Загадочный наследник

Глава 17

Первой реакцией Ричмонда на предложение сопровождать своего кузена в Йоркшир был искрящийся взгляд, выражающий удивление и удовольствие одновременно. Однако за этим почти немедленно последовал невнятный отказ:

— Спасибо! Я был бы счастлив… Мне бы хотелось… но… я не знаю. Это, наверное, невозможно: дедушка…

— Об этом не беспокойся, — сказал Хьюго с ухмылкой. — При желании ты вполне можешь обвести своего деда вокруг пальца.

Ричмонд рассмеялся, но отрицательно замотал головой:

— Не всегда. Когда вы намереваетесь отправиться в путь?

— В следующую среду, но если тебе это не совсем подходит, я могу изменить дату, — услужливо предложил Хьюго.

— В следующую среду! О! — повторил Ричмонд. Он поднял глаза вверх, чувствуя на себе загадочный взгляд синих глаз своего кузена, покраснел и поспешно добавил: — Это даст мне время обвести его вокруг пальца! Спасибо! Мне бы хотелось поехать с вами… если удастся…

Хьюго показалось, что нерешительность Ричмонда коренится в чем-то ином, а не в неуверенности добиться согласия лорда Дэрракотта, но в чем — догадаться было трудно. Если бы луна была на ущербе, Хьюго мог бы заподозрить, что Ричмонд намеревается выйти в море на «Чайке», чтобы подобрать контрабандный груз, но контрабандисты не выходят в море в лунные ночи, а до полной луны оставалось всего несколько дней. Если же контрабанду прячут в Довер-Хаус, вряд ли Ричмонд сочтет необходимым принимать участие в ее переправке оттуда. Вероятность, что он предпочтет риск подобного предприятия удовольствию пропутешествовать в Йоркшир, пришла в голову майору, но он отбросил ее: Ричмонд был уже почти готов уцепиться за предоставленную ему возможность. Ясно, что последовавшая за этим нерешительность возникла вследствие какой-то запоздалой мысли.

Майор предпочел ни о чем не расспрашивать. Ричмонд ясно дал понять, что не доверяет ему, поэтому настойчивость в расспросах не кончится ничем хорошим, а лишь вызовет его враждебность. Во время разговора в спальне Ричмонда в его глазах на какое-то мгновение мелькнула настороженность. Возможно, Ричмонд, считая своего кузена недругом, только и поджидает, пока тот не будет стоять у него на пути, чтобы продолжить свое противоправное деяние, которое он держит про запас.

От этого досадного подозрения Хьюго не избавился, даже когда узнал, что Ричмонд поставил лорда Дэрракотта в известность о предложении своего кузена. Однако сказать его светлости и уговорить его дать свое согласие — совершенно разные вещи. Ричмонд был вынужден сказать деду, но как он это преподнес, Хьюго не знал. Если он воспользовался льстивыми приемчиками, его попытка вряд ли увенчается успехом. Когда вечером его светлость остался наедине со своими внуками (дамы и Ричмонд, который редко засиживался допоздна, отправились спать), он бросил устрашающий взгляд на майора и потребовал объяснений — какого дьявола ему понадобилось приглашать Ричмонда в утомительное путешествие, после которого мальчик наверняка сляжет в постель.

— Не думаю, что это его так утомит, сэр, — отвечал Хьюго с хладнокровием, которому сильно удивились его кузены.

— Много ты знаешь! — рявкнул милорд. — Да будет тебе известно, твой способ путешествовать для Ричмонда вовсе не подходит!

— Не бойтесь! — заверил его Хьюго, понимающе сверкнув глазами. — Я буду путешествовать в почтовой карете. Мне не важно, сколько времени займет дорога: я не позволю мальчику свалиться с ног от усталости.

Получив отпор по этому пункту, его светлость принялся обличать почтовые станции, которые, по его мнению, все без исключения придерживаются обычая всеми имеющимися под рукой средствами сделать пребывание своих визитеров не только неудобным, но и зачастую фатальным.

