжаешь заграницу. Это так?

– Ах, вот оно в чем дело! И кто тебе рассказал? Впрочем, неважно. Я не делаю из этого тайны. Да, я уезжаю на некоторое время.

– Это к тому иностранцу, кого я тогда видел? – не унимался Кирилл.

– Тебя это совсем не касается, – ответила Вика и вновь попыталась зайти в подъезд, но молодой человек стоял, как гора.

– Кирилл, дай, пожалуйста, пройти. Ты не пугаешь меня, а только раздражаешь, – сказала Вика, сама не понимая откуда у нее взялись силы и храбрость, так говорить с ним.

От неожиданности Кирилл отступил, девушка быстро проскочила мимо него и заспешила по лестнице наверх. Придя в себя, Кирилл, не отдавая себе отчета в том, что делает, громко крикнул ей вслед, но догонять не стал:

– Вот увидишь, ты ему быстро надоешь и все равно вернешься сюда и прибежишь ко мне. Слышишь, Вика, ты все равно будешь моей!

Виктория, конечно, слышала слова Кирилла, но особого значения им не предала, поскольку в голове роились совершенно другие мысли. Тем не менее, ситуация вышла весьма некрасивой и, когда объявили посадку на рейс до Лондона, Вика даже не сразу услышала объявление, настолько глубоко погрузилась в эти воспоминания, от которых, казалось, веяло холодом и ненавистью.

«Он мне ничего не сделает. По крайней мере, пока я буду в Великобритании точно», – успокоила себя Вика и, встав, отправилась за толпой народа, следовавшей на посадку.

Полет занял несколько часов и большую часть времени Вика продремала, уютно свернувшись в кресле. Лишь за сорок минут до посадки она открыла глаза и осмотрелась вокруг, желая удостовериться, что все происходящее вовсе не сон и она действительно летит в Лондон. Рядом с ней сидела совсем юная русская девушка, приветливо улыбнувшаяся Вике.

– Первый раз летите в Англию? – спросила она.

– Да, – ответил Вика, – а вы?

– Нет, я там, можно сказать, живу. Меня, кстати, Юля зовут.

Девушки разговорились и, как оказалось, Юля училась в колледже в Лондоне уже второй год. Она без памяти любила Лондон и наделась, что и Вике он понравится. Они проговорили все оставшееся время полета и, даже приземлившись, Юля не бросила Вику и любезно прошла с ней паспортный контроль, после чего проводила ее до пункта выдачи багажа. К тому времени Юля уже знала почти всю историю Вики и на прощание дала свой номер телефона и адрес в Лондоне, сообщив, что к ней всегда можно обратиться за помощью, если такая понадобится. После этого, Юля, поцеловав новую знакомую в щеку и пожелав ей всего наилучшего, развернулась на каблуках и растворилась в бесконечном потоке людей, прилетевших в аэропорт Хитроу.

Вздохнув и сказав себе, что отступать уже просто некуда, Виктория подхватила чемодан и направилась к выходу, где ее должен был ждать Брюс. По спине пробежали неприятные мурашки и разные глупые мысли, вложенные ей в голову родными, вновь посетили девушку, однако, она постаралась быстро избавиться от них.

Сердце ее колотилось, как бешеное, а в глазах то пестрило от яркой толпы, то темнело от страха, когда она выходила из зоны прилета аэропорта. Людей в зале ожидания, куда она попала, оказалось так много, что девушка несколько растерялась и поспешила подойти к стойке информации. Там она и остановилась и, достав телефон, решила включить его и попробовать дозвониться до Брюса, которого она почему-то не увидела в толпе встречавших людей, что заставило ее еще больше занервничать. Пальцы девушки слегка дрожали, когда она включала телефон, а мысли лихорадочно путались, но вдруг рядом она услышала знакомый голос и все тревоги тут же отступили.

– Я не узнал тебя с новой прической. Прости! Тебе очень идет, – сказал Брюс, глядя на девушку и протягивая ей букет алых роз.

Виктория ничего не ответила, а только бросилась на шею мужчине и слезы радости неожиданно для нее самой брызнули у нее из глаз.

– Я так рада тебя видеть! Я так соскучилась! – говорила она, осыпая лицо Брюса поцелуями.

– Ну-ну, тише. Нам еще ехать до гостиницы. Не набрасывайся на меня тут, а то я и сам не выдержу, – с улыбкой ответил Брюс.

Мужчина взял чемодан Вики и, предложив ей руку, повел ее к выходу из аэропорта, который уже перестал пугать девушку и показался ей теперь весьма милым и очень современным.

– В гостиницу? – спросила она, – а разве мы не едем к тебе домой?

– Поедем через несколько дней. Сначала я думал показать тебе Лондон. Ну, хотя бы какую-то его часть. Думаю, тебе понравится. После чего поедем ко мне в Стратфорд на Эйвоне.

– Звучит неплохо. Даже восхитительно! – ответила Вика и теснее прижалась к Брюсу, как только прохладный ветер резко подхватил подол ее пальто на улице.

– Такси ждет нас. Пойдем, – сказал Брюс и уверенно повел ее к большому черному кэбу, стоявшему неподалеку. Вика села на заднее сиденье машины и тут же обратила внимание на колоритную внешность водителя, коим оказался смуглый индус в национальном тюрбане на голове.

