Заклятье луны

Глава 24

Эннабел и Роман покинули квартиру Сиднея Стоуна, предварительно договорившись о встрече. Необходимо составить подтверждение подлинности рукописей и копии, а также подумать о других законных шагах, которые могут посрамить притязания Морриса Келлера на литературную славу его бездарного предка.

– Я хочу, чтобы рукописи Джереми были в безопасности, – сказала Эннабел Роману по дороге в Мейдстон. – Получилось что-то вроде круговорота, как и должно быть. Я думаю, Джереми это понравится.

– Наверное, Джереми был отличным парнем. – Роман наклонился вперед и протер ветровое стекло.

Было уже очень поздно, и знаменитые английские туманы опускались на проселочную дорогу, ведущую к Шеффилд Холлу.

– Иногда у меня возникает такое чувство, будто я встречался с ним.

Эннабел ничего не ответила. Она крепко прижимала к груди коробку с произведениями Джереми и думала о письме, которое Изабелла пыталась передать ему в камеру. Она надеялась, что он прочитал его. Ей хотелось, чтобы в последние минуты своей жизни Джереми знал, что настанет день, когда справедливость восторжествует, и его имя станет таким же известным, как и имена его друзей.

– Слава Богу, мы почти дома, – сказала Эннабел, положив голову на плечо Романа. – Дома! Ты тоже считаешь замок своим домом?

– С первой минуты, как увидел его, – ответил Роман, останавливая машину около башни. – Не лучше ли провести эту ночь в замке?

– Мне хотелось бы побыть одной. – Эннабел с тревогой посмотрела на Романа. – Но это не значит, что я не хочу быть с тобой. Просто, понимаешь…

Роман поцеловал кончик ее носа.

– Не надо объяснять, дорогая. Я знаю, как важно для тебя то, что ты делаешь, а сегодняшняя ночь здорово вымотала тебя. – Он хотел выйти из машины, но остановился, держась за ручку дверцы. – Послушай, Эннабел, я тут думал кое о чем. Наверное, тебе тоже следует задуматься над этим. Ты очень много работала над своей диссертацией. Если все получится не так, как должно быть, если Келлер все же выйдет сухим из воды, что будет с тобой? Твое имя будет дискредитировано, твоя работа не будет стоить ни гроша, и тебе потребуется чертовски много времени, чтобы найти работу в каком-нибудь другом институте. Ты же знаешь, как быстро распространяются слухи в академических кругах. Ты сознаешь это?

– Конечно, – Эннабел поцеловала Романа. – Ты очень милый, но я пойду до конца, несмотря ни на что. Я взяла на себя обязательства и не отступлюсь. Пусть будет, что будет.

Роман крепко поцеловал ее.

– Я знал, что ты ответишь именно так, поэтому я и люблю тебя. А как же обещанная благодарность, Холмс?

У двери в башню Эннабел обернулась и засмеялась.

– Завтра ночью, милый Ватсон! – Она послала ему воздушный поцелуй. – Спокойной ночи, дорогой принц! И пусть ангелы охраняют тебя на пути к замку!

– И тебя тоже, – прошептал Роман.

Он подождал, пока Эннабел войдет в башню, и поехал в замок.

И тогда неподалеку от башни завелся мотор машины с выключенными фарами, и она стала осторожно, зловеще приближаться к тому месту, оттуда только что отъехала машина Романа. Из машины вышел человек, бесшумно закрыл дверцу и посмотрел на башню, в верхней комнате которой Эннабел только что зажгла свет.

Мужчина подождал несколько секунд, затем подошел к двери башни, под которую раньше положил спичечный коробок. Слегка толкнув дверь, он открыл ее.

Полусонная Эннабел потягивалась и зевала, ей казалось, что не хватит сил даже на то, чтобы раздеться, а уж тем более поднять каменную плиту и закрыть старый тайник.

«Нет, – подумала она, – зная, что стихотворения Джереми наконец-то в безопасности, я буду лучше спать».

Она положила ящик в тайник и поправила коврик, прикрывавший заветный камень.

– Стоп… о, Боже, что это? Роман? – Эннабел услышала, как скрипят ступеньки лестницы.

Кто-то поднимался наверх. Улыбаясь, Эннабел встала на ноги и с игривым укором на губах направилась к двери.

– Роман, ты чересчур настойчив. Ведь мы договорились, что проведем ночь зав…

Слова застряли у нее в горле, когда дверь распахнулась и на пороге появился Моррис Келлер. В дверном проеме его фигура выглядела еще более угрожающей.

– Я не вовремя? – спросил он, зловеще улыбаясь.