Прислушиваясь с удивлением к такой строгой и суровой критике, Клод не удержался от протеста.

— Нет-нет, сэр! — искренне произнес он. — Уверяю вас! Вы заблуждаетесь! Осмелюсь предположить, что так оно и было в ваше время, но теперь все по-другому. Любого спросите! Нет никаких причин полагать, что юный Ричмонд будет спать под влажными простынями или его будут кормить одной рыбой. Более того, если желаете знать мое мнение, то для того, чтобы он слег в постель, ему потребуется больше, чем прогулка в дилижансе, не говоря уже о путешествии в фаэтоне, запряженном четверкой лошадей.

— Я не желаю знать твоего мнения, бездельник! — рыкнул его светлость, слова сыпались со скоростью хлыста. — Держи язык за зубами!

— Да, сэр! С радостью! — сказал уязвленный Клод. — Я не хотел вас обидеть. Хотя я думал, что, возможно, вы захотели бы узнать правду.

— Думал, что я захотел бы узнать правду?!

— Нет-нет! Я сказал не подумав, — торопливо оправдывался Клод. — Я понимаю, что вы не хотите.

— Нет никакой необходимости поднимать вокруг этого такую суматоху, — вмешался Хьюго. — Мне будет приятна компания мальчика, я прослежу, чтобы с ним ничего не случилось. Думаю, ему понравится путешествие. Больше не о чем и говорить.

Его глубокий спокойный бас, казалось, возымел на лорда Дэрракотта успокаивающее действие. Бросив на Клода пристальный взгляд, его светлость отвернулся, чтобы поставить Хьюго в известность недовольным, но уже более умеренным тоном, что Ричмонд не найдет ничего интересного в таком захудалом месте, как Хаддерсфильд. Однако милорд очень скоро был переубежден, отчего снова потерял терпение и сказал, вцепившись руками в подлокотники кресла:

— Очень хорошо, сэр! За что боролись, на то и напоролись! Чем меньше Ричмонд будет находиться в твоем обществе, тем приятней это будет для меня. С меня и так достаточно неприятностей, и я больше не хочу! До того как ты сюда приехал, чтобы снова взбаламутить его, мальчик уже был на правильном пути и почти позабыл о той нелепой идее, будто для него нет ничего лучше службы в армии. Я-то знаю, что это была лишь глупая мальчишеская фантазия, которую он быстро выбросит из головы, но я не хочу рисковать, позволив тебе будоражить его, поэтому даже и не думай об этом!

Хьюго стоял и безразлично смотрел на милорда, поэтому первым заговорил Винсент. Он прислушивался к разговору с саркастической ухмылкой на лице, но при этих словах неожиданно сказал:

— Боюсь, сэр, что подобная попытка со стороны моего кузена будет задачей невыполнимой. Если судить по тому признанию, которое сделал мне Ричмонд, когда я возил его с собой в «Семь дубов», то он до сих пор не избавился от этой «нелепой» идеи. Хотя, что правда, то правда, она смертельно ему наскучила.

Лорд Дэрракотт вытаращил на него глаза:

— Неужели?! Ну, если он еще от нее не избавился, значит, сделает это в скором времени! Я никогда не дам тебе своего согласия, ты меня слышишь? Боже правый, он же такой хилый мальчик! Это его сразу же убьет!

Забыв об осторожности, Клод бросил недоверчиво:

— Что такое, это Ричмонд-то хилый? Вот никогда бы не подумал! То есть я хочу сказать, он не успокаивается, пока не обскачет все графство на одной из своих необузданных лошадей, или не пройдет пешком несколько миль за парой каких-нибудь жалких голубей, или не покачается на волнах на этой своей яхте. Я бы счел, что армия ему прекрасно подойдет, поскольку военные, кажется, постоянно занимаются строевой подготовкой, или осуществляют маневры, или занимаются чем-то еще, столь же требующем энергии, а это так подходит для Ричмонда — ведь он у нас такой неугомонный!