– В гостиницу Парк Лэйн, пожалуйста, что недалеко от Грин Парк, – сказал Брюс, сев рядом с Викой и обняв ее за плечи.

– Хорошо, сер, – ответил индус и, включив зажигание, тронулся с места, увозя россиянку в ее новую заграничную жизнь.

Несмотря на то, что Виктория сильно соскучилась по Брюсу, ее лицо почти что прилипло к окну такси, пока они ехали до гостиницы, и на какое-то время она забыла о присутствии любимого человека в одном с ней салоне автомобиля. Девушка во все глаза смотрела на старинный, роскошный город с его надменными зданиями, глядевшими на всех, словно свысока. Толпы людей на перекрестках и дорогах вовсе не пугали Вику, а только напоминали Москву, которую она сильно любила. Единственное, что пока оставалось непонятным и несколько странным для нее, так это движение транспорта по непривычной стороне и свободный и ненавязчивый стиль одежды англичан, которым, казалось, просто нет дела до того, что о них подумают.

Гостиница, куда кэб доставил влюбленную пару, оказалась ничем не хуже отеля в Питере, где останавливался Брюс, а номер британского отеля и вовсе превзошел все ожидания девушки.

– Здесь потрясающе красиво! – сказала она, когда портье, занеся чемодан девушки и сумку Брюса в номер, оставил, наконец, Брюса и Вику одних.

– Рад, что тебе нравится, – промурлыкал Брюс, подходя ближе к Вике, намереваясь обнять ее.

Виктория засмеялась и, сделав шаг навстречу, сама обняла и поцеловала мужчину. В эти мгновения им не требовались слова или взгляды. Достаточно было просто сжимать друг друга в объятиях, прикасаться губами друг к другу и слышать сердцебиение любимого человека.

Тишина в номере продлилась несколько часов, нарушаемая только вздохами и дыханием молодых людей. Одежда за ненадобностью как всегда оказалась на полу, а чемодан с сувенирами и подарками продолжал стоять нетронутым. Когда Брюс и Вика решили оторваться друг от друга, холодное английское зимнее солнце находилось в своем зените и его светло-желтые лучи освещали древний город.

– Виктория, думаю нам нужно прерваться, иначе ты так и не увидишь Лондон, а у меня для нас приготовлена целая культурная программа.

– Ого! Да ты я смотрю, времени зря не терял, – ответила Вика и чмокнула Брюса в нос, после чего встала и направилась в ванную комнату, откуда до англичанина донеслось: «я быстренько приведу себя в порядок, и мы можем идти». Брюс вздохнул и, заложив руки за голову, с улыбкой откинулся на подушки.

Мужчине чувствовал себя так хорошо, как никогда в жизни. Его друзья и коллеги посмеивались над ним, когда он рассказывал им о Вике, и в шутку называли ее «Русской невестой», слава о которых шла нешуточная, но Брюс знал, что с этой девушкой у него все серьезно и только хотел надеяться, что и с ее стороны чувства не менее сильны. Она казалась ему загадочной и несколько дикой, как и сама Россия, менталитета которой он пока что так до конца и не понял. Иногда, когда он смотрел на Викторию, ему думалось, что она самая прекрасная женщина на свете с самым чистым и добрым сердцем, какое вообще можно представить, а иногда ему чудилось, что в ее серых глазах зажигались искорки адского пламени и сами черти плясали в них, а от былой невинности не оставалось и следа.

Дело осложняло и то, что он не всегда понимал, что она хотела сказать, поскольку языковой барьер все еще стоял между ними. Случалось, что он не знал, шутила она или говорила серьезно, как не мог быть полностью уверен и в том, понимала ли она все его шутки или нет. Это ни в коем случае не раздражало его, но все же придавало их отношениям некую недосказанность и таинственность, которые порой безумно нравились Брюсу, а порой он волком выть хотел от того, что не мог понять свою Викторию.

«Моя Виктория», – тихо произнес Брюс, продолжая лежать в постели. Он словно смаковал и пробовал ее имя на вкус. Мужчина усмехнулся, представив, как станет знакомить ее со своим отцом. Мать Брюса Лиза умерла от рака несколько лет назад, а отец жил отшельником в Шотландии, куда Брюс из-за занятости на работе наведывался не так часто, как хотелось бы. Мужчина знал, что его отцу Виктория не может не понравится: старик всегда любил и восхищался хорошенькими женщинами и выбор сына, конечно, одобрил бы, не взирая на то, что девушка родом из далекой России.

Из гостиницы молодые люди вышли, держась за руки, и Брюс решил начать свою экскурсию с осмотрела окрестностей недалеко от Букингемского дворца, а дальше через Сент-Джеймс парк вывести россиянку к Вестминстерскому Аббатству, Парламенту, Биг Бэну и Темзе, после чего прогуляться вдоль реки и зайти в один из ресторанов на ее берегу.

С погодой им крайне повезло и хоть в воздухе чувствовалось холодное дыхание зимы, небо оставалось чистым и осадков не предвиделось. Вика на протяжении всей прогулки вертела головой, как сова, стараясь не пропускать ничего из того, на что показывал или о чем рассказывал Брюс. Через пару часов ее мозг был готов взорваться от обилия информации, но все это безумно нравилось девушке и почему-то она чувствовала себя на улицах Лондона очень комфортно: прохожие казались ей приветливыми и улыбчивыми, улицы чистыми и опрятными, а архитектура поражала своим размахом и величием.

