Закон притяжения

Глава 2

— Ох, извините, — воскликнула Шарлотта, проклиная себя за то, что не посмотрела на него внимательнее, прежде чем назвать по фамилии.

— Ничего страшного, — спокойно отреагировал Дэниел Джефферсон. И хотя улыбка его была любезной и дружеской, ей стало совсем не по себе. — Извините, что меня здесь не было, когда вы пришли. Меня задержали по дороге, но Джинни должна была проводить вас в ваш кабинет. Я предупредил Маргарет Льюис — она у нас отвечает за стажировку вновь принимаемых на работу, — чтобы она спустилась за вами в половине одиннадцатого и отвела вас в «детскую» и представила персоналу.

— В «детскую»?

Он опять улыбнулся.

— Извините. Так мы называем кабинет, где работают стажеры. Частично потому, что они стажеры, а частично потому, что, когда это был частный дом, там на самом деле была детская.

Он замолчал и внимательно посмотрел на Шарлотту, так что она физически ощутила свой вызывающе столичный вид и с трудом сдержалась, чтобы не дернуть за край юбки. Ей даже показалось, что уголки его губ слегка дрогнули в улыбке. Щеки у Шарлотты начинали гореть.

Ему хорошо, горько подумала она, он может себе позволить дорогой костюм от лучшего портного города; вряд ли он когда-либо отказывал себе в одежде, а вот она не может даже купить что-нибудь готовое. Что же, смейся, смейся, мне на это наплевать, говорила она себе, хотя и понимала, что ей на это вовсе не наплевать. Точно так же, как ей не наплевать, что инструктировать ее пришел он, а не Ричард Горвич… Точно так же, как ей не наплевать, что ее явно отсекли от остального персонала и посадили в смежный с ним кабинет.

Почему? Может, потому что, несмотря на якобы дружескую улыбку, он был против того, чтобы принимать ее на работу? Может, он даже возражал партнеру… и говорил, что она неудачница… которая не смогла добиться такого же потрясающего успеха, какого добился он?

А может, он специально посадил ее здесь одну, чтобы следить за ее работой?.. Потому что не доверяет ей как профессионалу? Да, похоже.

Гордость ее, уже истерзанная предыдущими испытаниями, болезненно ощутила этот новый укол.

— Как вы думаете, вам здесь будет хорошо? — спросил он. — Я знаю, что вы привыкли работать самостоятельно. Так что надеюсь, одиночество не будет вам в тягость. Конечно, обычно смежная дверь бывает открыта.

Он кивнул в сторону двери, которая, как только теперь сообразила Шарлотта, вела прямо в его кабинет.

От горечи и от обиды она чуть не задохнулась. Неужели он на самом деле будет следить за ней?

Она так сжала кулаки, что ногти впились ей в ладони: такого труда ей стоило не послать его подальше вместе с его работой. Она не должна, не имеет права поддаваться подобному соблазну. Думай о твоем огромном долге и о доброте и щедрости родителей. Ты не в том положении, чтобы отказываться от работы… какой бы она ни была… и как бы ты ни ненавидела работодателя.

Хотя работу дал ей, в общем-то, не он. Теперь она восстановила всю картину. Она прямо-таки видела сценку, происшедшую между двумя компаньонами, когда Ричард Горвич объявил, что предложил ей работу.

Ричарду, видимо, пришлось показать Дэниелу ее curriculum vitae, а там все написано… она ничего не утаила.

Во время собеседования Ричард очень подробно расспрашивал ее о причинах банкротства, и она отвечала ему честно и откровенно.

Она без труда представила себе, как злился Дэниел Джефферсон, когда узнал, что ей предложили работу, а она ее приняла.

Он что-то сказал, и она заставила себя слушать его, хотя на лице ее была ледяная маска.

— Я подготовил список дел, по которым мне нужна ваша срочная помощь. Вам понадобится несколько дней, чтобы ознакомиться с документами. Мы занимаемся самыми разнообразными вопросами.