— Попридержи язык! — зло бросил его светлость.

— Мне не по нутру соглашаться с Клодом, — протянул Винсент, — но справедливость вынуждает меня признаться, что в его словах есть смысл, сэр.

— И ты туда же, не так ли? — угрожающе заметил его светлость. — Как ты думаешь, разве это имеет к тебе хоть малейшее отношение?

— Совсем никакого, сэр. Я просто любопытен. Простите, если эта тема вам неприятна, но нет ли у вас других причин, кроме предполагаемой слабости здоровья Ричмонда, по которой его военная карьера вызывает у вас отвращение?

— Одна из них всем очевидна! — вспыхнул его светлость. — У меня был сын, который выбрал себе карьеру военного!

— На нем свет клипом не сошелся! — чуть не подавился словами Клод. — Нет, черт возьми, сэр!

— У меня шкура толстая, — сказал довольный Хьюго.

— Правда, у меня и в мыслях не было допустить такую бестактность, — вздохнул Винсент. — Полагаю… хотя я несведущ в привычках и обычаях военных, я считаю, младшие офицеры нечасто связывают свою судьбу с дочерьми… э-э-э… состоятельных владельцев прядильных фабрик. — Он сухо улыбнулся своему деду. — Однако умоляю вас, сэр, не вынуждайте меня извиняться перед Хьюго за то, что я навлек ваш гнев на его голову, поскольку мне это чрезвычайно не по душе. Вы позволите мне осведомиться о том, что же вы намерены делать с Ричмондом?

— Нет! Можешь не волноваться насчет мальчишки! — резко ответил милорд. — Я сам позабочусь о его будущем!

— Не сомневаюсь, — сказал Винсент. — Но мысль, что он, возможно… э-э-э… в состоянии сам позаботиться о своем будущем, только что закралась мне в голову.

— Ричмонд еще несовершеннолетний! Когда ему исполнится двадцать один год, он и думать забудет об армии! Можете мне поверить, это не что иное, как мишура, мальчишеское желание гордо выступить в щегольском мундире конногвардейского полка! Я понял это, как только он выпалил, что задумал поступить в конногвардейский полк. Я не собираюсь бросать на ветер тысячу фунтов или сколько там еще, чтобы купить чип корнета, который глупый мальчишка наверняка захочет, стоит ему провести хоть один месяц в армии.

— Это будет очень дорого, — согласился Винсент. — Однако среди нас находится человек, сильный… э-э-э… духом, чтобы противостоять этой чепухе, конечно, если он захочет. — Он повернул голову и посмотрел на Хьюго. — А вы захотите?

Время было неподходящее для того, чтобы Хьюго стал обсуждать столь щекотливый вопрос, однако он отрицательно замотал головой. Результат превзошел все его ожидания. Гнев лорда Дэрракотта выплеснулся через край. Он обращался к Хьюго, но выражение его лица было столь угрожающим, что Клод из опасения превратиться в следующую мишень бочком пробрался к двери и, потихоньку открыв ее, сумел благополучно ускользнуть.

Хьюго, который напоминал Винсенту скалу, омываемую яростными волнами, ждал с невозмутимым видом, пока красноречие его светлости иссякнет. Он лишь сказал, когда закончилось многословное обличение:

— Ну, я не собираюсь начинать с вами распри, сэр, поэтому, похоже, мне предпочтительнее сказать вам спокойной ночи. Но если бы я был опекуном Ричмонда, я бы завтра же купил ему чин корнета, но, поскольку это не так, не вижу причины, почему бы вам не принимать решения как главе семейства.

Тут он дружелюбно улыбнулся своему кипящему от злости деду, кивнул Винсенту и неспешно вышел из комнаты.

Лорд Дэрракотт, утомленный всплеском своих эмоций, замолк на несколько минут, откинувшись в кресле. Но вскоре, как только его дыхание почти восстановилось, он повернул голову и посмотрел на Винсента, сидящего на диване в элегантно-расслабленной позе.