Целый день Вика и Брюс гуляли по городу, делая остановки только, чтобы перекусить или же зайти в какой-либо уютный и очаровательный магазинчик, увиденный Викой. В декабре в Лондоне дни весьма короткие и уже к пяти часам вечера стемнело и только фонари, свет из окон домов и фары проезжавших по дорогам автомобилей освещали улицы. Такая мистическая и в то же время романтическая атмосфера привела Вику в еще больший восторг, и она чуть ли не хлопала в ладоши от радости, когда они с Брюсом проходили ту или иную достопримечательность, смотревшуюся несколько гротескно в темное время суток.

Брюс радовался, видя сколько удовольствия приносит Вике эта прогулка, однако, его ноги начали уставать и, когда они вновь оказались на Пикадилли, он попросил у Виктории пощады и предложил закончить экскурсию на сегодня и отправиться поужинать в гостиницу или же ближайший ресторан. Вика, казалось, совсем не устала, несмотря на то, что почти не спала ночью и целый день провела на ногах. Видимо, новизна города и новые впечатления и эмоции перекрывали усталость и сонливость, и девушка весьма удивилась, посмотрев на выдохшегося Брюса.

Рассмеявшись и сжалившись над мужчиной, она поцеловала его и, взяв крепче под руку, уже сама повела по направлению к гостинице, попутно высматривая рестораны и кафетерии, где можно было бы перекусить. В конце концов они отужинали в итальянском ресторане неподалеку от отеля. Брюс как всегда ел много и быстро, а Виктория, осилив пасту болоньезе, наконец поняла, что тоже довольно-таки устала, насытилась и согрелась и все, чего бы ей на тот момент хотелось, так это прилечь где-нибудь, свернуться калачиком и уснуть. Улыбаясь, она рассказала о своем желании Брюсу, на что тот ответил: «Я рад, что мне все же удалось вымотать тебя!», после чего попросил счет.

В гостиничный номер Виктория и Брюс вернулись около одиннадцати вечера и Вика, наспех смыв макияж и сходив душ, тут же юркнула под одеяло и блаженно опустила голову на подушку. Она надеялась, что не уснет и дождется, пока Брюс сходит в душ и присоединится к ней, но ее планы не осуществились и, стоило ей закрыть глаза, как она тут же провалилась в глубокий и спокойный сон. Брюс, выйдя из душа, застал свою возлюбленную сладко спящей. Ее лицо выглядело безмятежным, и только легкая улыбка нежно тронула губы девушки. Британец, не желая разбудить свою красавицу, нежно и осторожно поцеловал девушку в лоб и лег рядом, надеясь не потревожить ее сна. Он думал, что от усталости почти сразу же заснет, но почему-то это оказалось не так просто, как он на то рассчитывал. Разные мысли о Вике, его бизнесе, отце и друзьях крутились в его голове, словно ожидали этой минуты целый день, дабы помешать мужчине расслабиться. Через час мытарств в постели Брюс совсем отчаялся, но тут Вика, повернувшись к нему лицом и продолжая спать, положила ему свою руку на грудь. Брюс улыбнулся и только тогда понял, как же сильно ему не хватало Виктории на самом деле. Накрыв своей ладонью миниатюрную руку девушки, он закрыл глаза и глубоко вздохнул, после чего все беспокойные мысли словно по мановению волшебной палочки покинули его голову и он, наконец-таки, заснул.

Четыре последующих дня Брюс с Викторией осматривали уже не только сам город, но и его достопримечательности изнутри: Британский музей, Тауэр, собор Святого Павла, коллекцию Уоллес, Национальную галерею и многие другие места, названия которых еще не улеглись в голове у Вики. Они также взяли обзорную пешую экскурсию по городу и даже прокатились на небольшом пароме по Темзе, доехав до Гринвича и немного погуляв там. А в один из вечеров Брюс пригласил девушку в оперу в известный Холл Альберта и Виктории, чем окончательно покорил россиянку. Она любила театры, музеи и выставки, но ходила в такие места весьма редко, так как Кирилла, да и других ее знакомых развлечения подобного рода сильно не прельщали.

Из-за насыщенной программы и постоянной усталости (правда, весьма приятной), у Брюса и Вики почти не оставалось времени на разговоры об их отношениях или же о том, как им быть дальше. Все время они болтали о Лондоне, его истории и местах, где побывали, а также о планах на следующий день и вечер. Со стороны могло показаться, что они оба избегали серьезных разговоров, предпочитая не задумываться о будущем, но тем не менее каждый из них все же думал об этом в тайне от партнера.

За очередным обедом, когда они сидели в уютном ресторане в Ноттинг Хилл, Брюс сообщил Вике:

– Завтра днем нам нужно уезжать в Стратфорд на Эйвоне. Боюсь, что наши небольшие лондонские каникулы подошли к концу. Мне нужно возвращаться на работу.

Вика слегка нахмурилась, но почти тут же ее лицо прояснилось, и она весело улыбнулась:

– Здорово! Мне, конечно, очень понравился Лондон, и я бы еще ни раз сюда вернулась, но и твой город мне не терпится увидеть.

– Поверь, ты сможешь приезжать сюда сколько захочешь. Всего два с половиной часа на поезде, и ты тут.

Вика ничего не ответила на это, а только улыбнулась, после чего все же сказала:

– Мне не хочется нарушать нашей идиллии, но тем не менее я бы желала знать, что мне делать дальше и когда ты думаешь отправить меня домой? Виза, конечно, действительна полгода, но это не означает, что я должна находиться здесь так долго, ведь правда?