Не знаю, рассказывал ли вам Ричард, что начали мы с совсем небольшой провинциальной практики. Никто здесь ни на чем не специализируется. Мы предпочитаем заниматься всем, что нам выпадает. Нечто вроде врачей-терапевтов, которые лечат все болезни. Как бы то ни было, я убежден, что чем шире поле деятельности, тем интереснее работа, и когда мы понимаем, что какое-то дело нам явно не под силу, мы либо передаем клиента другим, либо даем ему право обращаться в другую контору, если ему что-то у нас не понравится. Может, это и старомодно, но нам это подходит; к тому же лично мне неинтересно специализироваться на каком-нибудь одном направлении.

Щеки у Шарлотты горели. Что за нужда напоминать ей о ее глупости? Она хотела объяснить ему, что у нее не было другого выбора; что у нее просто не было времени расширить сферу деятельности… Что рынок недвижимости оказался тогда слишком динамичным, а она просто не могла бросить дела, хотя и знала, что ей за них не заплатят.

Биван страшно злился на нее за это. Они постоянно спорили, но она говорила, что это — ее время и что она может отдать его даром, если захочет. И даже несмотря на то, что денег она не получила, она была довольна уже сознанием того, что помогла людям, у которых без нее не было бы ни малейшего шанса добиться справедливости. Юриспруденция — дорогое удовольствие, и не всякий может обратиться к адвокату.

— Для меня это в новинку, — продолжал Дэниел Джефферсон. — До сих пор мне еще не приходилось ни с кем работать в таком тесном контакте, если не считать отца, с которым я работал сразу после получения диплома. Теперь он уже на пенсии, конечно.

Однако я вынужден признать, что при том объеме работы, что свалился на меня в последнее время, без помощника мне не обойтись.

Помощника! Так, значит, ее наняли в качестве помощника Дэниела Джефферсона? Шарлотта прикусила язык, чтобы, не дай Бог, не наболтать лишнего. Ей ничего не говорили о том, что она будет работать исключительно на Дэниела Джефферсона. Даже наоборот, она считала, что ее берут в команду младших адвокатов частной практики, работа которых сводится примерно к тому же, чем занимаются адвокаты юридических отделов крупных компаний. Она считала, что ей придется вместе с другими выполнять всю грязную работу для Дэниела Джефферсона, чтобы тому сподручнее было снимать пенки.

Известие о том, что она будет работать исключительно на него и под его непосредственным наблюдением, повергло ее в уныние.

Она едва не сорвалась и чуть не заявила, что, несмотря на сладкие речи, прекрасно понимает истинную причину, почему он посадил ее в смежный кабинет. Из самого обыкновенного недоверия.

Ей было ужасно неприятно. С каким бы удовольствием она заявила ему, что передумала, что работа ей не подходит, и вышла бы с гордо поднятой головой!

Но нет, этого она себе позволите не может. Ей оставалось только стиснуть зубы и холодно и бегло улыбнуться.

В конце-то концов, ей здесь платят… и если всемогущий Дэниел Джефферсон распорядится, чтобы она целый рабочий день разливала кофе и наклеивала марки на конверты, ей придется смириться.

Унижение и горечь, испытанные ею за последние месяцы, вдруг вновь превратились в неприязнь к Дэниелу Джефферсону.

У него-то все в порядке. Он, без сомнения, за всю жизнь не сделал ни одного необдуманного шага, не допустил ни единого просчета и, уж конечно, не испытал унижения потерять почти все… карьеру… дом… любовника.

Хотя, в общем-то, они с Биваном, как это ни странно, не были любовниками в физическом смысле слова. После периода страстного и пылкого ухаживания он настолько посвятил себя изменению ее карьеры и имиджа, что у них каким-то удивительным образом не оставалось времени заниматься любовью. Куда бы они ни ходили развлекаться, с ними всегда была толпа друзей Бивана — мужчин и женщин из того мира, в котором жил он сам, они все время говорили о том, кто обанкротился, а кто разбогател, и на частную жизнь им было явно наплевать.