— Поскольку ты предпочел остаться здесь, скажи мне, паршивый пес, какого черта ты оскалился на меня? — спросил он довольно измученным голосом. — Да как ты посмел!

— Ваша светлость, хотя у меня множество пороков, никто до сих пор не уличил меня в застенчивости, — холодно ответил Винсент. — И я ничего не имею против вас. Вы меня неправильно поняли.

— Не лги мне! Ты прекрасно знаешь о моих чувствах по этому вопросу. Зачем ты раззадорил этого… этого выскочку и позволил ему думать, что его чертовы деньги дают ему право совать свой нос в чужие дела, особенно если они касаются Ричмонда?

— У меня есть оправдание, сэр, почему я раззадорил этого слоноподобного Аякса. Мое мнение об его умственных способностях не слишком высокое, но он оказался не настолько туп, чтобы предположить, что в его власти решать судьбу Ричмонда.

— Так, значит, ты играешь роль благожелателя, верно? — язвительно заметил его светлость. — Ведь ты сам не хочешь и пальцем пошевелить ради будущего Ричмонда!

На лбу Винсента между бровями залегла морщинка.

— Меня вообще мало что волнует, сэр. Я питаю к мальчишке определенную привязанность. Но, признаюсь, даже она не подвигнет меня на вмешательство в его дела, особенно если я буду совершенно уверен, что невозможность осуществления той единственной мечты, что он лелеет, не повлечет за собой беды.

— Чушь несусветная! — нетерпеливо бросил его светлость. — Кто заронил в твою голову эти бредни?

— Да этот ваш чертов выскочка, и прошу, не воображайте, что я воспринял их с радостью. Поверьте мне, сэр, никто еще не выводил меня так из себя, как он.

— Я мог бы догадаться, что это он! Да что он об этом знает!

Морщинка на лбу Винсента стала глубже.

— Да, приблизительно это я ему и сказал, но не могу не сознаться, у меня возникло подозрение, что он может оказаться прав. Вряд ли этот олух дослужился бы до своего теперешнего чина, не приобретя значительного опыта в обуздываний юнцов в возрасте Ричмонда.

— Да что он понимает в мальчишках! Разве он может понять Ричмонда! Хотелось бы мне знать, что за беду он напророчил на голову моего внука! — воскликнул милорд. — Черт бы тебя побрал, я думал, у тебя хватит мозгов не позволять Хьюго водить тебя за нос! Знаю я таких! Могу с тобой поспорить, что его ожидание какой-то беды — не что иное, как мелкие неприятности, в которые может попасть не только Ричмонд, но и ты и я. Меня это не беспокоит, но у меня нет этих добрых, побитых молью представлений о морали, какие, будь уверен, имеются у него. Черт бы побрал его дьявольскую наглость! Я дам ему попять, что Ричмонд — настоящий джентльмен! А к тому же внук, каким может гордиться его дед! Никто из вас не сравнится с ним в отваге, потому что он не знает, что такое страх. И характер у него лучше, чем у всех вас, да и внешность. Я больше ничего не хочу слышать ни от тебя, ни от Хьюго! Значит, он думает, что понимает мальчика лучше меня! Господи, это переходит все границы бесстыдства!

— Естественно, — поддакнул Винсент. — Но, боюсь, я не совсем точно выразился. Будет только справедливо указать вам, что Хьюго не бросает тень на характер Ричмонда. Неприятности, о которых он беспокоится, — это беды, в которые может попасть зеленый и упрямый мальчишка просто со скуки. Ему некуда девать свою энергию — а нам всем известно, что Ричмонд очень неспокойный и слишком разочарованный, чтобы обращать внимание на рискованность ситуации. — Винсент хмуро посмотрел на лорда Дэрракотта, а потом опустил глаза на табакерку, которую держал в руках. — Юный Ричмонд меня удивляет, — медленно произнес он. — Насколько я понял, вам неизвестно, что он и не собирался забывать о своей мечте. Я тоже не подозревал об этом, пока не взял его с собой на тот матч. Могу только предположить, что он слегка увлекся боксом, потому что я никогда прежде не пользовался его доверием. Я совершенно уверен, что позже Ричмонд пожалел об этом, а это наводит на мысль, как мало мы о нем знаем.