– Доктор Келлер! Я уже ложусь спать. Извините, что не встретилась с вами в городе сегодня, но ваша секретарша сказала, что вы заняты и…

Он вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

– Бернис – такая же дура, как и вы! Где они?

– Бернис? Роман? Ну, я думаю, что они…

– Рукописи. Я знаю, вы взяли их. Я видел, как вы внесли их сюда перед отъездом вашего друга. Вы умно поступили, оставив в сейфе чистую бумагу, но сглупили, когда обратились к моей секретарше с просьбой достать ключ от кабинета. Она легко сделала слепок моего ключа на воске, но не догадалась вытереть его. – На лице Келлера появилась жуткая улыбка. – Я сам несколько раз делал это, так что меня не проведешь.

– Хорошо, я признаю, что взяла рукописи. Мы можем заключить сделку, так как оба понимаем, что все кончилось. Ваша академическая карьера не пострадает, если вы публично признаете, что ваш предок Ньютон Фенмор не является автором сенсационных произведений, под которыми стоит его имя.

– А почему я должен делать это? Только потому, что у одной глупой аспирантки разыгралась фантазия, и она придумала, что эти стихи были написаны каким-то неизвестным поэтом, о котором никто не слышал?

С каждым шагом Келлер приближался к Эннабел, и девушка отступала назад.

– Нет. Потому, что у меня есть рукописи и доказательства того, что и вы, и ваш предок – мошенники.

– Доказательства? Я узнал, что эксперт больше никогда не видел этих рукописей после того, как я приносил их на проверку. А ведь, кажется, я давал вам его фамилию и телефон.

– Не надо ходить к сообщнику лиса, чтобы выяснить, кто таскает яйца из курятника, – повторила Эннабел понравившуюся ей шутку Романа. – Я отнесла рукописи к независимому эксперту, который готов поклясться, что они фальшивые. Зачем, доктор Келлер? Зачем вы рискуете своим добрым именем, своей репутацией ученого? Почему вы так пытаетесь увековечить ложь о том, что ваш предок был великим поэтом?

– Почему? Ты, юная всезнайка, приехавшая сюда со своим бесстыдным американским нахальством, ведешь себя так, словно знаешь, как подобает вести себя ученому, а сама только и пытаешься опозорить меня всякий раз. – Эннабел со страхом смотрела на Келлера.

Его глаза пылали дьявольским огнем, из уголков усмехающегося рта текла слюна.

– Все, что я имею сейчас, я получил не благодаря унизительной стипендии. Все мои высокие звания мне присуждали не потому, что я лизал задницы. Стиснув зубы, я боролся, сражался, добивался моего теперешнего положения. Если ты думаешь, что я позволю такой правдолюбивой дуре, как ты, разрушить все, что я сделал, погубить мой авторитет, значит, ты совершенно не знаешь жизни, и тебе придется еще многому научиться.

– Доктор Келлер, пожалуйста, подумайте о том, что говорите. Я не единственная, кто знает о рукописях. Инспектор из Скотленд-ярда готов дать показания и засвидетельствовать, что Фенмор не может быть автором этих произведений.

– Ты начиталась Агаты Кристи, моя дорогая. Я знаю, что ты использовала мою секретаршу и своего любовника для того, чтобы устроить этот шум и привлечь к себе внимание в академических кругах, но без рукописей ты – ноль, ничто.

– Но у меня есть рукописи, доктор Келлер, – тихо произнесла Эннабел.

Он снова улыбнулся своей ужасной улыбкой. «Возможно, ненормальность Фелиции была вызвана не венерической болезнью, а передавалась в семье из поколения в поколение», – внезапно подумала Эннабел.

– Да, у тебя есть рукописи, – он оглядел комнату. – Замечательное место! После того, как Шеффилд и твой любимый поэт были повешены за государственную измену, мой предок устроил в башне свой кабинет. Ты чувствуешь историю, которая словно впиталась в ее стены?

– Доктор, это не относится к делу. Я дала вам возможность открыть обман и продолжать научную работу, но, если вы отказываетесь, я буду вынуждена действовать по-другому.

– Рукописи… – казалось, Келлер не слышал ее.

Он внимательно изучал комнату. Эннабел заставляла себя смотреть на него, а не на тайник, который он хотел найти.

– Конечно, они здесь, – бормотал он. – Я чувствую это. Камни старинных дедовских построек пропитаны человеческой кровью и страданиями, правда?

Эннабел попыталась пробраться к двери.

– На твоем месте я не стал бы делать этого, – резко остановил ее Келлер.

Эннабел все время смотрела на его руку, которую он постоянно держал в кармане своей куртки, и вот теперь Келлер вытащил ее, и девушка увидела зловещего вида крупнокалиберный пистолет.