Шарлотта терпела это, потому что… потому что Биван сбил ее с толку, горестно созналась она себе.

Дэниел Джефферсон спросил, нужно ли ей что-нибудь.

Нужно ли ей что-нибудь?.. Да, ей нужно вернуть уважение к себе самой, с горечью подумала она. Ей нужно спасти свою гордость, почувствовать доверие к себе как к профессионалу. Ей нужно все это и еще кое-что, но у него она ничего не будет выпрашивать.

Она холодно, натянуто улыбнулась.

— Нет, спасибо, мне ничего не нужно, — осторожно ответила она.

Она все прекрасно поняла. Он даст ей список дел, и она должна будет изучить их…

Но ока скорее провалится сквозь землю, чем спросит, где найти эти папки, подумала она минут через десять.

Список лежал у него на столе, и, когда он открыл смежную дверь, она с удивлением обнаружила, что его кабинет сильно отличается от того, что она себе представляла. Обстановка здесь была слегка старомодной, подле камина расположились удобные кресла, перед окном — массивный стол, а в углу, вроде бы совершенно не к месту, — огромный ящик с игрушками.

— Они мне помогают при бракоразводных процессах, — пояснил он, перехватив ее взгляд. — Очень часто женщины приводят с собой детей. Игрушки позволяют занять ребенка.

Чего в его кабинете не было, так это полок с папками.

Может, спросить Маргарет Льюис или Джинни, секретаршу в приемной?

Общая дверь все еще оставалась открытой. Шарлотту так и подмывало закрыть ее и отгородиться от человека, работающего в смежном кабинете, который настолько не доверял ей, что даже поместил ее сюда, под свое неусыпное наблюдение. Но она даже дверь закрыть не может, кипела она. Она служит по найму и полностью зависит от причуд и приказаний начальства.

В половине одиннадцатого во входную дверь постучали. Она открыла; женщина, стоявшая на пороге, представилась как Маргарет Льюис.

Ей было за сорок — высокая, с густыми волосами и дружелюбной улыбкой.

Даже если она, как и Дэниел Джефферсон, не очень верила в профессиональные способности Шарлотты, она это никоим образом ей не показала, и, поднимаясь с ней по лестнице, Шарлотта наконец начала приходить в себя.

— Мы представляем собой небольшое, но очень дружное сообщество, — пояснила Маргарет. — Я считаю, что причина этого в том, что фирма была основана женщиной.

— Как — женщиной?! Шарлотта даже остановилась. Маргарет улыбнулась.

— Ну да. Контору открыла Лидия Джефферсон, когда, получив диплом адвоката, никак не могла найти работу. В те годы это было очень рискованным шагом для женщины.

— Лидия Джефферсон? — переспросила Шарлотта. — Значит, она была… Она случайно не родственница Дэниела Джефферсона?

— Это его двоюродная бабка, — подтвердила Маргарет. — Когда я начала здесь работать в качестве младшего помощника, она уже несколько лет не практиковала, но продолжала всем интересоваться. По сути дела, именно она и надоумила меня взяться за изучение кодексов и получить диплом и лицензию на адвокатскую практику. Они с Дэниелом очень любили друг друга. Когда он был еще совсем маленьким и ходил в начальную школу, она частенько приводила его сюда.

Она была убеждена, что женщина имеет право сама распоряжаться своей судьбой, и яростно отстаивала права обездоленных. В этом смысле Дэниел очень на нее похож. Даже больше, чем его отец, который, хотя и был человеком добрым, все же больше подходил под традиционный стереотип провинциального адвоката.

Дэниел прекрасно учился, и многие считали, что ему следовало бы избрать карьеру барристера, но он всегда хотел работать здесь, продолжая традицию бабки.

— Но ведь теперь, после всей этой шумихи вокруг «Витала», он может воспользоваться успехом и попробовать перебраться в Лондон.

Маргарет покачала головой.

— Нет, нет, Дэниел никогда этого не сделает, — спокойно заверила она Шарлотту.