— Можешь выбросить эту мысль из головы! — бесцеремонно посоветовал ему милорд. — И с чего это ему доверять тебе? Лично мне о нем известно все, что необходимо. Я тебе благодарен, но лучше будет, если ты займешься своими делами.

Винсент пожал плечами и встал:

— Как вы пожелаете, сэр. Я совершенно не подхожу для роли, которую на себя так глупо возложил, но надеюсь, в мою пользу зачтется то, что я, по крайней мере, сделал попытку.

— О, только без высокопарных речей! — в раздражении воскликнул его светлость. — Убирайся вон, пока я окончательно не потерял терпения!

— Считайте, что меня тут уже нет, сэр, — ответил Винсент.

С этими словами он вышел из комнаты, медленно прошелся по холлу и подошел к лестнице. Не успел он дойти до нее, как через еще не запертую парадную дверь вошел Хьюго. При виде его в глазах Винсента мелькнула тень недовольства, но он произнес со всей беспечностью, на какую только был способен:

— А, насколько я понимаю, вы все еще потакаете своему достойному сожаления пристрастию к сигарам! — Тут он замялся, а потом, поскольку Хьюго ничего ему не ответил, добавил с недовольной гримасой: — Боюсь, кузен, я доставил вам больше неприятностей, чем пользы… или, во всяком случае, вы так думаете.

— Думаю, — ответил Хьюго хмуро. — И не знаю, чего вы хотели достичь больше.

— Вам может показаться странным — мне и самому странно! — но мои намерения были самые лучшие. Я действительно не имел ни малейшего желания рассорить вас с дедом, а еще меньше я хотел подливать масла в огонь. В результате именно это я и сделал.

— Мне не позволят взять Ричмонда с собой в Йоркшир, если вы это имеете в виду?

— Именно это я и имел в виду. Мне следует принести вам свои извинения.

— Я прекрасно обойдусь и без них. Вы присмотрите за парнем, пока я буду в отъезде? — прямо спросил Хьюго.

— Да, кузен, присмотрю… Но лишь для того, чтобы доказать, что ваши подозрения необоснованны. Между прочим, на вашем месте я бы не стал ставить в известность об этом дедушку.

— Вот уж не думал! — бросил Хьюго.

— Очень благоразумно. Спокойной ночи! — сказал Винсент и начал подниматься по лестнице. На первой лестничной площадке он остановился, посмотрев сверху на Хьюго, сказал вкрадчиво: — Удивительно, как это нам удавалось до вашего приезда относительно сносно перебиваться, не попадая в беду? Должен признаться, я просто в тупике по этому поводу.

— Ну, это и для меня загадка, — в тон ему подхватил Хьюго с ухмылкой, придающей его физиономии необычайную серьезность.

Винсент в легком удивлении приподнял брови.

— Ну и хитры же вы, кузен, — признал он и стал подниматься вверх по лестнице.

Когда на следующее утро за завтраком собралась несколько поуменьшившаяся компания, все без исключения в усадьбе Дэрракоттов знали, что вчерашний день закончился необычной сценой. Для таких, как Ричмонд, чьи комнаты расположены настолько далеко от библиотеки, что до них не доходил зычный голос лорда Дэрракотта, эту приятную новость доставили вместе с чашкой шоколада или тазом с водой. Миссис Дэрракотт, чья комната располагалась непосредственно над библиотекой, поделилась этой новостью с леди Аурелией вместе с трогательным описанием нервных спазмов, которые впоследствии не дали ей всю ночь сомкнуть глаз. Внешний вид ее настолько красноречиво свидетельствовал о достоверности ее рассказов, что леди Аурелия ласково произнесла:

— Очень неприятно!