– Конечно. Ты можешь уехать, когда сама того пожелаешь, – с некоторой грустью в голосе ответил Брюс, – а что, я уже надоел тебе?

– Нет, ты что! Мне так хорошо никогда и ни с кем не было, просто у меня ведь в России родители, да и арендованная квартира простаивает. К тому же нужно задуматься о работе и будущем. Такое безоблачное и легкое существование, какое я веду сейчас, не может длиться вечно.

– Почему? – удивленно спросил Брюс.

– Потому…, – замялась Вика, – потому что мне нужно работать, зарабатывать деньги, заниматься чем-то полезным для общества и…

Брюс рассмеялся, чем заставил девушку замолчать и недовольно посмотреть на собеседника.

– Прости, я не хотел показаться грубым, но мне ты не кажешься такой уж карьеристкой. Неужели тебе никогда не хотелось просто быть счастливой, заботиться о муже и детях и заниматься чем-то в свое удовольствие, а не ради денег?

– Хотелось, конечно, но та жизнь, о которой ты говоришь, не видится мне доступной и реальной. Жизнь – это ведь не сказка, а скорее борьба.

– Знаешь, она ведь может стать и сказкой, – ответил Брюс и, желая закончить эту тему, добавил, – давай, сделаем так: мы вместе отметим Рождество, до которого осталось полторы недели, а там посмотрим. Если ты заскучаешь, мы купим тебе билет в Санкт-Петербург и все дела. Мне вовсе не хочется удерживать тебя тут силой. Я же не Синяя Борода.

Вика рассмеялась шутке Брюса и ответила, широко улыбаясь при этом:

– Согласна. Так и сделаем. А какие у тебя планы на Рождество? Ты мне не рассказывал о них.

– Планы? – задумался Брюс, – никаких. Это семейный праздник, который обычно проводят весьма тихо и спокойно, поедая рождественскую индюшку и другие блюда. Можно купить уже готовые блюда в супермаркете и разогреть все в духовке. Думаю, так проще.

– То есть с твоей семьей мы Рождество отмечать не будем? С кем тогда? С друзьями?

– Я как-то не думал над этим и, по правда говоря, хотел провести его вдвоем с тобой, – простодушно ответил Брюс.

– Это очень мило и трогательно, но мне не хочется отрывать тебя от друзей и семьи. Разве ты сам не планировал провести праздник с ними? – удивилась Виктория, читавшая недавно в журнале про Великобританию о важности Рождества и семейных ценностях, которыми так дорожат британцы.

– У друзей свои семьи, так что они по мне скучать не станут. А что касается моей семьи, то у меня почти никого не осталось. Из близких – только отец, но он живет в Шотландии, а там сейчас холодно, сыро, да и ехать туда довольно долго. К тому же после смерти мамы мы ни разу не собирались на Рождество.

– Хм… Мне жаль, Брюс. Может, стоит сделать это Рождество исключением и отметить его с отцом, если тебе этого, конечно, хочется? Ты можешь даже поехать туда один, а я подожду тебя в твоем Стратфорде. Это на случай если ты еще не готов знакомить меня с ним.

– Не говори глупостей, – ответил Брюс, – уж если я поеду к нему, то только с тобой. Но ты уверена, что хочешь провести праздники в компании старого ворчуна? К тому же дом, где он живет, наверняка пришел в запустение, да и глушь это несусветная. Тебе может стать скучно.

– Поверь, с тобой мне никогда не скучно, – парировала Виктория, не желавшая так быстро сдаваться.

– Ну, тогда я поговорю с отцом на днях и узнаю, что у него самого на уме касательно Рождества. Если он не против потерпеть нас, то съездим к нему. Только не жалуйся потом и не говори, что я тебя не предупреждал.

– Брюс, смею тебя заверить, что я – крепкий орешек и уверена, что выдержу как холодную Шотландию, так и твоего отца.

– Посмотрим-посмотрим, – загадочно улыбнувшись, ответил Брюс и принялся за десерт, который к тому времени уже стоял перед ним.

Глава 7.

До Стратфорда на Эйвоне молодые люди добирались на поезде. Поездка, хоть и занявшая более двух часов, не утомила Викторию, а показалась ей крайне интересной. Они проезжали поля, равнины и холмы Англии, даже в зимнее время выглядевшие зелеными и живыми, точно природа и вовсе забыла о существовании зимы и снега, что весьма удивило привыкшую к настоящей снежной зиме россиянку.

Станция Стратфорда оказалась крошечной по сравнению с железнодорожными станциями Лондона, а сам городок просто кукольным, словно только что сошедшим со старой открытки: большинство домиков в центре являлись памятниками архитектуры и представляли собой старинные строения с побеленными стенами и покосившимися крышами. Некоторые крыши выглядели совсем уж необычно: вместо черепицы их покрывал тростник. Стратфорд на Эйвоне – являлся родным городом Уильяма Шекспира, и Брюс по пути к своему дому много рассказывал Вике как о самом великом поете, так и о его жизни в Стратфорде. Для себя Виктория сразу же решила, что уже завтра посетит дом-музей Шекспира, а также некоторые другие места, связанные с поэтом, и постарается изучить город вдоль и поперек.