Она произнесла это с такой уверенностью и с такой любовью, что Шарлотта почувствовала, как в ней вновь закипает неприязнь к Дэниелу Джефферсону. Он-то может себе это позволить. Ему все досталось на блюдечке с золотой каемочкой. Оставалось только получить диплом и вступить в поджидавший его приятный мир. Мир, созданный женщиной…

Женщиной, которая добилась того, что не удалось Шарлотте, а ведь Лидии было намного сложнее, горестно напомнила себе Шарлотта, когда они поднялись наверх и Маргарет Льюис открыла дверь.

В большой, залитой солнцем комнате за столами сидело восемь человек. В комнате стоял легкий шум от компьютеров и электронного оборудования. Вдоль одной из стен тянулись стеллажи со столь знакомыми ей папками и пачками перевязанных розовой тесемкой бумаг.

Было сразу видно, что люди здесь чрезвычайно заняты, однако атмосфера царила легкая, располагающая; девушка перегибалась через плечо своего коллеги, посмеиваясь над ним и помогая ему в каком-то вопросе.

По довольным лицам и энтузиазму обитателей этой комнаты Шарлотта догадалась, что работа им нравится; в то же время она почувствовала живость ума и рвение со стороны лучших в этой группе в остальном равных людей.

Она сразу поняла, что стажеры — люди умные, способные, работящие, такие же, какой когда-то была и она, но в них не было того, что так мешало ей: они свободны от тревоги, которая не давала ей покоя после приобретения собственной практики.

Даже если они знали о ее прошлом, они этого не показали. Маргарет представила их, и они приветствовали ее с искренним радушием.

Кое-кто из молодых людей с интересом, но без всякого недоброжелательства взглянули на ее короткую юбку.

— Да поможет им Бог, — прокомментировала Маргарет, когда они вышли на лестничную площадку. — Они много работают, но уж слишком временами бывают смелы. Дэниел предоставляет им самостоятельность, но и не перегружает их ею, и должна признать, что это их постоянно подстегивает. Мы предпочитаем давать каждому свое самостоятельное дело, так чтобы он, или она, вел его от начала до конца, а не был просто чернорабочим.

Когда начнете работать, внутри каждой папки вы увидите имя стажера, и если вам что-то понадобится, давайте задания непосредственно ему или через меня.

Боюсь, что несколько дней, пока не обвыкнетесь, вы не будете подниматься из-за стола, но, когда более или менее осмотритесь, я была бы рада пообедать с вами.

— Я тоже, — искренне сказала Шарлотта. — Кстати, вы не скажете, где хранятся дела?

Маргарет улыбнулась:

— Я вас провожу.

Спускаясь по лестнице, она поведала Шарлотте, что когда Лидия Джефферсон решила завести собственную практику, то купила это здание на небольшое наследство, и благодаря усилиям Дэниела оно сохранилось почти в прежнем виде; Дэниел не захотел переделывать его в современную контору с бездушным пространством за классическим фасадом.

— Но по мере того, как мы расширялись, нам становилось тесно, и потому папки, по крайней мере папки Дэниела, хранятся там, где когда-то был стенной шкаф с отдельным входом. Вот здесь, — сказала она Шарлотте, когда они спустились вниз и она открыла дверь в небольшую продолговатую комнату с папками на стеллажах вдоль стен. — Архив хранится в подвале. А здесь — только текущие дела.

Мы придерживаемся очень простого принципа. Дела стоят в алфавитном порядке, и если вы чего-то не найдете, то, скорее всего, эта папка либо у Дэниела, либо у кого-нибудь из стажеров. Я стараюсь приучить всех к тому, чтобы при изъятии папки они делали соответствующую запись в журнале, но пока, боюсь, мне это не удалось.

Если вам что-нибудь понадобится, то просто позвоните или поднимитесь ко мне. Мой добавочный 241, - сказала она Шарлотте.

Шарлотта поблагодарила и отправилась к себе в кабинет. Слава Богу, хоть Маргарет ничего против нее не имеет. Видимо, она просто еще не в курсе.