— Кажется, никто не знает, что спровоцировало лорда Дэрракотта, но Чарльз сказал моей служанке, что Хьюго выскочил из дома и в ужасном гневе так хлопнул дверью, что чуть было не сорвал ее с петель! Однако я лично этому не верю, хотя слышала собственными ушами, как хлопнула дверь. Во всяком случае, Чоллакомб сам сказал мне, что Хьюго, как обычно, просто по привычке вышел на улицу выкурить сигару. Я знаю, у него есть такая привычка, хотя, должна признаться, мне хотелось бы, чтобы ее у него не было, потому что я не переношу табачного дыма, даже если это курит милый Хьюго! Однако это не имеет никакого отношения к делу, и, со своей стороны, я не верю, что Хьюго был в ярости, потому что нет на свете второго человека с таким ангельским характером и такого дружелюбного, и когда считают… но я не буду говорить об этом, потому что уверена, мы и так достаточно часто об этом говорили, что уже понимаем друг друга с полуслова. Но я заболеваю, Аурелия, от дурного предчувствия, что, вне всяких сомнений, лорд Дэрракотт поссорился именно с Хьюго. Милорд в отвратительнейшем расположении духа. Поэтому я велела принести кофе и бутерброды ко мне в спальню. Не то чтобы я в состоянии проглотить хоть крошку, просто ничто не заставит меня спуститься в столовую к завтраку, когда все рвут и мечут. Но, — сказала в заключение вдова с неожиданной решимостью, — если лорд Дэрракотт осмелится угрожать счастью моей дочери, ему придется иметь дело со мной! А когда дело касается моих детей, Аурелия, я становлюсь смелой, как львица! Даже за завтраком в столовой!

Леди Аурелия, в привычки которой входило вкушать по утрам более основательную пищу, не стала на это возражать, а согласно кивнула. Взвесив все «за» и «против», она произнесла с королевской величественностью:

— Я поговорю с Клодом.

Но Клод, которого призвали к леди Аурелии, не дав закончить одевание, был слишком раздраженным, чтобы от него можно было добиться хоть какой-то помощи. Облаченный в утренний халат из чистого шелка, он был больше озабочен узлом своего шейного платка, который подходил бы к сюртуку и жилету изобретательного покроя Полифанта, нежели ссорой, которой ему удалось избежать и которую он желал как можно скорее забыть. Клод посоветовал леди Аурелии обратиться за подробностями к Винсенту, поскольку тот был подстрекателем ссоры. Однако не успел Клод удалиться, как получил команду немедленно отправиться в комнату Винсента и сообщить ему, что его матушка желает переговорить с ним до того, как он спустится к завтраку. Клод тут же перепоручил это задание Полифанту.

События вчерашнего вечера не способствовали хорошему настроению Винсента, и в далеко не благосклонном расположении духа он вскоре нанес визит леди Аурелии, чего не смогли смягчить даже осторожные речи его матушки. Ее светлость бесстрастно проинформировала сына без лишних слов, что если кузен и дед поскандалили при его содействии, то он тем самым вызвал ее глубочайшее неудовольствие. И это, заявила она, все, что она хотела ему сказать. А поскольку Винсенту было прекрасно известно, что основным источником его денежного содержания служило приданое матери, а не скромное состояние его отца, ей не было необходимости говорить что-то еще. Побледнев от гнева, Винсент отвесил еле заметный поклон и ответил ледяным тоном:

— Не буду обременять вас, матушка, отчетом о том, что произошло вчера вечером, но не могу отрицать, что мои неосторожные слова послужили причиной нападок дедушки на моего кузена. Однако в мои намерения не входило подстрекать ссору. Надеюсь, мне удалось это объяснить моему кузену. Могу лишь добавить, что вам не следует опасаться: моя неприязнь к Хьюго ни при каких обстоятельствах не подвигнет меня предпринять попытку рассорить его с дедушкой.