Хоть дом Брюса и находился недалеко от исторического центра города, его построили значительно позже. Тихая улочка, где он располагался, сразу пришлась Виктории по душе, равно как и милый голубой цвет, в который оказался выкрашен фасад дома. Внутри он выглядел еще более красивым, чем снаружи: зайдя через входную дверь, Вика попала в средних размеров гостиную с камином, правда электрическим, и огромным плазменным телевизором на всю стену. Из гостиной коридор вел в кухню: просторную и заполненную современной техникой, к которой Вика даже прикоснуться боялась, такой дорогой и с виду непонятной она ей показалась. В кухне находилась еще одна дверь, ведущая в чудесный сад, летом наверняка превращавшийся в райский уголок. Закрыв глаза, Виктория представила себя в этом саду лежащей на шезлонге и попивающей прохладный коктейль. Образ крайне понравился девушке, но она не стала долго думать о нем и продолжила знакомство с домом Брюса.

Из гостиной ступени вели на второй этаж, где располагались три спальни и ванная с туалетом. Одну спальню Брюс использовал для гостей, вторую переделал в рабочий кабинет, а в третьей обитал сам, куда и поставил чемодан Вики. Спальня Брюса оказалась выдержанной в серых и холодных тонах, подходивших холостяку, но показавшихся Вике несколько мрачными. Однако в комнате царила чистота: все вещи стояли на своих местах, а никаких лишних предметов интерьера, собиравших бы пыль, будь то статуэтки или фотографии в рамочках, не было и в помине.

– Весьма аскетично и по-мужски, – подытожила Виктория, оглядевшись по сторонам.

– Я ждал подобного комментария, – вздохнув, ответил Брюс, – но поверь, мне так проще. К тому же Агнежке меньше убирать.

– Агнежке?

– Да, это моя знакомая, живущая по соседству и приходящая раз в неделю прибраться в доме. Без женской руки он бы совсем пришел в запустение.

– Но ты не кажешься неряхой, к тому же пока я здесь твой дом в надежных руках, так что в услугах Агнежки ты пока что не нуждаешься.

– Как скажешь, милая, но мне бы не хотелось заваливать тебя домашней работой, – ответил Брюс, первый раз обратившись к ней столь по-семейному.

Щеки Виктории вспыхнули ярким пламенем, но она ничего не сказала. Только подойдя к Брюсу, обвила его шею руками и крепко поцеловала в губы. Ее счастье еще никогда не казалось ей таким волшебным, словно, она попала в самый приятный сон в своей жизни.

Стратфорд на Эйвоне полностью покорил сердце Вики и даже затмил роскошь и великолепие Лондона, в чем она призналась Брюсу после двух дней, проведенных у него дома. История, которой, казалось, дышал город, а также уютные магазины, кафе и доброжелательные жители не могли не оставить добрых впечатлений в сердце девушки. Каким бы странным это ни казалось, но Виктория чувствовала себя здесь как дома, а Питер и России и вовсе представлялись чем-то весьма далеким, и девушку туда пока совсем не тянуло.

Она регулярно звонила домой родителями и предоставляла им полный отчет о своем пребывании в Англии, а также о том, чем занималась накануне, но слыша одновременно и восторженные, и полные печали голоса родителей, всегда расстраивалась после таких телефонных разговоров. Не стоило винить их в том, что они слишком сильно любили дочь и не переставали переживать и беспокоиться о ней. Вика не говорила с Брюсом об этом, но по ее озабоченному лицу он все прекрасно понимал и старался как мог развеять ее грусть и тоску по близким. С подругами Вика продолжала общаться по интернету и частенько добавляла на свою страничку в социальных сетях новые снимки Англии и ее достопримечательностей, которые ей посчастливилось увидеть. Восторженные комментарии подруг вызывали улыбку у Виктории, но также заставляли и задуматься над тем, что ее жизнь в Стратфорде рано или поздно подойдет к концу. Однако девушка гнала эти мысли от себя подальше, решив, что подумает о возвращении домой уже после Рождества, которое Брюс все же согласился отметить в Шотландии.

– Поедем туда на машине, чтобы мы могли посмотреть и окрестности, но предупреждаю, поездка окажется долгой и не из легких, – сказал Брюс Виктории за несколько дней до Рождества. Они тогда лежали в постели крепко обнявшись и оба смотрели в не завешанное шторой окно на круглую желтую луну, словно глаз наблюдавшую за ними.

– Значит, твой отец не против? – радостно спросила Вика.

– Нет, он очень рад такому повороту дел и с нетерпением ждет встречи с тобой.

– Ох! Теперь я стану сильно волноваться. Что ему подарить, как ты думаешь? – спохватилась Вика, забывшая о рождественских подарках.

– Ты же привезла полный чемодан сувениров из России. Выбери что-нибудь оттуда, – посоветовал Брюс, вспомнив о нескольких матрешках, порядка десяти магнитиках, пяти статуэтках и нескольких акварельных работах с видами Санкт-Петербурга, которые привезла с собой Вика.

– Но это твоим друзьям, которых я, впрочем, так и не видела, – ответила Вика, что являлось абсолютной правдой. По приезде в Стратфорд Вика по большей части оказывалась предоставлена самой себе в течение дня, и только по вечерам девушка видела Брюса. С его друзьями и коллегами по работе она так и не успела познакомиться.