Как только она вошла к себе в кабинет, ее вызвал Дэниел.

— Не зайдете ко мне на минутку? Она с неудовольствием подчинилась. Он сидел за столом, а она стояла перед ним, кипя от негодования и остро чувствуя разницу между ними.

Он с улыбкой поднял на нее глаза; именно так он, наверное, улыбался и на телевидении, чтобы произвести впечатление, горько подумала она. Да, зубы у него слишком белые… слишком ровные… Но тут она вдруг заметила небольшую щербинку на переднем зубе, и, как ни странно, это ее чуть-чуть приободрило. Так-так, значит, мистер Совершенство не настолько уж и совершенен.

— Вот дополнение к вашему списку дел, — сказал он.

Чтобы взять у него список, ей пришлось подойти к столу так близко, что ноздри ее уловили тонкий свежий запах его кожи. Он не пользуется одеколоном, сердито подумала она. Одной из черт, которая ей всегда не нравилась в Биване, было его пристрастие к крепким мужским одеколонам. Ей так и не удалось убедить его, что это скорее отталкивает, чем притягивает.

— Хотите кофе? — предложил Дэниел. — Присаживайтесь. Я попытаюсь изложить вам вкратце суть каждого дела. А после этого мне бы хотелось, чтобы вы прочитали их сами и сделали свое заключение.

К счастью, когда он это говорил, она уже стояла к нему спиной, ища предложенный кофе. Кофеварка и плитка скромно стояли рядом с коробкой с игрушками; здесь же были и фарфоровые чашки. Каким же гигантским самомнением обладает этот человек! — вскипела она про себя, наливая себе кофе. Что это он затеял? Решил проверить ее?.. Словно она ребенок, которому нужно написать диктант. Но тут в голову ей пришла еще одна, куда более беспокойная мысль. А что, если это на самом деле экзамен? И если она провалится… Если ее заключения не совпадут с его суждениями, не воспользуется ли он этим, чтобы лишний раз напомнить ей о ее некомпетентности, не попытается ли выгнать ее?

Добавляя молока в кофе, она даже чуть вздрогнула, вспомнив, какую бумагу она совсем недавно получила из банка, и почувствовав еще раз жизненную необходимость всячески держаться за эту работу. Зарплату ей назначили отличную, да и контора находится достаточно близко от родительского дома. И как бы ни было горько сознание зависимости, ей никуда не деться от того, что до тех пор, пока она не выплатит задолженность банку, она просто не может позволить себе платить за квартиру и уж тем более брать новый заем.

Банк вошел в ее положение и продлил срок выплаты задолженности, но тут в ней заговорила гордость. Она очень хотела выплатить все как можно быстрее. К тому же, как правильно говорит отец, чем дольше она будет тянуть, тем больше ей придется платить.

Состроив ледяную, ничего не выражающую гримасу, она повернулась и подошла к столу.

Садясь, она физически ощутила, как юбка заскользила вверх по бедрам, и ей стало очень не по себе. Она бросила быстрый взгляд на Дэниела Джефферсона, но тот смотрел в какие-то бумаги на столе и не поднял на нее глаз до тех пор, пока она не уселась.

Слушая его, она была вынуждена признать, что либо у него очень хорошая память, позволявшая ему с легкостью приводить множество подробностей, либо он полностью отдает себя каждому делу.

Она предпочла бы первое, тогда бы этот спектакль вполне вписался в облик человека, который так часто выступает в прессе. Но, пытаясь быть честной сама с собой, она не могла не признать, что, скорее всего, он целиком отдается работе. Хотя хороший адвокат совсем не обязательно бывает хорошим человеком, хмуро заметила она про себя.

Без пяти час, несмотря на то что они не добрались даже до середины списка, он остановился и сказал:

— Для первого раза достаточно. У меня деловой обед, и я вряд ли вернусь раньше трех. Так что, пожалуй, будет лучше отложить оставшееся до завтра.