— Твой нрав, Винсент, во многих отношениях оставляет желать лучшего, но во лжи я никогда тебя еще не уличала, — подтвердила ее светлость. — Следовательно, я без колебаний принимаю твои объяснения. Прошу тебя, закрывай за собой дверь аккуратно. Защелка сломана.

После всего этого неудивительно, что Винсент, вместо того чтобы появиться за завтраком в столовой, отправился в конюшню и избавился от разлития желчи, поскакав очертя голову в Рай, где Джордж предоставил ему поздний, но отличный завтрак.

Компания, собравшаяся за завтраком в усадьбе Дэрракоттов, следовательно, уменьшилась на четырех человек — Антея вышла из столовой до того, как туда вошел Клод. Разговор не клеился. Лорд Дэрракотт угрожающе хмурился и, кроме кивка Ричмонду, не удостоил своим вниманием никого. Ричмонд же, еще не посвященный в причину ссоры, говорил мало. Клод, бросив взгляд на дедушку, ограничился высказываниями лишь строго необходимыми. А Хьюго, поняв, что его сотрапезники не склонны к разговорам, мирно поглощал свой обычный обильный завтрак.

И только когда он было собрался встать из-за стола, лорд Дэрракотт нарушил молчание. Обращаясь к Ричмонду, он потребовал от него ответа, когда тот в последний раз посещал своего учителя. Не дождавшись ответа, он заявил, что Ричмонд неделями бьет баклуши, поэтому немедленно должен возобновить регулярные занятия.

— Да, дедушка. Разве я не поеду с Хьюго? — спросил Ричмонд.

— Нет, конечно не поедешь! И не хмурься, потому что в Хаддерсфильде нет для тебя ничего интересного, тебе там покажется очень мерзко.

— Прядильные фабрики меня бы заинтересовали, — сказал Ричмонд. — Я видел, как стригут овец, но не знаю, как получают нитки и как они потом превращаются в ткань. А Хьюго говорит, что я увижу весь процесс, если захочу. Прошу, позвольте мне поехать, дедушка!

— Я сказал — нет! И свое слово сдержу! — прервал его милорд гораздо более безапелляционным тоном, нежели он обычно говорил с Ричмондом. — Удивлен, что ты проявляешь интерес к прядильной фабрике. Ни прядильные фабрики, ни тому подобные вещи не имеют к тебе никакого отношения, поэтому ты меня очень обяжешь, если не станешь больше говорить о них. — Тут он обратился к Хьюго: — А что касается тебя, я не знаю, с какой целью ты отправляешься в Йоркшир, но полагаю, ты намерен избавиться от своей доли в деле твоего деда. Мне невыносимо думать, что представитель семейства Дэрракоттов, и к тому же мой наследник, потратит на это часть своей жизни!

Милорд, к счастью, не стал ждать ответа, поскольку Хьюго не выказывал ни малейшего желания ему ответить, и гордо вышел из столовой.

Клод, который слушал открыв от изумления рот, воскликнул:

— Чтоб мне провалиться, у него точно крыша поехала! То есть я хотел сказать, он свихнулся! Я не претендую на место мудреца, но у меня в черепушке гораздо больше мозгов — я бы никогда не сказал подобной глупости. Мне кажется, нет никакой разницы, есть у вас прядильная фабрика или нет, поскольку именно оттуда текут к вам денежки, и не важно, как дед на это смотрит. И не говорите мне, что с его стороны отвратительно требовать, чтобы вы вернулись сюда с наличными, потому что я должен сказать, что это — вздор!

Хьюго не удостоил его ответом. Он наблюдал за Ричмондом, который подошел к окну и рассеянно пялился на двор. У юноши был такой одинокий вид, что Хьюго не выдержал и сказал:

— Мне жаль, парень, но видно, мне придется взять тебя с собой в другой раз.