– Сейчас все озабочены Рождеством, да и нам уезжать через пару дней, так что увидишь всех уже после праздников. И все же, думаю, отцу понравится та толстенькая матрешка и картина с видом на Неву.

– Хорошо, как скажешь. А что бы ты сам хотел получить на Рождество? Мне не хочется дарить тебе какую-нибудь глупость, а одежда – слишком банально. К тому же у тебя все есть.

Брюс задумался на несколько секунд, а потом, расслабившись, с улыбкой сказал:

– Я скажу тебе, что хочу, но только в канун самого Рождества.

– Но как я тогда смогу купить тебе что-нибудь?

– Сделаешь мне подарок после Рождества. Договорились?

– Это как-то странно, – растерянно ответила Вика.

– Я так хочу. Пожалуйста, милая, – попросил Брюс и поцеловал девушку в кончик носа.

– Ну, хорошо, – улыбнувшись, ответила Вика, – будь по-твоему.

– Вот и славно. А в последующие дни можешь заняться сбором вещей. Тебе понадобится теплая одежда. Если хочешь, купи себе что-нибудь. Я оставлю кредитку на столе перед уходом на работу.

Вика кивнула, но едва ли она слышала слова Брюса, поскольку уже погружалась в сон. Он и так постоянно оставлял ей деньги или свою карточку, чтобы девушка могла ходить по магазинам и приобретать себе все, что нравится. Однако Виктория покупала только еду, поскольку просто не привыкла к трате чужих денег и чувствовала себя крайне неловко в положении содержанки поневоле. Многие ее подруги, узнав о таком поведении Вики, критиковали ее и советовали пользоваться возможностью, пока она есть, и прикупить себе новый гардероб или других полезных и красивых вещиц, но девушка не могла перешагнуть через себя.

Поняв, что Виктория уснула, Брюс осторожно высунул руку из-под спины девушки и, встав, вышел из спальни. Он спустился вниз и, сев на диван в гостиной, включил свой лэптоп, намереваясь закончить работу, которую так и не успел завершить в офисе. Открыв папку с документами на особняк восемнадцатого века в Южной Англии, который вскоре должны отреставрировать по его проекту, он принялся за их чтение, параллельно делая записи у себя в журнале: некоторые моменты следовало еще раз обговорить с заказчиком и подрядчиками. Дом чудесно сохранился, и прежние жильцы старались содержать его в полном порядке, но из-за отсутствия лишних денежных средств у них, некоторые части дома все же пришли в запущеннее: то тут, то там отклеивались обои, в двух ванных комнатах появилось огромное количество плесени, а оконные рамы и вовсе прохудились. Новые владельцы желали отреставрировать дом, а также внести свои изменения, сделав условия проживания в здании более современными. Перед Брюсом стояла нелегкая задача сохранить дух старины особняка и в то же время привнести в него новизну. Мужчина уже буквально видел перед собой современную кухню со всей необходимой техникой, но выполненную в старинном стиле. Он также мог легко представить, как станет выглядеть дом после свежей покраски потолков и замены старых обоев на новые. Ко всему прочему добавлялись сантехнические работы и электрика. Полностью погрузившись в работу, мужчина не заметил, как в комнате слева от него по стене пробежала странная тень, словно кто-то невидимый зашел в комнату и склонился на несколько секунд над Брюсом, после чего резко отпрянул от него. Британцу лишь показалось, что в комнате стало прохладнее и он, привстав, включил обогреватель, после чего продолжил работу. Тень же никуда не делась. Она находилась на стене за спиной у Брюса и представляла собой несколько несуразное очертание человека с через чур длинными руками и ногами. Тень стояла не двигаясь, точно наблюдая за Брюсом, но поняв, что человек не заметил ее, двинулась наверх. Она скользила по ступеням лестницы, как поток черной воды, и с каждой секундой все набирала скорость, густоту и насыщенность цвета. Так, что уже на последней ступени из тени превратилась в почти плотную субстанцию, начавшую выпрямляться и принимать форму.

Теперь бывшая тень стала черной фигурой все такой же непропорционально долговязой, но тем не менее человекообразной. Фигура двинулась по направлению к спальне, где спала Вика. Брюс перед уходом закрыл дверь и, увидев перед собой препятствие, фигура остановилась. Она попыталась схватиться за ручку двери, но невероятно длинные руки с крючковатыми пальцами-палками, прошли сквозь ручку, не в силах физически дотронуться до нее. На секунду фигура замерла, но осознав, что она все еще нематериальна, а просто стала виднее, чем раньше, двинулась сквозь дверь прямо в спальню. Не ощутив никакой преграды при прохождении двери, фигура оказалась в комнате напротив большой широкой кровати, по середине которой мирно спала Виктория.

Сущность придвинулась ближе к спящей девушке. Странная черная масса почти не передвигала ноги, а плыла по воздуху, не издавая при этом никакого шума. Фигура на некоторое время застыла у изголовья кровати, после чего склонилась над Викторией, вероятно, в попытке разглядеть девушку. Сущность простояла так несколько минут, не двигаясь, подобно застывшей статуе, но в конце концов, она протянула свою когтистую руку-лапу к лицу девушки и осторожно прикоснулась к ее щеке. Во сне Виктория нахмурилась и перевернулась на другой бок. Фигура же убрала руку от лица Вики, но не ушла: она начала плавно подниматься в воздух и расположилась по горизонтали над Викой, точно планировала плашмя упасть на девушку, чей сон становился все неспокойнее и неспокойнее. Виктория начала ворочаться и даже несколько раз стонала. Ей снился крайне неприятный сон, в котором она боролась со змеями, заползшими к ней в ее питерскую квартиру. Змеи ползали повсюду и как Вика ни боролась с ними, постепенно они начали одолевать девушку и охватывать сначала ее ноги, потом туловище, затем руки, шею и вот уже перешли на лицо девушки, намереваясь заползти к ней в рот, но тут Вика проснулась и резко привстала в кровати.