Если вы пока ничего не придумали насчет обеда, наверху у нас есть общая комната.

— Спасибо, Джинни мне уже говорила.

Шарлотта произнесла это резко и сухо, и вдруг ощутила на себе его задумчивый взгляд. Она слегка покраснела, сердясь и понимая, что ей бы здорово досталось за это от матери, если бы та ее слышала.

У нее было несколько сандвичей с собой, и она собиралась отправиться перекусить в приятном маленьком парке у реки.

Но день оказался прохладным и серым, и она решила, что пообедать в общей комнате будет лучше.

Она вернулась к себе в кабинет, и была тронута тем, что там ее ждала Джинни.

— В новом коллективе всегда чувствуешь себя немного не в своей тарелке, сказала ей Джинни с теплой улыбкой. — Так что я решила спуститься и пригласить вас в общую комнату.

— Спасибо. Вообще-то у меня есть бутерброды, поскольку я не знала, как здесь все обернется. Я собиралась пойти к реке и перекусить. Но сейчас холодно.

Когда они вышли в коридор, с другой стороны в него входила высокая женщина, намного выше Шарлотты, в которой было около метра шестидесяти. Блестящие черные волосы подстрижены и уложены так, что это могло быть лишь результатом частого посещения парикмахера. Макияж был безупречен, хотя Шарлотте показалось, что дама все-таки несколько переборщила. В ее костюме Шарлотта сразу узнала последнюю модель сезона от Шанель, а на безымянном пальце вызывающе поблескивал крупный бриллиант.

Дама коротко и холодно взглянула на них и ледяным тоном сказала Джинни:

— В приемной никого нет. Дэниел будет недоволен.

Затем она взглянула на Шарлотту, и глаза ее сузились, а губы поджались, и, хотя она ничего не сказала, Шарлотта прекрасно поняла, что та думает о ее внешнем виде.

Как только она вошла в кабинет Дэниела, Джинни прошептала:

— Это миссис Патриция Уинтерс. Та самая миссис Патриция Уинтерс… вдова Пола Уинтерса. — Шарлотта ничего не поняла, и Джинни улыбнулась. — Он был местная шишка, миллионер. Она вышла за него, когда ему было за шестьдесят, а ей — двадцать три. И вот он умер, и люди говорят, что она присматривает себе второго мужа, который бы придал респектабельности ее богатству. И она закатила глаза.

— Бедняга Дэниел. Как жаль, что адвокатов не охраняют от клиентов, как врачей от больных.

— А может, он вовсе не хочет, чтобы его охраняли? — предположила Шарлотта.

По правде говоря, ей подумалось, что Патриция Уинтерс прекрасная пара для Дэниела Джефферсона.

— Нет, нет. Он и не думает на ней жениться. Он слишком для этого хорош, запротестовала Джинни.

Что тут у него? Адвокатская контора или клуб почитателей Дэниела Джефферсона? — кисло подумала Шарлотта. Как бы то ни было, она к этому клубу не присоединится. И пусть все считают его прелестью, она останется при своем мнении.

— Так, значит, миссис Уинтерс — клиент? — поинтересовалась она, поднимаясь с Джинни наверх.

— Гм, такое впечатление, что после смерти мужа она нуждается в совете Дэниела значительно чаще, чем Пол Уинтерс, когда был жив.

Шарлотта выглянула в окно и увидела огромный «роллс-ройс», припаркованный у дома. Водитель держал дверцу для Патриции Уинтерс. Дэниел стоял рядом. Так вот что у него за деловая встреча! Прекрасная работа, такая не каждому выпадает, ядовито подумала Шарлотта.

Куда бы они ни направлялись, она сомневалась, что они будут обедать бутербродами, разве что с лососем и икрой и бутылкой шампанского в уединенной роскоши и блеске спальни миссис Уинтерс.

Поймав себя на этой мысли, Шарлотта нахмурилась и слегка покраснела. Как бы она ни относилась к Дэниелу, она не должна позволять своему воображению залетать так далеко.