Ричмонд обернулся:

— Да, конечно. Надеюсь, у вас получится, потому что мне бы очень хотелось с вами поехать. Дедушка из-за этого вчера рассердился? Ему не понравилось, когда я сообщил, что вы приглашали меня с собой, но он тогда не набросился на вас. С чего это он так разошелся, что разругался с вами?

— Одному Богу известно! — сказал Хьюго.

— Такой отговорки я еще не слыхал, — сказал Клод. — Всем прекрасно известно, почему вы поссорились. Конечно, это дело рук Винсента. Это в его стиле.

— Дело рук Винсента? — переспросил Ричмонд.

— Так и есть, — кивнул Клод. — Это он подлил масла в огонь. Старик разрешил бы тебе поехать с Хьюго, но поскольку ему пришлось изображать из себя лису в курятнике, ловушка захлопнулась.

— Винсент не хотел подливать масла в огонь, — вмешался Хьюго, увидев недоверие, смешанное с огорчением, на лице Ричмонда. — Конечно, он попал пальцем в небо, но он хотел попытаться заставить милорда выслушать причины, по которым тебе нужно уехать, парень.

— Это вы так думаете, вы просто не знаете Винсента, — сказал Клод. — Да, если уж на то пошло, хотелось бы мне посмотреть, как Винсент пытается помочь Ричмонду или кому-нибудь еще. Он нашел замечательный способ: спросить, не собираетесь ли вы купить ему чин корнета. Даже самый отъявленный тупица понял бы, что он пытается вас поссорить.

Ричмонд затаил дыхание, его взгляд скользил по лицу Хьюго.

— О нет! Неужели? Вы правда купите?…

Хьюго улыбнулся ему:

— Да, конечно куплю. Только сделаю это, когда ты станешь совершеннолетним. Не бойся, я не стану давить на его светлость и не скажу ему об этом, но будет лучше, если ты и Винсент тоже предоставите мне самому выбирать время поцапаться с дедом.

Чрезвычайно выразительные глаза Ричмонда засветились, и он сказал в порыве:

— Я сделаю все, что вы скажете! Хьюго, вы это серьезно? Если бы я знал!… Я и подумать не мог, что есть хоть малейшая надежда, потому что, даже когда достигну призывного возраста, единственное, что мне остается, так это вступить в армию добровольцем, что я бы и сделал. Но мне больше всего на свете хочется поступить в конногвардейский полк! Хьюго, вы одолжите мне деньги на покупку патента? Я не смогу быстро отдать деньги, потому что мой отец оставил мне одни долги, а состояние матушки мизерное, но, в конце концов, конечно, оно перейдет ко мне, поэтому…

— Хватит, парень! — попросил Хьюго, расхохотавшись над такой невнятной страстной мольбой. — Держись подальше от неприятностей и на свой двадцать первый день рождения получишь подарок.

Ричмонд попытался что-то сказать, запнулся, судорожно сглотнул, а потом все-таки исхитрился выдавить из себя:

— Спасибо! Я не могу… Вы не знаете, что это для меня значит! Даже если мне придется подождать… отправиться в Оксфорд… это не важно! Я думал, что нет никакой надежды! Ну… я… Большое спасибо! — закончил он поспешно, одарил своего благодетеля застенчивой трепетной улыбкой и, опасаясь, что на него нахлынут переполнявшие его чувства, выбежал из столовой.

Клод, который взирал на него с умеренным любопытством, почувствовал, что общается с чудаком из паноптикума, поэтому покачал головой и сказал со вздохом:

— Что я вам говорил? Меня не удивит, если окажется, что и Ричмонд тоже слегка тронулся. Возможно, он будет сногсшибательным в мундире конногвардейского полка, потому что теперь, когда я об этом задумался, для него это самый подходящий наряд, но я считаю, что его ничуть не заботит, в какой форме ему придется служить.

— Ага. А как насчет меня? Вы тоже считаете, что и у меня помрачение рассудка? — осведомился Хьюго.

— Считаю? Я в этом не сомневаюсь! Точнее, — честно признался Клод, — я думаю, что у вас помрачение рассудка от рождения!