– Некрасиво уходить в середине беседы.

– Доктор Келлер, на свете нет таких вещей, ради которых стоило бы идти в тюрьму. Вы можете начать все заново, сделать себе имя не на обмане.

– Мне нравится здесь, – сказал он жестким голосом. – Жаль, что ты не хочешь вернуть мне документы, как хорошая девочка. Но все равно я уничтожил бы их, раз уж вы сунули нос в мои дела, – он наставил на девушку пистолет. – Отойди от двери, моя дорогая, не испытывай мое терпение.

Он жестом показал, чтобы Эннабел прошла к дивану у окна.

– Что вы собираетесь делать?

– Собираюсь разрешить тебе сопровождать драгоценные рукописи твоего любимого Джереми в дантовский ад. – Эннабел задрожала от его улыбки, которая через секунду превратилась в высокий смех, почти визг. – Прощай, красавица. Жаль, что ты не считала меня привлекательным. Многие из моих аспиранток находили меня очень симпатичным мужчиной, особенно во время наших дополнительных занятий, за которые, конечно, я не брал с них плату. – И снова маниакальный смех…

Келлер открыл крышку дивана и приказал девушке забраться внутрь. Звук опустившейся крышки и задвинувшейся защелки напоминал стук опускающейся крышки гроба. Боже, сколько времени осталось ждать до утра, когда придет Роман? Ее клаустрофобия[43] носила случайный характер, и Эннабел молилась, чтобы эта коварная болезнь не проявилась именно сейчас.

Келлер все еще был в комнате. Эннабел слышала его шаги. Что он делает? Он не найдет рукописи, в этом она была уверена, но почему он не уходит? Что он имел в виду, когда говорил, что «уничтожит» бумаги?

Дантовский ад! Эннабел почувствовала запах дыма и поняла, наконец, что он хотел сделать. Девушка стала кричать, кашляя от едкого дыма, проникающего в ее убежище.

Убежище. Эннабел закрыла нос и рот одной рукой, а другой пыталась выдавить низ своей клетки.

Именно здесь находился выход в потайной ход, который Греймалкин показала Изабелле!

Но он закрыт. Девушка вспомнила, как Роман, когда они реставрировали комнату, сказал, что заделал все щели и дыры в полу, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Она громко всхлипнула.

– О, Роман, где ты? Фалькон! Фалькон! Ты мне так нужен!

Дым попадал в нос, разъедал глаза, вызывал слезы. И вдруг она услышала голоса и восхитительный крик человека, которого звала…

– Эннабел! – сказал он, открывая крышку. – О, Боже, с тобой все хорошо? Стоун, черт бы тебя побрал, зачем ты заставил нас так долго ждать? Она могла умереть. – Роман вытащил Эннабел.

Стоун спустился за ними по лестнице, а на улице присоединился к полицейским. Сквозь пелену тумана, застилавшего глаза, Эннабел увидела на заднем сиденье полицейской машины Морриса Келлера. Но сейчас ее интересовало другое.

– Башня! О, Роман, рукописи Джереми! Они там, в башне!

– Успокойся, дорогая! – он крепко прижал к себе девушку, успокаивая ее и вытирая слезы. – Огонь почти потушен, а коробка, которую ты принесла, полна макулатуры, а не рукописей.

Эннабел ошеломленно смотрела на него.

– Что? Что ты хочешь сказать?..

– Я хочу сказать, мисс По, – ответил Стоун, – что, когда вы рассказали мне эту историю, я тут же связался со Скотленд-ярдом и попытался выяснить причину такой чрезмерной заботы о мнимых литературных работах его предка. Оказалось, что расследование, которое проходило сразу в нескольких государственных институтах, выявило банду воров, которая перепродавала редкие рукописи подпольным коллекционерам с огромной выгодой для себя. А главарем этой банды является Моррис Келлер.

Эннабел с трудом понимала.

– Значит, рукописи из сейфа, которые мы привезли и показали вам, – были фальшивками?

– Но очень хорошими, несмотря на то, что я сказал вам у себя в кабинете. Келлер собирался подарить их Институту и получить двойную выгоду: с одной стороны, он навсегда связывал свое имя со своим великим предком, а с другой – одновременно продавал подлинные рукописи по астрономической цене.

– Значит, стихотворения Джереми действительно являются такими ценными?

Стоун улыбнулся.

– Страницы с пометками Китса, лорда Байрона, Перси Шелли и даже Мэри Шелли? Как вы, американцы, говорите, ты что, шутишь?

– Значит, Келлер хотел сжечь подделанные рукописи, чтобы его обман никогда не раскрылся. – Эннабел повернулась к Роману. – Ты все знал и не сказал мне?