– Черти что! – тихо сказала она по-русски, переводя дыхание и стараясь успокоиться. Виктория вся покрылась липким потом, а ее ночная рубашка сбилась у ног, не давая ей толком двигаться. Решив, что именно это и послужило причиной ночного кошмара, Вика принялась выпутывать ноги из рубашки, желая устроиться поудобнее. Она, конечно, заметила отсутствие Брюса, но это ее не удивило: мужчина и раньше работал по ночам.

Расправив ночнушку, Вика вновь легла на бок, но тут ей показалось, что с потолком спальни что-то не так, и она перевернулась на спину. Окно Брюс так и не завесил и сейчас луна, неспрятанная тучами, довольно ярко освещала комнату, что позволило Вике разглядеть темное облако под потолком, нависшее над ней. Не сумев разобрать, что это такое, девушка села и внимательно посмотрела наверх, пытаясь понять, что стряслось в спальне. Первой ее мыслью оказалась протёкшая крыша, но когда темное пятно начало двигаться и приобретать форму, а также спускаться вниз ближе к Вике, девушка поняла, что крыша тут не при чем и в комнате вместе с ней находилось что-то еще: то, чему Вика объяснения найти не могла и то, что вызвало животный страх, на несколько секунд сковавший все тело девушки.

Сущность вновь стала похожей по форме на человека и начала становиться темнее, как и тогда на лестнице. Уже через мгновение Вике показалось, что в воздухе парил черный силуэт мужчины. Как загипнотизированная, девушка продолжала смотреть на фигуру, застывшую в паре метров над ней. Однако созерцание длилось недолго: сущность резко дернулась и попыталась либо напасть на Вику, либо проникнуть внутрь нее. Девушка не успела даже вскрикнуть, так молниеносно все произошло, и сама толком не поняла, что же случилось, но ощутила холодное и крайне неприятное чувство вокруг и внутри себя, словно ее обдали ледяной водой, а душу до краев наполнили тревогой и болью. Тем не менее больше ничего не произошло и тень исчезла сама по себе, не оставив и следа, точно ее и не было в спальне.

Вика же сидела в постели, обхватив руками колени, а слезы страха и беспомощности текли по ее щекам. Девушка чувствовала себя полностью опустошенной, уставшей и испуганной. «Что это было? – в панике рассуждала она, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, стараясь тем самым успокоить себя и сдержать истерику, готовую вот-вот начаться, – могло ли мне это присниться? Или я и в правду видела…это? Господи, но что «это» могло быть?».

Вика никогда не сталкивалась ни с чем сверхответственным и не верила ни в привидения, ни в жизнь после смерти, ни в параллельные миры. Однако то, чему она стала невольной свидетельницей, явно не принадлежало этому миру, во что ее рационально и логически настроенный мозг просто отказывался верить. Девушка изо всех сил старалась убедить себя, что все увиденное – лишь часть кошмара, но глубоко в душе понимала, что это не совсем так. Тяжелые сновидения вообще не мучали девушку в Англии и по большей части она или не видела снов вовсе, или же ей снились весьма приятные сны. Ночные кошмары являлись для нее симптомом стресса и тревоги в реальной жизни и, немного подумав, Виктория убедила себя, что просто переволновалась из-за звонка родителям, чем и вызвала сновидение со змеями, а после и кошмар с черной фигурой. И все же засыпать вновь одной в этой спальне ей совсем не хотелось. Быстро вытерев тыльной стороной ладони слезы, она встала с кровати и, накинув теплый халат, который Брюс купил для нее, направилась вниз, намереваясь немного посидеть с Брюсом и, возможно, выпить чаю, чтобы окончательно успокоиться и прийти в себя.

Спустившись вниз, Виктория включила верхний свет, чем немного напугала Брюса.

– Что ты тут делаешь? Я разбудил тебя? – встревоженно спросил он, вставая и подходя к девушке, – что стряслось? Ты плакала?

– Все в порядке. Просто плохой сон приснился, и я решила присоединиться к тебе. Все равно спать я пока не хочу.

– Плохой сон? – спросил Брюс, – о чем?

– Мне не хочется его вспоминать, – сказала Вика чистую правду. Заново перебирать в уме все подробности сна и странного видения ее совсем не прельщало.

– Как скажешь. Сделать тебе чаю? – заботливо поинтересовался Брюс.

Вика кивнула и села на диван напротив обогревателя.

– Над чем ты сейчас работаешь? – поинтересовалась девушка.

– Старинный дом в Южной Англии. У меня на компьютере есть фотографии. Можешь посмотреть.

Вика взяла лэптоп к себе на колени и, увидев открытую папку с фотографиями, перешла к ним. Дом выглядел весьма помпезно, но в то же время несколько мрачно, что Вике не слишком понравилось и она, закрыв фотографии, отложила компьютер.

– Расскажи про этот дом и то, что ты собираешься там делать, – попросила Вика.

– Тебе это и вправду интересно? – удивился Брюс, усаживаясь рядом с Викой и ставя перед ней дымящуюся чашку ароматного чая.

– Да, конечно.

– Ну хорошо, раз ты настаиваешь, – начал Брюс.

Виктория тем временем уютно устроилась рядом с мужчиной, поджав под себя колени. Пока девушка пила чай, она слушала Брюса весьма внимательно и даже задавала уточняющие вопросы, но постепенно усталость и сонливость сковали ее тело и она, нежно положив голову на плечо мужчины, задремала, а через пару минут погрузилась в глубокий сон.

Брюс продолжал говорить и лишь через какое-то время заметил, что со стороны Виктории не доносилось ни звука и слышалось только ее размеренное дыхание. Повернув голову, он увидел, что девушка безмятежно спит и уже давно не слушает его разглагольствований. Совсем не обидевшись и не расстроившись, он бережно переложил голову Вики на спинку дивана, после чего встал и наклонившись над Викторией, ловко взял ее на руки, как ребенка, стараясь не потревожить ее сна. Вика все же проснулась и сонно посмотрела на улыбавшегося Брюса, но тут же вновь заснула. Британец медленно начал двигаться наверх в спальню. Его ноша, хоть и была тяжелой, казалась ему самой приятной тяжестью в мире, на которую он смотрел с нежностью и любовью. Виктория в тот момент казалась ему совсем беззащитной и невинной, и он чувствовал, что просто обязан заботиться и оберегать ее до конца своей жизни. Улыбаясь этой мысли, мужчина зашел в спальню и, положив девушку на кровать, мягко прикрыл ее одеялом, после чего и сам лег рядом, но уснул не сразу, а какое-то время просто смотрел на спящую Вику и никак не мог наглядеться и поверить в то, что наконец нашел ту, кого искал столько лет.

Глава 8.

– Нам еще долго ехать? – устало спросила, наверное, уже в пятый раз Вика, невесело глядя в окно автомобиля, скользившего между скалистыми просторами дикой Шотландии.

– Нет, теперь уже совсем чуть-чуть. Минут пятнадцать, не больше. Ты как? – спросил Брюс, обеспокоенно посмотрев на девушку.

Вика только молча покачала головой и, откинув голову на подголовник пассажирского сиденья, закрыла глаза. Никогда прежде ей не становилось так дурно в машине. Девушка не могла понять, что же с ней случилось и почему ее так сильно укачало. Поездка начиналась вполне мирно и даже забавно: Вика, как настоящий турист, вертела головой по сторонам, пока они выезжали из графства Вест Мидландс дальше на север, но через пару часов езды, когда широкая и быстрая магистраль перешла в не столь просторную дорогу, ведущую из Манчестера в Шотландию, девушка почувствовала себя неважно: перед глазами начали мелькать темные круги, голова Вики вдруг стала тяжелой и ее резко затошнило. Брюс делал остановки, чтобы дать девушке передохнуть, но от этого становилось только хуже, поскольку такие заминки лишь растягивали путешествие.

Виктория винила во всем петлявшую и местами узкую дорогу. Ее уже не интересовали красоты Шотландии, веселые истории Брюса или еще что-то. Все, чего хотела Вика – так это закончить поездку и полежать где-нибудь в тишине и покое.

Она чувствовала себя крайне усталой и разбитой последние пару дней и толком не могла нормально спать, так как перед сном постоянно думала о появлении той странной черной фигуры, и эти мысли не давали ей покоя. Девушка искренне надеялась, что смена обстановки и новый дом, где ей предстоит остановиться, все же посодействуют хорошему сну и она сможет, наконец-то, вдоволь поспать и набраться сил.

Ее усталость странным образом сказывалась и на их отношениях с Брюсом. После недолгих прогулок днем в одиночестве, а также приготовления ужина Брюсу, девушке не хотелось никакой физической близости с мужчиной. Она мечтала только о том, чтобы тихонько подремать рядом с ним в тепле и безопасности. Брюс, заметив резкую перемену в девушке не знал, что и думать и приходил к выводу, что Виктория скучает по дому. Ему, конечно, не хотелось так быстро отпускать девушку в Россию, но и на дальнейшее развитие их отношений он не мог давить, если Вика при этом чувствовала себя некомфортно. Он хотел верить, что поездка в Шотландию несколько развеет и развеселит Викторию, но пока что его план не работал, а скорее действовал против него.

Пейзажи, которые они проезжали, завораживали своей красотой и дикостью. Если бы Виктория чувствовала себя хорошо, то она бы обязательно оценила великолепие природы безлюдной и спокойной Шотландии. Поток машин давно закончился и сейчас Брюс ехал по узкой дороге в полном одиночестве. Погода стояла на удивление ясная и солнечная, но мужчина уже заметил на горизонте темные, мрачные тучи – предвестники либо ледяного дождя, либо мокрого противного снега. Он знал, что погода в Шотландии крайне изменчива и совсем не удивился бы, если бы через десять минут начался снежный буран, чего ему, конечно, крайне не хотелось. Брюс любил снег, но его летняя резина вовсе не предназначалась для такого климата. Хоть от и захватил с собой цепи для колес, мужчина все же надеялся, что они не пригодятся. По прогнозам метеорологов снегопады ожидались в Шотландии уже после нового года, а на Рождество обещали только холодные ветра и дожди.