Роман пожал плечами.

– Стоун считал, что лучше ничего не говорить тебе.

Эннабел не знала, ударить его или поцеловать. Но остановилась все же на последнем.

– А где настоящие рукописи?

– В Скотленд-ярде, – ответил Стоун. – Они в безопасности. В том случае, конечно, если вы не соберете свою команду по взламыванию сейфов и не украдете их до того, как мы возьмем их для церемонии, которая состоится в четверг.

– Джереми будет признан автором этих произведений? – взволнованно спросила Эннабел.

– Прочтите газеты, которые выйдут в четверг, и узнаете, – улыбнулся инспектор. – Этому событию они уделят больше места, чем сенсационным телефонным разговорам Чарльза[44] и появлению вашего Элвиса в закусочной около Винчестерского собора.

О сне не могло быть и речи. Роман отвел Эннабел в замок, а сам попытался проскользнуть на кухню, но Арманд, сонный, но бдительный, появился там как раз в тот момент, когда Роман готовил яичницу.

– Мой Бог! Я думал, что мышь попалась в мышеловку, оказывается, это вы вторглись в мои владения!

– Арманд, – сказала Эннабел, заново родившаяся и очень проголодавшаяся, – мы не хотим паштета или омлета по-французски, мы не хотим ничего, кроме простой яичницы с беконом.

– Хорошо, только скажите, что вы жаждете, странники, – произнес шеф-повар, надевая фартук поверх пижамы.

– О, Боже, – пробормотала Эннабел, – он добрался до Джона Уэйна.

Свадьба проходила в лабиринте через два дня после того, как Роман подписал контракт на покупку Шеффилд Холла и прилегающих земель.

После церемонии Роман отвел Эннабел в сторону и сообщил, что у него есть для нее подарок.

– Роман, ты так много мне подарил! – сказала Эннабел, смеясь и все еще не веря, что через несколько дней после той ужасной ночи в башне она так счастлива. – Не знаю, смогу ли вынести еще. Достаточно подарков. – Эннабел коснулась пальцем сережек с лунным камнем, которые составляли прекрасный гарнитур с подвеской из того же камня.

– Это только начало. Я хочу подарить тебе все: и луну, и звезды. А сейчас пойдем со мной. Думаю, что тебе понравится мой подарок.

Эннабел покачала головой, но все же, следуя за своим мужем, отправилась на конюшню.

– Посмотри, что я нашел для своей обожаемой жены.

Эннабел медленно подошла к лошади, которая стояла неподвижно в крайнем стойле.

– Леди Годива? – не веря своим глазам, прошептала она. – Неужели это она?

Лошадь заржала, подняв свою прекрасную голову, и приветствовала Эннабел, вращая карими глазами.

– Значит, лошади тоже могут делать это, – прошептала она, угощая ее мятной конфеткой и прижимаясь к ней.

– Не заставляй меня ревновать. Посмотри, кто стоит в соседнем стойле. Мордрид.

– Послушай, дружище. Будь осторожен со своим всадником. Я хочу, чтобы он был рядом со мной еще столетие или два, ты ведь знаешь.

Свою брачную ночь они провели в комнате, которая отныне будет хранить только прекрасные воспоминания, решила Эннабел. Ей стало немного грустно при воспоминании о Тримейне-Фальконе, когда девушка ждала на балконе Романа. Сегодня они проведут первую волшебную ночь как муж и жена. Эннабел очень любила своего мужа и знала, что они будут счастливы всю жизнь.

Новобрачная все ждала и ждала.

– Роман? У тебя все в порядке? – постучала она в дверь ванной. – Дорогой, обещаю, я не сделаю тебе больно.

– Возвращайся на балкон, – услышала она приглушенный голос. – У меня есть для тебя сюрприз. Мои друзья прислали свадебный подарок.

Эннабел улыбнулась и вышла на балкон.

Услышав звук открывающейся двери, Эннабел повернулась и увидела…

– Это мой старый соколиный шлем, в котором я играл в бейсбол. Парни прислали мне его, считая, что он еще может понадобиться.

Сердце Эннабел бешено забилось, когда она смотрела на эмблему свирепого сокола с расправленными крыльями и видела далекий образ, который заставлял ее чувствовать себя самой любимой и защищенной женщиной в мире.

– Ты играл в команде «Соколов»? – прошептала она. – Почему я не знала об этом?

– Ты спросила меня только, играл ли я за «Атланта Брейвз». А мне не захотелось объяснять разницу.

Эннабел протянула руки.

– Теперь я твоя жена.

– И это был лучший бросок в моей жизни, – с улыбкой сказал Роман.

– Сыграй еще раз, Сэм, – ответила Эннабел.